Текст книги "Комната с видом на звезды (СИ)"

Автор книги: Марина Шиндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Ты философия завалил? – спросила Настя у своего парня.

– Нет, он мне потом разрешил последним зайти и кое-как на тройку вытянул, – сказал Андрей.

– Он тебя про Платона, кажется, спрашивал? – припомнил Максим.

– Про него, родимого, – хмыкнул Андрей. – До сих пор этот мир идей и мир вещей в голове… У тебя тут какой-то хлам валяется. Прям подо мной!

И Андрей принялся выуживать откуда-то листы бумаги, квитанции, чеки. Я сомневалась, что трогать это все благоразумно, тем более, машина принадлежала отцу Спирина. Но Олег не разозлился, а лишь мельком бросив взгляд на заднее сиденье через зеркало, покачал головой.

– Лучше ничего не трогай, – сказал он.

– А что с этим делать? – озадачился Сажнев, набравший уже кучу бумажек. Максим молча забрал их у него и положил на панель у заднего стекла.

– Сожги как мост[5], – усмехнулся Олег, и машина повернула налево. Я с удивлением услышала этот короткий, но знакомый оборот, который, как и все подобные фразы, клеймом впивается в память.

– Внеклассное чтение поощряется? – спросила я у Олега.

– Отчасти, – его мягкий взгляд улыбался. Похоже, Бродский только что незримо сблизил нас. – Если считать в качестве поощрения философский настрой.

– Это немало, – заметила я.

– Особенно когда едешь в утреннем автобусе, и бабушка-божий-одуванчик проклинает тебя со спины, – добавил Олег. – При это она держится за тебя!

– А ты не стесняйся, в любой непонятной ситуации зачитай Бродского, – посоветовал Максим.

– Что-нибудь философское?

– Что-нибудь вроде не выходи из комнаты, – проговорила я.

– Не ходи в поликлинику, – добавил Олег.

– Вы прям врачи от Бога! – восхитился Андрей.

– Это нормально, что я ничего не понимаю? – поинтересовалась Настя, и мы все засмеялись. Компания получилась душевной, остроумной и не лишенной здорового юмора.

– Забей, элита говорит о высоком, – махнул рукой Андрей.

Олег повернулся ко мне и, пока Андрей с Настей прикалывались, негромко сказал:

– Приятно знать, что хорошие стихи не вымирают, и у них еще остались почитатели.

– Хорошие стихи обновляют душу, – кивнула я.

– Стихи и путешествия, – согласился Олег. – И музыка. Максим часто играет для тебя?

Я вновь обернулась на заднее сиденье, туда, где сидел Давыдов и холодным взглядом окидывал дорогу. Одна его рука, согнутая в локте, опиралась на обивку дверцы, и очертания кисти отчетливо выделялись в темном салоне. Такая рука, без сомнения, могла бы принадлежать пианисту или скрипачу. Я знала, что Давыдов играет. Мучает гитару, как он шутил порой. Но он ни разу не играл при мне кроме тех летних вечеров, когда мы собирались большой компанией у старой школы, и он подыгрывал нашим ребятам несложные аккорды.

– Не так часто, как хотелось бы, – сказала я, и один Максим уловил в моем голосе иронию.

– Я к твоим услугам, – усмехнулся он. – Если захочешь послушать меня чуть чаще, чем никогда, обращайся.

– Давыдов замечательно играет, – продолжал Олег с легкой улыбкой. – Вечер барочной музыки обеспечен.

– Олег, это невежливо, расхваливать меня на собственном дне рожденья, – засмеялся Максим.

– Ты самоучка? – спросила Настя.

– Да, ютуб мой сенсей, – согласился Максим.

– Круто! – оценила Лебедева. – А научить можешь?

Максим засмеялся.

– Учитель из меня паршивый, – признался он. – Я грузина ведь тоже хотел учить, а ни черта не вышло.

– Мне нужно было время, а ты до фига требовательный! – возмутился Андрей. – Еще бы месяцок…

Мы все засмеялись. Из кармана Олега раздался звонок, и одной рукой он достал телефон. Впрочем, отвечать парень не стал, сунув телефон обратно.

– Ребята звонят, – пояснил он.

– Потеряли именинника? – догадался Давыдов.

– Или разнесли что-нибудь, – засмеялся Олег. – Мы уже скоро приедем.

– Тебя предки не сожрут за погром? – спросил Андрей.

– Сажнев, я умоляю тебя, прекрати нагнетать, – проговорил Спирин. Постепенно мы подъезжали к даче Олега. Он сбавил скорость и затормозил у небольшого двухэтажного домика.

– Это оттуда такая музыка? – поинтересовалась Настя.

– А говорил, культурный отдых, – заметил Андрей. – В таком грохоте только алкаши могут выжить.

– Прекрати, – засмеялся Спирин. – Девчонки, не слушайте его. Вы идите в дом, я сейчас машину загоню и покажу вам все.

Дом стоял за высоким ограждением, и теперь, когда мы вошли на территорию, я смогла полностью рассмотреть строение. Оно выглядело очень гармоничным и стильным. Стены были светлого цвета, а крыша и дверь темно-коричневыми. Сбоку, на втором этаже, виднелся открытый балкон. Ограда уходила за очертания дома, и я подумала, что дальше есть какой-то сад или участок. Впрочем, исследовать это сейчас было нелепой идеей, я и так осталась последней, кто еще не вошел внутрь.

– Ну, как тебе? – спросил Максим, пока вешал мое красное пальто на вешалку

– Что именно? – уточнила я.

– Олег, его дом, его день рожденья, – принялся перечислять Давыдов.

– Надеюсь, будет весело, как ты обещал, – ответила я. – А ты как? У тебя грустный вид.

– А у тебя проницательный взгляд, – усмехнулся в ответ Давыдов. – Олег хороший парень.

– Вы договорились петь дифирамбы друг другу? – не понимала я. Максим неспешно прикрыл входную дверь и повесил свою куртку на вешалку.

– Он очарован, и хочет с тобой танцевать, – продолжал Давыдов все с той же насмешкой, которая делала его лицо холодным и чужим.

– А ты? – мой голос прозвучал тихо, но старый друг услышал в нем затаенный вызов.

– Хочу ли я танцевать с тобой? – повторил Максим едва слышно, будто обращался вовсе не ко мне. – Я хочу выпить. Что-то и правда нет настроения.

С этими словами он двинулся в след за ребятами.

***

Пока я шла вглубь дома, музыка все сильнее ударяла по барабанным перепонкам. Олег вскоре присоединился к нам и провел всех в одну из комнат. Это было большое светлое помещение с овальным столом, белым мягким диваном и парой кресел в тон. Пространство заполняли комнатные растения, и их зеленые ветви стелились в углах комнаты. На столе покоилась целая гора еды и выпивки. Один парень, и без того чрезмерно упитанный, занимался поглощением какого-то салата. Увидев нас, он наспех вытер руку, поздоровался с парнями и, кивнув нам, продолжил уплетать за обе щеки.

– Микроволновка на кухне, тарелки, ложки, все там, – начал пояснять Олег. – Ребят, никто не стесняется. Берите пример с Толика, пацан вон молотит весь вечер.

– Оч вкусно! – пробурчал Толик и снова погрузился в мир еды.

– А где все? – спросила я.

– Сейчас посмотрим, – улыбнулся Олег и направился в другую комнату. Мы пошли за ним. Максим открыл дверь, и музыка буквально хлынула на нас. В углу комнаты стояла световая панель, которая переливалась всеми цветами и окрашивала комнату соответствующе. Из этих мелькающих цветовых линий складывались силуэты танцующих людей. Какая-то девчонка забралась на подоконник и танцевала на нем, – благо это был первый этаж. Тут мы увидели, как одна из девушек идет к дверям, туда, где сейчас стояли мы. На ней было короткое платье, обтягивающее все изгибы ее стройного тела, и я с сомнением подумала о своем открытом плече. Похоже, желание выглядеть не слишком торжественно посетило здесь только меня одну. Девушка подошла ближе, и я увидела, что это Даша.

– Привет, – сказал ей Андрей.

– Пока, – бросила она, похоже, всей нашей компании и скрылась в конце коридора в ванной комнате. Глядя на танцующих людей, я повернулась к Максиму, а тот, смеясь, сказал:

– Не знаю, как ты, но я присоединяюсь к Толику и попробую смести то, что увижу. Все лучше, чем это мракобесие.

– Полностью поддерживаю, – заявила я, и мы двинулись обратно. Поговорив о чем-то, Андрей и Настя тоже решили вернуться к еде. Олег последовал за ними.

– Ну, что, девчонки, как вам наш универ? – спросил Олег, закрывая дверь в комнату, чтобы слегка приглушить музыку.

– В целом все здорово, если бы не пары, – сказала Настя, и мы засмеялись.

– Сложно после школы перестроиться, – кинул Олег, вспоминая свой первый курс.

– Точно, – подтвердила я. – Хочется вернуться в прошлое и сказать самой себе, что учёба в школе – это лучшее время в жизни.

– Зато в школе ты не могла бы себе позволить прийти на подобную вечеринку и выпить шампанского, – поспорил Спирин. Я улыбнулась и слегка качнула головой.

– Может, я никогда и не хотела бывать на вечеринках и пить шампанское, – предположила я.

– Тем не менее, ты здесь, – заметил Олег.

– Я не имела в виду твой праздник, – поспешно добавила я.

– Надеюсь, – кивнул Олег. – Иначе я бы огорчился.

– Насколько радикально это было бы для меня? – поинтересовалась я, и Олег засмеялся.

– Кто знает, – проговорил он. – Мы, психи, люди простые, кто нам не понравится, того мы ликвидируем.

– Это публичное завяленные, что я тебе не понравилась? – наши взгляды встретились, и я почувствовала, что интересую Олега гораздо больше, чем просто новая знакомая.

– Все совсем наоборот, – произнес Олег.

– Выходит, могу рассчитывать на помилование, если что-то все-таки огорчит тебя, – заключила я.

– Безусловно, – кивнул Спирин. – Но сейчас меня огорчает только лицо Давыдова. Друг, тебе явно до смерти наскучила наша компания. Не хочешь развлечься? Пригласи Дашу потанцевать, она сегодня очень хороша.

– Боюсь, тебя это не касается, – проговорил Максим. Его лицо было спокойным, и я не могла прочитать по нему, что он чувствует.

– Очень даже касается, – протестовал Спирин. – Я забочусь о настроении своих гостей.

Максим откинула на спинку стула, и его взгляд устремился в потолок.

– Не стоит так беспокоиться, – сказал он. – Можешь не обращать на меня внимания и продолжать любезничать. Как и ты.

Последние слова он сказал мне, и я увидела холодный взгляд его темных глаз. В тот момент они удивили меня. Разве я что-то должна этому человеку? Особенно после его странных отношений с Дашей и дурацкой фразы тем вечером, будто он не хочет выглядеть глупо.

– Максим, надеюсь, мой разговор с Олегом не разрушит наш дружеский пакт? – с иронией в голосе спросила я и услышала смех Спирина.

– Думаю, одного Олега для этого маловато, – усмехнулся Максим и встал. Видимо, он собирался выйти из комнаты, но дверь открылась, и внутрь зашло несколько других гостей Олега.

– Вот это компания у нашего Толика! – воскликнул один из парней. Толик, молча продолжающий жевать салаты в уголке дивана, покосился на говорливого парня, но промолчал. – Наш дорогой именинник, три каких-то несуразных типа и две прекрасные особы!

Ребята подсели к столу, и завязалась оживленная беседа. Максиму было неудобно выйти прямо сейчас, поэтому он сел на место. Вскоре за столом собралась вся братия. Ребята весело общались между собой. Максим разговаривал со всеми, кроме меня, и я отвечала ему тем же. Вскоре я увидела, как Даша потянулась за бокалом с шампанским. Нечаянно она задела его, и тот собирался упасть. Но Максим ловко подхватил его.

– Не благодари, – сказал он, улыбнувшись. Даша тоже улыбнулась ему. Возможно, Максим и правда не интересовал ее, поэтому она не держала никаких обид. Или же, наоборот, он нравился ей слишком сильно, и она не собиралась отказываться от возможности поговорить с ним.

– Мы отличная команда, – сказал она, забирая бокал.

– Улыбаемся и машем! – произнес Максим.

– Мне нравился Шкипер, – поделилась Даша.

– Ковальски – нерушимая сила интеллекта, – поспорил Максим.

– Без организационной способности Шкипера он просто зануда, – заявила Даша. Я бросила прислушиваться к обсуждению пингвинов, а то мне уже захотелось пристрелить кого-нибудь. Остальные ребята не умолкали ни на минуту. Некоторые из них перемещались по комнате, поэтому, когда я беззвучно встала и вышла, никто не заметил этого. На короткое время я остановилась в коридоре, а потом двинулась вглубь дома. По правую сторону коридора виднелась массивная деревянную лестница, ведущая вверх, и я стала подниматься по ней. На втором этаже была небольшая лестничная площадка. С одной стороны ее окружали четыре двери, в комнаты которых я не решилась заглянуть. Зато с другой стороны тянулась небольшая дорожка к еще одной комнате. Входом ей служила округлая арка.

Я зажгла свет и увидела, что внутри комната была просторной и довольно пустой. Только несколько плетеных кресел, журнальный столик и растения в больших керамических горшках. На противоположной стене поблескивало большое панорамное окно, сквозь стекла которого на меня смотрело темное небо ночи. За окном виднелась балюстрада открытого балкона, и мне захотелось выйти туда и вдохнуть свежий вечерний воздух. Но я знала, что уже слишком холодно, а возвращаться вниз за одеждой не хотелось. Какое-то время я стояла в тишине, ни о чем не думая, а потом взглянула на телефон. Был уже десятый час, наверное, пора уезжать. Завтра рано просыпаться, а мне уже не хотелось быть здесь. Все ребята оказались классными, но, сидя среди них, я снова ощутила себя в школе. Словно все играют в игру, а я лишь притворяюсь, что мне это интересно.

Из маленького коридора послышались неспешные шаги. Я обернулась и, увидев, что это Максим, осталась стоять на месте. Не знаю, отчего, но я смутилась, представив, что сейчас мы останемся здесь одни.

– А кто твой любимчик из пингвинов? – спросил Максим, подходя ко мне.

– Если тебе интересно, то Рико, – сказала я. – Он единственный, кто может в нужный момент выплюнуть автомат и расстрелять всех.

– Какая-то сталинская фраза пролетела сейчас мимо меня, – проговорил Давыдов с усмешкой. – Любуешься видами или прячешься?

Я терпеливо взглянула на друга.

– Мне нет нужды прятаться, – пояснила я. – Хотелось тишины.

– Это день рожденья, – заметил Давыдов полагая, что мы по-разному проинформированы.

– Да, мне об этом сообщили еще вчера, когда приглашали, – произнесла я. Максим засмеялся.

– А потом ты благополучно забыла, кто тебя пригласил, и решила строить глазки имениннику, – сказал он с иронией.

– Имею право, – спокойно произнесла я, не собираясь оправдываться.

– Бесспорно, – Максим поднял руки вверх.

– Лучше без, – я не могла промолчать. Давыдов удивлённо взглянул на меня и расхохотался.

– Если ты выпила, то мне определённо нравится твой настрой, – сообщил он, но мне удалось удержаться от еще одной колкости.

– Ладно… завтра рано вставать, а у меня голова разболелась. Пойду попрощаюсь с Олегом и поеду домой…

Я собиралась уйти, но Максим сделал шаг в сторону и оказался передо мной, преграждая дорогу. Он был так близко от меня. Я видела его смеющиеся губы, и мне снова показалось, что я все придумала. Всю эту историю о том, что Максим влюблен в меня. На самом деле все наоборот. Это я так безумно привязана к нему. И не понимала этого, пока не потеряла Максима.

– Пора кое-что обсудить, Кристин, – услышала я его голос. – Признаться, мне это все немного надоело.

Я не понимала, о чем он говорит. О чем вообще можно говорить настолько невозмутимо. Глядя на его спокойное лицо, я чувствовала себя девушкой, которую собираются бросить.

– Поэтому в который раз задам этот вопрос, что ты хочешь? – продолжил Давыдов. Я не поняла его. Или, наоборот, поняла слишком хорошо, но не хотела отвечать

– Даже не знаю, что сказать, – бросила я. Тогда Максим, заложив руки в карманы, размеренным шагом подошел к столику и посмотрел на одно из кресел так, будто оно было музейным экспонатом.

– Мы знакомы лет сто, – ровным голосом сказал он. – И тут за какие-то две недели ты вдруг начинаешь писать мне сообщения и интересоваться той частью жизнью, в которой присутствуют девушки.

Он взглянул на меня, чтобы проверить мою реакцию на эти слова, но я пока держала себя в руках.

– Неужели я стал чем-то привлекать тебя? – усмехнулся Давыдов. Я также заставила себя усмехнуться, словно его слова не напугали меня.

– Почему нет? – спросила я. – Не стоит так себя недооценивать.

Он все еще продолжал улыбаться, и я поняла, что на его холодный насмешливый тон я должна чем-то ответить. Чем-то дерзким и вызывающим.

– Ты красив, умен, – перечисляла я. – И у тебя такие губы…

Какое-то время он смотрела на меня, не понимая. Конечно, он думал, что я, как обычно, смеюсь. Я тоже так думала, пока не сказала это. А сейчас ощутила, что сказала правду, и мне в самом деле невозможно отвести взгляд от ярких, чуть улыбающихся губ Максима.

– И что, мы могли бы попробовать? – спросил Давыдов, перестав оценивать мои слова. – Ты этого хочешь?

Здесь я сдалась. Мне больше не интересно притворяться.

– Я не знаю, чего хочу, Максим.

Давыдов кивнул, словно только этого ответа и ждал. Выражение его лица неуловимо изменилось. Сейчас он начинал злиться.

– Я помогу тебе определиться, – так же сдержанно сказал парень, но в его голосе чувствовалась жесткость. – Все это время, пока я был поблизости, ты и не вспоминала обо мне. Но сейчас ты увидела рядом со мной еще кого-то и поняла, что кроме тебя есть и другие девушки.

Я смотрела на Максима и думала, что отчасти это правда. Отчасти. Он забыл добавить, как я ценю его, и каким близким человеком он стал для меня.

– Думаешь, я тебе вру? Зачем мне это?

– Да ни за чем, – пожал плечами Давыдов. – Может, ты и считаешь, что влюблена в меня. Но на самом деле ты как всегда хочешь слышать только одно. Ты хочешь знать, что я без ума от тебя, и мне плевать, если я выгляжу как идиот. Как только я скажу это, от твоего интереса ко мне ничего не останется. А у меня нет охоты снова быть тем мальчиком, который просто друг.

Я молчала. Мне было, что ответить, но все это не имело значения. Я вдруг почувствовала себя уставшей и решила прекратить этот разговор.

– Добрая ночь, Максим.

– Но ты ничего не услышишь, Кристина, – он словно не воспринимал моих слов, продолжая свою мысль. – Пока я не пойму, что ты в самом деле хочешь быть со мной, ты ничего не услышишь.

Давыдов неспешно направился к арке, но у самого выхода пошел назад. Я была в смятении. Каждый его шаг рассказывал историю, и от волнения мои руки стали еще холоднее, чем обычно. Максим оказался рядом со мной. Его ладони легли на мое лицо и притянули к себе. Я уже не могла видеть его темного взгляда, только ощущала прикосновение губ. Мое сердце стучало так громко, что, казалось, Максим тоже слышит его. Руки Давыдова двинулись вдоль моей шеи, и от этих движений по спине пробежали мурашки. Он целовал меня медленно и долго, словно это наша последняя встреча. Я чувствовала его нежность. Его любовь.

В какой-то момент я перестала растворяться в плавно тлеющих частицах времени. Глаза Давыдова жадно скользили по моему лицу, и меня бесконечно смущал его взгляд, его поцелуй, его присутствие.

– Всегда мечтал это сделать, – тихо сказал он, а потом, оставив на губах еще один тающий, легкий поцелуй, медленно ушел. Его шаги затерялись внизу, в звуках музыки и голосов. Что делать дальше, я не знала.

***

Этой ночью, ворочаясь сбоку на бок в постели, я никак не могла уснуть. Веки буквально отказывались закрываться, и я вынуждено смотрела в темноту комнаты, заполняющую мой взгляд. Перед ним всплывали сцены сегодняшнего вечера, лицо Максима и все его слова. Его поцелуй ответил на мои вопросы, но Давыдов ошибся. Мне больше не нужны никакие игры, я хотела быть с ним. Я безотчетно возвращалась в тот миг, когда губы Максима прикоснулись ко мне, и воспоминания о его сдержанной страсти волновали меня и вызывали трепет.

На несколько часов мне удалось забыться сном, а когда прозвенел будильник, я проснулась быстро и легко. Чувство волнения не покинуло меня ни на секунду во сне, и сейчас я ощущала в груди удары сердца. В отражении зеркала возникло лицо, – оно было свежим, а глаза сияли, словно я хорошо отдохнула или сходила в какой-нибудь салон красоты, в котором пока еще не была ни разу. Словом, я чувствовала себя счастливой, как никогда раньше. Я чувствовала себя живой.

В автобусе и по дороге к институту мне то и дело приходилось ловить на себе взгляды прохожих. Кажется, и они видели не просто девушку, но освободившуюся мятежную душу, влюбленную и юную. Сейчас у меня не было ни тела, ни разума, только огромное трепещущее сердце.

Заходя в двери института, я еще не знала, что скажу Максиму, если встречу его. Вслед за этими мыслями пришла неловкость, опутавшая мысли и слова. Под этим гнетом я решила избегать Максима, хотя бы до тех пор, пока не придумаю, как вести себя. Но кто-то мудрый и незримый легким движением руки выветрил из головы эти мысли. А потом повернул наши пути так, что мы с Максимом столкнулись за поворотом в коридоре.

Мы остановились, и мое сердце вздрогнуло. Оно испытало странную смесь чувств, среди которых больше всего было волнения и страха. Это произошло раньше, чем я успела хоть что-то сказать, поэтому сейчас в растерянности смотрела на своего друга, черты лица которого так плотно врезались в мою память.

Похоже, Максима обуревали подобные чувства. Он был в замешательстве и не знал, что с этим делать. На мгновения наши взгляды встречались, и каждый раз сердце замирало у меня в груди. А мимо нас мелькали фигуры студентов, то серьезных, то чересчур беспечных. Они смеялись, и обрывки их разговоров касались слуха. И вдруг я увидела эту картину со стороны, так же, как мог бы увидеть кто-то из проходящих мимо. Два взрослых человека стоят сейчас рядом и не знают, что сказать друг другу. И почему? Ведь мы не сделали ничего плохого. И все это время, пока молча пялимся друг на друга, мы выглядим как два идиота.

От этого мне стало смешно, и я улыбнулась, глядя себе куда-то под ноги. Максим заметил это и тоже сумел расслабиться. Давыдов понял, что я так же, как и он, не знаю, с чего начать разговор, но очень этого хочу.

– Привет, – наконец, сказал он, и я снова захотела смеяться.

– Привет.

– Ты вчера уехала, вроде голова заболела… – начал Максим.

– Голова заболела, – быстро сказала я, но Давыдов произнес это почти одновременно со мной, и теперь засмеялись мы оба.

– Нормально доехала вчера? – спросил Максим.

– Да, – ответила я. – Все в порядке, больше ничего не произошло.

– Больше? – засмеялся Максим, и мне захотелось перемотать этот разговор. Я правда сказала это? Больше?!

– Извини, говорю глупости, – пробормотала я, хотя неловкость между нами все увереннее переходила в шутку.

– А я их делаю, – кивнул Максим. Я так не думала, но спорить не стала. Все, что сказал вчера Давыдов, еще звучало в голове. Поэтому я спросила:

– Хочешь встретиться сегодня вечером?..

– Кристин, по поводу того, что… – начал Максим. – Забудь об этом. Тебе ничего не нужно делать. А я в состоянии пригласить девушку, если хочу этого.

Я непонимающе посмотрела на Максима.

– В смысле, это предложение, – Давыдов мигом сообразил, что его речь весьма двусмысленна. – Черт, короче, давай встретимся сегодня вечером, если ты свободна.

– Я свободна, – у меня не было причин для отказа.

– Я тоже, – зачем-то сказал Максим, и мы снова засмеялись, глядя на мелькающих мимо нас студентов, что напоминали плывущих за стенками аквариума рыб.

– Но не как друзья, – мой голос прозвучал немного неуверенно.

– Да, я как раз об этом, – кивнул Максим. – Это называется свидание.

– Я знаю, как это называется.

– Это упрощает дело.

Все, что произошло сейчас, казалось невероятным. Все-таки у нас получилось, хоть это и был очень долгий путь. Но сегодня вечером я иду на свидание с Максимом. И впервые мы будем не просто друзьями. Этот человек, которого я знаю всю жизнь, будет держать меня за руку, и нам больше нечего бояться того, что наши чувства не взаимны.

– Ладно, пойду в аудиторию, а то скоро занятия, – проговорила я и улыбнулась.

– До вечера, – кивнул мне Максим. Он попрощался со мной тёплым взглядом и открытой улыбкой, и мы разошлись по аудиториям.

***

Сегодня был определенно чудесный день. Мой страх исчез, осталось лишь волнение, приятно согревающее кровь. Я зашла в аудиторию. Скоро должна начаться лекция по гистологии, и зал был заполнен студентами. Настя болтала с девушкой, сидящей сзади нас. Я поздоровалась со всеми и как ни в чем не бывало принялась доставать тетрадку и ручку. Но пристальный взгляд Лебедевой заставил меня остановиться.

– Что? – спросила я. Девушка смотрела с любопытством, и я не знала, как начать свой рассказ о вчерашнем вечере.

– Что у вас с Давыдовым произошло вообще? – спросила Лебедева. – Ты внезапно уезжаешь, никого не предупредив, а тот сидит весь вечер в углу и играет с подоконником.

– Играет с подоконником? – засмеялась я. – Не хочу знать. У нас… все нормально.

– Как это понимать? – не отставала Настя.

– Мы встречаемся сегодня вечером, – призналась я и стала наблюдать удивленное лицо Насти.

– То есть, вы вместе все-таки? – Лебедева не верила в мои слова, но отчего-то смеялась.

– По крайней мере, сегодня вечером точно, – улыбнулась я, потому что сама еще до конца не верила в происходящее.

– Вот так просто? – не успокаивалась Настя.

– Ну, это не было просто, – протянула я и вспомнила, как тяжело мне было общаться с Давыдовым в последнее время. Все же, Настя решила, что мне можно верить. Она была рада за нас и то и дело бросала на меня улыбающиеся взгляды.

– Прекрати это делать! – все время говорила я, потому что подруга только смущала меня этим. Началась лекция, но мне впервые было тяжело уловить ее смысл. В голове теснилось слишком много своих мыслей, и чужой голос только мешал. Моя рука автоматически записывала текст, но мысли о Давыдове неизбежно настигали меня, как дождь настигает путника посреди равнины.

Кроме этого, у меня в арсенале была еще одна хорошая новость. Освальд Павлович сдержал слово насчет своего внука, и сегодня они договорились встретиться с Лешей в каком-нибудь кафе. Я знала, что старику будет непросто, когда он увидит внука, но просить меня прийти с ним он бы не стал. Гордость и вместе с тем растерянность не позволили ему этого, и я сама предложила составить антиквару компанию. Услышав мой вопрос, Освальд Павлович принялся деланно ворчать, мол что я буду сопровождать его как немощно старика. Но все эти причитания быстро иссякли, и вот, в положенный час, мы уже сидели с Крезой в популярной пиццерии, за столиком у окна. Косые лучи заходящего солнца полосами ложились на скатерть и большое блюдо с пиццей, три куска которой я уже съела.

– Вы чего не едите? – спросила я у Освальда Павловича. – Холодная будет невкусной.

Это, конечно, не совсем правда, потому что лично я могу съесть пиццу даже замороженной. Но Освальду Павловичу было не до еды. Сегодня он нарядился в один из своих красивых костюмов, а в верхний карман даже положил аккуратно свернутый платок. Он сидел прямо, будто проглотил палку, а его руки нервно теребили край скатерти. Креза то бегал взглядом по улице за окном, то рассматривал шумящих посетителей. Мне было жаль его, но успокоить Освальда Павловича никак не получалось.

– Он не придет, – сказал Креза. Эту фразу старик повторял несколько раз за последние полчаса.

– Освальд Палыч, вы же договорились в пять вечера! – напомнила я. – А сейчас только половина. А все потому, что вы притащились сюда на час раньше. Он придет обязательно. Лучше поешьте, а то еще в обморок грохнитесь, я вас не потащу…

Моя болтовня не помогала, и Креза продолжал нервничать. Без четверти семь дверь в пиццерию открылась, и у входа показался паренек. Я сразу узнала его, – тот самый мальчик, который выходил из кофейни в день нашего разговора с Борисом. Сейчас он был одет в мешковатые штаны и свободную длинную кофту. Сверху наброшена кожаная куртка, из-под которой торчит капюшон кофты. Со всех сторон у парня висели какие-то цепочки, шнурки, длинные замки молний. Словом, весь он был типичным современным подростом. Высокий ростом, но лицо совсем детское, худое, с покрасневшими белками глаз от постоянного зависания в интернете. Он осматривался. Парень понятия не имел, как выглядит дед, и я решила ему помочь. Подняв руку, я приветливо улыбнулась и подозвала к нашему столику. Краем глаза мне стало видно, как побледнел Освальд Павлович, но я сделала вид, что ничего не заметила. Леша явно не понимал, кто я, это читалось в его взгляде, но он приближался к нашему столику.

– Здрассьте, – бросил он и замер. Его глаза перебегали с меня на Крезу, и я снова улыбнулась. – Это вы… дед?

– Привет! – начала я. – Присаживайся, не бойся.

Леша послушно сел рядом с Крезой, все еще бросая на него дикие взгляды. Освальд Павлович был в замешательстве. Он не знал, что ему сказать. Наверняка Креза готовил какие-то слова, но сейчас все они вылетели у него из головы.

– Я Кристина, а это твой дедушка, Освальд Павлович. А это меню, возьми себе чего-нибудь, а то вы оба такие бледные, у вас сахар наверно совсем упал…

Креза едва заметно улыбнулся. Похоже, мои слова наконец-то возымели хоть какое-то действие. Как я уже говорила, у меня есть некоторые проблемы с бесполезным трепом. И сейчас, когда он был просто необходим, иначе мы рисковали утонуть в тишине, я делала все, что могла. Когда к нам подошла официантка, я заказала еще одну пиццу и стала ждать, в какой же момент между этой парочкой завяжется разговор. Первым начал Освальд Павлович.

– Леша, возможно, отец тебе рассказывал обо мне плохие вещи… – начал он.

– Он никогда не говорил о вас, – произнес Леша, и я услышала его голос. Он был неровным и слегка дрожал, а порой и вовсе пропадал.

– Что ж… Тем лучше, – слегка улыбнулся Креза. – Я хотел познакомиться с тобой. И я рад, что ты здесь. Отец знает об этом?

– Нет, – покачал головой парень. – Я обычно не слишком рассказываю ему о своих делах.

– Почему же? – заинтересовался Креза.

– Он… Знаете, его интересует только работа, или мои оценки, – заявил Леша. – Когда он поехал сюда открывать кофейню и взял меня с собой, ему было все равно, что я должен бросить свою школу, своих друзей. Да ему на всех плевать! Он просто…

Тут Леша осекся и не успел никак обозвать отца. Он смутился своего порыва и уткнулся взглядом в кружевные салфетки. Сцепленные пальцы парня лежали на столе, и он сжимал их так сильно, что костяшки побелели.

– Ничего, мы знаем, каким несносным может быть твой отец, – кивнула я. – Ты знаешь, что у твоего дедушки есть антикварная лавка?

В глаза паренька мелькнуло что-то сродни недоверию и восхищению одновременно.

– Правда? – переспросил он, посмотрев на Освальда Павловича.

– Чистейшая, – кивнул тот. – Закупаю разные товары со всего света. Иногда даже работаю по личным заказам покупателей. Один раз пришлось по старым связям искать табурет с традиционной индийской резкой по дереву. Ну, знаешь, у них там все так витиевато… так что кручусь.

– Блин, круто!.. Ой, простите, я не знаю, можно при вас говорить «блин»?

Он спрашивал это не только у Крезы, но и у меня. Похоже, я казалась парню весьма взрослой мадам, хотя он был младше меня на пару лет, не больше.