Текст книги "На брудершафт со смертью"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

ГЛАВА 4

Пулей я пронеслась до гардероба, схватила плащ и кинулась бежать к машине, не щадя ног. Теперь побыстрее надеть наушники.

А меж тем в приемной, похоже, разыгралась настоящая баталия между секретаршей и новой посетительницей. Женщина настаивала на встрече с главврачом, Муза Петровна ее выпроваживала, но та тоже без боя сдаваться не собиралась. Спор грозил перейти в рукопашную, но положение спас вернувшийся шеф.

– Что здесь проиходит? Почему в мой кабинет дверь нараспашку? Где девушка, которая там оставалась?

Голос Музы Петровны:

– Борис Леонидович, я ее попросила вас в приемной подождать, а она наговорила мне кучу гадостей и ушла. Ненормальная.

Моему возмущению не было предела: это я-то ненормальная?! Вмешаться в разговор невозможно, а то я бы ей показала, где раки зимуют.

А в это время голос Бориса Леонидовича гневно клокотал:

– Вы последнее время несколько превышаете свои полномочия, но об этом поговорим позднее. А вы к кому? – Это к посетительнице, догадалась я.

Женский голос ответил совершенно спокойно, будто не она была участницей горячего спора:

– К вам, к кому же еще? А эта ворона тут раскаркалась, мало того, что ту девушку она выгнала, я видела.

Муза Петровна взвизгнула:

– Да что это такое! Вы лжете! Борис Леонидович, она клевещет на меня!

– Разберемся. Вы пройдите, как вас звать?

– Наталья Ивановна.

Стукнула закрываемая дверь. Слышимость стала просто великолепная. Можно ехать, или все-таки послушать, как «метр с кепкой» с другими посетительницами разговаривает? Не всех же он за колени хватает. Любопытство победило, и я об этом потом не пожалела, так как стала свидетельницей очень интересного разговора.

* * *

– Здравствуйте еще раз, любезнейший Борис Леонидович, я присяду, вы уж не обессудьте. – Скрип стула.

– Садитесь, конечно, но я не имею чести...

– Ну где же ее взять-то, честь, если у вас ее и отродясь, наверно, не было. – Вот это дает!

– Что вы себе позволяете?!

– Я могу себе это позволить, и вы мне за многое ответите. Я – Уварова. Фамилия моя ничего вам не говорит?

Непродолжительное молчание, потом уклончивый ответ:

– Вроде бы нет.

– У вас, оказывается, не только чести нет, но и совести маловато.

– О чем вы, черт вас побери?

– О моей сестренке, это ж вы из нее дуру сделали и ребенка налево сплавили. Сколько на этом поимели?

– Да как вы смеете? Я ее помню, сестру, но ребенок у нее умер. Умер! Понятно?!

– Ага... память проснулась, ну и слава богу. Так, говорите, умер? А этот ее супермен? У него-то откуда ребеночек взялся?

– Я не понимаю, о чем вы?

– А может, не хочешь понимать? Зато я понимаю, что не за спасибо ты такие вещи устраиваешь.

– Ну коли вы в курсе романа вашей сестры с суперменом, как вы его назвали, то должны бы знать, что он женат, у него крепкая семья, зачем им «левый» ребенок?

– Жена, значит, а почему же она до этого целых восемь лет не рожала? Или он так все подгадал, что жена и любовница в один день рожать пошли? А что «левые» дети не нужны – это хорошо!

Борис Леонидович решил взять инициативу в свои руки:

– Не понимаю и не хочу понимать, о чем вы здесь толкуете. Выкладывайте, что вас привело ко мне, и до свидания!

Уварова, похоже, нисколько не смутилась:

– Завтра я заберу Ольгу и увезу ее, но мне нужны ее документы и деньги. Минимум тысяч шесть.

– Долларов?

– Каких еще долларов? Рублей!

– У вас богатое воображение, ребенок вашей сестры умер. Денег я вам дам, но не за ребенка, а так как чувствую свою вину, что вовремя не оказал ей психологическую помощь. Я должен был предвидеть...

– Хватит чушь нести! С научной степенью, а слушать тебя противно.

– Наталья... как вас там... Ивановна. Придите завтра в десять утра, только не опаздывайте, меня может потом не быть, я подготовлю все документы и деньги.

– Хорошо, я приду в десять, но, если ты попытаешься меня надуть, отсюда направлюсь прямиком в милицию.

– Не надо мне угрожать, я порядочный человек. До свидания.

В ответ – стук закрываемой дери.

* * *

У меня аж дух перехватило, жаль, я эту женщину не рассмотрела, хотя, думаю, узнаю, когда она выходить будет. Постою здесь еще. Я уже собралась снять наушники, но услышала, что Борис Леонидович набирает номер. Он звонил моим клиентам, это стало понятно, когда на другом конце провода сняли трубку.

– Да.

– Альберт, ты?

– Я. Что случилось, Борис?

– Это у тебя что там, все в порядке? По какому поводу Ольгой интересовался?

– Просто так.

– Давай откровенно. Как себя чувствует мой крестник? – спросил вроде бы непринужденно Берсутский, но натянутость в его голосе явно прослушивалась.

– Боря, если честно, он пропал...

– Кто? Левушка? Ты в милицию, надеюсь, не заявлял?

– Нет, конечно, я нанял частного детектива.

– Что?! Какого детектива? Ты что, охренел? Не понимаешь, что делаешь?!

– Я не знал, что предпринять...

– Мне надо было звонить, мне! В общем, так... Детективу немедленно даешь отбой. Усек? Я думаю, что знаю, где твой сын, и завтра тебе его привезу, так что не дергайся. Связаться с детективом сейчас можешь?

– У меня есть номер ее сотового.

– Ее? Это что, баба, что ли? Ну ладно, срочно звони!

– Спасибо тебе, Боря, что успокоил, извини меня, если доставил тебе неприятности.

– Пока они еще не начались, но могли бы... Все. Отбой.

Мое чуткое ухо сразу уловило дополнительный щелчок перед тем, как была положена трубка. Значит, разговор подслушивал кто-то еще. Но пора и мне действовать. Сейчас будет звонок на мой сотовый. Но уж дудки! Пока все не узнаю, не успокоюсь, тем более я еще не отработала заказные деньги.

В это время открылась дверь отделения больницы, и на крыльцо вышла та самая женщина. Нужно ее запомнить, может пригодиться. Из машины мне было удобно наблюдать за ней. Женщина, посмотрев на часы, немного постояла в раздумье и зашагала к троллейбусной остановке. Может, за ней проследить? А что мне это даст? Да и завтра ей на десять назначено, вот тогда и увижу, а сейчас нужно ехать в психиатрическую больницу, возможно, там и спрятаны концы этой истории. Свидание с неизвестной Ольгой могло пролить свет на похищение Левушки.

Для начала необходимо найти местонахождение клиники. Коренная жительница Тарасова, я прекрасно знала город и ориентировалась в нем, но вот на Алтынке мне бывать не приходилось. Я бы, конечно, не стала нарушать эту прекрасную традицию, но «производственная необходимость»... Достав карту и вычислив кратчайший путь, завела машину и, плавно тронувшись с места, обнаружила, перефразируя Высоцкого, что бензин – ее кровь – на нуле. Пришлось заехать на автозаправочную станцию. Чтобы сократить вынужденное ожидание – даже с подорожанием бензина клиентуры заметно не убавилось, – решила бросить косточки. Сегодня они уже меня один раз выручили, отправив обедать в оригинальное кафе под названием «Улыбка», кривые зеркала которого натолкнули на нестандартное решение. Итак, бросок.

17+2+30 – «Радужные перспективы для тех дел, которые представляют для вас особый интерес».

Значит, я на правильном пути. Спасибо, родные!

Итак, не считая разговора с соседкой, к моему плану добавилось еще три пункта: женская консультация, родильный дом и, наконец, психушка, по направлению к которой я двигалась в данный момент. Милые учреждения – ничего не скажешь. Теперь главное – решить, под какой личиной я должна появиться – сестры? Но она не признает во мне сестру. Подруги? По меньшей мере, должна знать фамилию. Соседки? Увы, даже адреса Ольги я не знаю. Стоп!.. А если... медсестры из роддома, направленной заботливым главврачом, который недавно звонил и спрашивал о здоровье пациентки. Я, конечно, пока только предполагала, как и в случае с медсестрой из детской поликлиники, которую я разыграла перед соседкой Заманских, но если блефовать, то убедительно... К тому же придется прикинуться чайницей, разузнавая фамилию Ольги: перепутала, захватила не ту карточку... Для убедительности можно помахать Софьиной, которая по-прежнему лежала у меня в сумочке.

Ну вот и ладушки. Начало есть, а далее – по вдохновению и обстоятельствам – полный экспромт. Раздумывать уже было некогда: я въезжала на Алтынную гору, основной достопримечательностью которой была психиатрическая клиника. Она включала в себя несколько лечебных корпусов и ряд хозяйственных построек. Припарковав машину, я подошла к самому внушительному на вид зданию. Но увы, это только ларчик просто открывался, я же дергала все двери подряд – и никакого результата: крепость. Выручила женщина в синем халате, направляющаяся к одной из хозпостроек. Я остановила ее вопросом:

– Скажите, пожалуйста, как можно найти больную?

– А вы пройдите вон к той двери, – показала она рукой. – Там есть кнопочка, звоните.

Кнопка, похоже, тоже была предназначена для того, чтобы испытывать терпение. Я минуты три беспрерывно звонила, прежде чем дверь открылась и меня пропустили в комнату посещений больных.

– Вы к кому? – спросила женщина, открывшая дверь.

– Мне надо поговорить с кем-нибудь из персонала женского отделения, желательно с врачом или медсестрой, – изложила я свою просьбу.

– У них сейчас обход, освободятся самое раннее через полчаса, ждать будете? – Она вопросительно посмотрела на меня.

Пришлось резко умерить свои аппетиты:

– Ну а хотя бы санитарочку можно?

– Ну а чего ж нельзя, конечно, можно. – И женщина удалилась.

Может, это и к лучшему: санитарки-то они ближе к больным, а мне на данный момент главное – узнать фамилию Ольги. Пока женщина отсутствовала минуты две, я окинула взглядом комнату для встреч с больными. На скамейках возле столиков сидели пациенты больницы и их гости: кто тихо беседовал, кто усердно подкармливал больных домашней снедью, а кто и просто молчал, видимо, не находя тем для разговора, ведь очень трудно разговаривать, глядя в пустые, отсутствующие глаза, а таких здесь было немало.

В комнату вошла пожилая санитарочка. Окинув взглядом присутствующих, она безошибочно остановила на мне взгляд и, подойдя, спросила:

– Это вы хотели поговорить со мной?

– Да, у меня к вам несколько вопросов, – взвешивала я каждое слово. – К вам из роддома поступила женщина, Ольга... Забыла фамилию, сейчас посмотрю в карточке. – Я сделала попытку достать Софьину карточку.

– Да не ищи, девонька, – остановила она меня, – у нас тут только одна из роддома-то, Уварова Ольга.

Где-то сегодня я уже слышал эту фамилию, надо потом вспомнить.

– Меня послали из роддома, – продолжила я, – справиться о ее здоровье, я там медсестрой работаю, и с нас требуют отчет с места жительства, куда делась их роженица.

– Три месяца никому не была нужна, да и сейчас небось только из-за этого отчета пришли...

– Как она? – повинно опустив голову, спросила я.

– Ну, это вам лучше поговорить с врачом, мое мнение – сейчас у нее все в порядке. Сначала-то тяжелая была: все воевала, куда-то рвалась, хотела ребеночка забрать, не доходило, видно, до нее, что он умер. Но у нас это быстро лечат: покололи успокоительного – и затихла. – Санитарка сочувственно вздохнула. – А на днях сестра из района приехала – ее вызвали, – так совсем ожила, огонек в глазах появился. Я слышала, что ее готовят к выписке. У нас, если уже не тяжелая да ходят родственники, выписывают быстро – больница-то переполнена. Уж мы-то безработными не будем: каждый год клиентов прибавляется. Эхе-хе, что с людьми-то делают...

Я поблагодарила за беседу и узнала, как зовут врача. Когда санитарка назвала мне фамилию, я еле сдержала улыбку. Дурасова для врача-психиатра, что Косолапова для манекенщицы или Медведев для музыканта. Итак, Дурасова Галина Семеновна. Минут через пятнадцать врач освободилась и пригласила меня в кабинет. Галине Семеновне на вид лет сорок, и выглядела она очень усталой, но, на мое счастье, была вполне нормальной, а то, признаться, ее фамилия и знание того, что почти каждый врач страдает болезнью, которую лечит, настроили было меня на грустный лад.

– Я – медсестра из роддома, – представилась я. – Вам звонил сегодня наш главврач, Борис Леонидович, а потом попросил меня съездить сюда, лично справиться о здоровье Ольги Уваровой и взять справочку для поликлиники по месту жительства, а то они ее уже разыскивают. Как она себя чувствует? – Я вопросительно посмотрела на врача.

– Сейчас заканчивается период реабилитации, Ольга практически здорова, а вначале ее психическое состояние внушало опасения. Она пережила сильнейший стресс.

– А чем вы можете объяснить это, смертью ребенка?

– Я думаю, что тут все гораздо сложнее, – в раздумье покачала головой Галина Семеновна. – Понимаете, этот стресс был, по-моему, просто последней каплей, а до этого шло накопление отрицательных эмоций, которые, наслаиваясь одна на другую, и привели к взрыву. Представьте себе: молоденькая девочка учится в техникуме, живет в общежитии, встречает парня и влюбляется. Когда же возникают сложности в виде ребенка и он отказывается жениться, Ольга решает оставить ребенка, а может, уже и поздно было что-либо предпринимать – она не говорит об этом, очень скрытная. Все месяцы беременности постоянно преследуют мысли, как жить дальше? На что жить? Где? Как быть с учебой?.. Вот вам и острый психоз. К тому же тут возможны и ошибки врачей: неадекватное обезболивание, например.

– Галина Семеновна, а у Ольги эти состояния будут периодически повторяться или же она излечилась полностью? – спросила я.

– Вы знаете, психика – очень тонкая штука, и сказать, где предел ее возможностей, очень сложно. Но у Ольги это не наследственное, я беседовала с сестрой, так что, если у нее жизнь наладится, думаю – все будет нормально.

– А когда вы собираетесь ее выписывать?

– Возможно, даже завтра. К Ольге на днях приехала сестра и хочет ее забрать. Завтра с утра она встречается у вас в роддоме с главврачом – ей нужно забрать у него документы, – а потом, наверное, приедет за Ольгой. Сказала, что Ольгу ждет приятный сюрприз, благодаря которому ее жизнь войдет в нормальное русло.

– А встретиться с вашей пациенткой сейчас можно? – Я вопросительно посмотрела на Галину Семеновну.

– Да, конечно, я сейчас приглашу ее в комнату для посещений.

Я поблагодарила врача и по лестнице спустилась в приемную, по пути решив, что лучше поговорю с Ольгой здесь, на лестнице, чем в той угрюмой комнате, где я разговаривала с санитаркой. Минуты через две вышла молоденькая девушка в больничном халате. Ей с большой натяжкой можно было дать девятнадцать – возраст Ольги я узнала от врача, – выглядела она гораздо моложе. Светленькая, с правильными чертами лица девушка была очень мила, пожалуй, недоставало только немного краски. Белая матовая кожа лица казалась прозрачной. Я представила Ольгу с макияжем – наверное, она была бы красавицей. Приятно также видеть в этих стенах осмысленный взгляд, в отличие от взглядов других обитателей сего учреждения. Я спросила ее о здоровье, Ольга поблагодарила, сказала, что чувствует себя хорошо и завтра выписывается. И тут я совершила досадный промах. На вопрос, кто я, повторила свою версию: медсестра из роддома. Лицо моей собеседницы стало отчужденным, и, как я ни уверяла, что хочу ей помочь, разговора не получилось. Пришлось распрощаться.

Я шла к машине и в памяти зримо прокручивала калейдоскоп сегодняшних событий: вспоминались детали разговоров, поступков моих собеседников. Сопоставляя и анализируя их, я постепенно разрозненно мелькающие мысли выстраивала в четкую линию, и в конечном счете все совпало и стало на свои места.

Конечно же, не случайно Альберт помчался звонить в роддом, когда я назвала приметы женщины, укравшей ребенка: я ведь тогда попросила его вспомнить, не обидел ли он случайно кого-нибудь. Да он же просто испугался, решив, что это Ольга: стройная, светленькая – это же ее приметы. Мне также четко вспомнилась фраза из тогда еще непонятного телефонного разговора: «Что, опять любовь проснулась?» Значит, Альберта с Ольгой связывало не просто знакомство. И тут меня осенило... «Ку де фудр», – как говорят французы в таких случаях – удар молнии. Так это же ясно, как день божий: Альберт Львович – настоящий отец ребенка, а Ольга – мать малыша. И по срокам совпадает: Ольга родила и попала в психушку три месяца назад, и у бесплодной Софьи появился ребенок в это же время. Похоже, тут все было заранее хорошо просчитано. И с Борисом Леонидовичем Альберт на «ты». Конечно, это друг Боря устроил Заманским такое легкое, хотя, полагаю, не безвозмездное усыновление. И логика тут железная: зачем брать на воспитание чьего-то беспородного отпрыска, если можно обзавестись собственным наследником. Вспомнилось трогательное отношение к ребенку Альберта Львовича, о котором так умильно говорила Анна Павловна, расхваливая соседа. Мои догадки перерастали в уверенность. А вот Софья и ее отец, похоже, знают только лицевую сторону медали, так называемый аверс, а вот о реверсе – кто его истинный отец, видимо, не догадываются.

Уже в машине я вспомнила, где слышала сегодня фамилию Ольги: Уваровой представилась сменившая меня посетительница кабинета Бориса Леонидовича. Я ведь началу разговора не придала значения, поэтому не зафиксировала на фамилии свое внимание. Ну вот, пожалуй, это и есть недостающее звено в цепочке моих рассуждений: Наталья – сестра Ольги. Кстати, они очень похожи. Когда в больнице ко мне вышла Ольга, я еще подумала, что ее лицо мне почему-то очень знакомо. И весь разговор в кабинете «метра с кепкой» шел ни о ком другом, как о Левушке. Видимо, ребенок – это и есть сюрприз для сестры, обещанный Натальей. Где она его только держит? Кто опекает сейчас малыша? А супермен, о котором упоминала она, – это, конечно, Альберт Львович. Я вспомнила, каким ликующим голосом произнесла Наталья фразу: «Это хорошо, что «левый» ребенок ему не нужен». И еще я поняла: Наталье грозит опасность – «метр с кепкой» этого так не оставит, ведь он тоже догадался, что ребенок у сестры Ольги, и пообещал Альберту завтра же вернуть ребенка. Придется с утра опекать Наташу!..

Ну вот мой первый рабочий день и подошел к концу. Я уже мечтала о приятной домашней обстановке, но осталось еще одно небольшое дело. Шел восьмой час вечера, когда я подъехала к женской консультации. Операция по возвращению Софьиной карточки на место прошла без осложнений, так как власть переменилась: главными хозяйками учреждения стали уборщицы, и регистраторши на месте, естественно, не было. Я положила карточку на окошко и удалилась. Завтра положат куда надо.

За малыша я была спокойна: родная тетка вреда не причинит.

Поставив машину на стоянку, я подходила к дому. У моего подъезда стояла знакомая «Ауди». Ну уж тут, Альберт Львович, вы не угадали: разговор с вами сейчас совсем не входит в мои планы. Вы, бедняга, наверно, отчаялись дозвониться, беспрерывно набирая номера сотового и обычного телефонов, и решили лично нарисоваться, разыскивая неуловимого детектива.

Я решительно развернулась: придется сегодня ночевать на моей конспиративной квартире, как я ее называю, а проще – в квартире, которая досталась мне в наследство от бабушки. Этим убежищем мне приходилось пользоваться довольно часто: если грозила опасность или просто, как сейчас, нужно было уединиться. Попутно пришлось заехать в магазин и купить минимальный запас продуктов, необходимых для ужина и завтрака. Теперь надо хорошенько отдохнуть. Завтра, похоже, предстоит жаркий денек, а возможно, и развязка этой истории.

ГЛАВА 5

Утро выдалось хмурое. В такую погоду хорошо поваляться в постели, но мне сегодня не лежалось: родилось предчувствие чего-то очень плохого. Главное же – появилось ощущение, что это плохое я предотвратить не смогу. Может, пакостное настроение развеют мои милые косточки? Объяснят, что творится в душе? Бросок.

33+19+8 – «Вас ожидает чья-то ранняя смерть».

Итак, мои хорошие, тревога, похоже, у меня не из пальца высосана. Но кому угрожает опасность? Ребенку, которого я ищу? Едва ли. Похоже, он не в чужих руках. Ольге? А почему бы нет? Но насколько это возможно при условиях, в которых она находится? Наталье? Пожалуй, она стала возможным кандидатом, но неужели Борис Леонидович способен на убийство? А почему бы нет? Насколько я понимаю, дело связано с большими деньгами, не с одним десятком тысяч долларов. Ольгу он «кинул», но с новых родителей денег наверняка не забыл взять. Приличная сумма для такого города, как Тарасов, осела в его кармане. Что ему выгоднее? Заплатить Наталье или устранить ее? Скорее второе. И дело даже не в тех шести тысячах рублей, которые она запросила на дорогу, а в том, что Наталья тоже разгадала грязную игру врача с ее племянником и при определенных условиях может держать его на коротком поводке. Левушку он купил, но молчание Натальи с ее характером купить едва ли удастся... Вот что я должна предотвратить! Нужно приводить себя в порядок и мчаться к клиническому городку. Лучше успеть туда до десяти часов. Если все-таки Наталью попытаются убить, то где? В больнице? Маловероятно. Не камикадзе же он, чтобы засветиться у себя на работе? Скорее всего там, где меньше людей, – за городом, Алтынка для этого идеально подходит. Сам Борис Леонидович, конечно, этим заниматься не станет, тогда кто? Мое вмешательство необходимо, чтобы предотвратить беду.

Быстро приняв душ, позавтракав и взяв с собой все необходимое, чтобы в случае чего помочь Наталье, я отправилась на стоянку за своей «девяткой».

* * *

В клиническом городке на сей раз пришлось искать место для парковки: вчерашнее было занято. Но судьба сжалилась надо мной, предоставив очень милое местечко в самом конце незапланированной стоянки. Только будет ли здесь такая же хорошая слышимость, ведь расстояние от кабинета Берсутского значительно увеличилось. Время до появления Натальи еще оставалось, и я решила проверить. Когда мои уши включились в работу, «пиджак» в кабинете, судя по всему, еще не появился. Разговор шел по телефону, и вела его грымза. Малопонятный, он меня вначале не заинтересовал, главное, аппаратура не подводит, а Муза Петровна была мне скучна. И, как оказалось, зря. Любопытство мое было разбужено подобострастностью голоса грымзы. Оно еще более усилилось, когда я поняла, что разговор идет о моем вчерашнем посещении. Эта мадам не скупилась на эпитеты в мой адрес, называя то подозрительной особой, то просто мымрой. Меня назвать мымрой?! Это уж слишком! Похоже, наши «симпатии» были взаимны. Приятный мужской баритон на другом конце провода вдруг спросил:

– Ты уверена, что меня самым примитивным образом не кидают?

– Нет, Герман, не уверена, уж очень шеф разозлился, когда я ее выгнала.

– Значит, клиентка... Ладно, разберемся... Ты повнимательней там, за ценную информацию я не скуплюсь, сама знаешь. Если что новенькое, звони на сотовый. – И голос назвал номер, который я автоматически зафиксировала в памяти.

– Не могу больше говорить, сейчас придет начальник.

– Давай, я ему перезвоню, прощупаю. – Гудки отбоя.

На горизонте появился новый персонаж. Какое отношение он имеет к Борису Леонидовичу? А вот и сам «метр с кепкой» появился в зоне моего прослушивания, хотя разговор был едва различим, то ли расстояние до него велико, то ли разговор умышленно велся приглушенными голосами.

– Ребятки, я вас понимаю, но поймите и вы меня... Подлечиться я вам дам, а основную дозу после услуги. Баба к десяти придет ко мне в кабинет, так вы уж постарайтесь ее запомнить. Вы на колесах?

В ответ громкое ржание.

– А какие колеса вы имеете в виду? Одни закончились, а если авто, то тут тоже неважно. Аккумулятор сел, толкаем... Вдруг потеряем ее?

– А чего за ней по городу мотаться, она отсюда наверняка в дурдом поедет к сестре, а там – по обстоятельствам. Выясните, где ребенок, а ее припугните хорошенько, чтобы замолчала.

– А если замолчит навсегда? – И опять дурацкий гогот.

– Ну, это ваши проблемы. Главное, узнайте, где ребенок, мне нужен он. И не дай бог что с ним... Вот, возьмите пока, не рисуйтесь тут. Ко мне не приходите. Ее не трогайте, пока не узнаете, где малыш. Все.

Стрелки часов приближались к назначенному сроку. К крыльцу административного корпуса, где располагался кабинет Бориса Леонидовича, подкатило такси. С минуту оттуда никто не выходил, потом дверца открылась и из машины вышла Наталья. Она начала подниматься по ступенькам, а такси, сделав лихой разворот, двинулось назад, но, отъехав несколько метров, остановилось у обочины. Значит, будет ждать Наталью. Она почувствовала опасность или боялась потерять время?

А в кабинете Бориса Леонидовича разрывался телефон. Трубку сняла грымза и, услышав знакомый голос человека, с которым только что беседовала, громко произнесла:

– Здравствуйте... Да, он на месте. Борис Леонидович, возьмите трубочку, это вас, какой-то Герман, говорит, срочно нужно поговорить.

Голос шефа:

– Да, да, Муза Петровна, закройте, пожалуйста, дверь! Здравствуй, здравствуй!

– Мне нужен товар, Борис.

– У меня ничего, ни одной нет, даже на подходе.

– Крутиться ты что-то последнее время стал, смотри.

– Что ты, Герман, просто туго с этим стало. Молодежь контрацепцией пользоваться хорошо научилась, а у нас все ставки на нее, на золотую молодежь.

– Ты давай кончай втирать очки, понял? Я тут справки навел и много чего интересного узнал. Предупреждаю, удумаешь кинуть – убью. А где ты возьмешь сейчас, меня не волнует. Понятненько? Я не могу такого выгодного клиента из-за такого дерьма, как ты, терять. Все. Ищи.

– Я подумаю, что можно для тебя сделать.

Ответ был явно язвительным:

– Думай, Боренька, думай. Разминай мозги.

Отлично, судя по разговору, этот самый Герман имеет большое влияние на «метра с кепкой». Если понадобится в дальнейшем, этим можно будет воспользоваться.

* * *

А вот и Наталья. Она ворвалась, не дожидаясь разрешения грымзы, и с ходу начала:

– Здравствуйте, Борис Леонидович!

– Здравствуйте, Наталья Ивановна!

Я хихикнула про себя: «Начало очень культурное, посмотрим, каков будет финал».

– Вы приготовили, что я просила?

– Документы Ольги и деньги?

– Да.

– Вот. Все здесь. – Слышу шелест бумаги.

– Здесь шесть тысяч?

– Что, аппетит разгорается? Уже пожалела, что мало запросила?

– Нет, просто я не склонна вам верить после того, что вы сделали с моей сестрой. Все, что нам нужно, это на дорогу и на первое время, чтобы Ольгу на ноги поставить, я посчитала по минимуму, а лишнего нам не надо. Не привыкли мы чужое брать.

– А берете, ведь ты же шантажировала меня, выбивая эти деньги. – Вежливость эскулапа начала испаряться, тыкать он стал без перехода.

– Я?! И что вы называете шантажом?

– Милицией угрожала...

– Да такого, как ты... – Видно, Наталья задохнулась от злости, но потом все же взяла себя в руки. – Да я за эти деньги даже «спасибо» тебе не скажу. Это ты Ольгу изуродовал и, сдается мне, не одним ее горем попользовался. Сидишь тут, как паук, и сосешь кровь из маленьких глупых девочек.

– Воспитывать нужно лучше, чтобы шалавы такие не получались. Мамашке, поди, вашей тоже недосуг было, сама такая была.

– Ты... Ты, гадина! Гадина! Я еще думала увезти Ольгу и оставить тебя в покое, но теперь не дождешься! Эти деньги я возьму, они Ольгины по праву, ты ей сколько обещал? Забыл? Может, тебе напомнить?

– А ты докажи, что я обещал!

– А я и доказывать не буду, пусть этим прокуратура занимается, а уж мы им пораспишем, постараемся. Я трупом теперь лягу, но тебя, гниду, на чистую воду выведу. Не надо было касаться имени моей сестры и памяти нашей матери. Встретимся. Я сейчас уйду, хотя нет, документы вначале просмотрю, а то от тебя всего ожидать можно.

– Ну гляди, гляди. Читать-то хоть умеешь?

– Умею, не волнуйся. А это что за справка?

– О смерти ребенка.

– Гляди-ка, все предусмотрел... Возьми ее себе, по большой нужде сходишь, козел вонючий, а нам она ни к чему.

Похоже, терпению «метра с кепкой» пришел конец, и он взревел, как раненый бык:

– Вон! Пошла отсюда!

Наталья, наверное, была удовлетворена такой реакцией, потому что сразу успокоилась и вежливо, с иронией ответила:

– До свидания, Борис Леонидович. Увидимся в прокуратуре, если меня вызовут для дачи свидетельских показаний, а уж я расстараюсь, чтобы тебя, сморчка поганого, протащили через все круги ада.

Резкий хлопок двери. Шаги по кабинету: похоже, он заметался, как зверь в клетке, и возмущению его не было предела.

– Вот сука так сука! Ну ты еще у меня попрыгаешь! Я тебе все припомню!

И вот тут случилось то, чего я меньше всего ожидала. Что намеревался предпринять Мальчиш-Плохиш, можно только предполагать, я была лишь слушательницей. Зачем ему понадобился пиджак? Куда он собрался идти? Но, поправляя воротник пиджака, он вдруг взвыл:

– А это еще что здесь такое?

Мои барабанные перепонки чуть не лопнули от такого рыка.

Ну, уколол пальчик, ну, микрофон нашел, а чего орать-то? Не зря его Наталья так приголубила. Итак, мой «клоп» засветился, поэтому делать здесь больше нечего, надо когти рвать, пока Борис Леонидович не догадался, откуда его прослушивают. Да и Борина оппозиция на своем такси умчалась.

Теперь опять предстояло побывать в психиатрической клинике. Все мои помыслы занимала теперь Наталья. Надо было спасать ее во что бы то ни стало. Я помнила предостережения косточек, которые, как правило, не подводили. Эх, Наталья, Наталья! Своей чрезмерной прямолинейностью она накликает на себя беду. Ей ли тягаться с сильными мира сего, у которых «все схвачено, за все заплачено»?

Еще сидя в машине около роддома и слушая переговоры с шестерками, происходящие в кабинете главврача, я решила, что противника нужно знать в лицо, поэтому зафиксировала в памяти все стоящие рядом машины. Какая-то из них обязательно должна появиться на Алтынке: приказ шефа – закон, а мальчики-то, похоже, хорошо завязли и крепко сидят на крючке Бориса Леонидовича. Речь шла о дозе, так что парни, скорее всего, наркоманы, а Мальчиш-Плохиш снабжает их за определенные услуги наркотиками, которые, конечно же, есть в любом роддоме.

Въезжая на Алтынную гору, я надеялась, что, добираясь кратчайшим путем, сумела опередить Наталью. И, подъехав к клинике, пристроила свою «девятку» за шикарной иномаркой: мне пока не хотелось светиться, и я надеялась, что она отвлечет внимание любопытных. Сегодня в клиническом городке, в отличие от вчерашнего вечера, было довольно многолюдно. Это меня устраивало, потому что давало хоть какие-то гарантии неприкосновенности Наталье.

Буквально через пару минут подъехали те, кого я ожидала и чью машину засекла у роддома. Их не лучшим образом выглядевшая «шестерка» (я улыбнулась: так и должно быть – шестерки в «шестерке») начала пристраиваться возле моей машины, на что я никак не рассчитывала. Вот это, называется, спряталась! Ну что ж, придется терпеть их соседство, дергаться уже поздно. Однако что делать? Сидеть в машине и ждать, когда появится Наталья, а потом пойти за ней? Нет, это может насторожить. Так... Пожалуй, пора поближе познакомиться с «друзьями» Бориса Леонидовича. Я забрала огромную сумку, в которой лежало все необходимое для осуществления моего плана, и вышла из машины. Подойдя к «шестерке», постучала водителю в окошко. Стекло опустилось вниз, и парень, сидевший за рулем, грубо спросил: