Текст книги "На брудершафт со смертью"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Чо надо?

– Хэлло, мальчики, – игриво начала я, – вы не за больным?

– Нет, – коротко ответил он, и стекло поползло вверх.

– Подождите, мне нужно поговорить с вами, – настаивала я, – вы мне не поможете сумку донести, а то племянницу сегодня выписывают, а у нее вещей полно... Так поможете?

– Да пошла ты...

Дальше последовало конкретное указание, куда я должна пойти. Их взгляды были прикованы к дороге. Я тоже взглянула вдаль и увидела приближающееся такси.

– Ты что, псих, что ли, так дурдом рядом! – возмутилась я, зная, что им сейчас не до меня и свару они затевать не станут.

И в самом деле, второй миролюбиво попросил:

– Слушай, свали, а... У нас тут дело.

– Ладно, удаляюсь, джентльменами здесь, оказывается, и не пахнет. – Гордо подняв голову, я уверенно пошла по дорожке, сворачивающей за корпус: входная дверь в комнату посещений находилась с другой стороны здания. Я вспомнила, как вчера чуть ли не два раза обошла корпус, дергая все двери подряд, пока мне не подсказали, как попасть в эту крепость.

На углу я оглянулась и увидела, что из такси вышла Наталья с ребенком. Вот это да! Я и не могла предположить, что она привезет сюда малыша. Это значительно осложняло дело. Теперь главное, чтобы эти придурки не пошли за ней. Я подошла к двери и остановилась. Из-за угла вышла Наташа, хвоста пока не было. Нужно было срочно что-то придумать: ее нельзя было допускать в комнату для посетителей, иначе ситуация может выйти из-под контроля. Вспомнив, как она прямолинейно разговаривала с главврачом роддома, я решила играть в открытую. Так можно быстрей установить контакт, а он мне был сейчас необходим.

– Вы Уварова Наталья? – остановила я ее.

– Да, а в чем дело? Кто вы? – Она удивленно смотрела на меня.

– Наташа, мне нужно с вами срочно поговорить. Вы сейчас не должны идти к сестре: вам и ей грозит опасность.

– Кто вы? Откуда вы знаете меня и почему я должна вам верить?

– Я – частный детектив и хочу вам помочь, но сейчас нельзя терять ни минуты. Я все объясню потом, в машине.

– Но я должна забрать сестру, она меня ждет! – с отчаянием в голосе проговорила она.

– Мы с вами вместе подумаем, как это сделать, но позже. В данный момент вы должны подумать о собственной безопасности и безопасности ребенка. На стоянке вас ожидает синяя «шестерка» с двумя придурками, которым небезызвестный нам Борис Леонидович поручил обезвредить вас. Как они собираются это сделать, сказать трудно, но надо быть готовыми ко всему. Наташа, поверьте, раздумывать некогда.

– Что я должна делать? – все еще сомневаясь, спросила она.

– Для начала переменить свою внешность. У меня для этого все есть.

Я быстро достала черный парик и пуховик ярко-малинового цвета, будучи уверенной, что этого вполне достаточно. Борины посланцы не могли запомнить досконально внешность девушки, которую видели два раза: в кабинете и только что. Но что она не яркая брюнетка, какой ее сделает парик, они знают точно. Кроме того, малиновая куртка – это далеко не кожаный плащ.

Наталья все еще раздумывала, пришлось привести ей последний довод:

– Поверьте, я знаю о вас все, и если бы не желала вам добра, то еще сегодня утром сдала бы вас в милицию за кражу ребенка. И пусть бы этот гордиев узел развязывали правоохранительные органы – прокуратура и суд. Наташа, я хочу помочь вам и вашей сестре.

Последние слова, по-моему, убедили ее в моих добрых намерениях, во всяком случае, она приняла решение.

– Ладно, давайте я переоденусь и поеду с вами, только пообещайте, что мы сегодня же вернемся за сестрой: она очень хочет домой и ждет меня.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула я, – давайте подержу ребенка.

Я взяла малыша на руки, посмотрела на него, и мои губы невольно растянулись в улыбку умиления. «Похоже, пора тебе, Танюша, замуж и детьми обзаводиться», – мелькнуло в голове. Розовые щечки, вздернутый носик и пухлые губки делали его похожим на ангелочка. Левушка крепко спал, видимо, укачало в машине, а свежий воздух довершил дело. Этот маленький человечек и не подозревал, какие вокруг него разыгрывались страсти.

Наталья переоделась. Теперь ее, наверное, и родная сестра не признала бы. В довершение к новому облику она не стала надевать свою вязаную шапочку. Яркая брюнетка в мешковатой малиновой кутке совсем не походила на стройную блондинку в кожаном плаще, которую бандиты поджидали на стоянке. Но что делать с ребенком? Идти с ним опасно – это теперь лишняя примета. Единственный возможный вариант – положить его в сумку, благо ее габариты позволяли это сделать. Но предложить Наталье засунуть туда племянника я считала кощунством, и пока мысленно искала выход из положения, она предложила сама:

– Давайте попробуем устроить его в сумке, только закрывать на молнию не надо. Нести удобно за обе ручки, и ему там вполне комфортно будет, и из машины не увидят: мы зайдем к машине с другой стороны. Хорошо хоть преследователи, будучи уверенными, что их жертва никуда не денется, не вышли из машины. Как бы все усложнилось, если бы они поступили иначе!

Мы аккуратно положили Левушку на кожаный плащ и мягкую шапочку.

«Малыш! Теперь дело за тобой, поспи еще немного, а главное – не заплачь у машины», – мысленно молила я.

Мы подошли к моей «девятке» со стороны водителя. Открыв заднюю дверцу, аккуратно поставили на сиденье сумку. Из окошка «шестерки» высунулся водитель и, ощерясь, спросил:

– Ну что, забрала свою придурочную? Сумку-то и без нас доперла?

И жеребячий гогот. Я не сочла нужным отвечать, лишь иронично улыбнулась. Опять вспомнилась издавна любимая в народе пословица, но современно осмысленная: «Смеется тот, кто смеется без последствий», а для этих двух лопухов последствия будут самые крутые – это я знала наверняка.

* * *

Плавно тронувшись с места, я предложила своей попутчице:

– Наташ! Вы не против, если мы перейдем на «ты», возраст-то у нас примерно одинаковый.

– Да, конечно, и пора бы нам познакомиться, а то мы не в равных условиях: вы меня по имени называете, а я даже не знаю, как к вам обратиться.

Я улыбнулась, вспомнив вчерашнее общение с Борисом Леонидовичем. Он весьма непринужденно перешел со мной на «ты», я же упорно говорила ему «вы», а с Натальей у него все сложилось наоборот.

– Меня зовут Татьяна, – представилась я, – и мы уже договорились, что будем на «ты»?

– Да, конечно.

Отъехав с полкилометра, я остановила машину, и Наташа извлекла своего драгоценного племянника из временного пристанища. Заботливо взяв его на руки, она стала расспрашивать меня, откуда я узнала о ней самой, обо всей этой истории. И что я намерена предпринять дальше, ее интересовало больше всего. Понимая, что это не простое любопытство, а скорее беспокойство за собственную судьбу и судьбу близких, я вкратце рассказала ей обо всем, начиная с заказа четы Заманских, не вникая, конечно, в профессиональные тонкости. На второй же вопрос было ответить гораздо сложнее, потому что я и сама еще не знала, как можно достойно выйти из всей этой истории. Вряд ли получится так, что будут «и волки сыты, и овцы целы». Перед заказчиком я оставалась в долгу: его интересы, если уж браться за дело, были превыше всего. Долги я привыкла отрабатывать, иначе грош цена моей репутации. Но и Ольгу с Натальей мне было по-человечески жалко.

Сейчас все мои мысли занимал вопрос, куда везти своих пассажиров. После недолгих раздумий я свернула на конспиративную квартиру. Нам необходимо было поговорить и решить все в спокойной обстановке.

* * *

Едва мы вошли в квартиру, малыш открыл глазки и, смешно скорчив мордашку, заплакал. Наташа склонилась над ним и заворковала. Меня очень интересовал один вопрос, и я задала его:

– Наташ, а с кем же был мальчик вчера и сегодня утром?

– А с девчонками, Олиными подружками по общежитию, я ведь у них остановилась, больше у меня знакомых в городе нет. А подружек ее я хорошо знаю: они к нам на лето отдыхать приезжали. У меня же, кроме Ольги, никого нет. Наши родители погибли, когда ей было десять лет, а мне – восемнадцать. Из-за этого я и учиться не смогла, пошла работать: Ольгу надо было тянуть, пенсия-то за погибших отца с матерью не очень велика... – Ах ты, маленький, – прервала она свой рассказ, – наверно, кушать захотел. Таня, если не трудно, принеси, пожалуйста, бутылочку из сумки. Где здесь можно подогреть молоко?

Мы пошли с Натальей на кухню, подогрели детское питание, и она стала кормить малыша.

– Я как получила деньги с этого гуся лапчатого, так сразу заехала и купила Левушке памперсы, – похвалилась она, – а то пеленок мало, а ему постоянно менять надо. У девчонок все батареи завесили. А с памперсами-то милое дело: два часа проездили, и сухой.

После кормления мальчик немного погулил и уснул, а мы сели пить кофе с бутербродами. Хорошо, что я вчера немного пополнила холодильник. Наташа продолжила свой рассказ:

– Когда Ольга стала учиться в техникуме, мы с ней вели довольно активную переписку. Я знала о ней, в общем-то, все. Знала и о каком-то появившемся супермене – это я его так назвала, – потому что ее восторженные письма были все в восклицательных знаках: ах, какой он внимательный! Ах, какой он красивый! Ах, какой он умный! Ах, какая у него престижная работа!.. Вот только, ах, какой он негодяй, она ни разу не написала. А я ведь и не знала, что он женат, да и она-то сама узнала, только когда забеременела. Правда, надо отдать должное: он позаботился об Оле, хотя теперь я уверена, что не о ней, а о своем наследнике. Он отвел ее к знакомому главврачу роддома и оставил на его попечение. Предполагаю, что это все было заранее продумано. «Добрый дядя» уговорил молоденькую девчонку не делать первый аборт, который может привести к бесплодию, а родить ребенка в нормальной обстановке, которую он создаст, и передать малыша ему на воспитание. Все идеально: юная мама от ненужного ребенка так и так избавится, своему здоровью вреда не нанесет, да еще и деньги за это получит.

– Наташ, а откуда ты все это узнала?

– Мне Ольга рассказала. Я уже чувствовала, что происходит что-то не то. Письма ее стали суше, Ольга ушла из общежития, объяснив, что там к экзаменам готовиться невозможно. Это только сейчас я узнала, что квартиру снял все тот же Борис Леонидович. А потом письма вообще перестали приходить. Я написала девочкам в общежитие. Они ответили, что с тех пор, как Оля ушла от них, они ни разу не виделись. Хотела уж подавать было в розыск, но от врача психиатрической клиники пришло письмо. Узнав, что с Ольгой, я сразу же приехала сюда.

– Ты, наверно, от всего этого была в шоке?

– Не то слово! Когда я впервые увидела Олю в больнице, у меня чуть не остановилось сердце. Она всегда была веселая, жизнерадостная, с огоньком в глазах, а тут... – Наталья горестно вздохнула. – Короче, я дала слово, что отомщу за нее этому супермену.

– А как ты узнала о ребенке?

– А я и не знала сначала. Просто начала следить за Альбертом, постаралась все узнать о нем, найти его уязвимые места и отомстить. Утром к Оле, а потом весь день – у его дома дежурила, даже в фирме у него была. – Она улыбнулась, видимо, вспомнив свой дерзкий поступок. – Ты знаешь, я хоть и неученая, так уж получилось, не судьба мне было учиться, хоть в школе и отличницей была, но как и о чем говорить с людьми, знаю. Я с соседками этого супермена поговорила и вроде бы невзначай о его семье все узнала, да так, что никто ничего не заподозрил.

От них и стало известно, что в семье Альберта долго не было детей и вроде как не могло быть, а три месяца назад родился ребенок. Я помчалась в детскую поликлинику, узнала там дату рождения Левушки, она совпала с Олиными родами. Ну не может быть такой случайности, я не верю в такие совпадения, что жена, не рожавшая восемь-девять лет, родила в один и тот же день, и тоже мальчика, и в том же роддоме! Я поняла, что это Олин ребенок, и захотела вернуть его сестре.

– И долго ты готовилась к похищению?

– Дня три ждала удобного случая. Жена Альберта и няня все время гуляли с малышом вместе; я уже строила планы, как из квартиры украсть, а тут повезло: няня вышла с Левушкой одна. Я была на восьмом этаже. Когда она с коляской вышла на улицу, заклинила лифт, положив кирпич между дверками. Я читала где-то, что так можно сделать, чтобы лифт не работал. Потом сбежала вниз... А дальше ты говорила, что все знаешь. Хорошо, у них троллейбусная остановка рядом, и мы с мальчиком уехали сразу. Мне только девушку эту, их няню, жаль было, наверно, от хозяев ей досталось.

– Да нет, не слишком, но они, конечно, очень волнуются за малыша, – ответила я и подумала, что пора переходить к самой тяжелой части нашего разговора. Необходимо убедить Наталью вернуть ребенка, другой развязки трудно себе было и представить. – Наташ, а ты не подумала, как твоя сестра прореагирует на малыша? А не начнется ли у нее повторный приступ психоза? И еще... Нужен ли ребенок Ольге?

– А как же? – в недоумении глядя на меня, спросила она. – Ведь это же ее кровиночка!

– Но ведь она от него отказалась?! Может, не надо создавать ей сейчас новые проблемы, она ведь только что вышла из стрессового состояния.

– Ты это говоришь, потому что тебе надо выполнить заказ?

– Нет, не только поэтому, я хочу уберечь тебя. В уголовном кодексе есть сто двадцать шестая статья: там – все о похищении человека. Так вот – подобное преступление тянет на срок от пяти до десяти лет.

Она сделала протестующий жест, но промолчала, а я продолжала:

– Понимаешь, тебя уже вычислили и знают, что ребенок у тебя. Что это Ольгин малыш – никому не докажешь. А если на тебя заведут уголовное дело и упекут за кражу ребенка, тогда уже ты ничем не сможешь помочь ни сестре, ни себе. Наташа, поверь, той идиллии, что ты нарисовала в своих мечтах – ты, Оля и малыш, – не будет. Вас не оставят в покое. У них деньги, которые в нашей жизни занимают, увы, не последнее место. И потом, не забывай: Альберт – отец ребенка и по документам и физически, так что у него тоже есть права на ребенка. И мальчику в семье будет хорошо: там его любят и заботятся о нем. Что касается Ольги, то она еще встретит хорошего парня и, даст бог, все у нее наладится в жизни. Наташа, как мне ни тяжело это говорить, но ребенка необходимо вернуть.

Наталья долго молчала, видно было, что в ней боролись противоречивые чувства, наконец она медленно произнесла:

– Возможно, ты и права, мы ничего не сможем доказать... Наверное, действительно хорошо, что Ольга не видела ребенка. Тань, но ведь зло все равно было совершено, и его надо наказать, ведь, как я поняла, Ольга не первая и не последняя, попавшая в такое положение...

– Я тоже так думаю, но еще твердо знаю, что этим должна заниматься не ты. Это грязное дело не для дилетантов. Тут нужны не предположения, а только факты, а их добыть – очень сложно. Сама понимаешь, все это не афишируется, участники подобных сделок заинтересованы в молчании, так как с юридической точки зрения по сто пятьдесят второй статье и продающий, и покупающий детей – преступники. Так что тут и Ольга, если ее сочтут вменяемой, может пострадать. Наташа, единственное, что я могу тебе пообещать, – это то, что не оставлю это дело без последствий. У меня есть знакомые в милиции и прокуратуре; я наведу их на роддом, думаю, они там накопают много чего интересного. Я согласна с афоризмом Арканова, что «добро надо сеять, а зло сажать». Так и должно быть. Наташа, а твоя задача сейчас – помочь сестре. Ты когда собираешься ехать домой?

– Хотела сегодня забрать Ольгу из больницы и уехать. У нас автобусы каждый час ходят до восьми вечера.

– А вещи у тебя в общежитии?

– Да.

– Тогда давай так: я позвоню сейчас подруге, попрошу посидеть с ребенком, а мы с тобой съездим в общежитие за вещами, потом за Ольгой в больницу, и я вас посажу на автобус...

Она молча кивнула.

Было около трех часов дня, так что Ленка, моя дорогая учителка, должна уже быть дома. Я взяла свой сотовый и набрала номер подруги. Ленка сама сняла трубку и кокетливо сказала:

– Алло!

– Лен, это я. Узнала? Как жизнь? Чем занимаешься? – завалила я ее вопросами.

– Танюша, привет! Ты что-то не звонишь, я уже соскучилась. Когда встретимся-то? У меня столько новостей, – практически не ответив ни на один из моих вопросов, затараторила подружка.

– Лен, подожди, – прервала я ее тираду, – мне нужна твоя помощь. Могла бы ты часок посидеть с ребенком?

Представляю, как после этих слов вытянулась от удивления ее физиономия. Кстати сказать, я ее всегда шокирую своими просьбами.

– Все шутишь? С каким ребенком?

– С маленьким, ему три месяца.

– Танюша, откуда у тебя ребенок?

– Лен, как ты понимаешь, – это не мой ребенок. Я тебе потом все объясню. Так сможешь подъехать?

– Танюш, ты же знаешь, я всегда с удовольствием, но раньше чем через два часа не смогу: заболел папа. У него температура, грипп, наверно. Должен подойти врач, и я не могу бросить его до прихода мамы с работы, а она придет где-то в половине пятого. В пять, если тебя это устроит, я буду как штык. Раньше, извини, никак не могу.

– Ну что ж, других вариантов у меня все равно нет. Передай от меня папе привет, и пусть быстрее выздоравливает. Да, Лен, я сейчас не в своей квартире, а в бабушкиной, адрес помнишь?

– Обижаешь, гражданин начальник.

– Ну ладно, Ленок, жду!

Я отключила сотовый. Пока в мои планы не входило общение с кем-либо. Альберту позвоню, когда Наталья и Ольга благополучно отбудут домой, тогда и договоримся о встрече и передаче ребенка.

Я передала содержание разговора Наташе, и она чуть не расплакалась, понимая, что сегодня не удастся забрать Ольгу, так как вечером никто ее не выпишет. Значит, отъезд домой переносится на завтра.

Поскольку наш выезд в общежитие откладывался, нужно было подумать о каком-то подобии обеда. Дневной кофе с бутербродами, увы, ненадолго обеспечил наши жизненные потребности. Будь я одна, просто заскочила бы в кафе и перекусила там, но вот о гостье необходимо позаботиться. Не хотелось выходить из дома, уж очень погода была мерзопакостная, однако долг гостеприимства обязывал. Оставив Наталью с малышом дома, я сходила в ближайший магазин и купила пельмени. На приготовление чего-нибудь более серьезного не было желания.

Когда я вернулась, малыш еще спал, а Наташа колдовала на кухне, разводя молочную смесь. Кормить ребенка нужно было в шесть вечера, но она, видимо, не хотела обременять постороннего человека, то есть меня, еще одной обязанностью. Мы отварили пельмени, но явно не рассчитали на свои желудки – осталась добрая порция, которую я, хорошо заправив маслом и встряхнув, закутала в одеяло; угостим Ленку, а то она, ухаживая за больным отцом, о себе могла и забыть.

Без пяти минут пять раздался стук в дверь. Молодец Ленка, сообразила, что ребенок может спать. Моей эмоциональной подруге пришлось сдерживаться при встрече, чтобы не разбудить Левушку. Я наскоро объяснила ей, что нам нужно съездить за вещами Наташи, а ребенка оставить не с кем, и тащить с собой по такой погоде не хочется.

Попутно мы наперебой инструктировали нашу «палочку-выручалочку», что требуется от нее: когда накормить, как уложить и так далее. Потом мы отправили ее на кухню есть пельмени. Я как в воду смотрела, Ленка действительно закрутилась и забыла поесть. Она на ходу пыталась рассказать какую-то школьную байку, но я взвыла:

– Леночка, милая, мы сейчас очень торопимся, а через денек, когда я освобожусь, мы с тобой наговоримся, и не только наговоримся. – Тут я многообещающе подмигнула.

Наивная, я представляла, что моя работа подходит к концу! Заказ почти выполнен, а остальное доделают те, кому за это платят деньги.

ГЛАВА 6

Дни в ноябре уже короткие, и вечер наступает рано. Прошедший день был весь соткан из элементов поздней осени: тут тебе и грязь, и ветер, и мелкий моросящий дождик. К вечеру природа достигла апогея мерзости. Если ко всему этому прибавить растущую с каждой минутой тревогу, то становится ясно, почему иной раз собаки так жалобно воют. Нам с Натальей нужно выходить из дома, отпускать ее одну я не могу. Но, как бы я ни торопилась, не посоветовавшись с косточками, уйти не могла: я хотела знать, оправданна ли моя тревога или это всего лишь фантазия взвинченных до предела нервов?

13+30+8 – «Внимание! Рядом неизбежное горе, и оно не заставит себя долго ждать».

Видимо, не у одной меня сегодня такое состояние, и косточки с утра выдают сигналы беды. Мои манипуляции с косточками заинтересовали Наталью:

– Таня, а можно посмотреть?

– Конечно, можно, если хочешь, можешь судьбу испытать.

– А что нужно делать?

– Только задать вопрос, но сформулируй его поточнее.

– А я могу этот вопрос вслух не задавать?

– Давай попробуем, сконцентрируйся на нем и бросай кости, а я расшифрую.

Наталья зажала косточки в ладонях, потом потрясла. Лицо ее при этом было очень серьезным. Бросила.

35+6+22. Как ни жаль ее было, ответ должен быть честным: «Удачи не будет. Сами знаете, не так надо было действовать». И она, как эхо, повторила:

– Удачи не будет. Не так... Да, не так. Спасибо, Танюша, но нам пора идти.

Она подошла к спящему на диване Левушке, наклонилась, поцеловала его, постояла, грустно глядя, как он спит. У меня мелькнула мысль: она видит его в последний раз. Хотя почему последний? Максимум через час мы вернемся, попыталась я сама себя успокоить.

Из кухни вынырнула Ленка:

– Ну вы давайте, поезжайте, пока он спит, а то устроит потом мне...

– Нет, не устроит, это чудо-малыш, как говорят, «от бога». – Сказав это, Наталья замолчала, явно смешавшись.

Я понимала, что она хотела сказать, но нам действительно пора было двигаться. Мы молча оделись и пошли к выходу. Лена проводила нас и, пожелав удачи, закрыла дверь.

Подъезд освещался тусклой одинокой лампочкой, которую кто-то из соседей посадил в «железную клетку», чтобы не украли. Лифта долго ждать не пришлось, и мы скоро оказались на улице, в настоящем осеннем ненастье.

– Куда бы вы сегодня поехали, наверно, все междугородные рейсы отменили, – сказала я и захлебнулась ветром и изморосью. Наталья что-то ответила, но я не расслышала. Пригибаясь от ветра, мы добрались до машины и нырнули в уютный салон.

– Танюша, это твоя красавица? Ты, наверно, хорошо зарабатываешь, если можешь себе позволить такую машину?

Я улыбнулась ее простодушию:

– Нормально зарабатываю. – Не буду же я ей рассказывать, каким бывает этот труд: о том, что нос бывает разбитым, фонари под глазами, и это лишь самое безобидное...

Дорога сейчас требовала полного внимания, правда, машин было мало, в такую чертову погоду лучше сидеть у телевизора. А Наталья продолжала говорить:

– Мы таких больших денег и в руках-то никогда не держали. Я сейчас взяла у этого пенька гнилого шесть тысяч и...

Я ее перебила:

– А что ты, кстати, так мало запросила, он бы и на большее согласился, лишь бы тебе рот заткнуть.

– Мой рот этим не заткнешь. Я у него на дорогу просила и на содержание Ольги и ребенка в первое время. Он и дал.

Я искоса взглянула на Наталью, похоже, она в самом деле верила в то, что говорила. Даже ненавидя Бориса Леонидовича, она рассчитывала найти в нем хоть каплю сострадания к чужому горю. Вот уж поистине: блажен, кто верует. А зачем мне ее разубеждать? Верну Левушку, отправлю их с Ольгой подальше от «добродетелей», передам дело в милицию и до следующего заказа буду жить спокойно. Только смогу ли?.. От раздумий меня отвлекла Наталья:

– Таня, мы подъезжаем. Давай притормози где-нибудь здесь. Заберу документы и вещи, попрощаюсь с девчонками. Ты меня в машине подождешь?

Во мне опять шевельнулся червь тревоги, но, оглядев пустынную улицу, я успокоилась.

– Подожду, только осторожней, скользко очень. Смотри, дорога в каток превратилась.

– Ладно, я скоренько.

Она вышла из машины. Балансируя по скользкой наледи и пригибаясь от ветра, Наташа пошла к старенькому серому зданию общежития. От нечего делать я покрутила ручку настройки магнитолы, и в салоне зазвучала веселая музыка. Она как-то не вязалась с моим теперешним настроением, и я попыталась поймать что-то более подходящее. Услышав любимую мелодию Бетховена «К Элизе», удовлетворенно вздохнула, откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Пока Наталья поднимется на третий этаж, пройдет по длинному коридору, пообщается с девчонками, времени на все про все уйдет минут пятнадцать. У меня есть возможность поразмышлять над тем, что имею и что делать дальше. Подключу ко всему этому Кирю, и пусть он строит обвинение на законном основании.

Незаметно мои мысли перескочили на грымзу: вот это да! Она, похоже, и нашим, и вашим, и мордвам, и чувашам, особа не промах! Так вот почему я щелчок услышала во время разговора Бориса Леонидовича с Альбертом. Недремлющее ухо! Мне слушать сам бог велел, а вот она... Нужно устроить ей «широкий коридор». Ну по части пакостей я – специалист, придумаю что-нибудь.

Мысли мои становились более вязкими и путаными. То ли сказывалась загрузка мозга в последние дни по полной программе, то ли звуки любимой мелодии усыпили мою бдительность. Это было состояние торможения в подкорковых структурах, поэтому я и прозевала бесшумно подкравшуюся с другой стороны и притормозившую возле тротуара машину. Крики о помощи вывели меня из этого сомнамбулического состояния. Открыв глаза, я увидела, как Наталья борется с двумя мужчинами. Чертыхаясь и кляня себя на чем свет стоит, я выскочила из машины и попыталась бежать на помощь, но ноги предательски разъезжались в разные стороны. Со стороны это напоминало танец коровы на льду.

Когда мои попытки добраться до дерущихся удались, было поздно: Наталья лежала на тротуаре, а мужчины стремглав бросились по направлению к своей машине. Я бежала за ними, если, конечно, это можно назвать бегом. Мне удалось сделать отстававшему подсечку. Он растянулся во весь рост, пропахав лицом метра два заледеневший асфальт, и взвыл от боли. Другой попытался ему помочь. Но он еще ничего не ведал о моих талантах в боевых искусствах, иначе бежал бы без оглядки. Если бы я попыталась повторить когда-нибудь потом то, что сделала теперь при шквальном ветре и на обледеневшем поле боя, у меня едва ли получилось бы это. Но экстремальные условия сыграли свою роль. Страшный удар ногой я нанесла в самое «яблочко» – солнечное сплетение. Он охнул и согнулся пополам, провопив:

– О! Е...

– Оно самое, милый! – выкрикнула я и помогла ему порезче согнуться, услужливо подставив свое колено под его морду.

Удар получился клевый, ибо хруст костей переносицы не заглушил даже ветер. И второй мужчина покорно опустился к моим ногам.

За этот короткий промежуток первый, увидев, что сделала я с его товарищем, на помощь не поспешил, а, воспользовавшись моей занятостью, на четвереньках дополз до машины. Мешать удирать ему я не стала. Мне хватило одного того, что лежал невдалеке, пусть катит на все четыре стороны. Кое-как втиснувшись в машину, он рванул с места. Авто я узнала: все та же задрипанная «шестерка» со своей гнилой начинкой. То, что удрал один, ничего в сущности не меняло, второй был у меня. Правда, в течение минут пятнадцати вряд ли смогу от него чего-либо добиться, но на досуге пощебечем.

Сначала к Наталье... Что-то она долго в отключке. Я нагнулась над ней. На первый взгляд мне показалось, что она без сознания, но при более тщательном осмотре я поняла: Наталья была мертва. На льду, возле ее головы, уже начала застывать лужа крови, черты лица заострились. Скорее всего при падении она ударилась головой о металлическое ограждение, тянувшееся вдоль тротуара, и смерть наступила мгновенно. Помочь ей теперь я ничем не могла.

Гибель старшей сестры была на моей совести. С утра кости кричали о надвигающейся беде, а я на несколько секунд, но все же позволила себе расслабиться. Да, дела... Что же делать? Трогать ее не буду. Сейчас позвоню Кире, пусть бригаду вызывает. Прости меня, Наталья, но времени на объяснения с милицией у меня нет. Меня ждет крохотное существо, которое нуждается в помощи. Да и с этим «другом», лежащим поодаль, необходимо срочно разобраться. А-ля герр ком а-ля герр – на войне как на войне. Раз уж Борис Леонидович своей грязной игрой бросил вызов, любое противодействие с моей стороны будет оправданно.

А что там мой «подшефный»? Он все еще был в глубокой отключке, однако жить будет. Тебя, дружок, я возьму с собой. Подхватив под мышки бандита, я поволокла его к своей «девятке». Куда же тебя засунуть, голубчик? В салон? Кровь отмывать задолбаешься... Давай, милый, полезай в багажник, авось не голубых кровей, в смысле родословной, и не сексуальной ориентированности, скаламбурила я про себя. Кряхтя и вспоминая недобрым словом всех его родственников до шестого колена, я запихнула парня в багажник. Не удержавшись, еще раз подошла к Наталье, посветила в лицо фонариком. Смерть уже наложила на него свой мрачный отпечаток. Прощай, я должна ехать, чтобы отомстить за тебя!

В машине меня неожиданно начало колотить. Ехать в таком состоянии опасно, позвоню вначале Кире: это можно сделать и с дрожью в руках. Набрав номер Кирсанова, нетерпеливо ждала. Гудки были длинные. Неужели никого? Когда трубку наконец сняли, вздохнула с облегчением.

– Слава богу! Володя, это ты?

– Кто это? Таня? Ты откуда? Слышимость, как из преисподней.

– Киря, мне нужна помощь.

– Помощь... Я только вошел. Пока дверь открывал, слышал, что телефон надрывается. Что там у тебя?

– Рядом со мной труп.

– Опять? Таня, во что ты снова влезла?

– Не читай мне мораль, встретимся, будет еще такая возможность, а пока организуй сюда бригаду, мне нужно смываться.

– Говори адрес.

– Второй Кавказский тупик, общежитие пятнадцать, знаешь?

– От техникума, что ли?

– Оно самое. Женщина здесь убитая. И ориентируй на синюю «шестерку» Е-061-ТУ. В ней предполагаемый убийца. Позднее позвоню, договоримся о встрече на завтра. Мне есть что тебе порассказать, да и совет нужен.

– Не смеши, Танюх, у тебя у самой голова, как Дом советов. Скажи уж, помощь мента требуется. Поосторожней там! Удачи!

– Спасибо, хоть это и неконвертируемая валюта.

– Да уж, да уж! Цветы и конфеты не пьем-с. До встречи!

Отбой. Я несколько раз повернула ключ зажигания, но мотор предательски молчал. Только этого не хватало! Меня охватила паника. Ругаться и молиться я начала одновременно. Что подействовало, не знаю, но двигатель, чихнув пару раз, завелся. Но это, оказывается, было еще не все. Машина не желала трогаться с места. С трудом, сантиметр за сантиметром, с пробуксовкой, мне все-таки удалось продвинуться вперед. И как у этого придурка в «шестерке» получилось так лихо рвануть по такому гололеду?!

* * *

Куда мне везти теперь этого отключенного? Я приняла решение доставить сей груз по своему домашнему адресу, если, конечно, возле подъезда меня никто не поджидает. Думаю, Ленка справится пока с малышом, пусть набирается педагогического опыта.