Текст книги "Темные делишки"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Да. Я твердо уверен, что так оно и есть, – убежденно сказал Зорин.

– Если не ошибаюсь, речь идет о Катерине Маркич. Их конкуренция на этой почве началась еще с первого курса, когда они обе претендовали на одну и ту же роль – сначала в этюдах, а потом и в дипломном спектакле. При этом обе девушки в равной степени были достойны.

– Так вы, Танечка, в курсе дела? – удивленно воскликнул отец Анечки. За все время нашего общения он впервые оживился. – Это очень хорошо! Значит, мне не придется терять время на объяснение сложившихся между ними отношений.

– Да, но я не уверена, что с тех пор ситуация не изменилась…

– Можете не сомневаться, – махнул рукой Зорин. – Не изменилась! Они с этой Маркич соперничали на протяжении всех лет учебы. А потом, когда обеих приняли на работу в драмтеатр, их взаимная неприязнь обострилась.

– Как это проявлялось?

– Внешне это почти не было заметно. Аня была умной девочкой и не выплескивала свои негативные эмоции в присутствии окружающих, да и Катя умела сдерживать себя. Однако ссоры между ними все-таки случались. Когда Маркич тоже устроилась в театр, Аня очень сильно переживала, что судьба снова свела их вместе.

– Александр Викторович, – остановила я Зорина. – Для того чтобы обвинять человека в чем-либо, а тем более – в убийстве, одного повода недостаточно. Необходимо знать еще как минимум две вещи: была ли у подозреваемого возможность совершить задуманное и каким образом он мог это сделать.

– В том-то и дело, что возможность была! Вчера вечером, то есть накануне премьеры, Аня собрала у себя нескольких актеров – тех, кто занят в главных ролях. Они хотели проработать некоторые сцены, а заодно устроили что-то вроде вечеринки. Пили в основном кофе.

– Минуточку, с этого момента вспоминайте подробнее каждую деталь, даже самую незначительную! – предупредила я его и вооружилась ручкой и записной книжкой – так, на всякий случай. Хотя моя «феноменальная» (по определению Ленки) память еще ни разу не подводила, будет вернее все же записать некоторые моменты: вдруг информации окажется слишком много для того, чтобы сразу привести ее в порядок и разложить по полочкам?

– Вам наверняка понадобятся имена и фотографии тех, кто был вчера в этом доме? – предположил Александр Викторович. – К счастью, Анечка любила фотографироваться со своими друзьями, поэтому снимков накопилось огромное количество.

Он встал и направился к двери решительным шагом. Это была походка человека, стремящегося уйти от постигшей его беды, как-то отвлечь себя за мирской суетой от осознания огромной утраты и одиночества.

– Эльза Карловна! – крикнул он, выглядывая из дверного проема. – На минуточку, будьте добры!

Домработница, та самая женщина в униформе, которая впустила меня в дом, незамедлительно явилась на зов. Ее руки были влажными – вероятно, хозяин отвлек ее от мытья посуды.

– Эльза Карловна, где-то в Анечкиной спальне лежали альбомы с фотографиями. Я бы и сам мог поискать, но у вас на это уйдет гораздо меньше времени.

Женщина кивнула, молча прошла к лестнице и поднялась наверх. Очевидно, она давно работает в этом доме – знает местонахождение каждой вещи, да и способ общения с Зориным налажен отлично.

– А как относилась ваша домработница к Анечке? – понизив голос, поинтересовалась я.

– Что вы! Даже не думайте об Эльзе Карловне ничего подобного! Она любила Анечку, как собственную дочь. К тому же в тот вечер ее не было дома. Она работает три дня в неделю – во вторник, четверг и субботу, но по пятницам приносит выстиранное белье. Вот и вчера забежала на минутку… – Александр Викторович нахмурился и потер лоб, затем уверенно посмотрел на меня. – Нет, нет, и не сомневайтесь, Эльза Карловна не могла это сделать. Она даже не заходила в гостиную!

– Значит, вечеринка состоялась именно в этой комнате? – уточнила я.

– Да. Где же еще? Наверху нет ни одной большой комнаты. Аня всегда собирала здесь свой шумный народ.

– Мебель с тех пор передвигали? Чашки кофейные мыли?

– К сожалению, да. Эльза Карловна пришла, как обычно, в семь утра и убрала весь бардак, который они тут развели вчерашним вечером.

В эту минуту послышались легкие шаги спускающейся по лестнице домработницы. Она тащила в крепких объятиях три огромных альбома. Зорин принял их, поблагодарив расторопную женщину, бегло посмотрел первые страницы альбомов и протянул один из них мне:

– Вот, в этом самые последние фотографии.

Я открыла альбом и с головой погрузилась в жизнь Анечки Зориной, сотканную из многочисленных фрагментов, запечатленных на пленке, и из рассказов ее отца. Судя по всему, ее окружала огромная толпа народу, и у каждого нашелся бы повод ей позавидовать: Аня была очень красивой, талантливой и на редкость удачливой, поэтому врагов у нее могло быть хоть отбавляй. Зависть человеческая – страшная и губительная сила. Но вот кто из них мог совершить злодеяние?

* * *

Особняк Зориных я покинула, когда старинные настенные часы, украшающие одну из стен гостиной, торжественно ознаменовали полночь. Уходила я не с пустыми руками: захватила один из фотоальбомов, чтобы повнимательнее рассмотреть снимки, а также особо ценный трофей – видеокассету с записью отдельных фрагментов репетиции. Это Анечке пришла в голову мысль записать некоторые сцены, чтобы потом, в ходе работы, просмотреть запись и увидеть со стороны наиболее существенные недостатки игры. Кассета мне очень пригодится, так как позволит в полной мере проникнуться атмосферой вечеринки и как бы побывать там вместе со всеми.

Уже возле дверей Александр Викторович спохватился и заговорил об оплате моего труда. Поначалу я отказывалась от денег в силу личной заинтересованности делом, а также в память о наших былых отношениях с Анечкой, но Зо – рину не составило труда убедить меня в том, что дружба дружбой, а всякий труд должен быть достойно оплачен. Он с готовностью согласился выплачивать мне мои традиционные «суточные» – двести долларов. На том мы и распрощались.

Анечкин отец долго жал мне руку, не отводя полного надежды взора. В моем лице он, кажется, увидел не только следователя, который разоблачит преступника, но и воплощение высшего Правосудия. Не Татьяна Иванова стояла перед ним, а сама непреклонная Фемида. Зорин старался оттянуть тот момент, когда дверь за мной закроется и ему придется остаться одному в огромном доме, ставшим без любимой дочери пустым и страшным. Я пообещала ему звонить и время от времени сообщать о ходе расследования.

Усевшись за руль, я завела мотор и взглянула на засветившееся табло вмонтированных электронных часов. 00.47. Я машинально вычислила, что на беседу с отцом Анечки ушло целых четыре с половиной часа. За это время «кистью» Александра Викторовича была нарисована картина вчерашней вечеринки во всех деталях, перед моими глазами калейдоскопом пронеслись последние годы жизни Анечки, в ушах слышался ее звонкий серебристый голос, тонувший в гаме и шуме толпы.

Три кружки крепкого свежесваренного кофе помогли мне максимально сконцентрироваться во время нашей беседы и даже благополучно доехать до дома. Но как только я переступила порог собственной квартиры, усталость тяжеленной ношей навалилась на мои плечи.

От пережитого эмоционального потрясения и массы полученной информации время словно растянулось, сил совсем не осталось. Бывало не раз, что я попадала в передряги и похлеще, но редко уставала сильнее, чем за сегодняшний вечер. Вернуть меня к жизни и способности мыслить здраво мог только прохладный душ в сочетании с последующим крепким и продолжительным сном, что я и воплотила в реальность, мысленно задвинув дело Анечки в самый дальний «ящик» памяти, несмотря на протесты совести. «Утро вечера мудренее», – утешала я себя, погружаясь в вязкое пространство сна.

Глава 3

Воскресное утро я начала с легкой пробежки по аллеям городского парка, усыпанным шуршащим золотом опавшей листвы. Подобная разминка помогала мне поддерживать хорошую физическую форму, а при случае и избавиться от неприятных впечатлений. Сегодня был как раз тот самый случай: всю ночь меня преследовали кошмарные видения, связанные с историей гибели Анечки Зориной.

Сон был наполнен возникающими и исчезающими во тьме расплывчатыми образами, чередующимися вне всякой сюжетной логики. Из уголков подсознания выплывали разные лица, но крупным планом высвечивались лишь огромные голубые глаза Анечки, которые иногда оплетала сеть мелких морщинок – точно так же, как у ее отца, а иногда они меняли свой цвет на темно-карий, пугающий. Где-то в глубине сознания вспыхивали яркие точки – лица ее знакомых, порой бледным пятном проплывало испуганное лицо девушки, от которой я узнала о чрезвычайном происшествии…

Одним словом, не сон, а бред какой-то! Вероятно, я приняла случившееся слишком близко к сердцу, чего не следовало допускать, поскольку примесь чувств и личных переживаний – самый злостный враг трезвому и объективному рассудку.

Пробежка пошла мне на пользу – сознание прояснилось, тело обрело легкость и бодрость. Впереди предстояла нелегкая работка – разложить по полочкам всю имеющуюся информацию и продумать дальнейший план действий. Короткий путь от парка до собственной квартиры я прошла пешком, вдыхая полной грудью кристально чистый воздух раннего октябрьского утра. А после освежающего и бодрящего душа я почувствовала себя полностью готовой к предстоящему сражению с несправедливостью и ложью. Сварив чашечку кофе, я забралась с ногами на диван и занялась привычным делом – логическим осмыслением ситуации.

Итак, мы имеем свершившееся преступление и теперь составим «протокол».

Способ – отравление превышенной дозой сильнодействующего транквилизатора путем подливания в чашку с кофе лекарства, добытого преступником из ампул.

Место – просторная гостиная в особняке жертвы, куда не возбранялось приходить никому из знакомых Анечки.

Ситуация – вечеринка-репетиция с большим количеством народу, что во многом благоприятствует успешной реализации замысла преступника и значительно усложняет дело мне.

Время – с семнадцати ноль-ноль, когда начали собираться гости, до двадцати тридцати пяти, когда дом покинул последний из них. Если учесть, что транквилизатор, попавший в организм оральным путем вместе с жидкостью, вступает в действие по прошествии двух или двух с половиной часов, то мы можем сократить предполагаемый отрезок времени, в который было совершено убийство: Аня должна была выпить свой отравленный кофе не ранее девятнадцати ноль-ноль.

Импровизационную репетицию прерывали на кофе и чаепитие дважды. Первый раз – в восемнадцать ноль пять, причем Александр Викторович сам помогал дочери варить кофе и подавать его гостям. По времени этот «антракт» был абсолютно безопасным для жертвы. Еще раз присаживались за стол немного позднее – в девятнадцать сорок пять, и именно в это время просматривали только что сделанную видеозапись. Идеальный момент для убийцы!

Зорин запомнил время просмотра кассеты так точно потому, что за пять минут до этого приходила домработница с кипой выстиранного белья, а она была хоть и обрусевшей, но все-таки немкой, а посему отличалась пунктуальностью и всегда являлась с бельем в строго назначенное время. Вопреки обыкновению Эльза Карловна задержалась на несколько минут, помогая замотавшейся Анечке разливать по кружкам горячие напитки и нарезать бутерброды. Между прочим, она вполне могла незаметно до – бавить зелье в кофе, но при этом существовал риск, что кружку возьмет кто-нибудь из гостей… Нет, пожалуй, домработница все же ни при чем. У нее ведь, кажется, не было повода желать смерти Ане.

Теперь самое время составить список присутствовавших на вечеринке, так как все они автоматически становятся подозреваемыми. На мое счастье, Александр Викторович в течение всего вечера находился дома, более того – ему пришлось выполнять работу видеооператора, а также открывать дверь и встречать гостей, поскольку у домработницы в пятницу выходной, а дочь была постоянно занята в репетируемых сценах. Это обстоятельство помогло восстановить полную картину прибытия и ухода каждого с точностью до минуты.

Первым на вечеринку явился Фигаро, в жизни прозывающийся Олегом Ростковым, – задорный, подвижный шатен невысокого роста и неопределенного возраста. Роль находчивого и изворотливого слуги подходила к его характеру как нельзя лучше, только подчеркивая особенности его натуры. Пришел он не один, а сразу с двумя Графинями. Одна из них – Наташа Андреева – должна была играть в завтрашнем спектакле, поэтому ее присутствие на вечеринке считалось обязательным, а ее дублерша Лиза Сомова пришла просто так, за компанию с подругой. Обе претендентки на роль Розины меня беспокоили меньше всего: они общались с Аней только на работе, как партнеры по сцене друг другом были вполне довольны, их профессиональные интересы никогда не пересекались, так как Наталья и Лиза по своим внешним данным представляли собой совершенно иной типаж.

Ловелас Ростков, ухаживающий за всеми женщинами подряд, был настолько ветрен и непоследователен, что я сочла его неспособным замыслить подобное преступление, и тем более – совершить его. Такие люди не в ладах с железной логикой, которая необходима для того, чтобы продумать все ходы запланированного убийства. Слегка посомневавшись, я вычеркнула его и из списка кандидатов на роль отца будущего ребенка Ани: моя давняя знакомая отличалась изысканным вкусом во всем, а уж в выборе мужчин и подавно. Нет, она ни за какие коврижки не поддалась бы на его обольщения! В том, что таковые имели место быть, я не сомневалась: достаточно было просмотреть видеопленку. Его тоскующий взгляд голодной собаки, устремленный на Анечку, этакую неприступную горную вершину, полностью выдавал неосуществленные мечты о совместных райских ночах вместе с ангельским существом.

Итак, эти трое пришли где-то около пяти. Остальные опоздали: в четверть шестого явился Граф Альмавива собственной персоной под руку с супругой. Валентин Лукьянов – высокий, статный брюнет лет тридцати пяти, в жестах которого даже вне роли проскальзывала и этакая аристократическая небрежная утонченность, с налетом некоторой женственности, пользовался бешеной популярностью у женской половины публики.

Александр Викторович говорил, что и в театре женщины его любили. Правда, за что – неизвестно. Сам же Лукьянов относился к противоположному полу с некоторой избирательностью. Свободолюбие и независимость тем не менее не помешали ему в свое время жениться на актрисе, которая была года на три-четыре старше его.

Его жена Римма, худенькая, с острыми чертами лица женщина, играющая в спектакле роль Марселины, была занята в немногих сценах, поэтому на вечеринке преимущественно сидела в уголке дивана и курила, наблюдая за ходом репетиции и время от времени давая советы. Зорин затруднился дать подробную характеристику этой женщины, поскольку совершенно ее не знал, да и Анечка в своих разговорах почти никогда ее не упоминала. Но судя по фрагментарной видеозаписи, Лукьянова производила впечатление замкнутой и неглупой особы. Сочетание настораживающее: неизвестно, какие мысли скрываются за маской равнодушия. Но то, что этой женщине в жизни приходилось играть трагическую роль, чувствовалось по напряженной сдержанности и холодности, сквозившей в отношениях с окружающими. Интуиция подсказывала мне, что причина ее трагедии – собственный муж. Наверняка Римме нелегко было на протяжении всей жизни мириться с его поклонницами, с его тайными и явными симпатиями.

Тут мне пришлось остановить себя: ни к чему отвлекаться и перемывать косточки Лукьяновым. Семейные проблемы этой четы касаются исключительно их и больше никого. Так что вернемся лучше к нашим баранам, то бишь к гостям, приглашенным на вечеринку.

Последней из опоздавших, где-то к половине шестого, прибыла Катя Маркич – дублерша и соперница Ани. Из всех приглашенных она одна в моих глазах претендовала на роль убийцы, поскольку имела веский повод.

Катя, с ее большими зелеными глазами, роскошными каштановыми волосами, крупными и правильными чертами лица, ладной фигуркой и способностью подать себя с наиболее выгодной стороны, была полной противоположностью ангельскому образу Анечки. Кэт, как называли ее в театральных кругах, имела внешность и повадки демонической, роковой женщины, самой настоящей Кармен. И если бы не ее удивительная способность перевоплощаться на сцене, не видать бы ей тех ролей, на которые она пробовалась вместе с Зориной. Катя умела добиваться поставленной цели и использовала для этого все возможные средства. В отличие от Анечки, которая шагала по жизни под руку с Удачей, Кэт всегда пребывала в состоянии борьбы с преградами и трудностями, возникающими на ее пути. Благодаря таланту и необычайной работоспособности девушке удалось достигнуть многого, и в скором будущем она могла бы стать непревзойденной примой обновленного состава драмтеатра. Если бы не Аня, ставшая ей достойной конкуренткой. И Кэт приходилось мириться с тем, что Зорина постоянно, с легкостью опережает ее на полшага. Но в один «прекрасный» момент такое положение ей могло надоесть.

Все вроде бы сходится: повод есть, возможность тоже, алиби подозреваемая не имеет… Смущало меня одно – версия была настолько очевидна и проста, что только из-за этого казалась неправдоподобной. Стала бы Катя Маркич рисковать своей репутацией, карьерой, не говоря уже о свободе, подливая смертоносную жидкость в кружку Ани? Ведь если бы Зорин настоял на том, чтобы делом занялось официальное следствие, она сразу же оказалась бы подозреваемой номер один. Чего-то я в этой ситуации пока не понимаю…

Значит – тупик? Нет, просто нужно отвлечься. И я встала с дивана и прошла на кухню, чтобы сварить еще чашечку кофе. Этот живительный напиток всегда оказывает на мои мыслительные способности благотворное воздействие. А пока кофе готовится, можно сделать парочку бутербродов с сыром. Но только я извлекла из холодильника последний кусочек вкуснейшего «Рокфора» и собралась придать этим скромным остаткам достойную форму аппетитных бутербродов, как раздался телефонный звонок.

«Боже, наверно, это Ленка!» – мелькнула мысль. Вот ведь, бесчувственная я эгоистка, совсем забыла про подружку! Она наверняка с самого утра ждет от меня вестей, а я обо всем выведала и сижу тут размышляю, не позаботившись удовлетворить любопытство моей чувствительной «француженки».

Но вместо взволнованного голоска Ленки в трубке раздался мягкий, приятный слуху баритон. Это был Зорин. Сразу после приветствия он перешел к делу:

– Танечка, дорогая, как хорошо, что я застал вас дома! Я забыл сказать вам вчера, что вскоре после того, как чай подали во второй раз, приходила сестра Кати Маркич – Карина. Может, вам пригодится эта информация в расследовании?

– Возможно, – кивнула я, отложив сыр в сторону и приготовившись внимательно слушать. – Вспомните поточнее, когда она приходила?

– Я могу и ошибиться, потому что в это время мы все смотрели записанный на кассету материал. Но думаю, что это было в самом начале девятого.

– А зачем она приходила?

– За полчаса до этого ей позвонила Катя и просила занести ключи от квартиры. Девчонки живут отдельно от родителей, недавно переехали.

– Она ушла сразу или посидела с вами?

– Мы как раз включили запись. Все бурно обсуждали ее по ходу просмотра, зрелище было действительно интересное, поэтому девочка задержалась на несколько минут.

В мозгу вспыхнул тревожный сигнал: внимание! Время ее прихода совпадает со временем, когда убийца мог плеснуть жидкость. Может быть, она что-то видела? А вдруг Карина и сама как-то причастна к этому делу? Может, она помогала сестре в реализации ее коварного замысла? Кстати, нужно проверить, нет ли у нее самой личных поводов желать Анечке смерти…

– Александр Викторович, расскажите подробнее, как хорошо Карина была знакома с Аней, насколько часто они общались, – попросила я.

– Карина – давняя и преданная поклонница Анечкиного курса, а также всей труппы драмтеатра. Она и сама хотела поступать на актерский, но не решилась, поскромничала. Знаю, что она на протяжении нескольких лет почти каждый вечер сидит в драмтеатре, хотя давным-давно пересмотрела весь репертуар. И как ей только не надоело?

– А как она познакомилась с Аней?

– На занятиях, ведь Карина часто приходила на факультет вместе с сестрой. А когда они закончили учебу и устроились на работу в театр, стала посещать репетиции. Ее уже все в театре знают и пускают беспрепятственно. Местным актерам льстит ее бесконечная преданность…

– Как вы думаете, Александр Викторович, мог ли у нее быть какой-либо повод для убийства?

Мужчина задумался, в течение нескольких секунд из трубки на меня изливалось молчание. Я уж было собралась снова заняться брошенным на произвол судьбы сыром, как Зорин наконец нерешительно произнес:

– Ну, я даже не знаю… Наверно, нет. Нет, определенно, нет. Карина – тихая и спокойная девочка, и кроме театра ей ничего не надо. С Аней у нее никогда никаких конфликтов не было… Я даже не знаю, что могло бы их связывать. Одним словом, я могу сказать определенно: Карине Анечкина смерть была абсолютно не нужна!

– Хорошо, Александр Викторович, спасибо за информацию, – я хотела отключить связь, но в последний момент вспомнила, что не знаю, как выглядит сестра Кати Маркич. На видеокассете ее не было, так как пришла она уже во время просмотра записи, а есть ли ее изображение на фотографиях в Анином альбоме, я не знала. Поэтому поспешила задать Зорину новый вопрос: – Кстати, Аня когда-нибудь фотографировалась с ней?

– Что-то я не припомню, Танечка, – огорченно произнес Зорин. – Посмотрите в том альбоме, что вы увезли с собой, может, вам удастся ее узнать по моему описанию. Карина немного похожа на сестру – такие же длинные каштановые волосы, густые черные ресницы, глаза – большие, темно-карие. По сравнению с Катей она выглядит более хрупкой и худенькой, да она и ростом поменьше. А уж по характеру и манере поведения совсем на сестру не похожа, как будто не родная вовсе! Катя ведет себя вызывающе, порой дерзко, говорит и хохочет громко, шума от нее, как от десятерых. А Карина другая – молчаливая, скромная. Хотя серой мышкой ее тоже не назовешь: что-то в ней есть волевое, глубокое.

Поблагодарив отца Ани, я положила трубку и занялась наконец сыром, мысленно представляя себе образ Карины Маркич. Нет, такой девушки в окружении Анечки на многочисленных фотографиях ее альбома я не встречала. А это говорит о том, что девушки общались редко и случайно, что подтверждает маловероятность возникновения повода для убийства.

Судя по описанию Зорина, Карина из тех, кого называют театральными фанатками, ничего, кроме сцены и актеров, не видящих. Пожалуй, не стоит терять драгоценное время на проверку Карины. Если она и замешана в этом деле, то ислючительно как помощница сестры, и при проверке первой версии я так или иначе выйду на нее.

Кофе, вылившийся тоненькой струйкой из кофеварки в чашку еще несколько минут назад, постепенно остывал, напоминая о себе превосходным запахом, распространившимся по всей квартире. Подкрепиться сейчас было весьма кстати: после завтрака я намеревалась покончить с предварительным осмыслением ситуации и перейти непосредственно к действиям.

Итак, подведем итог проделанного логического анализа имеющихся данных.

Пока все предельно ясно и просто. Вырисовывается одна вполне реальная версия: Аню убила Катя Маркич по вполне логичной причине – во имя беспрепятственного роста собственного успеха, возможности играть интересные главные роли, которых она заслуживает.

На данном этапе расследования больших результатов я получить не могла. Данная версия, пусть и родившаяся в воображении Анечкиного отца, сраженного горем, послужит для меня отправной точкой. Для начала необходимо выяснить, так ли на самом деле мешала Аня Катерине Маркич в ее профессиональной карьере, как это представляется Зорину. Ведь за годы совместной учебы и работы обеих девушек в драмтеатре могло произойти что-то такое, что в корне изменило бы конфликтность их взаимоотношений. И Александр Викторович просто может быть не в курсе этого.

Я решительно встала из-за стола и направилась в комнату. Мне нужно было переодеться, собрать некоторые свои «прибамбасы», незаменимые при поиске нужной информации. В моем арсенале имелись различного рода «жучки», скрытая мини-видеокамера, обладающая способностью увеличивать объект съемки, обычный фотоаппарат без вспышки, браслет с вмонтированным устройством, позволяющим следить за передвижениями подозреваемого, и тому подобные штучки в достаточном количестве и ассортименте.

План предстоящих действий четко вырисовался в моей голове. Я собиралась поболтать по душам с вахтершей драмтеатра. Кто лучше знает все подробности закулисной атмосферы? Кому, как не вахтершам, известны все тайны и секреты личной жизни каждого, кто ежедневно проходит через ее «контрольно-пропускной пункт»? А подкатиться к бабульке я решила под видом ищущей приработка малоимущей одинокой девушки.

Конечно, для пущей достоверности мне придется одеться поплоше, так как я была уверена, что мне предложат что-то наподобие места уборщицы. В безденежных предприятиях, к каковым относится тарасовский драмтеатр, только эта неприглядная должность даже в наши дни процветания безработицы почти всегда остается вакантной. Где-то в шкафу у меня валялись старые, местами протертые до дыр, вылинявшие джинсы…

Стоп.

Я так и застыла в неудобной позе, скрючившись в три погибели, пытаясь дорыться до искомой одежды среди прочего старья, заполнившего с годами до отказа нижнюю полку бельевого шкафа. Я ведь вчера уже засветилась на той самой вахте, на которую сейчас возлагала большие надежды. А вдруг, на мою беду, сегодня дежурит та сменщица, с которой я имела счастье пообщаться в антракте? Старая мымра наверняка запомнила «сестру с вокзала», и теперь она на пушечный выстрел не подпустит меня к своим владениям!

Так, требуется подстраховка. Я вылезла из недр шкафа и снова прошла к телефону.

– Алло, Ленка? Привет! Как ты, оклемалась? Вот и отлично! Мне нужна твоя помощь…