Текст книги "Криминальный кураж"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Вот тогда я решила, что пришло время действовать. Сделав пару осторожных шагов по карнизу, я нажала на открытую створку окна, ступила на подоконник и впрыгнула в комнату. Оконная рама, видимо, недавно смазанная, поддалась почти бесшумно. Ощутив холодное дуновение ветра и услышав звуки со стороны окна, Астраханцева обернулась, и мы глянули друг другу в лицо.

– И что же вы здесь ищете, Анастасия Валерьевна? – поинтересовалась я. – В кабинете у предположительно мертвого сотрудника?

– Таня? – вскинула брови Астраханцева. С ее лица быстро слетело недоуменно-испуганное выражение, и теперь голос сочился насмешливым удивлением. – Кажется, это я должна задать тебе такой вопрос. Или у тебя хобби забираться в чужие кабинеты по стенам? Неужели не могла войти, как все нормальные люди, через дверь?

– Я не ищу легких путей, – немного ошарашенная такой реакцией – ведь я ожидала как минимум испуга – откликнулась я. – А вот что здесь делаете вы?

– Господи, если мы так и будем общаться, наша беседа окажется совершенно бессмысленной, – всплеснула руками Анастасия. – И вообще, мы вроде бы уже давно перешли на «ты».

– Ты передергиваешь, – согласилась с ее утверждением я.

– А ты не договариваешь, – возразила она. – С какого перепуга ты суешь свой нос в это дело?

Астраханцева вдруг опустилась на пол, не заботясь о шикарном костюме, и задумчиво посмотрела на меня снизу вверх. Ее неожиданная поза тем не менее дышала расслабленностью и уверенностью в себе, и я невольно оказалась в худшем положении – стою над ней, словно ожидая нападения, мокрая, как курица, затянутая в костюм далеко не стерильного вида.

– Потому что едва ли не при мне убили человека, а второго, моего друга, между прочим, обвинили в этом убийстве. Кажется, я просто обязана разобраться, – приоткрыла я карты.

– Ага, значит, прокуратура даром не прошла, – хмыкнула Астраханцева. – А ты не могла у меня поинтересоваться, в каких отношениях мы были с Перцевым? – засмеялась женщина, что было так же неожиданно, как если бы воробей на улице вооружился тросточкой, нахлобучил цилиндр и заверещал по-французски. Потом она кивнула на мое одеяние: – Не пришлось бы портить хороший костюм. Ржавчина, кстати, не отстирывается.

– А ты бы ответила, если бы я спросила? – ехидно спросила я, следуя ее примеру и тоже опускаясь на пол. Прислонилась спиной к стене и немного пришла в себя, ощутив опору.

– Ты мне и в самом деле симпатична, а я разбираюсь в людях, – усмехнулась Анастасия. – И я тебе доверяю, как это ни удивительно. Поэтому скажу так: может быть, и рассказала бы.

– Угу, – я вместила в эту реплику все возможное недоверие.

Настя снова усмехнулась, только печально, и спросила:

– Ты что, по собственному почину занимаешься этим делом?

– Нет, я частный детектив, работаю по лицензии, и у меня есть клиент, с которым мы заключили договор.

– Ну тогда ладно, – махнула рукой Астраханцева, – расскажу лучше сама. Все равно ведь узнаешь, ты дотошная, судя по всему. Можешь проверить, если захочешь.

Я приготовилась слушать.

И Настя рассказала мне кое-что не вполне обычное.

Оказывается, повод убить Перцевого у нее имелся. Они были любовниками, правда, недолго. Анастасия его бросила – не любит бабников. А Андрей был самым настоящим бабником – не пропускал ни одной юбки. Но за время их «тесного общения» Андрей узнал кое-что об Астраханцевой. Она, в то время еще не занимавшая столь высокого поста, помогла советом конкурентам – фирме «Спешл Техно», в которой и по сей день трудится ее подруга. И Перцевой каким-то образом отыскал доказательства этого сотрудничества. А это серьезный недостаток для руководителя даже мелкого звена. Тогда же Астраханцевой светила должность замдиректора их НИИ, которую она и занимает теперь. Если бы сведения, собранные Андреем, выплыли наружу, ее вообще могли лишить работы, не то что назначать на руководящее место.

Именно поэтому Настя и поехала на пикник – Перцевой пригласил, слегка, намеком, пригрозив. Он вообще не злоупотреблял своими сведениями, только иногда просил о чем-то, и Анастасия вынуждена была идти ему навстречу.

– Андрей не глупый парень, – подвела итог Астраханцева. – Ни разу не перегибал палку. Молодец. Так что, Танечка, если со стороны смотреть, у меня были причины его убить. Но я не делала этого. Мне это не нужно: скоро наш директор уходит на пенсию, я, наверное, встану у руля, а следовательно, будучи сама себе хозяйкой, смогла бы в ближайшем будущем банально уволить Андрея.

Я кивнула, стараясь переварить так нежданно свалившуюся на меня информацию. И уточнила:

– Значит, ты его не убивала?

– Нет, конечно. А сейчас я пыталась отыскать хранившуюся где-то у Андрея копию того разового соглашения, которое я подписывала со «Спешл Техно», – снисходительно улыбнулась Настя. – А теперь… делай что хочешь.

– Давай помогу искать? – предложила я. – А потом пойдем куда-нибудь выпьем кофе. Я замерзла страшно.

– Я в тебе не ошиблась, иной реакции я и не ожидала, – улыбнулась Анастасия, и во взгляде ее появилось облегчение.

Глава 3

Приехав домой после кофепития с Астраханцевой, постояв под душем и переодевшись, я набрала номер телефона Мародерского. Он трудится в конкурирующей фирме. Кто знает – может быть, именно он расправился с Перцевым? Чтобы что-то узнать, надо пообщаться с красавцем Германом, наладить с ним контакт.

Стоя в душе, я обдумывала разговор с Астраханцевой. Ей и самой хотелось узнать, кто грохнул Перцевого. И Настя, женщина проницательная, подозревала, что предприимчимый Андрей имел компромат не на нее одну. А следовательно, желающих избавиться от чересчур любопытного типа может найтись немало.

Относительно Лавкиных Настя тоже высказалась. По ее словам, Саша – карьерист каких мало и наверняка давно мечтает сместить Перцевого. Гала периодически пыталась заигрывать с Андреем, что неудивительно – она кокетничает и флиртует с каждым мужчиной, попавшим ей на глаза. Но Перцевой, несмотря на свою любвеобильность, ее ухаживаниям не поддавался – единственный имевшийся у него принцип, которого он придерживался, заключался в нескольких словах: «Никогда не сплю с чужой женой».

Светлана была откровенно, как кошка, влюблена в Андрея. Но его это не напрягало, он периодически заигрывал с другими дамами. Светочка бесилась, ведь она-то, бедняжка, мечтала выйти за него замуж. Как же – большая шишка, руководитель отдела, к тому же мужик умный и обаятельный.

Мародерский с Перцевым не соприкасались. По крайней мере, так думала Анастасия. Так что по этому поводу у нее идей не возникало.

Конечно, я не вполне доверяла Астраханцевой, но большую часть ее высказываний действительно можно проверить. И я проверю. Наведу, например, справки о директоре НИИ, узнаю, правда ли Анастасия займет его место.

Разумеется, мне в голову приходила мысль, что Настя всего-навсего пытается отвести от себя подозрения, но столь любопытным способом?

Анастасия все-таки нашла свой компромат. С виду совершенно невинная бумажечка, и ведь могла стоить ей карьеры. Хорошо хоть Перцевой поступил разумно.

Наконец длинные гудки в трубке прервались, и из мембраны полился медоточивый девичий голос:

– Здравствуйте, фирма «Спешл Техно», вас внимательно слушают.

– Германа Мародерского позовите, пожалуйста, – попросила я.

– Герман Вадимович уже ушел. Может быть, я могу вам помочь? – нежно и ласково откликнулся все тот же голос.

– Нет, благодарю вас, – я отрицательно покачала головой, подтверждая свои слова, как будто девушка могла меня видеть, и положила трубку.

Я выудила из сумки мешочек с волшебными двенадцатигранниками и задумалась над вопросом, можно ли верить Насте. Они выдали следующее: 15+25+8. «Скоро Вы откажетесь от своих друзей, а Ваши любовные отношения закончатся разочарованием», – услужливо подсказала мне трактовку великолепная память, счастливой обладательницей коей я являюсь.

Интересно, и как это понимать? Что Настя – мой друг, и я от нее откажусь? Или просто вопрос был не слишком четким – мысли о Мародерском лезли в голову? Тогда выходит, что наши с ним отношения постигнет неудача. Но какие, к черту, могут быть у нас отношения, если мы даже толком незнакомы? И вообще непонятно, о чем речь… Любовных отношений у меня в последнее время ни с кем нет. Нежданная встреча с Ванькой Сидоренко тут совершенно не в счет.

Ладно, разберемся. Для начала надо постараться отыскать Мародерского. Чтобы завязать с ним «любовные отношения», которые окончатся разочарованием.

Набирая домашний номер Германа, я даже не надеялась на везение – молодой мужчина вряд ли будет одиноко сидеть вечером в собственной квартире. В конце концов, в Тарасове бездна мест, где время можно провести с пользой и удовольствием. Но…

– Слушаю, – хрипловато прозвучал знакомый голос. Ну надо же, Мародерский оказался-таки дома. От его голоса по спине пробежала стайка мурашек. М-да, до чего я докатилась: один только мужской голос – пусть и очень приятный, и сексуальный – так сильно на меня действует…

– Герман? Добрый вечер, это Татьяна. Помнишь меня? – проворковала я. Он откликнулся почти с ликованием:

– Ну конечно! Как замечательно, что ты позвонила!

Мародерский даже не стал выяснять, откуда вдруг у меня взялся номер его телефона. Он просто взял быка за рога и предложил:

– Ты свободна вечером? Может быть, сходим куда-нибудь?

– С удовольствием, – откликнулась я, улыбаясь непонятно чему. Скорее всего, хотелось вновь увидеть янтарные глаза привлекательного мужчины. Да, пожалуй.

– Куда за тобой заехать?

Я объяснила, и мы договорились встретиться через полчаса. Это время ушло на то, чтобы придать своему облику нормальный вид. Я подкрасилась, искусно подведя глаза стрелками, что замечательно оттенило их форму и яркий травянистый цвет. Натянула зеленое вечернее платье, поверх которого набросила легкий серебристо-серый плащ. Надо сказать, мой шкаф под завязку забит шмотками – как у любой женщины, способной позволить себе достаточно дорогие вещи. Это платье было последним моим приобретением, я в нем еще не появлялась в свете. Сшитое из тончайшего шелка, оно подчеркивало каждую линию моей близкой к совершенству фигуры. И сейчас я с удовольствием решила платье обновить.

Дополнив туалет тонкой золотой цепочкой, я захватила сумочку, сунула ноги в подходящие по стилю туфли и спустилась к подъезду. Тут же во дворе остановилась роскошная машина – золотистый, матово мерцавший в свете фонарей «Мерседес», и из салона грациозно выскочил Мародерский.

Он раскрыл зонтик-тросточку и подошел ко мне. В свободной руке его красовался небольшой букет роз. И Герман протянул мне цветы со словами: «Красивой женщине – значительно менее красивые цветы. Им до тебя далеко». Приятно!

– Ты не представляешь, как я рад, что ты позвонила! – вещал Герман, подставляя мне локоть и прикрывая зонтиком. Пока мы дошли до его машины, мужчина успел осыпать меня и другими комплиментами. Я даже почти покраснела.

– Куда поедем? – заботливо усадив меня на переднее сиденье и заняв свое место за рулем, поинтересовался Мародерский.

Я осторожно положила букет на колени и пожала плечами.

– Мне, в принципе, все равно, – даже не пытаясь оторвать взгляд от тонкого профиля Германа, откликнулась я. И почувствовала себя немного глупо – нельзя же так откровенно демонстрировать радость от встречи с ним. Но цветы на моих коленях источали приятно-свежий аромат, а от обтянутого темным свитером крупной вязки тела Мародерского тонко пахло изысканным парфюмом. Машину он вел великолепно, и я невольно залюбовалась на его сильные широкие ладони, нежно сжимавшие руль. В голову полезли совершенно ненужные в данный момент мысли, и я поинтересовалась, откашлявшись: – И куда же мы едем?

Герман неуловимо улыбнулся, при этом на его щеке появилась ямочка. И ответил:

– Тебе же безразлично!

– Но мне интересно, что выбрал ты, – горячо возразила я и, выудив из пачки сигарету, закурила. Приоткрыла окно, и в салон машины ворвался прохладный влажноватый воздух – дождь неожиданно прекратился, зато стало холоднее. Ветер приятно остудил мое разгоряченное лицо.

– Приедем – и увидишь, – таинственно пообещал Герман.

Мне ничего не оставалось, как молча согласиться. Я кивнула и уставилась в окно. Но левый глаз мой постоянно пытался сменить точку наблюдения. В итоге я, испугавшись неминуемо окосеть, развернулась-таки к Герману, продолжив наблюдение за его красивыми руками.

Наконец машина остановилась, и я увидела, куда мы приехали. Оказалось, что к самому дорогому ресторану города, который называется «Ночной каприз» и отличается изысканной кухней, бешеными ценами и элитной публикой. Даже вывеска всецело соответствовала репутации местечка – искрящаяся сине-белым, скромная и одновременно вызывающая, она подчеркивала самый дух заведения.

– Ну что, идем? – предложил Герман, распахивая передо мной дверь.

Я снова кивнула и грациозно оперлась на мужскую руку. В памяти невольно всплыла похожая сцена на даче Перцевого, героиней которой была не я, а Астраханцева. Это немного охладило мой пыл, и я смогла соображать спокойнее, не реагируя так остро на близость притягательного мужчины с янтарными глазами. Ну и замечательно, терпеть не могу терять голову, особенно если подозреваю причину этой потери в убийстве.

Внутри «Ночной каприз» выглядел великолепно. Нет, интерьер не поражал воображение, скорее оформлявшие его люди пытались придать изысканной обстановке видимость скромности, что действует куда сильнее кричащей роскоши. Элегантные столики, на каждом – тонкий хрустальный бокал с живым розовым бутоном, подставки для салфеток из матового стекла, уютные кресла с высокими спинками, на которые хочется откинуться. В общем, здесь было очень мило. Официантки в белом неслышно, как привидения скользили между столиков. Секьюрити, молодые люди в строгих темных костюмах и при галстуках, старались слиться со стенами, дабы не привлекать внимания гостей. Но все равно привлекали – повадками хищников на охоте.

Я небрежно сбросила с плеч серебристый пыльник, который тут же упал в заботливо подставленные ладони Мародерского, и как бы невзначай взглянула на себя в огромное зеркало. Моя изящная фигура, обтянутая изумрудно-зеленым платьем, смотрелась в нем просто божественно. Полуобнаженная спина отливала жемчужным мерцанием – загореть я еще не успела. И взгляды всех находившихся поблизости мужчин, от мрачноватого секьюрити до толстопузика с золотыми цепями на шее – таких называют «кошелек с ушками», – только подтвердили правоту зеркала. Секьюрити даже сделал попытку улыбнуться, впрочем, неудачную. А я, высокомерно усмехнувшись – все-таки наряд отчасти «делает» человека и характер, – проплыла в зал.

Мы уселись за столик у окна и сделали заказ. На улице сгустилась ночная тьма. Герман проникновенно посматривал на меня, и едва я положила руку на стол, как его ладонь улеглась сверху, а пальцы принялись ласково поглаживать мою кожу.

Романтика, блин, одернула я себя, ощутив, что кровь значительно быстрее побежала по жилам. Но это не помогло – перед глазами плыл розово-золотой туман, полускрывая все окружающее, и я видела перед собой только янтарные глаза Германа в обводке черных и длинных, на зависть любой женщине, ресниц. Его пальцы осторожно и нежно касались моих, губы чуть заметно улыбались…

– Ты что-то сказал? – в смущении опомнилась я, когда эти губы шевельнулись, но звуков я, увлеченная зрительным удовольствием, не услышала.

– Какое вино ты предпочитаешь? Белое или красное? – засмеялся Герман.

– Белое, – улыбнулась я в ответ, обратив теперь внимание на его сверкающие зубы и чувственный рот. Голос моего спутника тоже звучал не вполне обычно. Вибрировал, что ли.

С превеликой душевной мукой, заставив себя вынырнуть из обаяния Мародерского, высвободила пальцы из-под его ладони. Я достала из сумки пачку «Честерфилда», и Герман тут же услужливо поднес к кончику сигареты трепещущий огонек своей зажигалки. На золотистой поверхности ее красовалась надпись «Zippo».

Затянувшись терпким дымком, я окинула взглядом сумрачный зал, освещаемый лишь подвешенными над каждым столиком матовыми, чуть голубоватыми светильниками. Но ничего, стоившего моего внимания, не увидела. Поэтому взгляд мой вновь вернулся к моему спутнику.

Герман приподнял свой тонкий хрустальный бокал, звонкий даже на вид, и предложил тост.

– За самую прекрасную в мире женщину с глазами русалки! – с романтическим подтекстом прошептал он. – За тебя!

– За тебя, – откликнулась я, но уже без романтического подтекста – что-что, а романтика мне чужда. Переросла я прогулочки под луной и любования на звездное небо, и осталась у циничной Татьяны Ивановой лишь физиология, против которой не попрешь, как утверждают учебники по медицине.

Бокалы соприкоснулись с едва слышным хрустальным переливом, и прозрачное вино дрогнуло, прилившись к краю. Я пригубила прохладную золотистую жидкость, не отрывая взгляда от глаз Германа, того же «винного» оттенка, только невероятно теплых и ласковых. «Обидно будет, если этот мужчина окажется убийцей». Эта мысль скользнула в мозгу вместе с терпко-нежным виноградным вкусом вина на язык, сразу же сбросив с ситуации невесомый покров романтики.

– Чем ты занимаешься, Герман? – поинтересовалась я, когда мы приступили к холодной закуске – украшенному ломтиками лимона салату из морепродуктов, с огромным трудом сопротивляясь обаянию сидящего напротив человека. – Я очень мало о тебе знаю.

– Как ты узнала мой телефон? – вопросом на вопрос ответил Мародерский. Ах, как ему не идет эта фамилия…

– Я заходила к Насте, – не стала скрывать я. И вновь попросила: – Расскажи о себе.

И примолкла. Закурила, ощутив, как теплый сухой дымок проникает в легкие, едва заметно царапая горло. Он что-то говорил, но только частица моего «я» слушала и запоминала информацию. А все остальное, кроме этого трезвомыслящего уголочка мозга, завороженно вслушивалось лишь в интонации бархатистого голоса. Впрочем, Мародерский не рассказал ничего интересного. Немного о работе, чуточку о детстве – вот и все.

Герман умолк, когда в бутылке почти не осталось вина. И я неуверенно, словно бы смущаясь, прошептала:

– Герман…

– Что, Танечка? – подтолкнул меня Мародерский.

– Странная штука – жизнь, – продолжила я, привычно стараясь вытянуть из ситуации все возможное. – Мы познакомились, можно сказать, благодаря трагедии. И я этому безумно рада, – немного покривила я душой. Лучше бы я его не знала – слишком уж трепещет мое нежное сердечко. – Конечно, не трагедии рада, а… – пролепетала я через мгновение.

– Я тоже счастлив, что узнал тебя, – бархатно-обволакивающе признался Герман. – Но было бы лучше, если бы все обошлось без того, что случилось… Идем танцевать.

И мы танцевали. Несколько раз я пыталась свести нашу беседу к Перцевому, но это слабо получалось. Мародерский совершенно не желал говорить об убийстве с «привлекательнейшей в мире женщиной, которую держит в своих объятьях». И руки его бродили по моей обнаженной спине, рождая водопад радужных эмоций, а губы тепло и осторожно касались виска.

Я вскинула лицо – к этому все и шло, даже латиноамериканские ритмы, исполняемые маленьким оркестриком на сцене, словно подталкивали к такому решению – и наши губы соприкоснулись.

Не знаю, сколько времени мы были в ресторане. Опомнилась я только в машине и тихо попросила:

– Отвези меня домой!

В голове, как ни странно, вдруг начавшей работать, созрело предположение – а что, если Герман решил обзавестись последней разработкой отдела Перцевого, для этого и убил Андрея. Так что я наотрез отказала себе в «продолжении банкета» у себя или у Германа дома.

– Ты точно этого хочешь? – ласково поинтересовался Мародерский.

А я пояснила, строя из себя смущенную ситуацией дамочку, не привыкшую так быстро сдаваться на волю победителя:

– Я… просто нельзя так сразу…

От собственного лицедейства у меня поднялось настроение. А может быть, этот нежданный скачок объясняется восхищенными, почти влюбленными взглядами мужчины, обращенными на мою персону?..

Я склонилась к панели управления и прицепила к ней «жучок». Может быть, отсюда узнаю что-то интересное… Что-то много я в этом деле делаю «на всякий случай»…

В итоге я все же попала домой и, захлопнув за собой дверь, набрала номер телефона «Спешл Техно». Никто мне не ответил, и правильно – на часах далеко за полночь, какой идиот в такое время сидит на работе. Ну значит, как раз сегодня я и навещу фирму «Спешл Техно», проверю только что пришедшую мне в голову идею.

А она мне нравилась все больше и больше. В самом деле, предположим, Мародерский решил завладеть разработкой жутко дешевой и качественной детальки для принтера и опередить московских конкурентов. А Перцевой каким-то образом прознал про его замыслы. Мне кажется, на даче он бросал на Германа подозрительные взгляды – может быть, именно по этой причине. А значит…

– Только как я разберусь в чертежах, даже если их обнаружу? – вслух спросила я лампочку, свисающую с потолка моей прихожей в обрамлении нелепого абажура. Сто лет хочу выбрать и купить нормальный светильник, но никак не соберусь.

Сегодня, наверное, день великолепных идей. Я решила взять с собой Сидоренко, главное, чтобы я смогла добудиться его. Ванька, насколько мне известно, спит ужасно крепко, и поднять его посреди ночи может оказаться посложнее, нежели отыскать убийцу вместе с трупом Перцевого. Но я все же набрала номер сидоренкинского телефона. Прижала к уху трубку, вслушиваясь в пронзительные гудки, и внутренне подготовила себя к тягучему ожиданию.

Я закурила, стараясь скрасить скучное времяпрепровождение. Конечно, я без особых проблем проникну в фирму, где трудится Мародерский. Но даже если и найду нужный документ, как я пойму, что это именно он? В технической документации я разбираюсь примерно так же, как пресловутая корова в искусстве латиноамериканского танца. А значит, Сидоренко просто необходим. Хотя с ним мое ночное приключение окажется опасным вдвойне, если не втройне.

Наконец гудки прекратились, и в мембране прозвучал сонный голос:

– М-му? Кому делать нечего?

– Ванька, сунь голову под холодную воду, – приказала я. И через некоторое мгновение услышала шорох струй, ударявших по телефонной трубке. Черт, этот чудик вместе с телефоном душ принять решил, что ли?

– Ну и кому я понадобился? – уже значительно более осмысленно поинтересовался Сидоренко, громко отфыркиваясь от воды. Зато в трубке раздалось подозрительное бульканье.

– Говорит Татьяна Иванова, – представилась я суховато. – Оденься и жди меня. Мне нужна твоя помощь. И ради бога, не засыпай.

– А, Танюха! – обрадовался Сидоренко. – Лады, жду тебя. Прикинь, я сейчас трубку искупал. В холодной воде, между прочим.

– Это я поняла, – хмыкнула я и бросила: – Увидимся.

После чего оперативно переоделась в черные джинсы и водолазку, перекинула через плечо сумку с отмычками и прочим сыщицким барахлом и выскочила из подъезда. Уселась в машину и бежевой стрелой, вскрывающей ночную чернь подобно консервному ножу, понеслась к Ванькиному дому.

Внутренне я была готова к вороху проблем, сопряженных с обществом Сидоренко на ответственном ночном задании. Но не таких же!

Остановив «девяточку» за углом, я вихрем ворвалась в Ванькин подъезд и надавила подушечкой пальца на кнопку звонка. За дверью раздался истошный визг, а я только фыркнула – у Сидоренко вообще оригинальные привычки. Например, звонок этот он сделал себе сам уже достаточно давно, причем с неделю рассекал город в поисках нужной звуковой платы, имитирующей душераздирающий вопль. Это происходило как раз, когда мы познакомились и я металась по городу вслед за ним, подозревая во всех смертных грехах. А когда зашла навестить и услышала крики, решила, что кого-то режут.

Короче, рыжий Ванька – бо-ольшой оригинал, но лучше бы он был совершенно обычным скучным ученым.

Распахнув передо мной дверь, Ванька осведомился:

– Ну и чего ты меня будила?

А я фыркнула, стараясь сдержать смех. Вот и дай человеку добрый совет. Как говорится, заставь дурака богу молиться, он весь лоб расшибет. Ванька был мокрый, причем весь, как цветок с похожим названием. С прядей рыжих всклокоченных волос стекала вода, словно с веток плакучей ивы, оставляя на ковре темные влажные пятна. На тумбочке красовался многострадальный телефон, которому страшно не повезло оказаться у такого хозяина. Вокруг беспроводной трубки тоже образовалась лужица.

– Ванечка, ты сможешь узнать ваши чертежи? Последней разработки? – поинтересовалась я. Младенческие синие глаза широко-широко распахнулись, заняв пол-лица ученого.

– Ты чего? – возмутился он. – Да я эти чертежи тебе на память нарисую, не то что узнаю. Чуть не всю работу сам делал, между прочим! – вопил Ванька. Я только диву давалась – с чего это он впал в такую ярость? Но его порыв, на мое счастье, пролетел, как стремительная весенняя гроза, и уже через секунду Сидоренко заинтересованно пытал меня: – А почему ты задаешь такие странные вопросы? Ты нашла убийцу? Зачем я тебе понадобился?

– Мне необходимо, чтобы ты поехал со мной. Только, ради бога, без моего приказа ты не должен и шагу ступить. Дело попахивает криминалом, и я, вообще-то, не должна тебя с собой брать. Но я чертежи не узнаю, а в том месте, куда я направляюсь, они могут оказаться. Впрочем, решать тебе – можешь просто изобразить мне свои чертежи, а я попытаюсь сопоставить их с тем, что увижу.

– Танька, заметь, ты меня уже второй раз оскорбляешь. Разумеется, я с тобой поеду.

Я согласилась, тяжело вздохнув, и мы пошли к машине, а я поинтересовалась:

– Ты тачку-то свою забрал?

– А то как же! С меня офигительный штраф стрясли! – возмущенно замахал руками Сидоренко, а я пожалела о своем опрометчивом вопросе. Его лапищи метались у меня под носом, начисто закрывая обзор, и уж конечно, не помогали вести машину.

– Слушай, а ты можешь не махать руками, когда рассказываешь? – поинтересовалась я и вздохнула с облегчением – Ванька послушно и скромно сложил руки на коленях и для верности сплел пальцы между собой, продолжая рассказ.

– И менты меня еще раз вызывали. Задавали те же самые вопросы, что и раньше, зато промурыжили часа два. Андрэ все еще не обнаружили ни живым ни мертвым, – вещал Ванька. И снова начал размахивать руками, помогая языку – ненадолго же его хватило.

К счастью, к тому времени мы успели доехать до фирмы «Спешл Техно» и аварийная ситуация обошлась без нас. Еще не хватало машину разбить из-за малость чокнутого ученого Ваньки Сидоренко.

– Теперь веди себя тихо, – приказала я, выбираясь из машины. – И вообще, посиди пока здесь, я разведаю обстановку.

Ванька вроде бы согласился, и я подошла к высоченному зданию с узкими стрельчатыми окнами. Надо посмотреть, откуда лучше будет проникнуть в фирму. С кабинетами уже там разберусь, а пока…

Я шла впритирку к стене, стараясь с ней полностью слиться. Заглянула в прозрачную дверь холла – нет, здесь путь заказан. В холле мирно дремал взрослый мужик в привычной уже глазу пятнистой зелено-серой форме. Перед ним обложкой вверх лежала аляповатая книжица, судя по виду – детектив, просвещается мальчик. Тускло светила лампа наверху.

Но здесь обязательно должен быть черный ход.

Я обогнула здание и услышала шорох за спиной. Развернулась, приготовившись ударить преследователя и сбежать, и тут раздался жаркий шепоток идиота Ваньки, который довел меня до предынфарктного состояния.

– Танюх, мы займемся взломом? – восторженно предположил чертов Сидоренко, а я рявкнула, с трудом заставив себя приглушить голос:

– Придурок! Сказала же – сиди в машине! Ты меня напугал до чертиков!

– Прости, – растерянно пролепетал Сидоренко. Похлопал своими наивными глазами, а я наконец в полной мере поняла, во что ввязалась, взяв его с собой.

– Так, если еще хоть раз не послушаешься меня, оставлю тебя в «Спешл Техно», а сама уйду. Будешь сидеть там до утра. Вот тогда тебя обязательно посадят, можешь мне поверить, – пригрозила я, стараясь обезопасить собственную свободу.

Ванька, кажется, проникся и закивал, слегка побледнев, отчего даже в темноте на его носу можно было разглядеть веснушки.

– Ты хоть машину закрыл, блаженный? – спохватилась я.

Но Ванька только помотал головой, присовокупив:

– А ты мне ключи оставила?

Оставив его у задней двери в здание, я несколькими тигрино-кенгуриными прыжками достигла своей бежевой «девяточки» и, закрыв дверцы, включила сигнализацию. За лобовым стеклом загорелся алый огонек. После чего вернулась к Сидоренко и, вцепившись зубами в карманный фонарик с узеньким, но достаточно ярким лучиком, склонилась над замком. Ванька, подозрительно тихий и покорный, стоял рядом, даже не пытаясь проследить за моими действиями.

Вскрыв дверь, я прошла в узкий длинный коридор, в дальнем конце которого тускло светилась настольная лампа сторожа, освещавшая его самого и небольшой участок вокруг стола.

Ванька вошел за мной и, разумеется, споткнулся. Потеряв равновесие, он с тупым стуком привалился к стене, замахал лапищами подобно ветряной мельнице, пытаясь восстановить равновесие.

Сторож вскинулся, положив руку на пистолет у бедра, а я застыла, придавив злополучного Ваньку к стене, зажав ему рот рукой, чтобы он случайно не завопил или не начал вслух извиняться.

«Заткнись, блаженный», – билась в моей голове мысль, и, по всей видимости, она легко читалась в моих глазах, потому как Ванька молча замер.

К счастью, сторож решил, что ему приснился плохой сон, и вновь прикрыл глаза. Голова его плавно опустилась на книженцию. Я тяжело вздохнула, и тут стена поехала назад. Я-то удержалась на ногах, хотя и с трудом, зато Ванька грохнулся вслед за загадочной стеной, вновь разбудив сторожа.

Оказалось, что мы нашли дверь. Какую-то. Рассмотреть ее, что не удивительно, я не успела. Ничего, теперь понаблюдаю.

Сторож снова встрепенулся и принялся медленно подниматься из-за стола, одновременно вытаскивая пистолет. А я быстро вошла в открывшуюся дверь и прикрыла ее за собой. Ванька попытался, как всегда неуклюже, подняться, путаясь в своих длинных ногах, а я шикнула на него:

– Лежи тихо!

Сама же прислушалась к происходящему за дверью.

Шаги сторожа приближались к нам, и он что-то невнятно бормотал себе под нос. Что-то вроде «какие придурки…» Я замерла, искренне надеясь, что ему не придет в голову осмотреть помещение, в котором затаились мы с Ванькой.

Спустя долгие минуты, которые мы провели с разной степенью комфорта – Сидоренко на полу, я, прижавшись щекой к двери, – шаги наконец стали отдаляться. Потом раздался едва слышный хлопок. Судя по всему, в этот момент мускулистые тылы охранника соприкоснулись с табуреткой. Все стихло. Ф-фух, пронесло.