Текст книги "Подвенечный наряд телохранителя"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Нет, – ласково сказала я. – Не работница Мавзолея.

– А кто?

– Работница крематория. Там тоже разные тела встречаются, в том числе и красивых молодых женщин модельной внешности. Лежат, бедняжечки, в холодильниках, дожидаются очереди. И мы их охраняем.

– От кого? – вскинула Лола подбородок. Она старалась держать лицо, но было видно, что сильно испугалась.

– От сексуальных маньяков. Некрофилов. Бывают, знаете ли, любители... на холодный девичий труп...

Воронов фыркнул, Ирина Михайловна поморщилась, Альбертик засмеялся, а какая-то из остальных манекенщиц взвизгнула. Лола, смерив меня презрительным взглядом, отошла от нашей компании, демонстративно села поодаль, положив ногу на ногу, и развернула на колене глянцевый журнал. «Чихать я на вас хотела, и вообще пошли все на фиг», – недвусмысленно говорил весь ее вид.

– Не обращайте внимания, Лола хорошая, просто новых людей не любит. Знаете, ревность и все такое, – улыбнулась мне другая девушка. Эта была кареглазая, с уложенным на затылке узлом густых, прекрасного медового оттенка волос. Из-под распахнутого плаща виднелось строгое черное платье – никаких излишеств. Продолжая улыбаться, она протянула мне руку:

– Меня зовут Катерина, фамилия Измайлова. Я здесь кем-то вроде старосты на общественных началах. Рада нашему с вами знакомству, если что – обращайтесь с любым вопросом.

Я заметила, что Катерина Измайлова старше всех остальных. Ненамного – года на два-три; позже, когда мы пили шампанское «за знакомство», я узнала, что ей «целых» двадцать два, тогда как другим девушкам не больше девятнадцати. Но и сейчас было понятно, что Катерина – самая выдержанная и спокойная из всех «девочек». Еще раз улыбнувшись мне, она отошла в сторону.

– Женя, а у вас и пистолет, наверное, есть? А вы мне пострелять дадите? – звонко, на весь зал (пассажиры заоглядывались на нас и шушукались) спросила самая юная манекенщица – Аня Мохова.

С ней меня знакомить было не нужно. Недавно в нашем городе проходил конкурс красоты, и фотографиями Анечки, пятнадцатилетней школьницы, одержавшей убедительную победу, были увешаны все таблоиды. Тонкое личико с бриллиантовой короной на пышно взбитых платиновых волосах и хрупкая фигурка с наброшенной на плечики песцовой шубкой – подарок от спонсоров – украшали недавно и все первые полосы наших газет.

Я и не знала, что этот симпатичный ребенок работает в модельном агентстве; думала, что после конкурса ее отправили обратно за парту.

– Пистолет у меня есть, но пострелять я тебе не дам, – ответила я.

Язык не поворачивался называть ее на «вы».

– Почему это?

– Потому что огнестрельное оружие детям не игрушка. Сначала школу закончи.

Анечка надула губки:

– Школу я только через два года заканчиваю. А сейчас у меня вообще каникулы.

Ах да, сегодня же двадцать пятое марта. Действительно, первый день весенних каникул, а я-то удивлялась, как это родители разрешили девчонке прогулять целую неделю.

Обиженная Аня (ничего себе начиналось мое знакомство с коллективом!) тоже отошла в сторону и уселась возле Лолы, которая, казалось, этого не заметила.

– А теперь Оля и Поля, – сказала Ирина Михайловна, подводя ко мне еще двух девушек – совершенно одинаковых, так что мне пришлось уточнять, где именно Поля и где Оля.

Милые шатеночки в кожаных кепочках поочередно сунули мне руки и прыснули.

– Спорим, вы сейчас подумали, что мы близняшки? – спросила Поля, потряхивая длинными сережками из оникса.

– И скажете, что родная мать нас не отличит? – добавила Оля, кокетливо заправляя за ушко короткий завиток.

– А разве нет?

– Нет! – торжественно вскричали шатеночки и, смеясь, переглянулись. – Все принимают нас за близняшек, а мы просто родные сестры! Поля на год и два месяца старше Оли! А различия никакого! Правда, интересно?

– Да, очень, – ответила я вполне искренне.

– Нам так часто говорят, что мы близняшки, что иногда и сами этому верим.

– И стараемся не особенно распространяться на тему, что это не так, – напомнила им Ирина Михайловна. – Чтобы не разрушать интригу. Модели-близнецы – это редкий, всегда интересный и притягивающий к себе внимание ход!

– Ой, Ириночка Михайловна, вы же знаете, мы – никому! Только Жене, но ведь она – наша?

– Она наша, но языками мести все-таки нужно поосторожнее.

Виновато переглянувшись, Оля и Поля отошли.

– Ну а теперь Юля. Это наша королева.

Юля-королева и в самом деле была чудо как хороша – она выделялась даже на фоне остальных красавиц. Правильный овал лица, обрамленный каштановыми волнами крупно вьющихся волос, украшали яркие, как бриллианты, и такие же чистые голубые глаза. Прямой греческий нос и прекрасно вылепленные губы – эта девушка просилась даже не на глянцевую обложку, а прямиком в скульптурную залу Эрмитажа. Боже, боже, это Венера, не иначе...

Кивнув мне, Юля-Венера будто не заметила протянутой руки и величаво прошествовала к киоску с книгами. Другие пассажиры, ожидающие своего вылета в вип-зале, расступались перед нею, провожая восхищенными взглядами.

– Не обижайтесь, – сказала Ирина. – Юля очень молчаливая девушка. Иногда по целым дням и слова от нее не добьешься. Но аккуратная и исполнительная.

«А может, она молчит, потому что ей нечего сказать?» – подумала я, тоже провожая взглядом высокую фигуру в белых брюках и таком же белом полушубке из искусственного, но все равно очень дорогого меха.

Ирина Михайловна тем временем посмотрела на часы:

– Так. До вылета у нас еще целый час. Я думаю, мы успеем и, более того, должны выпить в честь нового знакомства немного шампанского.

– Возражений нет, – поддержал ее Альберт.

– Я знаю, дорогой, что относительно шампанского у тебя никогда не бывает возражений. Впрочем, тебе и карты в руки. Распорядись.

Альбертик исчез мгновенно, будто его смыло волной цунами. Ирина Михайловна посмотрела на меня, и во взгляде ее я не могла не уловить глубоко запрятанную тревогу.

– Ох, Женя, если бы вы знали, как меня все это беспокоит. Волнуюсь, вот говорю себе, что нет причин для беспокойства, а все равно волнуюсь. Мой первый показ, первый вылет с нашей коллекцией в Москву, вся эта суматоха впереди... Будем надеяться, что все обойдется.

– Негоже начинать новый виток творческой биографии с такого настроения, Ирина Михайловна. Конечно, все будет хорошо.

Подняв над головой две бутылки французского шампанского, от буфета к нам на всех парусах летел Альбертик.

* * *

Самолет приземлился благополучно, и уже через пятнадцать минут после посадки мы с охранником Игорем ожидали своей очереди в пункте выдачи багажа. Три больших, похожих скорее на мини-автомобиль, чем на чемодан, кофра и несколько сумок с менее ценными косметикой и прочей ерундой целиком заняли две тележки, которые мы арендовали у носильщика.

– Довезете, Женя? Я бы вам помог, но у меня только две руки, – виновато посмотрел на меня Игорь, берясь за ручку своей тележки.

– Довезу, конечно. Я не кисейная барышня.

– Это я уже понял, – кивнул он, и мы тронулись с места. – Кстати, для удобства и установления более тесных контактов предлагаю перейти на «ты». Вы как?

– Приветствую. Скажите... то есть скажи, нас будут встречать? Ведь не в такси же мы все это погрузим да плюс еще десять человек.

– Эти девчонки такие худющие, что вполне могут поместиться все вшестером на одном переднем сиденье, – ухмыльнулся Игорь. – Но ты не беспокойся. Всю нашу веселую компанию встретит, отвезет в гостиницу специальный транспорт от Модной недели. Ирина точно знает, кто именно.

– А с Ириной ты тоже на «ты»? – поинтересовалась я простого любопытства ради.

– С ней-то? Ну, конечно. Уже давно. Мы с Павлом Акуловым, мужем Ирины, давние товарищи, однокашники, еще по институту. С тех пор и работаем вместе, правда, Павел на себя пашет, а я на него. Но обид нет – как говорится, каждому по способностям.

Мы вывезли наши тележки через стеклянные двери на улицу. Столица встречала нас неприветливо: сырой мартовский ветер, замешанный на дожде и мокром снеге, трепал дрожащих от холода девочек во главе с Ириной Михайловной, забирался под одежду. Придерживая полу красивой, но коротенькой, что называется, на рыбьем меху дубленки, Акулова помахала нам рукой:

– Сюда, сюда. Ну что, все благополучно? Альберт побежал искать микроавтобус и объясняться с охраной. Сейчас звонили наши встречающие – вышла какая-то накладка, и на территорию порта автобус не пустили. Ничего, он договорится, вот увидите.

Анюта стучала зубами и вздрагивала при каждом порыве ветра.

– Ой, девчонки, я сейчас пр-р-росто заледенею, как сосулька, – жалобно говорила она. – Мне кажется, я уже начинаю... Ног не чую... А еще живот болит – вот напасть-то...

– А живот почему болит? – насторожилась Ирина Михайловна. – Ты что это, Анна? Съела что-нибудь?

– Ой нет, что вы! Я уже вторую неделю только салатными листьями питаюсь и газировкой. И то стараюсь не переедать. А живот болит – так это я позавчера пупок себе в пяти местах проколола. Ну, это, типа пирсинг.

Я уставилась на нее во все глаза, не в силах понять, зачем молодой девочке добровольно подвергаться такой чудовищной операции. Лола, которая, как видно, разделяла мое мнение, покрутила пальцем у виска. Катерина пожала плечами и отвернулась, королева Юля индифферентно жевала жвачку и смотрела в сторону.

А вот Поле и Оле, которые грелись, тесно прижавшись к друг другу и пританцовывая, информация о проколотом пупке доставила явное удовольствие.

– Анька, классно! – вскричали они. – Пупок в пяти местах? Нет, правда классно! Ты теперь знаешь что? Вставь туда колечки и повесь занавеску!

И девушки захохотали, прижавшись друг к другу еще крепче, как сиамские близнецы.

Мохова, надувшись, открыла рот, чтобы что-то возразить, но тут произошло неожиданное.

Из-за угла длинного здания аэропорта медленно выехал желтый автопогрузчик. Странно, что бы ему делать здесь, по эту сторону порта? Но погрузчик, набирая скорость, двигался очень уверенно и, что самое интересное, точно в нашу сторону. Даже на полной скорости он все равно двигался не слишком быстро, поэтому девочки не завизжали и не бросились врассыпную, а лишь отступили на несколько шагов, да так и остались стоять, прижавшись к стене. Подчиняясь скорее автоматическому, натренированному годами, чем логически продуманному решению, мы с Игорем толкнули свои тележки в разные стороны и, развернув их у стены аэропорта, загородили своими телами.

В это время с автопогрузчика спрыгнули четверо одетых в фирменные сине-желтые «внуковские» комбинезоны крепких парней и стали с грохотом сбрасывать около нас какие-то чемоданы. Красные, черные, белые, чемоданы в клеточку и в смешной цветочек, кейсы, сумки и даже два точно таких же кофра, какие стояли у нас на тележках... Вся эта гора оказалась рядом с нами и на время отрезала нашу компанию от остального мира.

– Что вы делаете? Эй! Я вас спрашиваю! – резко крикнул Игорь.

Он толкнул свою тележку ко мне и, решительно шагнув к одному из парней, схватил его за отворот комбинезона:

– Слышишь, малый? Да ты пьян или чокнулся? А ну, убирай свое барахло к чертовой матери! Что это тебе – багажное отделение, что ли?

– Велели вам передать! Ваш багаж, сказали, – равнодушно сообщил парень, не делая попыток вырваться.

– Да ты очумел, малой! Как это – вот так сказали нам передать? Не спрашивая ни фамилии, ни паспорта, ни билета? Иди кому другому зубы заговаривай, понял?!

– Слушай, отец, мое дело маленькое. Мы ехали из багажного – нам сказали: компания, что сейчас из Тарасова прилетела, не все свои пожитки забрала. Велено догнать, сгрузить, вернуть и отвалить!

– Кто приказал?

– Мент какой-то.

– Какой еще мент?

– Здешний! Со значком дежурного!

– Ты с ним знаком? А ну, пойдем внутрь, покажешь!

– Я что – фраер, с ментами дружбу иметь? Видал я ихнюю братию знаешь где? Слышь, отец, пусти. У меня дел куча, некогда! Иди сам в багажное и разбирайся там, ваш это багаж или подсунули вам... с десяток сумок.

– Мама!!! – вдруг громко вскрикнула Лола. На ее бас невольно оглянулись все.

– Мама!!! – повторила она. – А вдруг там бомбы?!

Мысль была не очень глупая. Тем более учитывая всем известную криминогенную обстановку в столице, известно, какую начинку могут иметь такие вот «ничейные» сумки.

Но и не совсем верная: бомбы и всякого рода взрывные устройства не сбрасывают на грязный асфальт с такой небрежностью. Будь там бомбы – наши перламутровые кишочки давно бы уже пылились на березовых веточках.

– Так, все, базар закончен! Быстро собрали это свое шмотье и увезли туда, откуда взяли! Стой! А ну-ка, сперва открой это, – Игорь наугад пнул одну из сумок, – и покажи мне, что там! А Женя пускай пока вызывает милицию. Открывай!

– Папаша, папаша! Ты здесь не командуй!

– Повозражай мне еще, щенок!

Вдруг парень сделал какое-то неуловимое движение то ли рукой, то ли ногой, и Игорь моментально оказался лежащим лицом вниз на мокром и грязном асфальте!

Правда, он мигом вскочил на ноги, но тех нескольких секунд, которые были упущены, хватило для того, чтобы трое остальных парней моментально соскочили с погрузчика и, подскочив к тележке Игоря, стали закидывать в автопогрузчик наши баулы!

Поднялась суматоха. Кто-то завизжал, Ирина Михайловна кинулась к похитителям и стала колотить их по чему попало ридикюлем и зонтом-тростью, Катерина Измайлова – сама смелая из девушек – вцепилась в один из чемоданов и завопила:

– Грабят! Помогите, грабят!

Я тем временем выполняла свою задачу – спасала наш багаж. Два кофра и несколько сумок из тележки, которую вез Игорь, резвые парни уже успели закинуть на погрузчик; перепрыгнув через двух сцепившихся на асфальте людей (это Воронов кинулся на главного из похитителей, повалил его наземь и метелил что есть силы), я пнула в пах того, кто попытался перегородить мне дорогу (он охнул и согнулся втрое, отчаянно матерясь), ребром ладони под кадык вырубила еще одного (он мешком свалился прямо в лужу, обдав меня фонтаном брызг) и, добравшись, наконец, до автопогрузчика, скинула обратно два чемодана и два кофра.

Ирина Михайловна и Катерина резво хватали багаж за ручки и волокли обратно на тележки. Четвертый парень, тот самый, кому Катя не отдала одну из сумок, отпихнув от себя нашу кладь, кинулся прочь, петляя, как заяц. Трое других с разной скоростью (в зависимости от полученных травм) тоже бросились в стороны.

Я спрыгнула на землю. С ног до головы забрызганный грязью Игорь, тяжело дыша, помогал женщинам установить наш багаж обратно на тележки. Он никак не устанавливался: сумки падали, кофры вставали как-то косо и не оставляли места для другого багажа. Чертыхнушись, Игорь не удержался и пнул один кофр ногой; Ирина Михайловна побледнела.

– Осторожно! Там же одежда для показа!

– Прости, Ирина. Эти подонки меня просто из колеи выбили.

С грехом пополам мы погрузились. Девушки отряхивались, как вышедшие из песка куры, и поглядывали в сторону выхода с территории аэропорта, обозначенного железной оградой. Я тоже посмотрела туда: отсутствие Альберта начинало меня беспокоить.

И еще меня удивляло, что, несмотря на поднятую нами суматоху и шум с криками «грабят» и «помогите», к нашей компании не подошел никто – ни милиционер, ни работник порта. Даже пассажиры, выходящие из здания, пугливо обходили нас стороной – и только.

Игорь понял мое удивление и устало улыбнулся:

– Ничего удивительного, Женя. Этот скандал приняли за обычную разборку между носильщиками за клиента. Здесь часто происходят такие вещи. Парни-то были в фирменных комбинезонах, они же и устроили кучу-малу, вот люди и подумали... А администрации просто неохота связываться.

Я кивнула – это объяснение меня устроило. Пнула ногой одну из чужих сумок, что валялась рядом, к моему удивлению, она ответила пустым звуком и легко откатилась в сторону.

Не веря себе, я пнула и другой лежащий на земле чемодан, затем третий, четвертый. Все они были пусты!

«Я была права: весь этот багаж с автопогрузчика – не более чем муляж. Никто не хотел подсовывать нам бомбу или наркотики – парни пришли именно за нашими чемоданами и кофрами!»

– Альберт! – вдруг хором закричали девочки. – Ну наконец-то, Альберт!

Администратор (он же стилист, он же визажист) бежал к нам и на ходу призывно махал рукой. Мы поняли, что это знак выходить за ограду.

– Там у входа машинами все заставлено, ни пройти, ни проехать, – пояснил он, подбежав. – А микроавтобус я нашел, стоит и ждет, шофер даже погрузиться нам поможет – я договорился. А вы чего такие?

– Какие?

– Красные какие-то и грязные...

– Да так, отбивали нападение неприятеля, – ответил за всех Игорь. – Подробности за вечерним чаем, под шелковым абажуром. Веди!

К микроавтобусу мы шли, петляя по узким тропам между поставленными почти впритык друг к другу машинами. Несколько раз вслед нам ругнулись, один раз обозвали «табором»; последнее почему-то особенно задело Лолу. Она обернулась и выдала вслед оскорбителю такую тираду, что даже у меня запылали щеки.

– Лола, – с упреком сказала ей Акулова. – Лола, здесь же Аня.

Но Мохова только в восторге запрыгала около манекенщицы:

– Ничего, Ирина Михайловна! Даже интересно! Здорово! Жалко, я только не все запомнила! Но Лолка мне потом все на бумажку запишет, я заучу и буду в школе от мальчишек отбиваться, только ты обязательно запиши, ладно, Лол?

– Какая я тебе Лолка, малолетка сопливая, – бросила женщина-вамп, даже не оглянувшись на Анюту.

Та вспыхнула сразу, как порох:

– Сама ты сопливая! Килька волосатая! Губастая каланча! Я, между прочим, «Мисс Тарасов», а ты вообще недавно рыбой на рынке торговала!

По-прежнему не оглядываясь на подругу и не прерывая шага, Лола протянула назад руку, быстрым и точным движением схватила Аню за красиво взбитые волосы, развернулась и несколько раз ткнула ее в усеянный птичьим пометом капот какой-то машины:

– Понюхай, чем пахнет, паршивка! Понюхай! Понюхай! И в следующий раз думай, прежде чем вступать в разговор со взрослыми тетками, пацанка немытая!

– А ну, прекратить! – резко сказала Акулова.

Но Лола и без того уже выпустила Аню и устремилась дальше, независимо вихляя бедрами. Аня шмыгнула носом и оглядела нас глазами, которые моментально стали наполняться слезами:

– Нет, ну вы видели?! За что она меня, а? За что?! Еще бы чуть-чуть – и синяк под глазом был бы обеспечен! А как бы я с фингалом на подиуме показалась?! Ирина Михайловна, она это нарочно!

– Иди вперед, – коротко приказали ей.

Впереди показался бок долгожданного микроавтобуса. Мы узнали его по эмблеме Модной недели, украшавшей двери машины. Приспустив стекло, на шоферском месте сидел и курил водитель в потертой на локтях кожаной куртке.

– Вадим Иваныч! Довел-таки, – еще издалека крикнул ему Альбертик. – Вот она, наша компания – семь... то есть восемь, – покосившись на меня, поправился он, – красивых женщин и два импозантных мужчины.

Шофер кивнул нам всем сразу, не задержав взгляд ни на одной из красивых манекенщиц. У него был очень скучающий и пресыщенный вид. Представляю, сколько великолепных женщин с суперформами приходилось этому человеку видеть каждый день, работая в таком месте, как Модная неделя! После этого любая кривоногая толстуха с короткой шеей может показаться ему оригинальной и ни на кого не похожей женщиной с изюминкой.

Водитель откинул багажник и стал помогать Игорю и Альбертику устраивать туда вещи.

– Однако! Не знал я, что платья и юбки могут весить сто килограммов! – крякнул он, переваливая через борт кофр с нарядами.

– Нет, наши будут полегче, – с ноткой удивления заметила Ирина Михайловна. – А вообще вы правы. Некоторые женщины носят очень тяжелые платья.

– Ну да. С гвоздями вместо пуговиц и кирпичами вместе подплечников, – усмехнулся водитель, захлопывая багажник.

Ирина Акулова вздернула подбородок.

– Вы недооцениваете нас, уважаемый Вадим Иванович, – сказала она очень холодно. – Тяжелые платья бывают самыми красивыми в мире, более того – подвенечными! Я могу привести в пример британскую актрису Джозефин Доэрти, которая выходила замуж в платье весом 178 килограммов. На отделку этого наряда понадобилось огромное количество стразов, которые блистали на солнце, как улыбка младенца, плюс несколько километров белоснежного китайского шелка и кружев. Длина шлейфа достигала восемнадцати метров, и его несли восемь шаферов и пять подружек невесты.

– И на сколько же женишку пришлось раскошелиться из-за этой придури? – внимательно выслушав Акулову, спросил водитель.

– На двадцать пять тысяч фунтов стерлингов, – сухо ответила ему она и вошла в автобус.

– Ну и дурак это парень, больше ничего не скажешь!

После этого резюме наш шофер не произнес больше ни слова.

Наша компания довольно быстро разместилась в машине и прилипла к окнам. Москва, Москва! Любишь ты этот город или не любишь, но, приезжая сюда, невозможно отказаться от удовольствия рассматривать все, что вырастает за окном, – соборы, новостройки, лесополосы, опять какое-то древнее строение, опять стеклянный новодел, шоссе, дворики с маленькими особнячками, спальный район, дорога и вновь знакомые с детства по книжным картинкам очертания памятников...

Мы приехали в Москву.

* * *

Поселились в гостинице «Московия» – своего рода уютном особняке, постояльцы которого в любое время суток чувствуют здесь себя избранными и желанными гостями. Этот отель не имел ничего общего с бетонно-стеклянным деловым «муравейником», на который так походят сегодня многие современные гостиницы. И это мне сразу понравилось.

Понравился мне и мой номер полулюкс, который удачно располагался неподалеку от люкса, который, конечно, заняла Ирина Михайловна. Окна и двери здесь были надежные, а сочетание удобной итальянской мебели красного дерева, мягких кресел, тяжелых портьер с современной «начинкой» в виде системы кондиционирования, телефона, телевизора и доступа в Интернет создавало у меня ощущение спокойной, домашней обстановки и одновременно настраивало на рабочий лад.

Носильщик, который помог мне занести вещи и теперь топтался у входа, рассчитывая получить на чай, разливался соловьем:

– Добро пожаловать в «Московию»! Мы всегда рады служить нашим гостям со всех концов света! В ресторане «Борсалино», где по вечерам играет живая музыка, вам предложат лучшие блюда русской, европейской, американской кухни. А в память о незабываемой поездке в столицу России вы сможете приобрести в расположенном на первом этаже магазине эксклюзивные сувениры...

Я сунула ему в руку зеленую бумажку:

– Спасибо, братец. Я думаю, что все это я прочитаю в вашем рекламном буклете, вон я вижу один такой на журнальном столике. Ты лучше вот что, я сейчас переоденусь, а ты скажи портье, чтобы он почистил мне куртку и джинсы – видишь, какие грязные. И обувь тоже. А потом закажи обед прямо сюда, в номер. Что-нибудь на твой вкус.

Разглядев в своей руке размер вознаграждения, носильщик издал горловой звук и забил копытом, как цирковой конь:

– Все будет исполнено! Все! А одежду вашу я сам почищу!

Мне было все равно. Я закрыла за гостиничным работником дверь, скинула кроссовки, с облегчением вылезла из пропахшей потом и грязью рубашки, куртки, джинсов. Сложила одежду в черный мешок с надписью «для стирки», который нашла на антресолях, и выставила его за дверь.

В ванной журчала вода, распространяя по номеру чудный хвойный аромат. Я погрузилась в пенную воду, намылила голову шампунем и, откинувшись на кафельный бортик, закрыла глаза.

Было над чем подумать. Если спустя всего лишь какой-то час (даже меньше!) после прилета служащие «Кассиопеи» подверглись очень дерзкому и очень агрессивному нападению, во время которого у нас попытались стырить чемоданы, то нельзя даже предугадать, что будет дальше! Во всяком случае, кто-то всерьез собрался испортить Акуловой пребывание на Модной неделе и сорвать ее показ.

Что ж, для того чтобы воспрепятствовать этому, у меня есть три дня – показ модельера Ирины Акуловой, согласно расписанию, которое она передала мне еще вчера у себя в офисе, назначен на восемнадцать часов вечера послезавтра. До этого времени я должна разбиться в доску, но сберечь доверенную мне коллекцию – иначе грош мне цена как профессионалу! Поэтому сразу же, как только выйду из ванны, надо будет зайти в соседний номер к Ирине и убедить ее перенести кофры с предназначенной к показу одеждой ко мне. Конечно, Акулова относится к своим моделям, как к детям, но для ее же блага будет лучше, чтобы...

В дверь постучали так настойчиво и громко, что я вздрогнула и открыла глаза. Нет, не показалось. Стукнули еще раз. И еще... Я быстро окунулась с головой, смыла с волос мыльную пену и выскочила из ванны, на ходу заворачиваясь в гостиничный купальный халат.

Прошлепала к двери, оставляя на паркете позади себя мокрые следы.

– Кто там?

Ответом мне были быстрые шаги, удалявшиеся по коридору.

– Эй!

Я повернула ключ, открыла дверь и... никого не увидела. Абсолютно пустой, тихий коридор с уходящей вдаль ковровой дорожкой.

И в ту же минуту мне в спину ударила резкая трель телефонного звонка. Захлопнув дверь, я ринулась к журнальному столу, на который выложила вынутые из карманов куртки кошелек и мобильник.

Звонила Акулова.

– Женя, – сказала она в трубку странным, полузадушенным голосом, – Женечка, умоляю, срочно ко мне в номер! Но только тихо! Так, чтобы никто не слышал, Женя!

– Иду, – сказала я и отключилась.

Сердце кольнуло нехорошее – ох! – очень даже нехорошее предчувствие. Какая дрянь случилась на этот раз? Напали на саму Ирину? Но тогда она не имела бы возможности мне позвонить!

Разумеется, я не стала тратить времени на переодевание – выскользнула из номера прямо в халате и буквально прокралась по коридору к Ирининому люксу. Конечно, если кто наблюдал со стороны, то не заметить меня было невозможно, но если наблюдателей не было, то, по крайней мере, никто не услышал моих шагов.

Дверь распахнулась сразу, стоило мне только тихонечко царапнуть ее ногтями. Бледная как смерть Ирина, не говоря ни слова, схватила меня за руку и втащила в комнату.

Люкс Акуловой состоял из двух смежных комнат и круглого, будто обведенного циркулем, коридора. Ирина Михайловна втолкнула меня в комнату, которая одновременно могла служить и приемной, и гостиной. Краем глаза я успела заметить, что номер действительно шикарный, как у кинозвезды: стены затянуты блестящей парчой, бархатные портьеры собраны в замысловатый ламбрекен, ноги утопают в роскошном, белом с золотом, ковре.

– Сюда, – сдавленно прошептала дизайнер, увлекая меня в соседнюю комнату.

Мебели здесь было немного – широкая кровать под балдахином, секретер, туалетный столик, прикроватная тумбочка, пузатый на гнутых ножках гардероб, два кресла, – но расставлена она была с отменным удобством и вкусом.

Не отпуская моей руки, Ирина развернула меня к себе и впилась мне в глаза затравленным, как у кролика, взглядом:

– Женя, Женечка, что мне делать? Господи, отвечайте же мне, что мне делать, Женечка? – спросила она шепотом, прыгающими губами.

– Ну... это зависит от того, что вы натворили, – осторожно ответила я, ничего не понимая.

Не отрывая от меня дикого взгляда, Акулова показала мне рукой на что-то позади себя. Я всмотрелась: ничего особенного, только небольшой ералаш из-за стоящих у самой дальней стены огромных кофров с одеждой. И зачем она сдернула с кровати парчовое покрывало и набросила его на раскрытый кофр?

– Женя... Посмотри... Там...

Дрожащий палец вытянулся в сторону покрывала. Высвободив руку из цепкой Ириной хватки, я подошла к стене и сбросила его, отбросив за спину.

Под ним, уютно свернувшись калачиком в глубоком чреве черного кофра, лежал труп.

– А-а-а... – тоненько взвизгнула Ирина и закрыла глаза. Пятясь, она дошла до кровати и села на нее – машинально, как механическая кукла.

– Кто это? – спросила я, как могла, спокойно. Такие сюрпризы следовало еще осознать.

– Я не знаю, – шепотом ответила она. – Я его первый раз вижу.

– Вы уверены, что не привезли его с собой?

Она покачала головой, но глаз так и не открыла. Да, я ее понимаю. Не на что тут было особенно смотреть.

С трудом преодолевая тошноту, я присела на корточки у лежащего в чемодане трупа. Покойников я не боюсь (смешно было бы бояться их при моей профессии), но как-то не люблю. Не знаю почему.

Наверное, потому что у меня с ними мало общего.

* * *

Солнце пробивало разноцветные витражи балкона с видом на Манеж и Красную площадь и выкладывало на сверкающем паркетном полу замысловатую мозаику. Мы с Ириной сидели рядышком на кровати. Она, приложив руку к груди и судорожно вздыхая, я, нахмурившись и не сводя глаз с парчового покрывала, которое снова накинула на бездыханное тело.

Минуту назад я его хорошо осмотрела. В карманах нашлась небольшая пачка денег (тысяча триста долларов и десять тысяч рублей), лежащая просто так, безо всякого бумажника, смятый носовой платок, начатая упаковка валидола и удостоверение на имя директора Модной недели в Москве Пищика Анатолия Гавриловича.

Убитому (а этот человек был именно убит, судя по всему – задушен) было на вид лет пятьдесят – пятьдесят пять, он был невысокого роста, хотя и полной комплекции, с круглым мягким лицом и лысиной, которую он пытался прикрывать старательно зачесанными назад прядями. На нем был великолепный костюм темно-синего цвета в еле заметную бирюзовую полоску и тонкая рубашка с расстегнутым воротом. Галстука – а галстук безусловно должен предполагаться у человека, носящего такой костюм, – не было.

Обдумав все как следует, я решилась прервать молчание.

– Как вы нашли... это? Просто окрыли кофр и... эээ... напоролись?

– Да... я решила проверить, в каком состоянии долетели мои костюмы... раскрыла первый же кофр и... еще когда раскрывала, удивилась, что он такой тяжелый...

– Понятно. А к другим не прикасались?

Она на мгновение раскрыла и снова закрыла глаза.

– Нет, я посмотрела... Только приоткрыла замки. Там все в порядке, там вещи. Просто я... как и все мы... никто из нас не заметил, что там, в аэропорту... мы захватили четвертый кофр...

– Как-как?

Ирина перевела дух, чтобы набраться сил объяснить мне все сначала, но я и так все поняла. Четвертый кофр! Ну, конечно! Ведь у стены их стоит ровно четыре, а с собой мы везли три. Я еще в Тарасове пересчитала весь багаж и взяла на заметку: кофров с коллекцией – три штуки!

А этот – четвертый! Значит, там, во время суматохи с нападением, когда мы отбились от парней, которые хотели украсть наш багаж, в спешке мы захватили с собой лишний, четвертый, кофр! Четвертый кофр – с трупом!

То-то наш багаж никак не хотел вставать на тележку – там просто не было места для незапланированного чемодана! И водитель автобуса, как его, Вадим Иваныч, тоже удивлялся, почему у нас такой тяжелый багаж!