Текст книги "Язык в зеркале художественного текста. Метаязыковая рефлексия в произведениях русской прозы"

Автор книги: Марина Шумарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Марина Робертовна Шумарина
Язык в зеркале художественного текста. (Метаязыковая рефлексия в произведениях русской прозы): монография

Введение

Фиксация внимания на фактах языка и речи, их оценка и осмысление – важная функция сознания, как индивидуального, так и коллективного: каждому носителю языка в той или иной мере свойственна метаязыковая рефлексия.

В соответствии с лингвистической традицией термином «метаязыковая рефлексия» в данной работе обозначаются два взаимосвязанных явления. Во-первых, имеются в виду операции метаязыкового сознания —интерпретации какого-либо факта языка или речи. Содержанием такой операции является формирование метаязыкового суждения, присвоение лингвистическому объекту признака или оценки. Во-вторых, этим термином обозначается словесное оформлениеподобных суждений в виде метаязыковых контекстов.

Метаязыковые контексты(или, по-другому, рефлексивы),которые являются объектом наблюдения в работе, – это высказывания или группы высказываний, в контексте которых факт языка или речи получает метаязыковую оценку.Понятия «метаязыковое суждение» (с одной стороны) и «метаязыковой контекст», «рефлексив» (с другой стороны) соотносятся как означаемое и означающее, план содержания и план выражения. Метаязыковое суждение является значением (содержанием) метаязыкового комментария и может носить как вербализованный, так и имплицитный характер; ср.:

(1)Особые деньги стояли на комоде в коробке из-под чая, так и назывались «чаевые»(И. Грекова. Маленький Гарусов); (2)Фаддеев заметил, что качка ничего, а что есть на море такие места, где « крутит»,и когда корабль в эдакую «кручу»попадает, так сейчас вверх килем повернется (И. Гончаров. Фрегат «Паллада»).

В художественных текстах содержатся многочисленные суждения о фактах языка / речи, которые могут быть выделены как особый объект исследования. Такие суждения рассматриваются в книге в двух аспектах. Во-первых, они интерпретируются как показатели метаязыковых представлений рядовых носителей языка (нелингвистов). Реализация данного аспекта продолжает традицию изучения того специфического объекта, который в различных языковедческих трудах получил названия «наивная лингвистика», «народная лингвистика», «стихийная лингвистика», «обыденная лингвистика», «бытовая философия языка». Во-вторых, рефлексивы анализируются при помощи традиционного инструментария стилистики и лингвопоэтики – как элементы эстетически организованного текста.

В фокус внимания носителя языка могут попадать разнообразные явления языка и речи. В подавляющем большинстве исследований, посвященных рефлексии нелингвистов о языке, рассматриваются комментарии к отдельным словам и выражениям, однако говорящий может обращать внимание на явления грамматики и фонетики, стилистики и словообразования и т. п. Исследователи указывают на факты речевой рефлексии, которая «проявляется в постоянном внимании… к речевому поведению, к соблюдению норм общения, в том числе и этических» [Николина 2006 б: 68]. Как разновидности речевой рефлексии называют «риторическуюи жанровую,объектом которых соответственно будут риторические средства и жанры» [Шмелёва 1999: 108]. В данной книге в качестве примеров метаязыковой рефлексии будут рассматриваться все случаи интерпретации явлений, соотносимых с объектами современной лингвистической науки (единицы языка, речевые произведения, процесс речевого общения и т. д.).

Актуальность рассматриваемой проблематики обусловлена по меньшей мере тремя обстоятельствами. Во-первых, современная лингвистика испытывает острый интерес к вопросам содержания и функционирования обыденного метаязыкового сознания, которое, с одной стороны, традиционно противопоставляется научному лингвистическому знанию, а с другой, – выступает как часть общественного сознания и становится все более активной и влиятельной силой в обществе.

Во-вторых, требует дальнейшего рассмотрения вопрос о средствах метаязыковой функции. Регулярность этой функции приводит к формированию в языкеметаязыка – системы средств, при помощи которых эта функция реализуется. В разных видах текстов, в разных условиях коммуникации эти средства варьируются; безусловно, актуальным является описание метапоказателей, используемых в художественных текстах.

И в-третьих, заявленная тема актуальна в контексте современных тенденций лингвопоэтики, которая рассматривает метаязыковую рефлексию в художественном тексте как инструмент экспрессии, область художественного эксперимента.

Материалом для наблюдения послужили произведения художественной прозы XIX, XX и первого десятилетия XXI вв. (указатель процитированных текстов приводится в приложении). К анализу привлекались произведения разных жанров: классическая проза, драматургия, детская литература, приключенческий и детективный роман, фантастика, любовный роман, юмористическая проза и т. д., а также произведения синкретичных жанров: эссе, литературные письма, литературные очерки, литературные дневники и воспоминания и т. п. (Как показывают наблюдения, в текстах синкретичных жанров метаязыковая рефлексия по своим формам и функциям не отличается от рефлексии в собственно художественных текстах.). При изучении отдельных вопросов использовались выборки примеров из Национального корпуса русского языка [1]1
  URL: http://www.ruscorpora.ru/. Примеры из корпуса помечены аббревиатурой НКРЯв скобках после названия произведения.


[Закрыть].

Автор монографии выражает признательность коллегам, чей доброжелательный интерес, острые вопросы, ценные замечания, советы и практическая помощь помогли осуществить данное исследование: проф. Н. А. Николиной, д-ру филол. наук Е. В. Огольцевой, проф. А. Д. Шмелёву, д-ру филол. наук Н. Е. Петровой, проф. В. П. Аникину, проф. Д. Н. Голеву, проф. А. М. Плотниковой, преподавателям и докторантам кафедры русского языка Московского педагогического государственного университета.

Глава I
Метаязыковая рефлексия как объект лингвистического изучения

Язык играет огромную роль в нашей жизни. Вероятно, именно потому, что мы так с ним свыклись, мы редко обращаем на него внимание, принимая его, подобно дыханию или ходьбе, за нечто само собой разумеющееся.

Л. Блумфилд

Языковое существование – процесс не только интуитивно-бессознательный. Интуитивное движение языкового опыта неотделимо от языковой рефлексии; говорящий всё время что-то «узнаёт» о языке, все время что-то в нем постигает, находит или придумывает.

Б. М. Гаспаров

1.1. Из истории лингвистического изучения метаязыковой рефлексии

Задачи современного языкознания актуализировали целый ряд проблем, которые были поставлены, прокомментированы и в значительной степени изучены языковедами прошлого. В частности, для современных исследований по проблемам метаязыковой рефлексии рядового носителя языка имеют методологическое значение идеи, высказанные классиками отечественной лингвистики. Так, И. А. Бодуэн де Куртенэ указывал на существование «лингвистического, или языковедного мышления», которое возникает на основе «образования ассоциаций и сцепления понятий, относящихся к научному мышлению о предметах из области речи человеческой и из области науки, называемой языковедением» [Бодуэн де Куртенэ 2004: 4]. При этом «языковедное» мышление не является монополией ученого, существует и особое – народное – знание о языке: «…чутье языка народом не выдумка, не субъективный обман, а категория (функция) действительная, положительная, которую можно определить по ее свойствам и действиям, подтвердить объективно, доказать фактами» [Бодуэн де Куртенэ 1963, I: 50]. А. А. Потебня в учении о «поэтическом» и «мифическом» мышлении закладывает современное понимание мифа как «технологии» обыденного сознания, в том числе метаязыкового [см., напр.: Потебня 1989: 236–253].

Возникновение интереса к метаязыковым аспектам лингвистики связывают с именем Р. О. Якобсона, который выделяет в системе функций языка – наряду с коммуникативной (референтивной), апеллятивной, поэтической, экспрессивной, фатической – метаязыковую функцию [Якобсон 1975]. Р. О. Якобсон перечисляет наиболее существенные признаки метаязыковой функции. Во-первых, предметом обсуждения при ее реализации является код сообщения; во-вторых, указывается основная форма воплощения метаязыковой функции – толкования. В другой своей работе ученый определяет метаязыковую рефлексию как «осознание речевых компонентов и их отношений» [Якобсон 1978: 163], расширяя таким образом значение термина «толкование». В-третьих, автор говорит о существовании м е т а-языка, то есть языка, «на котором говорят о языке» и который «играет важную роль и в нашем повседневном языке» [Якобсон 1975: 201]. Наконец, Р. О. Якобсон называет причину использования «метаязыка» в конкретных условиях общения: «если говорящему или слушающему необходимо проверить, пользуются ли они одним и тем же кодом». Таким образом, по мысли ученого, метаязыковые комментарии выполняют координирующую функцию, способствуют оптимизации речевого общения.

В рамках исследуемой темы целесообразно также обратить внимание на возможность точек пересечения выделяемых Р. О. Якобсоном метаязыковой функции и поэтической; последняя определяется как «направленность… на сообщениекак таковое, сосредоточение внимания на сообщении ради него самого». И хотя автор особо обращает внимание на то, что «поэзия и метаязык диаметрально противоположны друг другу» [см.: Якобсон 1975: 202–204], можно представить себе некоторые условия, при которых метаязыковая и поэтическая функция совпадут: если код сообщения станет предметом эстетической интерпретации.

В работах отечественных лингвистов первой половины ХХ в. находим многочисленные замечания о рефлексии рядовых носителей языка над собственной речью [см.: Якубинский 1923: 144; Винокур 1929: 83–84; Волошинов 1930: 84, 134; Пешковский 1959: 61; Щерба 1960: 309; Поливанов 1968: 75]. Л. В. Щерба одним из первых обратил внимание на метаязыковой комментарий наивного носителя и использовал его как аргумент в описании языковых изменений, апеллируя к тому, «как чувствуют и думают говорящие» [Щерба 1915: 94].

Внимание лингвистов к рядовому носителю языка активизируется в 1960-е годы в связи с изучением языковых изменений и осмыслением проблем культуры речи [Виноградов 1964: 9; Панов 1966: 155 и др.]. В рамках масштабного проекта «Русский язык и советское общество» (1958–1968), целью которого было «определить… отдельные «точки роста» языка, найти наиболее показательные для языковой эволюции модели» [Русский язык 1962: 3], исследовались и метаязыковые оценки рядовых носителей языка [Русский язык 1968, I: 7].

Целый ряд замечаний, связанных с активным отношением говорящего к языку, обнаруживается в работах зарубежных лингвистов, переведенных на русский язык в 1960-е годы [см., например: Косериу 1963: 177–178; Матезиус 1967 а: 388 и др.].

В отечественном языкознании явление метаязыковой рефлексии исследовалось на различном речевом материале. Наиболее планомерно и систематически суждения рядовых носителей о языке изучались и изучаются в диалектологии, поскольку одним из полевых методов сбора материала является стимулирование высказываний информантов об особенностях говора [2]2
  Ср. с обстоятельствами возникновения интереса к «народной лингвистике» (folk linguistics) в западном языкознании – при изучении бесписьменных языков [Albert 1964; Bauman 1975; см. также сборник: Explorations 1974].


[Закрыть][см.: Ухмылина 1967; Кирпикова 1972; Лыжова 1976; Дьякова, Хитрова 1980; Блинова 1984; 2008; 2009 и др.; Блинова, Ростова 1985; Лукьянова 1986; Никитина 1989; 1993; 2000; Лённгрен 1994; Лютикова 1999, Ростова 1983; 2000; 2009; Пурицкая 2009; Иванцова 2009; Крючкова 2002; 2007; 2008 и др.].

Необходимость разработки проблем, связанных с культурой речи, обусловила обращение Б. С. Шварцкопфа к информантам другого типа – к носителям литературного языка [Шварцкопф 1970; 1971; 1988; 1996; см. также: Костомаров, Шварцкопф 1966]. Материалом для наблюдения стали суждения о языке образованных членов общества (писатели, журналисты, критики, ученые), письменно зафиксированные в публицистической (преимущественно) и художественной речи.

Исследователи используют данные обыденной метаязыковой рефлексии при изучении активных процессов в лексике и словообразовании [Земская 2005: 12], психолингвистики, психосемантики [Доценко 1984; Сахарный 1970; 1992 и др.], онтолингвистики [Гвоздев 1999; Цейтлин 2000; Гридина 2002; Гарганеева 2008; 2009 и др.], социолингвистики [Вахтин, Головко 2004: 87], различных аспектов языковой личности [Караулов 2007: 259]. Стремительно развивающаяся сегодня генристика (теория речевых жанров) обращается к фактам рефлексии жанра носителем языка, в том числе – в художественном тексте [Вежбицка 1997; Шмелёва 1997; Гольдин 1997; Федосюк 1997; 1998 б].

Серьезный импульс к изучению метаязыкового аспекта языка и речи дала статья Анны Вежбицкой «Метатекст в тексте», опубликованная на русском языке в 1978 году. Автор обращает внимание на то, что «высказывание о предмете может быть переплетено нитями высказываний о самом высказывании» [Вежбицка 1978: 404], которые можно было бы «просто вырезать и их запись поместить отдельно, «на ленте с метатекстом» [Там же: 405].

Метатекстовые элементы в тексте – это проявление особого рода метаязыковой рефлексии, направленной на собственное произведение говорящего, в которое эти метатекстовые элементы «вплетены» [3]3
  О другом значении термина «метатекст» см. подробнее на с. 35–37.


[Закрыть]. А. Вежбицкая анализирует семантические и структурные типы метатекстовых элементов, определяет их функции в тексте. Работа А. Вежбицкой актуализирует намеченную Р. О. Якобсоном проблему метаязыка – системы формальных средств метаязыковой функции языка.

В языкознании второй половины ХХ века становится предметом изучения так называемая «наивная лингвистика» [4]4
  Обозначение «наивная» сегодня приобрело целый ряд синонимов: «естественная», «обыденная», «бытовая», «народная», «стихийная», «профанная», «обывательская».


[Закрыть](в западноевропейской и американской лингвистике – «folk linguistics)), «Volklinguistik», «Laienlinguistik», «linguistique populaire» [см. обзоры: Ромашко 1987; Дебренн 2009 а; 2009 б]), под которой понимаются «спонтанные представления о языке и речевой деятельности, сложившиеся в обыденном сознании человека» [Арутюнова 2000 а: 7].

Первоначально под именем «наивной» лингвистики рассматривались те представления о языке, которые не осознаются говорящими и закреплены в семантике языковых единиц; ср.: «Естественная лингвистика – это нерефлектирующая рефлексия говорящих, спонтанные представления о языке и речевой деятельности, сложившиеся в обыденном сознании человека и зафиксированные в значении металингвистических терминов, таких как язык, речь, слово, смысл, значение, говорить, молчатьи др.» [Арутюнова 2000 а: 7; см. также: Язык о языке 2000]. Выражение «нерефлектирующая рефлексия» указывает на то, что использование метаязыковых терминов не требует от говорящего выведения информации в «светлое поле» сознания. Сознательная рефлексия уже состоялась на этапе формирования этих терминов, когда языковой коллектив осуществил категоризацию языковой действительности (как фрагмента мира), осмыслил и принял содержание слова, придал рефлексии «свёрнутый», «конвенционализированный» [Рябцева 2005: 535] характер. В современных лингвистических работах «наивная» (обыденная) лингвистика понимается широко: в ее состав включаются как метаязыковые представления, закрепленные в семантике (и в традициях употребления) языковых единиц, так и осознаваемые, вербализуемые в дискурсе метаязыковые знания, мнения, оценки и т. п. [ср.: Булыгина, Шмелёв 2000].

В конце ХХ века интерес к «стихийной» лингвистике активизируется, что вызвано, с одной стороны, антропоцентрическим поворотом в лингвистике, а с другой, – богатством эмпирического материала, к которому языковеды получили доступ в новых условиях. Метаязыковая рефлексия рядовых носителей языка исследуется на материале текстов СМИ [Вепрева 2005; Васильев 2003; Кормилицына 2000 а; 2006; Батюкова 2009 и др.]. С развитием электронных информационно-коммуникационных технологий в поле зрения исследователей попадают не только соответствующие языковые процессы, но и связанный с этими обстоятельствами факт активизации обыденной метаязыковой рефлексии [см.: Резанова, Мишанкина 2006; Сидорова 2006; 2007 а; Нещименко 2008; Резанова 2008; 2009 б; Сидорова, Стрельникова, Шувалова 2009; Мечковская 2006; 2009: 488–494]. Причина активизации метаязыковой рефлексии в Интернете – необходимость критического осмысления и коррекции привычных «технологий» общения.

«Рефлексия наивных говорящих» (М. Ю. Сидорова) в Сети часто носит активный, творческий характер: они не только осмысливают язык, носителем которого являются, но и творят новую языковую действительность: конструируют новые языки [см., напр.: Сидорова, Стрельникова, Шувалова 2009: 410–419], играют с родным языком [Дедова 2007 и др.], а также декларируют своё «языковое существование» [Соколовский 2008].

В течение последнего десятилетия обращение языковедов к актуальным областям современной российской речесферы позволило сделать интересные наблюдения и выводы относительно метаязыковой рефлексии субъектов политического [Шейгал 2004] и юридического [Лебедева 2000; 2009 а] дискурса, жителей современного города [Шарифуллин 2000; Карабулатова 2008] и др. Материал для изучения обыденного метаязыкового сознания дают обращения рядовых говорящих в различные справочные службы [Геккина 2006]. «Впереди, – считают специалисты, – открытие новых источников, например, текстов естественной письменной речи (конспектов, рефератов, работ на ЕГЭ, материалов дискуссии об орфографии и мн. др.)» [Голев 2008 а: 11].

Ученые обращаются для наблюдения над метаязыковой рефлексией и к традиционному объекту исследования – к художественным текстам [Кожевникова, Николина 1994; Кожевникова 1998 а; 1999; 2006; Зубова 1997; 2000; 2003; 2010 и др.; Николина 1986; 1996; 1997; 2004 а; 2004 б; 2005 б; 2006 в; 2009 б и др.; Ляпон 1989; 1998; 2001; 2006 и др.; Черняк В. Д. 2006; 2007; Санджи-Гаряева 1999; Фатеева 2000; Смирнова 2008; Судаков 2010; Попкова 2006; Батюкова 2009 и др.] и фольклорным произведениям [Рождественский 1978; 1979; Сперанская 1999; Шмелёва, Шмелёв 1999; 2000 и др.; Радзиховская 1999; Седов 2007; Шумарина 2010 б и некот. др.].

Новый этап в изучении метаязыковой рефлексии связан с оформлением особого научного направления, в центре внимания которого находится обыденное метаязыковое сознание как самостоятельный объект. Рядом ученых (А. Н. Ростова, Н. Д. Голев и др.) были предприняты действия по объединению и координации усилий языковедов, изучающих различные аспекты обыденного метаязыкового сознания: В октябре 2007 г в Кемеровском государственном университете прошла научная конференция «Обыденное метаязыковое сознание и наивная лингвистика» по материалам которой выпущен сборник статей [Обыденное… 2008]. В 2009 г. выходят из печати две части коллективной монографии «Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносеологические аспекты» [Обыденное… 2009, I; 2009, II], к участию в которой Н. Д. Голев (научный редактор монографии и руководитель проекта) привлек ученых из разных регионов России [5]5
  В настоящее время в печати находится III часть монографии.


[Закрыть]. Издание монографии, как отмечается в предисловии к I выпуску, является частью общего плана, нацеленного на концептуальное оформление целого направления в отечественной науке (на наш взгляд, оно может быть обозначено как теорияо быденной лингвистики). Материалы сборника статей и монографий обобщают разрозненные до этого момента представления учёных о феномене обыденного метаязыкового сознания, подводят итоги и намечают дальнейшие перспективы исследования.

Под метаязыковым сознанием авторы статей и монографии понимают «проявление гносеологической функции языкового сознания (и – опосредованно – самого языка)» [Голев 2009 а: 10]. Обыденное метаязыковое сознание как объект внимания языковедов «представляет собой своеобразный узел системных связей, объединяющих, с одной стороны, язык и сознание, с другой – обыденное языковое сознание и лингвистику как науку, а с третьей – ментально-языковую сферу с другими сферами социальной жизни человека, сопряженными с языковой деятельностью: обучением языку., культурно-речевой политикой, языковым строительством, специальным использованием языка в различных сферах профессиональной деятельности и т. п.» [Обыденное. 2009, I: 5–6]. Кроме того, проблематика, связанная с обыденным метаязыковым сознанием, оказывается важной для решения некоторых крупных теоретических задач: «без выделения метаязыкового сознания и изучения его места и роли в языковом сознании и в сфере обыденной гносеологии – да и вообще в когнитивной лингвистике – трудно рассчитывать на построение полной модели языкового сознания» [Там же: 6].

Авторы сборника и монографии представили различные подходы к интерпретации феномена «народной» лингвистики, разные уровни его осмысления и «разметили поле» проблематики новой научной дисциплины. Содержание указанных изданий дает представление о специфике научного направления, которое проявляется в специфической проблематике, привлекаемом эмпирическом материале и методах исследования [см.: Шумарина 2010 в].

Анализ материалов сборника и монографии позволяет сделать вывод о формирующейся (и сложившейся в общих чертах) отрасли лингвистической науки, которую можно назвать теорией обыденной лингвистики. Внимание этой науки направлено на метаязыковую деятельность рядового носителя языка. Теория обыденной лингвистики и металингвистика, понимаемая в данном контексте как наука о научной лингвистике [6]6
  Репертуар значений, в которых употребляется термин «металингвистика» в науке, необычайно широк. Очевидным образом расходится понимание металингвистики в концепции М. М. Бахтина [см. анализ: Бочаров 1999] и в работах по философии и психологии (где под металингвистикой часто подразумевают проблематику, которую Ф. де Соссюр относил к «внешней лингвистике» [Соссюр 1977], а современное языкознание относит к социолингвистике, психолингвистике, риторике, лингвокультурологии). Ср. также данный термин в условном, неузуальном употреблении (например, для характеристики стилистической системы как системы второго порядка [Бартминьский 2005]) и т. п. Термин, кроме того, популярен у представителей так называемой «любительской лингвистики» и используется для обозначения «совершенно новой структуры, материя которой простирается за грань чувственного опыта» [Голубев 2010]. В то же время в современной лингвистической литературе термин «металингвистика» устойчиво соотносится с проблематикой, связанной с формированием, употреблением и исследованием языковедческой терминологии [см., напр.: Чернейко 2001; Куликова, Салмина 2002 и др.]. Логично рассматривать как аспект металингвистики, например, историю языкознания как историю развития метаязыковой деятельности [см., напр.: Донских 1987; Мечковская, Супрун 1991; Мечковская 1984; 2009], а также теорию и историю лексикографии, которые осмысливают практику составления словарей.


[Закрыть], вместе образуют область знания, которая пока не получила названия и которую можно условно обозначить как «общая металингвистика».