Текст книги "Тридцать три поцелуя на десерт (СИ)"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6. Не все поцелуи одинаково полезны

Лошадей Бруно любил ещё со времён Предела. Нет, любил-то он их, несомненно, и раньше, но тогда мы с ним знакомы ещё не были. Когда декаду назад я получил письмо от какого-то коннозаводчика с предложением купить парочку тяжеловозов для моего замка, то едва не отправил писульку в камин, даже не дочитав, так как предложений, подобных этому, в замок приходило по дюжине в час. На счастье, мой взгляд зацепился за подпись, и я вспомнил, как Бруно объяснял капитану нашей заставы, что он вовсе не член пририсовал в конце рапорта, а просто расписался.

Увы, но подпись бывшего конюшего западной двадцать седьмой Предельной заставы от схематического изображения мужского… кхм… достоинства отличить мог лишь тот, кто этого самого достоинства никогда и в глаза не видел.

Бруно был немагического сословия, но какие-то крупицы магии в нём всё же присутствовали, по крайней мере, животные его слушались так, словно он был одним из говорящих*…

Я написал ему, что наш конюх, вне всякого сомнения, не откажется от парочки тяжеловозов – и ещё как не откажется! С нашими-то дорогами! И с нашим бургомистром, который отказывается финансировать их ремонт. Звал к себе, замку бы только на пользу пошёл собственный коннозаводчик, но Бруно пока отказывался. Пообещал при случае заехать, посмотреть, какие условия я могу предложить, и вот – приехал. Очень вовремя, надо сказать.

Ну, то есть я надеюсь, что лисичка сумела оценить мою скорость в решении её проблем.

Мужиков для погрузки Бруно отыскал сам, но и тут сумел меня удивить, приведя в кофейню вечного балагура и бабника Джери.

Жизнь помотала бывшего гарпунёра. Впрочем, характер у него был такой, что я даже не удивился, узнав, что некоторое время после возвращения с Предела он провёл на медных рудниках. Характер и умение отыскать что, где и насколько неправильно лежит, чтобы в подходящий момент переложить с этого «неправильного места» в самое лучшее место под солнцем – в свой карман.

Но у своих Джери никогда не крал, только у Империи. Не то чтобы Император собирался разбираться в столь тонких нюансах дела. Но я всё равно был рад его повидать.

Когда напуганная его вниманием лисичка убежала наверх, я с радостью обнял старого приятеля и, хорошенько стукнув по спине открытой ладонью, сообщил:

– Старина, как же я рад тебя видеть!

– И я тебя, малец! Большим человеком стал?

– Стал. – Я улыбнулся. – А ты сомневался?

– Ни одного демонового дня!

– Пойдёшь ко мне работать? В замок взять не обещаю, но в одной из деревень давно нужен староста, местный совсем от рук отбился. А ты, уверен, сможешь навести порядок.

– Это каторжника-то в старосты?

– С каторжником Джери я не знаком, – возразил я, и старый приятель без стыда встретил мой пристальный взгляд. – А вот о самом лучшем на весь западный Предел кастеляне среди ветеранов до сих пор легенды бродят. Так пойдёшь?

– Подумаю. – Ухмыльнулся, сверкнув глазами, и вдруг подгрёб меня под медвежьими объятиями. – Нет, ну до чего же я рад тебя видеть, малец! Надо обязательно в кабак завалиться, вспомнить старые времена. Бруно, ты как насчёт кабака?

– Можно, – ответил тот. – Как с делами управимся. Кстати, о делах.

Он постучал пальцами по высокой спинке одного из стульев для посетителей и, понизив, голос, произнёс:

– Один из местных... – Кивнул на незнакомого мне мужика, который в этот момент, кряхтя, перетаскивал через порог сундук со специями, на который я собственными руками наложил заклятие Сохранения, – шепнул моим парням, что бывший хозяин этого дома от порченной лихорадки помер.

– Да? – Я нахмурился, пытаясь вспомнить, говорил ли мне кто-то о причине смерти мастера Туга, а Джери проворчал:

– Редкая дрянь эта лихорадка. На рудниках от неё целый барак загнулся, такая вонь стояла, когда покойников жгли, страшно вспомнить.

– Жгли, – повторил за ним Бруно и оглянулся, словно проверяя, не подслушивает ли нас кто. – Местный этот говорил, что на похороны весь город собрался, и что мастера до кладбища в открытом гробу несли.

– До кладбища? – ужаснулся я. Порченная лихорадка – штука заразная, тут Джери прав. Потому и тела усопших сжигают, что ею и от трупа можно заразиться. Мало того, один закопанный в землю мертвец может так отравить землю, что не только кладбище – весь город на другое место переносить придётся. – Они тут что, совсем из ума выжили?

От лихорадки в последнее время умерло немало людей. Вокруг замка этой заразы в последнее время так много стало, что я уж начал подозревать, а не человеческих ли рук это дело. Императору намедни об этом доложил, но ни распоряжений, ни советов пока не получил. Не то чтобы я их сильно ждал. Не до нас сейчас Его Императорскому Величеству. Пополнение в семействе он ждёт. Двойное: сына и внука.

А между тем с порченной лихорадкой надо что-то делать. Эх, кабы не нужно было срочно Кузнечика замуж выдавать, я бы ей уже сейчас велел этим вопросом заняться. Она целительница – ей и все карты в руки. Пусть определяет, которая лихорадка имеет естественное происхождения, а которая из наведённой порчи образовалась. Да и Джона пусть всё ещё раз перепроверит, с мертвецами переговорит. Да вот, к примеру, с тем же мастером Тугом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Узнаю, кто на моих людей порчу насылает, разбираться не стану – на месте порешу. Без суда.

– Может, и выжили, – оторвал меня от неприятных размышлений Бруно. – Тебе виднее, это ты тут живёшь, а я только проездом. Но если верить местному, следов лихорадки на трупе не было. Ни чёрных пятен, ни зелёной дымки, ни запаха. Обычный мертвец, даром что знаменитый. А тут ещё и ты с просьбой помочь вынести вещи из дома покойника. Их-то тоже лучше всего было с трупом сжечь.

– Или законсервировать на пару годиков, – подсказал Джери. – Но на рудниках на всякий случай всё-таки сожгли. Мужики, я не понял, а от чего тогда этот знаменитый покойник коней двинул?

– Разберёмся, – буркнул я. – Потом. Сначала давайте вещи грузить, а то наобещали фру Тауни с три короба, а сами языками чешем.

– И то верно.

Я сбросил плащ и, закатав рукава, принялся за дело, и как-то за работой и сам не заметил, как набросал несколько пунктов по поводу предстоящего расследования.

Итак, начинать надо не с мастера Туга, а с Даккея. Во-первых, он мне вроде как родственник – муж единственной сестры, а не ослиный хвост, а значит отказать или пропустить мои слова мимо ушей не сможет. Во-вторых, он следователь из магического контроля, которого мне мог бы прислать Император…

Не успел просто.

Не то чтобы я его об этом просил.

Нет, наученный предыдущими попытками, даже не заикался. А всё почему? А потому, что о щедрости, великодушии и терпеливой заботы о подданных Императора только в сказках, которые о нём газетные писаки сочиняют, рассказывается, а в реальности он был злопамятным скупердяем и самодуром, с самомнением отсюда и до луны. Но вслух я этого повторять, конечно же, не стану.

Ещё когда только орден был основан и верховный маг, с сожалением цокнув языком, выпустил меня из своих цепких лап, я был поставлен перед фактом.

Даже перед несколькими фактами.

Первое. Ни одно доброе дело таки не остаётся безнаказанным. И за то, что я умудрился спасти весь мир, установив над Бездной Щит, сквозь который не может пробиться ни один демон, меня по всей строгости закона решили наградить. Отныне и до скончания века я вынужден жить в старом величественном замке, пусть и находившемся у демона на кончике хвоста, а точнее, в двух милях от самой северной точки Предела, но зато обладавшем древней историей и подвалами, под завязку набитыми золотом, ценными артефактами и прочими сокровищами.

Якобы.

Второе. В замке я буду не один, а вместе со старыми товарищами, вернувшимися с Предела ветеранами, которым не нашлось места в мирной жизни, и всеми добровольцами, что обладали хотя бы крупицей магии.

Изначально-то Щит был завязан только на меня, но императорским магом удалось его расщепить на бесконечное количество лучей, и теперь не только я, но и все желающие смогут держать защиту от демонов, чтобы ни один впредь не сумел прорваться в наш мир.

Далее. Замок, ставший сердцем ордена, хоть и был старым, но из величия за годы войны в нём остались только стены. Старые хозяева давно умерли, наследники навсегда покинули здешние гиблые места, увезя с собою все обещанные мне несметные богатства и сокровища.

Наверное, замок долго держался. В его коридорах ещё раздавалось эхо шагов, на кухне слышался звон посуды и крики многочисленных поварят, в конюшне пахло лошадиным потом и сеном, а старая упряжь, брошенная кем-то на подоконник снаружи здания, позвякивала под особо сильными порывами ветра. Не знаю точно, сколько времени прошло: месяцы, годы, десятилетия, но в конце концов старая крепость поддалась отчаянию и обветшала.

Деревянные перегородки полностью сгнили, стеклянные витражи разбились, гобелены истлели до основания. На чердаке под сводами остроконечных крыш поселились полчища летучих мышей, а сквозь дыры в старом полу из бездонных подвалов, где по преданию должны были храниться сундуки с золотом, драгоценными камнями и ценными артефактами, вылезали крысы размером с маленького пони.

Создав орден, Его Императорское Величество Лаклан Освободитель ещё раз прославил своё имя, и полностью умыл руки.

Каменщик? У каждого уважающего себя ордена должен быть свой каменщик, а уж если это Орден щитодержцев, так и подавно! И про плотника не заикайся даже!

Некромант? Воспитайте в собственном коллективе.

Целитель? В Зелёной обители их более чем достаточно, а от орденского замка до их цитадели всего лишь день пути.

Но в принципе, в принципе любые нужды ордена Его Императорское Величество готов удовлетворить в самые кратчайшие сроки.

Плавали – знаем. Целителя третий год ждём – и ничего. Хорошо, что Бренди, сестричка моя любимая и единственная, расстаралась, выбила для замка лучшую выпускницу целительского факультета БИА, а уж моя задача (моя и Джоны Дойла, само собой) сделать так, чтобы Агаве Пханти по прозвищу Кузнечик захотелось остаться в ордене навсегда.

Хотя сейчас речь не об этом, а всё же о следователе МК. Магический контроль на севере появляется редко, фактически никогда. А всё потому, что магов тут – раз-два, и обчёлся. Кому посчастливилось унаследовать от Предков более-менее сильный дар, убегает отсюда так, что только пятки сверкают, а оставшиеся неудачники… Что ж, их дара, пожалуй, не хватит на то, чтобы создать порчу, способную вырасти в порченную лихорадку.

И что мы имеем?

А то, что после беседы с Даккеем надо местных опросить, выяснить, не затерялся ли на здешних болотах какой самородок. Деревенские мужики, а также фархесские сплетницы приметливые, такое точно бы не пропустили.

Но если вдруг выяснится, что никакими самородками наши трясины в последние пару десятков лет не блистали, остаётся лишь один вывод: это сокровище из пришлых. А все сильные приезжие маги округи где живут? В орденском замке.

У меня под носом! Твою же магию! Что я там лисичке Мадди плёл? Что я самый сильный маг современности? Точнее, самый большой осёл, дипломированный и увешанный орденами к тому же. Надо срочно исправлять ситуацию, пока столь очевидная правда не стала заметна всем, а не только мне.

Кстати о лисичке. Что-то её давно не видно. Я шевельнул плечами и расслабил ладони. Последний час или около того я только и делал, что опутывал защитными чарами пожитки моей подопечной (занятие не утомительное, но жуть до чего занудное), – и повернулся в сторону двери, за которой, по всей вероятности, находилась ведущая в жилые комнаты лестница. И в тот же миг послышались лёгкие шаги, а затем на пороге появилась Мадди. На губах её играла неуверенная улыбка, а в руках девушка держала плоскую, накрытую белой салфеткой корзинку, больше похожую на неглубокий поднос с плетёной ручкой.

– Мужчины, – произнесла она, привлекая к себе внимание всех присутствующих и внезапно осеклась, обводя разорённое помещение растерянным взглядом. – У меня для вас… Ох!

Я постарался взглянуть на общую картину её глазами и мысленно выругался. Проклятье! Эта девчонка душу вложила в это кафе, одни картинки на стенах чего стоили! А ведь были ещё и салфетки, подушечки для сидения, мозаичные тарелки, зачарованные – недешёвые! – цветы, украшавшие витрины и прилавок.

В конце концов, тот самый специальный шкаф для мороженного, который я лично заказывал для талантливой булочницы из столицы.

И теперь она, эта самая булочница, стояла и со слезами на глазах смотрела на то, во что превратилось её любимое детище.

Сердце болезненно сжалось и я, резко выдохнув, шагнул к ней навстречу, положил ладони поверх ледяных пальцев, удерживавших странную корзинку, и торопливо выпалил:

– Это всё ерунда! Слышишь? Ерунда! Я сам прослежу. Нет, сам помогу тебе всё вернуть, как было, даже лучше. – Зыркнул на посматривавшего в нашу сторону Бруно, чтобы не лез. – Просто нужно немножко подождать. Мадди, ты слышишь меня?

– Немножко. – То ли повторила мою просьбу, то ли ответила на вопрос лисичка и перевела на меня влажный взгляд. – Тридцать три поцелуя.

– Ты хотела сказать, дня, – кривовато улыбнулся я. Она кивнула.

– И дня тоже. Кстати, об этом. Вот.

Кивнула на корзинку, которую мы теперь держали вдвоём, и пояснила, заалев щеками, когда я приподнял брови, безмолвно требуя подробностей:

– В счёт моего долга. Поцелуй.

– В корзинке?

Поцелуями в корзинке, надо сказать, меня ещё никогда не одаривали. Я нетерпеливо сорвал белую салфетку и замер, рассматривая россыпь шоколадных сердечек, очень аппетитно выглядевших, надо сказать. Но совершенно непонятно какое отношение имевших к нашему с лисичкой договору.

– Это десерт.

– Угу.

– Называется, «Жгучий поцелуй». Я подумала, что смогу одним ударом сразу двух зайцев убить: порадовать своих помощников чем-то вкусненьким, и одного конкретного помощника тоже… порадовать. Если ты не возражаешь, конечно.

– Конечно, возражаю! – возмутился я, а у лисички вытянулось лицо и взгляд стал затравленным. Ну что ж ты меня так боишься?! Я же ещё даже не кусался. В смысле… Я совсем не то имел в виду! – С чего это я должен делиться моими поцелуями с посторонними… э… помощниками. Мы так не договаривались!

– Но…

– И никаких «но»!

Демонстративно взял сразу два сердечка и, вызывающе глядя на лисичку, принялся жевать.

О том, что что-то пошло не так, я понял, когда вместо привычной горьковатой сладости чёрного шоколада по языку, по нёбу и губам разлилась совершенно неожиданная, выбивающая дух и слёзы, острота.

Однажды мне уже приходилось испытывать нечто подобное. Давно, ещё на Пределе, когда во время одного из походов мы доверили ужин южанину Граю. Рис с дичью, который он приготовил, источал такой аромат, что мы чуть языки себе не проглотили. Я смотрел на довольно небольшой котелок и заранее сожалел о том, что этой божественной еды всегда будет мало.

А затем я съел одну ложку и в тот же миг мой рот наполнился первозданным пламенем. Сознание моё внезапно стало чистым-чистым и ясным-ясным, я шумно выдохнул, по-рыбьи широко распахнув глаза и захрипел, потянувшись к стоявшему у моих ног бурдюку. Никогда в жизни тепловатая вода с привкусом кожи и железа ещё не была такой вкусной! Это была амброзия! Нектар!

Впрочем, Айерти позже клялся, что в поилку лошадям какая-то сволочь налила живой воды из сказочного источника и что впредь он только оттуда и станет пить. А ещё обзаведётся собственной флягой, в которой будет носить не виски, потому как на товарищей в трудную минуту нет никакой надежды.

И только зараза Грай посмеивался и наворачивал рис.

– Ребята, простите меня, Предков ради. Я всё пытался вспомнить, что мне мама о перчиках говорила: которые острее, красные или зелёные. Теперь вижу, что красные. Я только три самых-самых маленьких добавил! Думал, нормально получится. Ребят. Я не специально! В следующий раз вкуснее будет!

Но к кухне его больше никто не подпускал, само собой.

Особенно после того, как утром народ сходил по нужде. Оказывается, проклятые перчики горят не только на входе, но и на выходе. И честно: даже не знаю, когда хуже.

«Поцелуи» лисички не обладали пламенностью риса из моей военной юности, но жгучими она их неспроста назвала.

– Перестаралась? Перец слишком острый? – уточнила она, всматриваясь в моё покрасневшее лицо. – Мне казалось, он достаточно крупный, не должен бы. В кладовой, кажется, оставалось молоко, если оно не успело испортиться. Или сыр. Это поможет.

– Нормально, не надо ничего, – прохрипел я, и взглядом выбрав сердечко, на котором было поменьше красных точек жгучего перца, отправил ещё одну конфетку в рот. – Не ожидал просто. Очень вкусно. Правда.

В корзинке оставалось ещё штук десять конфет. Угощу Даккея, если он таки решит приехать. И бургомистра. И Джоне тоже подсуну одну за то, что выжил меня из моего собственного замка.

– Покажи запястье.

– Что?

Взяв Мадди за руку, я чуть-чуть закатал рукав, быстро отыскал кончик заклинания и с удовлетворением отметил, что оно начало раскручиваться, а значит, магия приняла в счёт долга кулинарный поцелуй.

А лисичка тем временем снова застыла, превратившись в ледяную статую. Боюсь представить, какие мысли роились в её голове. О чём она думала? Чего боялась? Того, что я наброшусь на неё посреди разорённого торгового зала с лобзаниями? Что стану злиться?

Ох, чувствую, предстоящий месяц будет не таким простым и сладким, как мне представлялось сначала.

– Всё хорошо, – заверил я и усмехнулся. – С тебя ещё тридцать два поцелуя на десерт. Но учти, повторений я не потерплю!

– Думаешь, у меня фантазии не хватит?

– Если не хватит, я своими поделюсь.

– Что?

– Ничего… Ты всё приготовила наверху?

– Да.

Я поискал глазами Джери. Приятель как раз возвращался в кофейню за очередным сундуком со специями.

– Джери, дружище! – окликнул я, протягивая ему корзинку. – Могу я попросить тебя присмотреть за подарком, который для меня приготовила фру Тауни?

Мерзавец всмотрелся в подарок и с довольной улыбкой кивнул. Пришлось уточнить:

– Не советую, – и погрозить пальцем. – В память о рыжем Грае, который уже никогда не сможет приготовить нам ужин, не советую.

Джери вскинул на меня тот самый взгляд, который бывает у людей, когда они вспоминают что-то смешное об умерших близких, этакая смесь горечи и веселья, и кивнул.

Но я всё равно добавил:

– Учти, я всё подсчитал! Если хоть одна конфетка пропадёт – вычту из зарплаты!

–

Говорящие – некоторые из магов жизни или смерти умеют общаться с животными. В столице Империи есть закрытая Академия животных, птиц и гадов для специалистов этой направленности. Академия очень маленькая, потому что дар такого рода хоть и встречается часто, но особой популярностью среди знати не пользуется.

Магический комитет – организация, члены которой борются с преступлениями, связанными с некорректным использованием магии.

Глава 7. Мансарда копчёная, с горчицей и хреном

Сама не пойму, как так получилось, что день переезда плавно перетёк в ночь, а потом и вовсе закончился не в доме Анны, а на чердаке огромной повозки, в которую друзья Брэда сумели упаковать все – ВСЕ!! – мои вещи.

Все столики, все зонтики, все коврики и салфетки, мозаичные тарелки, бутылочки со смесью специй (больше декоративные, если честно), подушечки, книгу, в которой посетители писали свои впечатления от моих блюд, плетёные корзиночки с зачарованными цветами и даже коробку, в которую я собирала чеки за неделю, чтобы потом проще было составлять отчёт для сборщика податей!

Поначалу я пыталась объяснить мужчинам, что абсолютно необязательно выносить из кофейни всё, но Брэд был неумолим.

– Я пообещал, что ты вернёшь своё дело таким, каким оно было, и ты его вернёшь.

– Но…

– И никакие возражения не принимаются. Отойди в сторонку, женщина, и не мешай мужчине выполнять его работу.

– Я…

– Ему за неё была обещана щедрая награда.

Я покраснела и заткнулась.

Шутки шутками, однако с десертом я всё-таки смухлевала. Здорово, конечно, что магия договора приняла эту плату, но где гарантия, что это случится и в следующий раз? И как справиться, если мне на самом деле придётся целовать Брэда? Это же страшно. И стыдно. И щекотно внутри. И лучше вообще не думать об этом, а о том, как я стану маменьке и сёстрам объяснять татуировку на моей руке и то, с чего вдруг Мэтр Брэд Алларэй изъявил желание мне помочь.

А тем временем вечер за окном стремительно превращался в ночь. Кто-то принёс из таверны с другой стороны площади корзинку с едой и несколько крынок кваса, и я с удовольствием съела кусок пирога с капустой, внезапно ощутив зверский голод.

После сытного ужина работа пошла быстрее, и к тому моменту, когда на небосводе зажглась северная звезда, предвестник близкой полночи, в огромную повозку был погружен последний из моих сундуков, и настало время прощаться.

Я честно пыталась рассчитаться с мужчинами золотыми монетами, но они отказались брать даже самогон.

– Не извольте беспокоиться, фру Тауни, – пробасил Бруно. – Во время нашего путешествия предложите его ещё раз. Уверен, желающие приложиться к вашему бочонку точно найдутся.

– Какого путешествия? – растерялась я, и мужчина вскинул взгляд, выискивая кого-то за моим плечом.

– Ну, ты же хотела оставить часть вещей на Предельной, у матушки, – услужливо напомнил Брэд. – Заедем к ней по пути в замок. Да и у меня в посёлке наметились кое-какие дела.

– Но…

– И никакой капитан нам не нужен, – мурлыкнул Брэд, щурясь, как кот, изловивший пичугу. – Идём, я помогу тебе забраться в спальню.

– К-куда забраться? – попятившись от протянутой мне руки, переспросила я.

– В спальню, – пояснил пресекший мою попытку побега Бруно. – Выехать лучше в ночь, когда морозец схватил растаявшую за день грязь. По застывшему тракту ехать удобнее, быстрее, да и лошади не устанут так, как если бы пришлось месить копытами грязь. Повозка-то нелёгкая, сами понимаете…

Ох. В растерянности я прижала руки к груди и посмотрела на Брэда. Он ободряюще кивнул и показал мне большой палец. Мол, видишь, как всё здорово уладилось. Здорово-то оно здорово, но я как-то думала, что вещи будут путешествовать отдельно от меня. И что я успею предупредить маменьку. И с Анной попрощаться! Я же даже поблагодарить её за помощь не успела!

– Твоим друзьям я отправил воробья с запиской, – будто прочтя мои мысли, поведал Брэд. – Объяснил, как обстоят дела, извинился от твоего имени и пообещал, что ты свяжешься с ними, как только мы доберёмся до места. Ну же, Мадди, чего ты испугалась?

– Я не испугалась.

Решительно выдохнув, я упёрла руки в бока и, запрокинув голову, осмотрела гигантскую колымагу.

– Ну, где тут ваша спальня? Показывайте. – А когда Бруно с готовностью указал мне на узкую верёвочную лестницу на задней части повозки, предупредила:

– Но мы же не будем ехать весь день, я вас правильно поняла?

– Ближе к полудню остановимся, – согласился мужчина. – Лошадям нужно будет отдохнуть, да и люди не откажутся размять кости. Правильно я говорю, мужики?

Трое его помощников и бывший каторжник Джери промычали что-то утвердительное.

– Тогда у меня условие, – выпалила я. – Во время стоянок я готовлю на всех. И возражения не принимаются!

Как ни странно, но против этого мужчины не стали возражать. И я двинулась к верёвочной лестнице, чтобы забраться на самый верх повозки, где, по словам Брэда, располагалась какая-то спальня. Но в тот момент, когда мои пальцы коснулись первой перекладины, воздух заискрился, как свежий снег на солнце, и меня оторвало от земли.

– Ай! – громко взвизгнула я, а в следующую секунду приземлилась на узкой площадке, располагавшейся в самом верху повозки. Пока я приходила в себя от неожиданного полёта и, прижав руки к груди, пыталась успокоить бешено колотящееся сердце, послышался шорох, и в полуметре от меня показалась вихрастая голова самого сильного мага современности, над которой вилось несколько магических светляков.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Не сильно испугалась, – сверкнул белоснежной улыбкой Брэд. – Приходилось уже летать?

Я не раз видела, как маги передвигают по воздуху живые и неживые объекты и даже знала, что это называется левитацией, но так близко, как сегодня, я с этим заклинанием раньше не сталкивалась.

– Только во сне, – проворчала, всё ещё прижимая руку к груди.

– Теперь не только, – хохотнул он и указал рукой мне за спину. – Видишь дверцу? Там небольшая комната для возниц, чтобы им было где отдыхать во время длительных переездов. Внутри есть гамак, пара подушек и плед. Всё чистое, можешь не переживать.

– Спасибо.

– Не знаю, есть ли там вода, забыл спросить. Поэтому возьми мою флягу. И ещё одно.

– Да?

– Если захочешь по нужде, там где-то должен быть шнурок. Позвони, мы остановимся, и я помогу тебе спуститься.

Сгорая от смущения, я всё же сумела найти слова благодарности и, пожелав Брэду лёгкой дороги (в отличие от меня, мужчине предстояло провести ночь в седле), открыла дверь в миниатюрную спаленку.

Действительно миниатюрную. Два метра в ширину, два в длину и не более полутора метров в высоту, так что выпрямиться в полный рост можно было, только если лечь.

Между двумя противоположными стенами был натянут полосатый гамак. Под ним овечья шкура вместо коврика. Три гвоздя для верхней одежды, люк в крыше да сигнальный шнурок – вот и вся обстановка дорожной спальни, в которой мне предстояло провести эту ночь.

Нет, меня всё устраивало, но…

– И это мы променяли на наш дом? – ушастая мышь, почуяв, что рядом со мной нет ни одного мага, выбралась из моего кармана, где пряталась всё это время, и деловито огляделась по сторонам. – Где кухня? Где кладовая? Где запасы, я тебя спрашиваю?

– Все, что нажиты непосильным трудом? – зевнула я. – Под нами. Не ной.

– Под нами? Там подпол, что ли? Подпол – это даже лучше кладовой. Надо проверить, всё ли на месте…

– Угу, проверь, – согласилась я, снимая обувь. – У мага, светловолосого такого, список попроси. Он поможет разобраться.

Мышь застыла посреди шкуры, а затем насупилась и отвернулась, только воинственно вздёрнутые уши подрагивали, да хвостик с кисточкой не мог найти себе места.

Повесив пальто на один из гвоздиков, я устроилась в гамаке, накрывшись тёплым пледом. Под потолком порхало несколько магических мотыльков, но я не знала, как их потушить, поэтому просто спрятала лицо в локтевом сгибе. Мне не привыкать. Когда-то давно маменька работала прачкой, брала на дом кружевные рафы, безумно модные в те времена среди знати, и возилась с ними едва ли не до утра при свете лампы.

Моей ладони коснулось что-то холодное и, приоткрыв один глаз, я увидела, что это домовая забралась в гамак и пытается пробраться под мою ладонь. Я почесала тонкое ушко одним пальцем и спросила:

– Тебя как зовут-то?

– Зачем? – перепугалась она. – Зачем нас звать? Мы сами придём, когда надо!

Я тихонько рассмеялась.

– Я про имя. Имя у тебя ведь должно быть? Я – Мадди. А ты?

Домовая внимательно посмотрела на меня, дёрнула верхней губой, обнажая мелкие остренькие зубки, будто собиралась зарычать, а потом вдруг успокоилась, прижала ушки к голове и толкнула мою ладонь мордочкой, как кошка, выпрашивающая ласку.

– А мы – демон, у нас сотня имён. Тысяча. Сотня тысяч. Легион.

Я зевнула.

– Тьма! – продолжила нагнетать атмосферу домовая.

– Кстати о тьме. Ты же вроде как с магией дружишь, Тьма? Справишься с магическими огоньками?

Она даже не пошевелилась, но свет в комнате потух.

– А Тьма – это имя? Наше?

– Не нравится?

– Мы не знаем, – завозилась она под моей ладонью. – Мы подумаем и скажем. Потом. Тьма...

Тонкие цепкие коготки слегка царапнули моё запястье, а когда я в ответ погладила пушистую шёрстку, моя домовая вдруг заурчала, как мотор в «Пеликане». Я прикрыла глаза и улыбнулась, под это умиротворяющее ворчание было очень приятно засыпать. Было бы, не коснись моего уха холодный носик и не раздайся взволнованный шёпот:

– Так а подпол у нас будет или нет? А кладовая? И где холодильный шкаф? Мы за него особенно сильно переживаем. Тьме без холодильного шкафа просто никак. Какая же мы Тьма без шкафа-то?

– Спи ты, Предков ради! – рыкнула я. – И без того день был сумасшедший. Будет тебе и шкаф, и подпол, и кладовая. И даже собственная мансарда, дай только с проблемами разобраться.

– Мы дадим! – обрадовалась моя мышь. – Мы очень дадим! Поможем даже! У Тьмы никогда не было марсанды. Тьма всю жизнь о собственной марсандре мечтала. Хозяйка, а мансурда – это что? Это колбаса такая? Сухая или копчёная? А у тебя ванильных сухарей не осталось больше? Так есть хочется… У тебя хорошие сухари, правильные. Нам такие бабушка давала, когда ещё жива была. Вкусные, хрусткие и чуточку мягкие в самой сердцевине. Их в чае хорошо размачивать, или вприкуску, или с молоком. С кефиром тоже неплохо. Самый лучший кефир – это густой, слегка подсоленный, с рубленым укропом, зелёным луком и огурцом. Есть его надо ложкой. Можно просто так или с печёной картошкой. С колбасой тоже можно. С жареной. С сыровяленой тоже неплохо… А мансурда – это которая колбаса? Не варёная? Мы варёную не любим. Хотя можно и варёную, конечно. Особенно, если со свежим хлебом…

Как заснула, я не заметила, но всю ночь до рассвета мне снились жареные котлеты, окорока, копчёная грудинка и сосиски. Но проснулась я не от собственного голода, а от урчания в животе устроившейся возле моего уха Тьмы.

Интересно, считается ли нуждой оголодавший до полуобморочного состояния демон? Но сигнальным шнурком пользоваться не пришлось, потому что, когда я открыла дверцу спаленки, стало понятно, что повозка не двигается. В предрассветных туманных сумерках я успела рассмотреть крыши каких-то домов, расслышала негромкие голоса и лошадиное ржание.

Тьма высунула нос из кармана моего пальто и деловито поинтересовалась:

– Чем пахнет? Не мансурдой случайно?

– Просто дымом, – ответила я и, схватившись рукой за оградительные перила, свесилась вниз. – Эй! Есть кто-нибудь? Брэд! У нас всё в порядке? Помогите кто-нибудь спуститься, пожалуйста!

Моя просьба долгое время оставалась без ответа, и я уже даже начала примеряться к верёвочной лестнице – не сахарная ведь, не растаю, если придётся самой ручками-ножками пошевелить, – когда меня подхватил уже знакомый ветерок и плавно спустил на землю.

– Не испугалась? – заглянул мне в глаза Брэд. Лицо его было испачкано в саже, на лбу виднелась небольшая ссадина.

– Не успела. А что случилось? Почему мы стоим?

Брэд неопределённо махнул рукой в сторону скопления домиков и ответил: