355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марина Кондрашова » Жара » Текст книги (страница 2)
Жара
  • Текст добавлен: 2 августа 2021, 12:02

Текст книги "Жара"


Автор книги: Марина Кондрашова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 2
Наваждение

Пока Инга витала в облаках, у неё под боком разворачивались беспрецедентные события. Посреди поляны образовалось живое кольцо из детей. Взявшись за руки, они размеренно переминались с ноги на ногу, периодически вскидываясь к центру, где стояли Саша и Оля. Действо осуществлялось под музыкальное сопровождение и все бы ничего, но вместо свойственных нежному возрасту популярных мелодий в эфир нёсся затейливый хорал, переходящий в гул. Удивительно, но даже бабушки, сидящие рядом, участвовали в этой полифонии абсурда, выводя носами причудливые рулады. Телом овладела блаженная истома, и не хватало духу оторвать взор от диковинного зрелища. К счастью, до слуха донёсся приглушенный лай, и порядок восторжествовал. Лавина света, обрушившаяся сверху, обострила восприятие и пружиной подбросила над скамейкой.

Время, казалось, застыло в неподвижности, лишь одна она перемещалась по направлению к своим чадам. Разомкнув хоровод, испуганная мать обняла малышей, но те не реагировали на прикосновения. Хорошо, что всё быстро закончилось: мир принял знакомые очертания, близнецы засмеялись, а цепь распалась на звенья-человечки. Услыхав ворчание по поводу присутствия животных на игровой площадке, Инга начала озираться в поисках поводка и, не найдя его, вспомнила, что не брала Дину на прогулку. Значит, та совершила побег? Странно… Раньше за ней такого не наблюдалось. Спала себе за гаражом, демонстрируя великолепную выдержку. Неужели учуяла? В принципе, это возможно. В стрессовой ситуации изменяется гормональный фон, а с ним и запах тела, который нос собаки способен выделить из общего букета запахов. Для человека равносильно услышать крик о помощи, чтобы отреагировать аналогично – тут всё просто. Непонятно другое: кем разыгрывалась дикая сцена с привлечением малолетних, а главное – зачем и что она сможет противопоставить злой воле, испытывающей её терпение подобным образом?

Уже на подходе к дому Дина, высоко подпрыгнув, достала влажным носом до щеки и поставила жирную точку в размышлениях. Ребята побежали отмываться в душ, а Инга отправилась исследовать приусадебную территорию. Подкопа обнаружить не удалось, и как шустрая псина смогла удрать – осталось загадкой. «М-а-ам! А Саша пеной кидается!» – раздалось из окна. Пришлось идти разбираться. Груз обязанностей затягивал в пучину бытового омута и мешал сконцентрироваться; но тревога не отступала, не давая забыть нелепую утреннюю историю. Иван проявился ближе к вечеру.

– Не спишь? – его голос гулко звучал в тишине, эхом отдаваясь в трубке.

– Нет. Я ждала твоего звонка.

– Как поживаете?

– Вполне себе сносно: получаем кислородные ванны и водные процедуры ежедневно. Дети здоровы, но постоянно шалят.

– Ну, на то они и дети. Впрочем, передай, что с моим появлением их ждёт неминуемая расплата за непослушание, – зловеще прошептал мужчина, пародируя героя фильма ужасов.

– Скажешь тоже! Ты пугаешь меня.

– Шучу, шучу, передай, что я их целую… и тебя целую.

– И я тебя…

Делиться впечатлениями от утренней прогулки расхотелось. Приключение прочно перешло в разряд мистических, и язык не поворачивался говорить о нём от первого лица. Проще свалить всё на погоду. Жара и впрямь стояла исключительная – даже вечер не приносил облегчения. Зато пернатое сообщество оживало с заходом солнца, начиная активную хоровую деятельность. Эдаких птичьих концертов в городе не услышишь. Одни заливались свирелью, другие «пилили» без передышки и всё перекрывалось уханьем и щелканьем третьих. Инга с непривычки чувствовала себя оглушенной какофонией звуков. Сон не шел и, покрутившись с боку на бок, та решила выйти на воздух. Теплый ночной ветерок доносил запахи сада. Подбежала Дина, ткнулась в руку и тихонько заскулила. «Славная моя, как же ты выбралась?» – вопрошала хозяйка. Собака, наклонив морду, старательно внимала её речам. Потом отчаявшись понять человеческий язык, глубоко вздохнула, привалилась тёплой тушкой и затихла.

Перебирая пальцами шелковистую шерстку, женщина пыталась разобраться в путанице явлений, с которыми столкнулась днем и склонялась к выводу, что в деревне орудует религиозная секта. Адепты некого учения, используя гипноз, вводят людей в транс и принуждают их совершать жуткие обряды. Особенно мерзко то, что в эти ритуальные мероприятия вовлекаются дети. Не зная, чем себя занять после сделанного открытия, она присела на крылечко. Вид на забор не развлекал, несравнимо приятней оказалось изучать звёзды. Правда, попытка отыскать известные со школы созвездия успехом не увенчалась. Взамен над макушкой повис огромный сверкающий обруч, состоящий их набора искрящихся сфер. Парадоксальная конструкция спускалась все ниже и ниже, пока не свело барабанные перепонки, и не угасло сознание. Очнулась на рассвете. Ныл затылок, саднило плечо. Похоже, при падении её угораздило удариться о ступени. Память медленно возвращалась, но оптимизма это не прибавило. Страх погнал в спальню. Подойдя сначала к сыну, Инга увидела, что тот лежит, отвернувшись к стенке, прикрыв ладошками лицо. Аккуратно отодвинув маленькие ручки в сторону, она едва удержалась на ногах от неожиданности. Широко распахнутые глаза мальчика неподвижно смотрели прямо перед собой ничего не выражающим взглядом. Метнулась к дочери и, обнаружив ту же картину, сорвалась на пронзительный крик, переходящий в недоступный человеческому уху диапазон.

Пространство взорвалось и замерло миллионами осколков. Даже мысли не смели зарождаться в мозгу, но на откуда-то взявшуюся собаку закон, видимо, не распространялся. Судя по возбуждённой манере, та превосходно себя осязала в данных условиях, будучи невосприимчивой к агрессивному воздействию неведомых сил, а возможно являясь их проводником. Внезапно чары рассеялись. Окружающее хаотично задвигалось, и среди сумятицы послышалось хныканье детей: «Мам, Дина нам спать не дает, уведи её, мы устали». Инга тихонько сползла на пол, собака легла возле, и наступил покой. Только ровное дыхание спящих да щебетание птиц нарушало безмолвие мира. Вечером приехал Иван. Близнецы кинулись к отцу, наперебой докладывая о подробностях весёлого дачного бытия. В доме воцарилось праздничное оживление. Не хотелось омрачать настроение, но, оценив шаткость своего положения, она не рискнула тянуть с разговором и, уложив малышей, сразу начала:

– Мне надо тебе кое-что сказать…

– Дина проглотила муху?

– Не смейся, ситуация очень серьезная!

– Ну ладно, я весь внимание.

– Ты не мог бы взять недельку в счёт отгулов? Мне немного нездоровится.

– Что с тобой? – заволновался Иван.

– Ничего страшного, от жары разболелась голова.

– Послушай, милая, продержись еще чуть-чуть. У меня сейчас безумная запарка на работе. Вот «запущу» программу и тут же перейду в твоё распоряжение. А пока вызовем дедушек-бабушек, пусть выручают.

На том и порешили. Уходя спать, Инга задержалась на крыльце, чтобы взглянуть на небо. Ковш висел, где ему следует. Никаких обручей, никаких колокольчиков – всё, как всегда.

Наутро она набрала номер родителей:

– Алло, мама? Чем занимаетесь? Все здоровы?

– Слава богу, не болеем, а что у вас?

– Жизнь бьёт ключом. Хотела попросить вас с отцом приехать на подмогу?

– О! Конечно. С завтрашнего дня у меня начинается отпуск, дальше библиотека закрывается на реконструкцию, а учитывая, что и в квартире затевается ремонт, то до осени мы абсолютно свободны. Надеюсь, ничего не случилось?

– Всё нормально… так… ерунда… от жары у меня разыгралась мигрень и… воображение.

Возникла томительная пауза. «Алло, алло! – теряла терпение Инга. – Я тебя не слышу!» Через несколько секунд раздался голос матери, изменившийся до неузнаваемости. «Дочка, – еле прошептала она, – вечером мы обязательно приедем, а сейчас, извини…».

Вошедший в комнату Иван нашёл жену с телефоном в руке и, заметив её растерянность, поинтересовался: «Неужели отказались?» «Нет, нет, обещали быть вечером, – поспешила отозваться та, – но мама вела себя так, словно не я, а она перегрелась на солнышке».

Уже смеркалось, когда к дому подъехала машина и выпустила их душных недр измученных родственников. Ничто не напоминало об утреннем инциденте; радость встречи заслонила мелкие недомолвки и предложение затеять пикник за домом, оказалось весьма кстати. Мужчины жарили шашлык, их жёны нарезали овощи для салата, а дети вносили веселый сумбур в процесс приготовления ужина. Рядом резвилась Дина, норовившая стянуть со стола кусочек вкусняшки и, судя по довольной мордахе, ей это удалось. Они пировали на всю катушку, болтали о всяких разностях и пели под гитару до глубокой ночи. «Не умереть бы от счастья!» – вздохнул Иван, глядя на догорающий в сгущающихся сумерках костёр.

Пришла пора мыть посуду и на кухне остались одни женщины. Работа спорилась: дочь – мыла, мать – протирала, что не мешало им мило беседовать. «Итак, – сказала Инга, – завтра мы с Иваном едем в город. Пока он будет занят, схожу к врачу; при необходимости пройду обследование. Думаю уложиться за пару-тройку дней, вы и соскучиться не успеете». Мария не удостоила дочь ответом, продолжая заниматься тарелками, издающими при соприкосновении противное цоканье, чересчур резко отзывающееся в наступившей тишине. Обескураженная отсутствием реакции, Инга обернулась. – Мама, почему ты молчишь? Боишься не справиться с детьми? – Дело не в детях. – А в чем? – Толку от подобных походов мало, и вообще… тебя уже обследовали… в детстве…

Инга опешила и, подойдя ближе к матери, озабочено спросила:

– Со мной что-то не так? Я больна?

– Нет, просто ты другая.

– Что значит «другая»?

Мария нерешительно присела на стул. Её руки судорожно теребили краешек скатерти, а на лице читалась тревога и смятение. Крепко сжатые губы не давали вырваться признанию, но видимо, устав бороться с собой, она не выдержала и заговорила. Слова сочились по капле, пока не потекли робким ручейком, суля излиться бурной рекой. Слушая про себя странные вещи, Инга особо не вникала в суть сомнительного, на её взгляд, повествования. В один из моментов ей стало неудобно за мать, но состояние неловкости длилось недолго, всего минуту. Потом ею овладело неестественное оцепенение и на миг почудилось, что в глубинах подсознания проснулось нечто среднее между полным безверием и безоговорочной верой. Ощущения были слишком зыбки, чтобы безоглядно отдаться на их милость и, устав сопротивляться, та лишь безвольно внимала звукам голоса. Смысл фраз ускользал, зато всплывали зримые образы пережитого, услужливо выстраиваясь в хронологическом порядке. Воспоминания нарастали снежным комом, заполняя собой все пробелы в памяти и очень скоро Инга перенеслась в прошлое, как считалось, исчезнувшее без следа.

Старые одноэтажные дома стояли полукругом, образуя уютную площадку, огороженную со стороны однорядной асфальтированной дороги деревянным заборчиком. Внутри росли тополя-великаны, меж которыми играла детвора, а чуть поодаль располагался стол из свежевыструганных досок со скамейками по бокам. Там в хорошую погоду собиралось дворовое братство – «забить козла» и обменяться последними новостями. В тот злополучный день события разворачивались привычным чередом, за исключением пустяка: калитка, всегда запертая на проволочное кольцо, наброшенное сверху штакетника, оказалась открытой. Воспользовавшись промахом взрослых, малышка выползла на проезжую часть, а из-за поворота тем временем стремительно вывернул грузовик. Водитель не мог видеть ребенка из высокой кабины и двигался вперед, не сбавляя скорости.

Первой всполошилась мать девочки. Она истошно закричала, а Инга подхватила. Как отмечал шофёр: «Всё замерло, даже ветер не шевелил листву. Да и сама машина окаменела и не слушалась руля». Он уверял, что воспринимал действительность, точно находился под стеклянным колпаком, начисто изолирующем от внешних влияний. Ещё добавил, что откуда ни возьмись появилась ещё одна девочка, не торопясь подошла к малышке и, взяв её за руку, повела прочь. На середине обе зачем-то остановились, окинули взглядом застывшие окрестности, а затем мерно продолжили движение. Свой вдохновенный монолог бедолага произносил пятый или шестой раз. Сначала перед разгневанными обитателями двора, обступившими нарушителя спокойствия плотным кольцом, потом в отделении милиции. Наконец догадались вызвать медика, и тот прервал словесный поток инъекцией транквилизатора.

Дальнейшая судьба свидетеля загадочного случая покрыта мраком, но однажды к ним в дом пожаловали двое и, представившись сотрудниками правоохранительных органов, принялись задавать вопросы касательно дорожного происшествия. Инга не понимала, чего от нее добиваются незнакомые дяди, и знай повторяла: «Я играла в песочнице, я играла в песочнице…» Её родители и вовсе не выходили вечером на улицу. Узнали обо всём от соседей и ничего нового добавить не могли. Несмотря на это, супругов пригласили в следственный комитет. С каждым провели обстоятельную беседу, рекомендовав изучить организм дочери на предмет неких отклонений, чем вызвали у них закономерный протест. Те клялись и божились, что не замечали за ребёнком странностей, но комитетчики настойчиво доказывали необходимость и даже полезность обследования, поскольку оно непременно поможет выявить вероятные заболевания и обезопасить девочку в будущем.

Против такого веского аргумента возражений ни у кого не нашлось, и семейство отправилось в клинику. Там паре довелось выслушать целую лекцию из оторванной от жизненных реалий сферы. Врач, проводивший приём, пространно разглагольствовал об Ингиной уникальности. Оказывается, в её черепной коробке отыскались специфические полости, позволяющие принимать и многократно усиливать излучения различной природы. То есть, теоретически обладательница подобных анатомических особенностей должна отличаться колоссальным потенциалом для восприятия электромагнитных полей, возникающих при взаимодействии нейронов и, если потренироваться, вполне смогла бы читать и передавать мысли на расстоянии. Но в связи с тем, что организм растёт, абсолютно неясно, по какому пути пойдет развитие данной аномалии. Может, полости зарастут, и она станет, как все; хотя упрямые факты говорили об обратном.

«Вскоре нас с отцом снова вызвали в органы, – вспоминала Мария, – и обязали обо всех нестандартных проявлениях незамедлительно сообщать куда следует. Тут грянула «перестройка» и подгоняемая «ускорением» ввергла жителей страны в хаос и нужду. Население от мала до велика занялось борьбой за выживание, а дело положили «под сукно» на долгие годы. Никто нас больше не трогал, но мы с отцом все же наблюдали за тобой. К счастью, ничего необычного так и не заметили. Ты ничем не выделялась из числа сверстников, и мы предпочли забыть о событиях того далёкого дня. Правда иногда у тебя болела голова, но с наследственностью не поспоришь».

Инга с любопытством воззрилась на мать.

– А ты сама-то проверялась?

– Да, ещё до твоего рождения.

– И?..

– У меня тоже обнаружился ряд отступлений от нормы. Доктора даже собрали консилиум, предложили провести исследование, но после твоего рождения мне стало не до того.

Часы в гостиной пробили полночь и хозяйки, спохватившись, прекратили свою деятельность, дабы не нарушать покой домочадцев. Тем более что вымытая посуда давно стояла стопками на полках, а пол блестел чистотой. На округу спустилась ночь и воцарилась тишина, кое-где нарушаемая то ли раскатами грома, то ли залпами праздничного салюта – не разберешь. Дети и взрослые мирно спали, устав от трудов. Всему живому требуется отдых, ибо, несмотря на высочайшие кондиции иных индивидов, все мы подчиняемся ритмам нашего общего Дома по имени Земля.

Глава 3
Сомнения, сомнения

Инга поднялась рано, пока все спали. «Утром не так жарко, пройтись – сплошное удовольствие», – подумала она и тихо собравшись, вышла на крыльцо. Дина куда-то запропастилась. Должно быть, дремала в яме собственного производства. Внезапная мысль заставила улыбнуться: «А что, если воспользоваться скрытыми талантами – раз уж я такая необыкновенная, как утверждает отец» и, пытаясь привлечь внимание четвероногого питомца, взялась старательно посылать в эфир воображаемые сигналы. Ничего не поменялось. Природа безмятежно взирала на её тщетные потуги, и пришлось признать, что паранормальные способности либо еще не проснулись, либо их не попросту не существовало. Обняв руками колени, ей оставалось заняться созерцанием воробьёв, спорящих из-за крошек на плитках двора. Одна из птичек, наверное, самая сильная, норовила прогнать соплеменников. Те шумно разлетались, но опять возвращались для продолжения пира. Развлекаясь таким нехитрым образом, Инга неожиданно почувствовала горячее дыхание у себя над ухом. Возможно, собака откликнулась на её метафизический призыв, а может, сама проявила инициативу – у неё ведь не спросишь.

Когда очутились в поле, утренняя прохлада уже сменилась палящим зноем. Запах луга душным маревом плыл над поверхностью растрескавшейся почвы – внешне невзрачные цветочки одуряюще пахли мёдом. Захотелось раствориться в ароматах, напитаться ими и, став облаком, парить над землёй, делясь с ней живительной влагой. От этих мыслей сделалось весело и женщина, раскинув руки, закружилась в замысловатом танце. Дина поддержала хозяйку лаем, но небо молчало, не проронив ни капли. Очевидно, вопреки огромному желанию, сформировать облачность не удалось, и пора было обратно. Собака бежала впереди, ясно показывая своим поведением, что очень торопится. Инга прибавила шаг и на подходе к калитке услышала заливистый смех. На участке творилось невообразимое. Включилась оросительная система для газонов, и домашние принимали контрастные процедуры, бегая туда-сюда под упругими струями. «Всё-таки я его вызвала», – засмеялась фантазёрка, любуясь радужными бликами в мелких шариках воды.

Реальный дождь пошёл ночью и лил до утра, благодаря чему температура немного снизилась. Уставшие от жары жители покинули свои укрытия и теперь наслаждались чистотой промытого воздуха. Молодые, завершив сборы, давали последние наказы старшему поколению. «Да не волнуйтесь вы, – утешали сменщики по вахте, – нас же двое и детей двое, значит, силы равны». Итак, все слова напутствия произнесены и отъезд состоялся. Шоссе пролегало через лес. Деревья, стоящие у обочины, создавали подобие сказочного коридора и Инга, стосковавшись по впечатлениям, с упоением разглядывала в окно проплывающие мимо пейзажи. Ей нравился вкус движения. Заворожённая его монотонностью, она невольно дистанцировалась от докучливых проблем. Оказалось, не столь важно: «куда» и «зачем», главное – «вместе». Ехать бы так и ехать – радоваться солнцу, удивляться новым открытиям, заглядывая за поворот; а когда путешествие подойдёт к концу, пусть это будет не больно.

Людям свойственно идеализировать дела минувших дней, умозрительно перебирая струны лет на арфе жизни. Настоящее кажется данностью, грядущее пугает неизвестностью. Одно лишь прошлое щадит нас, по большей части прощая вольное с собой обращение: разрешает наряжать себя в розовые одежды, даёт редактировать главы-года, поощряя удаление целых абзацев, не подходящих для ностальгических экскурсов. Что же касается сиюминутного состояния, то мало кто вообще способен дать ему беспристрастную оценку и уверенно сказать, счастлив он сейчас или нет. Другими словами, счастье – субстанция эфемерная и зачастую неуловимая. По прошествии времени мы, конечно, начинаем понимать, что наши с ним пути уже пересекались, только былого уже не вернуть. Инга по своей душевной организации не отличалась от подавляющего большинства, поэтому легко угодила в ловушку эмоциональной зависимости и, едва расставшись с детьми, сразу заскучала. Ощущение, что по мере удаления от дома растягивалась виртуальная пуповина, причиняло ей буквально физическую боль. Ища участия у мужа, она негромко спросила:

– Считаешь, родители справятся?

– Ничуть не сомневаюсь, – успокоил тот и, видя, что эффект не достигнут, добавил: – А тебе не помешает подлечиться… чтобы лучше о нас заботиться.

– Вечно ты ищешь выгоду, – приободрившись, она подхватила шутливый тон, и печаль как рукой сняло, а дорога показалась короткой, развеяв вдоль обочины беды и невзгоды.

С утра пораньше Инга, покопавшись в интернете, нашла телефон регистратуры районного медучреждения. Записаться удалось на послезавтра, ну и ладно. Свободный день можно использовать в личных целях. Например – позвать Алку с её благоверным где-нибудь посидеть. Сладкая парочка на днях возвратилась из «своей» Норвегии и с восторгом приняла предложение встретиться в кафе. Подъехали практически синхронно: супруги на новеньком Рэндж Ровере, Инга – на метро. Город мчался мимо мириадами машин, а эмоции соскучившихся подруг били через край. Обе единогласно сошлись во мнении, что и Норвегия, и российская деревня одинаково далеки от эпицентра бурных событий, коей предстала перед ними Москва. Бешеный темп жизни данного мегаполиса по необъяснимым причинам замедлял старение. Вероятно, из-за этого парадокса наши дамы выглядели привлекательнее и свежее иностранных сверстниц, на что не преминул галантно указать единственный джентльмен, находящийся за столом.

Именно своей обходительной манерой тот сумел завоевать расположение будущей жены, которая по молодости слыла умопомрачительной красоткой. Копна каштановых волос вкупе со стройными ножками мало кого оставляли безразличными. Но сердце истинного рыцаря всегда бьётся ровно и, глядя на господина Неверова, никогда не поймёшь, что скрывается под маской невозмутимости. Алка постоянно подшучивала над мужем, называя его снеговиком, но тот вместо ответа отстранённо поглядывал на неё прозрачными, словно лёд, очами и молчал.

Мероприятие затянулось – им было что вспомнить после долгой разлуки. Глазом не успели моргнуть, как подкрался вечер. Инга засобиралась домой, объяснив, что записана к врачу и хочет выспаться. Немногословный Илья почему-то заинтересовался данным фактом и принялся подробно расспрашивать о симптомах заболевания. Почти забывшие о нём приятельницы осеклись на полуслове. Алка обижено посоветовала мужу чаще осведомляться о здоровье собственной, а не чужой жены. Пока чета выясняла отношения, Инга воспользовалась ситуацией и, наспех попрощавшись, тормознула проезжающее мимо такси. Когда заворачивали во двор, позвонил Иван. – Ты где? – нарочито сухо спросил он. – У подъезда. Инга представила, как муж сидит в кресле, порывисто встаёт и спешит к окну, боясь пропустить её приезд. От этого потеплело в груди, и взор наполнился нежностью. «Зачем пустые хлопоты, если есть любовь!», – недоумевала наивная простота, ещё не зная, как дорого может заплатить за своё счастье. Утешает, что нам не дано предугадывать наперёд, а то, право, было бы обидно. Но не будем о грустном. Сегодня Ингу ждали дома, значит – расправляй крылья за спиной и лети навстречу суженому. Лови прекрасные моменты – они бесценны!

Назавтра клиника приветствовала её коридорами полными народа. Приём шёл медленно; пришлось вдоволь наслушаться о хворях и недугах и даже поучаствовать в дискуссии благодаря одной очень словоохотливой пожилой даме, которая никому не дала шанса уклониться. Она то критиковала недостатки медицинского персонала, то переключалась на личности пациентов. «Вот вас, милочка, допустим, что-то беспокоит, – проворковал «божий одуванчик», задержавшись на Инге, – но обезболивающие таблетки не спасут, нужно искать корень зла». Ингу не прельщала перспектива обсуждать с посторонними детали интимного характера, и она сдержанно потупилась. «У вас молодых вечно что-то болит, – не замечая реакции оппонента, продолжала бабулька. – Взять хотя бы мою внучку: режим дня не соблюдает, питается неправильно. Где это видано – сидеть до полуночи за компьютером и жевать, прости господи, из коробки. Организм-то не железный».

Забыв о присутствующих, болтливая особа завела шарманку нескончаемого монолога. Очередь обречённо безмолвствовала, втайне мечтая, что источник красноречия скоро иссякнет, а Инга задумалась о детях. Отец обещал отвести их на рыбалку. Погода чудная… после дождя хорошо клюёт рыба. Ею овладело состояние сонной апатии. Откуда-то издалека доносилось: «Болит голова, болит голова» и тут же пронзительный окрик клинком разрезал тишину: «Следующий! Девушка, девушка, очнитесь, вас вызывают!» Испуганно озираясь, бедняжка не узнавала места, в котором очутилась. Стена напротив заметно пульсировала. Или нет – это стучало её сердце, отдаваясь вибрацией в теле и искажая восприятие. Окончательно оправиться от шока ей удалось лишь в кабинете, когда в нос ударил резкий запах нашатыря. «Вам лучше?» – голос принадлежал мужчине в белом халате со взглядом, излучающим профессиональную тревогу за здоровье ни много ни мало всего человечества.

– Что со мной, доктор? – еле слышно произнесла Инга.

– Вы потеряли сознание в коридоре, мы с «сестрой» привели вас сюда под руки. И давно вы страдаете подобными припадками?

– Примерно с месяц меня мучают галлюцинации: мерещатся колокольчики в листве деревьев, преследует ощущение остановки времени.

– Что значит «остановки времени»?

– Сложно объяснить… Напоминает «стоп-кадр». Как будто проектор не тянет плёнку. Сначала всё вокруг застывает, а потом рывками начинает двигаться эпизод за эпизодом. Следом лавиной прорываются звуки. Изображение начинает ускоряться, превращаясь в красочное месиво; но постепенно замедляется и возвращается привычный порядок вещей.

– Сколько же в среднем длится каждый период?

– По субъективным оценкам – не более минуты, но определённо сказать затрудняюсь.

– С чем вы ассоциируете своё плохое самочувствие? Может с аномально высокой температурой?

– Да, пожалуй, с наступлением жары мне становится хуже. Что со мной? Неужели я серьёзно больна?

– Только тщательное обследование выявит истинную причину недомогания. Сделайте компьютерную томографию, рентген, сдайте анализы, а я ознакомлюсь с выводами специалистов и назначу лечение. И мой вам совет – не переутомляйтесь и поменьше находитесь в духоте. Держите направление, всего доброго.

Инга, покинув кабинет, пошла по коридору под сочувствующий шепоток окружающих, а вдогонку неслось: «Ну, надо же, такая молодая…» От этих слов в душе рождался глухой протест, не дающий смириться с очевидным. Факт о собственной неполноценности ею категорически отвергался. Надо полагать, справедливо заявлял о себе древний инстинкт выживания, диктующий не выделяться на фоне соплеменников, дабы не быть изгнанной на погибель. Или ей просто не хватало кислорода и не терпелось быстрее покинуть душное вместилище болезней. Так или иначе, она заторопилась домой.

Вечером Иван поинтересовался итогами посещения клиники.

– Ну, что сказал доктор? – участливо спросил он.

– Сказал: виновата погода. А еще, что меня надо жалеть, холить и лелеять.

– Ингочка, милая, разве я спорю?!

– То-то же.

Ночь спустилась на город, и пробил час озарений. Никакой мистики, простая физиология, сводящаяся к тому, что некто, желая найти ответ, долго не может добиться успеха и, в конце концов, ставит крест на своих попытках. Но информация, собранная в клеточках серого вещества, обрабатывается независимо от воли обладателя мозга, поскольку главнейшие функции спящего организма не прерываются ни на миг. Наконец результат достигнут, и задача решена. К сожалению, частенько мы даже не догадываемся об этом – все зависит от внимательности. Человеку, погрязшему в обывательской рутине, недосуг разбираться в сигналах, подаваемых подсознанием, и проблема так и остается с ним навеки.

Инге как раз представился подходящий случай прислушаться к себе. Проснувшись и поняв, что муж уже ушел, она, лёжа в кровати, принялась лениво созерцать ловкие маневры двух ласточек за окном. Птицы играли с воздушными потоками, совершая невообразимые, по её мнению, кульбиты. Их движения завораживали, формируя причудливые образы, и в уме вдруг отчётливо проступила связь череды событий прошедших недель. Скорее, померещилось что-то, потому как объяснению это не поддавалось. Тонкая нить постижения обрывалась при малейшем намёке потянуть за нее. Наваждение рассеялось и все её усилия возвратиться в медитативное состояние оказались напрасными. Мысли уже потекли в привычном русле повседневных забот, напомнив о запланированных на утро делах.

Обследование закончилось к полудню. Заключение обещали написать не ранее, чем завтра и вопрос проведения досуга встал на повестке дня под номером один. К счастью, неподалёку располагался крупный торговый центр, где можно было скоротать часок-другой. Хождение меж нарядных витрин развлекало, пока отражения в блестящих стеклах не начали вызывать неосознанное беспокойство. Тогда она зашла в один из магазинчиков, намереваясь оттуда проследить за происходящим снаружи, но ничего, что могло бы насторожить, не заметила. Посетители неторопливо прогуливались по переходам или занимались покупками. Правда у Инги была любопытная особенность: предчувствия никогда не обманывали её. Еще, будучи школьницей, ей удавалось безошибочно угадывать, кого вызовут к доске и пока учитель водил указкой по списку в журнале, испытующие взгляды обычно обращались к ней.

Обстановка в институте не вдохновляла на демонстрацию сверхъестественных способностей и пророческий дар постепенно сошёл на нет, но сегодня забытые ощущения неожиданно пробудились. Жаль, телефон, нарушив мечтательный настрой, вернул в реальность. Звонил отец и, зная о его нелюбви к данному виду коммуникации Инга сразу запаниковала. Тот сам порой шутил по поводу невыносимости общения вслепую и уверял, что продолжительный диалог требует от него изрядных затрат энергии, а невозможность наблюдать реакцию собеседника воочию, раздражает. Поэтому, предполагая худшее, она сразу взяла быка за рога.

– Алло, папа, что-то случилось?

– Привет, дочь! Зачем обижаешь? – спародировал кавказский акцент Сергей. – Давно тебя не слышал. Дай, думаю, наберу…

– Уф, я уж испугалась.

– Да все нормально! Ребята с бабушкой пошли на прогулку, обещались быть к обеду; но лучше расскажи о себе.

– Я времени зря не теряла, – в голосе Инги сквозила ирония. – Спозаранку наведалась в клинику, где сняли целый фильм про мой богатый внутренний мир. Завтра иду на премьеру.

– Ты что же, приболела?

– Похоже, эта жара меня окончательно допекла.

– Да, – согласился Сергей Анатольевич, – летом – жарко, зимой – холодно. Как мы ещё ноги-то не протянули?

– И не говори, сама поражаюсь.

Они облегчённо рассмеялись, и смех вытеснил всё, мешавшее свободно дышать, разрушив границы недосказанности.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю