Текст книги "Жара"

Автор книги: Марина Кондрашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– До встречи, – попрощался отец, – жду новостей.

– До встречи, – эхом отозвалась дочь.

Завершив разговор, Инга обнаружила, что находится в центре овального зала с куполообразным сводом, поддерживаемым строгими колоннами серебристого металла. Освещение обеспечивали мерцающие лампочки на потолке, наглядно символизирующее звёздное небо. Вероятно, увлёкшись общением, она, машинально перемещаясь, попала в пустующий павильон. А когда озиралась в поисках путей отступления, вскользь зацепила некое движение и, повернувшись в его направлении, увидела высокого худощавого мужчину среднего возраста. Он вышел из-за колонны и теперь стоял неподвижно, изучающе её рассматривая. Обращала на себя внимание его исключительная бледность. Даже не бледность… абсолютная безжизненность покровов, которые словно в результате сильного похудания, потеряв упругость, сползли вниз. Причём, заострившиеся скулы, казалось, сейчас проткнут кожу насквозь. Безвольно висящие руки лишь усугубляли впечатление, и только глаза контрастировали с общим обликом. Они ярко сияли и буквально жили отдельно от владельца.

Инга едва не оцепенела от ужаса, но потом в памяти всплыли отцовские наставления. «Девочка, – бывало повторял тот, – старайся не показывать страха. Дашь слабину – считай, пропала». Мысли об отце придали смелости и та, с вызовом вздёрнув подбородок, выпалила: «Кто вы такой?! Чего вам нужно?!» Лицо человека исказила мучительная гримаса, а его длинные худые руки принялись судорожно массировать виски. «Эмоции, опять эти эмоции, – бубнил странный тип, – вы знаете, что сбиваете меня?» «С чего это я вас сбиваю?! – вспылила женщина, пытаясь перенять инициативу. Убедившись, что столкнулась с проявлением патологии, она выбрала нападение в качестве идеальной защиты. «Не надо бояться, – продолжал увещевать незнакомец, – чем глубже переживания, тем жёстче воздействие, не дающее сосредоточиться. Не мешайте нам выполнять миссию». Сзади донёсся шум шагов. Это рабочие, одетые в синие спецовки, вереницей вошли в зал. «Дамочка, мы еще не открылись, приходите попозже», – крикнул один из них и его слова многократно отразились от голых стен. Инга, выдохнув с облегчением, устремилась к людям, а когда обернулась, там уже никого не было.

Перенесённый стресс негативно сказался на общем самочувствии: дрожь в руках не унималась, ноги подкашивались, отказываясь дольше держать вес тела. Очень кстати пришлась идея посидеть где-нибудь и подкрепиться – благо кафе в гипермаркете имелись во множестве. Зайдя в первое попавшееся, женщина устроилась за ближайшим столиком и занялась чтением меню. Внезапно её окликнули по имени. Оказалось, Алка собственной персоной призывно махала рукой из противоположного угла. «Вот так удача! – радостно кричала та. – Иди ко мне, здесь удобнее!» И критически оглядев приятельницу, вынесла свой суровый вердикт: «Совсем запустила себя, красавица. На кого ты похожа? Бледная поганка. Надо следить за кожей. Скину тебе название крема, эффективность сто процентов. Потом спасибо скажешь. Хотя… я на твоём месте обратилась бы к врачу».

– Уже обратилась, а ты еще не видела бледных.

И Инга поведала о происшествии в круглом зале, о загадочных высказываниях по части проявления эмоций. На что Алка ответила с присущей ей категоричностью:

– Слушай, надо вызвать охрану. По-моему, это настоящий псих.

– Похоже я попросту растерялась, а потом он производил вполне адекватное впечатление.

– Значит маньяк. Умея втереться в доверие к наивным простакам, те подкупают жертву кажущейся искренностью, а потом творят всякие мерзости.

– Умеешь ты утешить! – испуганно воскликнула Инга, опасливо озираясь по сторонам.

– Ой, прости… может всё же обратиться в полицию?

– Брось! Его уж и след простыл. Давай-ка лучше закажем по мороженому.

– С шоколадом?

– С шоколадом.

Общение возвратилось в привычную колею, и Алка принялась обсуждать привычки европейцев. Её возмущали закрытые по выходным магазины одежды и скудное меню ресторанчиков, навязывающих фаст-фуд. «Зато ты, гляжу, скучаешь по чужбине, только о ней и твердишь», – поддела её подруга и услышала в ответ сакраментальную фразу: «Хорошо там, где нас нет». Когда тема исчерпала себя, Инга не удержалась и рассказала о разговоре с матерью. Афишировать физиологические подробности постеснялась, но эпизод спасения описала в деталях. Алка подозрительно притихла.

– Чего замолчала?

– Да так… краем уха слышала от домашних о некой девочке, будто бы выдернувшей меня из-под колёс грузовика.

– А ты сама-то помнишь хоть что-нибудь? – спросила Инга.

– Нет, – призналась Алка, – я была слишком мала, к тому же считала это выдумкой взрослых в воспитательных целях.

Даже если бы она вспомнила, то вряд ли бы ей удалось постичь смысл происходящего. Память – категория субъективная и порой весьма ненадёжная. Опрос очевидцев одних и тех же событий способен выявить настолько противоречивые версии, что невольно усомнишься в их правдивости. С годами воспоминания частично выветриваются из головы, а сохранённые, преломляясь в призме сознания, трактуются каждым по-своему. Поэтому необычайно тяжело восстановить картину прошлого, даже когда свидетели ещё живы. Что уж говорить о более ранних этапах истории! Здесь есть где разгуляться фантазии. Ведь оспорить выдвинутых теорий и воззвать к совести за явную ложь больше некому – мёртвые стерпят всё…

Инга провела беспокойную ночь. Чуткий сон нарушали путаные сны, и отключиться она смогла лишь под утро. В итоге чуть не проспала. Спасибо мужу, шумно принимавшему душ, иначе ходить бы ей без диагноза. А так пришла даже раньше, проведя не менее получаса в нервном напряжении. Наконец последовало приглашение в кабинет. Предполагая наихудшее, пациентка робко присела на край стула, тем неожиданней для неё было услышать такое. «У Вас, милочка моя, все в порядке, – ласково произнес доктор, протирая бархатной тряпочкой запотевшие очки. – Принимайте курсом седативные препараты, соблюдайте режим дня, а через месяц – добро пожаловать ко мне для повторной консультации». Заметив её удивление, эскулап достал рентгеновские снимки и, для пущей важности водя по ним указкой, убедительно доказал, что анатомически все устроено правильно; затем, пожелав успеха в делах, позвал на приём следующего больного.

Инге ничего не оставалось, как только проститься и уйти. Она брела по коридору в глубокой прострации и размышляла: «Допустим, я не отличаюсь от остальных, но чем тогда объяснить инцидент на детской площадке? А колокольчики?.. Я же их видела своими глазами!» Целый сонм невнятных образов теснился в измученном мозгу, сея комплексы и расшатывая веру в собственную вменяемость. Вечером Инга описала мужу подробности визита в клинику, сообщив об тревожащих её опасениях. Иван отреагировал оптимистично: мол, нечего переживать зря, тем более сочинять себе болезни. «Тебе надо больше отдыхать, – добавил тот, – скоро станет прохладней и всё забудется, как кошмарный сон». Жаль, он не знал о снах наяву, а то не рассуждал бы так беспечно.

Глава 4
Осознание допустимого

Дни привычно сменяли ночи, близились выходные. В предвкушении встречи с детьми проблемы со здоровьем отступили на задний план, а когда из-за поворота показался дорогой сердцу пейзаж, то и вовсе позабылись. Добрые друзья – деревья, окружившие домик из бруса, приветливо шелестели листвой. В скворечнике трепетала жизнь, что подтверждалось громким щебетом и активными полетами скворцов-родителей. Вдруг откуда ни возьмись выскочила Дина и понеслась галопом вдоль обочины. Розовый язык, похожий на галстук, колыхался в такт движению. Её приняли на борт и, сидя в багажнике, она в благодарность исполнила песню, в которой как в зеркале отразилась вся её славная душа. Наверное, ни одно существо на свете не сравнится в проявлении восторга с собакой. Эти создания знают толк в преданности и людям есть чему поучиться у них в данном вопросе. А может, они для того и живут рядом с нами, чтобы напоминать о том, что мы теряем, пренебрегая истинным предназначением? Не тем, что позволяет преуспевать, возвышаясь над соплеменниками, а тем, что помогает нам быть отзывчивыми и бескорыстными. Сейчас эти качества в полной мере демонстрировал людям их четвероногий питомец.

Отец уже стоял в проёме калитки. Цветастые шорты, футболка свободного покроя – ни дать ни взять студент на каникулах. Насколько известно Инге, подобные вещи являлись принадлежностью мужниного гардероба и, приглядевшись внимательнее, она действительно узнала его одежду. Узнал её и владелец, который, подъехав ближе, с иронией бросил в открытое окно машины:

– Сергей Анатольевич, не жмет кольчужка-то?

– А, Иван, извини. Жена затеяла стирку, пришлось позаимствовать у тебя.

– Обращайтесь, если что, – донеслось в ответ.

Из-за дома выбежали дети, и закрутилась череда приветственных восклицаний, объятий и поцелуев. На газоне стоял накрытый стол, куда торжественно проследовало всё семейство от мала до велика. До вечера на участке не смолкал смех, слышались рассказы о днях, проведенных врозь. Эмоции переполняли, и каждый полагал за счастье разделить их с присутствующими. Инга не стала исключением, с готовностью поведав о том, что, по оценке врачей, её здоровью ничто не угрожает, а строение черепной коробки ничем не отличается от других. После прозвучавших слов над столом повисла тишина. Мария Викторовна, неловко закашлявшись, пробормотала: «Вот и ладненько, тебе положительно надо отдохнуть. Посему я предлагаю всем идти спать, утро вечера мудренее». Спорить никто не захотел, дети и так уже клевали носами.

Назавтра Инга, стараясь не шуметь, поднялась и повела собаку в поле. Но не успела выйти из калитки, как её окликнул отец:

– Я составлю вам компанию?

– Да, конечно! Присоединяйся.

– Выспалась на свежем воздухе? Комары не загрызли? – заботливо поинтересовался мужчина.

– Нет, не загрызли, спалось чудо как хорошо.

Инга обрадовалась поводу пообщаться. Раньше они, бывало, засиживались допоздна за шахматной доской в уютной домашней обстановке. Тогда еще Иван не появился в её судьбе, не родились малыши, и дни текли размеренно и неспешно. Её настроение передалось отцу, который с теплотой взглянув на дочь, спросил:

– Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?

– Нет, жара спала, и хрупкое здоровье восстановилось, – весело откликнулась та. – К тому же, как я говорила ранее: обследование не выявило отклонений, хотя мама и утверждает, что в детстве у меня обнаружили редкие аномалии развития.

– Маме виднее.

Возникла неловкая пауза, запахло грозой.

– Что ты хочешь этим сказать?! – в сердцах воскликнула Инга.

Нервное напряжение нарастало и Дина, почуяв запах адреналина, затрусила поблизости, посматривая на хозяйку в ожидании команды. Инга узнавала и не узнавала идущего рядом человека. Его профиль на фоне восходящего солнца казался чужим, и накативший ужас тисками сжал горло. Острое ощущение потери наполнило естество. Будто кончилась простая, понятная жизнь, а на смену ей пришла тревожная и смутная.

– Не бойся, дочь, – убеждал Сергей Анатольевич. – Я помогу тебе.

– Чем ты можешь мне помочь? – в дрожащем голосе слышались слезы. – Это вам с мамой нужна помощь!

Она была готова расплакаться, лишь бы прекратить бесполезный, по её мнению, разговор, но отец не сдавался и твердо произнёс:

– Послушай меня, девочка, давай проведем эксперимент. Если он провалится, смело вызывай «скорую» и отправляй нас с матерью в «дурку».

– Какую ещё «дурку»? – устало выдохнула Инга.

Туманные речи утомили её, кроме того, правда колола глаза. Поведение родителей с объективной точки зрения и впрямь не укладывалось в понятие нормы. Не терпелось побыстрее сменить предмет обсуждения, но во избежание конфронтации пришлось согласиться.

– Что я должна сделать? – раздражённо буркнула та, морщась, как от боли.

– Мы с Диной обгоним тебя метров на сто, а ты формулируй внутри себя четкое и однозначное задание собаке. Пусть его содержание будет не сильно мудрёным и реально достижимым. Затем вспомни случай, сопряжённый с ярким душевным переживанием, и постарайся воссоздать состояние, вызванное этим чувством. Твой порыв послужит проводником для передачи команды. С одной стороны будь эмоциональной, а с другой – уравновешенной.

– Пап, а тебе не кажется, что это уж слишком для меня?

– Нет, я бы никогда не попросил тебя о том, на что ты не способна.

– Откуда ты знаешь, на что я способна?!

– Долго объяснять… главное не начинай пока я не отойду на приличное расстояние.

С этими словами Сергей Анатольевич повёл Дину вниз под горку. Инга же осталась стоять, провожая неотрывным взглядом их фигуры и по мере удаления в ней зрела уверенность в собственных силах. Мысли заняли свои места, подобно книгам на полках, в сознании наступил покой, а тело буквально воспарило над полем. Ей снилось, что Земля уменьшилась в размерах и что возможно находиться одновременно в нескольких точках сразу; отчего было немного странно, но не влияло на способность к концентрации внимания и логическому мышлению. Едва фигура человека с собакой замерла в неподвижности, она сразу сфокусировалась на послании, оживив в памяти день, в котором не смогла отыскать детей на поляне между дубами. Сердце забилось чаще, отдаваясь болью в висках, и стало видно, как отец идёт к ней походкой киногероя из старого фильма, где пленка в проекторе периодически стопорилась, а потом рывками двигалась дальше. Путы, сковывающие естественные реакции, спали, освободив от унизительных страхов и, погрузившись в океан умиротворения, она обратилась к той поре, когда течение Времени с лёгкостью подчинялось её приказам.

Пёстрой чередой пронеслись эпизоды спасения малолетней соседки из-под колёс грузовика. Лицо ошеломлённого водителя, не понимающего сути происходящего, застыло безумной маской на фоне безмятежной улыбки ребёнка. Причем, Инга не сомневалась, что при желании без труда запустит текущий процесс, и кадры будут чередоваться с выбранной скоростью. Вместе с тем существовало нечто неподвластное разуму, какой-то загадочный объект, вызывающий досаду своей неуловимостью. Ситуацию разрешил отец, который вывел её из ступора, громко сказав: «Ну что, дочь, пойдем обратно, а то нас подадут в розыск». «Да, пожалуй, надо возвращаться», – согласилась та, задержавшись на собаке, сидящей в свежевырытой у обочины ямке. Её морда носила явные признаки удовольствия оттого, что удалось угодить хозяйке, и она определённо ждала поощрения, которое и получила в виде похвалы. Все трое шли по тропинке, словно ничего не произошло. Кругом благоухали полевые цветы и пели птицы. Дина пыталась поймать бабочку, но та упорхнула в последний миг, оставив охотника с носом.

– Ты тоже можешь транслировать сигналы? – спросила Инга.

– Нет, не могу. Полагал, что и тебе не понадобится это умение, но, похоже, ошибался. Я ведь не всегда строил дома. Некогда деятельность органов безопасности и моя тесно переплеталась между собой и о методиках внушения мне известно не понаслышке. Не могу утверждать, что добился на данном поприще больших успехов, но теорию освоил досконально. Как видишь – пригодилось.

Более того, я имел доступ к секретным документам, в том числе – архивным. Из них явствует, что вслед за эксцессом на дороге была сформирована специальная группа по изучению явления, связанного с управлением временем, точнее, с его замедлением. С участниками и свидетелями происшествия тщательно поработали психоаналитики, не обошли и нас с матерью. Посредством гипноза нам ставили барьер, блокирующий воспоминания. Правда, со мной вышла осечка: я не поддавался внушению, и меня ограничили подпиской о неразглашении. Годы шли и постепенно новые впечатления вытеснили из памяти картины прошлого. Болезненная для нашей семьи тема попала под запрет, а вскоре меня и вовсе досрочно отправили на пенсию, заставив озаботиться своим будущим.

– А мама?..

– Твоя мама в полной мере достойна звания «мечта чекиста». Её скрытность и самообладание сделает честь любому заправскому шпиону. Не забуду нашу первую встречу. Ожидая очереди за пальто в гардеробе института, она выглядела смущённой, как и положено настоящей первокурснице. Несмотря на это, моя настойчивость вызвала лишь тень улыбки на нежных губах. Тогда я схитрил: вспомнил молодость и честно прослушал лекцию по истории России, а потом дождался переклички, чтобы узнать её фамилию. Помню, ещё подумал: «Королёва» – звучит достойно, но «Чурилина» – лучше».

Оставалось выяснить имя, для чего оказалось достаточно посетить курительный клуб в мужском туалете и поучаствовать в обсуждении кондиций футболистов региональной команды. Разделив по ходу общее мнение о скверном характере декана факультета, мне посчастливилось выяснить, что Королёвых – две: Ирочка – редкостная «зубрила» и Маша – «слова из неё не вытянешь». Пазл сложился. «Мария Викторовна Королёва», – значилось в списках поступивших. Ознакомившись с расписанием занятий, я почти месяц ходил за ней по пятам, пока Её Величество не соблаговолила удостоить вниманием верного пажа. Так и живём с тех пор. Никогда не поймёшь, что за мысли крутятся в её голове – сплошные тайны мадридского двора.

– А мама в курсе, что ты обо всем догадываешься? Или вы не затрагивали эту тему?

– Никак не наберусь смелости потолковать с ней откровенно. Ну да это успеется. Сейчас меня сильнее волнует, что у тебя, якобы, не диагностировали отклонений. Значит, тот, кто не хочет, чтобы ты пользовалась своим природным даром, находится на шаг впереди. Я бы посоветовал, дочка, не выказывать врачу недоверия и держаться естественно. Да, и не стоит никому рассказывать о нашем эксперименте.

– Даже Ивану?

– Даже ему. Надо вести себя очень осмотрительно, а я попробую навести справки по личным каналам.

За разговором они незаметно дошли до дома. Во дворе кипела бурная жизнь. На кружевной скатерти выстроились чашки с чаем, а на красивом блюде с синим узором, дразня обоняние, соблазнительно дымилась выпечка. Саша и Оля с криками бегали по участку, подражая индейцам. Собака охотно принимала участие в игре, внося звонким лаем свой вклад в общую неразбериху. Иван стоял на крыльце. Его мокрые после душа волосы ирокезом топорщились на макушке.

– А почему «Парящий Орёл» не радуется с народом племени? – засмеялась Инга.

– Потому что «Верная Рука-друг индейцев» и «Тонкая лоза» скрылись в неизвестном направлении, держа родное племя в неведении по поводу своих секретных намерений, – вторил ей муж.

На звук голосов вышла Мария Викторовна и, всплеснув руками, воскликнула: «Где вы ходите!? Давайте же завтракать, блины стынут!»

За блистательным триумфом аппетита над здравым смыслом последовало предложение искупаться в озере. «Дину не берем! – в унисон закричали ребята, – она нас топит». Хозяйки тоже остались, сославшись на занятость и как только все ушли, мать приступила к допросу с пристрастием:

– Инга, так чем, ты говоришь, закончилось посещение клиники?

– Всё нормально, буду жить. Мне прописаны чудо-таблетки, а через месяц – на приём.

– Не надо ничего пить, лекарства подавят твою эмоциональность, и они легко с тобой совладают.

– Кто «они» и зачем вообще кому-то этим заниматься?

– «Бледные» люди. Ты уже встречалась с ними?

– Да… попадался один, – помедлив, ответила Инга, – напугал меня до смерти. Я приняла его за маньяка и Алка согласилась со мной.

– А она-то откуда там взялась? – напряглась женщина.

Инга с интересом посмотрела на мать, но та, как нарочно повернулась за очередной порцией посуды, предоставив ей любоваться ловкими руками, выстаивающими ровные стопки безукоризненно-чистых тарелок на решётке сушильного шкафа. Мария Викторовна первой прервала молчание: «Впервые я столкнулась с «бледным», когда тебе и двух лет не исполнилось. Отец ушёл на службу, ты тихо спала в своей кроватке. Внезапный звонок заставил вздрогнуть. Открыв дверь, я обнаружила за ней незнакомца, держащего в руках некое устройство, напоминающее антенну. На вопрос «что ему нужно?» тот представился жильцом из квартиры напротив и попросил позволения подключиться к нашему телевизору, чтобы разобраться в причине неисправности.

Рассудительная манера подкупала, наружность не внушала опасений, и я пригласила его войти. Вблизи нежданный визитёр поразил меня худобой и мертвенным цветом кожи. Глаза, спрятанные за мутными линзами очков, разглядеть не удалось… но, кажется, они мерцали. Мужчина вкрадчиво заговорил уже с порога. Его голос проникал прямо в мозг и, подавляя волю, ввергал в полудрёму. Сев на диван, я не могла оторвать взгляд от его худой спины в сером твидовом пиджаке. Дальше как отрезало – свет померк, и темнота поглотила меня целиком. Очнулась я, судя по часам, минут через двадцать от детского плача. Сердце моё готово было выскочить из груди от страха, но все вещи были на местах, а незваного гостя и след простыл. Я подхватила тебя на руки и пошла туда, где предположительно проживал необычный посетитель. Мне никто не открыл, зато спускавшаяся по лестнице соседка сообщила, что квартира пустует и стучаться туда бесполезно.

Переведя дыхание, Мария продолжила: «Твоему отцу я ничего не сказала – побоялась, что будет ругаться и правильно. Надо же додуматься – пустить в дом чужого, да ещё умудриться заснуть при этом! Никогда бы не простила себе, случись с тобой беда. Хорошо, муж ни о чём не подозревает. Считает, я всё забыла или не отношусь серьёзно к проискам этих людей, поскольку мы их не обсуждаем». – «Мама, – Инга старательно подбирала слова, – мне кажется, отец обо всём догадывается». – «Зачем же он скрывает?». – «Но ведь и ты не подаёшь виду. Наверное, вы просто не хотите огорчать друг друга», – подытожила дочь. Сквозь распахнутое окно в комнату ворвались радостные возгласы. Дина вскочила с коврика и побежала встречать искупавшихся друзей, а мать, смахнув слезу, постаралась придать лицу беспечное выражение. Округа взорвались детскими голосами, бесцеремонно требовавшими «чего-нибудь вкусненького». Созвучно им вторил мужской дуэт и хозяйки, задвинув куда подальше собственные проблемы, а заодно и проблемы всего человечества, занялись привычным делом – начали накрывать на стол.

Выходные пролетели как не бывало. Иван наметил встать в понедельник пораньше, чтобы прямиком с дачи поехать на работу и избежать сомнительного удовольствия – стоять в пробках.

– Ты не подбросишь меня до города? – попросил Сергей Анатольевич. – Надо проверить, как движется ремонт. Кстати, у тебя вода дома есть, а то так пить хочется, что переночевать негде, – дежурно пошутил он.

– Не вопрос, наш дом – ваш дом. Живите, пока не надоест хозяин.

– Договорились…

Выехали рано, дети ещё спали. Сонные жены помахали им вслед, а собака, лежа на коврике, показательно постучала хвостом по доскам пола. Погода начинала портиться. Моросящий дождь прозрачно намекал на наступление осени. Темнело рано и дочь с матерью, организовав досуг детей, проводили долгие вечера в приятном общении. Благо тем для разговоров нашлось во множестве. Любопытные подробности, умалчиваемые ранее, сделали словесную реку гораздо полноводнее, подтвердив правильность высказывания, что рассуждать вслух для каждого из нас всё равно, что услышать себя со стороны. Не потому ли именно в споре рождается истина? Вот также Инга, излагая детали той истории, взглянула на неё другими глазами, явственно ощутив приближение разгадки. Но анализируя события злополучного дня, в определенный момент словно упиралась в стену, и построил её не психолог из спецслужб, а кто-то иной. И никак не получалось одолеть преграду, хотя иногда начинало казаться, ещё немного и она поймёт что-то важное о себе – то, чего не знала раньше.

Призыв «пить чай», донёсшийся с кухни, прервал нелёгкие думы. «Оля, Саша, помогите бабушке носить чашки», – попросила Инга, а сама снова вернулась к не дававшим покоя мыслям, умозрительно переводя внимание с водителя грузовика на сидящую на асфальте Алку и обратно. Уже заломило лоб от напряжения, но что-то привлекло её, заставив оглянуться. Там, в чёрном квадрате окна ослепительно белело лицо. От неожиданности сердце сжалось в комок, и ужас пронзил до самых костей. Сдерживаясь от крика, она едва не потеряла сознание, поняв, что знает этого человека. Это он в давнем прошлом стоял у дороги – руки вяло висели вдоль тела, а взор был обращён к небу. Потом одна из рук взметнулась вверх – будто кто дёрнул за нить, продетую в рукав – указывая на неё длинным пальцем.

Призрак в окне исчез. «Дина, ко мне!» – крикнула женщина и, удивившись твёрдости собственного голоса, решительно прошествовала к оружейному ящику. Замешкавшись на долю секунды, встала на табурет, достала с полки ключ и, провернув его в замочной скважине, отомкнула замок. Обильно смазанные петли не издали ни звука, в то время как тяжёлая дверца мягко подалась вперед, открыв содержимое сейфа. Внутри находилось ружье мужа. Аккуратно закреплённое в специальном держателе, оно солидно поблескивало двумя воронёными стволами, кидая блики на гравировку с изображением диких животных на казенной части. Жена охотника знала, что делать. Переломив ладонью двустволку, выудила из коробки, спрятанной в отделении для боеприпасов два патрона, вставила их в зарядные отверстия, а затем, приведя оружие в исходное положение, взвела оба курка и отправилась на войну.

Шагнув за порог, Инга очутилась на застеклённой террасе. Из неосвещённого помещения двор просматривался в лучшем виде и, плотно прижавшись спиной к косяку, она совершила короткую рекогносцировку. Свет уличного фонаря падал на дорожку, ведущую от калитки к дому, а на ней (примерно метрах в двадцати) маячил персонаж из её детских кошмаров или очень похожий на него. Собака, подбежав к закрытому выходу, нервно поглядывала на хозяйку в ожидании команды. Но та взяла инициативу на себя – толкнула створку окна, вскинула ружьё и, прицелившись, гневно крикнула: «Эй! Предупреждаю, буду стрелять, если ты сию же минуту не уберешься вон!» Приклад ружья прочно упёрся в плечо, и не возникало сомнений, что слова не разойдутся с делом. Мужчина, узнаваемым жестом потянулся ладонями к вискам, хрипло прошептав: «Не волнуйтесь, Инга Сергеевна, я пришёл поговорить. Возможно, момент неудачный… я могу прийти позже, – монотонно бубнил он. Единственно прошу поверить, я не желаю вам зла».

– Откуда тебе известно моё имя? Кто ты вообще такой?!

– Я расскажу… обещаю… только не стреляйте.

Поколебавшись, отважная воительница отвела ружье вниз. «Жду вас завтра в поле в семь тридцать утра, а теперь уходите», – уже более миролюбиво обронила она. Тот подчинился без промедления, словно по команде. Проводив взглядом посетителя и, удостоверившись, что калитка захлопнулась, Инга выпустила Дину во двор, которая с громким лаем бросилась охранять периметр. Когда ружьё вернулось в сейф, а ключ от ящика перекочевал в укромное место, из кухни появились близнецы в сопровождении бабушки. В её глазах читалась грусть оттого, что дочери пришлось взять на себя несвойственную и опасную роль защитницы семьи. Поняв это, женщина отвлекала детей, пока всё не кончилось. Сели пить чай. Дети захотели угостить собаку печеньем, и та, к всеобщей радости, возвратилась в дом. Наконец младшие угомонились. Невероятная тишина сошла на окрестности. Мир, казалось, замер в предвкушении грядущих перемен, связанных с приближением зимы или по иным причинам, вовсе не зависящим от сезонных циклов. А вдруг сама природа посылала знаки обитателям планеты, предупреждая о грядущих потрясениях? Увы, мы небрежно относимся к подобным намёкам, и только оглядываясь назад, жалеем об упущенных шансах и несбывшихся мечтах.

– Кто приходил? – спросила мать так громко, что Инга вздрогнула.

– Не знаю… Странный тип и вёл себя странно. Обещал сообщить нечто важное.

– Ты ему веришь? Общение с незнакомцами чревато последствиями.

– Да, согласна, но мне показалось, что я видела его раньше. Удивительно, но он совсем не изменился, не постарел будто. Мы условились встретиться завтра утром.

– Будь осторожна! Включи телефон на громкую связь. Если я почувствую угрозу, то подниму всех соседей.

– Не переживай, мама, надеюсь, никого звать не придётся.

Но человек предполагает, а бог располагает и в пять утра детскую огласил громкий плач. Инга, вскочив с постели, поспешила на шум. Саша в жару метался по кровати. Его волосы слиплись от пота, а рот жадно глотал воздух. Судя по всему, недавнее купание в озере привело к переохлаждению, явившись причиной мучительных болей в горле. На протяжении нескольких часов женщины как могли облегчали страдания мальчика, давая ему пить теплое молоко. Принятые меры подействовали, но, невзирая на то, что больному стало лучше, утром всё равно вызвали врача. Осмотр выявил воспаление гортани. Опухшие ткани перекрывали доступ воздуха, из-за чего тот не мог полноценно дышать. Доктор выписал рецепт на лекарство; надо было ехать в аптеку покупать. Хлопоты отодвинули на второй план все договорённости и о встрече в поле никто даже не вспомнил. Так провидение плетёт канву жизненного сценария, побуждая нас выбирать сюжетную линию в зависимости от приоритетов.