Текст книги "Том 3. Книга 1. Поэмы. Поэмы-сказки"

Автор книги: Марина Цветаева

 
Побросали белочки
Орешки-горошинки.
То на дудочке-сопелочке
Пастушок хорошенький
 
 
Тоску-скуку, злую гостью
Выпроваживает.
К тростнику припав – со злости
Грудь надсаживает.
 
 
От сопенья-того-дýду —
Щеки лопаются.
От сопенья того – с дубу
Белки хлопаются.
 
 
Так орешками и сыплются в лопух.
То Егорушка-безродный свет-пастух.
 
 
А овцы? – Таковски:
Жирнее поповских.
 
 
А телки? – У волка
Спроси, – глаже шелку.
 
 
А волки?
– Зубами им щелкать!
 
 
А пес-то? Овчар, чай?
Овчар, да прежаркий!
А так что волчок
У нас серый – в овчарках.
 
 
В овчарках-в подпасках:
И вору острастка,
И стаду опаска:
В сем деле натаскан.
 

* * *

 
Ранним утречком,
Ранним утречком,
Еще курочки спят да уточки,
На зеленый лужок на сборище
Созывает в poжoк Егорушка.
 
 
Коровы – здоровы,
Быки – крутороги,
А телýшки – ровно
Стройные поповны.
 
 
Козлы – заказные,
Сапоги смазные,
Рог – кинжал ножовый,
Только дух тяжелый.
 
 
Баран – парень глупый,
А жирен – пощупай!
Овцы – одурь с дрожью,
Ягняточки – Божьи.
 
 
Всяк в сем мирном войске
Славит день по-свойски.
Только вождь при войске —
В великом расстройстве.
 
 
Poжoк не мил,
Лужок не мил,
Козлом прыгнёт —
Прыжок не мил.
 
 
Орешек в рот —
Зерно горчит.
А коль хорош —
Живот урчит.
 
 
Все, что ни съем —
Все в злость ушло!
И солнышко – зачем
Взошло?
 
 
(Ухитримся-ка, Егор, жить поплоше!
Удавиться нам от жизни хорошей!)
 
 
Горошком – рубаха,
Штаны без заплатки,
И чай, значит, с сахаром,
Сладкий, внакладку,
 
 
А нам – хоть из кадки!
Черт с чаем – не жалко!
Хоть раз бы вприсядку
С волками – в повалку —
 
 
Под месяцем лютым —
Румяным – раздутым —
И овцы чтоб все —
К шýту [ам]!
 

* * *

 
Да красного страшного – толк – плечом
Быка-то – да в лоб ему – щелк – бичом.
Да красным, кумашным-то – плёск – платком
В глаза ему – и – лбом
Вперед – что пожарный в горящий дом
Гремящий – в бычачий гром!
 
 
Бык глуп —
Егор еще глупей,
Бык лют —
Егор еще лютей.
 
 
[Как взмашет!
Как вспляшет!
Как вспышет!
Как вздышит!]
 
 
От реву-от грому
В леса – коровы,
Козлы – на кручи,
Все овцы – в кучу.
 
 
За ревом, за громом —
Лоб с лбом, гром с громом.
Что – лоб проломан?
Нет, – рог обломан!
 
 
Как ломом – в тупой
Ему лоб: – Здорово!
Держись, Ерема! —
Второй обломан!
 
 
Козлы-резвы!
Сюды, козлы!
 
 
Овечий сброд,
Сюды, на смотр!
 
 
Коровушки,
По новости!
 
 
И ворон стар,
И заяц скор,
Сюды, сюды,
Весь дол и бор!
 
 
Сюды, сюды, весь дол и бор,
По новости-новиночки!
Глядите-кось, как свет-Егор
Быку – пятой – на спиночку!
 
 
Как в грудь коленочкой наддав
Poгa скрутил – хват!
Как меж обломанных держав
Кумашный – бьет – плат!
 
 
И дух потешив боевой
В хлад родниковый – с головой —
Раскрыв глаза – нос – рот,
Во весь свой вздох – пьет!
 
 
С досады
Все стадо б
Загнал в трясину.
Да пóд ноги
Кто-то ему: «Прости мя!»
 
 
Ягненочек льстивый,
Звезда во лбу.
И снова —
Дудеть
В дуду.
 

* * *

 
А солнышко – за холмики,
А солнышко – на донышко
Большого моря синего,
Бескрайного, пустынного.
 
 
Как солнышко – за горочку,
Опять коров Егорушка
Скликает, грудку мучает,
Овечью рать толкучую
 
 
В ряды берет, полкам-войскам
Козлам-резвáм дозор ведет.
 
 
От полков-рядов —
Столбы пыльные.
Прямо в очи бьет —
Заря сильная,
 
 
Заря щедрая,
Заря <щастная>,
Как Егоркино сердце —
Красная.
 
 
– «Здравствуй, Свет-Erop,
Всему стаду – Царь!»
Изо всех дворов
К нему млад и стар
 
 
Кто – краюшечку;
Кто – полушечку.
(Аж устанешь,
Хвалу-то слушамши!)
 
 
– «Ох уж Свет-Егор,
Пастух верный наш!»
Позади волчок —
Всему стаду страж.
 
 
Кто – опивочец
Кто – огрызочек.
(С того пиру – не быть отрыжечке!)
 
 
– Ох уж свет-волчок,
Овчар верный наш!
Уж такому псу —
Уж чего не дашь!
 
 
(Кто – оскребочек,
Кто – оплевочек,
А ктo просто – вдогонку – овощью!)
(Слова жирные,
Еда постная!)
Козлы смирные,
Овцы лóсные,
 
 
У коровушек
– Шаром – вымечко.
До небес, Егор,
Твое имечко!
 

* * *

 
Поздним вечером,
Поздним вечером,
Tocкa-грусть встает,
Боль извечная.
 
 
Отпылила пыль,
Отчудила быль,
Отгремел – по горбам —
Костыль.
 
 
Смотрят звезды
Под кров соломенный.
Только бык ревет,
Poг обломанный.
 

* * *

 
Спит, в зипун укутанный,
Что медведь олóнецкий.
Метель мысли путает,
Метель в избу ломится.
 
 
Где меж пáрней нынешних
Столп-возьму-опорушку?
Эх, каб мне, Маринушке,
Да тебя – Егорушку!
 
 
За тобой, без посвисту —
Вскачь – в снега сибирские!
И пошли бы пó свету —
Парни богатырские!
 
 
Не видала б горюшка
Русь по день по нынешний —
Каб тебе, Егорушке,
Да меня, Маринушку!
 
 
Эх, по всем по красным-то
Я устам – паломница!
Странница клюкастая
Метель – в избу ломится…
 
 
Голова на óтшиби,
Кулачок – подушечкой.
Не поднять хорошего
И ударом пушечным!
 

* * *

 
То не метель-крушель со зла
Клюкой в окошко мечется, —
Лучиною дымя в глаза
То мать сынка – за плечико.
 
 
– «Вставай, Егор!
Беда, Егор!
Тваво ягненка
Волк упер.
Вставай, сынок, не дрыхни!»
А тот спросонок: «Ихним
Царем я избран, – царь в лесу!
Теперь все стадо разнесу!»
 
 
– «Вставай, сынок-надёжа!
Вставай!» – с плеча одежу
Дерет: вставай сыночек! – в рот
Пирог сует – да все не впрок!
Смял – и сквозь сон-знать-смуту:
– «Теперь опять я лютый!»
 
 
И вновь храпит. – Не знает мать,
Как ей хорошего поднять,
Да вдруг как крикнет вó весь дух:
– Дурной пастух! – Другой пастух
Жизнь отдает за стадо!
Вскочил Егор: «Что надо??
Цыц, коли глотка дорога!»
И разом – в оба сапога!
 
 
Дверь настежь: в горницу – снега.
Два сапога – в снега!
 

* * *

 
А там метель косматая
Шумит: «Давай сосватаю
Тебе невесту рдяную,
Полный сугроб – приданого!
 
 
Семи ветров – наследницу,
Всех родин – уроженицу!»
А тот шапчонку набекрень:
– «В таких годах не женятся!»
 
 
– «Eгop – шумит, – послушайся!
Не по тебе пастушество!
Твоя вся кость иссушится.
Твоя вся кровь задушится!
 
 
По седоку – лошадушка!
Метель а конь твой сказошный!»
Тот сапогом как топнет в снег:
– Мне своих ног достатошно!
 
 
Не унялась, безбожница:
Старшим бураном божится,
Шальным бараном в ноженьки
Кидается, тьмой множится.
 
 
– «Меч дам тебе, власть-главенство,
Семи . . . . . . . . . . . .!»
Тот кулаком как вдарит в снег:
– Одной рукой управимся!
 
 
– «Пропал! – Пылит —
Попал! – палит —
Метель, клюка я глупая,
Сама Пурга я лютая!
 
 
Гей, мои птицы-ласточки!
Лети в глаза глазастые!»
Тот, рассмеясь, как харкнет в снег:
– «На то и баба – хвастается».
 

* * *

 
[Метет, метель,
Стелит постель,
Пьяным, влюбленным,
Мертвецки-сонным:
Всей голытьбе:
(Мне – тебе.)]
 
 
– Как бы не так!
Вьюге на злобу —
Прет из сугробу
Сжатый кулак.
 
 
Чей это нос расплющенный
В снегу? – Чей хвост опущенный?
Кто сквозь метель, без тропочки
Рысцой трусит, торопится?
 
 
В снежку порыв, понюхает,
Ушко вздыбив, послухает,
От взору – роща выгорит,
И шуба – мех навыворот.
 
 
– Скачи, гоньба! Гони, гоньба!
Уж над крутым отвесом лба
Метель – валы взметает.
Уж на нем снег не тает.
 
 
Спешит волчок, трусит волчок.
Что нам верста, ему – вершок,
Да как . . . . . . . .с разбегу:
Что за торчок из снегу?
 
 
Нюхнул – хвост выпушил – скребет,
Осел – передними – гребет,
Вал снежный – на два вала,
А посередке – в алой
 
 
Рубахе – как к венцу идут —
– Как взвоет тут! Как взноет тут! —
В тулупе нараспашку —
Егор – как воин павший.
 
 
– Егорушка! – куснул в плечо.
– Егорушка! – Рванул. – Еще
Куснул, – теперь уж зá нос.
Как дуб, сраженный зá ночь,
Как дуб . . . . . . . .суком
В метель грозится кулаком.
 
 
– Егорушка! Так, брат, нельзя!
Егорушка! – Лизнул в глаза,
И в нос лизнул, и в губы —
 
 
Лежит. – Четыре зуба
Так и засожены в губу.
А там метель в трубу
Трубит: «В честном гробу
Я друга погребу!»
 
 
Все горячее волчий дых.
Уж дыбом на боках худых
Мех дикой, разномастный.
И вдруг – железом красным
Литым расплавленным свинцом
. . . . . . . . . . . .слеза.
И разом – надвое – бугор,
И разом – на ноги – Егор.
 
 
Стоит, сугроба посерёд,
Одной рукою – очи трет,
Другой – в затылке чешет.
И хрипло так – аж три дня пил:
– А где ж я шапку обронил?
Трет-нажигает скулы:
– Волчок, никак соснул я? —
И, эдак вопросив, зевок
Такой великий задает,
Что волк, не пикнув даже,
За три версты – в овражек.
 
 
Идут дорогой,
Прут прямохожей.
Парень – проломом,
Волк – вавилоном.
 
 
Вскинет хвосточком,
Прянет ушами.
– Ну и охоч ты,
Брат, до шатанья!
 
 
Как не мой опыт,
Без моих хлопот,
– Тьфу, будь ты проклят! —
Снег тебе лопать.
 
 
Все б твои разом
Вышли – румяна.
Из-за барану —
Сколько изъяну!
 
 
А паренек-то:
Стоит ли споры —
Из-за Егора
Весть – разговоры?
 
 
Аль я царевич,
Что ль, какой дорог?
В кажной деревне —
По сто Егорок!
 
 
[Русь породила,
Вьюга – накрыла.
И, размахнувшись
– Чмок – того в рыло!]
 

* * *

 
Дороженька! Дороженька!
Стреми мои сапоженьки
По следу злому, темному,
Метелью заметенному.
 
 
Куда – скажи мне – вор-мой-пес
Маво ягненочка унес?
 
 
– Как ты со мной, ухабистой,
Речь заводил без наглости,
Как ты со мной, проселочной,
Речь заводил без сволочи —
 
 
Все прямо
И влево
И встань
Под древом.
Храни тебя
Мать —
Дева!
 

* * *

 
Куды, куды, детинушка?
Не торопись уж очень-то!
То след-зовет-тропиночка,
Большой дороги доченька.
 
 
– «Хоть прешь, мальчишка, на беду,
Тебя до места доведу,
Дойдешь, как по веревьицу!»
Глядит Егор: ствол-деревце,
 
 
На деревце – высокий дуб,
Высокий дуб . . . . . . . .
. . . . . . . .упорист,
Ну, Царь наш Миротворец.
 
 
Овчину с плеч долой-тулуп
И веточки на ветку – ступ:
Прилег как вор на страже.
А под низом – овражек.
 
 
А из овражку – свет ты наш! —
– «Он мал – он наш!
Он бел – он наш!»
Пяток братков, знать, наших,
А посреди – барашек.
 
 
И гласом – столб-заплачет-дуб:
– «Я мал – я глуп,
Я бел – я глуп!»
Глядит Егор: бок выдран!
Да с высоты тут тигрой
 
 
Как прянет в самый волчий вой!
«Он мал – он мой!
Он бел – он мой!»
И – радугой из гущи —
Глупца на сук негнущий!
 
 
Застолбенела волчья тварь.
Один: «Знать Царь!»
Другой: «Знать Царь!»
И меж собой, по-волчьи:
– Нас пятерых потолще!
 
 
Залебезила волчья рвань:
Один: Достань
Другой: Достань!
Как кулаком по дубу
Дубнет: Влезай, коль любо!
 
 
Как заскулит тут волчья гнусь!
Один: сорвусь!
Другой: сорвусь!
И вдруг – рысцою тихой —
Шажком – шмыжком – Волчиха!
 
 
И опрометью дрань и рвань:
Один: Мамань!
Другой: Мамань!
И как на панихиде
Все разом вдруг: – Оби – и – дел!
 
 
. . . . . . . .на шесток:
Тому – шлепок,
Тому – шлепок,
Всех одарила в чéред.
И вдруг как рылом смерит
 
 
Егорку – с носу да сапог.
Моргнет – и в бок,
Шморгнет – и в бок,
И вдруг, всем рылом врывшись
 
 
В живот-то: «Волчий привкус!»
И жалобно – сугроб бы взвыл! —
«Сынок, забыл!
Щенок, забыл
Волчиную погудку!»
И – лапами на грудку!
 
 
И – голосом – сугроб бы скис:
– Сынок, вернись!
Щенок, вернись!
Овчину-сбрось-личину!
Над всей страной волчиной
Тебя поставлю я Царем!
 
 
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
И тут – на весь лесной чертог —
Один: Браток!
Другой: Браток!
А третий, самый рваный:
– Отдай маво барана!
 
 
И хором тут вся волчья блажь:
– «Он наш – отдашь!
Он наш – отдашь!
Вся наша кровь свернулась!»
А тот в ответ: «Да ну вас!
 
 
Аж тошно мне от ваших харь!
Не вам я – царь,
Стадам я – царь!»
И враз десницей-шуей
С груди-то – трёх! – старшую!
 
 
Заледенела, зноб затрёс.
Старшáя: Пёс!
Вся стая: Пёс!
И нý его за икры:
– Держись, собачья прикровь!
 
 
По скоком им Волчица в тыл:
«Он вскормлен был,
Он вспоен был
Моим сосцом волчиным!
Судить его – по чину!
 
 
Сюды, Егорий, на допрос!
Лизала? – В лоск!
Сосал? – Взасос.
А как порою темной
Глазком светила? – Помню.
. . . . . . . . . . . . . . .
Припомни прежнюю хлеб-соль!
Мы – тощие, ты сытый!
Отдай овцу! Сокрыты
 
 
Ресницами твои глаза!
Егорушка, взгляни в глаза,
Взгляни на мех-мой-проседь!
Егор, Волчица просит!
 
 
Егорушка!» – Но нем и глух
Егор. Лоб жилами набух.
Лик грозный. Дых неровен.
И – лбом в снега: «Виновен!
 
 
Виновен! Рвите на куски!
Виновен! Не отдам овцы!
Хватай! Не шелохнуся!
Да что ж не рвете, трусы?»
 
 
И – разом – волчье воронье:
Один: мое!
Другой: мое!
– Прочь! – им Волчиха с дрожью:
Мной вскормлен – мной и пожран!
 
 
Молись, Егор! – Тот в воздух: чмок!
– Прощай, браток!
Гуляй, браток!
А уж в ногах: «Не выдам!»
Браток стоит: шерсть дыбом.
 
 
И гневно: «Не отстать клыку!
Как ты мне брат по молоку.
Так я тебе – по хлебу!
Спасайся, брат! Я следом!»
 
 
– «Нет, брат, не место тут двоим:
Сдурил один – помру один!»
А уж над спором ихним
Волчиха – жарким дыхом.
 
 
Слюной-струею каплет в спор:
– «Пора, Егор! Стара, Егор!
Не жду! – Взыграло чрево!»
Вздохнул Егор. На древо
 
 
С ягненочком – на весь свой век
Глядит, и вдруг – как вспыхнет снег!
Костром-великим-гневом
Горит, горит Царь-Древо!
 
 
И – опрометью – волчий сброд!
– Горит! – А пламя посеред
– Горит! – как в ризе ценной
Ягненочек нетленный.
 
 
Навечно . . . . . . . . . . . .
 

* * *

 
«Вставай, Егор! Потом доспишь!
Уж день скрипит воротами!»
Глядит Егор: шатром-костром
В глаза – заря широкая.
 
 
В ногах волчок, сражает блох,
Крючком скрючившись, скрючимшись.
– «Чай, третий самовар заглох,
Все сушки пересушатся!
 
 
Вставай, лентяй!» На ножки – скок
Егор, тулуп внабросочку.
Глядит-глядит в зарю-восход,
Глядит-глядит без просыпу.
 
 
Глядит – аж душу потерял!
Аж захлебнулся золотом!
А волк: «Кто шапку потерял —
Тому венец под молотом!»
 

 
Как к голубке безмужней вдовушке
Попросились купцы в ночевочку:
«Далеко, мол, вдова, до городу!»
Видит баба: седые бороды.
Вторá – первой, а третья – второй седей —
И впустила чужих людей.
 
 
Еще рук не успели выпростать —
А уж им самоварчик вытрясен.
 
 
Еще шуб не успели вытрусить —
А уж им самоварчик – искрами.
 
 
Не успели сосульки сойти с усов —
А уж им самовар готов.
 
 
Стаканá не схлебнули цельного —
А уж им зипуны подстелены.
 
 
Пол-ломтя не сжевали ситного —
А уж им и подушки взбитые.
 
 
Не успели <ни крошки> стряхнуть с усов —
А уж и ночлег готов.
 
 
Инда взмокла, толчась, заботимшись.
А старшой: «Хороша работница!»
 
 
А второй: «Золотые рученьки!»
А третёй: «Не трудися, внученька!»
 
 
Не успели ресницы довесть до глаз —
Да все трое как вскрикнут враз:
 
 
«Ой, доченька! Никак – летун!
Летун-храпун! Летун-хапун!
 
 
Всю казну забирай на откуп!»
А она, ухмыльнувшись кротко:
 
 
«Не трудитеся, деды! Не змей летит, —
То сыночек-мой-свет сопит!»
 
 
Прозвенела казна за пазухой.
А старшой: «Хороша присказочка!»
 
 
А второй: «Не плоха присвисточка!»
А третёй: «Чудеса – поистину!»
 
 
И все разом: «Прости нас, вдова, дедóв:
Тоже разных видали вдов!»
 
 
Еще смута с лица не схлынула —
А они уж друг к дружке спинами.
 
 
Еще крест-не творили-заповедь —
А старшой уж с вторым – посапывать.
 
 
Не успела . . . . . . . . . . . .
Да как трое все вскочут враз!
 
 
– «Ой вдовушка!
Он-он – летун!
Летун-храпун,
Летун-хапун!
 
 
Пожалей нашей капли кровной!»
А она голосочком ровным:
 
 
– «Не крутитеся, деды! Не змей пыхтит:
То сыночек-мой-свет храпит».
 
 
Посинели в лице, как тряпочка,
А старшой: «Хороша похрапочка!»
А второй: «Нелегка погудочка!»
А третёй: «Богатырь, знать, будущий!»
 
 
И все разом: «Уж лик твой, вдова, таков:
Уж и льстивый он, змей, на вдов!»
 
 
Еще нитка в иголку ленится, —
А они уж за сон-храпеньице,
 
 
Еще шовчик не взят навыворот —
А по ним уже вошки прыгают.
 
 
Не успела иголку воткнуть в атлас —
Да все трое как вскочут враз!
 
 
«Ой, ноченька!
Ну что ж, летун!
Хватай, храпун!
Хватай, хапун!
. . . . . .громкий»
 
 
А она не взглянув от шóву:
«Не бранитеся, деды! Не змей пыхнýл:
То сыночек-мой-свет вздохнул!»
 
 
Отхлебнули как синьки-щелоку.
А старшой: «Хороша ночёвочка?»
А второй: «По грехам, знать, нашенским!»
А третёй, с тихотцой монашенской
 
 
Поклонился, да ровно кулёк-знать-холст
Так молчком под скамью и сполз.
 
 
Ползком сполз – скоком выскочил.
– «Ой, мать честна! Ой, с кисточкой!
Микола-свет-Угрешинский!
Сам-сам лежит и чешется!»
 
 
Не успела кресточку достать в доказ —
Да как дверью все хлопнут враз!
 
 
К горшкам-к шесткам, знать, в обчество.
В к<отлах>, в лоханках топчутся,
Овечным сбродом мечутся,
Клянут свой сан купеческий…
 
 
Энтот в тесто, тот в жбан-угораздил-квас…
Да все трое как вскрикнут враз.
 
 
И трубный глас:
«Держи! Держи!
В мой сонный час!
А чччерт бы вас!
 
 
Где честь у вас, приличество?
По самому по личику
Слоном скакать! А черт бы вас
Растряс! В мой сонный час!
 
 
На свет, кроты, из норушки!»
Тут всех воров Егорушка
Вперед себя – как вытолкнет!
А сам-то – лбом об притолку
Как ахнет! – Лоб-то вытерпит!
И в избу – вместе с притолкой!
 
 
Ревет: «А ну-ка, рóдные!
Кажи статью доходную!
Огнем по телу мечену —
Кажи статью наплечную!
<Имя>-чин-званье-отчество!»
 
 
Взглянул – д’как расхохочется!
«Ой дурни вы! Ой сéдые!
Ой, рухлядь вы прадедова!
Ой, холостые ружья вы!
Ой, вы громилы дюжие!
 
 
– Чай, трех погостов старосты?
Да что ж это вы – под старость-то?»
 
 
Старшой вперед оправился:
«По всей Руси мы славимся».
 
 
Второй: «Назвать по имени —
По всей Руси мы чтимые».
 
 
Третёй: «До самой Сызрани
Парчой торгуем, ризами,
Свечным товаром, ладаном.
Тваво добра – не надо нам».
 
 
Стоят, в окошко мрежатся.
Старшой: «Прощай, медвежество!»
 
 
Второй: «Прощай, сапожество!»
Tpeтёй: «Хоть от художества
 
 
Тваво – все – гудом хрящики, —
Идем ко мне в приказчики!
 
 
Что скажете, торговый дом?»
А те: «Дельцо дубовое!»
 
 
– «Что скажешь, мать безотчая?»
А та: «Премного почести».
 
 
– «По рукам, что ль, мóлодец? В добрый час!»
Да все трое – как вскочут враз!
– Ой, матушка!
. . . . . . . . . . . . . . .!
. . . . . . . . . . . . . . .!
. . . . . . . . . . . . . . .!
 
 
Не видать нам рядов-знать-лавок!
А Егор, повалившись нá бок:
– «Провалиться вам, деды! Не змей
То браточек-мой-свет . . . . . . . .!»
 
 
Расплелись – что коса на плёточки.
А старшой: «Хороша, знать, глоточка!»
А второй: «Не плоха – хорошая!»
А третёй: «Уж цела ли лошадь-то?
 
 
Уж не скачет ли шут на тебе, Саврас?»
– Да все трое – как вскочут враз!
 
 
«Держи! Держи!
Ой – зверь-рыскун!
Рыскун-храпун!
Рыскун-хапун!
 
 
. . . . . . . .зверь неслыхан!»
А Егор, почитай, без дыху:
 
 
– «Протрезвитеся, деды! Не зверь-он-яр:
То браточек мой-свет, овчар!»
 
 
Окрестились над страшным мóроком,
Шапки-шубы торопят тóропом,
 
 
Вид непомнящий, взгляд незнающий,
Враз поклон отдают хозяюшке:
 
 
А она: «Не взыщи, Степенствушки,
Потому, мое дело женское…
Наварила б вам, батюшки, жирных щец…»
А старшой: «В рукава, купец!»
 

* * *

 
Скидаёт на паренька
Шушунок свой ватошный.
Долго на сваво сынка
Воззирала матушка.
 
 
(Никогда бы вас, сынов,
И рожать не надо бы!..)
– «Ты прости-прощай, сынок!
Расстаемся нáдолго!
 
 
Что сыночку – десять дён,
Матерям-то – тысячи!
Заугольничком рожден —
До отца возвысишься!
 
 
Высокó твой путь забрёл, —
Поклонись, коль встренется!
Не кладу тебе, орел,
Нá сердце смиреньица.
 
 
Как бы царь ни принажал —
Не клонись осокою:
Уж в колысочке лежал
С головой высокою!
 
 
Чтоб сам Шут тебе – с жучка!
Все ручьи – целебные!..»
Достает из сундучка
Сапожок серебряный.
 
 
«Был когда-то позлащен,
Побелел от старости,
Тоже с милым разлучён,
Как и я – без парочки!»
 
 
Начищай его, дружок,
Мелом без оплошности.
На иконке чтоб дружок
Выходил хорошеньким.
 
 
Чтоб по отчим по следам…
И с крылечка – нá ветер:
«Весь на то и век нам дан —
Расставаться нáвеки!»
 

* * *

 
Сбруя новая по крут-бокам поскакивает,
Колокольчики-бубенчики позвякивают.
Ты бренчи-звенчи, Валдай, купцам на счастьице!
Везем в лавочку мы нового приказчика!
Душа русская, простая, неувертливая!..
Заря алая по бел-снежку посвёркивает.
Ты зари, заря, зари во все оконышки!
Везем дéвицам мы новую иконочку!
Румянисту, . . . . . .штаны плисовые…
Чай, не зá морем каким, – в Рязани писанную!
Ты звони, Свята, звони во все во звонницы!
Везем Господу мы нового заслонничка!
 

* * *

 
Как над той землей, смирней какой не пахивали,
Разудалая одна – косынкой взмахивала!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Воспускай из-за прилавочка . . . . . . . .
 
 
Должнó, паренек
Своих pyк не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.
 
 
Паренек-то, взглянуть, с душой!
И к прилавочку – ступ – старшой.
 
 
– Ну чтó, купец?
Как . . . . . . . .?
А тот в ответ:
. . . . . . . . . . . . . . .
Аж в лице покраснел, как свёкла.
«Вся спина моя, значит, взмокла!»
 
 
– «Знать целый куль
Нагреб – хвалю!
Давай-ка нуль
Писать к нулю!
Молодец, на слова не тратясь!
Не ошибся меньшой наш братец!»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 
 
«Где ж звон-казна?»
А тот в ответ:
«Кака казна?
 
 
Не пойму твоего я слова, —
Только первый мой день торговый!»
 
 
Глядит купец:
Овца – овцой!
– «Аль ты с глупцой,
Малец, с дурцой?
 
 
Без казны-то и солнце – с кукиш!»
А Егор, подивясь: «Да шутишь?»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 
 
Сробел купец:
. . . . . . . . . . . . . . .
 
 
«Где ж вся парча
Моя . . . . . . . .?
. . . . . . . .торговли?»
А Егор: «Ворочай оглобли!»
 
 
Уж так гребли,
Отец, гребли,
Как я им всем
Назад – рубли!
 
 
Уж и вид твой, кричат, бурдовый!
Видно, первый твой день торговый
 
 
А вот уж поп
Один – так грёб!
И оженю . . . . . . . .
И в гроб . . . . . . . .
 
 
Провожу, – хошь с родной сестрою
Окручу! – Потому – расстроил!
 
 
А еще Тит
Один – так спас.
Хоть старый лис,
<Кричит>, хоть лыс,
Весь кирпич-забирай-мой кафель!
Потому что [де] кричит, потрафил!
 
 
А Генерал —
Один – капрал:
Дроздов я драл,
Азов я брал,
А еще не видал такого, —
Видно, первый твой день торговый!
 
 
Сомлел купец,
. . . . . . . . . . . . . . .
«Ой воск мой яр!
Ой ладан…!
 
 
Ой елей-мой лампадный-слёзка!»
А Егор, рукава внаброску:
 
 
«Сперва словцом
Учи, добром!
А не смекнем —
Тогда ремнем.
 
 
Всё козлы-то в глазах – коровы:
Только первый мой день – торговый!»
 
 
Тут по плечу его старшой:
– «Ты паренек, глядеть, с душой!
Придут годы – придет и разум…
Подождем до другого разу!»
 

Вторник

 
Как над той землей, где . . .христосовались,
Разудалая одна – косищи чесывала.
Сокрушай, заря, расчёску-треск-гребеночку!
Воспускай из-за прилавочка орлёныша!
 
 
Должно, паренек
Своих рук не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.
 
 
Паренек-то, взглянуть, – ерой!
И к прилавочку – ступ – второй.
 
 
– «Ну что, купец,
Как Бог нам дал?»
 
 
А тот в ответ:
– «Так Бог нам дал,
 
 
Ровно праздник какой престольный!
Весь товар твой, отец, пристроил!»
 
 
Взыграл купец:
– «Где ж жар-казна?»
А тот в ответ:
«Сказал – казна!
 
 
[Чай] вся иная пошла музыка:
Никакой уж и нет – казны-то!»
 
 
Как я словцо
Сказал: платеж,
Ну уж и вой
Пошел, галдеж!
 
 
«Одурел . . . . . .ай сбрендил?
Кто ж товар продает за деньги?»
 
 
Как затрясусь:
«Купец велел!»
Ох ты пострел,
Орут, безус!
 
 
Да как гаркнут [рявкнут] все разом сразу:
«Ишь царёву грубить указу!»
 
 
«Какой указ —
Шепчу – приказ?»
«А тот указ,
Орут, приказ:
 
 
Всем купцам, молодым и старым:
Весь товар продавать задаром!»
 
 
Как размахнусь,
Да в ножки – бух!
– Ох ты пентюх,
Орут, лопух!
 
 
Гнить бы в яме тебе царёвой —
Как не первый твой день торговый!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 
 
Купец
. . . . . . . . . . . . . . .
– «Туман-дурман,
Вопит, обман!
 
 
Не царю ты, а сброду-твари,
Всей дороге челом ударил!
 
 
Ох ум твой худ,
Карман твой свист,
Кошель мой туг,
Доход мой чист!
 
 
Ох рубли мои свет прибытки!»
А Егор, рукава внакидку:
 
 
«Как мой совсем особый склад,
Как на башку – выходит – слаб,
Чтоб мозги мои – впредь – свежее,
Наклади мне, отец, по шее!»
 
 
Тут по плечу его второй:
«Ты, паренек, должно, ерой!
 
 
А дурак – не с дурного ль глазу?
Подождем до другого разу!»
 

Среда

 
Как над той землей, козой несытой Сидоровой,
Разудалая одна – монистом игрывала…
Задавай, заря, во все рубли-целковики!
Воспускáй из-за прилавочка соколика!
 
 
Должно, паренек
Своих рук не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.
 
 
А взглянуть-то – дитя дитёй!
И к прилавочку – ступ – третёй.
 
 
– Ну што, купец,
Как жар-казна?
А тот в ответ:
– «Така казна,
 
 
Уж и мастер народ ваш тратить!
Всех ларей твоих, дед, не хватит!
 
 
Первее всех,
Отец, нам слыть!»
Взыграл купец:
«Ну, парень, сыпь!»
 
 
А волчок, из-под ног осклабясь:
– «Все – е до солнышка обещались!»
 
 
Вздрогнýл купец:
. . . . . . . . . . . . . . .
«Ох ты Рязань,
Кричит, Казань!
 
 
Ох ты Русь моя-дурь-Рассея!
Весь товар . . . . . .посеял!
 
 
Коль не . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
 
 
Вот и вся вам святая Русь-то!»
А Егор, с превеликой грустью:
 
 
– «Что зря слова
Во рту молоть?
Кто оплошал —
Того колоть.
 
 
С колокольной-толкай-хошь-кровли!
Не пойму я твоей торговли!»
 
 
Тут по плечу
Его третёй:
«Хоть с каланчу —
Дитё – дитёй!
. . . . . . . . . . . . . . .
Подождем до другого разу!»
 

Четверг

 
Как над той землей, избой кленовой, ясеневой,
Разудалая одна – да распоясывалась.
Расплещись, заря, во все шелка разливчаты!
Воспускай из-за прилавочка счастливчика!
 
 
Должнó, паренек
Своих рук не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.
 
 
Не пенькой торговал, —
Парчой.
И к прилавочку
– Ступ – старшой.
 
 
«Ну што, купец,
Kaк звон-казна?»
А тот в ответ:
«Ну да, казна!
 
 
Цельный, знаешь, мешок пузатый,
Да не любит меня казна-то!»
 
 
Взревел купец:
«Да кто ж? Да што ж?»
А тот в ответ:
«Ругай, как хошь!
 
 
Видно, ум у меня слабéнек, —
Не пойму я московских денег!
 
 
Как стал считать —
Бревно-бревном!
Такой уж зноб
В костях – и лом!
 
 
А в ушах-то, что улей-пчелки,
Так тебе и жужжит: „Обчелся!“»
 
 
. . . . . . . . . . . . . . .
Пошел и шум.
Вдруг кто-то: ррраз!
Здорово, кум!
 
 
Почеши, говорю, в затылке!
А когда ж у тебя крестил-то?
 
 
Коли не кум,
Орет, так брат.
Ты на язык,
Я вижу, хват.
 
 
А считать, посмотрю, не школет.
Подсобить тебе, парень, что ли?
 
 
Как зачастит —
Зерно зерном!
Как в молоке
Лежу парном.
 
 
Ровно гущу-хлебаю-твóрог.
А тот знай себе: шесть да сорок,
 
 
Да пять да шесть,
Да шесть да семь.
– «Как ни считай,
Ворчит, всё темь!
 
 
Все как будто забыл чего-то…
Видно, враные ваши счеты!
 
 
Вот так статья,
Ворчит, вóт стих!
Пойду-ка сверю
На своих!»
 
 
А волчок, над хвостом стараясь:
– «О сю пору сидит, сверяет».
 
 
Вздохнул купец:
«. . . . .ты гусь!»
А тот в ответ:
«И сам дивлюсь!
 
 
. . . . . . . . . . . . . . .
Знать уж . . .така: Егорий…
 
 
Мне и до трех,
Отец, не счесть.
Каков рожден —
Таков и есть».
 
 
. . . . . . . . . . . . . . .
Тут по плечу
Его – старшой:
«Хоть не пенькой
Сплошал – парчой —
 
 
Да глаза-то твои – алмазы!
Подождем до другого разу!»
 

Пятница

 
Как над той землей, чудней какой не видывала,
Разудалая одна – юбчонку скидывала.
Раскрутись, заря, во все свои полотнища,
Воспускай из-за прилавочка молодчика!
 
 
Должно, паренек
Своих рук не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.
 
 
В само небо,
Чай, – прет горой!
И к прилавочку
– Ступ – второй.
 
 
– Ну што, купец,
Как звон-казна?
А тот в ответ:
. . . . . . . .казна.
 
 
Нынче дело другого рода:
Ни один твой вершок не продан.
 
 
Глядит купец:
. . . . . . . . . . . .
Как сам потоп
Прошел волной.
 
 
– Самовар твой, кричит, с угаром!
Аль опять отдавал задаром?
 
 
Ох ты упырь,
Кричит, шакал! —
А тот в ответ:
«Отец, сплошал!
 
 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Весь товар твой – до нитки – скраден!»
 
 
Не голова —
Отец, – арбуз!
Качнусь-очнусь,
Качнусь-очнусь,
 
 
Как болванчик какой китаец,
Ровно в люльке лежу – мотаюсь.
 
 
Встряхнусь это —
Опять нырну.
И так это
Сквозь сон-дремý:
 
 
– Отчего ж это, мыслю, братцы,
Всё другим это – бабы снятся?
 
 
Да как на грех еще —
Сверчок.
– Посторожи, прошу,
Волчок!
 
 
Всё горошек в глазах персидский, —
Может, баба кака приснится.
 
 
Ну и залег —
Кульком кулёк.
Тут вперебой
Ему – волчок:
 
 
– «Заворчал, эдак вот, зачавкал,
Ну и встал я, отец, к прилавку.
 
 
Гляжу: чернец
Бредут с попом.
Да взвидят как,
Что волк – купцом:
 
 
„Поддавай, орут, ветер в полы!
Сам Нечистый сошел с престолу!“
 
 
Ну уж и трус
У вас народ!
Чуть шелохнусь —
Уж тряс берет:
 
 
– Ворочай, орут, Русь, по трахту!
Сам Нечистый у них в купцах-то!»
 
 
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
Тут вперерез
Ему Егор:
– «A мне, значит, взамен девиц-то
Все какая-то мелочь снится:
 
 
Как будто гриб
Нашел – сморчок…»
Тут вперебой
Ему – волчок:
 
 
– «Хоть и вид мой, пою, предивный,
А зато продаю за гривну.
 
 
Гляжу – хромец
Идет . . . . . . . . . . . .
Совсем было сошлись, —
Ан нет:
 
 
„Хороша, говорит, лавчонка,
Да уж больно купец страшон-то!“
 
 
Кто ни взойдет,
Отец, – страмит.
Терпел, терпел,
Аж сон кренит —
 
 
Отчего ж это, мыслю, братцы,
Все другим это – овцы снятся?
 
 
Хошь бы одну б
Каку – на вкус!
Качнусь-очнусь,
Качнусь-очнусь, —
 
 
. . . . . . . . . . . . . . .
Может . . . . . .приснится?
 
 
Ан: самовар
В глазах – прибор…»
Тут вперебой
Ему – Егор:
 
 
«Пока блюдцы-считал-стаканы,
Весь товар твой, отец, и канул».
 
 
Как ухватился
Тот за плешь:
 
 
«A самовар,
Вопит, мой где ж?»
– «И с . . . . . .прощайся:
Из-под . . . . . .придется чай пить!»
 
 
Пыхтит купец,
Как в баньке взмок.
Чтоб энтот сон,
. . . . . .вам впрóк —
 
 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сволоку-ка вас, братцы, в волость!
А волчок-то с Егоркой в голос:
 
 
– «Тащи, отец!
Сошли, отец!
Озолоти,
. . . . . .отец!
 
 
После пытки таковской – торгу,
Хошь в петлю затяни – просторно!»
 
 
Вопит Егор:
«Уж как здоров —
От ладанных
Помру паров!»
 
 
А волчок пареньку в защиту:
«Запаршивел с твоей парчи-то!»
 
 
Тут по плечу
Его – второй:
«Не удушу,
Ворчит, не вой!»
 
 
Путь-то . . . . . .– не медом мазан!
Подождем до другого разу.
 

Суббота

 
Как над той землей, где бабка черту маливалась,
Разудалая одна – под полог сваливалась.
Закатись, заря, вались, заря, на сон честной!
Наше дело молодецкое окончено!
 
 
Должно, паренек
Своих pyк не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.
 
 
Уж и лоб
У него – пустой!
И к прилавочку
– Ступ – третёй.
 
 
«Hy што, купец.
Как торг-дельцо?»
Взглянул – и с губ
Нейдет словцо:
 
 
Видит: купчик-то наш-кормилец
Вместо рук-то – веревку мылит!
 
 
Ты што ж это,
Речет, сокóл?
А тот в ответ:
«Знать, день пришел».
 
 
А волчок, защелкáв, как бубен:
«Кажну ночь тебе сниться будем!»
 
 
. . . . . . . . . . . .
Не суйся, дед!
И кредитку-достав-рублёвку:
«Получай за свою веревку».
 
 
А сам на крюк
Глядит-крючок.
Тут вперебой
Ему волчок:
 
 
«Не сосём твоих кровных жилок:
Деревенский еще обмылок!»
 
 
Вспылил купец:
«Ишь брат – повис!
Ты на земле
Гремит, трудись.
 
 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ты и сам у меня червонный!
 
 
Тем мне и люб,
Дурак, – что глуп!»
А тот, в сердцах:
«Вестимо – глуп.
 
 
Хошь хлыстом меня в очи хлёстай, —
Не стерплю я ребячьей слёзки!»
 
 
Сижу это,
Отец, с казной,
Ан голосок
В дверях – сквозной,
 
 
Как комарик звенит над синью,
Как сырая в печи осина.
 
 
Как трещинка
Поет в стекле…
Гляжу это:
Малец в тряпье,
 
 
Куполок-золотой-головка…
– Одолжи, говорит, веревку!
 
 
– Ай свет тебе,
Смеюсь, не люб?
А тот в ответ:
Хозяин лют.
 
 
Как в снежки-то играл с Колюшкой,
Обронил на снегу полушку.
 
 
Как хрусталек —
Звенит-ледыш:
«Озолоти, звенит,
Услышь!
 
 
А веревку не дашь – так в прорубь!»
– Это што ж, говорю, за тóропь?
 
 
Коль уж такой
Мужик – в петлю,
Так кто ж служить
Пойдет царю?
 
 
Да как сыпать пошел в карманы!
Оделяй, говорю, команду!
 
 
Как в решето
Сквозя водой.
«Отец, звенит,
Карман худой!»
 
 
«А худой, говорю, так свистни!»
Весь мешок тут ему и втиснул.
 
 
Осоловел
Малец – столбняк:
А поминать,
Лепечет, – как?
 
 
– Поминай, говорю, хошь зайца!
Не моя звонкота – хозяйска!
 
 
Тут васильком
Как вскроет взор:
«Ай позабыл
Меня, Егор?
 
 
Как в цветах обещались, в листьях?»
И уж нет никого – как высох!
 
 
Как голубок
Крылами – плёск!
«Ну, паренек
(Купец) – сбылось!»
 
 
(А из кажной глазной лощинки,
Что тычинки на свет – морщинки.)
 
 
«Как Русь стоит —
Тебя искал.
Одних лаптей,
Чай – воз стоптал.
 
 
Уж не знал, растеряв силёнки,
Уж с какой тебя ждать сторонки».
 
 
Стоит Егор,
Картуз в горсти.
– Озолоти! —
Хрипит: – пусти!
 
 
А не то – запиши на плеши! —
Без штанов удеру – как леший!
 
 
Тут по плечу
Его третёй:
«Ну уж и нрав,
Ворчит, крутой!
Чтоб вся жизть ему по заказу!
Подождем до другого разу!»
 

* * *

Воскресенье

(Отъезд)

 
Как над той землей, за тем за красным занавесом,
Разудалая одна – со сна выламывалась!
Выходи, заря, с ковшом, с шириной, с брагою,
Провожай меня, орла, за сини зá горы!
 
 
Должно, паренек
До купцов не дорос,
До купцов не дорос,
Цельну кучу растрёс!
 
 
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
И с повозочки
– Ступ – братья.
 
 
«Хорош возок», —
Ему – старшой.
– И – конь резóв! —
Ему – второй.
 
 
А третей: . . . . . . . .
– А по мне седочка не стоют!
 
 
– Смелей, сокóл! —
Ему – старшой, —
Как станет ствол
В лесу – сплошной,
Не сказавши дурного слова:
«Вспомяни», говори, старшого!
 
 
– Смекай, ерой! —
Ему – второй, —
Как где гора
Сошлась с горой,
 
 
– Расступись, говори, хоромы!
Поклонись, говори, второму!
 
 
– Смекай, огонь! —
Ему – третёй: —
Как станет конь
Шалить речной,
 
 
– Ошалел, скажи, дурень! Долу! —
Не страми, говори, Николу!
 
 
Старшой один
Тут держит речь:
– Как весь товар
Свой сбагришь с плеч —
 
 
Поспрошай у хромца-культяпки
Старичка в островерхой шапке.
 
 
Поклон тебе, скажи, от трех,
От трех купцов,
Скажи, братьёв,
 
 
А я сам, говори, тот хлопчик,
Что – живьем обдери – не взропщет!
 
 
На все дела,
Ори, горазд!
Он кувшинок
Тебе подаст,
 
 
Чиста сéребра – день аж Божий!
Голубочек вверху посожен.
 
 
Ты отдарить
Не смей – казной.
Тройной поклон
Клади земной,
 
 
– Благодарствуй, . . . . . .
От всея от Руси . . . . . .
 
 
Хошь тот кувшин
И прост на взгляд —
Чтоб пуще глаз
Тебе был свят,
 
 
Да сам не пытай – смотри-ка! —
Что в нем там за богатство скрыто.
 
 
– Блюди закон!
Ему – старшой.
– Не льстись на жен!
Ему – второй.
 
 
А третёй: – Не крушитесь, братцы!
Выше прочих запишут в святцы!
 
 
– Взрастай, Егор!
Ему – старшой.
– Крепчай, Егор!
Ему – второй.
 
 
А третёй, с ласкотой суровой:
«Наклонись ко мне нá два слова!
 
 
Как уж в колыске
Нам не спать,
Так наша жизть
Не хочет вспять, —
 
 
Так уж знай, дурачок мой прóстый,
Что третёму-то – в сердце врос ты!»
 
 
– Прощай, Егор!
Ему – старшой.
 
 
– Прощай, Егор!
Ему – второй.
 
 
А третёй-то – мороз, знать, тронул!
Ни словца не сказать третёму.
 

* * *

 
Уж миновал проселочек,
Привстал, оборочается:
На бугорку три елочки
Седатые – качаются.
Качаются – прощаются.
 
 
Старшая – как перстом грозит,
Вторая – как поклон творит,
Меньшая – как крестом хранит.