Текст книги "Маришка"

Автор книги: Марина Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Часть вторая
Маша

1

«Кэти больше нет. Завтра похороны. Стела».

Этим сообщением, присланным с номера моей подруги, закончился месяц назад мой отпуск в солнечный Адлер и последний день зимы. Я тут же набрала номер Кэти, но из динамика послышались только металлические слова оператора о том, что абонент не может принять звонок.

Помню, как я стояла у окна в аэропорту и все перечитывала сухое, короткое сообщение от Стеллы.

Вдруг что-то произошло.

Я внезапно почувствовала какое-то наваждение. Как метеозависимые люди чувствуют приближение бури, так и у меня появилось острое ощущение тревоги и беспомощности перед чем-то страшным и неотвратимым. Меня затрясло мелкой дрожью и от внезапно нахлынувшей слабости колени подкосились. Придерживаясь рукой за стену, я сползла на пол и потеряла сознание.

Вероятно, тогда совпало сразу несколько обстоятельств – еще в самолете я чувствовала недомогание и первые признаки лихорадки, а сообщение о смерти близкого мне человека просто стало тем клином, что выбило в буквальном смысле почву у меня из-под ног.

Доехав до дома, я вызвала Таню – мою подругу и по совместительству врача из нашей поликлиники. Таня печально констатировала грипп. Она даже дала ему какое-то сложное название, состоящее из букв и цифр, что должно было как-то подчеркнуть сложность моего положения. Но это было лишне. Достаточно уже того, что у меня с детства аллергия на большую часть фармакологической продукции, включая жаропонижающие препараты. Поэтому мы обе знали, что схватка с болезнью в таких неравных условиях будет тяжелой.

Таня приложила всю свою медицинскую сноровку, но высокую температуру не удавалось сбить восемь дней. Потом еще столько же температура скакала, будто подтрунивая над нами и все больше изматывая мой организм и Танину веру в правильность выбранного ей лечения. Кашель душил меня днем и ночью, есть мне не хотелось, поэтому в конце третьей недели я стала похожа на чудом выжившего выходца из концлагеря.

Свекровь тоже старалась, как могла, приложить руку к моему выздоровлению. Она передавала через Таню и Игоря перетертые с сахаром ягоды и еду, которую я не ела. Я была ей благодарна за заботу, но еще больше благодарила за то, что она, панически боясь заразиться гриппом, свела к абсолютному минимуму свои посещения моего одра болезни.

Этому счастливому обстоятельству можно было бы даже порадоваться, если бы Раиса Ивановна по своему обыкновению не добавила в него ложку дегтя. Она так запугала себя и моего мужа смертельной опасностью, исходящей от меня, что Игорь буквально съехал жить к ней домой. За три недели, которые я находилась в строжайшем карантине, он всего несколько ночей провел у нас дома. При этом он тщательно соблюдал меры предосторожности – ходил по дому в маске и стелил себе на диване в зале.

Кроме Тани, связь с внешним миром я могла осуществить только путем мобильной связи, поэтому иногда чувствовала себя прокаженной, оставленной всеми родными умирать в далеком от людей лепрозории. Конечно, я с пониманием относилась к таким вынужденным мерам. У меня не было осознанного намерения заражать тяжелым недугом ни мужа, ни даже Раису Ивановну, хоть последнее утверждение и может показаться спорным. Оставалось только уповать на то, что, согласно мировому закону смены событий, моя горячка рано или поздно отступит и прежняя картина мира вернется, заиграв привычными красками.

Но, увы. Когда я, благодаря или вопреки всему, выздоровела, то обнаружила, что прежней картины уже нет. За эти три недели вынужденного отдаления с Игорем наша с ним семейная жизнь дала трещину и оттуда веяло заметной прохладой.

У меня появилось стойкое ощущение, что моего мужа за время моей болезни подменили. Нет, оболочку оставили – он такой же красавец мужчина с косой саженью в плечах и прямым взглядом томных карих глаз. Но в остальном беда. Моя рабочая версия – его подменила моя свекровь. Заразила своей бациллой ненависти ко мне и прочистила ему мозги. Теперь он очень напоминал мне свою маму даже в мелочах и интонациях.

Да, так уж сложилось, что наш треугольник свекровь – сын – невестка не являлся редким исключением из правил для подобных треугольников. Я все понимала: единственный сын, материнская ревность, осознание ненужности, когда сын влюбляется… Поэтому стойко выносила ее придирки к моему несовершенству. Я редко спорила и никогда не ругалась с Раисой Ивановной. Все скандалы были больше похожи на ее монолог, что тоже ставилось мне в упрек. Но больше всего ее расстраивало то, что все попытки рассорить нас с Игорем заканчивались тем, что Игорь вставал на мою сторону. «Это моя жена, – говорил он, – я лучше умру сам, убью ее и еще полмира, чем допущу, чтобы мы расстались». В такие моменты я особенно гордилась своим мужем и мысленно дорисовывала Раисе Ивановне усики Гитлера. Правда, ревность Игоря ко мне и его вспыльчивый характер иногда давали повод думать о том, что он может воплотить свои слова в жизнь, но на Раису Ивановну они действовали как холодный душ.

Так неужели это возможно, что всего за три недели моей болезни моей свекрови удалось достигнуть того, чего она не могла добиться за три года нашей совместной, треугольной жизни?

Был у меня еще вопрос, на который Игорь отказывался давать ответ.

Борясь за фирму, которая стала ему важнее наших отношений, Игорь совершенно разругался с Тимуром. Об этом я узнала от своей подруги Оли, которая со слезами рассказала мне, как случайно услышала разговор наших мужей по телефону. Ни она, ни я не могли понять: неужели партнерские разногласия на работе могут стоить многолетней дружбы?

Конечно, для нас с Олей не было секретом, что разлад у них начался гораздо раньше. Еще тогда, когда Саша предложил им обоим поехать в Адлер, где у него планировалась встреча с хозяином «МЭЛД» Максом. Тимур тут же ухватился за эту встречу, как за возможность каким-то образом поправить дела фирмы. Игорь же был против связей с «МЭЛД». Он считал, что от «стервятников», как Игорь называл подобные «МЭЛД» компании, еще никто ничего хорошего не получал. Такие фирмы скупают за бесценок хорошие идеи, выкидывают тех, кто претендует на авторство, а идеи развивают, чтобы потом продать их дорого, ни с кем не делясь прибылью. Игорь не хотел ни себе, ни Тимуру участи Саши, который продал свою фирму «МЭЛД» ниже себестоимости, а теперь работает в ней же простым директором и ждет, когда его выкинут оттуда за ненадобностью.

Тимур возражал Игорю буквально во всем. Он утверждал, что, во-первых, для того, чтобы продать уже раскрученную фирму, «МЭЛД» вкладывает в нее огромные средства. Поэтому имеет полное право на прибыль. Во-вторых, они не воруют идеи, а покупают их. Хочешь продать дороже – торгуйся. А Саша, как считал Тимур, не продешевил, а выторговал рабочие места для своего коллектива и для себя. На тот момент, когда его фирму уже ничего не могло спасти, это был хороший ход. И проект, в который Саша когда-то вложил душу, растет и сам он пристроился с перспективой роста в крупной корпорации. И, судя по тому, что сам хозяин «МЭЛД» оценил Сашин потенциал и согласился на встречу, рост обещает быть стремительным.

Я знала, что встреча в Адлере особых результатов не принесла. «МЭЛД» не работает с украинскими фирмами, поэтому Макс не выказал особой заинтересованности предложением Тимура. Но тем не менее обещал над ним подумать. Сказал, что скоро будет в Украине проводить то ли какие-то семинары, то ли тренинги, поэтому обязательно заедет к нам в офис, чтобы осмотреться на месте. И, похоже, что, чем ближе был приезд Макса, тем шире становилась пропасть между Игорем и Тимуром…

2

Это дождливое, воскресное утро мало чем отличалось от предыдущих дней. Вчера вечером Игорь вернулся поздно и изрядно выпившим, поэтому спал в зале. От запаха его перегара можно было спиртовать бабочек, а его скомканная одежда валялась в кресле рядом.

Если бы существовала инструкция для идеальных жен, то в первом пункте там бы значилось, что ругаться с мужчиной, испытывающим похмелье, дело неблагодарное, а порой и опасное. А так как я решила сегодня поговорить с Игорем на тему, которая для нас с ним довольно щепетильна, то вторым пунктом в инструкции должно быть приготовление любимого блюда моего мужа. Не долго думая, мой выбор пал на шарлотку с яблоками.

Ближе к обеду Игорь вышел ко мне на кухню, потирая припухшее ото сна лицо.

– Привет. Завтракать будешь? – спросила я, разглядывая его помятый вид.

– Нет, не хочу, – ответил он и плюхнулся на стул. – Я кофе выпью и уеду сразу.

Я уронила на пол полотенце, которым вытирала руки.

– Уедешь? Но…

– Мне позвонили, – оборвал меня Игорь, – сказали, что уже ждут. Завтра трудный день, нужно подготовиться. Я тебе уже говорил, у нас большие проблемы на работе.

Игорь встал и начал самостоятельно заваривать себе кофе. Мне даже стало интересно, знает ли он, где у нас находится турка. Такой несвойственный ему порыв можно было объяснить только тем, что ему или неприятно, или неловко быть со мной. Я с удивлением понаблюдала за ним, а потом взяла из его рук банку с кофе и стала заваривать сама.

– Игорь, послушай… – Я разлила кофе в чашки и села напротив. – Я знаю, что сейчас много проблем, но, может, нам стоит вернуться к разговору о детях…

Я мельком взглянула на его лицо, которое начало вытягиваться и наливаться краской.

– Черт! – закричал он и отставил чашку в сторону, разлив почти половину ее содержимого на стол. – Ты хочешь сказать, что беременна?

Я расстроено опустила плечи. Игорь нервно откашлялся и сказал уже другим тоном:

– Извини, я просто не ожидал услышать…

Да уж, «не ожидал»! Наша пара среди всех друзей до сих пор остается единственной, для которой эта тема всегда неожиданная. У Оли с Тимкой два сына-погодки, для Сашки с Жанной их ребенок когда-то был причиной их брака и теперь эта «причина» уже идет в первый класс. Даже у неженатого Андрея где-то есть дочь, о которой он заботится. А мне уже двадцать шесть вообще-то и, как говорит моя мама, женщине самой природой заповедано родить первого ребенка до двадцати пяти лет. А для замужней женщины эта заповедь должна звучать в приказном тоне.

– Я просто сказала, что хочу об этом поговорить, – успокоила я своего мужа и заметила, как он выдохнул с облегчением. – В наших отношениях в последнее время происходит что-то нездоровое. Я подумала, может, нам с тобой не хватает именно этого.

– Лично мне всего хватает пока, – возразил Игорь. – И забот с кредитами, и нервотрепок на работе. Как ты не поймешь, у меня сейчас очень напряженный период. Давай хоть ты не будешь приставать с детьми?

– А, по-моему, это ты никак не поймешь, что, если так будет продолжаться, то ты потеряешь все – работу, друзей, здоровье, меня…

Игорь сердито усмехнулся, глядя мне в лицо.

– А ты-то тут причем? – спросил он, сузив глаза и нависая над столом. – Или думаешь, что я не смогу тебя обеспечить, если потеряю работу? Сразу пойдешь себе искать кого-то побогаче? Привыкла с детства жить в роскоши и не потерпишь нищеты? Хороша жена! Как только у меня возникли проблемы, сразу стала угрожать уходом!

Он с каждой фразой распалялся и краснел. Болезненная ревность Игоря всегда была для меня опасным рифом в нашей с ним жизни, который я старательно огибала, дабы не давать поводов для ее проявлений. Но сейчас его слова возмутили меня.

– Что за глупые фантазии? Неужели женщина, готовая уйти в трудную минуту, будет предлагать завести от тебя детей, чтобы укрепить отношения? Просто я волнуюсь. Ты стал вести себя неадекватно и по отношению ко мне, и в отношении Тимура…

Игорь скривился, будто от боли, и встал из-за стола.

– Пеки свои пироги и радуйся, что я не гружу тебя лишними проблемами, – сказал он мне настоятельно. – И ты меня не грузи. Сейчас точно не до детей. А фирма, Тимур, деньги – моя забота. Ясно тебе?

Куда уж яснее… Игорь ушел, а я осталась одна, понимая, что напротив первых пунктов в инструкции для идеальной жены я смело могу ставить прочерк. Захотелось отправить шарлотку в мусорное ведро вслед за этой дурацкой инструкцией. Нет, не выходит у меня быть хорошей женой. Неужели моя свекровь права? Неужели, как и моя мама, я просто не создана для семейной жизни? Нет, Кэти мне говорила, что я обязательно буду счастлива в браке и нарожаю кучу голубоглазых карапузов. Кэти! Как же так могло случиться, что теперь ее нет и я даже не знаю, что произошло?

С моего портрета на стене, который когда-то писал отец, на меня с веселой, беззаботной улыбкой смотрело мое же лицо. Я попробовала улыбнуться так же – не выходит…

Весь день я посвятила традиционному женскому лекарству от нервов – уборке. Игорь вернулся только поздно вечером, когда все углы уже были тщательно выметены, поверхности сияли блеском, а вещи аккуратно разложены по местам.

Но я еще не собиралась останавливаться: какая же уборка без стирки? Вытряхнув из корзины белье, я рассортировала его по цветам. Светлые тона победили. Рубашка, в которой Игорь был вчера, тоже должна была отправиться вслед за ними, но для начала я решила намылить ей рукава и воротник, как меня научила делать свекровь. Я открыла воду в умывальнике и замерла с рубашкой в руках.

На воротнике было красное размазанное пятно. Кровь? Нет, не похоже. Я поднесла ближе к глазам рубашку… Помада! Не моя помада. И чужой запах, который смешался с запахом Игоря….

В голове стало пусто и темно. Мысли, скача и стукаясь друг об друга, долго не могли собраться в кучу.

Глупая дура! Как же я сразу не поняла? Задержки на работе. Раздражительность. Пьянство. И, как последняя пощечина, рубашка с помадой… Когда же он успел-то? Неужели, пока я горела в гриппозном аду? Но Игорь ведь тогда жил у своей матери? Или не жил? Но… он говорил, что любит меня? Или нет… Он говорил, что убьет, если я уйду к другому.

Удивительно, но я никогда еще в своей жизни не испытывала чувство ревности. Скорее всего, и сейчас это было не оно. Липкая, тягучая, как смоляной клей, горечь обиды наполнила мое сердце и медленно вытекала со слезами, капая на стеклянную поверхность кухонного стола. Остаток ночи я просидела так, собирая свои слезы пальцем в одну лужицу, и слушала, как в окно откуда-то из темноты мне барабанит весенний косой дождь.

Для Игоря утро началось как обычно.

– Машка, ты чего такая невеселая с утра? – бодро поинтересовался он, надевая свежую рубашку.

Я посмотрела на своего мужа, пытаясь уловить в его тоне неискренность, но нет – все как обычно. Может, обычно все и было неискренне?

– Не выспалась, – машинально ответила я и до самой работы не проронила больше ни слова.

Раиса Ивановна в этот день была сама любезность и все беспокоилось о моей болезненной бледности.

– Тебе сегодня отчеты сдавать, но можно и отложить, – заботливо сказала она.

– Ничего не надо откладывать, – испугалась я того, что она меня на весь день оставит рядом с собой. – Я нормально себя чувствую. Просто голова болит. Может, на погоду.

Свекровь с удовольствием стала развивать тему взаимодействия меняющейся погоды с человеческим организмом.

Я не слушала ее, а смотрела в монитор, где меня просили ввести пароль для входа в систему, в которую я не хотела входить.

– Маша! Да что с тобой такое? – она удивленно смотрела на меня. – Я тебя уже третий раз зову. Тебе нужно будет еще в банк за выписками зайти. Они звонили, просили обновить договор с ними, так что не забудь. А пока – бери отчеты в принтере и неси к Тимуру на подпись.

В приемной у Тимки за своим столом сидела секретарь Вера. Молодая белокурая девушка с очень приятной улыбкой.

Я кивнула ей и сказала:

– Надо у Тимура отчеты подписать. Отнесешь?

Вера удивленно уставилась на меня. Она прекрасно знала наши с Тимуром дружеские отношения и то, что я сама всегда решала с ним все дела. Не знала только, что я сейчас никого не хочу видеть. И Тимку тоже.

Вера пожала плечами, взяла отчеты и пошла в директорский кабинет. Я устало опустилась на стул в приемной и закрыла глаза.

А может, это Вера? Она симпатичная, не замужем. Очень удобно, всегда под рукой. Красит губы в алый цвет… Игорь, скорее всего, просто не заметил следа от ее помады, иначе бы не допустил такого промаха. Значит, след адресовался мне. Он – как победный флаг с другой стороны фронта, кричащий о моем поражении. Фу, какая пошлость!

Услышав, что Вера вышла, я открыла глаза и увидела ее взгляд, полный сочувствия.

– Машуня, а ты не заболела опять? – спросила у меня она.

Нет, это не Вера, конечно. Глупо теперь во всех девушках видеть своих потенциальных соперниц. Так нельзя.

3

Погруженная в свои мысли, я брела по улице в направлении банка, поэтому не сразу сообразила, что меня кто-то зовет.

Передо мной стояла моя бывшая одноклассница Яна Сотникова в легкой одежде и кокетливом фартуке зеленого цвета. Она ушла из школы после девятого класса в какое-то училище, с тех пор мы с ней не виделись. Не удивительно, что я не узнала ее голос сразу.

– Яна, привет. Прости, я задумалась. – Я виновато улыбнулась ей. – А ты что тут делаешь? Я не ожидала тебя увидеть.

– Я здесь в парикмахерской работаю. – Она махнула рукой на небольшой салон красоты, мимо которого я прошла. – Пойдем, кофе попьем. Клиентов все равно нет, а тебя я уже сто лет не видела.

Она схватила меня за руку и потащила в салон.

В нос ударил типичный запах парикмахерской. Я повесила свой зонт на вешалку для клиентов, и прошла с Яной в маленькую комнату без окон. Там стояли только стол, пару стульев и шкаф с посудой. Зеркало на всю стену визуально увеличивало комнату и из-за него она не казалась такой крошечной, какой была на самом деле.

Я расстегнула пальто и села, разглядывая Яну. Она совсем не изменилась со школы. Ее яркий макияж, какая-то рваная, неровная прическа, стройная, миниатюрная фигурка – все создавало впечатление, что передо мной девушка-тинейджер, а не моя сверстница.

Яна поставила передо мной чашку с кофе и села напротив.

– Ого, ты такую косу отрастила! – Она с восхищением потрогала мои волосы. – Не вздумай стричь! И удобно, можно на парикмахерских экономить, – засмеялась она. – Отбираешь хлеб у меня!

– Извини. – Я тоже улыбнулась и отпила кофе. – Но тут экономии мало. На шампунях можно обанкротиться. Янка, а расскажи о себе, – попросила я. – Чем занимаешься кроме работы, как живешь?

– Классно живу, – похвасталась она. – Конечно, приходится работать, но отдыхать я тоже умею. У меня много друзей, мы развлекаемся, часто в клубах зависаем. Хочешь, могу и тебя с кем-нибудь познакомить.

– Спасибо, но я замужем.

– О, не знала. – Яна с улыбкой рассматривала мою косу, взвешивая ее на ладони. – Но, разве, когда выходишь замуж, развлекаться запрещается? Теперь нужно обязательно утопиться в кастрюле с борщом?

– Нет, развлекаться-то можно, – возразила я, – но эти развлечения несколько другого характера. В этом, кстати, тоже есть свои плюсы.

– Плюсы? А ну, иди-ка сюда! – Яна подняла меня и поставила возле зеркала. – Давай сравним. Одета ты как замужняя женщина, которая не хочет лишнего внимания. Джинсики, джемперочек. Симпатично, но слишком скучно. Коса твоя… – Она вздохнула и махнула рукой. – Ладно, она мне нравится. Хоть и не модно ни фига, зато красиво. В глазах блеска нет, похудела до неприличия, синяки под глазами, сутулиться стала. И это та, что считалась самой красивой девочкой в классе? Ужас! Ну, а теперь посмотри на меня. – Яна повернулась вокруг себя с довольной улыбкой. – Хоть в школу назад записывайся! Ну, и где твои плюсы?

Мне нечего было возразить ей, поэтому я только пожала плечами и мы снова сели за стол.

– Машка, не сердись, – подбодрила меня Яна. – Поверь, ты еще не самый плохой вариант замужней тетки. У тебя есть чувство стиля и это тебя спасает. Расскажи лучше, как ты устроилась? Я помню, что ты была богатой наследницей, да? С картинами, шикарной квартирой, напичканной антиквариатом. Тебе в нашем классе все завидовали, знаешь?

– Не замечала, – пожала я плечами.

– Конечно, ты не замечала, – рассмеялась Яна. – Ты же эта… богема! У вас все не как у обычных людей. Вам не понять нас, простых смертных.

– Что за глупости? – возмутилась я. – Ну, какая из меня богема, Яна? Я со всеми хорошо общалась, а с Олей по сей день дружу. Поверь, завидовать мне не стоит.

– Понимаю, у всех свои проблемы. Но в школе мы были уверены, что ты выйдешь замуж за какого-нибудь знаменитого художника или артиста. Даже ставки делали. Так, кто оказался счастливчиком? – Яна выжидательно замолчала, сгорая от любопытства.

Мне от разговора с ней становилось все тяжелее на душе.

– Обычный парень, – нахмурилась я. – Не богемный. Слушай, мне уже пора идти.

– Давай-ка мне свой номер телефона, – потребовала она.

Мы обменялись номерами и я пошла в банк. Девушка из отдела договоров меня попросила в течение дня вернуть ей подписанный договор и я с радостью согласилась. Перспектива опять уйти от свекрови под таким благовидным предлогом мне очень понравилась.

Поэтому, не заходя в свой кабинет, я сразу отправилась к Тимке.

Веры на месте не оказалось. Я зашла за ее стол и нажала на селекторе кнопку вызова.

– Да, Вера, – послышался голос Тимура из динамика.

– Это Маша, – сказала я. – Можно мне сейчас зайти к тебе договор с банком подписать?

– Это не может подождать? – раздраженно спросил Тимур и я удивленно округлила глаза.

За мою бытность в этой фирме еще не было случая, чтобы мне было отказано в аудиенции. Я не успела ничего ответить, потому что после некоторой заминки из динамика донеслось:

– Давай уже, заходи!

Я зашла в его кабинет и увидела того, из-за кого мне чуть не пришлось возвращаться к Раисе Ивановне. В кресле рядом с Тимуром сидел Макс. Вот, о чем говорил Игорь, когда сказал, что сегодняшний день будет тяжелым. Приехал хозяин компании «МЭЛД», которая клином встала между интересами Тимура и Игоря. Я поздоровалась с Максом, но он в ответ только слегка кивнул.

– Машка, что-то ты неважно выглядишь, – заметил Тимур. – Не заболела опять? Если нужно, то лучше иди домой, подлечись.

Если бы раньше я отмахнулась от такого предложения, то теперь была ему рада:

– Спасибо, Тимур. Я пойду домой.

Тимур с удивлением взглянул на меня, но ничего не сказал.

Я положила перед ним договоры и посмотрела в окно, из которого было хорошо видно черное небо, готовое в любую секунду разразиться дождем.

– А где твой муж? – спросил Тимка, подписывая бумаги. – Я его не могу найти уже пару часов. Телефон отключен.

– Не знаю, – ответила я, продолжая разглядывать тучи. – В рабочее время он больше твой, чем мой.

Попрощавшись с Тимкой и Максом, я быстро вышла из кабинета.

На крыльце я замерла: внезапно начался сильный ливень, который мне не удалось опередить. Где-то надо мной загрохотал гром и водяная стена из дождя, возникшая за спасительным козырьком, преградила мне путь. Только тут я вспомнила, что оставила зонт у Янки в парикмахерской. Вот растяпа!

Серые размытые тени, мечущиеся под дождем, пытались найти укрытие. Я оперлась о стену и задумчиво следила за ними. В голове звучала фраза, сказанная Тимуром: «Я его не могу найти уже пару часов. Телефон отключен».

– Маша, давайте я вас отвезу, – прямо над собой я услышала голос Макса и вздрогнула от неожиданности. – У меня как раз есть время, а вы и правда болезненно выглядите.

Он открыл большой черный зонт и подставил мне руку.

От Макса приятно пахло каким-то дорогим мужским парфюмом, на который я обратила внимание еще тогда, в Адлере, а его негромкий приятный голос действовал на меня магнетически. У меня как будто парализовало волю. Я послушно взяла его под руку и мы вышли под дождь. Теперь я сама превратилась в расплывчатую тень для людей под козырьком.

Макс услужливо свозил меня в наше отделение банка, но после этого не спешил уезжать.

– Я хотел поговорить с вами, – сказал он мне, – поэтому предлагаю заехать куда-нибудь пообедать. Что скажете?

Я неопределенно пожала плечами: есть мне не хотелось, но и домой возвращаться тоже. И отказываться было как-то неловко.

– Монетку кидать будем? – шутливо спросил Макс, вскинув вверх брови. – Опять хотите испытать судьбу?

– Не хочу. Поехали пообедаем.

– Отлично. Только давайте сразу договоримся, что, чьи идеи, того и бензин, да? То есть платить буду я и это мы не обсуждаем.

– Платите, – равнодушно сказала я. – Только скажите сначала: вы вспомнили, где видели меня до нашей с вами встрече в Адлере?

– Нет, – вздохнул Макс. – Так и не вспомнил. Старею, видимо.

Ресторан, в котором Макс решил пообедать со мной, оказался рядом с банком.

Сев за свободный столик в центре зала, я полистала книжку с названиями блюд, мельком поглядывая на Макса. Он, как обычно, внимательно меня сканировал с совершенно беспристрастным выражением своего малоподвижного лица и даже не заглянул в меню.

– А давайте я буду то же, что и вы, – сказала я, устав делать вид, что могу что-нибудь понять в этих названиях блюд и выбрать из них что-то стоящее.

Макс улыбнулся одними уголками губ и обратился к официанту, терпеливо ожидающему от нас заказа:

– Нам, пожалуйста, телятину по-французски и два зеленых салата на ваш вкус.

Я с облегчением вздохнула и откинулась на спинку сиденья, рассматривая вокруг обстановку. Судя по изысканному интерьеру, это был дорогой ресторан. Все эти вензеля и позолота обязательно отразятся в счете за мясо по-французски.

Взглянув на Макса, я уловила в его глазах жалость к себе. Этого еще не хватало! Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Рентген не проведешь.

– О чем вы хотели поговорить? – напомнила я о том, зачем мы сюда заехали.

– Помните, я вам говорил о своем приятеле, у которого здесь фирма, занимающаяся рекламой? – Он приподнял одну бровь, ожидая ответа, и я кивнула. – Так вот. Я показал ему ваши работы, которые вы мне дали в Адлере, и он очень хочет встретиться с вами лично.

– Макс, простите. Я совершенно не думала об этом, – призналась я.

– Я знаю, – кивнул он, нисколько не обидевшись. – Его фирма называется «Континент», а зовут его Антон Владимирович Сарапин. Вот его визитка. – Макс протянул мне черную визитку, на которой золотыми буквами было написано то, что он мне только что рассказал. – Антон сейчас в Австрии, приедет через два дня. У вас есть немного времени, чтобы все взвесить и обдумать.

Нам принесли приборы и еду. Я оценила старания повара, который так красиво разложил все на тарелках, но есть мне по-прежнему не хотелось.

– Я буду здесь около недели, – сказал Макс, наблюдая, как я без аппетита ковыряю вилкой мясо и не доношу его до рта. – Поэтому вы можете либо мне сообщить о своем решении, либо напрямую позвонить Антону.

Макс немного помолчал, вглядываясь мне в лицо, а потом продолжил:

– Хочется верить, что вы примете правильное решение.

– А вы верите в правильные решения?

– А вы нет? – Он удивленно поднял брови.

– Мне кажется, что все в жизни относительно, – пожала я плечами. – Что-то может быть правильным на этот конкретный момент, а потом окажется, что все было неправильным. И наоборот.

– Маша, а вы философ, – улыбнулся Макс.

– Просто такое настроение, простите.

– А вы не бойтесь ничего. Просто делайте то, что вам на самом деле хочется, а не то, что надо. У вас все получится.

Я вдруг разозлилась на него и почувствовала, как мои щеки стали пунцовыми. Откуда он взял, что у меня что-то получится? Может, рассказать ему, что я уже нахожусь на грани срыва? Что говорю сейчас, улыбаюсь и пытаюсь быть вежливой только из-за того глупого воспитания, о котором он мне когда-то говорил?

– А почему вы в меня так верите, Макс? Может, я не заслуживаю этого? Вы же меня совсем не знаете?

– Боюсь, Маша, что вы сами себя не знаете.

Я задумчиво посмотрела на его лицо – такое серьезное, с морщинкой между бровей – и спросила:

– А у вас, случайно, нет клаустрофобии?

Было видно, что он такого разворота в разговоре совершенно не ожидал.

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Просто спросила. Извините, – сказала я и отвернулась.

Мне все время казалось, что кто-то наблюдает за мной. Такое гадкое, навязчивое ощущение чужого взгляда на себе. Я повернула голову и замерла от неожиданности. За столом у окна я увидела Рубена. Он сидел с молодым человеком, который тоже меня с интересом разглядывал.

– Маша, все в порядке? – вежливо спросил Макс.

Я кивнула и больно закусила губу. Нет, ну это надо же! Столько лет не видеться, чтобы теперь, в самый неподходящий момент, появиться, будто призрак из прошлого. Я снова посмотрела на него. Неудивительно, что я его сразу не узнала, – на его бритой голове теперь совершенно нет волос. Когда-то у него были большие залысины, из-за них, вероятно, пришлось пожертвовать и другими волосами. Зато он отрастил усики и короткую элегантную бородку. От этого его лицо приобрело какое-то зловещее выражение.

Захотелось попрощаться с Максом и быстро уйти из ресторана.

Не успела эта спасительная мысль промелькнуть в моем сметенном мозгу, как я поняла, что уже поздно. Рубен поднялся и направился к нашему столику. Я слегка поморщилась и сползла ниже по стулу.

– От нашего столика вашему добрый день, – подчеркнуто вежливо сказал Рубенчик, подсаживаясь к нам. – Не помешаю?

Я усмехнулась. Будто, если я скажу, что он помешает, то Рубен сразу уйдет!

– Привет. Максим Эдуардович. Рубен, – коротко представила я друг другу мужчин, не глядя на них.

– Да-а, – протянул Рубен, не сводя с меня своего неприятного взгляда. – Давно я тебя не видел. А ты изменилась. Косу отрастила… – Он немного отклонился, чтобы лучше разглядеть меня. – Но ничего, мне так тоже нравится.

– Спасибо, – ответила я, не отрывая взгляда от вилки, которую крутила в руке. – У тебя тоже, кстати, растительность мигрировала по черепу.

Рубен рассмеялся, взял у меня из рук вилку и отложил ее в сторону.

– Извини, но мне спокойнее, когда в твоих руках нет колющих предметов, – весело сказал мне он. – Как поживаешь? Слышал, ты замуж вышла за этого… – Рубен пощелкал пальцами, – за Игоря, кажется. Что, уже все? Я думал, дольше продержитесь.

Я подняла на него удивленный взгляд и Рубен со значением посмотрел на Макса. Только тут до меня дошло, что он принял его за человека, с которым я встречаюсь тайно от Игоря.

Рубен принял мое замешательство за растерянность от того, что меня застали врасплох, и с пониманием улыбнулся.

– Ну, что ты, расслабься, – сказал он мне снисходительно. – Я даже рад, что ты наконец повзрослела и стала еще больше похожа на свою маму. Ни для кого не секрет, что яблоки падают рядом с яблонями. Не больно ударилась, когда падала? – Он подмигнул мне и рассмеялся.

– Не твое дело, – ответила я и мысленно вплела три косички в его бородку, чтобы немного отвлечься и успокоиться.