Текст книги "Валентин и Валентина"
Автор книги: Марина Галимджанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Глава 6
Зеленый Бор. Россия.
«Я…я…черт…я плачу…и чернила растекаются на бумаге от слез…я…я, не знаю…как же быть–то?! Так. Нужно взять свои эмоции, как говорит мой врач, мысленно в руки. Представить глубокий – глубокий колодец и выбросить клубок из эмоций на дно. Посчитать до десяти: раз. Глубокий вдох – воздух по–осеннему прохладный. Два. Выдох – от окна тянет прохладой, а босые ноги мерзнут от осеннего воздуха. Три. Закрываю глаза. Четыре. Хочу выйти на улицу и пробежаться босиком по шуршащей желтой листве. Пять. Вместо сада я вижу синие – синиее небо. Шесть. Я лежу в зеленой траве и гляжу, как пушистые облака бегут по небу. Семь. Вот сейчас из–за тучки выглянет оранжевое солнышко. Восемь. Вместо солнышка я вижу, как надо мной склонился мужчина. Девять. Я не вижу его лицо, солнце выглянуло, и его лучи ослепляют глаза. Десять. Он наклоняется и целует меня в губы. Его губы сухие, дыхание горячее, в поцелуе сила, но не страсть…его поцелуй…его…
Что это я? Что я пишу? Боже мой, какую чушь я сейчас представила…нет, конечно, эта методика помогла мне успокоиться, но все же. Нет, нужно зачеркнуть написанное, вырвать страницу – что это я? Блин. Е– мае…
Так. Перечитала. Думаю.
О-о! Да, мое подсознание намекает мне, что кажется, я готова к романтическим отношениям?!
Ни фига себе, вот это новости! Ну, Миша спасибо тебе! Оказывается, нужно оттяпать пальцы своему будущему воздыхателю, чтобы до тебя дошло: что можно было попробовать чуть-чуть романтики? Ам???…»
В комнату Валентины забежала София и шумно закрыла за собой двери:
– Тебе лечиться нужно! Срочно! Сейчас же! Что ты вытворила на этот раз?! Скажи мне?! Лиза пьет валерьянку в гостиной и сказала мне, что ты все сама расскажешь! На кухне врачи и бледный как мел Миша! Меня не пустили к нему…Что – ты – сделала??? – по слогам сказала последнюю фразу София.
– Ты знаешь, София, последнее время ты постоянно кричишь на меня. У тебя сразу портиться настроение стоит мне переступить порог комнат, – сказала Валентина, дописывая последние строки в дневнике, – не знаю как ты, а лично меня раздражает твое капризное поведение. Смени тон, и спроси меня в более спокойной форме.
Сестра смутилась:
– Я же переживаю за тебя.
– Знаю. – коротко ответила она, небрежным движением вытерев слезы со щек.
– Так что же случилось? – София села рядом со стулом Валентины на пол.
– Ничего особенного. – сказала Валентина, – Прекрасный воскресный день: Лиза смотрела новости, мы с Мишей сидели за пианино. Он поцеловал меня, а я отбила ему несколько пальцев крышкой фортепьяно, так как не выношу, когда меня целуют в шею.
София прижала длинные пальцы к губам и истерично хохотнула:
– О, да! Воскресенье!
Валентина поднялась из–за стола и, закрыв дневник, прошла на кухню к Мише. Молодой человек двадцати лет сидел на стуле. Он спокойно ждал, пока врач монотонным голосом даст указание, как обращаться с перебитыми пальцами. Светлые волосы его были взъерошены, нижняя губа покусана до крови. Он с интересом поглядел на Валентину, когда она зашла на кухню и, дождавшись, когда уйдет врач, подошла к нему:
– Это мой дневник. В качестве извинения за то, что изуродовала тебе пальцы, – Валентина села рядом в кресло и вырвала оттуда несколько листов, – я не могу тебе показать всю тетрадь, там много личного, но несколько листов с моими мыслями могут объяснить мое ненормальное поведение.
– Зачем он мне? – но листы он забрал.
– Ты добрый человек открытый, веселый, неглупый, а еще славный, – негромко ответила девушка, – однако я не могу поцеловать тебя в ответ или обнять, или просто быть с тобой. Когда–то давно меня сильно обидели. Я пока не готова к отношениям. Почему – ответы в этих строках дневника.
– Дневник – это душа пишущего человека. Нет, не могу его принять, – Миша протянул ей листы обратно, – я не знаю, что у тебя произошло и не хочу знать…и меня с детства приучали, что нельзя раскрывать чужие секреты. Дневник – твоя жизнь, твои мысли, твои чувства. Будет нечестно читать даже его малую часть.
– Мне нравятся твои слова, – улыбнулась Валентина, – ты умеешь быть милым и рассудительным одновременно.
– Ты тоже необычная девушка, я давно заметил это, – в ответ улыбнулся юноша, – у меня предложение? Давай все забудем? Как будто не было этого дня. Просто начнем наше знакомство заново? М, заключим мир. Как на счет октябрьского отпуска в парке Бичсайд Стенд? Мы все – я, ты, Лиза, София. У меня в Косте живет тетя. Отказы не принимаются, так как на побережье шикарные дикие пляжи. Ты сможешь написать прекрасные пейзажи и хорошо отдохнуть в настоящей дикой природе Америки. Я ездил туда однажды, там так…
– Волшебно, – Валентина медленно кивнула:
– Весь октябрь я свободна. У Лизы отпуск в начале октября. Эм, а София. София! – крикнула она сестру.
– Да, слышу я, – София стояла в дверном проеме, – хм, отпуск…не знаю, мне нужно поговорить с шефом. Я ничего сейчас не могу сказать наверняка. Однако мне нравиться слово Америка.
– Я тоже согласна провести каникулы в Америке. Правда если ты, Валентина, подорвешь самолет, когда очередной мужчина прикоснется к тебе – я получу разрыв сердца, – Лиза аккуратно прошла мимо Софии на кухню.
– О, дорогая прости. Простите меня все, – Валентина прижала холодные пальцы к горячим щекам, – я очень хочу стать нормальной. Я понимаю, что иногда сильно перегибаю палку. Простите меня. Обещаю, что отпущу все свои кошмары. Осталось совсем чуть–чуть. Я уверена, что поездка в Америку изменит многое. Это будет особенный отдых и все наладиться, все будет отлично.
– Когда же оно, наконец, наступит твое «все будет хорошо», – Лиза уселась во второе кресло и тяжко вздохнула.
– И еще, – Валентина хитро улыбнулась, – прежде чем ехать в парк Бичсайд Стенд я хочу попросить…
– Куда – куда? – Лиза откинулась в кресло, – Вы серьезно собрались в Орегон?
– А какие – то проблемы? Если что мы можем придумать план путешествия и не только ограничиться парком. Это легко устроить. Можно взять машины на прокат или придумать много интересных вещей, – пожал плечами Миша.
– Нет, конечно, – засмеялась Лиза, – пляжи Орегона это мечта. Дикая природа, солнце, океан, песок, скалы – это же великолепно! Миша – ты волшебник из страны Оз! Это рай…
– Похоже, она не слышала начало диалога, – заметила София Валентине.
– Похоже, на то, – кивнула сестра.
– Это надолго, – хохотнула София, – бедные уши Миши. А ты что хотела сказать?
– Просто хотела предложить, лететь с пересадкой в Лондоне, а потом посетить всего на день или два Нью–Йорк. В начале октября отеле «Plaza» состоится встреча Пауло Коелье с поклонниками, а еще актеры дадут интервью о будущем фильме по книге бразильского писателя. – на губах Валентины появилась мечтательная улыбка, – его книги великолепны. Я бы хотела увидеть Пауло настоящим, а не со снимка на фото.
– О–о, что это ты? Признаешься в любви? Ты думаешь о мужчине? – хохотнула София, толкнув плечом сестру, – Такая мечтательная улыбка на ваших губах леди. М–м, смотри мне еще будешь кричать от восторга, и протягивать блокнотик, чтобы тебе расписались там.
– Фу, – поморщилась Валентина, – «Вероника решает умереть» – одна из моих любимых книг, но…фу – фу! О чем ты говоришь София. Нет, конечно, я не буду себя вести, как тупая фанатка. – обе сестры поглядели с опаской на Лизу. Лиза была занята беседой с Мишей и не слышала разговор девушек. Конечно, слово «тупая фанатичка» не относилась к большой и светлой платонической любви Лизы к Валентину Харту. Валентина имела в виду тех, женщин, которые были готовы растерзать своего любимца, только бы ни одна женская особь, (и желательно мужская тоже), не подошла к нему на расстоянии вытянутой руки. Они лелеяли себя мечтами, что когда–нибудь звезда пленительного счастья обратит на них внимание. Глупое, никчемное желание, если бы звезда и снизошла со своего звездного пути ради встречи с одной из них, то, скорее всего встреча носила бы «одноразовый характер». Однажды автограф в тетрадки, однажды короткое «привет», однажды мимолетная встреча в ночном клубе, однажды много алкоголя и секс на заднем сидении машины или переднем, неважно. Важно то, что на следующий день он или она не вспомнили о существовании человека, с которым бы мимолетный флирт.
Лиза объясняла десятки гигов на своем ноутбуке музыки, фото, видео, фильмов, документального кино о Валентине, что он ее муз. Брюнетка имела довольно интересное хобби – писала стихотворения и уже несколько лет входила в союз писателей РФ, после того, как ее сочинения вошли в сборник и заняли первое место в одном престижном конкурсе в Москве. И, правда, строки обретали какой–то скрытый подтекст о любви, силе, красоте, дружбе, когда она хоть глазочком прикасалась к своему музу. Из столицы приезжал даже журналист и деликатно поинтересовался, кто вдохновляет поэтессу. Лиза же строго настрого запретила домашним и подругам говорить, кто был и остался ее вдохновителем. На вопрос она хитро улыбнулась и сказала, что ее секрет останется при ней.
Никто не знал, что твориться в странной голове девушки, даже Валентина понятия не имела, как поступит ее подруга. Иногда Лиза была в каком–то диком бешенстве от одного имени ее кумира, а иногда просто безразлично пожимала плечами и переводила тему разговора. Одно время Валентина, перечитывая книги своего любимого писателя, смотря короткое интервью, пыталась найти в себе ответ, может она тоже так странно начнет себя вести, когда встретит знаменитого писателя. Однако девушка ограничивалась улыбкой в сторону фото писателя и одобрительным кивком, когда на прилавках магазинов появился знаменитый «Алхимик».
– Интересно, она знает или нет, что в Нью–Йорке будет Валентин? – тихо спросила Валентина Софию, но Лиза уже услышала слова последней:
– Конечно, знаю, а еще на пресс конференции будет присутствовать чей–то обожаемый Коелье.
Глава 7
Где – то над океаном.
Рейс Лондон|Нью– Йорк.
Лент был благодарен брату за то, что он взял отпуск и согласился составить компанию на пресс конференцию в Нью–Йорк. Меньше всего Харт хотел звонить Амелии и просить ее лететь с ним. После выходки жены он едва сдерживал себя, чтобы не высказать этой женщине все, что думает. Однако он не стал этого делать только потому, что обещал бедной Мили, что разберется во всем без скандала. Не скандалить было сложно. Он потратил слишком много сил, чтобы сохранить разваливающийся брак, а Амелия, чтобы помочь делала все, чтобы вывести его из себя. Будто нарочно издевалась, играла с его чувствами. С начала он переживал, потом злился. Со временем его чувства из любви перешли в отвращение, из отвращения к безразличию. Он жил с ней только потому, что их дочь нуждалась в семье. Однако в последние месяцы Лент уже не мог назвать их семью нормальной. Новости об отношениях супругов просачивались в прессу, а та, была готова разорвать его в клочья, как цепная собака в поиске жирного куска мяса. Гонка за тем, кто первый перехватит информацию журналисты или агенты Харта – не выбивала почву из–под ног, а вытравливала остатки сил.
Единственное, что радовало его – это путь. Когда машина или самолет был в пути и никто не мог нагнать его. В этих перерывах он мог позволить себе расслабиться, откинуться назад к спинке кресла самолета, включить музыку и, закрыв глаза уйти в нирвану. Этим рейсом у него не получилось послушать музыку зарядка на флэшке села.
– Послушал музыку, – Лент небрежно положил проигрыватель в карман куртки, – Данил дай мне свою? Ты меня слышишь? – он проследил за взглядом брата. Данил интересом наблюдал за тремя девушками, что садились вперед:
– Старый лис, ты вообще–то женатый человек, – улыбнулся Лент, разглядывая туристок, судя по одежде и манере разговора.
Одна была с рыжими прямыми волосами, горбоносая, с алыми, пухлыми губами и небольшими синими глазами. Девушка была высокого роста. Ее фигуру амазонки украшал черный элегантный костюм. Говорила она быстро дерзко – напоминала модную женщину сошедшую с обложки гламурного журнала этой осени. Вторая девушка была полной противоположностью первой – полноватая брюнетка, с длинными каштановыми волосами, заплетенными в тугую косу. У нее было бледное лицо, прямой курносый носик и большие черные выразительные глаза. Девушка была одета в цветное платье. Она все время возмущалась, что не посмотрит на Нью–Йорк, так как ее друзья, кажется, забыли очки. Третью девушку Лент хорошо не рассмотрел. Она отвернула от него лицо к молодому человеку с перебинтованной рукой. Девушка была одета в скромную серенькую кофточку и серые брюки. Как ни старался Харт не смог увидеть ее лицо. У нее были длинные прямые волосы, которые доходили ей до поясницы. Их цвет был как первый январский снег, именно этот цвет привлекал и смущал окружающих в самолете. Редко природа шутит, создавая альбиноса.
Наконец, потеряв к туристам интерес Лент, поглядел на брата. Мужчина облизывал тонкие губы:
– Зачем ты забрал меня от Тани? Я же захочу вспомнить молодость…о–о, какой цветник. Кстати, они русские…черт, брат это нечестно, я попал в плен к русалкам.
– Ты не в море, а над морем, – Харт не удержался от улыбки, – в самолете, а не в плену граций. Сядь, наконец, ты как школьник привлекаешь внимание. Мне перед интервью утки не нужны.
– Хорошо – хорошо, – Данил пригладил седеющие вески, – вот поэтому я не люблю путешествовать с тобой брат. У тебя или экипаж из моделей, или…черт, я не знаю, что на такое говорить. Имей совесть я тоже человек. Черт…
– Как прилетим в город сходим куда–нибудь для одиночных знакомств, – Лент нашел еще одну флэшку в кармане, – О? Вроде должна работать.
– Ну–ну, конечно твоя свита из прессы даст нормально расслабиться, – криво усмехнулся брат, – тем более я женатый человек.
– Кто сказал, что мы скажем Тане о нашем приключении, – снова улыбнулся Лент, – женщина должна думать, что она единственная, но не единственная желанная.
– И это сейчас сказал мне женатый человек, – брат покачал головой, – сколько у тебя не было женщины?
– Говори тише. – Харт смотрел список альбомов в памяти, музыку можно было послушать, – Долго.
– Долго это сколько? – приставал с расспросами брат, – У меня, к примеру, несколько недель, а у тебя? Эй, старик, давай говори.
– Мы соревнуемся – кто дольше? – серьезно сказал Харт.
– Я пытаюсь отвлечься разговорами от того прелестного цветника и если ты не поддержишь беседу, клянусь, я пойду знакомиться с русалками, – Данил заерзал в кресле, – пока их принц спит у иллюминатора.
– Два года, кажется, – Лент закончил проверять плэй–лист.
– Ч–то? – Данил решал рассмеяться ему или говорить серьезно с братом, – И что ни одна из всех? Ни–ни?
– Ничего не было ни с одной из моих спутниц или коллег. Я слишком много отдаю времени работе и дочери, чтобы тратить ее на… – мужчина не договорил фразу, потому что его внимание, как и внимание половины самолета привлек высокий женский голос.
– О, нет! – одна девушка из компании туристок, кем был увлечен Данил, поднялась с места. Она подняла к верху ноутбук, с ноутбука стекала вода. Было видно, что машине пришел конец, сейчас вода сделает черное дело. Хорошенькое лицо белокурой девушки исказилось от страха и боли. Рядом с места поднялась рыжая девушка. Она держала в руке стакан с пролитой колой:
– Валя…Валентина прости… я не хотела…
– Боже, боже, – скороговоркой заговорила девушка, выйдя в проход между рядами. Она поставила компьютер на дорожку, а сама встала перед ним на колени, быстро отбивая по клавишам пальцами, – моя жизнь, мой свет, мое сердце! Там все… вся моя жизнь, все мои работы…вся информация и мои книги…о нет, не умирай! Я не выдержу! Прошу, живи! Умоляю, main Herz живи, дыши, останься со мной! Нет! Нет! Флэшка – мне нужна флэшка! – крупные слезы катились по щекам.
– Я свою не брала, – сказала рыжеволосая.
– Сейчас, сейчас, не вижу…, у меня очков нет…сейчас, Валентина, – пришла на помощь брюнетка, выбрасывая содержимое своей сумки на колени.
Дальше Лент не вслушиваться в разговор, потому что в тонких чертах лица плачущей блондинки он узнал…ее, когда она повернула прекрасное лицо в его сторону. На миг сердце Харта сделало удар быстрее и быстрее. За годы она стала еще шикарнее, чем была – маленькая кошечка превратилась в грациозную женщину.
…и, все вернулось… и то лето, и аромат ее волос, и вкус ее губ – все вернулось в миг с быстрыми ударами его сердца. Была только эта нескладная девушка напротив – она и только она. Ему даже казалось, что он перестал дышать. Мир вокруг перестал существовать потому, что она была как солнце. Нет, как луна, что взошла в ночном небе, чтобы разрушить его мир в миг. Превратить ни во что все, что он отстаивал годами, чтобы сделать, так, что его холодное, скучающее сердце забилось в груди мужчины в ритме танго.
– Брат убери свою руку с моего запястья, нас неправильно поймут, – слова Данила вернули Лента в реальность.
Харт пальцы убрал и поднялся с места со словами:
– Это она. Она …
– Она – кто? – не понял старший брат младшего, – И, ты куда?
Он быстрым шагом подошел к девушке. Аккуратно отстранил от нее стюардессу, коротая, пыталась помочь, но, по сути, мешала. Сел на корточки, вставил в гнездо флэшку и быстро сказал:
– Что первое сохранить?
Девушка моргнула несколько раз и не нашлась, что ответить.
– У нас несколько минут, – сказал он на русском, – монитор уже синий цвет, но может несерьезно… Эм, я думаю, что лучше сохранить важное. Кто знает, вдруг оно не включиться. Итак, что первое сохранить?
– Пароли, карты, книгу…мои работы, – на английском сказала она, – я покажу где…
Успели сохранить только пароли и карты, прежде чем ноутбук погас.
Девушка закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Пряди волос красиво упали с плеч. Лент едва сдержал себя, чтобы не обнять девушку, не уткнуться лицом в длинные волосы, не сказать ей много–много хороших слов, не вдохнуть аромат…ее аромат. Он успел забыть, как она пахла. Жалость, сочувствие, понимание, что в этом куске металла была ее частица жизни, смешивалась с еще несколькими чувствами – симпатией, желанием и чувством, которое мешало ему говорить, отдавать отчет в действиях. С ним он забыл, что находиться в людном месте и люди смотрят на них.
Покусывая губы, Лент спросил:
– Что я еще могу сделать?
Девушка убрала руки от лица и тихо – тихо ответила:
– Я…я не знаю, что. Разве, несколько слов жалости мне…
Он положил свою ладонь поверх ее. Девушка перевернула ладошку вверх и их пальцы переплелись. Ее рука была холодной, пальцы Харта наоборот горели. Мужчина украдкой провел большим пальцем по гладкой коже собеседницы, отстраняя тот момент, когда нужно было ее отпустить. Он хотел продлить их близость, хотя бы на миг.
– Кажется, я могу помочь, – сказал он, глядя в ее синие прекрасные глаза. Из –за необычного оттенка волос они смотрелись на невзрачном лице, как два дорогих камня. Немного холодный взгляд придавал им каменную холодность.
«Синие как небо» – подумал Лент.
Ее ладонь сжала его пальцы сильнее, обручальное кольцо неприятно сдавило палец:
– Как?
– Вы летите в Нью–Йорк? – медленно произнес он: «Что я делаю? Нужно отпустить ее руку. На нас уже смотрят,…не хочу, не могу… еще чуть – чуть».
– Да, мы несколько дней пробудем в городе, а потом отправимся на пляжи юго – западного побережья в парк Бичсайд – Ленд. В Косту. – кивнула девушка.
– Отлично, – улыбнулся он:
«Зачем ты сказала свои планы? Ох, зачем…»
Девушка ответила ему ответной улыбкой, а мужчина продолжил:
– Дайте мне блокнот или бумагу, или не знаю что–нибудь. Я оставлю контактные данные одного знакомого программиста. Он делает с техникой волшебные вещи. – пришлось отстраниться от нее, разжать пальцы: «И все – таки я забыл, как называется тот синий дорогой камень…»
Брюнетка протянула ему записную книжку и ручку. Лент небрежным движением написал почтовый ящик программиста и не удержался, записал свой номер.
– Спасибо, – девушка аккуратно закрыла ноутбук и забрала из его рук записи.
– Удачи. – мужчина поднялся с колен, не оборачиваясь прошел на место.
– Лент, Лент, Лент, – брат качал головой, – учти, некоторые сняли на видео и сделали ваши фото. Уже сегодня интернет поженит тебя с девочкой.
– Пусть, – он забрал у брата флэшку и надел наушники. В ушах раздались звуки бас гитары.
Глава 8
Где – то над океаном.
Рейс Лондон|Нью– Йорк.
– Не понимаю, мы два часа пробыли в аэропорту, вместо того, чтобы взять цифровой фотоаппарат и погулять по Лондону. – пробираясь за друзьями в салон самолета ворчала Лиза.
– Неудачная мысль, – сказала Валентина, забирая сумки у Миши, – Лондон очень большой город. Два часа не хватило бы, чтобы посмотреть треть его достопримечательностей.
– Конечно – конечно, как лететь в Нью–Йорк все за, а как посмотреть Лондон все против. Учту на будущее друзья, – обиделась Лиза, – и вообще я замерзла.
– Ты бы кашемировое платье надела, – заметила София, – или еще лучше шелковое, не так бы замерзла. О, да по улицам Лондона осенью, как раз гулять в легком платье.
– Ведьма языкатая, – Лиза показала Софии розовый язычок, роясь в сумке, – слушайте, никто не видел мои очки?
– Нет, дорогая я не ведьма – я «дъяволобелиссиме на весели», – искажая испанский ехидно заметила София.
– Я последний раз видела твои очки Лиз, на тумбочки у моей мамы, – сказала Валентина, протягивая Мише воду, – Миша уверен, что не хочешь побыть с нами?
– Уверен, – блондин залпом выпил снотворное, – ненавижу самолеты. Знаете, они каждый день падают и мне как–то…я лучше посплю. Разбудите, когда будем вдруг падать, – неуклюже пошутил парень.
– Когда будем падать, нам будет как раз до тебя, – плоско отшутилась Валентина.
– На счет падений, – сладко улыбнулась София, – мое сердце упало в пятки. Поглядите, какие мужчины через пять мест от нас. Лиз, ищи быстрее свои очки тебе понравиться.
– Ой, София некогда. Я еще с сумками не разобралась, – Валентина искала свой бук под стопкой вещей, – уф, вроде брала…да, мое сокровище тут.
– Я не могу найти очки. Черт! А кто там? – Лиза уселась между мирно спящим Мишей и Софией, Валентине досталось крайнее кресло.
– Мур – мур, я же «ведьма языкатая»? Лучше помолчу, – София достала из сумочки колу.
– Сказать сложно – да? – хмурилась брюнетка, – Где же очки…так нечестно, это что я на Нью–Йорк не посмотрю? Э, очки – ау?
– М–м, шикарные мужчины. Не знаю, правда, кто с ним. Могу сказать, что мужчина старше его на лет семнадцать может десять. Хотя, неважно – важно то, что первый в жизни на себя вообще не похож. Однако да, я понимаю, почему ты положила на него карие глаза, – дразня Лизу, мягко высказалась та.
– Пф, – закатила глаза девушка, – очень надо. И да, я нашла очки.
– Валерьяночки? – хихикнула София, – Я так на будущее.
– Не нужно, – обиделась Лиза.
– Выпей минералочки, – София протянула открытую бутылку девушке.
– Убери! Не хочу! – Лиза небрежно толкнула руку девушки и выбила из руки воду, так, что та пролилась на колени Валентины, где стоял ноутбук. За минеральной водой сверху на машину приземлилась кола. Воде хватило немного времени, чтобы компьютер, джинсы и кофточка Валентины стали мокрыми.
– О, нет! Только не это! Боже, боже… моя жизнь, мой свет, мое сердце… там все…– Валентина встала в полный рост, с ноутбука ручьями стекала вода.
– Валя сядь, – капризным тоном начала София, но ее перебила Лиза:
– Не трогай ее. Ты разве не видишь?
– Я просто хотела… Лиза, ты тоже, если что виновата… – София начала краснеть, – Валентина…Валентиночка прости… я не нарочно…
– Знаю, что ты не нарочно, – вместо Валентины ответила Лиза, – не трогай ее.
– Вся моя жизнь, все мои работы, вся информация…о нет… Флэшка – мне нужна флэшка! – крупные слезы катились по щекам Валентины.
Она сидела посередине прохода и, запуская пальцы в волосы, плакала. Ей было все равно на уговоры Лизы, на постоянно меняющийся тон голоса сестры, на то, что услужливая стюардесса пыталась ей помочь. Ей было плевать на то, что все пассажиры рейса с интересом наблюдали за маленькой трагедией девушки. Хотя, пожалуй, им было все равно, что хранит в себе бук. Да, им было все равно, потому что это был чужой ноутбук – не их собственный, поэтому многие потеряли к плачущей интерес. Никто из них не встал с места, не протянул руку помощи и даже не сказал, как жаль. Кроме одного человека.
Мужчина не отводил взгляд от девушки достаточно долго, его лицо не выражало ни каких эмоций, зато черные глаза не без интереса следили за каждым движением Валентины. Он что–то быстро сказал сидящему рядом мужчине и, поправив белую футболку, пошел к Валентине. Как только мужчина поднялся на ноги, люди в салоне оживились. Не оттого, что его своеобразная внешность привлекала к себе внимание. Валентине сразу бросились в глаза слишком высокие, острые скулы и черные волосы. Внимание привлекали его действия, как будто люди ждали от него, что он что–нибудь сделает. Однако мужчина вел себя, так как будто в самолете были только он и она. Человек мягко отстранил от плачущей девушки мешающую стюардессу. Сам сел на колени рядом с Валентиной, развернул ноутбук и быстрым движением вставил в гнездо флэшку:
– What is the first store? – спросил он.
Девушка не ждала вопрос на английском. Она немного растерялась и смысл сказано до нее не дошел. Валентина продолжала сидеть, смахивая ресницами остатки слез. Мужчина же внимательно посмотрел на молчаливую собеседницу. На его лице появилась едва заметная усмешка, она говорила без слов – «не поняла».
– У нас несколько минут, – неожиданно он заговорил на русском, почти без акцента, – монитор уже синий цвет, но может несерьезно… Эм, я думаю, что лучше сохранить важное. Кто знает, вдруг оно не включиться. Итак, что первое сохранить? – последнее предложение он выделил на тембр ниже.
Валентина оживилась, кивнула:
– Passwords, cards, ... – быстро сказала она, указывая, что где находиться. Длинные, тонкие пальцы мужчины не били по клавишам, а летали так быстро, что заплаканные глаза Валентины едва успевали следить, за его действиями. Однако когда дело дошло до ее фото работ, ноутбук затих и показал мужчине с девушкой черный монитор. Это было равносильно концу света для Валентины. Статьи, интервью, путешествия по энциклопедиям, сверка исторических карт – все было загублено минеральной водой и колой.
Валентина поджала губы и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась в голос. Было очень обидно, что год работы так глупо был испорчен, а ведь она не сделала даже копию.
«Сама виновата», – сказал внутренний голос.
Еще обиднее было то, что ни Лиза ни София не произнесли ни слова. Они сидели тихо, так, будто беседа британца и Валентины не касалась их, а ведь обе девушки тоже были виновны в том, что бук пришел в негодность. София достала из сумочки первую попавшуюся книгу и упорно рассматривала ее аннотацию, листала страницы. Лиза не знала куда смотреть: она то, отворачивалась к спящему Мише, то глядела на руки Софии сжимающие роман. Подруга поджимала губы и изредка смотрела в сторону пары сидящей в проходе. Валентина подавила тяжкий вздох. Вот они ее подруги, сидят и делают вид, что ничего не происходит. Им не понять, что записи в дневнике Валентина делала в основном в электронном виде и только недавно начала вести дневник от руки.
Девушка поглядела на своего собеседника. Мужчина был старше ее. Скорее коренной британец, судя по знанию языков, много путешествует. Как странно на помощь ей пришел совершенно посторонний человек. Он непросто встал с места, а вызвался помочь. Менее того мужчина оставался рядом с ней даже когда ничего нельзя было поделать.
– Что я еще могу сделать? – он, будто подслушал ее мысли.
Валентина убрала руки от лица и выпрямилась:
– Я…я не знаю, что, – прошептала она, глядя прямо в его карие глаза, – разве, несколько слов жалости мне… – мужчина улыбнулся и взял ее ладонь в свою. Пальцы человека были горячими, девушке захотелось погреть второю ладонь, но она ограничилась легким кивком и ответной улыбкой. У нее никогда не было таких необычных моментов с мужчиной. Она всегда находила утешение среди слов сестры, матери или Лизы. Сейчас все было иначе, она чувствовала симпатию, понимание и поддержку. Валентину радовало то, что его диалог не начался со слов: «милашка, все хорошо», «ты такое очарование». Он подошел и просто спросил, чем помочь. Именно этот поступок подкупил девушку, она заинтересовалась мужчиной. Она захотела сказать ему в ответ что–нибудь, что вызвало на его губах улыбку и не находила таких слов. Вместо этого Валентина сжимала ладонь мужчины и чувствовала, что успокаивается.
Она так же пришла к горькому выводу, что впервые в ее жизни мужчина, который вызвал в девичьей груди намек на чувство, был женат.
– Кажется, я могу помочь, – он нехотя отпустил ее руку.
Валентина воровато спрятала руки за спину и быстро сказала: – Как?
– Вы летите в Нью–Йорк? – задумчиво произнес он.
– Да, мы несколько дней пробудем в городе, а потом отправимся на пляжи юго – западного побережья в парк Бичсайд–Ленд. – рассказывать план путешествия по Америке не имело смысла, но она вдруг захотела, чтобы он не уходил. Она хотела побеседовать с ним еще:
– В Косту. – закончила недлинное предложение Валентина в надежде, что он поддержит диалог и мужчина подержал разговор. Менее того, он улыбнулся такой улыбкой, словно Валентина сказала ему одну из ее личных тайн:
– Дайте мне блокнот или бумагу, или не знаю что–нибудь. – быстро скомандовал он. Лиза передала записную книжку, мужчина что–то быстро писал небрежным, размашистым почерком:
– Я оставлю контактные данные одного знакомого программиста. Он делает с техникой волшебные вещи.
– О, спасибо, – Валентина не удержалась и украдкой коснулась его локтя. Человек вздрогнул, передал ей записи, и резко поднявшись на ноги, довольно сухо сказал:
– Удачи, – с этими словами он прошел на место.
Валентина тоже поднялась с пола, неуклюже села в кресло и передала записи Лизе:
– Пожалуйста, не потеряй.
– Такое, думаю, вряд ли я потеряю, – одними губами прошептала притихшая, бледная Лиза.
– Валентина, – негромко позвала сестра.
– Да, София? – тоже тихо ответила младшая.
– Когда мне было пятнадцать первый мужчина, которым я восхитилась и увлеклась, тоже был женат. – сестра кротко улыбнулась, – Он тебе приглянулся я же вижу, но можешь не отвечать.
– Не знаю, – честно ответила Валентина. Она, правда, не могла сейчас разобраться с эмоциями и чувствами, – ничего не знаю. У меня ужасно болит голова. Одно, о чем я жалею, что не спросила его имени, так как нужно будет потом выслать по адресной книге флэшку.
– Его имя – Валентин Харт, – подсказала Лиза, – и, между прочим, ни флэшку, ни записи я не отдам. Не дождетесь, – тоном обиженного ребенка закончила девушка.
