Текст книги "На берегах озера Эль-явр"

Автор книги: Марина Феттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 8

Боевой кот викингов

Берсерк осторожно и неспешно обходил свою землю, мягко и бесшумно погружая пружинистые лапы в толстый слой рыжих хвойных иголок. Мускулистый хвост был напряженно вытянут и слегка приподнят в основании, а уши подрагивали и разворачивались в разные стороны.

Боевой кот викингов был не просто старожилом среди зверей в этих горных лесах, он был смотрителем и надзирателем всей долины озера Эль-явр и Водопада Ведьм. По крайней мере, так думал сам Берсерк, и даже Оле Мортенлин, сын Бьорна Магнуса Таденлика, настоящий, человеческий смотритель этого округа, не спорил с ним.

В сумраке под древними елями было влажно, и запахи соперничали друг с другом в силе и резкости. Берсерк знал их все. Здесь пробежал вонючка Гревлинг, барсук из Голых скал. А вот тут прошла старая приятельница Берсерка рысь Гаупе Бесхвостая, а с ней ее трое котят. Что-то она часто стала ходить по этой дороге. Видно, скоро прогонит своих детей и будет искать очередного супруга. Недавно у Звенящего ручья поселился молодой холостой рысь Виль, вот она и присмотрела его, наверное. Берсерк усмехнулся понимающе и мысленно пожелал своей приятельнице и дальней родственнице охотничьей удачи и любовных утех.

Внезапно Берсерк остановился, и его усы зашевелились. Так и есть. Опять этот рыжий Хоппер, чемпион среди белок по прыжкам. Что он делал здесь под елями? Какого черта не сидится ему на своей Дурной сосне? Мало ему трепки, которую получил от Берсерка в прошлое полнолуние? Берсерк с удовольствием вспомнил о куске беличьего хвоста, который самонадеянный Хоппер оставил в его когтях. Берсерк был крут характером и не терпел нарушений Лесного Закона Уровней жизни.

В давние времена был установлен этот закон. Тогда еще существовала в небесах над Скандинавией страна Асгард, где жил Великий Бог Один и Асы, его подчиненные боги. И была на земле страна Митгард, где жили люди и лесные карлики. А еще в Митгарде жили разные животные – кто в горах, кто в земле, кто на ветках деревьев, а кто в воде или воздухе. И не было порядка среди них. Кто где хотел, там и охотился. Кто встречал кого на тропах, в долинах или на берегах речек, того и съедал. Если был голоден. Долго терпели боги такой беспорядок и наконец установили единый Закон для всех зверей, птиц и рыб. Закон Уровней жизни. Он был прост и понятен и лохматому гиганту медведю, и рогатому лосю, и самому ничтожному червяку. Закон гласил:

«Кормись, размножайся и убивай только на своем Уровне жизни.

Территорию для себя отвоевывай в честной борьбе с соперником.

Соперника не убивай. Своих не ешь.

Убей чужака, если встретишь его на своей территории. Если голоден, сожри его. Если сыт – спрячь впрок. До лихих времен.

По чужим владениям ходи осторожно, быстро и не причиняя вреда ни бегающему, ни летающему, ни ползающему».

Вот и получалось по этому закону, что наглый Хоппер спустился со своего Уровня жизни на деревьях, ветках с сосновыми шишками и высоких ореховых кустах на землю, под самые нижние лапы елей, где он был чужаком. Да и делать ему на земле нечего. И если бы Берсерк встретил его сейчас, жизнь ловкой, но глупой белки закончилась бы на его острых клыках.

– А это кто такой? – запах чужака заставил Берсерка присесть на задние лапы. Тело мгновенно превратилось в туго свернутую пружину, а уши плотно прилегли к черепу. В темноте под вывороченными корнями упавшей ели сверкнули желтым светом кошачьи глаза, и раздался сигнал атаки, знакомый Берсерку со времен его ранней молодости. Это был клич боевых котов викингов. Древний закон боя предписывал не нападать без предупреждения. Значит, это один из его бывших боевых соратников. «Где же он скрывался и зачем пришел на мою землю?» – мысль эта промельком появилась и исчезла. Сейчас надо было немедленно наказать и вышвырнуть вон чужака.

И вот он появился, выполз из узкой щели в переплетении корней. Берсерк узнал его. Это был боевой кот по прозвищу Полуглазый Тим из дружины Эрика Бешеного, викинга с самыми свирепыми бойцами-берсерками. Сам Берсерк начинал свою бойцовскую карьеру на плече этого самого Эрика, лохматого и вонючего черноволосого крепыша, но потом ушел от него к Туру Рыжему, навсегда сохранив только свое имя. Боевой кот может по своему желанию выбирать себе дружину и того воина, который станет его товарищем в боевых походах. В атаках боевые коты играли очень важную роль. Они первыми начинали схватку, прыжком с плеча своего соратника в лицо врагу. Боевая задача – ослепить противника, пуская в ход когти, зубы и устрашающий вой. Боевые молодые коты проходили выучку у самых опытных и знаменитых бойцов-викингов и их котов. Не только бесстрашных, но и умных воинов. Таким был Тур Рыжий, к которому ушел Берсерк в самом начале своей воинской карьеры, разочаровавшись в Эрике Бешеном.

Бойцам Эрика Бешеного мало было природной одержимости и страсти к драке. Они перед каждым походом рыскали по лесу в поисках мухоморов. Ведьма Урсула варила большой котел похлебки из сердца, печени, почек, глаз и сухожилий старого волка и молодой рыси. Добавляла туда мухоморы, дурман-траву и свежую оленью кровь.

Наевшись этого варева, бойцы Эрика Бешеного могли сражаться по десять часов без устали, свирепо и жестоко расправляясь с врагами. Они не признавали правил боя и убивали всех подряд. Своих боевых котов они тоже кормили ведьминой похлебкой, и те были неудержимы, сильны и непобедимы в бою.

Давно это было. И нет уже в живых никого из викингов, одержимых бойцов-берсерков, и их боевых котов, верных спутников и помощников в битвах. Да и сами скандинавские боги погибли, захлебнувшись ядовитой кровью мирового змея Йормунганда, который лежал на дне океана, свернувшись кольцом вокруг страны Митгард, и держал в зубах свой хвост.

Но Берсерк и Полуглазый Тим живы и здоровы, и вот теперь они встретились под древними елями. И Берсерк приготовился к броску.

– Эй ты, кусок оленьего дерьма! Убирайся вон с моей земли! – Берсерк обнажил клыки и встопорщил усы.

– Поберегись, куча засохшей мрази, мои когти готовы ободрать тебя до костей! – ответ Полуглазого Тима вполне соответствовал ритуалу. Он стоял на прямых лапах, выгнув дугой спину и опустив голову. Его уши были плотно прижаты. Хвостом он сильно хлестал себя по бокам.

– Не смеши мой хвост, тощая ободранная кошка. Еще слово, и от тебя не останется и половины твоего уродливого глаза. Убирайся отсюда! Это моя земля, и все должны соблюдать Закон!

– Берсерк присел на задние лапы и загнутым кончиком хвоста мёл по земле, неистово расшвыривая еловые иголки направо и налево. Правая лапа была готова к первому удару по наглой морде Полуглазого Тима.

– Кто ты такой, вонючее отродье распутной матери? Сейчас я тебе напомню удар настоящего боевого кота из дружины Эрика Бешеного! – Полуглазый Тим молниеносным движением сначала встал на задние лапы, а потом в горизонтальном броске мазнул растопыренными когтями по шее Берсерка. Промазал. Берсерк успел распластаться по земле и, перевернувшись на спину, впился своими когтями-кинжалами в шею Тима. Они сцепились, пустив в ход задние лапы и пытаясь распороть брюхо друг другу. Не так-то это просто. Ни один из них серьезно не пострадал. Только Берсерку удалось вырвать изрядный кусок шерсти из шкуры Полуглазого Тима. Отпрыгнув друг от друга, они тут же начали томительно медленно сближаться, и, когда расстояние между их носами стало не больше длины сосновой иглы, оба замерли в полной неподвижности.

Глаза в глаза, уши плотно прижаты, тела на прямых ногах, как туго натянутые оленьи жилы. Хвосты яростно бьют по бокам, задевая землю и поднимая вихрь из старых листьев, трухи и мертвой хвои. Утробное рычание со сменой мелодии и высоты тона пресыщено агрессией. Грязные ругательства с упоминанием всех кошачьих предков по женской линии и их беспутного поведения. Оскорбление мужских достоинств противника и безудержная похвальба себе как производителю и бойцу. Перевести на человеческий язык это невозможно.

Наконец Полуглазый Тим первый не выдержал затянувшегося поединка и взвыл:

– Берегись, старое тухлое мясо… Сейчас я тебя уделаю, вонючий дохлый котяра!

Он опять применил свой боевой прием и обеими передними лапами поочередно сильно ударил по щекам и шее Берсерка. На этот раз удары достигли цели, и щеки Берсерка, твердые, как камень, вздрогнули от боли. Берсерка охватила ярость. Он высоко подпрыгнул сразу на всех четырех лапах и сверху приземлился на спину Тима, вонзив ему в бока и шею свои когти-кинжалы. Этот охотничий прием Берсерк подглядел у своей приятельницы рыси Гаупе Бесхвостой, когда та охотилась на молодую косулю у Звенящего ручья, а Бесерк в это время лениво грелся на солнце, лежа на толстой ветке старой ольхи.

Такой атаки Полуглазый Тим не ожидал и пустился в бегство. А Берсерк продолжал сидеть у него на спине, вцепившись когтями, а зубами прокусив толстую кожу Тима на затылке. Тим взвыл, и это решило исход битвы. Ноги чужака подкосились, и он рухнул на землю. Берсерк соскочил с него и отошел в сторону, внимательно наблюдая и возбужденно подрагивая боками.

А Полуглазый Тим пытался подняться, уползти в спасительную щель или забраться глубоко под нижние ветви елей, но кровь из раны на голове заливала ему глаза. Тогда он перевернулся на спину и задрал кверху лапы.

– Эй ты, дерьмо кошачье и позор своего племени, понял теперь, что Закон нарушать нельзя? Это моя территория. Чужих здесь не должно быть. Еще раз встречу – в живых не оставлю. Ты меня хорошо понял, трясучка мухоморная?

Не дождавшись ответа от Полуглазого Тима, Берсерк повернулся к нему спиной, высоко задрал хвост и пометил это место славной битвы, чтобы потом приводить сюда своих подрастающих котят и рассказывать им о собственных подвигах и боевой мощи. Привирая и безудержно хвастаясь, конечно. Это он умел.

Глава 9

Йотта-хромоножка и фру Удсен

Когда фру Удсен подошла к тому месту, где Йотта-хромоножка назначила ей встречу, она уже не могла больше сдерживать негодования.

– Нет, ты только подумай, Йотта, эта похотливая свинья, Кэйя из Нижней деревни, вчера опять увела моего мужа на Проклятое болото в дом тролля. А он, как безмозглый поросенок, которому чешут бок, поплелся за ней…

– И чего же ты хочешь от меня, Силджун?

Йотта сидела на большом замшелом камне и курила трубку с длинным, причудливо изогнутым мундштуком, задумчиво разглядывая кроны высоких елей и облака в голубом небе. Она насмешливо улыбнулась и перевела взгляд на толстую и невзрачную Силджун Удсен, которая вспотела от подъема к Дурной сосне, и теперь отдувалась, как закипающий чайник.

– Миленькая Йотта, уважаемая госпожа Свамменхевен, – льстивым голосом начала фру Удсен, – говорят, ты можешь вернуть мужа в постель жены, если его оттуда увела распутная шлюха. Сделай это с моим Индриксом. Я тебе заплачу сто крон.

Йотта вынула изо рта трубку и еще раз внимательно оглядела Силджун. Из-под ее юбки выглядывал край грязной нижней сорочки, а фартук на объемистой груди был засален до блеска. От нее несло жареной рыбой и квашеной капустой.

– Мало, Силджун, мало… Сто крон за то, чтобы оторвать мужика от тугих грудей и жадного лона с запахом молодой рыси? И для чего же? Чтобы вернуть его в твой захламленный сарай и к твоему немытому корыту? Не-ет, Силджи, пятьсот крон, не меньше…

Йотта усмехнулась недобро и встала. Была она на голову выше низенькой Силджун и стройной, как молодая сосна, которая выросла не в компании своих подружек, а на ровном открытом месте. На ней были узкие брюки из тонкой светлой кожи оленя и накидка из синей плотной шерстяной ткани, расшитая орнаментом из длинных кожаных полосок. От нее пахло горьким багульником и тайной травой Фригг. Йотта, единственная из всех живущих в здешних местах, знала, где растет эта трава и когда надо ее собирать. Запах травы Фригг делал любую женщину неотразимой и заставлял раздуваться от вожделения ноздри мужчин, мимо которых она проходила. Но Йотта с большой осторожностью и крайне неохотно давала женщинам маленькие тыковки с водой, в которой были растворены капли сока этой чудесной травы. Она и сама редко пользовалась ею.

– Йотта, миленькая. Ты же великая вёльва, ты всё знаешь о том, что было и что будет. Скажи мне хотя бы, долго ли эта шлюха Кэйя будет держать моего мужа в доме тролля? Когда он вернется ко мне? И дай мне хоть каплю травы Фригг… Я хочу вернуть моего Индрикса…

Лицо у Сильджун покраснело и напоминало неумелый рисунок ребенка, впервые взявшего в руки карандаш. Глаза превратились в щелочки, и сквозь них пролилась злоба и ненависть. Залила толстые щеки и просочилась в рот.

– А у этой паскуды Кэйи пусть лицо покроется волдырями! Пусть она навеки останется страшной уродиной! Пусть воет от боли, как седая выпь на болоте. Я заплачу тебе двести крон, Йотта, только помоги мне…

– Нет, Силджун Удсен, не моли и не торгуйся. Хочешь вернуть мужа, хоть на время, хоть навсегда – плати настоящую цену. Я и так делаю тебе скидку, всё же соседи мы…

– Ладно, про мужа не прошу, уважаемая Йотта. Сам вернется, как всегда возвращался… Но эту потаскуху Кэйю надо наказать. Сделай, как я прошу, – пусть станет она страшной, с пузырями на груди и на лице! Сколько возьмешь за это?

Йотте давно уже было невмоготу выслушивать эту злобную толстуху и смотреть на нее. Она могла одним всплеском мысли спустить ее с горки, где они встретились. Или просто лишить дара речи. Многое могла бы сделать древняя прорицательница, вёльва Йотта Свамменхевен, но не сделала… Потому что испытывала какое-то странное родственное чувство к этой грязнуле и дуре. И только ее собственная тысячелетняя тоска по отнятой в давние времена любви удерживала Йотту от решительных действий. У этой нелепой дурищи тоже отняли любовь, отняли ее мужчину, опору и смысл ее жизни. Пусть не Великий Один, не Судьба, а простая похотливая девчонка из соседней деревни. В конце концов, это тоже ее судьба и все люди – только безглазые деревянные болванчики в руках играющих богов. И Йотта решила кое-что сделать для несчастной Силджун, а заодно и слегка охладить горячую и нетерпеливую кобылку. Ничего серьезного с ней не случится, только придется ей недельку не появляться на людях. А там пусть боги разбираются сами, оставлять Индрикса в доме Силджун или нет.

– Хорошо, Силджи, давай три сотни крон и жди своего Индрикса сегодня вечером.

– Ой, Йотта, спасибо тебе. Хочешь, я засолю для тебя бочку капусты, сейчас самое время. Или насушу грибов на зиму. Мой Индрикс, когда вернется ко мне, насобирает полный сарай боровиков и моховиков.

– Ступай, Силджи. Ничего мне не нужно от тебя. Ты заплатила свои деньги. Иди и готовься к встрече мужа. Вымой хотя бы голову да смени платье и нижнее белье. И фартук не забудь снять, когда увидишь его на дороге к дому.

Глава 10

В доме тролля Трумпа на Проклятом болоте

Обычный ежедневный маршрут Берсерка заканчивался на Проклятом болоте, в доме тролля Трумпа. В это лето там было пусто и тихо, Трумп давно переселился в другое место. Тролли любят переезжать с квартиры на квартиру по нескольку раз в год.

Иногда красивая девушка Кэйя из Дальней деревни приводила в пустой дом своего мужчину, каждый раз другого. Берсерку это нравилось, он любил разнообразие в жизни. Обычно, пока Кэйя и ее мужчина занимались любовью, Берсерк лениво лежал на пороге дома и думал о людях. Ему нравилось иногда думать о них, и ему было их жаль. Какие они слабые, неуклюжие и безобразные – голые или одетые. Одетые, пожалуй, еще ничего… И сила их не в когтях и зубах или быстром беге, а в железном оружии. И любовь у них скучная.

Берсерк давно живет на свете, и в его жизни бывало всякое. Видел он, как недолго сопят и дергаются под теплым одеялом муж с женой, а потом быстренько засыпают и храпят до рассвета. Не то, что он, Берсерк. Его любимые кошки ни минуты не знают покоя, когда он полон сил и желания. Да и сами они постоянно задирают хвосты и выставляют зады, призывая его к любви. Вот это настоящая жизнь, и котята у него получаются один другого лучше…

Теплая желтая листва под мощными лапами Берсерка напомнила ему о скорой зиме, о том, что надо его белую ласковую скромницу, которая вот-вот принесет котят, пристроить гденибудь на зимовку. Она так бесстрашно отправилась с ним в любовное путешествие из обжитого уютного дома и была ему верной подругой в охоте, несмотря на свое домашнее воспитание. Возвращать ее в родной дом вместе с потомством – это против строгих правил Берсерка. Нет, он несет полную ответственность за своих детей и их матерей. Вот сейчас проверит дом тролля и приведет ее сюда. Здесь безопасно.

Сам он, бывало, жил и в деревенских домах, в суровые зимы или когда был не вполне здоров. Хотя, если честно, болел он только один раз. Когда же это было? А, вспомнил… Это было как раз одной лютой зимой, когда в лесу замерзли все животные, никакой добычи не было, даже мелкой рыбешки, потому что обычно не замерзающий Звенящий ручей в тот год промерз до дна. Вот тогда он с голодухи и сожрал эту отравленную мышь около дома почтенной старушки фру Андерсен. Она его и подобрала, полумертвого, и отругала за поспешность.

– Ах, какой ты дикарь, Берсерк. Не мог подойти еще на пару шагов к дому и хотя бы позвать меня, если сил в лапах уже не осталось, чтобы постучать в дверь. Ведь знаешь, что в моем доме всегда для тебя есть сметана и сырники. И что мне с тобой теперь делать? Ведь помрешь ты скоро. Яд сильный был… Из Осло мне внуки привезли. Не то, что Йотта в прошлый раз давала. От ее зелья мыши просто заснули, и я их закопала в землю. А потом они проснулись и выбрались из-под земли. Нет, не верю я Йотте-хромоножке, она посмеялась надо мной.

Так, болтая всякие глупости, старушка втащила тяжелого кота за задние лапы в дом и пыталась влить ему в пасть воды из деревянной ложки. У нее ничего не получалось, она злилась на Берсерка и только теряла время.

Но Берсерка так скрутило, что только Йотта-хромоножка, древняя ведьма с той стороны озера Эль-явр, могла спасти ему жизнь. Это знали все в округе – фру Йотта Свамменхевен никогда не отказывала в помощи пострадавшим животным. Почтенная престарелая фру Андерсен тогда сама на санках отвезла его, завернутого в оленью шкуру, к дому Йотты и постучала в дверь. А потом быстро ушла, она не любила встречаться с прорицательницей.

Подойдя к дому тролля, Берсерк увидел, что дверь открыта, и это означало, что Кэйя со своим мужчиной внутри, и они заняты своей любовью. Берсерк развалился на пороге, посмотрел на парочку, которая устроилась на большом топчане тролля, и дружелюбно заурчал, мысленно помогая Кэйе расшевелить стеснительного партнера.

Может его помощь помогла, а может и мужик сам воодушевился, но в конце концов они благополучно добрались до вершины своего тайного и недолгого блаженства. Тогда Берсерк вошел в дом и бесцеремонно запрыгнул на стол. Он знал, что Кэйя никогда не приходит с пустыми руками. Так было и на этот раз – кусок зажаренной домашней толстой курицы мгновенно исчез в его пасти и он, облизываясь и растягивая тело, улегся на широкой деревянной скамье, покрытой истертой шкурой медведя. Похоже, медведь этот жил еще в те времена, когда Берсерк проходил выучку в дружине Тора Рыжего.

– А, котик, ты пришел? – весело пропела Кэйя и, не одеваясь, подошла к нему, чтобы почесать за ушами и погладить его раздувшееся брюхо. Берсерк позволял ей это делать. Она была бесхитростной и ласковой девушкой. И в ней скопилось слишком много разной любви – так понимал Берсерк.

– А у меня новый парень, котик. Его зовут Индрикс. Он тебе нравится?

– С чего это мне он должен нравиться? Мужик как мужик. Голый, безволосый и плечи узкие. К тому же у него, наверное, жена имеется. Вот найдет вас и выдерет тебе волосы. А кстати, вот у Тора Рыжего была шерсть на башке, как на заднице у медведя весной – густая, плотная, свалявшаяся. Ему и шлем не был нужен. И мне было удобно сидеть у него на голове, чтобы к броску подготовиться.

– Ой, котик, как ты начинаешь вспоминать своих викингов, мне скучно становится. Глупый ты зверь, нет их давно на свете, а может и вообще сказки все это. Кэйя хлопнула Берсерка по животу и слегка потянула за хвост. Он шутливо ударил ее лапой, оставив несколько кровавых полосок – не рассчитал удара от своей великой сытости и лени. Расслабился старый боец. Кэйя вскрикнула и голая выскочила вон из дома, чтобы сорвать листок подорожника и залепить царапины на руке.

Почти сразу же раздался ее крик, а потом громкий отчаянный плач. Берсерк одним прыжком вылетел в дверь и увидел сидящую в зарослях дикой жгучей крапивы Кэйю. Ее руки, плечи, грудь и живот покрывали огромные водянистые пузыри, на исцарапанной руке застыли капельки крови. На лбу и щеках горели жаром крапивные поцелуи. Она громко плакала и безнадежно причитала:

– Что теперь мне делать, как я покажусь с таким лицом в деревне. Несчастная моя судьба… И кто бросил перед порогом скользкую змеиную шкурку, и откуда вдруг выросли корни в этом месте? Не иначе, как тролль хочет вернуться, вот и колдует…

Берсерк убедился, что она жива и ничего себе не повредила. Это было важно. А пузыри и мелкие царапины – какая чушь… Глупы эти женщины. Но все же он подошел к ней и боком потерся о ее ногу. Задрал было хвост, чтобы поставить охранный знак на этом месте, все равно надо будет потом метить территорию, но тут увидел Йотту-хромоножку и воздержался. Успеется….

– Ну что, ободранный половик, все еще хозяйничаешь в лесу?

– Послушай, вёльва, не задирай меня, ступай по своим делам. Я тебе не мешаю…

– Да не нужен ты мне, лохматый разбойник, – усмехнулась Йотта-хромоножка и повернулась к сидящей на земле голой девушке. Протянула ей тонкую, но сильную руку с браслетом из маленьких серебряных колокольчиков и помогла встать на ноги. Колокольчики зазвенели, и на их звон отозвалась какая-то птица в лесу. Она оглядела оценивающим взглядом с ног до головы грязную зареванную Кэйю, покрытую волдырями, которые уже начали краснеть и кровоточить. И вдруг прорицательница, древняя вёльва Йотта-хромоножка расхохоталась неожиданно весело и добродушно.

– Ох и хороша ты, моя милая, замечательно выглядишь. Особенно лицо и грудь. Красивая грудь… Ты здесь одна? Пришла крапиву собирать для бани? Или тролль обещал вернуться и обманул? А ты уже и раздеться успела… Да, не повезло тебе в этот раз… Но не плачь, я помогу тебе. Позже, когда время придет….

Бедная Кэйя стиснув зубы, терпела боль и насмешки Йотты, пока они обе поднимались по ступенькам в дом тролля. Индрикса внутри не оказалось. Он давно уже бежал по тропинке к своему дому, где его ждала жена Силджун с увесистой деревянной лопаткой для теста в одной руке и куском жареной зайчатины в другой. Платье и фартук она сменила, а нижнее белье не надела вовсе.