Текст книги "Спящее пламя Ферверна (СИ)"
Автор книги: Марина Эльденберт
Соавторы: Марина Индиви
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
От его тела исходил такой жар, что мне казалось, я сейчас расплавлюсь и превращусь в горстку пепла. Если сдвинусь хотя бы на миллиметр – умру. Во мне не было пламени, но как-то так я его себе представляла. Этот черный раскаленный поток, пронизывающий все мое тело от макушки до кончиков пальцев ног. То, что сейчас пламя было не мое, а его – четыре вида, за исключением одного, совершенно не мешало мне в этом сгорать.
Кожа напоминала тонкую пленку, а его прикосновения: одна ладонь на шее, другая – у самого моего лица, упирается в дверь и легко касается моей скулы – изощренную пытку, которую… хотелось продлить. Продлить поцелуй, продлить это электризующее тело чувство, этот взгляд – мы целовались, не закрывая глаза, и это было совершенно дико, по-звериному, остро.
Я целуюсь с Вэйдгрейном Гранхарсеном.
Я целуюсь с…
Осознание происходящего вдруг обрушилось на меня всей своей проясняющей тяжестью. Я рыкнула и укусила его, в фиолетовых глазах полыхнуло пламя, а потом он меня отпустил. Облизал прокушенную губу так, что у меня повторно потемнело перед глазами. Да что там, я до сих пор чувствовала его вкус – кофе, кровь, горьковатые дымные нотки. Вкус, от которого кружилась голова.
– А ты не такая уж и отмороженка, Ятта Хеллирия Ландерстерг.
Собственное имя ударило по взвинченному до предела сознанию и по телу, которое все еще было в шоке. Со мной творилось что-то непостижимое, каждая клеточка дрожала от напряжения и от окутавшего меня жара, стянувшегося между бедер.
– Ты… – прошипела я. – Ты… ты даже не представляешь…
– Тихо, – сказал он и положил ладонь мне на голову. Таким властным собственническим жестом, что меня на мгновение снова прикрыло. Как будто он нарушил мою связь с космосом и собственным разумом. К счастью, в этот раз на мгновение, я стряхнула его руку и сжала кулаки:
– С ума сошел⁈ – это большее, на что меня хватило.
– Может быть. Но тебе понравилось.
Нет. Нет. Нет! Хуже всего было то, что мне в самом деле понравилось. Нет, понравилось не то слово, я чувствовала, что умираю без его дыхания во мне и его грубой, толкающейся ласки языка.
– Еще больше мне понравится, если ты сейчас уберешься отсюда!
– Отсюда? – Гранхарсен обвел ладонями пространство, и я только сейчас поняла, что нахожусь в приемной. За следующей открытой дверью виднелся просторный кабинет с панорамными окнами и потрясающим видом на Мэйстон. Таковы наши города, все на огромной высоте. Все с самыми потрясающими видами, но трясло меня сейчас не от видов. От осознания того, что только что произошло.
– Где мы?
– Кабинет генерального менеджера ледовой арены. – Он поиграл пропуском, который вытащил из кармана джинсов, между пальцев. – Ты даже не представляешь, сколько всего решают связи, Ледышка.
– Льдинка, – на автопилоте выдала я и тут же прикусила язык. Откусить бы его себе за такое… Хотя нет. Откусить его стоило за то, что я позволяла себе с ним целоваться. – Про связи я отлично все знаю.
– Вот и ладненько. Тогда тебя не шокирует тот факт, что генеральный менеджер – моя хорошая знакомая, с давних пор.
Я заморгала. Понятия не имела, зачем мне эта информация, но… Ютте Фрэй, генеральному менеджеру ледовой арены, суровой женщине с аристократической проседью в волосах, прилично за пятьдесят. Это я тоже знала.
– Поэтому мне не составило труда здесь оказаться, – хмыкнул Гранхарсен. – Когда я узнал, что твоя тренер вызывает тебя на административный этаж, понял, что просто не могу упустить такую возможность.
В голове творилось огненное представление похлеще выступлений Теарин Ильеррской, и, как только я успевала собраться, Гранхарсен снова выбивал почву у меня из-под ног.
– Наш поцелуй записан на камеру, – он ткнул себе за плечо, и я поняла, что да. Записан. В таком ракурсе меня и мое лицо было идеально видно. И его профиль… тоже. Видно, как его пальцы сжимали мое горло, как его губы…
Горло снова сдавило, на этот раз от жуткого, панического чувства.
Компромат. На меня. На меня. Папа говорил об этом. Он предупреждал…
– Давай поступим так. Я уничтожу запись, а ты подаришь мне еще один приватный разговор о твоем парне. И если я не смогу убедить тебя в том, что вы с ним будете просто идеальной парой, – на словах «идеальной» Гранхарсен почему-то скривился, – мы просто все забудем.
Что? Что⁈
– Я не стану говорить с тобой о Роа, – металлическим тоном отчеканила я, наконец-то возвращая себе самообладание. – Никогда. Ни за что.
– Окей, тогда я сделаю эту запись достоянием общественности. Посмотрим, как отреагирует твой отец. Мой скорее откусит себе член, чем представит меня целующимся с тобой, твой… подозреваю, захочет откусить член мне, но перед этим заберет тебя с соревнований. Готова попрощаться с платиной, Ятта Хеллирия Ландерстерг?
От осознания того, что я наделала, сначала захотелось надавать пощечин себе. Потом ему. Потом…
– Готовься попрощаться с членом, Вэйд, – выплюнула я ему в лицом.
– Ты даже не представляешь, как сочно звучат разговоры о моем члене твоими устами, Льдинка.
От того, что он сказал, от того, как он это сказал, от его хриплого «Льдинка», произнесенного тем самым голосом, которым я заслушивалась, внутри все вспыхнуло. Подозреваю, что и снаружи тоже: моя кожа – первый маркер того, что со мной происходит. Красные пятна, алые щеки, алая я вся – это то, с чем мне еще работать и работать. В смысле, не позволять никому. Никогда. Доводить себя до такого состояния. И я не позволяла, до него.
– Всего хорошего, Вэйд, – жестко сказала я, рывком открывая дверь.
– До завтра, Льдинка.
– Никаких завтра не будет.
– У тебя есть время до завтрашнего вечера, – он посмотрел на часы, продемонстрировал мне запястье, – ровно до этой самой минуты. После чего начнется членовредительство.
Я быстро захлопнула дверь. Быстро, но недостаточно: из кабинета генерального менеджера донесся его низкий, хриплый, сводящий меня с ума смех. Смех, снова превративший меня в костер и заставивший ускорить шаг.
Глава 6
Ятта
После такого разговора весь сон как рукой сняло. Я кипела, пока шла по коридорам с мергхандарами, кипела, пока мы летели в отель. В лифте, в номере, в душе… Хотя Вэйд Гранхарсен – последний, о ком стоит думать в душе! О ком вообще стоит думать! Когда я узнала о Нисе, я злилась, сейчас же я даже не могла подобрать слов, которыми можно описать мои чувства!
Совершенно беспринципный, совершенно невыносимый… наблохрен! До дракона он не дотягивал. Набл-пещерник – самое то, отличная характеристика для таких как он! Разговор ему подавай! Р-р-р-р-р!
Никогда раньше никто не вызывал во мне таких чувств, никогда и никто! Я всегда справлялась со своими чувствами достойно, я умела погасить любую вспышку в течении минуты, максимум двух (измена Роа не в счет), но… сейчас я не могла успокоиться даже спустя час, два, три. Понимая, что заснуть не удастся, я поднялась и подошла к панорамным окнам. Глубоко вздохнула. Еще раз. И еще.
Мне надо было позвонить отцу прямо из флайса, по дороге в отель! Рассказать все как есть, и… Гранхарсен был тысячу раз прав. Во-первых, отец уволил бы моих сопровождающих. Во-вторых, я бы уже через час была в здании телепорта Мэйстона, а еще через час – стояла перед ним и до хрипоты объясняла, что мне жизненно важен этот чемпионат. Ничуть не меньше, чем моя репутация!
Фигурное катание с детства было для меня не поводом для достижений, а отдушиной. Я приходила на тренировки и словно парила надо льдом, освобождаясь ото всего и ото всех, от того, что я должна, ото всех «мне следует», и так далее, и тому подобное. Потом уже на мои танцы на льду наложились не меньшие обязанности, чем на всю мою жизнь. Дочь Торнгера Ландерстерга не может быть второй. Дочь Лауры Ландерстерг, создательницы аэрошоу на льду, не может показывать меньший шик, чем ее мать. Иногда мне кажется, если бы не Эрвер, я бы сошла с ума. Просто поехала крышей, как по только что залитому льду. Поэтому сейчас я посмотрела на смартфон и написала брату сообщение:
«Поговорим?»
Он не стал отвечать сообщением, меньше чем через минуту смартфон уже вспыхнул вызовом от него.
– Ты же знаешь, Ятта, для тебя я всегда свободен.
Правда. Это правда. Эрвер никогда не был занят, когда я его о чем-то просила. И даже когда не просила, он мог сорваться с любого занятия, бросить всех и вся, если я просто написала ему. Иногда меня это пугало, потому что в отличие от меня, у Эрвера в жизни было гораздо меньше родительского контроля и гораздо больше возможностей. Которыми он совершенно не пользовался:
«Если Ятта не идет, я тоже не иду».
«Мне это не важно, я хочу посмотреть визор с Яттой».
«Риа подождет, Ятте нужна моя помощь по древней литературе».
– Знаю, – тихо сказала я. – Как ты?
– Скучаю по тебе, злюсь на отца.
Эрвер был немногим выше меня ростом, всегда одевался в черное и выглядел настолько мрачно, насколько мог. Его склонность к черному цвету пытался высмеивать Роа, говоря, что черное пламя не обязывает быть черным во всех местах, но… я любила и принимала брата таким, какой он есть. Эрвер обожал зачесывать волосы назад, а широкие надбровные дуги и тяжелый взгляд добавляли ему возраста. Когда мы стояли рядом, никто бы не сказал, что он даже младше меня. Ерунда, месяцы, но…
– Почему злишься?
– Потому что он не отпускает меня к тебе. Говорит, я не должен тебя отвлекать. Ничто не должно тебя отвлекать.
Ой да. Знал бы он, как меня сейчас отвлекли… Даже при одной мысли об этом к лицу прилила краска. Я целовалась с Вэйдом Гранхарсеном, как одержимая. Как помешанная! Я должна была его оттолкнуть сразу, но я… растерялась? То, как он взял меня за шею – собственнически, властно, никто никогда меня так не хватал! А если бы попытался, его рука торчала бы у него из задницы уже через полминуты.
Я глубоко вздохнула, отгоняя непрошенные воспоминания и мысли о рукастой заднице. Обо всех задницах в принципе! Я старалась не выражаться так даже в мыслях (что у нас в голове, то и на языке), но присутствие Гранхарсена в моей жизни сдвинуло орбиту моего мира, и теперь она летала по открытому космосу без какого-либо намека на траекторию. Пора это прекращать!
* * *
– Совсем чуть-чуть, и вы приедете. Все вместе.
Эрвер фыркнул.
– Ладно, как есть. Как ты?
– Я? Тренируюсь. – Не уверена, что ему стоит рассказывать про Роа, у них и так достаточно натянутые отношения. В детстве они постоянно соревновались за мое внимание, поэтому я предпочту промолчать. Тем более что Ниса как-то отодвинулась на второй план после сегодняшнего. – Готовлюсь к выступлениям. Как ты?
– Готовлюсь стать нейрохирургом, – отвечает Эрвер. – Ты же меня знаешь, в моей жизни есть семья и нейрохирургия.
Это первый наш разговор, который не клеится. Возможно, потому что я не договариваю. Мне дико хочется обо всем рассказать, но обо всем не получится точно. Если с Роа они подерутся, то с Вэйдом… я даже не представляю, что он сделает с Вэйдом. Мне сейчас так нужен чей-то совет.
Пауза начинает затягиваться, Эрвер смотрит на меня вопросительно, я молчу. Первым все-таки нарушает тишину он:
– Так о чем ты хотела поговорить, Ятта?
– Хотела просто поговорить. С тобой.
Он смеется:
– Ты не хотела просто поговорить со мной уже лет пять.
– Что⁈ – возмущаюсь я. – Нет! Это неправда!
– Это правда, и ты прекрасно это знаешь. Но все в порядке, мальчики и девочки взрослеют в разных плоскостях. – Он пожимает плечами, но в этом жесте я вижу сожаление. Тоску?
Наверное, во мне есть те же чувства. Мы взрослеем не просто по-разному, мы скоро разойдемся на разные полюса. Настолько, что перестанем видеться, точнее, начнем видеться сначала по выходным и праздникам, потом просто по праздникам, потом… Драконы, Эрвер останется в Ферверне, а я перееду в Рагран. Две страны. Два разных часовых пояса, день и ночь, и это будет не как сейчас. На пару недель. Это будет навсегда.
– Я тоже скучаю по тебе, братец, – говорю я, – и когда ты приедешь, узнаешь, насколько.
– Небесные ларрки, это звучит как угроза.
– Считай, что это и была угроза, – смеюсь я. – Чтобы не думал, что избавишься от меня раньше времени.
Смеющийся Эрвер мигом становится серьезным:
– Я никогда не хотел избавиться от тебя, Ятта.
– Да шучу я. Шучу.
Мы продолжаем болтать ни о чем, и напряжение медленно отступает. Может, мы не близнецы по крови, но эта связь между нами не менее сильная, чем могла бы быть благодаря общей генетике. Мы с детства были вместе. Я всегда выгораживала перед родителями его, а он меня. Не представляю, какой была бы моя жизнь без Эрвера, и не хочу представлять.
Родители с первых шагов не скрывали от нас, что мы не родные, и, когда Эрвер подрос, точнее, когда и ему, и мне исполнилось по шестнадцать, нас обоих пригласили для серьезного разговора. Мы узнали всю правду о его биологических родителях, о психопате, накачавшемся синтезированным черным пламенем, и о женщине, которую он изнасиловал. Это решение, решение рассказать, как я узнала позже, отец с мамой принимали не год и не два. Мама рассказала, как они спорили, чуть ли не до ссоры, она была против, и как отец все-таки убедил ее в том, что правду мы с Эрвером должны узнать из их уст.
Не знаю. Я бы никогда не смогла принять такое решение, для меня это было чересчур. Та женщина была соперницей мамы, одно время даже предполагали, что Солливер Ригхарн станет первой ферной Ферверна. Она ненавидела маму, строила ей козни, желала избавиться от нее. Об этом, правда, Эрверу уже не рассказывали. Все это я выпытала у мамы, когда в тот же вечер пришла к ней для разговора наедине.
– Она попросила меня позаботиться о ребенке, – тихо сказала мама, словно сами воспоминания об этом причиняли ей боль, – и я не смогла отказать. Тогда мной двигал материнский инстинкт… сейчас… я люблю Эрвера, как если бы сама выносила и родила его. Как тебя. Временами я забываю о том, что он – сын Солливер. Временами помню слишком хорошо. Но мы никогда не делали разницы между вами, Ятта. Не делали же?
В глазах мамы я впервые увидела страх. Тревогу, что я отвечу: «Еще как», но…
– Нет. Не делали, – сказала я, обнимая ее. – Благодаря вам стало еще на одного счастливого парня больше. И на одну счастливую девушку. Можешь представить, каким унылым было бы мое детство без Эрвера?
Мама в тот момент улыбнулась, и я помнила эти чувства так, словно весь наш разговор состоялся вчера. Что же касается Эрвера, я не слышала ни единого слова от него по этому поводу. В тот вечер он поблагодарил отца за честность, но, когда я попыталась заговорить с ним о его родителях, сказал, что этой темы больше касаться не хочет. Что все это прошлое, за которое цепляться бессмысленно.
Мы с ним болтали два часа – о его обучении и перспективах, о моих тренировках, а, когда попрощались, я поняла, что меня отпустило. Все мысли о Вэйде и Роа стали далекими, как сон, который вроде бы и помнишь частично, но детали стираются с каждым мгновением. Пока, наконец, полностью не исчезнут. Я знала, что завтра мне нужно будет что-то решить, но это уже завтра. Поэтому сейчас едва закрыла глаза и сразу же провалилась в сон.
* * *
Вэйд
– Дядя! Дядя Вэйд пришел!
– А покажи дракона?
– Да! Покажи! Покажи!
Племянники (все трое) заверещали так, что у него заложило уши. Несмотря на то, что уж кто-кто, а он так точно привык к громкой музыке, дети – это драконий трэш.
– Вам спать не пора? – осведомился он под веселым взглядом Витты, жены Ленарда.
– Пора. Если бы ты еще чуть-чуть задержался, они бы уже спали.
– Я могу выйти и подождать за дверью.
– Ну уж нет. Теперь проходи, – ничуть не обиделась Витта, увлекая за собой двух дочек, пяти и шести лет, и своего старшего девятилетнего пацана, все дети сверкали огненными волосами. Точь в точь как у Ленарда.
– Вэйд в своем репертуаре, – брат вышел в прихожую, протянул ему руку. – Даже спрашивать не буду, где ты был.
– Прогуливал семейный ужин, – хмыкнул он, пожимая крепкую ладонь.
Ленард, несмотря на то, что иртханом не был (мать и отец усыновили его после того, как его родители погибли во время налета), злоупотреблял качалкой и сейчас выглядел как какой-нибудь древний драконобог. С густыми рыжими волосами, глазами цвета неба, жесткой линией подбородка и широченными плечами, он был звездой. Буквально. Самая востребованная модель за последние пять лет. К несчастью для всех поклонниц, человекодраконобог и звезда были прочно заняты, окольцованы и одечены.
Бр-р-р. Кошмар мужчины, который мог бы наслаждаться жизнью.
– Вэйд пришел, – сообщил Ленард сидевшим на диване в гостиной родителям.
– Да я уже понял, – отозвался отец, не отрываясь от смартфона.
– Сумасшедший дракон, пришел твой сын, – напомнила мама.
– Так он вроде никуда не собирается уходить в ближайшие полчаса. Или собирается?
– Джерман!
– Танни!
Понимая, что продолжать бессмысленно, мама встала и подошла к нему.
– Вэ-э-эйдик!
Твою мать!
– Я же просил не называть меня так!
– Я помню, – хитро улыбнулась она. – Еще ты просил не называть тебя «мой маленький драконенок» и не делать так…
Прежде чем он успел уклониться, ему взъерошили волосы. Кто-нибудь, закройте этот дурдом на техобслуживание!
– Мама, – пытаясь оставаться спокойным, произнес Вэйд.
– Да, мой маленький драконенок?
Под его выразительным взглядом она не выдержала и расхохоталась.
– Видел бы ты сейчас свое лицо. Считай это наказанием за то, что пропустил семейный ужин.
– Я не пропустил, я просто пришел позже…
Драконова щель! Мама была единственной, кто легко мог заставить его оправдываться. На ровном месте!
– Оставь ребенка в покое, – отец наконец-то оторвался от работы. Лучше бы не отрывался, честное слово.
– Здесь наливают? – спросил Вэйд, понимая, что трезвым оставаться стратегически невыгодно.
– Наливают тем, кто приходит вовремя, – фыркнула мама.
Жесть.
– Пойдем, – Ленард утащил его на кухню раньше, чем семейная встреча переросла в семейный пожар. У них они случались часто, начиная с самого детства. И мать, и отец обладали незаурядным чувством юмора на грани, не говоря уже о взрывных характерах. Они горячо ссорились, горячо мирились и совершенно не стеснялись того, что у них растет сын. Поэтому сексуальное воспитание Вэйда началось задолго до этой темы в школе.
Он потер переносицу, когда Ленард протянул ему бокал тоньяса. Присев на стол, брат посмотрел на него в упор и поинтересовался:
– Что за дела? Серьезно? Ты не можешь выкроить один-единственный вечер в месяц в своем плотном графике?
– Вообще-то я собирался прийти вовремя.
– Но тут случилась она? Кэми, Лора, Дэрри, Маурис…
– Я поражаюсь твоей памяти на женские имена, но нет.
– Нет? Это была не женщина? – Ленард вскинул брови. В его голосе сквозил сарказм.
Женщина, но не та. Не то. Не так… в смысле, девочка, которую Вэйд сегодня поцеловал, была даже не в его вкусе. Он любил брюнеток, на крайний случай – рыжих. Рыжие обладали огненным темпераментом и зажигали в постели так, что оттуда уходить не хотелось. Брюнетки… ну, это просто был его типаж. Вэйду нравилась смуглая кожа, пропускать между пальцами темный шелк волос. Ему вообще нравились смелые женщины. Знающие, чего хотят. Опытные, раскрепощенные по жизни и в постели. Женщины, которые за словом в карман не лезут.
Ятта Ландерстерг была полной противоположностью всему, что его привлекало. Всему, что его заводит. Что заставляет кровь кипеть, спускаясь ниже и поднимая то, чему в таких случаях положено подниматься, но сегодня…
«Готовься попрощаться с членом, Вэйд».
У него встал бы еще раз, если бы уже не стоял. От мягкой податливости ее губ. От того, как девчонка дрожала под его властью.
Набл его знает что!
* * *
– Неважно, – отмахнулся он. Хотя, разумеется, это было важно. Если девчонка сидит в твоей голове в перерывах между вашими встречами, это очешуеть как важно.
– То есть теперь ты пропускаешь семейные встречи из-за чего-то незначительного? Вэйд, драконова ты задница, мы собираемся раз в месяц!
– Ты это уже говорил, – фыркнул он, стукнув брата по плечу. – Так ты рад меня видеть или нет?
– Рад, – буркнул тот. – Хотя…
– Я же сказала, опоздавшим не наливать, – на кухню заглянула мама.
– Мам, твоя шутка уже вышла из моды.
– Мои шутки никогда не выйдут из моды, – в уголках ее глаз собрались морщинки от смеха.
Цвет глаз Вэйд унаследовал от нее, тот самый насыщенный, от сиреневого до фиолетового, из-за которого фанатки просто писались кипятком. Что же касается мамы, она, несмотря на то, что ей уже было за пятьдесят, выглядела как главная героиня из эротического сериала про милфу. Глядя на эту женщину, сложно было сказать, сколько ей лет вообще (от тридцати пяти примерно), хотя она никогда не заморачивалась с уходовыми процедурами.
«Всему виной моя любовь к танцам и свежий воздух», – любила шутить мама, когда ей делали комплименты. И еще немного драконье пламя, которое она получила благодаря несчастному случаю. Да, мама когда-то была человеком, но один психопат похитил ее и влил ей пламя пустынника, чтобы они могли быть вместе как пара. К счастью, она выжила, и не просто выжила, пламя прижилось в ней, и часть его сейчас бежала в его крови.
– Хорошо, хорошо, – сдался Вэйд. – Я прошу прощения.
– Подожди. Повтори это. Я сниму на камеру! – Мама полезла за новенькой моделью «Верта», лидера в мире смартфонов.
Вместо ответа он просто шагнул к ней и обнял: это сразу лишало ее сарказма и всего ершистого сопротивления, которого в этой женщине хватило бы на всю семью.
– Ну вот, можешь же, когда захочешь, – буркнула она, задрав голову в его объятиях. Довольная, как дракон после полета. – Я скучаю, между прочим.
– Он был с девушкой, – выдал Ленард.
– О-о-о… как ее зовут?
Сегодня все сговорились, что ли?
Почему именно тогда, в тот редкий момент, когда он не хочет говорить о девушках, а точнее, об одной конкретной девушке, все ему о ней напоминают?
Ятта Хеллирия Ландерстерг с ней не вязалось. А вот Льдинка – более чем: скованная обязательствами, предрассудками, чувством долга передо всеми, кроме себя, застывшая, не позволяющая ни единой эмоции просачиваться сквозь этот ледяной заслон, и в то же время удивительно хрупкая. В голове, помимо мыслей о том, как она отозвалась на его поцелуй, замелькали строчки. Одна за другой. Вэйд не успел даже опомниться, как у него родился первый куплет, и это оглушило похлеще прямого удара в спарринге.
Ну твою ж мать! Не хватало еще написать о ней песню.
– Вы не захотите этого слышать, – хмыкнул он, отстраняясь от матери.
– Не захотим? Почему?
– Возможно, это какая-то стриптизерша с соответствующим псевдонимом, – ухмыльнулся Ленард. Собирался продолжить, но под тяжелым взглядом Вэйда осекся.
– Ты знаешь слово «стриптиз»? – стараясь переключиться с мыслей о песне, о Льдинке, о том, что Ятта Хеллирия Ландерстерг проникла в его голову как морозный воздух и, похоже, постепенно покрывала инеем его мозги, Вэйд ткнул брата в плечо. – И давно? Расскажем твоей жене?
Ленард перестал ухмыляться, мама закатила глаза.
– Вы как дети, честное слово. – Она кивнула на арку, ведущую в гостиную. – Пойдемте. Витта как раз уложила мелких, а ваш отец закончил дела, так что мы наконец сможем нормально пообщаться. Все вместе.
– У него новый контракт? – уточнил Вэйд на полпути в гостиную.
– Вот сам и спросишь, – фыркнула мама. – И заодно расскажешь о своей девушке.
Твою. Мать.
– У меня нет девушки, – процедил Вэйд.
– Нет-нет, конечно нет.
Это не семья, это драконово гнездо.
– Ты же знаешь, я не собираюсь жениться.
– Че-го? – это спросила Витта, потому что Вэйд выдал это, когда они вышли в гостиную.
– Твой сын сказал слово «жениться». – Заметила мама, когда отец поднялся ему навстречу.
У него в густых черных волосах было ровно столько седины, сколько положено, чтобы девицы продолжали падать в обморок и представлять всякие непристойности, стоило Джерману Гранхарсену показаться на каком-нибудь приеме. Одна из них в красках рассказала ему, Вэйду, как видит себя связанной, и что его отец с ней делает. К счастью, она сделала это после секса.
– Я сказал, что не собираюсь жениться, только и всего.
– Зачем ты это сказал, если и правда не собираешься?
Впрочем, осуждать девиц было бессмысленно: голос отца обладал тем тембром, от которого трусы растворялись на женщинах еще до того, как успели намокнуть. Вэйд завидовал этому голосу не столько из-за девиц, сколько профессионально.
– Чтобы вы все оставили меня в покое. Вам не хватает одного женатого сына и троих внуков?
– Не-а, – сказала мама.
– Тогда, Ленард, тебе придется еще поднапрячься.
Брат закатил глаза, Витта рассмеялась.
– Да мы не против, в принципе.
Жена обняла Ленарда, прильнула к нему, и тот нежно коснулся губами ее губ. Вэйд сделал вид, что его сейчас стошнит, мама ткнула его локтем в бок. Словом, это был обычный семейный вечер Гранхарсенов. К счастью, благодаря им он все же выключился из мыслей о девчонке, которой поставил ультиматум.
