Текст книги "Стой, курица!, или глэмпинг «в гостях у сказки» (СИ)"

Автор книги: Марина Эльденберт

Соавторы: Галина Мишарина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 13. Смерть Кощеева не в яйце

Василиса

Несмотря на то, что я видела, что Елисей не робкого десятка, меня аж заколотило. Как назло, еще машина застряла! Закрыться внутри? Но у них наверняка оружие, постреляют нас здесь, как зайцев! А если бежать? Снова собаки… мне показалось, что я падаю в какую-то пропасть, потому что если раньше был страх только за свою жизнь, то теперь добавился еще и ужас за жизнь Елисея. Я выскочила из машины и бросилась за ним.

– Василиса! – рыкнул он. – Ну, куда?

Но было уже поздно, я подлетела к нему и встала за его плечом как раз в тот момент, когда джип распахнулся, и из него вылезли наши старые недобрые знакомые.

– О-о-о, на манеже все те же, – хмыкнул Елисей, увидев троицу.

Он что, вообще безумный? Вообще, совсем не боится? Тут же вокруг нас – никого!

Один из них, самый быковатый, хохотнул:

– Че, все еще пыжишься, мужик? Топора-то с собой нет, – и заржал.

– Заткнись, – как ни странно, сказал это тот, кого я бы в последнюю очередь приняла за главного, хотя, когда он говорил, от него шел мороз по коже. – Ну-с, Елисей Ефремович, и ситуация у вас, правда?

– Да, ситуация паршивая, – хмыкнул Елисей, глянув на собак, которые, пока им не отдали команды, послушно сидели на заднем сиденье. – Начнем с того, что вы собирались натравить на Василису своих псов по приказу Кощеева, рассчитывая, что следствие решит, что ее разорвали дикие звери?

– Ну допустим, мы ни на что не рассчитывали, – уклончиво ответил бандит. – Это вы сами сейчас все придумали? Когда наших собачек увидели на заднем сиденье? Так мы на охоту едем, у нас и лицензия есть. Показать?

Я сглотнула. Потому что уже разговаривала с таким вот «интеллигентом», а потом едва не погибла, и погибла бы, если бы не Степанида. Он говорил в точности как Кощеев, даже оперировал похожими «отмазками», уверяя, что у них все схвачено, а у нас тут просто крыша поехала.

– Василиса? – повернулся ко мне Елисей. – Разве не эти люди натравили на тебя собак?

– Эти, – тихо сказала я.

– Ну конечно, – усмехнулся главарь, – бродила всю ночь по лесу, головой ударилась. Вот и мерещится всякое…

– То есть сейчас вы остановились, чтобы помочь нам из ямы выбраться? – хмыкнул Елисей, скрестив руки на груди.

– Конечно. А вы о чем подумали?

Только тут до меня дошло, что именно этот самый Глеб строил бандитов за закрытой дверью, пока я сидела в подвале, но, не успела я опомниться, как он кивнул:

– Артем, Дмитрий, тащите веревку. Вытаскивать будем. Напридумали тут…

У меня перед глазами все поплыло: ситуация разворачивалась в точности так же, как в доме Кощеева. Только Елисей-то об этом не знал! Не знал, что они усыпляют его бдительность, а потом…

– Нет! – крикнула я. – Не нужна нам ваша помощь, катитесь… туда, куда катились!

– Говорю же: у девушки вашей с головой проблемы, – ехидно произнес Глеб.

– С головой проблемы будут у тебя, если продолжишь оскорблять Василису, – заявил Елисей, почему-то ни словом ни делом не возразив мне, как будто сразу понял, что так надо и так правильно. – Так что залезай в свою бронированную тарантайку и двигайте на охоту, или куда вы там собирались.

– Так мы уже на охоте, – ухмыльнулся Глеб.

И они, как по команде, вытащили пистолеты. Наверное, если бы не Елисей, я бы превратилась в решето, но он успел меня оттолкнуть за машину и сам откатился следом, когда загрохотали выстрелы.

– Цела? – спросил Елисей, а у меня, кажется, дар речи иссяк, поэтому я только моргнула и кивнула.

– И я в порядке. Все будет хорошо, Василиса.

– Вот вы своей девушке несбыточных обещаний-то не давайте, – донеслось совсем поблизости. – И, поскольку я сегодня добрый, дам вам выбор: выйдете сами, и мы вас быстро пристрелим, или сейчас по вашему бензобаку пальнем, и будет из вас шашлык. По-лузянски.

– И много вам Кирилл Кондратович Кощеев за такую грязную работу платит? – рыкнул Елисей.

– Сколько платит, все мое, – хмыкнул Глеб. – Так что выбираете, Елисей Ефремович?

– Выбираю давать против тебя показания в суде.

– Что-что?

– У него там крыша потекла с перепугу… – вступил тот самый басовитый голос.

Но в этот момент отовсюду заорали полицейские сирены. Елисей чуть подался ко мне, и в этот момент все-таки громыхнул выстрел. Запах бензина, жар и вспышка, а еще грохот взрыва слились воедино. Последнее, что я запомнила – это как он накрывает меня собой, и нас волочет по траве. Уши казались набитыми звенящей ватой, когда я попыталась приподняться, чтобы увидеть хоть что-то, но мое сознание отказалось сотрудничать. Я провалилась в темноту такую резкую и глубокую, из которой, казалось, больше не будет выхода.

Все началось с курицы.

Эта мысль крутилась у меня в голове, когда я снова осознала себя как личность, а не как летающая над размытой деревенской дорогой тряпичная кукла, которую жестокий мальчишка бросил в костер.

– Да вот, говорят, уже третий день допрашивают… – донеслось до меня словно откуда-то издалека. – Но там доказательства железные. Соскочить у них уже не получится, так что не переживайте, Валентина Аркадьевна.

Я заморгала и открыла глаза: больничная палата встретила меня пиликаньем аппаратуры, а еще – родными лицами. Бабушка и Лев подскочили из кресел, в которых сидели, и бросились ко мне.

– Василисонька! Очнулась!

Я утонула в ее объятиях раньше, чем успела ответить, а потом по моей шее побежали горячие бабушкины слезы.

– Бабуль… ну ты что? – сипло спросила я. Голос не слушался, а еще почему-то болело горло. – Хорошо же все. Хорошо…

«Все будет хорошо, Василиса».

– Елисей! – Я подскочила прямо в бабушкиных руках. – Елисей, что с ним?

– Да лежи, лежи, все в порядке, – забормотала она. – Ну то есть… сейчас все в порядке. В реанимации он, но его вот-вот переведут. Говорят, улучшилось состояние.

Лев кивнул, словно подтверждая его слова.

– Что… в реанимации… как?! Я должна его увидеть!

– И увидишь. Но когда чутка получше будет самой! – Бабушка легко надавила мне на плечи. – И так вон, набегалась уже! Хватит!

Она сурово посмотрела на меня.

– Ты хоть представляешь, как ты нас всех напугала?! Если б не Степанида, да не этот твой королевич… – Бабушка гневно сверкнула глазами.

Лев только потер бороду, наблюдая за бабулей в гневе, как мне показалось, немного ошеломленно. А что он думал? Бабушка у меня может быть очень грозной.

– Что вообще произошло? – спросила я, стремясь переключить ее воинственность на что-то другое. – Как вы меня нашли? И Беня! С ним что?

– Беня сейчас тоже выздоравливает. Степанида ему своими травами помогла до ветеринарной клиники продержаться. А потом сказала, что пойдет в свою землянку, наблюдать за домом Кощеева. Мы ж не думали, что он настолько идиот, что тебя к себе потащит…

– Да он и не потащил, – фыркнула я. – Это его чрезвычайно инициативные исполнители.

– Ну в общем, она ушла, и тут связь вернулась. Мы естественно, и в полицию, и Елисею сразу звонить. А он Окуневу. Тот говорит: сейчас возьму дело под свой контроль лично. Ну а потом Степанида тебя увидела, когда они за тобой с собаками погнались…

Я передернула плечами: даже сами воспоминания о случившемся вызывали у меня желание спрятаться под одеяло, как в детстве. Вот только от такого под одеялом уже не спрячешься. Как бы там ни было, всем нам здорово повезло: и мне, и Елисею, и Бене.

– А с Варей что?

– С Варей? Все с ней порядке, не считая того, что все игрушки у нее отобрали, на неделю, – бабуля хмыкнула. – За лешим она побежала, обряд в лесу проводить, чтобы оживить хомячка.

С губ сорвался нервный смешок.

– Так она же маленькая, за что ее наказывать?

– Чтобы в следующий раз неповадно было, этак ее любой обмануть сможет. Ну да ладно. Надо тебе что-нибудь, Василисонька? Или поспишь пока?

Глаза у меня и правда слипались, но я все-таки попросила меня проводить до туалета и ванной. Они были прямо в палате, и прекрасно знала, благодаря кому оказалась в таких условиях. Там я привела себя в порядок, а потом бабушка снова проводила меня до постели. Приходила медсестра, проверяла какие-то показатели, брала анализы, измеряла давление и температуру, потом я снова заснула, а проснулась свежей и полной сил.

После завтрака мне все-таки разрешили навестить Елисея, его как раз уже перевели из реанимации в обычную палату. И, когда я пришла к нему, он полулежал-полусидел на кровати.

– О! Василиса Прекрасная! Я все думал, когда уже увижу тебя.

– И вот я здесь, – я остановилась, не зная, куда себя деть, но потом, когда он откинул край одеяла, забралась к нему, и сразу стало так уютно. Елисей привлек меня к себе и поцеловал, и я ответила на поцелуй. Правда, когда попыталась устроиться поудобнее, случайно зацепила его локтем, и он поморщился.

– Ой. Прости! Сильно ты… ну… это было так жутко, когда все взорвалось!

– Да забей, Василис. Буду с гордостью носить боевые шрамы, напоминающие о том, как я спас Василису Прекрасную от Кощеевых прихвостней.

Я поежилась.

– И насчет них не переживай больше. Думаешь, я просто так с ними там болтал? Весь наш разговор записывался. Так что у Окунева теперь есть доказательства по Кощееву.

Я широко распахнула глаза:

– А… а-а-а-а…

– Получается, смерть Кощеева не в яйце, а в правде. И с глэмпингом в принципе можно теперь не заморачиваться, если не хочешь.

– Как это не хочу?! Хочу! – Я легонько стукнула его по руке.

– Ну и супер.

Елисей снова осторожно притянул меня к себе, и я, пригревшись в его объятиях, начала потихоньку проваливаться в сон. Впервые за долгое время мне было очень хорошо и спокойно, и я подумала, что если бы Валера мне не изменил, всего этого могло бы не быть.

Нет, если бы не было Кощеева с его жестокостью, я бы порадовалась, но могло бы не быть Елисея. И я бы так и не узнала, что существует мужчина, который с гордостью будет носить полученные из-за меня шрамы. И вышла бы замуж за козла…

Тьфу! Пусть он идет туда, куда и Кощеев, и его прихвостни, а именно – в сраку ежа!

Я потерлась щекой о сильное плечо, и в голову снова пришла мысль: все началось с курицы…

Глава 14. Правило трех Б: бык, Беня и баня

Воспоминания о том, как Елисей назвал меня в нашу первую встречу, вызвали улыбку, а вот мысли о бабушке, оставшейся без помощи – беспокойство. Как вскоре выяснилось, я зря переживала.

С бабушкой остался на неопределенное время Лев.

– Я предложила, он согласился, – просто сказала бабуля, и у меня потеплело в груди. – Он не только с этими своими штуками хорошо обращается, но и по хозяйству рукастый, все умеет! Хотя главное, что человек надежный. – И она весело мне подмигнула. – Ему у нас нравится.

Нам с Елисеем пришлось провести какое-то время в больнице, и мне было спокойнее, что за бабулей есть, кому присмотреть. Они со Львом уже не просто общались, шутили по-дружески, строили планы, и, что удивительно, понимали друг друга с полуслова. Глядя на них, я осознавала: Лев вряд ли в скором времени вернется в город. Бабушка, наш дом и Лузянки очаровали и его.

Что касается Елисея, у нас было время поговорить и узнать друг друга получше. Выздоровление не затянулось – возможно, потому, что мы лежали в больнице вместе. В одну из ночей Елисей даже пробрался ко мне в палату, и мы прятались под одеялом, шептались обо всем на свете, и умудрились уютно уснуть на одной постели в обнимку, а рано утром сонный и улыбающийся Елисей тихонько вернулся к себе.

Мной овладело приятное умиротворение. Хотелось радоваться каждому дню, каждой минуте, и с Елисеем это было легко. Да, и у него имелись недостатки – например, упрямство и некоторая категоричность в суждениях. А еще он умудрился приревновать меня к молодому доктору!

– Я ведь просто сказала ему «спасибо»!

– Ага, – проворчал мужчина, – а он спросил, что ты делаешь вечером.

– В шутку же!

– Хм. Таких шутников я бы на болото за клюквой посылал. Хорошо, что нас сегодня выписывают.

– И хорошо, что топор дома остался, – с улыбкой кивнула я. – А то уж слишком свирепо ты выглядишь.

Он сердито фыркнул и обнял меня.

– Я собственник, Василис. Помнишь, что сказала мне ночью? У нас теперь одна сказка на двоих, и, так как мы в ней главные герои, обретем свое «долго и счастливо». Так вот, этому доктору в нашей истории не место.

Я рассмеялась и мягко коснулась его губ.

– Тебе не о чем беспокоиться. На самом деле, я врачей боюсь. Даже таких симпатичных и доброжелательных. – Он снова издал ворчливый звук, но коротко поцеловал меня в ответ, и я добавила: – Он не в моем вкусе. Я люблю бородатых, мускулистых дровосеков с нежными карими глазами.

Елисей наконец-то рассмеялся, и сразу после обеда мы покинули больницу. До Лузянок добрались на заранее заказанном такси с таксистом, который понятия не имел, куда ехать. Было весело, особенно когда Елисей с серьезным видом рассказывал парню местные байки, а тот так же серьезно уточнял детали.

– Я в детстве вызывал матного гномика, – сказал он. – Этим мое взаимодействие с потусторонними силами и ограничивается.

– Получается, он к вам приходил, раз вы «взаимодействовали»? – улыбнулась я.

– Детское воображение творит чудеса, – ответил мужчина. – Да, тогда мне казалось, что и правда слышу шепоток где-то под диваном. Это было не страшно, даже весело, но вот в таких чащах, – он кивнул на лес за окном, – я бы смеяться не стал. Леший, водяной… Кто знает? Есть вещи, которые невозможно объяснить с точки зрения науки.

Он любил природу, и пообещал когда-нибудь приехать в Лузянки. Мы простились у магазина.

– По мороженому? – улыбнулся Елисей.

– Давай!

Пломбир был, как и прежде, вкусный. Я была радостной и немного глупой и, когда Елисей отпустил мою руку, чтобы у единственной на всю деревню мусорки выкинуть обертки, побежала вприпрыжку.

– Догоняй!

Он только головой покачал, усмехаясь в ставшую густой щетину.

– Куда разогналась так, лесная лань?

– Тогда ты – мишка, – хмыкнула я через плечо. – У меня и сказка в детстве любимая была про медведя.

– Про Машу и пирожки?

– Нет, про вареную медвежью лапу. – И я, замедлившись, сделала зловещее лицо. – Скырлы, скырлы, скырлы, на липовой ноге, на березовой клюке, все по селам спят, по деревням спят, одна баба не спит, на моей коже сидит, мою шерсть прядет, мое мясо варит.

Елисей даже споткнулся.

– Это что за кошмар?

– Сказка Алексея Толстого. У меня был сборник сказок, и там много интересного можно найти. Кстати, я всегда жалела медведя и мысленно возвращала ему лапу. Ну, подумаешь, репу воровал…

– Братья Гримм отдыхают, – сказал мужчина. – Хотя, я тоже в детстве читал страшные истории и даже сам их придумывал. Как-нибудь расскажу тебе на ночь глядя. – Он многообещающе мне подмигнул, и мы вместе рассмеялись.

Вскоре показался наш сад, и Елисей открыл для меня калитку. Во дворе лежали бревна, когда-то давно приготовленные для бани, и еще свалка из разных деревяшек, и вокруг них ходили важные куры.

– О, Глаша, привет! Иди сюда.

Я подхватила курицу на руки, и она не сказала ни «ко» против.

– По-моему, она стала еще толще, – Елисей с улыбкой погладил птицу.

– По-моему тоже, – хмыкнула я. – Как же я рада вернуться домой… с тобой.

Мы отвлеклись друг на друга, а потому не сразу услышали нервное пыхтение и установили его причину. Но, обернувшись, я проронила лишь одно слово:

– Дорик…

Да, это был он, знаменитый осеменитель. Он стоял, опустив рога и раздувая ноздри, а потом принялся рыть землю копытом.

– Дружище, не надо, – попробовал договориться Елисей. – Это ведь ты на нашей территории…

– Мамочки, – только и смогла выговорить я.

– Не паникуем, – сказал мужчина. – Пока мы не шевелимся и не издаем лишних звуков, он…

Дорик взревел и, хотя мы не паниковали, бросился в атаку. Мы во главе с офигевшим петухом и не менее офигевшими курицами побежали прочь. Я орала, Елисей почему-то оглушительно хохотал, птицы натурально визжали…

– В сарай!

Бык снес поленья, насквозь прошел через смородиновый куст, угробил бабушкину морковь... Сарай был уже близко, и вдруг Глашка сорвалась с моих рук и с грозным квоканьем влетела в морду быку.

Случилась натуральная авария: Дорик от неожиданности резко сел на жопу, проехался по траве и впечатался башкой прямо в стену, благополучно застряв рогом между досок. Глашка продолжала долбить его клювом, теряя в угаре перья, и рев зверя, наверное, слышала вся деревня.

Я думала, Елисей умрет от смеха, и сама хохотала, как умалишенная. Тут и соседи прибежали, и только тогда курица с грацией царицы упорхнула на крышу сарая, прохаживаясь там и высокомерно поглядывая на обиженно ревущего быка.

– Василиса, Елисей… Простите, ради бога! Дурак этот ограждение снес…

– Спасать надо, – вытирая глаза, сквозь смех сказал Елисей. – Стену, наверное, ломать придется.

– Ой! – всплеснула руками соседка, но я кивнула:

– Делайте, что нужно. Не оставлять же его так…

– Василиса, Клава, лучше отойдите, – сказал Вячеслав Олегович. – Елисей, подсоби.

Дорик не сопротивлялся. Он вдруг стал ласковее котенка и выглядел таким безобидно-глупым, что я вновь не сдержала смешка.

– Бестолковое животное, – сказал Вячеслав Олегович. – А ну, смирно! – И он надел на шею зверя толстую веревку.

– Доричка, хороший мой, иди сюда! – запела у ворот Клавдия Антоновна. – Я тебе морковку дам!

Уговорами и шлепками быка-таки выманили за пределы нашего участка и задними дворами повели домой.

– Глаша, ко мне!

Удивительно, но, едва я протянула руки, как курица спрыгнула с крыши и удобно прижалась к моей груди, разбухая, словно облачное тесто.

– Идем домой?

– Идем, – улыбнулся и обнял меня Елисей.

Ни бабули, ни Льва дома не было, но она заранее предупредила, что они поедут в город за покупками. Ключ она оставила под красным горшком, возле которого дремал Тигр, и, когда мы вошли внутрь, меня радостным скулежом встретил Беня. Еще с повязкой на боку и воротником, но такой же бодрый, как обычно.

Из страха и смеха – в слезы. Елисей сел на пол и обнял нас обоих, игнорируя недовольную, отпущенную на ковер Глашу.

– Все будет хорошо, Василиса. Ни тебя, ни его больше никто не тронет.

Я запрокинула голову, и он бережно вытер мои щеки.

– Спасибо, что ты рядом. Хорошо, что судьба нас свела в ту ночь. Ведь всего этого могло и не быть.

– Да, мы встретились чудом, – улыбнулся он. – А чудеса в моей жизни случались нечасто. Еще поэтому я не хочу тебя отпускать.

Беня полез между нами и попытался лизаться. Воротник ему мешал, он похрюкивал с досады, и пришлось нам оставить нежность на потом.

Пока приводили себя в порядок с дороги, занимались кормежкой живности и сами перекусывали, настал вечер. Бабушка позвонила и сказала, что они со Львом останутся ночевать у него дома.

– Находились по магазинам, – объяснила она. – Чего на ночь глядя мотаться? Вы ведь и без нас справитесь.

– Конечно, бабуль. Отдыхайте!

Елисей посмотрел на меня вопросительно, и я сказала, откладывая телефон:

– Ночуем вдвоем.

– М-м, – подмигнул он. – Это хорошо. Значит, мне можно храпеть.

Я хмыкнула, осторожно подходя к нему ближе. В глазах Елисея появилось опасное, но влекущее чувство, словно обещание того важного, чего нам двоим долго не хватало. Мужчина протянул мне руку, и, когда я вложила пальцы в его широкую ладонь, притянул к себе, усаживая на колени.

– Помимо починки забора и сарая чем будем заниматься?

– Приготовлю ужин, – сказала я, млея от того, как он деликатно поглаживает мою спину. – А потом, если хочешь, сходим в баню.

– Вместе? – уточнил, глядя на меня, Елисей.

– Если хочешь, – смутилась я. – Я надену купальник. Ой, а у тебя, наверное, нечего надеть…

– Я готов идти и в баню, и из бани голым, – сказал он на полном серьезе. – Главное, чтобы ты не передумала.

– Н-нет… то есть да, не передумаю. И я найду тебе чистый халат. У меня был мужской. То есть дедушкин. Ему его дарили, но он не носил… И тапочки. Ой, а тебе можно? Раны ведь…

– Можно. Швы уже сняли. – Елисей сжал меня крепче в объятиях. – Я регенерирую быстро, как Росомаха, а теперь постараюсь как можно скорее все починить.

– А я сделаю что-нибудь вкусное. Ты только не переусердствуй с этими досками, ладно?

– Обещаю, – хмыкнул он.

Хорошо, что готовка хоть немного отвлекала. И как только я решилась предложить подобное?

Нет, я не боялась. Мне нравилось представлять, как все будет дальше, и казалось, будто Домовой с нами заодно: и закуски, и основное блюдо получились отличными, а Елисей быстро разобрался с мужскими делами, чтобы после затопить баню.

– Ужинаем до или после? – волнуясь, спросила я.

– А как тебе хочется?

– Наверное, после. Я в любом случае не выдержу там долго.

– Так будет приятней, – кивнул Елисей. – А то на полный желудок париться как-то странно.

Мы взяли одежду, полотенца и прочие принадлежности и вскоре уже вошли в уютный предбанник, где висели веники и стояли деревянные тазики.

– Бабушка это дело любит, но я ими никогда не пользовалась.

– Я тоже. Будем просто греться. – И Елисей принялся снимать одежду.

Я совсем забыла, насколько он мощный и высокий. Особенно впечатляли словно литые мускулы рук и плеч, да и кубики на животе появились не от сидения в офисе. К тому же, в тесном помещении его сила ощущалась острее, и, еще даже не войдя в парилку, я начала слегка задыхаться.

– Тебе какую? – Елисей держал руке две шапочки из шерсти. – Викинга или красноармейца?

Я рассмеялась и взяла рогатую.

– Когда-то давно их купил дедушка. Бабушка не пользовалась, а он всегда носил эту, со звездой.

Елисей встал в гордую позу.

– Похож я на неуловимого мстителя?

– Крупноват, – хмыкнула я. – Так же как я для викинга мелковата.

– Викингини, викингессы… Как правильно?

– Я думаю, у этого слова может не быть феминитива. Поэтому готова быть просто женщиной конунга. Тем более зная, как ты обращаешься с топорами.

Елисей поднял бровь.

– И не только с ними. Прошу сюда, госпожа моя.

Он мягко приобнял меня за талию, и вскоре нас окутал густой травяной пар. На полках было жарко, но внутри все полыхало сильнее. Елисей остался только в трусах, и, пусть на мне был купальник, когда мужчина сел рядом, касаясь бедром моей ноги, жар этот стал мучительным.

Некоторое время мы друг друга рассматривали, и я ловила себя на том, что любуюсь Елисеем. Все-таки сложен он был великолепно, и мужественным чертам лица добавляла особое очарование доброта в глазах.

– Не болит? – Я осторожно коснулась пальцем шрама у него на бедре.

– Нет. – Он положил ладонь мне на затылок, приятно пощекотал кожу. – А как твоя голова?

– Хорошо. И почти все ссадины зажили. Машину твою жалко…

– Фиг с ней, – сказал Елисей, стаскивая с меня шапку. – Можно, я твои волосы распущу?

Я смогла только кивнуть. Он так приятно касался моей головы, что не думалось ни о чем.

– Такие мягкие, – тихо сказал Елисей. – И густые.

Не вытерпев, я тоже запустила пальцы в его пряди.

– А у тебя жесткие и гладкие. Елисей, мы… м… – Он склонился, касаясь губами моей шеи, и я продолжила сбивчиво: – Мыться… будем? Там… душ есть.

– Рано. – И он снова поцеловал меня, заставив задержать дыхание. – Не хочу никуда тебя отпускать.

Его губы накрыли мои, руки с нежной силой прошлись по телу, от плеч до колен, и я осознала, что сдамся. Что бы он ни сделал, чего бы ни пожелал – доверюсь.

– Прости, – тяжело выдохнул после жаркого поцелуя Елисей. – Очень трудно сдерживаться, когда ты так близко, так пахнешь… так смотришь на меня. И глаза у тебя изумрудные.

– А твои стали оранжевыми, – прошептала я. – Как пламя. Наверное, я тороплюсь… просто все вдруг стало так просто… и сложно тоже. Но, мне кажется, это гораздо больше, чем симпатия. Я не знала, что сердце может так быстро исцелиться.

– Тебе страшно? – хрипло сказал он, поглаживая кончиками пальцев мои бедра и колени.

– Да, но лишь потому, что чувствую твою силу. Ошибиться я уже не боюсь.

Елисей снова поцеловал меня, чтобы в следующий миг мягко уронить на лавку. Прижался влажным телом, улыбнулся так, что перехватило дыхание…

– Моя.

Я обхватила его за плечи, чувствуя, как приятно кружится голова, и ощущая, как все внутри сжалось в предвкушении неги. Его сила, настойчивость, нежность были нужны мне. Я хотела его целиком, и Елисей больше не сдерживался – ни в чем.

Время будто застыло для нас двоих. В парилке было удобно, но очень жарко, и мы вскоре перебрались в душ, где под прохладной водой сводили друг друга с ума, не замечая времени, не думая ни о чем постороннем и уже не сомневаясь: наши судьбы не просто соединились, они крепко между собой сплелись.