Текст книги "Стой, курица!, или глэмпинг «в гостях у сказки» (СИ)"

Автор книги: Марина Эльденберт

Соавторы: Галина Мишарина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Я усмехнулась, чуть прищурилась от яркого солнца.

– Тогда тебе предстоит еще один этап посвящения. Он называется: «Деревенская дискотека».

Елисей оттолкнулся от лавки, подал мне руку и произнес торжественно-пафосно, как в каком-нибудь эпическом фэнтези перед ведущей битвой.

– Так веди же меня, Василиса из Лузянок! Я весь твой.

Глава 7. Деревенская дискотека

Я не знаю, как это вышло, но я всерьез согласилась на дискотеку. В деревне. В русской глубинке, где главным диджеем выступает Игорь с колонкой, а световое шоу – это новогодняя гирлянда, протянутая между двумя стенами в главном зале старенького клуба.

– Зато будет атмосферно, – Елисей словно мысли мои читал, открывая передо мной пассажирскую дверь своего черного Range Rover. Кожаные сиденья, запах дорогого парфюма, и… заклеенное малярной лентой окно заставили совесть цапнуть меня за пятки.

– Ты серьезно? Мы на этой глянцевой колеснице едем в танцевальный курятник! – попыталась отшутиться от совести я.

Идея вернуться к машине и прикатить на дискотеку принадлежала Елисею, а я… я зачем-то на это согласилась.

– Курятник? – Он приподнял бровь. – Нет. Это культурный центр Лузянок.

Что-то в его улыбке подсказало мне, что назад дороги уже нет.

Сказать по правде, он выглядел так, будто сошел с обложки мужского глянца… если бы не одно «но». Вместо дорогого костюма – рубашка-поло, легкие летние брюки, многострадальные мокасины. И никакой охраны, часов за миллион или напыщенной важности.

– У тебя тут музыка есть? – спросила я, чтобы переключиться с мыслей, которые сейчас меня охватили. Радио у нас в Лузянках работало так же, как интернет, то есть через раз и с подсвистываниями.

– Есть. Мое любимое «Русский Шансон. Лучшее 2003-го». Включить?

– Выйду прямо сейчас.

Он расхохотался.

Клуб стоял на деревенской площади. По праздникам, а особенно перед Новым годом, тут устраивали ярмарки и продавали мед, вареные крашеные яйца, леденцы на палочках, платки и носки ручной вязки.

В клубе уже собрались все, две огромные колонки, явно из прошлого века, расставили справа и слева, а ведущим вечера назначили Игоря, организатора деревенских мероприятий из клуба, чья футболка с надписью «Пульт – мой храм» трепетала от воздуха из напольного кондиционера.

– Ну что, горожанка, – Елисей обернулся ко мне, – готова к лучшему шоу года? Я видел, как Бейонсе выступала вживую.

– А я, как хор «Соловейки с квашеной» поет под баян!

– Кто-о?!

Ответить я не успела: Игорь-ведущий с особым пафосом вышел на сцену и объявил в микрофон, шипевший, как старая сковородка:

– Ува-а-а-а-жаемые зрители! Перед тем как вас всех вынесет хор бабушек, встречайте нашего волшебного гостя! Он прибыл к нам не иначе как из самого Тамбова – ма-а-аг и чароде-е-е-е-ей… Сергей-иллюзионист!

Из-за занавеса вышел мужчина в блестящем пиджаке цвета спелой свеклы и в цилиндре, слегка помятом сбоку. На плече у него сидела белая тряпичная сова, в руках он держал чемодан. Его походка была величественной, как у президента.

– Добрый вечер, дамы и господа, – сказал он гулко, спрыгивая со сцены. – Сегодня вы увидите чудеса, которые даже в интернете не показывают без подписки!

Дети тоже собрались – человек десять. У кого-то кукла, у кого-то машинка в руке, один держал в объятиях кота, явно недовольного таким поворотом событий. Мы с Елисеем стояли чуть в стороне, наблюдая за этим чудом деревенского вечера.

Первым номером был исчезающий платок. Сергей засунул красную тряпку себе в кулак и с минуту пытался заставить ее исчезнуть, пока она не выпала с другой стороны.

– Все по плану! – выкрикнул он. – Это часть трюка!

– У тебя рукав дырявый, – подсказала пятилетняя Маша из семьи медсестры.

– Это воздушный портал! – выкрутился маг и засунул туда вторую тряпку.

Потом было вынимание монетки из уха. Кот Василий категорически отказался участвовать, так что фокусник выбрал самого активного ребенка – Илюху, шестилетнего парня с энергетикой урагана. Монетка действительно появилась, а Илюха орал:

– Он мне в ухо залез! Это не фокус, это вредительство!

Следующим номером шла левитация картошки. Сергей-иллюзионист достал молодую картошину, над которой невооруженным глазом было видно привязанную к ней тонкую ниточку и пытался незаметно поднять ее.

Ниточка лопнула. Картошка упала прямо на пол.

– Это был трюк с исчезновением полета! – театрально изрек он и поклонился.

Но, несмотря ни на что, дети были в восторге. Один кричал:

– Сделай так, чтобы мама не ругалась!

Второй тянул его за пиджак:

– А ты можешь мне велосипед наколдовать?

Финальным номером было доставание игрушки из шляпы. Он покрутил цилиндр, достал кролика. Игрушечного.

– Это мой волшебный друг – Лапуш! Он всегда улыбается, даже когда нет сигнала!

Кто-то захлопал. Бабушки, особенно Пелагея, заметно оживились.

– Славно придумал, – сказала одна. – Не то что тот в прошлом году, с голубем, который сбежал.

– Голубь сбежал? – шепотом уточнил у меня Елисей. – Или фокусник?

Я пожала плечами.

– Вообще я думал, что деревенских удивить легко. А тут – фокус с картошкой!

– Ты еще попробуй нас удивить, – фыркнула я. – Вот ты хотя бы умеешь платок съедать?

– А вы съедали?

– На спор что не съешь. Машина мама медсестра, она нас всех хорошо помнит.

Фокусник поклонился, дети закричали «Еще!», но Игорь уже объявил:

– А теперь момент, которого ждали все! Хор «Соловейки с квашеной» выходит на сцену!

И бабушки, чинно поправляя сарафаны, двинулись вперед, как грозная артиллерия фольклора.

– Ого! – уважительно выдал Елисей.

Я ему подмигнула.

Пятеро бабушек в одинаковых красных сарафанах, с кружевными платками и серьезнейшими лицами запели так, что зашевелились волосы. Причем репертуар у них был разноплановый. Сначала – «Калинка», потом внезапно «Верни мне музыку», а завершили они это все переосмысленной версией «Despacito» с балалайкой.

– Мощно, – прошептала я Елисею. – У меня нервно дрогнула бровь на слове manuscrito.

– А у меня душа в пляс пошла, – хмыкнул он. – И кто сказал, что в деревне нет культурной жизни?

Следующим был баянист Ленька, местная звезда. Он вышел на сцену, присел на ящик и заиграл так, будто женится. Под его аккорды несколько молодых мам пустились в пляс, ребенок в комбинезоне пытался ритмично хлопать, а кто-то из мужчин пританцовывал, держа в руке литровую бутылку «Тархуна».

Когда на сцену вышел наш деревенский поэт Коля и начал читать авторское стихотворение («Скоро я спою рассвету, потому что ты – котлета…»), я просто села на лавку, чтобы не упасть. Елисей рядом тихо смеялся.

– Все, я больше не могу, – выдохнула я. – Это гениально.

– Да, – кивнул он. – Я готов инвестировать в этого парня. Главное, чтобы не пел.

Когда Коля закончил и ушел грызть семечки, на сцену бодро вышел Петька – тот самый подросток, вечно гоняющийся за нашей местной звездой Маринкой. На нем была бейсболка задом наперед, футболка с надписью «РЭП – это я».

– Дамы и господа! – заорал он в микрофон, вызывая хрип и пуканье звука. – Сейчас будет рэп-баттл!

Собравшиеся оживились.

– Кто против? – крикнул Петька, озираясь. – Где тут мой соперник?

Неожиданно для всех, отряхивая руки после пирожка с капустой, вперед вышел Виталий Игнатович, школьный бухгалтер. Тридцать семь лет, очки, клетчатая рубашка и борода, которая делала его похожим на Льва Толстого.

– Я, – сказал он, поднимаясь на «сцену». – Я тебе покажу рифму, сынок.

Петька начал:

– Йо, я тут самый главный, не лезь, Виталик, Твой стиль – как борщ с компотом: как-то банальненько. Я читал в TikTok’е, как качают районы, А ты читал «1С» и газету «Аргументы и факты»!

Толпа захлопала, Игорь мигнул гирляндой, словно поставив «лайк».

Виталий Игнатович поправил очки и сдержанно ответил:

– Ты тут флексишь, малец, будто ты мегазвезда, Но твой стиль – как козел: только блеет и мчится туда-сюда. Ты в рэпе – как утка в борще, не к месту, А я – как налог: придется платить, даже если не квест тут.

– Опа-а-а! – раздалось из толпы. – Виталий Игнатович, впер-е-е-д!

Петька не сдавался:

–Ты читаешь налоги, я читаю жизнь, Мой стиль острый, как серп, я рэпом дышу! У меня есть лайки, у тебя – старенький комп, Я вайблю на лавке, ты – на даче у тетки.

Виталий Игнатович продолжил философски:

– Ты лайкаешь мемы, я лайкаю суть, Твои рифмы пусты – как клубника в декабрьский путь. Ты хочешь хайпа, я хочу уюта, Твой рэп – как шашлык без лука: вроде мясо, а вкус – как у каблука.

Петька сдался. Толпа аплодировала стоя (ну, в смысле, кто стоя, кто сидя на лавочках, но душой – стоя).

Елисей, стоявший рядом со мной, склонился и прошептал:

– А я ведь думал, что рэп-баттл в деревне – это шутка.

– В нашей деревне все не шутка, – ответила я. – Даже борщ может звучать как хип-хоп, если постараться.

Победителю вручили банку домашнего варенья. Петьке – утешительный лимонад и объятия от Маринки (которые он, конечно, не заслужил, но зато со сцены спустился с видом победителя по жизни).

Когда выступления закончились, начались танцы, но до них уже дошли не все. Кто-то просто сидел на лавочке с квасом и семечками, а двое подростков дергали гирлянду, проверяя, не сгорит ли она, если к ней подключить чайник.

Я фыркнула. А потом снова посмотрела на Елисея.

Он стоял у стены – простой, как утро в деревне. И такой… настоящий. Не герой со страниц глянцевого журнала, не вырезанный из мечты, а живой, чуть небритый и с искренней улыбкой.

– Пойдем? – спросил он, протягивая руку. – Потанцуем?

Я хихикнула:

– Сначала я хочу посмотреть, кто тут танцует. Может, нам стоит поберечь ноги.

Мы стали наблюдать. Танцы уже шли полным ходом. Аня и Маргарита, вдовы в коротких платьях, с ярким макияжем сражались за внимание дяди Вани, местной звезды. Он был в кроссовках, майке с тигром и танцевал так, будто у него в пятках были моторчики. Вокруг него крутилась Татьяна-почтальонша под хит группы «Руки Вверх».

– Ты видел? – донеслось до нас справа. – Она его три года добивается. Может, сегодня ее вечер.

– Я боюсь, если он закрутится быстрее, у нее пойдут искры из глаз.

Народ визжал от счастья, когда Игорь сменил «Руки Вверх» на «Комбинацию». Виталий Игнатович начал танцевать в центре круга, при этом так отчаянно тряс ногами, что пыль стояла столбом.

Я смотрела и не могла перестать улыбаться.

– Ну? – Елисей снова протянул руку. – Или хочешь сидеть тут до тех пор, пока Игорь не поставит «Despacito»?

Я поднялась.

– Только пообещай, что если я начну танцевать как Татьяна, ты сделаешь вид, что мы не знакомы.

Он обнял меня за талию.

– Если ты начнешь танцевать как Татьяна, я женюсь на тебе прямо сегодня.

Танцевать на деревенской дискотеке – это как ездить на велосипеде по картофельному полю под тяжелый рок рядом с трактором. Ноги не слушаются, пол трясется, музыка скачет, рядом кто-то визжит, сзади подпрыгивает Макар в трениках с лампасами. Но, честно говоря, мне было все равно.

Потому что Елисей держал меня за руку.

Мы кружились под что-то ритмичное и ужасно бодрое. Я наступала ему на ноги, он случайно врезался в Татьяну, та засмеялась:

– Ну ничего, Елисей, если упадешь – мы тебя в сено положим, отдохнешь как настоящий королевич!

Следующая песня была медленная. Словно по команде, все пары сблизились. Даже Ваня с Татьяной наконец обнялись: она прижалась к его широкой груди, он дышал тяжело, как трактор на подъеме. А мы стояли в сторонке. Елисей молчал. Я тоже.

– Хочешь… – Елисей склонился ближе, – я покажу тебе звезды?

– Прямо сейчас? У тебя телескоп есть?

– Ну, может, не все. Но самые яркие точно.

Мы вышли на улицу. Под ногами хрустела выгоревшая на солнце трава, над нами плыли звезды – яркие, такие далекие и близкие одновременно. Как только мы отошли подальше от бухающего музыкой клуба, стало тихо. Только сверчки, редкий лай где-то вдали и запах летней ночи.

Волшебство, начавшееся с нашей прогулки, продолжалось. Оно таилось в летних ночных ароматах и в тишине, снова окутавшей нас, и даже в шелесте наших шагов. Оно было вокруг, как и говорила Степанида – неосязаемое, но постоянное, вечное, бесконечное.

Елисей остановился, обернулся ко мне.

– Завтра домой?

– Нет, я останусь. До конца лета точно, а там видно будет.

– Не будешь скучать по городу?

– Может быть. Но тут будто душа в тело возвращается. Понимаешь? Я… я как будто сняла с себя бетонный костюм. И осталась в платье и кедах.

Он улыбнулся и взял меня за руку.

– Тогда все правильно. Я давно не видел никого, кто смеется так, как ты.

– Это просто день сегодня такой.

– Возможно. Но, Василиса…

Он замолчал. Я смотрела на него.

И вдруг Елисей склонился ко мне, коснулся губами моего лба.

– Спасибо, что подарила мне сказку.

Я вздрогнула: в его простых словах было так мало подтекста, но все равно мне показалось, что наша с ним история развивается слишком стремительно.

– Мне там сено обещали, – сказал Елисей, – где прилечь можно? Вот был бы кайф…

Я расхохоталась:

– Ты понимаешь, что если бабушка увидит меня рядом с тобой и с сеном, она достанет веник? И он поломается?

– Я куплю ей новый веник. С Bluetooth.

Я рассмеялась громче, но добавила уже серьезно:

– Спасибо, что выбрал не вечер в ресторане, а местный концерт с баяном и бабушками.

Елисей посмотрел на меня внимательно.

– Знаешь… я многое видел в жизни. Но именно здесь я понял: все настоящее – простое.

– Даже «Despacito» в исполнении хора бабушек?

– Особенно оно. Пойдем, отвезу тебя домой.

Мы развернулись и снова пошли в сторону площади и клуба. И оставленного рядом с ними внедорожника.

Глава 8. Знакомство со львом и беседа с козлом

Елисей уехал, я осталась. В голове было пусто, чувства спутались. В этой странной новой жизни кем он для меня станет? Я думала о нем перед сном, и про Валеру тоже думала. Всегда казалось: со мной такое никогда не случится, и вот, на тебе! Теперь сама ощутила, каково это, быть преданной.

Бог отвел козла за ворота, сказала бабушка. А взамен подарил мне встречу с мужчиной, у которого наверняка были свои раны на душе. Нет, мы не могли безрассудно броситься друг другу в объятья, ведь я чувствовала: Елисея, как и меня, что-то сдерживает.

Нужно было сосредоточиться на делах, и в понедельник я встала в шесть утра вместе с бабушкой. Работы предстояло много – и в доме, и за его пределами. Меня ждали ворчливые куры и своенравные гуси, коза Ромашка и козел Пушок, грядки, сорняки и сбор урожая. Не знаю, каким образом, но после уборки в доме, прополки, выгребания навоза и неуклюжей попытки починить сарай я нашла в себе силы еще и на работу над небольшими заказами.

Мне звонили дважды, но вакансии оказались малопривлекательными, с гораздо более низким уровнем зарплаты и высокими требованиями.

– Не переживай, все получится, – сказала за обедом бабушка. – В свое время. Если ты сейчас здесь – так надо.

– Согласна, – кивнула я, наслаждаясь сырным супом-пюре. – И хорошо, что я уговорила тебя на робот-пылесос. Без него было бы совсем тяжко.

– Хороша техника, – улыбнулась бабушка, – но я все равно после него все проверяю.

– А еще жалеешь его, словно он живой, – рассмеялась я. – Хотя я тоже со своим пылесосом разговариваю.

Телефон пиликнул входящим сообщением.

– По работе? – сказала бабуля, накладывая мне пюре с кабачковой котлетой.

– Нет, это Елисей. Пишет, что к нам едет охранник. Мы готовы его принять?

Бабуля вздохнула.

– Вроде тихо сегодня… Стоит ли?

Я уточнила у Елисея по оплате услуг, но он категорично заявил, что денег не возьмет. А еще написал, что доверил бы этому человеку собственную жизнь. Он описывал его как опытного, надежного и решительного. «Профессионал своего дела. Он также поможет с установкой камер. Пожалуйста, не отказывайся».

– Все-таки чужой человек, – привела весомый аргумент бабушка, и я кивнула.

– Верно, и Елисея мы тоже знаем недолго, но, мне кажется, стоит согласиться. – Я улыбнулась. – Мужчина в доме лишним не будет, потому что Беню вон от жары совсем разморило, он спит целыми днями. А кроме собаки у нас тут охранников нет – до соседей, если вдруг что, не докричишься.

– Тогда пиши, что согласны, – кивнула бабушка. – Посмотрим, что там за охранник.

С ее чуткостью и детектор лжи был не нужен, но я до последнего сомневалась в принятом решении. И дело был не только в деньгах. Мало ли, каким окажется этот человек?

Бабушка прилегла, я осталась на кухне кормить кота, пса и курицу, которая категорически не желала возвращаться в курятник. В итоге уснули все: Глаша – на любимом диване, Тигр – на своей лежанке в углу, а Беня и вовсе ушел в кладовку в северной части дома, где было прохладнее всего.

Я расслабилась в любимом кресле-качалке, но надолго задремать не успела – раздался стук в дверь. С некоторых пор этот звук пугал меня особенно, однако, в гости пожаловал не председатель и не бандиты. На местного мужчина тоже не был похож: осанистый, высокий, в простой темной футболке, оливковой куртке и брюках, с коротко стриженными седыми волосами и аккуратной седой бородой, и глазами цепкими и светлыми, как голубое рассветное небо. На вид ему было лет семьдесят, но мужчина был в превосходной для своего возраста физической форме.

– Добрый день, – приятно улыбнулся он. – Вы, наверное, Василиса? Меня зовут Лев, я от Елисея.

– Здравствуйте, – улыбнулась я в ответ. – Да, мы вас ждали. Вы своим ходом?

– Да, – и он кивнул на стоящую за забором «Ниву».

– Тогда давайте я открою ворота, и вы ее поставите в гараж.

– Спасибо.

Как и от Елисея, от Льва исходила умиротворяющая сила, и мне сразу расхотелось в нем сомневаться. Да, он был немолод, но явно знал свое дело и мог нам помочь. Хотя бы советом – точно.

– Василис, кто там? – обеспокоенно позвала бабушка.

– Наш защитник. Хочу, чтобы он машину в гараж поставил.

Бабуля закивала, и вскоре мы уже принимали гостя в столовой. Надо сказать, что бабушке, как и мне, Лев понравился сразу, да и общий язык они нашли быстро – возможно, потому что были ровесниками.

Лев попросил нас подробно рассказать о проблеме, спросил про участок и все его особенности: площадь, количество построек, поголовье живности. Он был максимально внимателен и серьезен, но не отказывался ни от чая, ни от выпечки.

– Если можно, выделите мне место с видом на деревню, – сказал он. – Можно на чердаке.

– Ой, там у нас комната в таком запущенном состоянии, – забеспокоилась бабушка. – Нежилая она, один диван стоит да шкаф старый...

– Мне дивана хватит, Валентина Аркадьевна. Я непривередлив.

Бабушка тоже звала мужчину по имени-отчеству – он был Викторовичем. Он принес внушительные сумки с оборудованием, и я, увидев все эти камеры и экраны, поняла: оборона будет выстроена прочная. Судя по всему, было у мужчины и оружие, охотничий нож так точно, и, пока бабушка показывала ему дом и территорию участка, я прибиралась в комнате на чердаке. Пыли там оказалось немного, и мне удалось добавить помещению уюта с помощью свежего постельного белья, пледа, кресла с расшитой подушкой, найденного здесь же на чердаке, небольшого коврика и прочих приятных глазу деталей.

Я принесла в комнату посуду, полотенце и вазу с ромашками, а еще заменила шторы на более плотные, вместо просвечивающих кружев. Как раз к моменту, когда спустилась вниз, вернулись бабуля и Лев Викторович, и он занялся «обустройством командного пункта», который должен был располагаться на чердаке.

– Представляешь, он с прежним губернатором работал, Лисецким, – сказала бабушка. – Сейчас на пенсии, но иногда берет заказы «под настроение». Или, как в нашем случае, по знакомству. Будет тут датчики всякие вешать, камеры… Ой, дорогое дело!

– Елисей категорически отказывается брать с нас деньги, – вздохнула я.

– Лев Викторович тоже сказал, что уже за все уплачено, и просил в деревне о его роде деятельности не распространяться. Представлять его будем как друга семьи, который приехал отдохнуть от городской суеты.

– Поняла. Чем-то помочь ему нужно?

– Пока нет. Камеры сказал будет ночью ставить, чтобы внимания не привлекать.

Вряд ли это было возможно в деревне. Вечером к нам пожаловала соседка, Клавдия Антоновна, и тотчас хитро осведомилась, что за гостя мы принимаем.

– Что ни день – новый мужчина, а, Валентин?

– Друг мой давний, – сказала бабушка. – Отдохнуть приехал. У нас тут тишь да благодать, Клав, всякому городскому полезно будет. Да ты сама знаешь.

– Городским-то как раз не понять, – усмехнулась женщина, – мои вон внучата от молока да яблок нос воротят. Пиццы им подавай, ишь ты! – она вздохнула. – Крыжовник жесткий, малина колючая, клубнику собирать лень… ладно хоть от пирогов не отказываются.

Я оставила их поболтать, а сама вышла прогуляться. Лев Викторович просил ходить только в пределах деревни, ни в поля, ни в лес не соваться.

– У меня об этих дельцах пока мало сведений, – сказал он. – Придется вам быть осторожнее.

Однако, ни в понедельник, ни в последующие дни бандиты не объявились. Не колесил по деревне и их джип, но это никак не влияло на планы Льва Викторовича установить охранную систему.

Он занимался установкой постепенно, без спешки, вдумчиво, продумывая каждую деталь. А еще вместе с бабушкой познакомился с соседями и сам побродил по Лузянкам.

Он был молчалив, но доброжелателен, сдержан, но не холоден. Утро его начиналось с пробежки, потом он с нами завтракал, устанавливал камеры и настраивал аппаратуру, и уже к середине недели мы могли наблюдать территорию на мониторе.

– С этой камеры отлично видно подъездную дорогу, – показал мужчина. – С этой – хозпостройки. Третья следит за северной частью дома, полем и лесом. Незамеченными они не подберутся.

– Ой, спасибо вам, Лев Викторович, – сказала бабушка. – Так и правда спокойнее стало! Может, еще обойдется все.

Мне казалось наоборот, но я наслаждалась мирными днями даже несмотря на то, что спала после трудов и забот без задних ног. С Елисеем мы не созванивались, ограничиваясь перепиской, но этого было достаточно, чтобы я поняла: нет-нет, да оба друг о друге думаем. Что касается Валеры – о нем я старалась не вспоминать, хотя он предпринял пару попыток дозвониться до меня с других номеров. Из-за этого я чуть было не пропустила звонок от Елисея: это был его рабочий номер. Мы тепло поприветствовали друг друга, и он первым спросил, как мои дела. Ответ был честным:

– За эту неделю я дважды была атакована гусем, трижды подверглась забадыванию козой, отбила мизинец о лестницу, уронила на голову отпиленную ветку, вытащила одну занозу из руки, другую из ноги, третью из… седалища, спала в обнимку с курицей и чуть не закрыла кота в погребе – он обожает соленые огурцы, орал и терся вокруг самой большой банки, а потом за ней спрятался…

В трубке послышался его смех.

– А говорят, в деревне жить скучно.

– Врут, – хмыкнула я. – Как у тебя дела?

– Ничего настолько же интересного, – ответил Елисей. – Работал, ел, спал. Однажды видел во сне, как мы с тобой участвуем в рэп-баттле.

– Ну и как?

– Мне не понравилось, – сказал он, и мы рассмеялись. – Я не мастер сочинять. Кстати, есть новости о твоей машине.

Которая была починена и ждала меня в гараже загородного дома.

– Я приеду в пятницу вечером, – сказал Елисей. – Хочешь, поедем ко мне, и ты заберешь свою лимонницу?

– Да. Спасибо тебе огромное! И мне неловко, что ты так сильно потратился на все – и стекло, и машина… – Я слегка покраснела. – Плюс охрана. Все это стоит немалых денег.

– Нормально, – спокойно сказал он. – Деньги не проблема. Во сколько тебе будет удобно встретиться?

Мы договорились на шесть, и настроение мое стало мечтательным. Я даже покружилась на крыльце под далекие «белые розы», но улыбка быстро сбежала с моих губ: за забором стоял Валера с огромным букетом алых роз.

Я не хотела к нему приближаться, но тогда он бы сам зашел на участок, а этого мне хотелось еще меньше.

– Все нормально, Лев Викторович, – сказала я мгновенно появившемуся из дома мужчине. – Это мой бывший жених.

– Понял, – кивнул он и добавил: – Если что – зови.

На «ты» мы с мужчиной стали общаться на второй день, и меня, как и его, это устраивало. Вот с бабушкой они до сих пор «выкали».

Я подошла к Валере, и мы некоторое время молча друг на друга смотрели. О чем он думал? Волновался ли? По его лицу было трудно что-либо понять.

Мне вдруг стало печально, хоть вой! А ведь так он мог бы выглядеть на нашей свадьбе: в темно-синем костюме и белой рубашке, начищенных ботинках, с этим шикарным букетом… Хотя нет, с букетом была бы я, скорее всего, из белых или розовых пионов. И в платье из белого шелка, с глубоким вырезом на спине, с летящими рукавами…

– Привет, – нарушил молчание Валера.

– Привет, – подавив вздох, ответила я. – Зачем ты приехал? Я ведь ясно дала понять, что не хочу тебя видеть.

– Да. – Он протянул мне розы, и я зачем-то их взяла. – Прости. Я понимаю, как это выглядит. Просто хотел нормально с тобой поговорить.

– О чем?

Он провел рукой по идеально уложенным волосам.

– О нас. О том, что было, и что может быть дальше. Я прошу тебя выслушать и попробовать понять. Все ведь ошибаются, Василис. Признаю: моя ошибка была серьезной, но, если дашь мне шанс…

Я не хотела давать ему ни шанса, ни надежды. В груди не шевельнулось прежнее нежное чувство, хотя память упрямо подсовывала лучшие наши моменты. Как один лишь мерзкий поступок мог перечеркнуть всю радость, что была? Мне хотелось быть честной.

– Я не могу, Валер.

Он мягко поймал меня за плечо.

– Прости меня. Я очень сожалею о случившемся и клянусь, что подобное больше не повторится! Ты ведь понимаешь, как мне сложно переступить через себя?

Я отступила, скидывая его руку. Даже в такой ситуации он умудрялся потакать своему эго. Определенно, нужно было поставить жирную точку, хотя мне снова захотелось сжаться где-нибудь под одеялом и плакать, а не изображать из себя сильную женщину.

– Хорошо, Валер. Я тебя прощаю и не буду держать зла. Но ты должен раз и навсегда понять: у нас нет будущего. Я не смогу создать семью с человеком, который предал.

– Василиса, я по-прежнему тебя люблю, – сказал он так раздраженно, что у меня сжалось сердце. – Это ты понимаешь?

– Да. К сожалению, мое чувство прошло, когда я увидела тебя ублажающим другую женщину. Ты бы простил, увидев меня под чужим мужиком? Принял бы обратно, сделал вид, что ничего не случилось?

Скулы его обозначились резче.

– Это не то же самое.

Я швырнула в него букетом.

– Ну да! Ведь это не ты говорил о равноправии партнеров и равной ответственности за свои поступки и убеждения!

– Я попросил прощения, сказал, что люблю… что тебе еще нужно?! – психанул Валера.

– Не нужно было изменять! – выкрикнула я. – Только и всего! Тебе секса не хватало? Нежности, заботы, ласки? Чего? Что я сделала не так?

Я всхлипнула и быстрым шагом пошла в сторону поля. Не хотела ведь плакать, опять довел!

– Не ходи за мной!

– Василис… Черт, я иначе все представлял! Конечно, ты права, такое непростительно для всякого… И я бы не смог тебя простить, – быстро говорил он мне в спину. – Но эти мгновенные слабости… Мы можем все забыть. Можем начать сначала. Я не повторю своих ошибок – никогда. Ты по-прежнему можешь на меня положиться!

Я мотнула головой.

– Ты – не тот человек, кого я знала, Валера! Не тот мужчина, в которого я влюбилась! В моей картине мира нет места изменам. Забыть я не смогу.

– Значит, ты меня и не любила! – Он швырнул розы в траву. – А иначе согласилась бы начать заново!

– Где была твоя любовь, когда ты языком в кабинете Ягищенко орудовал? – зло парировала я.

– А ты такая безгрешная, да? Екатерина сказала, ты не прочь была позаигрывать с сотрудниками! Особенно с руководителем отдела!

Я покраснела так, что, наверное, свечение щек было видно из космоса.

– Ты дебил?!

Ответить он не успел: мы одновременно обернулись на приглушенный крик и увидели, что где-то в западной части деревни поднимается дым.

– Боже…

Я ринулась по траве, не замечая колючих стеблей чертополоха. Валера тоже побежал, но довольно быстро отстал.

– Лев Викторович… – выдохнула я.

– Кажется, дом Стрельцовых горит, – сказала бабушка. – Господи, да что же делается!

У Стрельцовых был второй по величине после нашего дом. Современный, двухэтажный, на шикарной зеленой территории. Жила там семейная пара средних лет.

– Останьтесь здесь, Валентина Аркадьевна. У вас давление, – сказал Лев Викторович. – Василиса?

– Я хочу помочь Стрельцовым.

Он кивнул.

– Простите, но я останусь. Это самый удобный момент, чтобы кто-то мог воспользоваться переполохом и проникнуть на ваш участок.

На Васильковой улице уже собирался народ, но горел не дом, а пристройка, где Стрельцовы разводили огромных кроликов. Хозяйка, всхлипывая, таскала зверей, хозяин и еще несколько мужчин боролись с пламенем. На подмогу вскоре прибежало полдеревни, и одновременно пророкотало в небе: с севера шли громадные тучи.

– Только ветра не хватало, – сказал кто-то. – Перекинется ведь…

Я одной из первых увидела новый столб дыма: кажется, это было уже здание администрации. Вокруг стоял невообразимый гвалт, но все упорно боролись с пламенем, и я краем глаза заметила, как мимо проехала машина Валеры. Помогать тушить пожары он явно не собирался, и, хотя и не должен был, это наглухо залило бетоном остатки добрых чувств к нему.