Текст книги "Властитель ледяного сердца (СИ)"
Автор книги: Марина Александрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Если ты с ним не поговоришь, я могу сама…
– Не стоит, Веня. Я поговорю, – заверила её принцесса, лишь для того, чтобы поубавить пыл женщины.
– Тогда распоряжусь, чтобы ужин тебе принесли в комнату. Кстати, вот и она, – остановилась Веня в самом конце коридора напротив высоких дубовых дверей, и открывая их так, чтобы Йолинь могла войти внутрь.
Это была просторная светлая комната с огромными створчатыми окнами. Посередине стояла широкая кровать, на которой без труда могло бы уместиться десять таких женщин, как Йолинь. Застеленная белоснежным покрывалом и явно убранная так, чтобы принять сегодня в свои объятия молодоженов. Вокруг горели толстые свечи, делая пространство вокруг теплым и, как бы сказала сама Йолинь, настраивающим на определенный лад.
– Да-а… Вас, похоже, и впрямь ждали, – усмехнулась Веня, – тут есть ванная комната, – продолжила она, подводя принцессу к ещё одной двери в углу комнаты. – В доме есть водопровод, вода поступает прямо из горячего источника под домом, но есть и холодная, конечно. Так что, можешь отдать мне пока Страшилище, – как она продолжала называть Суми, – и привести себя в порядок с дороги. Полотенца тут, – указала она на белоснежную стопку аккуратно сложенной ткани.
Ванная комната и впрямь оказалась комнатой. Большая и теплая, с огромным зеркалом во весь рост (не Йолинь, но Рика точно), а посередине стоял огромный белоснежный чан, наполовину утопленный в пол. Веня показала, как настроить воду, после чего забрав сумку со спящим Суми, который тяжело переносил все это путешествие, оставила принцессу одну. Йолинь не без удовольствия скинула с себя промокший насквозь мужской костюм, распустила тяжелую мокрую косу и опустилась в наполовину наполненный горячей водой чан.
Рик смотрел на принцессу сквозь приоткрытую дверь ванной комнаты и не мог найти в себе сил, чтобы закрыть её или просто развернуться и уйти. Он смотрел на то, как стройная девичья фигура погружается в объятия горячей воды, и едва сдерживался окликнуть её, чтобы попросить повернуться к нему. Её черные длинные волосы, будто змеи, обвили девичий стан, заставляя его мечтать просто подойти к ней и откинуть их со спины. Он хотел прикоснуться к её хрупкому телу, дать зажечься пламени под кончиками его пальцев.
Сейчас не хотелось думать ни о том, кто она, ни о том, в чем он сам себе клялся каждую ночь, словно привороженный изучая черты её лица. Отнекиваться было бессмысленно – он желал её. С каждым днем и тем более с каждой проведенной в одной с нею постели ночью желание это становилось все невыносимее… все более болезненным.
Он почти перестал спать, погружаясь лишь в какое-то болезненное забытье на самом рассвете. Все его ночи превратились в один безумный пронизывающий взгляд, направленный на её лицо. Казалось, он изучил её всю и легко мог восстановить образ, стоило лишь прикрыть глаза. Если бы…
Это проклятое 'если бы'! Если бы желание его не было последствием ритуала, как он решил сам для себя. Если бы ему и впрямь было за что полюбить её…
Несмотря на свои чувства, он осознавал, что их связь необходима совету. Он не знал, насколько у него ещё хватит сил, чтобы держаться от неё в стороне, чтобы узнать для чего конкретно им это нужно.
Всю дорогу до родных стен он старался держаться от неё на расстоянии, но при этом заботился так, словно она была самой большой его драгоценностью. Рику было и невдомек, что с каждым днем его сила переставала влиять на неё. Хотя он, конечно же, в первую очередь именно ее укрывал от дождя и ветра, заботился о том, чтобы она могла легко видеть в темноте, чтобы её лошадь была послушной и спокойной. А эта встреча в доме… Демоны бы его побрали! Стоило догадаться, что, несмотря на его распоряжения, Марсия окажется в доме и выкинет нечто подобное. И как же малодушно с его стороны было просто уйти…
Хотя о чем это он?! 'Вспомни же кто она, вспомни! Нельзя любить её, так же как нельзя найти в измененных тварях остатки человечности, просто потому, что это невозможно!'
Всего на краткий миг ей почудилось, что кто-то рядом. Словно выныривая из омута собственного смятения, она будто бы обожглась нахлынувшими ощущениями чужого желания. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного.
Словно кто-то невидимой рукой касался её спины, поглаживая нежную кожу, и от этого прикосновения где-то внизу живота возникало приятное томление, дыхание сбивалось, а внутри просыпалась неведомая доселе жажда близости. Сдавленно охнув, она резко обернулась, но за её спиной ожидаемо никого не оказалось. dd> – Да что со мной такое, – прошептала принцесса чуть слышно, отбрасывая недавние ощущения и стараясь больше не думать ни о Рике, ни о его возлюбленной, ни о том, как ей жить дальше. – Покой… это всё, чего я хочу, – устало произнесла Иола, с головой уходя под воду и уже лежа на спине рассматривая белоснежный потолок сквозь толщу воды.
Не дыша, полностью расслабившись, она была лишь сторонним наблюдателем, когда ничто и никто не имеет значения. Потому как они там, а она здесь. Но как бы Йолинь не старалась остаться в этой умиротворяющей тишине, ей необходимо было продолжать дышать…
Прошло несколько дней в новом доме, а ей казалось, что она тут уже не один месяц.
Рик все же представил её тем кто жил и работал при его доме. Краткое знакомство без лишнего пафоса и помпы могло бы оскорбить заморскую принцессу, но для Йолинь оказалось приятной неожиданностью. Десять минут мучений, и больше её никто не тревожил. Так она рассуждала наедине с собой.
Будто бы зная о её способности ощущать чужие эмоции, обитатели Грозового перевала старались лишний раз не попадаться ей и Суми на глаза.
– Словно и не уезжала никуда, – фыркала она, поглаживая мягкое розовое брюшко животного.
Днями напролет Рик занимался делами родного края, возвращаясь лишь поздней ночью и также безмолвно ложась рядом с ней.
Когда Йолинь только узнала о предстоящем браке, подобное поведение будущего супруга показалось бы ей благодатью, не иначе. Но сейчас, она задыхалась в образовавшемся вакууме, словно рыба, выброшенная на сушу. Ей хотелось вздохнуть… сказать, но нет ни возможности, ни способностей к этому. Ведь все равно бы никто не сумел ни понять, ни услышать… лишь Веня, что целыми днями занималась хозяйством и не находила толком время на общение, да Суми, что был отличным слушателем, но больше переживал о хлебе насущном, чем о душевных переживаниях Йолинь.
– Маленький обжорка, – бухтела принцесса, отправляясь на кухню, где сейчас должна была находиться Веня.
– Что? – отвлекаясь от замешивания теста, спросила она. – Опять Страшилище жрать хочет?
Йолинь лишь утвердительно кивнула, не сдержав улыбки.
– Одни убытки, – фыркнула раскрасневшаяся женщина. – Иди в гостиную, ща принесу че нить.
– Может… – неуверенно начала Йолинь, – я могу чем-нибудь помочь? – кое-как выдавила она из себя.
И дело было вовсе не в гордыне, что не позволила бы ей предложить свою помощь, а в том, что она так устала от однообразия своей комнаты и ничегонеделания, что просто мечтала занять себя хоть чем-то, вот только не была уверена, может ли влезать в такие дела в чужом для нее доме. За время отшельничества она привыкла к работе по хозяйству. Труд не был бременем, как для большинства людей. Для нее труд был возможностью забыться. Куда страшнее ей было оказаться наедине с собой и собственными мыслями.
– Думала, уж не предложишь, – фыркнула Веня, смерив Йолинь серьезным взглядом, и тут же улыбнулась. – Иди-ка сюда и займись овощами, а я пока покормлю твою животинку.
Чудной или чудный мир северян, их быт и манера общения завораживали Йолинь.
На севере не было рабства, коленопреклонения перед тем, кто выше тебя по положению. Казалось бы, она ведь жена Властителя, а стало быть, госпожа Грозового перевала, но… В этом мире быть Властителем не только почетно, еще это означает быть тем, кто ответственен за землю и живущий тут народ.
Чудной или чудный мир северян, их быт и манера общения завораживали Йолинь. На севере не было рабства, коленопреклонения перед тем, кто выше тебя по положению. Казалось бы, она была женой Властителя, а стало быть госпожой Грозового перевала, но… Быть Властителем было не только почетным, а скорее означало быть тем, кто ответственен за землю и народ живущий тут. Никто не склонял голову перед Риком. Никто не пытался выслужиться перед ним. Его уважали за то, что он сила и опора их земли. Он был защитой, мудростью и поддержкой, но ни как не хозяином в том смысле этого слова, как понимала его Йолинь. Люди не были его собственностью. Они были теми, кто выбрал его своим защитником и гарантом их будущего. Самый сильный и умелый муж, вот кем они считали его – лидером.
Принцесса же была для этих людей никем.
Всего лишь – жена, которой еще предстоит показать себя.
Практически каждый здесь уже знал о ней прошлой, но большинство, в силу своего воспитания и отношения к жизни, давало ей шанс "родиться" заново, уже как жене их Властителя.
Этот народ умел долго помнить, но так же быстро умел прощать, забывая зло.
Не то, чтобы её простили, скорее давали шанс. Тогда Йолинь этого ещё не понимала, и ей было странно, что люди окружавшие её относились к ней скорее нейтрально нежели враждебно, словно бы говоря: "Покажи нам, кто ты?".
Её никто не гнал, но и не звал. И это, наверное, было бы хорошо, если бы уже спустя неделю пребывания здесь ей не захотелось чего-то иного… непонятного и пока для нее неясного. Ведь куда легче быть одной, когда тебя ненавидят, и как-то странно вдруг стать просто нейтральным "нечто".
– Надо заняться твоим гардеробом, – предложила Веня, смотря на то, как маленькая женщина пытается перепрыгнуть через широкую лужу в ворохе своего тряпья (как привыкла думать Веня о национальной одежде своей подруги). – Мы тут покрупнее будем, потому предпочитаем платья, а тебе можно и пару костюмов с брюками пошить. А то ты только мучаешься, таская все эти простыни на себе. Платья тоже нужны, а то Рик не оценит, – подмигнула женщина Йолинь.
"Он и так не ценит" хотела было буркнуть Йолинь, но подобное признание никак не желало покидать её губ. Казалось, позорно признаваться в том, что её собственный муж так и не разделил с ней ложе, несмотря на то, что прошел уже месяц с того дня, как они стали мужем и женой. И не то, чтобы она хотела, просто…
– Да, я бы была не прочь, – все, что ответила она.
– Слушай, – заговорила вдруг Веня, когда они шли мимо скотного двора, – а ничего, что страшилище ходит без привязи? – спросила она Йолинь, подозрительно поглядывая на "щеночка", который сейчас вполне бы сошел за уже взрослую собаку. – Смотри, как он подрос. Скоро может и кинуться, не на людей, так животину попортит.
Принцесса также бросила косой взгляд на Суми, что существенно подрос за последние недели. Она не оставляла животное одного ни на минуту, он всегда был при ней, и она могла чувствовать его эмоциональное состояние и порывы.
Суми и впрямь жаждал крови, если можно так сказать. В каждом живом существе он видел потенциальную жертву, которую был не прочь распотрошить, просчитывая возможность нападения и уязвимые места. Йолинь чувствовала инстинкты его природы, но если раньше она бы подумала, что он – зло, то теперь отлично понимала, что это составляющая его естества. Ему нужна охота, и это была ещё одна причина, почему ей нужен был мужской костюм – охотиться они будут вместе. Не потому, что ей не хватало острых переживаний, а потому, что она могла подавлять его инстинкты, контролировать жажду… пока. Но что будет, дай ему свободу, она боялась представить.
Их общение, а это было именно оно, было не при помощи речи. Они разговаривали эмоциями, словно показывая друг другу красочную палитру из различных цветов и оттенков, понимая состояния и желания друг друга.
Суми воспринимал Йолинь, как часть своей стаи. Она была его собратом. Могла делить с ним пищу, кров и голод. Он возьмет её на охоту, он ждал момент, когда сможет уже отправиться на неё и не понимал, что заглушает его тягу, стоит им выйти из своей норы. Почему они вынуждены терпеть соседство того многообразия пищи, что их окружает? Йолинь тоже понимала, что у её друга идет становление хищной натуры и только от неё зависит сумеет ли он и дальше оставаться рядом с ней или это будет все более опасным со временем.
Йолинь понимала, что у Суми от природы хищная натура, и только от неё зависит сумеет ли он и дальше оставаться рядом с ней или с каждым днем это будет становиться все более опасным для окружающих… и для нее.
– Веня, скажи, а кто обитает в тех лесах? – указала она в сторону темной кромки, что окружала грозовой перевал. – Тоже т-твари? – невольно запнулась она.
– Там-то? – нахмурилась женщина, уставившись в ту сторону, куда показывала Йолинь. – Нет, только обычное зверье. А что?
– Просто интересно, – уклончиво отозвалась Йолинь, подозревая, что её идею с охотой мало кто оценит, но пора было начинать учить Суми жить в мире людей.
Она прекрасно понимала это, как и то, что учиться им придется вместе, ведь они оба были чужими тут.
– Сейчас пора сбора ягод. Хочешь, сходим как-нибудь? – спросила Веня.
Йолинь лишь уклончиво кивнула.
Они уже подходили к входу на кухню, что располагался на заднем дворе огромного особняка, когда дверь решительно распахнулась и на пороге возникла знакомая женская фигура. Марсия была из разряда женщин, что выглядели королевой и в поношенном сером платье. Только такового наверняка у этой женщины в гардеробе отродясь не водилось.
– Утро доброе, – лучезарно улыбнулась она, снисходительно кивнув Вене и полностью проигнорировав принцессу, решительно направившись в сторону конюшен так, словно это был её собственный дом, а она – его хозяйкой.
Йолинь проводила женщину ничего не выражающим взглядом.
– Почему она все ещё здесь? – тихо спросила она Веню, когда Марсия оказалась вне зоны слышимости.
В том, что Йолинь до сих пор её не встречала, не было ничего удивительного. Дом Рика был не просто большим, он был огромным, чем-то напоминая её прежний дворец, разве что на востоке строили не так.
Сооружение было монументальным, с высокими сторожевыми башнями из серого камня и жить тут могло, если и не сто человек, то около того, точно.
– Она попросила покровительство Властителя, – хмуро ответила Веня.
– Что? – непонимающе нахмурилась Йолинь.
– Это север, Йолинь. Если кому-то некуда идти, он, как следствие, умирает. Единственный выход – попросить покровительства Властителя, чтобы получить кров, работу и время обзавестись собственным жильем. Властитель не имеет права отказать.
"Конечно", – хмуро подумала девушка, – "не имеет права отказать".
Ядовитая мысль разлилась болезненной патокой в сердце, обвивая его и оседая тяжким бременем в груди.
– Послушай, – примирительно подняв руки, заговорила Веня, – я и так сдерживаюсь, чтобы не наделать лишнего. Если ты хочешь, я влезу в это дерьмо, но даже я понимаю, что с этим должны разобраться ты и Рик.
– Ты права, конечно же, – не желая никого вмешивать в личные мытарства, сказала Йолинь.
Признавая правоту женщины и желая скорее сменить тему разговора. Ведь если она не в состоянии дать мужчине то, что ему нужно, пусть это делает та, которая ему приятна. У её отца и братьев в общей сложности было около трехсот наложниц, занимающих отдельный дворец, и ещё порядка двадцати женщин, что делили крышу с её матерью, поочередно заменяя её в постели и даря наслаждение Императору Солнца. В свое время эти же женщины обучали некоторым премудростям и саму Йолинь.
В теории принцесса понимала весь процесс. Она знала, как подарить мужчине наслаждение и даже вознестись вместе с ним, последнему её обучали скорее из желания понравиться принцессе, нежели потому, что подобные знания были ей необходимы. Ведь, несмотря на то, что ты хоть и принцесса и жена не последнего человека в стране, прежде всего ты – женщина – инструмент, который должен уметь быть матерью, госпожой или блудницей, в зависимости от ситуации. Женщины Аира – это словно отдельный мир в стране, где правом на полноценную прекрасную жизнь обладают лишь мужчины.
Оставшись одна в своей комнате и ожидая, когда придет Веня, чтобы снять с неё мерки для будущего гардероба, Йолинь распахнула сундук с тем немногим, что у неё осталось от её приданного, что прибыло с ней на Север. Кто-то сказал бы, что его содержимое – настоящий хлам, но Йолинь считала это своим залогом выживания слишком долго, потому ни за что бы не отказалась от всего этого. Небольшой нефритовый ларец с иглами и отдельными компонентами снадобий приятно холодил ладонь, когда она коснулась его. Два изящных веера, с которыми она должна была бы танцевать в свою первую брачную ночь, радуя тем самым своего избранника, и небольшая металлическая кнопочка на древке, которая превращала изящное украшение в ощетинившийся лезвиями полукруг. Полые кольца, в которых можно было хранить кое-что действительно способное избавить тебя от врага раз и навсегда. Тонкий шелковый платок из белоснежной ткани, которым не стоило бы пользоваться ни за что на свете, а лишь в нужный момент предложить кому-то другому. Много чего ещё хранилось под тяжелой деревянной крышкой, что можно было бы охарактеризовать не иначе, как милой женскому сердцу безделицей. Вот только таковой та не была.
И с чего она вдруг полезла в него?
Закусив губу и вспомнив довольное жизнью лицо северянки, Йолинь решительно тряхнула головой.
– Нет, нет, я не стану… Она ничего мне не сделала, и я больше не такая… Я не стану…
Её взгляд, заметавшись по комнате, неожиданно упал на собственное отражение в зеркале. Она чувствовала себя на грани срыва, но в зеркале отразилось лишь непроницаемое женское лицо, по которому невозможно было сказать о состоянии его хозяйки ничего конкретного.
– Кто тебе это сказал? – одними губами прошептало отражение.
Женщина решительно захлопнула сундук, отворачиваясь от зеркала и садясь на кровать.
– Это всего лишь чувство собственности. Ты просто не привыкла к такому. Даже, если она его женщина – это не твое дело. Просто живи, как жила. И потом, может, между ними ничего и нет? И, в конце-то концов, он же тебе ничего не обещал, как и ты ему! Да ты со дня свадьбы его толком и не видела. Он приходит – ты уже спишь, он уходит – ты ещё спишь. Так в чем проблема? – тихо шептала она сама себе и не могла найти ответа, как ни старалась.
Этот день ни чем не отличался от череды его предшественников: проснулась как обычно в одиночестве, затем спустилась с Суми позавтракать на кухню вместе с Веней. Потом весь день помогала Вене по делам на кухне, попутно обсуждая последние новости Грозового перевала и людей, которых Йолинь хоть лично и не знала, но часто о них слышала.
И такой уклад ей нравился.
Во всяком случае, пока ей казалось, что так она может понемногу вливаться в окружающий её мир: через неторопливые беседы во время мелких хлопот по хозяйству, что давали ей хоть какое-то понимание того, как тут принято жить.
Ближе к обеду Йолинь сообщила своей подруге, что собирается прогуляться с Суми, поскольку он уже довольно большой и ему необходимо движение и пространство. Да и ей тоже, если честно. Стены, равно как и клетки, раздражали женщину. С некоторых пор принцессу душило замкнутое пространство, а потому ещё неизвестно, кто из них двоих предвкушал предстоящую вылазку – Суми или она сама. Прогулки, подобные этой, совсем скоро должны были стать постоянными.
Переодевшись в темные брюки, рубашку и куртку, туго собрав волосы в узел на затылке и закрепив его простыми деревянными палочками, Йолинь вышла из дома и направилась в сторону темной кромки леса. Путь оказался неблизкий. Она решила, что в следующий раз обязательно возьмет с собой лошадь, но для этого ей необходимо было бы научиться, как следует, на ней ездить, ну… хотя бы сносно.
Пока же она чувствовала себя уверенно лишь на своих собственных ногах.
Стоило им выйти в огромное усеянное изумрудными колосками поле, как Суми настороженно замер, подняв морду по ветру. Его ноздри трепетали, ловя мельчайшие обрывки ароматов. Взгляд ярко-голубых глаз стал слегка мутным и каким-то отстраненно задумчивым. Во всяком случае, Йолинь так показалось.
Она ощущала его предвкушение: ему нравился этот богатый, насыщенный ароматами воздух. Пряный и красочный, что создавал в его голове полную картину окружающего мира, такого неизведанного, такого захватывающе прекрасного. Суми нетерпеливо поскреб лапами по земле, словно предвкушая нечто долгожданное.
Йолинь обернулась вокруг себя, осматривая окружающий пейзаж. С одной стороны стена из непреодолимых гор, белоснежные шапки которых, казалось, держат на себе лазурную гладь неба. Широкая горная река Тирта, что раскинулась у самого подножья гор, казалась ручейком, что тоненькой полоской начинает свой бег в долине, превращаясь по пути в неукротимый поток, набирая мощь и ширину, полукольцом огибая поселение северян.
Только сейчас она могла толком рассмотреть место, в котором оказалась. Как-то все не до того было. Грозовой Перевал был огромен. Это был самый настоящий город, простирающийся на добрую половину долины, другую же занимали пахотные земли и пастбища. Дом Властителя находился на некотором отдалении и возвышении. Потому сейчас, выйдя в поле у его замка или дворца (назвать эту громадину домом у неё язык не поворачивался), она могла отлично рассмотреть окружающий её новые владения пейзаж.
Её окна выходили на лес, где находились хозяйственные постройки и скотный двор, и она за все это время даже не пыталась посмотреть в другую сторону. Туда, где кипела жизнь, где жили люди, с которыми связано её будущее.
– Когда-нибудь мы сходим и туда, – сказала она Суми.
Ответом ей было лишь немного раздраженное рычание, которое словно бы подталкивало её вперед и говорило о том, что её спутник уже устал ждать.
– Не ворчи. Идти все равно долго, а бегать, как некоторые, на четырех лапах я не умею.
Они шли достаточно быстро для Йолинь, но недостаточно быстро для Суми. Принцессе с трудом удавалось сдерживать его порывы. Последнее время связь между ними становилась все более крепкой. И как это ни странно прозвучит, но иногда ей казалось, что их сознания будто бы сливаются. Не то чтобы она начинала чувствовать себя животным, скорее, могла воспринимать его, как себя саму. Он же таким же образом чувствовал её. Она ощущала это своим новоприобретенным даром, и ей это нравилось. Хоть раздражение от взятого темпа было для нее и не слишком приятным, ей, как и Суми, хотелось разбежаться… и прыгнуть, ловя кончиком языка кружащие в воздухе вкусы. Бежать наперегонки с ветром, ощущать биение жизни в самом сердце и стать частью чего-то большего, чем он и она… быть может, мира вокруг? Кто знает…
До кромки леса они дошли где-то через два часа, и теперь Йолинь предстояло объяснить Суми то, что он должен делать. Но, как оказалось, подобное было и вовсе лишним. Животное само понимало, что именно может дать ему лес. Он прислушивался и принюхивался так старательно, словно от этого зависела вся его жизнь.
Но были риски, от которых принцесса просто не могла отмахнуться. Во-первых, что если неподалеку окажутся люди? А во-вторых, Суми сейчас был так возбужден, что она просто боялась не удержать его… Что если ему захочется покинуть её?
Нервно прикусив губу, она присела напротив него так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и постаралась сосредоточиться на том, что их связывало. Она рисовала себе образы людей: мужчин, женщин и детей, думая при этом о том, сколь они отвратительны, если представлять их в качестве еды. Она делала это до тех пор, пока не почувствовала отклик от самого Суми, который вдруг мысленно будто бы согласился, что это и впрямь не еда.
А затем, она просто отошла в сторону, пропуская его вперед. Нет, она не стала внушать ему, чтобы он вернулся. Просто показала, как будет уходить, когда солнце начнет клониться к закату. Не зная сумеет ли он воспринять эти образы, но чувствуя, что если она хочет быть с ним, то просто обязана давать ему не только пищу и кров, но ещё и то, что так необходимо каждому живому существу – свободу.
Он ушел не обернувшись. Без сомнений шагнув в густую чащу леса и словно растворившись в ней. Должно быть, она ожидала от него сомнений. Быть может, ей хотелось, чтобы он позвал её с собой. Но ничего из этого не произошло. Всего лишь несколько шагов и она осталась одна. И отчего-то это задело её. Неужели для него вот так все просто? Острое чувство собственной ненужности и потери буквально выбило воздух из её легких. Оказалось, ей сложно удерживать себя на вмиг одеревеневших ногах. Принцесса как-то обреченно рухнула прямо в высокую траву.
Нет, она будет ждать! Его будет ждать во что бы то ни стало! Не уйдет. И как и обещала дождется пока огромный огненный шар не начнет клониться к земле. К тому же на то, чтобы уйти у неё сейчас просто нет сил.
* * *
Просители с ворохом бумаг, торговцы с ещё одним ворохом бумаг и предложений, сборщик налогов с толстым кошельком податей и налогов, собранных с его края, просто люди, желающие получить его в качестве судьи на своих разбирательствах…
Жизнь Властителя края – это не только магия и защита людей, вверенных ему Сердцем, но и ежедневная бумажная волокита, с которой необходимо справляться до того момента, как солнце встанет в зените. Именно утро терпит подобное времяпровождение на севере, а уже после обеда его дом опустеет, и он сможет заняться тем, для чего был создан этим миром.
Его кабинет был просторным, но все равно казался каким-то тесным. Быть может, из-за огромного дубового стола, где уже сейчас скопилось такое количество бумаг, что на первый взгляд не прочитать и до конца месяца. Или из-за огромных стеллажей с книгами и свитками, которые вовсе не имели никакого отношения к магии: юриспруденция, налогообложение, бухгалтерские книги, отчеты, уложения, законы. Одним словом, он ненавидел эту комнату всем своим естеством, но это его обязанность. Не больше и не меньше.
– Простите.
После короткого стука в тяжелую дверь, скрывающую его от обилия желающих увидеть Властителя Грозового Перевала в этот день, просунулась светлая кудрявая голова, а следом за ней и щуплый на вид парнишка, застрявший в своем возрасте как раз тогда, когда мальчик только начинает осознавать себя мужчиной.
– Да, Рион?
– К Вам…
Не успел он договорить, как в пространство между пареньком и дверью протиснулась ещё одна фигура. Надо сказать, знакомая соблазнительная женская фигура.
– Это ни к чему, Рион. Я и сама могу себя представить, – соблазнительно улыбнувшись пареньку, сказала Марсия и, более не обращая на него внимания, вошла в кабинет.
Рик лишь едва уловимо кивнул своему помощнику, говоря тем самым, что разберется с этим сам.
– Утро доброе, Марсия, – коротко сказал он, предоставляя право женщине начать этот разговор.
Хотя для него все было сказано ещё в тот день, когда он отправился за своей новоиспеченной супругой. То был бурный разговор. Была тогда и звонкая пощечина на его щеке, и несколько разбитых кувшинов, много криков, и бурное прощание на его столе, включавшее в себя разорванное платье, страстные стоны и обжигающие кожу поцелуи. Сейчас вспоминая все, ему казалось, что это произошло так давно и как будто бы не с ним.
– Я соскучилась по тебе, – сладко произнесла она, присаживаясь на краешек стола и откидывая длинную юбку так, что Рику на обозрение предстала изящная женская ножка.
Поджав губы, Рик нехорошо прищурился, предчувствуя не самый приятный разговор. Как это ни странно, но от былого влечения к этой женщине не осталось и следа.
– Кажется, мы все обсудили, – холодно произнес он. – Ты воспользовалась правом проживать в стенах моего дома ещё полгода, хотя то, что у тебя есть куда идти, мы оба знаем, и упрекнуть тебе меня не в чем.
– Упрекнуть? Разве я упрекаю тебя? – не меняя интонации в голосе, отозвалась она. – Ты заботился обо мне столько времени, как и я о тебе. Разве ты не помнишь, как счастливы мы были? То, что так повернулась жизнь, не наша с тобой вина, Рик, – его имя прокатилось по её язычку, словно изысканное лакомство. – Я бы никогда не отважилась перечить Совету, но разве есть в том вина нашего дитя…
'Так', – внутренне собрался мужчина, словно перед ним на стол упала козырная карта противника. Когда тебе немного за сто, то ко многим вещам начинаешь относиться более обыденно. Когда немного за двести, то кое-что и вовсе теряет всякую значимость. А когда уже давно перевалило за триста – ты становишься избирательным.
Рик глубоко вздохнул, будто готовясь к прыжку в воду, но ответил все же спокойно.
– Я вижу, что ты беременна, – согласился он, кивнув женщине.
Марсия довольно улыбнулась, выгибаясь, словно сытая кошка и протягивая к нему руки.
– Но ребенок не мой, – также спокойно сказал он, скрещивая руки на груди.
– И чей же интересно? Как ты можешь так говорить?! Мы не чужие друг другу! Неужели уже забыл, сколько ночей ты провел в моих объятьях?!
– Марсия, я Властитель, неужели я должен тебе напоминать о таком? И неужели тебе неизвестно, что наши дети так просто на свет не появляются? Хотя, конечно, – кивнул он сам себе, – откуда бы тебе это знать? Это не может быть моим ребенком по одной простой причине – я не хотел его от тебя.
– Хороша же причина! – зло прошипела она. – В любом случае, я знаю, что он твой, и останусь тут на те полгода, на которые имею полное право! И ты ещё пожалеешь, что так просто отказался от нас!
– Твое право, бесспорно, но я бы на твоем месте переехал в тот дом, что уже ожидает тебя, как хозяйку.
– Хозяйку?! Дом?! Это мой дом! – грозно притопнула она каблучком. – И хозяйкой я должна быть здесь!
Серые глаза холодно посмотрели на женщину, и на миг той показалось, что её пронзают насквозь, таким ледяным и колючим был этот взгляд.
– Это мой дом и хозяин тут только один. Я всегда следую букве закона. Свои полгода здесь ты получишь, но если вдруг решишь продолжать порочить мое имя, будь готова, что я потребую доказательств. Надеюсь, ты знаешь хотя бы, что положено за ложное указание отцовства?
Это было чистой правдой. Оказавшись в ситуации, в которой находился север ещё несколько столетий тому назад, был принят такой закон во избежание кровосмешения.
– Если тебе нравится думать, что я лгу – это твое право. Интересно, а как понравится эта новость твоей дорогой женушке? Этой сучке с востока будет так же безразлично, что я ношу под сердцем твое дитя?
Рик невольно сжал кулаки, услышав подобное обращение к принцессе. Поражаясь себе самому и тому, как среагировало его тело на такой пренебрежительный тон, он все же с трудом сохранил самообладание.
