Текст книги "Смерть Несущая"
Автор книги: Марина Александрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Правда, романтично получается? Какая девушка не мечтала в детстве вот так встретить своего принца? В момент, когда Елене больше всего на свете хотелось просто исчезнуть, появился он. Мужчина с внешностью ангела, которому хочется верить и тепло рук которого было сейчас так кстати. С трудом она узнала в случайном прохожем того, кто так часто наведывался к ним в дом, имея какие-то дела с ее отцом. И оттого, что этот человек знал ее, Елене стало немного теплее на душе. Захотелось поделиться тем, что сейчас буквально переполняло ее изнутри. Так Агасти был сделан первый шаг к сближению со столь желанной для него целью.
С каждым днем Агасти становился все более близким человеком для девушки. Она понимала, что будущего у нее с Филиппом, скорее всего, нет, тем более что молодой человек прислал еще одно письмо. В нем он искренне сожалел, что вынужден остаться с миссией еще на неопределенный срок. Елена не верила ни одному его слову. К тому же ее новый друг рассказывал ей множество случаев из жизни своих знакомых о том, как старательно избегает большинство мужчин свадьбы. И наоборот, как стремятся заполучить невесту с хорошим приданым и из благородной семьи. Тогда Елена подумала, что у них с Филиппом именно такая ситуация. Она из знатного дворянского рода, а он всего добился сам. Должно быть, она была для него всего лишь средством достижения цели, но и терять свободу ему уж больно не хотелось. Сама не осознавая, как ревность и подозрительность сделали ее своей рабой, Елена захотела отомстить.
Он смотрел на то, как она спит на сбившихся простынях. Ее золотисто-рыжие локоны разметались по подушке, словно языки пламени. Бархатистая, гладкая кожа; молодое, упругое тело; такая желанная, такая красивая. Еще мгновение назад он был уверен, что Елена – его судьба. А сейчас… Так… Всего лишь пройденный этап. Неинтересный и скучный. Девушка более не казалась ему исключительной. Такая же, как большинство, обычная серая масса, окружающая его каждый день. Стоила ли она тех усилий, что он приложил? Наверное да, по крайней мере, она покинула его мысли.
Агасти не знал, что своими действиями разрушил жизнь Елены. А если бы и знал, то, вероятно, разочаровался бы в ней еще больше. Елена не стала женой Филиппа, хотя молодой человек и любил ее всем сердцем. Девушка не доверяла ему, да и сама, проведя ночь с молодым Канэри, винила себя. С разбитым сердцем и исковерканным представлением о чувствах, Елена вышла замуж за пожилого, но состоятельного вельможу. Каждую ночь, ложась в постель с нелюбимым и противным для нее мужчиной, она думала, что так будет лучше для нее. Только сердце не обманешь. Оно болело, каждый день все сильней, и тогда она нашла свое спасение… на дне бутылки «Горной слезы». Но это уже совсем другая история…
Удовлетворив свое любопытство относительно человеческих чувств, Агасти, ведомый своей новой сутью, перешел к тому, что сейчас действительно имело для него значение. Как может такой, как он, получить кровь демона? Долго ломать голову над тем, где он сможет узнать подобную информацию, ему не пришлось. Тьма сама потянула его куда нужно.
Темным туманом маг растворился в окружающем его пространстве, а в следующее мгновение уже оказался в огромных размеров хранилище. Было ощущение, что, перемещаясь, он переступил какую-то невидимую преграду (позже Агасти понял, что так бывает, когда не демон пересекает границы Кайруса). Все, до чего мог дотянуться его взгляд, было занято книгами, свитками, папками, странными хрустальными шарами и плитками. Демоны использовали подобные приспособления как хранилища информации. На шарах записывались картины прошлого, а на причудливых прозрачных плитках велась документация. И опять тьма его существа взяла управление ситуацией. Несколько секунд – и черный дым заполнил все окружающее пространство. Канэри был даже немного поражен! Ему не нужно было открывать книг, чтобы узнать то, что он хочет. Простое касание дымки – и он где-то внутри знает, нужна ли ему эта информация или нет! Так просто, так совершенно! Агасти не уставал восхищаться возможностями сущности, частью которой он стал.
Книгу за книгой исследовал Леос, ища то, что так сильно было ему нужно. И наконец какой-то частью своего сознания уцепился вот за такой кусочек в одной из книг, кажется, у демонов она считалась священной:
«Кровь демона – душа его. Не созданы мы из бренной плоти, чтобы прахом стать. Мы, дети иного мира, стражами встанем у Грани его. Будем врата хранить и равновесие блюсти. Пока есть Кайрус, дом наш, пока есть Серебро во главе, пока души наши неотделимы от тел, будет стоять остров, за которым находится Грань, наша главная Мать».
«Что за бред?» – молниеносно пронеслось в голове у Канэри. А потом… Кажется, сама тьма смеялась от внезапно найденной подсказки.
Глава 10
Весна ворвалась в окрестности Эдэльвайса стремительно. Просто в одно прекрасное утро на небе перекрыли водопровод и засветило солнце. Наконец-то закончился этот бесконечный дождь! Воздух день за днем наполнялся ароматами распускающихся цветов. Птицы пели с самого утра до позднего вечера, кружась друг перед другом.
Мой брат, по всей видимости, тоже активизировался. Ходил по дому с блаженной улыбкой, напевал какую-то мелодию, собирал цветочки на клумбах и оттаскивал это сено в комнату Лиссы. А я… Я завидовала и злилась. А еще не высыпалась, ела за троих, переживала по поводу своей вероятной смерти в ближайшие несколько лет, пыталась учиться и с содроганием ждала лета. Лиамиэль уезжал от нас этим летом. Эльф ничего не говорил по поводу скорой разлуки. Да, собственно, с чего бы? Он взрослый мужчина, красавец в конце концов! А я – бледная поганка со зверским аппетитом, дурным характером и нестандартной внешностью. Да еще и мелочь пузатая по сравнению с ним. Вот скажите мне, где справедливость в этой жизни?! И я вам сама отвечу: справедливость – это божественный блат, и она не для всех! Одним словом, я была не в духе эти месяцы.
Предсказать мое поведение последнее время не брался даже Каа’Лим. То я плакала, ничего не замечая вокруг, то смеялась, как ненормальная, непонятно по какой причине, то вообще впадала на несколько часов в ступор. Мой кот сказал, что, если бы точно не знал, решил бы, что я жду ребенка. Да уж, я и сама себя не могла понять.
А между тем занятия наши становились все жестче. Орэн, такой милый, добрый бородатый старичок, совсем озверел! Во время обеда он заставлял нас говорить по-эльфийски, при этом сидящий рядом носитель языка невежливо похрюкивал, а местами весьма красноречиво поглядывал в сторону Кима. Все дело было в том, что значение многих слов в этом экзотическом для наших мест языке зависело от интонации, с которой ты это самое слово произнесешь. Приведу пример кулинарной тематики, что весьма разумно, поскольку разговаривать Орэн заставлял нас во время обеда. А что можно сказать, когда говорить-то особо и не хочется? Правильно, спросить: «Как вам, Лиамиэль, нравится это мясо?» (В тот день была свинина.) По-эльфийски свинина будет lon, если произнести с восходящей интонацией, с нисходящей это же слово будет значить баночка. Где логика, объясните мне?! А с ровной интонацией… Я даже как-то стесняюсь сказать, но наука требует. Так вот, с ровной интонацией это слово приобретает следующее значение: женский интимный орган! Эльфы извращенцы, я всегда это подозревала!
А теперь угадайте, что спросил мой брат у бедного, совершенно не ожидавшего такого подвоха Лиама? При этом Ким активно размахивал вилкой, как бы пытаясь поймать ритм, чтобы легче было расставлять паузы между словами, и как раз на последнем слоге четыре остро наточенных зубчика указали в мою сторону…
В такие моменты в моей голове рождаются картины следующего толка.
Промозглый ливень, кругом тьма. Я и Ким стоим на отвесной скале, и лишь бездна внизу. Я аккуратно подкрадываюсь сзади, он не замечает меня, продолжая смотреть в никуда. А я протягиваю руку и легонько толкаю его… И вот я уже одна стою во тьме. Ах да, чуть не забыла! И я хохочу, так злобно и громко, что перекрываю шум дождя!
По воцарившемуся молчанию брат смекнул, что ляпнул что-то не то. Немного сконфуженно посмотрел на зубчики вилки, перевел взгляд туда, куда она указывала, и не нашел ничего лучше, чем сказать:
– Ой!
А голосок-то какой нежный, сама наивность во плоти!
– Вилку убери, – прошипела я, – от греха подальше…
– Энаким, ты допустил ошибку. Давай попробуем еще раз, – спохватился Орэн, стараясь замять инцидент.
Еще два раза кряду Энаким поинтересовался, как Лиаму нравятся эти банки. И лишь на третий раз у него вышло нечто, похожее на свинину.
Наш милый Элфи, с подачи мага, не реагировал на просьбы, которые мы не озвучивали на его родном языке. Если эльфийский мне нравился (это был красивый, певучий и очень смешной язык, я имею в виду то, что не всегда получается сказать то, что хочешь, а большинство существительных и глаголов имеют кардинально отличные значения, которые показываются интонацией), то гномий язык я не любила. Когда проговоришь на таком несколько часов, начинаешь чувствовать себя собакой, которая без устали лает на цепи. Количество рычащих и шипящих звуков просто зашкаливало!
Теперь наш дом походил на зону боевых действий. Орэн велел применять магию постоянно, то есть доводить наши умения до автоматизма. Так, например, я больше не ходила за едой на кухню, она сама прилетала ко мне… Правда, не всегда то, что я хотела, но это уже мелочи. Дабы наши тренировки не проходили впустую, Орэн дал указания, чтобы повар, садовник и горничные не стеснялись и привлекали нас к труду на пользу общества. Ким кашеварил на кухне, кипятя воду, моя посуду и плиту при помощи магии, а я занималась ландшафтным дизайном сада. Земля не была моей стихией, оттого дело шло совсем плохо, да еще эти перепады настроения мешали успокоиться и сосредоточиться. Через неделю сад был похож на перерытую гигантским кротом поляну. Бедный Гаред, садовник, ухищрялся как мог, стараясь вежливо намекнуть мне, что и сам справится. Я говорила ему, что не стоит смущаться, если уж я взялась помочь, то доведу дело до конца. На что мужчина забавно бледнел, кидал свои тяпки в кусты и убегал искать мага. Ну, конечно, поможет он ему, как же! У старика весеннее обострение, сам не понимает, что творит!
Когда мы с Кимом были детьми, то считали, что маги делятся по стихиям: огня, воды, воздуха и так далее. Сейчас мы уже знали, что все это – домыслы и фантазии простого народа. Между простым человеком и магом было одно-единственное отличие. Маг умел работать с энергетическими потоками, а человек – нет. И чем выше был потенциал мага, тем большим потоком он мог управлять, пропуская его через себя. Сплести заклинание означало поймать поток, точно поставить задачу, просчитать силу воздействия и направить. Все волшебство творилось в головах магов. Будь ты невероятно сильным волшебником, но при этом болваном, ничего хорошего из твоей волшбы никогда бы не вышло.
Но имелись все же кое-какие нюансы: некоторые стихии чувствуешь лучше, чем другие. С ними легче манипулировать, знаешь, как распределять силу. Вот моей бедой была земля, я совершенно не могла рассчитать, как с ней надо себя вести. Потому Орэн и послал меня на грядки. А Энаким не очень хорошо управлялся с водой и воздухом, ну и с некоторыми заклинаниями бытовой магии, вот и чистил горшки на кухне до особого распоряжения.
Близился наш с братом семнадцатый день рождения и, по законам Ирэми, день нашего совершеннолетия. Живи я сейчас на севере со своими родными, это бы означало, что меня, как породистую и молодую телку, пора «продавать», то есть выдавать замуж. А поскольку здоровой особью меня назвать было нельзя, то не известно, кому бы пришлось доплачивать за такую жену. Но в нашей жизни случился Орэн, и участь сия обошла меня стороной. И это радовало.
Я увидела мир другими глазами, и потому замуж, к печке и нелюбимому мужу под бочок совсем не хотелось. Да и поступать в академию не хотелось тоже… Было какое-то нехорошее предчувствие по поводу нашего обучения там. Не знаю даже, как это объяснить, просто я ощущала, что там мне не место. А может, это все мои комплексы? Я ведь до сих пор воспринимала себя как деревенщину в шелковой юбке и в накрахмаленной рубашке. Не то что брат, он-то сиял, как новый чайник, и днями напролет изводил меня и Лиссу рассказами об этой чудо-академии.
Как бы то ни было, все, кто участвовал в нашем воспитании, подошли к вопросу о поступлении весьма серьезно. Элфи даже заказал примерочную сессию у одного из лучших портных столицы. Это была его бывшая (а может, не такая уж и бывшая) любовь. Звали женщину Айрин, фамилии гном не сказал, заявив, что такой молоденькой девушке, как я, должно быть стыдно, что я не узнаю эту портниху по одному только имени. Странно, но я так и не поняла, чего именно стоит стыдиться…
– Скажи мне, Элфиральд, – не унималась я, – зачем мне ехать на какие-то примерки, если у меня и так шкафы от одежды ломятся?
Гном в этот момент сидел в гостиной, в руках у него было очередное рукоделие, на этот раз Элфи вязал крючком какое-то замысловатое кружево. Живу с ним под одной крышей уже четыре года, а привыкнуть к его фортелям до сих пор не могу!
Элфи обреченно вздохнул, но все же ответил:
– Потому, моя милая дикарка, что это все старье и подходит разве что для того, чтобы ходить по дому. Да и то ночью.
– Ты совсем, что ли? Моим платьям еще даже года нет, и половину я даже не надевала! – Возмущению моему не было предела.
– А это и вовсе отдельная песня! Твоя прижимистость меня вводит в тоску! Ты в кого такая скупердяйка? Вот Энаким – прекрасный образец молодого дворянина! Одет всегда с иголочки, чуть костюм поизносился, он его выкидывает. Следит за тенденциями, а ты к моим советам даже не прислушиваешься!
– Энаким – идиот и транжира, как и ты! – Я действительно не могла держать себя в руках в последнее время, и за языком следить удавалось не всегда.
– Что? Что ты сказала? – отложил в сторону свое вязание гном и начал подниматься с места.
– Кто сказал? – попыталась я сделать независимый вид.
– Ты сказала, что я и Ким…
– Я абсолютно не понимаю, о чем ты. Мне пора. Грядки ждут, – попыталась я просочиться в сторону выхода.
– А ну стоять! – рявкнул гном.
Конечно, я осталась на месте. Если честно, то Элфи – очень хороший и добрый, но когда ему дерзят, он становится просто опасным.
– Слушай меня внимательно, юная эсса, сейчас мы поднимемся к тебе, и я лично проведу инспекцию твоих вещей, – очень серьезно проговорил гном.
А дальше начался форменный беспредел. По комнате моей летали юбки, чулки и платья. Как Элфи не засыпало этой лавиной барахла, остается только гадать. Но к концу набега на мое имущество гном возвышался посреди комнаты на куче тряпья и с победоносным видом смотрел на меня сверху вниз.
– Это, – и палец в пол, – носить нельзя!
Шерт меня дернул завести этот разговор об одежде! Подумаешь, сходила бы на примерку, доложила бы еще тряпья в шкаф и жила бы спокойно. А теперь…
– Выкидывать, – резюмировал гном.
– Держи карман шире! – не собиралась так просто сдаваться я.
– Ты посмотри на это платье. – Элфи поднял с пола какую-то зеленую тряпицу. – Ты в нем ходила, когда тебе было тринадцать!
– И что? – подняв бровь, спросила я. – Надо сразу выкидывать? Давай лучше дочери Гареда отдадим.
– Хорошо, – согласился гном. – А этот плащ, который совсем уже и не плащ, а куртка с рукавами в три четверти?
– Он теплый, – буркнула я.
– Он тебе мал, – не унимался гном и встряхнул «плащом», подтверждая свои слова.
Из кармана моего старого плаща на пол упала деревянная коробочка. Приглядевшись повнимательней, я, хоть и с трудом, вспомнила, что это. Да, это была та самая шкатулка, которую мама передала мне перед нашим с Кимом отъездом в Эдэльвайс. Шкатулка издалека напоминала брусок отшлифованного и покрашенного дерева. Осторожно подойдя к ней, я, отчего-то разволновавшись, дрожащими руками подняла ее с пола.
– Что за полено? – поинтересовался гном.
– Это не полено! Это мама дала, а я забыла, – севшим голосом проговорила я. – Знаешь, Элфи, выкидывай все, что посчитаешь нужным, а мне надо побыть одной. – На этих словах я буквально выбежала из комнаты и направилась в сад.
Сидя на поваленном стволе старого дуба в самой глубине сада, я задумчиво крутила свою находку в руках. Гладкая поверхность дерева приятно холодила кожу. Но с каждым прикосновением к шкатулке все сильнее хотелось зарыдать в голос. Как же я все-таки скучаю по маме, отцу, братьям…
В этом вихре, состоящем из физических, умственных и магических нагрузок, было легко не думать о прошлом, которое так сильно не хотелось отпускать. Орэн сказал, что в этом году нам лучше не ездить домой. Второй год я не увижу свою семью. Лиам, как это ни странно, был согласен с магом. Да и мы с братом понимали всю опасность, ведь если кто-то случайно узнает о нашем происхождении… Учитель сказал, что если мы все-таки захотим позже навестить родных, то дорога в Карген займет около двух недель. Маг не стал вдаваться в подробности, с чем это связано. Хотя теперь нам с братом и не требовалось ответа на этот вопрос. Мы давно уже поняли, что у Орэна был свой телепорт на границе человеческих земель, правда, магу решили не говорить о своем открытии. Все же возраст нужно уважать. Пусть учитель и дальше хранит свой маленький «секрет».
Аккуратно ощупывая подушечкам пальцев поверхность шкатулки, я пыталась найти рычажок или защелку, при помощи которых смогла бы открыть ее. Но таковых не обнаружилось, как и скважины для ключа (которого у меня, впрочем, не было). Еще несколько минут повертев мамин подарок в руках, тряхнув его пару раз и в довершение приложив по нему как следует кулаком, я сунула шкатулку в карман своего платья и пошла в дом. Надо было поесть, а то на голодный желудок думалось совсем плохо.
В этот день я так и не придумала, как открыть подарок матери. Поэтому просто положила его на прикроватную тумбочку и решила, что лучше спрошу у самой мамы, когда будем писать им письмо.
Открыв свой гардероб, я замерла с широко распахнутым ртом. У меня осталось две сорочки, тренировочный костюм, одна ночная рубашка и пара нижнего белья.
– И как это понимать? – задала я вопрос, эхом отразившийся от стенок шкафа.
«А тебя за язык никто не тянул, я свидетель», – ехидно высказался мой нерадивый защитник.
– Ты! Ты должен был его остановить! – задыхаясь от негодования, кричала я.
«С чего бы вдруг? Ты сама сказала, чтобы он выкидывал все, что посчитает нужным». – Невозмутимости некоторых личностей остается только позавидовать.
– Но у меня ведь теперь ничего нет! Только то, что на мне, и брючный костюм для тренировок… – совсем растерянно проговорила я.
«Элфи сказал, что это ненадолго. И знаешь, Мара, но он прав».
– Как так? – Я уже совершенно не понимала, чего этот гном пытается добиться.
«Ты даже не представляешь, девочка, в какой гадючник вы с братом собираетесь поступать. Люди там учатся весьма и весьма своеобразные, и если вы оба хотите получать образование в МАМ, то все в вас должно быть безупречно, начиная с вашего внешнего вида и заканчивая теми навыками, которые развивает в вас Орэн. Больше я тебе ничего не скажу, но пора бы взрослеть и выполнять то, что необходимо. Прекрати каждый раз взбрыкивать, когда тебе что-то не нравится, и научись выдержке. А теперь, милая, пора спать».
Сказав это, Каа’Лим широко зевнул, обнажая свои белоснежные клыки, и похлопал лапой рядом с собой.
Каждую ночь я боялась закрывать глаза, чтобы снова не погрузиться в молочно-белый туман. Но как бы я ни боролась со сном, лежа во тьме с распахнутыми глазами, все было бесполезно. Я даже не замечала, как веки мои тяжелели и сознание уносилось туда, где ждал меня туман, страх, холод и кто-то еще. Тот, кто звал меня где-то в молочной мгле, стоило лишь закрыть глаза.
Тот день не был исключением, правда, кое-что все же изменилось…
Стоя босыми стопами на влажной, покрытой пожухлой листвой земле, я вновь озиралась вокруг. Белая дымка стелилась всюду, скрывая то, что меня окружало. Было так холодно, что сводило пальцы рук и ног. Дыхание мое сбилось, а в душе начала подниматься знакомая волна паники. Думать было очень трудно, мысли разбегались, стоило лишь попытаться сосредоточиться.
– Приди… – опять тот же шепот. Или это всего лишь ветер?
– Приди, маленькая владычица…
«Кто? Владычица? Неужели не послышалось?»
Ухватившись за эту мысль, я постаралась выровнять сбившееся дыхание. Словно разматывая клубок спутанных ниток, зацепилась за эту фразу, как за спасительную нить, и потянула на себя. Собирая разрозненные мысли, я стояла, закрыв глаза, среди покрытой туманом поляны и вслушивалась в звуки, что доносил промозглый ветер. Какое-то время казалось, что кругом воцарилась тишина. Такая же густая, как белая мгла вокруг. Но стоило лишь открыть глаза, как ветер усилился.
– Приди ко мне…
Я больше не чувствовала страха. Он спрятался где-то в глубине души, свернувшись маленьким тугим комочком. Глубоко вдохнув, я сделала то, чего так долго боялась. Шагнула в неизвестность, что была скрыта за молочной пеленой. Оказалось, что туман вполне осязаем. Очутившись внутри этого белоснежного марева, я на физическом уровне чувствовала, как соприкасается с ним моя кожа. Его прикосновения дарили тепло и чувство защищенности, какое испытываешь в детстве, когда укрываешься с головой одеялом, чтобы избавиться от страхов.
Купаясь в своих ощущениях, забывая о том, как было страшно сделать первый шаг, я уже практически летела вперед. Но стоило мне опустить взгляд, как я обмерла. Я бежала, ноги мои двигались, но я оставалась на месте! Как такое может быть?! Мигом растеряв всю свою решимость, я остановилась. Плотный, застоявшийся даже под сильным ветром туман пришел в движение. Будто охотничий пес, которому скомандовали «взять», он оплетал мои руки, ноги, шею. И когда стало казаться, что еще немного – и эти удушающие «веревки» начнут затягиваться, белая дымка просто впиталась в кожу.
Мне стало не просто страшно! Мне стало жутко! Ощущать, как что-то эфемерное проникает внутрь тебя и растекается по венам жидким льдом… Сначала было просто холодно, потом внутри все начало гореть, пламя разгоралось под кожей рук и ног, поднимаясь к сердцу. И когда стало казаться, что тело мое объято огнем, а боль невозможно терпеть, так как выкручивает и жжет не только мышцы, а даже кости, я начала кричать…
Каа’Лим вот уже не первую ночь проводил, наблюдая за своей шаи’аль[3]3
Шаи’аль, шаи – демон, симбионт дэйурга.
[Закрыть], своей кровью. Он из ночи в ночь сидел у изголовья кровати девушки и, едва Мара засыпала, отслеживал ее сновидения и эмоции. Переживал вместе с ней тот ужас, что охватывал его половинку всякий раз, когда она вставала на начало пути. Если бы девушка была на Кайрусе, то процесс ее перехода был куда менее болезненным. Там, где Грань сама ведет своих детей, демоны растут и взрослеют куда быстрее, и происходит это, практически не доставляя им дискомфорта. Но Мара росла на человеческих землях, тут несформировавшиеся демоны были куда слабее, чем на родине, и процесс их перехода был тяжелее.
Эти выводы дэйург сделал, наблюдая за своей шаи. Если бы он имел право помочь ей сейчас, объяснить, поддержать… Но это был тот путь, который каждый демон должен пройти самостоятельно. Каждую ночь охваченная ужасом девушка была парализована собственным страхом и даже не пыталась сдвинуться с места. Дэйург очень сильно переживал, что переходный период затягивается. Маре необходимо было сделать первый шаг. Тело ее должно начать меняться, как и внутренний мир.
И вот именно в эту ночь произошло то, чего так долго ожидал Каа’Лим. Днем рождения у людей принято считать тот день, когда их рожает биологическая мать, а демоны рождаются, когда начинают слышать зов Грани и делают шаг навстречу.
Тело девушки напряглось на какое-то мгновение, а через несколько секунд изогнулось дугой. Губы ее приоткрылись, и Мара глубоко вздохнула. В тот же момент Каа’Лим услышал, как кричит очнувшаяся от оцепенения душа.
Будучи свидетелем уже не первого перехода, дэйург знал, чего ожидать, но все равно еле справлялся с собой. Шерсть его встала дыбом, хвост против воли стучал по полу, а из груди вырывалось утробное рычание. Но вот чего Каа’Лим никак не мог предположить, так это того, что к ментальным ощущениям прибавятся и физические. Едва удерживая свой вес на передних лапах, дэйург буквально задыхался от боли. И к такому теперь придется привыкать. Как только Мара полностью изменится и станет полноценной шаи’аль, они будут делить свои жизни на двоих.
В коридоре послышалась чья-то легкая поступь. Владей Каа’Лим сейчас собой, он, конечно, узнал бы Лиама. Но дэйург сейчас был больше зверь, хищник, нежели разумное существо. Он защищал ту, кто была важна для него и не могла постоять за себя. Превозмогая боль, вскочив на четыре лапы, он преодолел комнату в один прыжок и замер у двери как раз в тот момент, когда эльф потянул ручку на себя.
Солнце зашло за горизонт уже несколько часов назад. Безлунное ночное небо было освещено лишь бледным сиянием звезд. Лиамиэль стоял во дворе поместья Орэна. В руках у эльфа было два меча. Он только что закончил разминаться, и по его обнаженному торсу струйками сбегали капли пота. Дыхание его было размеренным, а взгляд – сосредоточенным. Лиам готовился к тому, чтобы повторить комплекс, называемый его народом «танец тени», когда воин сливается с окружающим миром и даже перестает дышать. Движения его становятся беззвучными, и лишь большие пальцы ног во время этой связки касаются земли для толчка.
Эльфу необходимо было настроиться на окружающий мир. Глупо думать, что сила воина зависит от его мускулов, веса, силы. Все, что дарует победу, находится в голове и в сердце. Лиамиэля так учили, он так жил. Все, что ему необходимо, чтобы одержать победу в схватке, у него уже есть от рождения. Но любой задаток требует развития.
Сконцентрировав свое внимание на предстоящем комплексе, Лиам сделал глубокий вдох и, присев на одно колено, поднял оба меча, развернув их острой стороной лезвия друг к другу. Вслушиваясь в себя, Лиам все больше отстранялся от окружающей его реальности, одновременно сливаясь с ней. Мгновение, резкий толчок, отрыв от земли – и вот уже лишь отблески серебристого металла рассекают воздух. Эльфа невозможно ни увидеть, ни услышать.
Молниеносно перемещаясь из одной точки в другую, Лиам тренировался так, как было принято у него на родине. Ни один человек не сравнится с перворожденными и высшими расами в физической силе, и ни у одного из них никогда не будет такой возможности веками оттачивать свои навыки. Но все же есть то, в чем ни эльфам, ни кому бы то ни было еще не превзойти смертных. Только людей посещали мысли о том, как усовершенствовать процесс убийства. Как сделать так, чтобы убивать быстрее с минимальным усилием. До последней войны уровень военно-магической оснащенности человеческих земель настораживал даже драконов. Кто знает, с чем было связано подобное отношение к чужой жизни?
«Возможно, – думал Лиам, – люди просто подсознательно чувствуют, что смерть для них – это не конец. Ведь они могут вернуться, в отличие от таких, как я или Тарий… Что ожидает нас в конце пути? Тьма?» Лиама всегда пугали такие мысли.
Ценить жизнь – вот первая нерушимая заповедь эльфов и многих других бессмертных. Но исключения есть всегда. И как бы ни старались следовать этому правилу высшие расы, бывало, что и среди них находились убийцы. За подобное на родине эльфа наказывали смертью.
У вампиров было все сложнее: они ценили жизнь, но лишь каждый свою. Слабые отбраковывались, не доживая и до первого совершеннолетия. Правильно ли это, Лиам не знал. И не понимал, как так может быть. Ведь те же драконы, у которых дети рождались чуть ли не раз в несколько тысяч лет, берегли своих чад, как самое ценное сокровище. И не важно, рождались они сильными или слабыми. Гномы так вообще брали количеством, чем больше их, тем больше рабочих рук в клане. Ни о каких распрях и речи быть не могло, все, что мешало рабочему процессу, было вне закона. Единственное, что оставалось тайной для мирового сообщества, – это то, как жили демоны. Об этом знали разве что драконы и дэйурги. Но сколько Лиам не выпытывал у своего лучшего друга о них, тот так и не раскрыл тайну.
Опустив клинки, Лиам пытался восстановить сбившееся дыхание. Все же он непозволительно расслабился в последнее время. Необходимо восстанавливать форму, а значит, усилить тренировки Кима и Мары и заодно самому поработать над собой. И когда эльф размышлял над составлением плана предстоящих занятий, со стороны дома он услышал крик, от которого по коже побежали мурашки. Так не мог кричать человек!
По направлению звука Лиам сразу понял, что это – в комнате девушки. Не задумываясь, эльф кинулся в дом и практически взлетел на второй этаж. Краем глаза он заметил, как маг, Ким и Элфи бегут в том же направлении откуда-то из глубины дома и сейчас поднимаются по лестнице. А крик все не стихал, хотя теперь он больше напоминал рык или вой раненого животного. В несколько шагов Лиам оказался перед комнатой девушки и распахнул дверь.
Эльф невольно отшатнулся. На пороге стоял Каа’Лим. Обнажив клыки, зверь приготовился к прыжку. Глаза его светились чистой яростью и не отражали и малой доли рассудка.
– Это я, дэйург, это я, успокойся, – ровным тоном произнес эльф. – Впусти меня, я не причиню вреда, – все так же тихо и размеренно продолжал говорить эльф. Лиам, будучи эмпатом, улавливал состояние дэйурга и вкладывал в свои слова успокаивающий импульс. – Позволь мне войти, прошу, – чуть ли не с мольбой проговорил эльф.
Зверь переступил с одной лапы на другую, несколько раз моргнул и, тряхнув головой, чтобы избавиться от воздействия эльфа, посмотрел Лиаму в глаза.
«Вон!» – отчетливо услышал Лиам. Ментальный удар был такой силы, что ноги эльфа предательски дрогнули, и он упал на колени, в отчаянии схватившись руками за голову.
Ким, уже поднявшийся на второй этаж, кулем рухнул на пол, маг, тяжело дыша, держался за стену, а Элфи, словно рыжий мячик, покатился с лестницы.
«Все вон! Не заставляйте меня!»
Что именно «не заставлять», Каа’Лим уточнять не стал, захлопнув дверь передней лапой.
Отвернувшись от входной двери, дэйург на дрожащих лапах доковылял до кровати девушки и буквально рухнул на пол. Он смотрел на нее своими желтыми, холодными глазами и думал, что никогда в своей долгой жизни не было у него того, ради чего он добровольно ушел бы за Грань. И теперь, когда его шаи родится и они смогут стать одним целым, он сможет узнать значение этого странного слова «счастье».
