Текст книги "Всадник на чужой земле"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 23
Штурм

Отряд появился возле надвратной башни глубокой ночью, когда, помимо часовых, спал не только город, но и военные. Выходов из Йамтары всего два, вопреки стандартной архитектуре, и ведущий к реке крайне неудобен для штурма. Придется чуть ли не с лодок лезть наверх под обстрелом, не имея возможности нормально ответить или поставить лестницы. Поэтому участок надвратной всегда считался наиболее опасным местом и тщательно охранялся. Сложена башня из немалых блоков местного камня, между которыми насыпан бутовый щебень. Пробить такое сооружение тараном если и возможно, то крайне муторно и долго. Вход изнутри, расположен на уровне земли. Две двери на уровне второго этажа ведут на стены. Сверху огороженные площадки для стрелков.

На площади перед башней, где в мирное время собирались торговцы и нередко продавали товары и продукты прямо с телег, было почти пусто. Только у лестницы разложен небольшой костер. Часовые сидели возле него, и при виде подходящих парочка поднялась навстречу. Остальные и вовсе дремали.

– А, это ты, – сказал с облегчением стражник при виде предводителя отряда. – На усиление прислали?

Больше он ничего сказать не успел, проткнутый длинным узким клинком. Кольчуга не помогла. Второй тоже упал, убитый подошедшими. Люди ринулись к костру и принялись рубить спящих. Большинство, минуя товарищей, побежали ко входу в башню, распахнутому настежь.

– Это чучело! – вскрикнул самый догадливый.

А в проскочивших в дверной проем сверху полетели арбалетные стрелы. Двое упали мертвые, еще один дико заорал, получив болт в бедро, и пополз вслед за стремительно выскакивающими наружу. Практически сразу ему в спину прилетело еще дважды, и тело непроизвольно забило пятками в агонии.

– Нас ждали! – прозвучали испуганные голоса.

– Спасайся!

– Все пропало!

Из домов вокруг площади появились бойцы в немалом количестве. Они привычно строились в шеренги, перекрывая отступление. Впереди – с большими щитами, сзади – арбалетчики. Окончательно добивая надежду на спасение, послышался цокот копыт, и из переулка появились всадники.

– На сближение, – закричал предводитель. – В атаку!

– Совсем сдурел, – пробормотал один из отряда, бросая на зазвеневшую брусчатку саблю.

Его пример повторили и многие другие.

– А изменников мы в плен не берем, – отчетливо прозвучало от строя. – Вы же, подонки, даже не наших убивали, своих же городских стражников.

Кто-то из предателей не выдержал и с криком бросился на врага, размахивая топором.

– Бей! – повышая голос, скомандовал говоривший.

Три десятка арбалетных болтов хлестнули по сбившимся в кучу людям. Потом вторично. Почти всех смело, включая самого буйного, поймавшего не меньше пяти. Лишь парочка осталась на ногах. Еще один стоял на коленях и плакал.

– Шагом, – потребовал тот же голос, и шеренга двинулась вперед. Раненых дорезали, уцелевших прикалывали без разговоров.

Из темных окон наверняка смотрели жители города. Шума вышло достаточно. Наружу так никто и не вышел. И очень правильно: в горячке могли и прикончить, не разбираясь.

– Кто? – спросил я, когда бывший раб-секретарь подошел после осмотра разложенных рядком покойников.

Услышав про доносчика, невольно ожидаешь какого крысеныша, с торчащими кривыми зубами и бегающим взглядом. Ничего подобного. Симпатичный смуглый малый, каких здесь через одного. Надо потом с ним побеседовать. Прежде не до того было. Может, пригодится. Вряд ли в городе ему будут в дальнейшем рады, как бы ни повернулось. Неприятный пример для других рабов. Самый-пресамый лояльный невольно задумается. Не удивлюсь, если скоро начнутся распродажи или станут вольные раздавать. Между прочим, крепкие рабы с полезной профессией стоят очень приличные деньги, а отпуская на волю, хозяин обязан заплатить налог – пять процентов от средней стоимости раба.

Звучат восемь имен глав семейств. Четверо купцов, трое ремесленников и откупщик. Все в той или иной степени баловались ростовщичеством, и очень солидные люди. Вот чего им было спокойно не жить? Ладно бы еще сами, так привели работников или родичей. Полсотни покойников. Я даже не мобилизовывал на работы. Золотой кивал из-за его спины. Он тоже посмотрел.

– Всех домочадцев забрать – и в ямы.

– Там столько места не найдется, – возразил Ретч.

– Значит, запрешь их в конюшне, – остановил я возражения. – Потом решу, что с ними делать.

– Мой господин, – встревоженно пробормотал бывший секретарь, нагло встревая в разговор вышестоящих.

– Возьмешь его с собой и отдашь ему бабу, если сама согласится.

Ретч хмыкнул, но вроде понял. Мало ли что этот болтает, может, женщина имеет кого другого и обмен ее вовсе не устраивает.

– Дома закрыть, поставить часового из новобранцев. Пусть сторожат.

– Склады?

– Может, позже, но если кто полезет воровать мое, – на слове ударение, – имущество, очень пожалеет.

Худо-бедно, но даже от таких происшествий бывает польза. На законных основаниях могу получить немало. Собственность, включая дома, пойдет в продажу, как конфискат. А то у меня казна-то поистратилась, а с начала осады и остальные источники дохода иссякли. Между прочим, даже победив, придется скостить налоги для населения на год, а то и два. Им восстанавливать порушенное хозяйство. В деревне-то просто, домики строят из прутьев, обмазанных глиной.

Зато урожай пропал. Что не отобрали, то повытоптали. Да и с торговлей плохо. Горожане тоже в убытках, и серьезных. Может, потому эти и возникли. Я прекрасно понимал: даже отобьемся – сосед в покое не оставит, и это далеко не конец. А значит, новые потери, материальные и иные.

Хоп… Ну их всех во Тьму. У меня нынче иные заботы на носу. Теперь требуется еще раз укусить напоследок всерьез властителя. Чтобы кровь потекла и больно стало.

Человек стоял в одиночестве на холме, глядя на темнеющие перед ним на фоне более светлого неба стены города. Цвета стяга сейчас не видно, однако он насмотрелся прежде на изображение белоголового сипа на значках Табора. Такого герба в Книгах Памяти не существовало, и использование его одновременно для воинских подразделений и Гунаром в качестве личного знака сбивало с толку. А он не любил чего-то не понимать.

Несмотря на возраст, а ему было не больше тридцати, выглядел он не лучшим образом. По обе стороны рта глубокие морщины, волосы уже поседели. И хотя спина ровная, а броня на теле отсутствует, близко знавшие могли бы с уверенностью заявить: властитель Кджелд всерьез устал и нервничает.

Солнце давно зашло, а луна в последней фазе, так что света мало, но он столько изучал укрепления с разных сторон, что мог бы описать их без особых сложностей. Полувысохший ров, тем не менее его требуется предварительно преодолеть, стена из тщательно отесанных прямоугольных блоков, возвышающихся на четыре человеческих роста. За оборонительными сооружениями постоянно следят, если требуется, подновляют закрепленные за отдельными участками семьи. Обязательно исправляют любые обнаруженные недостатки. Неудивительно при постоянных малых войнах вокруг. Любой город изначально создавался в качестве убежища.

Ему попался крайне неприятный противник. Сначала уничтожил добрую треть всадников, затем ушел в долго и тщательно подготавливаемый к осаде город. Безусловно, Гунар молокососом не являлся, вопреки возрасту. Умудрился заставить всех следовать указаниям, чего обычно добиться почти невозможно. Простые жители редко стремятся героически отдать жизнь за хозяина. Они платят всевозможные подати и не считают нужным проливать кровь за очередного знаменосца. Есть негласный общественный договор – вы владеете поместьем, вот и сражайтесь, а нам без разницы, кто сверху.

Собственно, так и произошло, когда чужаки захватили владения Бжатапу. Сложившие оружие остались на своем месте, не говоря уже о купцах, ремесленниках и крестьянах. Но дальше Гунар повел себя крайне нетипично. Вместо введения новых налогов принялся платить, скупая на корню урожай и запасы. Самое обидное, фактически за причитающееся бывшему сюзерену, то есть ему, долю с податей и налогов. Продовольствие свозили на склады, туда же гнали скот в немалом количестве. На прощание, уже не обращая внимания на подскочившие цены, прямо под носом у подходящих войск забирали остатки, опять же за полновесное серебро. Откуда он столько денег взял, уму непостижимо! В итоге обычная осада могла затянуться надолго.

Заодно Гунар принимал добровольцев в Табор в немалом числе. Горожане могли не торчать на стенах, там и без того добрая тысяча. Первая пробная попытка приступа закончилась быстро. С налету их не взять, только зря терять людей. Он особо и не надеялся, проверял на прочность. Два десятка убитых – не цена за знание обстановки. Увы, договариваться о сдаче не собираются.

А еще есть крепость на высокой горе, контролирующая реку, где приходится держать немалый отряд без надежды на победу. И за спиной постоянно висят конники, внезапно налетающие и уничтожающие фуражиров и мелкие отряды. Гунарова бандитка прекрасно знает местность, и загнать ее в ловушку не удается. Потери невысокие, но постоянные, и в армии уже начинается ропот. Ко всему прошел слух, что Гунар платит мужикам за головы вражеских воинов. Пару деревень сожгли в отместку, и после этого крестьяне реально принялись при любом удобном случае убивать одиночек.

План действий был прозрачен с самого начала. Построить катапульты и требушеты, подвести под прикрытием к воротам таран и к стенам осадные башни. Часть деталей привезли с собой. Дерева в округе достаточно. Если бы не проблема. Все это займет немалый срок, а ему требовалась победа, и скорая. Во-первых, на носу сезон дождей, и вся округа погрузится в грязь, а снабжение, и так не лучшее, окончательно развалится. Во-вторых, он не может держать больше шестидесяти дней основную часть вассалов. То есть армия просто растает еще до начала ливней. На самом деле где-то месяц дополнительно он платить сможет, но потом придется залезть в немалые долги ростовщикам. Наверняка Гунар все это понимает и будет всячески затягивать оборону. Даже отступных брать не пожелал.

Было еще и в-третьих, самое неприятное. Госпожа Исыль Сили Кровавая освободилась и готова отправиться сюда во главе солидного отряда. Не добившись удачи в прежнем мероприятии, она не могла не попробовать получить жирный кусок у более слабого. Столкновения с еще одним противником он не выдержит. Все необходимо закончить максимально быстро. Именно поэтому с радостью ухватился за предложение горожан. Тьма с ними, с очередными льготами для торговцев. Главное – взять город. Любые условия можно пересмотреть. Или даже нет, но он избавится от неприятной занозы, лишающей солидного источника дохода и выставившего его в не самом лучшем свете перед вассалами. Не справиться с кем – всадником?! В глубине души он уже принял решение. В плен Гунара и за выкуп брать не станет. Молокосос умрет.

На башне мелькнул свет факела. И его пустили вкруговую. Пауза. Еще раз.

– Мой господин, – осторожно позвал старый оруженосец, воспитывавший его с детства. – Сигнал.

– Вижу, – сказал властитель спокойно. – Отдай приказ.

Войско двинулось без труб, барабанов и прочих громких звуков. Мимо холма потекла человеческая река. Многие несли заранее сколоченные лестницы, у остальных связки прутьев для засыпания рва. Это отнюдь не то, что подразумевается обычно. Не палка с перекладинами и даже не со ступеньками на одного человека. По таким могли одновременно подниматься несколько бойцов. Да и спихнуть ее гораздо тяжелее. Сама с немалой массой, а еще и вес вооруженных штурмовиков. Первому взобравшемуся на стену обещана весомая награда. Скорее всего, он не выживет, и определить единственного достаточно сложно. Но это и не столь важно. Если потребуется, приз получит и десяток. Не жалко. Главное – победа.

Почти без скрипа прополз приготовленный мощный таран. Он прикрыт сверху подобием крыши и сразу, конечно, ни стены, ни ворот не пробьет. Обычным воякам не доводили важнейшей интриги: ворота откроют изнутри. Все идущие в атаку должны быть убеждены в своей важности и необходимости действий, заряжены на мощный бросок.

Одна из атакующих колонн шла прямо к воротам, две другие по сторонам от въездной башни. Выучка неплохая, и почти до самого конца не производили звуков. Даже оружие очень редко звякнет. Не прислушивайся специально – легко пропустить. Они уже принялись заваливать ров принесенными фашинами, как сверху полетели прямо в груды сучьев горшки с маслом и зажигательные стрелы. Местами вспыхнуло пламя, освещая идущую на штурм пехоту, скопившуюся у вонючего оврага с нечистотами, в который превратился ров. Со стен полетели во множестве арбалетные стрелы. Затем заработали катапульты, швыряя камни и сосуды с горючими материалами на головы и политое маслом пространство под стеной.

Тишина сменилась криками, стонами, грохотом. Преодолев первое замешательство, осаждающие с боевым кличем устремились вперед, не обращая внимания на потери. Конники крутились за рвом, непрерывно стреляя по защитникам из луков, а люди кучей полезли по приставленным к стене лестницам. Сверху им на головы обрушили кипящую смолу. Жуткое дело и страшные раны. Многие летели вниз, обожженные, подстреленные, с разбитыми головами, отрубленными руками, скинутые с лестниц. Но новые и новые ползли без остановки, невзирая на гибнущих товарищей.

Властитель Кджелд во главе тяжелой конницы стоял в одном броске от ворот и ждал. Он уже понял, что окованные бронзой тяжелые створки не откроются, но еще был шанс ворваться в город. Таран бил с грохотом, на вершине стены шла схватка, и все зависело от того, кто первый сломается – лезущие наверх или сбрасывающие их вниз. Обе стороны несли потери, и все буквально висело на волоске. В какой-то момент штурмующие закрепились на стене и начали расширять прорыв. Уже светало, и хорошо было видно происходящее. Он жадно смотрел, хотя разобрать много снизу не получалось. Потом сверху полетели люди, и он вслух выругался. Гунар или кто-то еще вовремя пустил в ход подкрепление. Почти наверняка это были панцирники, может, спешенные. В данном случае вполне оправданно.

Лестницы валились вниз, пехота уже не пыталась атаковать с прежним пылом. А тут еще на таран сбросили с башни огромный камень, неизвестно как туда затащенный. Он проломил крышу, угодил на середину, искалечив внутри оборонительного сооружения людей и нанеся повреждения самому бревну. Дикий крик изуродованных сменился завыванием, когда в дыру удачно плеснули кипящей смолой.

Властитель Кджелд тяжело вздохнул. Пытаться гнать на штурм вновь – было неблагодарной затеей. Посылать ссаженную с коней конницу – неимоверно глупо. Потери стали бы невосполнимыми. Разочарование было глубоким, однако он умел своевременно остановиться, не доводя до последней черты.

– Трубить отход, – приказал и сразу повернул коня назад в лагерь.

Когда я проснулся, обнаружив, что свалился усталый прямо в одежде, и отправился мыться, в приемной уже сидело несколько человек. Первым позвал на беседу аптекаря. Поскольку до самого обеда не будили, видимо осаждающие сидели смирно, зализывая раны. По здешней традиции собирать убитых и раненых на поле боя не возбраняется, и им было чем заняться. Нам, впрочем, тоже. Приступ был достаточно неприятным. Из-за невозможности доверять местным, включая городскую стражу, в отряде изменников и такие присутствовали, благодаря чему спокойно прошли через патрули, пришлось использовать в бою один только Табор. Люди Ретча и мелкие группы из всадников ждали крайнего случая и прорыва. К счастью, не понадобилось, но больше семидесяти убитых и трехсот раненых. Мы Кджелда крепко стукнули по носу, но и он нам кровь пустил неплохо. В итоге – ничья. При его численном перевесе и небрежном отношении к набранному пехотному ополчению может себе позволить менять трех-четырех человек на одного нашего. Но моя непобеда ничего повелителю не дает. Как сидел под стенами, так и продолжит.

– Господин хочет сделать фейерверк! – радостно вскричал Арцан, когда я попытался донести до того суть идеи.

Выражение такое я слышал в первый раз, поскольку, естественно, прозвучало не хорошо знакомое слово, а «летающие огни в небе». После уточнения выяснилось – похоже, оно самое и есть. Запуск огненных колес, шутих, цветных огней. Бывает исключительно на очень важных событиях, свадьбах властителей, рождениях у тех наследников или вступлении в должность нового вождя клана, отчего прежде и не сподобился. Все упирается в стоимость и тайну. Создание таких развлечений стоит диких денежек, и занимаются им выходцы из клана Чу на востоке. Судя по объяснениям – Южный Китай.

– Давно известно, что основной компонент смеси для огней в небе – селитра, – возбужденно говорил специалист. – Огонь ярко вспыхивает, если бросить в него щепотку этого белого порошка. Добавления определенных минералов могут изменять цвет вспышек. Очень любопытное вещество само по себе. Смешивая его с водой, получаем эссенцию, с помощью которой удается растворять вещества, иначе растворению не поддававшиеся.[6]6
  Азотная кислота.


[Закрыть] И вы совершенно правы, если прокипятить верхний слой почвы стойла с большим количеством воды, отфильтровать от твердых остатков жизнедеятельности животных, а затем добавить к раствору поташ…

Опа… Я этого не делал и вообще не подозревал о таком способе. Уже жирный плюс за приглашение профессионала.

– …из кипящего котла можно выделить белые кристаллы селитры. Но откуда вам известен основной рецепт и пропорции?

Он наверняка уже прикидывал, сколько заработает на фейерверках. Я посмотрел максимально надменным взором и четко указал на место:

– Не забывайся, сударь.

Если к воинам обращались как к «благородным мужам», то землевладельцам, ремесленникам и торговцам говорили «степенство», а низшим – «сударь». Он хоть и член семьи торговцев, но фактически слуга и равен безземельному крестьянину-арендатору, то есть сильно ниже по положению, и неуместно требовать от меня ответа. Тем более что его и нет. Проще ткнуть носом. Он понял, низко кланяясь.

– Надеюсь, Золотой тебе разъяснил и повторять не потребуется. Мне нужно получить результат. Порошок опасен и способен взрываться. Потому очистка, наблюдение и эксперимент. Осторожно и тщательно. О проблемах и необходимом оборудовании ставить в известность. Пока я не получу требуемое, находишься под рукой, и вне твердо оговоренного круга лиц, чем занимаешься, никто знать не должен. Потребуются помощники – только через мое разрешение. Попытаешься продать на сторону рецепт или само вещество – не обижайся. Не пожалею. Со своей стороны обеспечиваю хорошее жалованье и приятную жизнь. А в дальнейшем и возможность заниматься своими исследованиями. Это ясно?

– Да, благородный муж, – глядя в пол, подтвердил аптекарь.

– Для лучшего понимания, если всплывет, чем занимаешься, вместо больших денег получишь от посланников клана Чу нож в спину. Вряд ли кто всерьез будет на меня покушаться – что взять с воина, – а тебе непременно не только язык, но и голову отрежут.

Он моргнул. Кажется, дошло. Я выдержал паузу. Рано или поздно зачешется, если не денег, то славы возжелает. Может, задумается – имеет ли смысл. Если сделает порох, нуждаться точно не будет. Какой смысл убивать. Кто-то же должен черной работой заниматься.

– Могу ли спросить?

– Ну, давай.

– Это правда, что виньяк вы сделали?

– И даже лицензию получил на продажу. Правда, оказалось, что и без меня открытие сделали, но я сумел сделать деньги на производстве. Не забывай об этом. Здесь, – постучал пальцами по голове, – содержатся не только приемы фехтования, но и куча идей. Кто служит мне верно, в обиде не остается. Мне просто некогда этим заниматься, а то бы и сам довел до ума.

– Это будет не фейерверк, – сказал Арцан утвердительно.

– Возможно, получится страшное оружие, – подтвердил я. Рано или поздно он все равно выяснит. Я же не стану хранить запас вечно. До пушек далеко, а вот мину под стену – чем не решение осады? – Я меньше всего стремлюсь выпускать его из рук или сообщать врагам до поры.

– Благодарю вас, благородный муж, за доверие.

Он был серьезен до безобразия и реально признателен. Ему доверили тайну высшей категории.

– Я могу поделиться мыслями про ваши опыты?

– Для того и позвал.

– Возможно, дело в плохой очистке селитры, но и серу не мешает проверить. Вы позволите заняться после принесения присяги по полной форме?

В теории он не просто напрашивается в личные вассалы с соответствующими привилегиями по отношению к наемным работникам. Теперь он не имеет права раскрывать рот без разрешения, и все его достижения – моя собственность. Хороший ход. Я и так не позволю уйти на сторону результату, однако сейчас все официально и по древней традиции.

– Про размер жалованья не спрашиваешь?

– Зачем? – ухмыльнулся он хитренько. – Наслышан про вашу щедрость, благородный муж.

– Лопата! – заорал я в сторону приемной.

Моментально появился десятник. В открытую дверь доносилось бренчание странного инструмента. Нечто среднее между гитарой и дутаром. Струн как у первой, а форма – второго. Отпущенный на все четыре стороны из ямы музыкант в кабак возвращаться не пожелал, предпочитая болтаться где-то по соседству и ублажать слух вояк свой игрой. Иногда выводит забавные рулады – как в смысле песен, так и звуков. Его кормят, даже поят. Послушать баллады про подвиги обожают все. Как выдаст: «Проси у богов одного: мужественного сердца, которое не испугается смерти. Потому что если ты умрешь доблестно, то завоюешь славу даже более долговечную, чем бронза памятников. Твое имя будет жить в веках», – так прямо прослезиться хочется.

Одно время даже думал, чей-то шпион: уж очень назойливо рядом трется. Потом дошло: обнаружил хороший материал для очередной песни в моем лице и фиксирует достижения. Мне не жалко. Глядишь, натурально останусь в веках. Ростом с дерево, силой с тигра, умом почти сравнившись с богами. Реклама – великая вещь. Не захочешь – после сотого повторения сам поверишь в собственную исключительность.

– Золотого и Гарса сюда.

В их присутствии Арцан четко и внятно произносит присягу. В принципе можно и без свидетелей, однако так торжественней, и всегда найдется кому подтвердить, нарушь он обязательства.

– Отведешь его в те комнаты с двориком, где я горшки бил, – сказал я Лопате, когда церемония закончилась и я торжественно пообещал двадцать рен в качестве жалованья. Очень прилично для вчерашнего бедняка, существующего за счет родичей, и для начала достаточно. Получит порох – увеличу пожалование, о чем и сообщил, не уточняя, за какие достижения. Он в курсе, остальным без надобности. – Обеспечишь едой, питьем, одеждой и прочим важным, вплоть до бабы. Он скажет, чего надо дополнительно, – достанешь. Я заплачу из личных денег. Вещи из прежнего дома доставить. Ну и вообще к просьбам относиться с пониманием, а счета ко мне. Свободны. Оба. Давай, – потребовал у Золотого.

Пришло время ознакомиться с итогом ревизии конфискованного добра, а потом разобраться с членами семей предателей. Правильно было бы вырезать всех, и никто бы не осудил. Но душа не лежит. Старшему возражать в семье не принято, в чем их вина? Сам знаю – слабость. Просто выгнать из дома? Ну вот еще, Кджелд получит недовольных и вырастит мстителей. Продам в рабство, но чтобы подальше отсюда. А то жалеть местные станут. Да и про связи со знакомствами не стоит забывать.

«Ого!» – поразился, обнаружив длину свитка. Э нет, это я сильно хорошо подумал. Обалдеть. Все до мелочи записывали: подушки, шали, циновки. И ведь не скажешь «чего забиваете мне голову ерундой». Честные все до определенного момента. Разреши сегодня взять по мелочи и не указывать в описи – завтра войдет в привычку. И так наверняка по кошелям потырили маленькое да ценное. Ну и Тьма с ними. К каждому стражника не приставишь, и иногда полезно не замечать шалостей до поры до времени. Понадобится – любого за глотку возьму за прежние грешки.

Ну что ж. Неплохо. Итоговая цифра серьезно внушает. Не последние люди в городе, и, помимо имущества в домах, еще и на складах много всякого. Хм… долговые расписки у ростовщика. С этим удачно, невольно подумал, обнаружив знакомое имя в списке. Он мне никогда не нравился, скользкий какой-то, а теперь прижать можно. Я же не собираюсь прощать ссуду, самому пригодится, как наследнику.

Этих не знаю, надо проконсультироваться у Золотого. А этот тоже долги имеет? Странно. Никогда бы не подумал. Здесь явно деревенские всадники. По мелочи, под заклад будущего урожая. Тоже неплохо. Оба сундучка с казной, включая найденный в особняке, иссякли практически полностью. Теперь удастся поправить дела. Конечно, после снятия блокады. Кто же настоящую цену даст сегодня за дорогие ткани и металлические болванки да корабельный лес. Зато скот можно пустить под нож, а продовольствие скормить набившимся в город крестьянам.

Мне еще не хватает голодного бунта. Скоро никто из бедняков не сможет позволить себе нормально питаться. Цены из-за осады уже растут, а на реке водяной скакун Кджелда. Нечто вроде косатки, топящей лодки без определенного опознавательного знака. Причем какого – дознаться не так просто. Уж точно не рисунок на борту. А что – тщательно охраняемая тайна. Насколько мне известно, в пресных водах такие твари не водятся, да и ведет себя излишне разумно. Очередная химера. Главное – доставка по воде практически невозможна, и в будущем придется учитывать таких. Мне бы самому не помешала. Хотя бы для драки с чужой.

Будто в ответ на мысли в окно влетела гаруда, приземлившись прямо на очередной свиток, и с довольным кряканьем нагадила на строчки. Золотой шарахнулся в сторону. Можно сказать, дежавю, только прежде его роль я исполнял. Не сомневаюсь, авторитет мой взлетел до небес. Подобные посыльные отличаются от обычных голубей, как боевой жеребец от осла. Знак высокого знакомства и доверия. С невозмутимым видом я снял с ноги птицы маленькую бамбуковую трубочку и извлек оттуда клочок материи с текстом. Прочитал. Еще раз внимательно, хотя трудно догадаться, что тут может оказаться непонятно. Исыль Сили Кровавая, регент, отдает ясный и недвусмысленный приказ.

– Лопата! – заорал в очередной раз, игнорируя жадный взгляд Золотого. Объяснять отдельно каждому написанное бисерным почерком не писца, а правительницы, не собираюсь. – Всех командиров ко мне по первому списку! – То есть выше сотника. Вот на общем собрании и поставлю в известность о предстоящем. – Да, мясо есть свежее, не из пайка? Сырое?

Бойцы трескают в основном вяленое или солонину. И я заодно. В первое время для создания имиджа своего парня, потом – из боязни отравы. Ну ничего, скоро перейдем на хорошую кухню. Выпишу свою кухарку из Ильма, и пусть готовит разнообразно.

– Найдем, – с запинкой пообещал Лопата.

– Немного, с ладонь. Только быстро.

Ну что ж. Будем надеяться, на этом война закончится.