Текст книги "Всадник на чужой земле"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава 18
Проверка боем

Мужчины, почтительно кланяясь, потянулись на выход из палатки. Назвать их крестьянами было бы странно. Состав всего деревенского населения по пестроте мало уступал городскому – полноправные собственники земли, наследственные арендаторы, представители разных ремесленных специальностей, торговцы и прочие. И излишки продовольствия, сейчас полученные, можно было приобрести скорее у лавочников и перекупщиков, чем у реальных пахарей.

На их лицах присутствовало натуральное изумление, а кое-кто украдкой бормотал на меня благословение богов. В ближайшее время точно не помешает.

– Ты ненормальный, – заявил убежденно Мортен. – Где это видано, чтобы армия платила селюкам за продукты? Можно подумать, другие злодеи. Ты думаешь, эти расписки хоть чего-то стоят? Да казна три года будет тянуть, а потом найдет дюжину причин не возвращать потраченное.

– Это мои проблемы, – оборвал я его.

Возвращаться к разговору, что на своей территории грабежи недопустимы, иначе население вместо помощи примется ставить палки в колеса, не хотелось. Все это он не хуже, а то и лучше меня знал, но воспитания не выбить так легко. Военные никогда не считаются с чужими потребностями, очень правильно считая оплату кровью более важной. Одна проблема: мне не требуется банда мародеров. Нужен спаянный дисциплиной отряд, пусть под страхом смерти опасающийся протянуть руку. Если удастся, грабить будем по ту сторону границы.

– А вот это? – ядовито спросил мой незаменимый советник, показывая на поле.

Вдоль речки расположилось войско знаменосца. На первый взгляд, их раза в три больше, считая помимо пешего Табора, и две с половиной сотни местных воинов, собравшихся под мое командование. Большинство из них бесполезные мальчишки, мечтающие о подвигах и не имеющие реального военного опыта. Старшие братья и отцы отправились на настоящую войну. Впрочем, как и многие другие. Телохранители, обязанные прикрывать отряд, и Ланг вместе со своими помощниками ускакали воевать вместе с Джокумом. Я бы назвал это дезертирством, если бы не был в душе доволен. Они все равно практически не участвовали в делах Табора, а вот мешать и давить авторитетом очень даже могли.

Здесь и сейчас я свободен от чужих указаний и приказов и могу сыграть по-крупному. Не бегать за каждой группой налетчиков и не упрашивать о помощи заранее сговорившихся о нейтралитете купцов из города. В худшем случае проиграю и так и останусь всадником. Ну, так не особо хочу делать полководческую карьеру. Я ведь совсем на другое нацеливался: на создание отряда телохранителей в виде потешного войска. С меня и коммерческих мероприятий хватит для приятной жизни.

– Они разделены на три части, – сказал я обдуманное в последний час. – Место ограничено дугой речки. Использовать полностью преимущество кавалерии они не могут, но или не понимают этого, или считают, что и так сойдет. Похоже, даже караулы не выставлены, настолько нас презирают. По их понятиям, нам положено срочно отойти за стены и там отсидеться.

– Ты хочешь выйти в поле? – без особого энтузиазма спросил Мортен.

– Нет, мы атакуем на рассвете правый лагерь!

Он уставился на меня изумленно. Ночью не воюют – это прописная истина. Управлять воинами, мечтающими о славе и добыче, не имеющими общего руководства, и так сложнее некуда, а в темноте еще чревато кучей проблем. Не вижу, почему бы слегка не поломать традицию. Зря, что ли, тренировал бойцов на построения и маневры при любой погоде? Не надо быть великим стратегом, чтоб понимать выгоду внезапности. Особенно при подобном соотношении сил. На первый взгляд затея атаковать позиции, занятые в разы сильнейшим неприятелем, может показаться безумной, но на самом деле все не так однозначно.

– Стяг Бжатапу… Да, такое имеет смысл, – признал бывший наемник. – Если его достать, остальные могут разбежаться. Но не в этих условиях. Три отдельных лагеря не зря собрались. Общего подчинения не существует, они из разных кланов.

– Поэтому надо все четко просчитать и действовать максимально быстро, не дав опомниться и навязать нам оборону.

Меченосец Абур Кайл проснулся от шума возле шатра. Женщина, лежащая на плече, подняла сонную голову, когда он спихнул ее, садясь на ложе.

– Что случилось, милый? – зевая спросила.

– Отстань, шлюха, – оборвал, торопливо натягивая штаны и застегивая ремень на немалом брюхе. – Бонда! – заорал.

Через секунду в шатер влетел оруженосец. Покосился на так и лежащую обнаженную женщину, и не пытающуюся прикрыться.

– Кажется, на стан Бжатапу напали, – доложил, не дожидаясь вопроса. – Броню?

– Потом. Молодец мальчишка Рудан, – одобрил меченосец противника, надевая поданную помощником саблю. Он был опытным воякой и мог великодушно оценить удачный ход даже врага, не опускаясь до мелочности. – Не упустил своего шанса. Надеюсь, он успеет крепко наподдать нашему заносчивому ублюдку. А у Дрю? – спросил, имея в виду другого соседа.

– Ничего толком не разобрать, – виновато сообщил Бонда. – Еще темно, да и туман. Но там тоже крики и огни.

Кайл проследовал наружу. Там уже толпились его вассалы в ожидании, озабоченно переговариваясь. Уже светало, и хотя из-за висящей в воздухе водяной взвеси подробностей не видно, кое-что уже сейчас стало ясно. Не прошло и получаса, а немалая толпа штурмовала мост, пытаясь удрать от врага. Многие не стесняясь топтали своих же соратников копытами коней и лупили по головам. Часть пыталась перебраться на другой берег напрямую и завязла в грязи. В тылу у них висела не такая уж серьезная группа всадников, осыпая стрелами. Прямо на глазах неширокий мост под тяжестью множества людей и лошадей переломился, скидывая беглецов в реку.

Старый товарищ Корх, с которым они прошли немало схваток, посмотрел на сюзерена и со смаком сплюнул, выражая презрение.

– И это воины, – сказал еще кто-то с пренебрежением.

– Вот и не будем уподобляться, – достаточно громко заявил меченосец. – Всем собрать «копья» и приготовиться. Нас почти тысяча…

На самом деле не больше восьми сотен, и всего десятая часть тяжелая конница. Добрая половина присутствующих – пехота и слуги, в настоящем бою малопригодные.

– …и мы сотрем в пыль людей Сили. Уничтожим раз и навсегда! – под довольные выкрики провозгласил Кайл.

Про себя подумал, что не в первый раз видит панику, и неизвестно, как бы они себя повели, полети внезапно из темноты стрелы и ворвись в лагерь наемники. Судя по рассказам, эти ничуть не хуже. В обычном бою пеший конному не соперник, но ночью, растерянный и без коня, конный запросто может оказаться легкой добычей. Приколоть в постели или огреть дубиной безоружного сумеет любой тупой крестьянин, не державший в руках настоящего оружия.

– А потом пойдем дальше сами. И вся добыча достанется доблестным воинам, а не трусам, – провозгласил командир под общий рев.

Им потребовался час на подготовку. Четыре клина выстроились в правильном порядке. Спереди тяжеловооруженные всадники, за ними – не имеющие настоящей брони оруженосцы и прочие воины. К этому времени уже было ясно, насколько велик разгром союзников. В речке утонуло, было растоптано или застрелено несколько сотен человек. Почти наверняка и в самих лагерях потери не меньше. К его величайшему сожалению, всадник Гунар сумел удержать своих людей от грабежа лагерей и повального пьянства. Более того, пока они возились, он вывел пехотный Табор в поле и построил.

Наверное, имело смысл бросить своих парней сразу в атаку, не дожидаясь общего построения. Удерживало две причины.

Во-первых, он не имел желания спасать от разгрома Бжатапу. Уж больно неприятно было высокомерное поведение того. Пусть ранг Кайла ниже, но по количеству вассалов и военной силы он ничуть не хуже. Их семья не первое десятилетие самыми разными способами, от клинка до женитьбы, округляла владения и набрала немалый вес, заставляющий считаться с нею. Есть немалые шансы занять лидирующее положение в клане, оттеснив придурка, отказавшегося отдать свою дочь за его сына. Вот пусть еще ослабеет, позволяя диктовать себе условия.

Во-вторых, влетать в разгромленный лагерь малым числом чревато серьезными потерями. Куча защитников, суженный из-за имущества – от палаток до телег и трупов – кругозор и маневр. Лучше уж всей массой навалиться и раздавить любое сопротивление полностью. Похоже, они собираются сопротивляться, выстраивая небольшой прямоугольник на поле. Ну что ж, достойно. Драться придется всерьез, как когда-то под Храдешем. Наемники дорого продали свои жизни, взяв немалую цену. И все равно их разгромили при соотношении один к одному. Сейчас у него не меньше двойного перевеса, а висящие на флангах мелкие отряды легкой поместной конницы противника под ударом бронированного кулака разлетятся как дым. Даже обстрел не сильно повредит. Лошадь рысью преодолевает пятьсот локтей за минуту и тысячу галопом. Опытный лучник успеет выпустить несколько стрел, но откуда им тут взяться. Сили настоящих увела на юг, а остался старый шлак и молодые молокососы. Потери будут минимальны. Попасть в сочленение лат мало у кого выйдет. Разве что случайно.

– Ры-ы-ы-ы-ысью! – привычно напрягая глотку, как десятки раз до того, закричал Кайл и услышал дублирование командирами команды. – Марш!

Десятки блестящих наконечников копий, в два раза длиннее человеческого роста и с которыми немногие могут правильно обращаться, а используют лишь в тяжелой коннице для таранного удара, опустились. Разбег был довольно медленным. Нагруженные кони не могли сразу набрать нужной скорости. Но с каждой минутой они мчались все быстрее, и вот уже понеслись вскачь. Из стоящей перед строем пехоты по скачущим хлестнули стрелы. Кайл с удивлением обнаружил, как падают его товарищи и друзья, мчащиеся рядом. Не все выстрелы поразили людей насмерть: часть угодила в лошадей или нанесла слабые раны, но приятного мало. Атака в любой момент способна захлебнуться под подобным железным градом. К счастью, расстояние не так уж и велико.

– Галопом! – срывая голос, прокричал он.

Вряд ли его кто услышал помимо находящихся рядом, однако коней пришпорили все. Земля гудела под их тяжелыми копытами, как барабан, подковы отбрасывали грязь и траву далеко в сторону. Они неслись, все ускоряясь, к цели. Единственный способ выйти из-под ударов смерти и расплатиться за все сполна.

Арбалет с крюком дает четыре выстрела в минуту, но его дальнобойность навесом не больше пятисот локтей, а прямой выстрел где-то на сотню, и они предназначены для кольчуг. При реальном сражении в составе крупных подразделений мало надежды, что противник окажет любезность и не пустит вперед прикрытых броней. Таранный кавалерийский удар был излюбленным методом в сражениях. Потому изначальная ставка была на арбалет с воротом. Кстати, попробуй его сделай, если никогда не видел и здешние материалы отнюдь не титан с нейлоном. К счастью, все изобретено до меня. На станковых, стоящих на стенах, вполне присутствуют тетивы и стальные дуги. Легкое улучшение формы при уменьшенных размерах и глубокие раздумья на тему, что римляне возили с собой всякие аркабаллисты. Поставить на колеса – почему нет?

В общем, на сегодняшний день вышло нечто, далеко не похожее на чудо-оружие. Всего два выстрела в минуту при прямой наводке максимум в полтораста локтей и навесом в семьсот. Зато лучшие латы прошибает на раз. И даже не поразив насмерть, всадника или лошадь выводим из строя надолго, заодно разрушая строй. Что происходит, когда на полном скаку перед мчащимся в атаку отрядом падает конь, мешая двигаться и работая копытами, понятно? В лучшем случае скорость падает и приходится мешающих обходить, сталкиваясь с соседями и создавая им проблемы. В худшем – создается немалого размера куча-мала.

Первый залп из сотни арбалетов был не особо точен. Эффективность минимальна. Куча перелетов, недолетов, попаданий в промежутки и вообще неточности. Это ожидаемо. Главным был второй. Когда на тебя несется железная волна закованных в броню всадников, мечтающих убить, невольно пропадает сосредоточенность и замечательное владение оружием на полигоне по мишеням. Люди торопятся и нервничают, норовя выпустить болт побыстрее, не особо заморачиваясь прицелом. Тут рычание десятников не помогает. Важнее привычка, доведенная до автоматизма, и точный расчет времени.

Никто не побежал. Наверное, не только потому, что молодые парни и еще не дошло, насколько легко умирают. Одному умелому кавалеристу достаточно добраться до пехоты – и он много дел способен натворить. Особенно с арбалетчиками, не имеющими щитов и длинных пик. Короткий меч с кинжалом не в счет. Но сегодня они не просто выполняли приказы: каждый понюхал вражеской крови и победы, а впереди ждала впечатляющая награда.

Мы вошли на рассвете в спящий вражеский лагерь, так и не встретив нормального охранения. С таким отношением к службе их сами боги позволили вырезать. Чем и занялись немедленно. Двадцать привыкших к взаимодействию отрядов по двадцать пять человек и приданная каждому десятнику группа из пяти арбалетчиков. Кто мог всерьез противостоять сплоченной команде? Самый лучший фехтовальщик – ничто, когда против тебя несколько со щитами и нападают одновременно, Мы просто шли через лагерь сетью, убивая выскакивающих на крики без штанов. Мешали в основном животные и количество народу. Кроме воинов и «жильцов» полным-полно кого угодно – от слуг до проституток и желающих скупить по дешевке захваченное добро. В такой ситуации некогда разбираться. Невольно устаешь колоть, когда навстречу попадается десятый или пятнадцатый.

Паника была жуткой. Задним числом стало ясно, что беглецы смели и центральный лагерь союзников, заразив их испугом. Соберись тамошние вояки в кулак при виде творящегося безобразия – наше слабое прикрытие из местных легких кавалеристов, осыпающее стрелами бойцов, не помогло бы. А так вышло чуть не идеально. Кое-кто с перепугу набрасывался на удирающих, принимая их за напавших врагов. Те, естественно, не остались в долгу, ответив и сметая пытавшихся заступить дорогу.

Настоящий отпор попытались дать всего дважды – собравшиеся у шатров руководителей профессиональные вояки-ветераны и личная гвардия знаменосца. Их положили выстрелами в упор, даже не вступая в поединок. С такого расстояния любые доспехи не преграда для арбалета, а если человек успевал сесть на коня, валили животное. Да, лошади очень дороги и в качестве трофеев крайне выгодны, но в нашей ситуации лучше иметь синицу в руке. Приказ был четким и не оставляющим места для раздумий.

Заодно не дал отдыхать, наслаждаясь победой, добычей и вином со шлюхами. Моментально, пока настрой соответствующий, вывел в поле, готовясь к встрече последнего неприятельского натиска. Он не мог не состояться. Я ведь не зря начал с этого фланга, прекрасно зная о проблемах противника. Что мне понравилось особенно, отчего и рискнул начать, – это полное отсутствие единого командования на другой стороне. Но этот момент самый опасный. Пока мы наслаждаемся успехом, они в свою очередь атакуют. Нельзя было задерживаться ни на лишнюю минуту, давая время парням осмотреться. Будь здесь какие Шлицы с Якимами – мне бы их не заставить. Но этих мы с Мортеном и его друзьями-десятниками пока крепко держали. До боя я поклялся публично, что дележка будет после сражения и никто не останется обиженным. А кто посмеет ослушаться приказа, включая конных воинов, будет повешен без разговоров.

Власть всегда сладка и приятна. Показал – и нет человека. Приказал – и побежали выполнять. Заставляй, карай, милуй, награждай, убивай или спи сладко, наплевав на окружающих. Но это для непонимающих, что рано или поздно к безответственному человеку придут и вырежут сердце обиженные или враги, от которых твои подданные не пожелали защищать.

Власть – это ответственность и тяжкий груз для нормального человека. Ты отвечаешь за все. Некому пожаловаться и не на кого сослаться. Ты принял решение, и если оно неправильное, умрут очень многие. Ты в ответе и должен понимать, что можно требовать, а чего лучше не пробовать. Потому что над тобой нет начальства и не на кого ссылаться. Потому, если бы пришлось, я бы вешал. Иначе нельзя. Сказал – выполняй. Стоит один раз нарушить слово – и этого не забудут. В следующий раз не подчинятся, и вместо одного придется убивать многих. Но здесь и сейчас обошлось парочкой ударов палки и пинками десятников. В отличие от новобранцев, они прекрасно знали, чем закончится промедление.

Потому оставил на месте меньше сотни слуг и «жильцов» добивать раненых и вязать сдавшихся для последующей разборки. А также ловить животных и охранять трофеи, пообещав отрубить руки каждому, кого поймаю на воровстве у товарищей, и стандартную долю в случае повиновения. В качестве начальника поставил Фалько, а Кроха с Ястребом проследят за выполнением указаний, насколько возможно при существующих условиях. Часть трупов и имущества разбросана на площади в полкосса. А будет еще больше.

Вторая сотня болтов пошла не залпом, а по мере заряжания. Неизвестно еще, что лучше. Быстрее изготовился – дистанция длиннее. Последние стреляли уже локтей со ста, практически в упор, вышибая каждым болтом человека или лошадь. Промахов практически не было. Арбалетчик стрелял, вешал на спину свое оружие и поспешно отходил за ряды копейщиков. За оставшееся время ни о какой перезарядке речь не идет. А вот за спинами он может изготовиться и уже поверх голов шарахнуть в возвышающегося всадника вновь.

Неумолимо накатывающаяся лавина закованных в броню кавалеристов значительно поредела, но все равно навевала жуть. Теперь они достаточно близко, чтобы ясно увидеть лица, не скрытые под шлемами и масками. И в этот момент люди и кони начали валиться на землю с дикими криками. Воины, наступающие за первой волной, не смогли удержать своих коней вовремя и на всем скаку врезались в общую свалку. Стоящие в качестве приглашения и с виду беззащитные арбалетчики рассыпали впереди себя по горсти «чеснока». Это такая неприятная штука, изготовленная в виде скрепленных между собой острых металлических штырей. Как ни упадут на землю, всегда один шип направлен вверх. Наступивший человек неминуемо пробьет подошву обуви и повредит ногу, но хуже всего такая вещь для лошади. Даже подковы не всегда помогают. Что случается при протыкании копыта скачущей на всем ходу – представить легко. Согласен, подлая штука, но мы не в детские игры балуемся. Любой риск должен подкрепляться чем-то увесистым.

– Копья! – заорал Мортен. – Кидай!

Еще сотня дротиков с тяжелыми длинными остриями, предназначенными для пробивания кольчуг, полетела в кучу бьющихся тел и разворачивающейся для обхода препятствия конницы, добавив сумятицы. Конники валились с седел, обезумевшие от страха и ран лошади волочили своих хозяев, застрявших в стременах. Не всегда стремена идут на пользу. В прежней неудержимой лавине пробиты широкие полосы смерти. И все же часть прорвалась, практически потеряв инерцию атаки и основной ударный отряд, таранящий строй.

– Пики!

Строй ощетинился остриями, встречая натиск врага и дружно вопя «Джокум!». Крича свои боевые кличи, всадники столкнулись с грохотом с плотными шеренгами. В отличие от выбитых практически поголовно первых рядов клиньев, они не имели тяжелой брони и длинных копий. Достать до пехотинцев, орудующих пиками, и вынуждая коней идти на острые наконечники, многие даже не пытались, сознавая опасность. Редкие экземпляры бездумно шли до конца, по глупости, в азарте или в жажде славы. Таковых нанизывали на острия. Кони ржали, вставали на дыбы и падали, пронзенные пиками, подминая под себя всадников. Один из сумевших прорваться сквозь первые два ряда получил сразу с двух сторон удары алебард, зацепивших и его скакуна. Несчастный жеребец взвился на дыбы, кровь текла по его боку.

Бойцы шарахнулись в стороны, спасаясь от копыт и открывая брешь в строю. Туда уже были готовы ворваться другие враги, но сзади раздался дружный залп арбалетов. Добрых полтора десятка нападающих отправились на срочную встречу с предками, причем многие получили не по одному болту, и шансов выжить у раненых не имелось. Пострадавшую первой лошадь прикончили, и строй вновь сомкнулся, а уцелевшие противники начали разворачивать коней. Вокруг разбитого кавалерийского отряда, отходящего в беспорядке, с визгом и свистом носилось прикрытие пехоты из местных воинов, засыпая врага стрелами. Прежде они, не принимая столкновения, отошли к лагерю. Теперь осмелели и доказывали свою полезность. Арбалетчики по команде переместились вперед, готовые открыть стрельбу в спины отходящих. Их еще было достаточно много, но запал пропал, да и потери не поднимали настроения. Конники попытались собраться, но под градом болтов не выдержали и стали отходить.

– Надеюсь, ты не собираешься их преследовать? – спросил озабоченно Мортен.

– Все хорошо в меру, – ответил я столь же тихо. – Их и сейчас не меньше нашего, и незачем проверять удачу.

Хлопнул по плечу впереди стоящего:

– Пропусти!

Вместе с главным помощником проходим вперед. Это же на словах могучие каре с прочими манипулами. На практике Табор глубиной в восемь рядов, выстроенный четырехугольником для защиты от нападения с любой стороны, занимает двести локтей в ширину и пятьдесят в глубину. В центре, конечно, я с несколькими важнейшими людьми. Плюс рядом значок Табора, его охрана, парочка офицеров, контролирующих общую обстановку и имеющих право направить задние ряды на затыкание дырки. Миновать всех и очутиться впереди – минутное дело. То, что под конец приходится буквально ступать по трупам, мелочи жизни. Гораздо хуже было бы, лежи там наши тела.

По команде строй разворачивается, чтоб каждый видел и слышал.

– Сегодня мы победили! – провозгласил я, дождавшись окончания маневра. – Вы больше не новобранцы, а полноправные воины!

Бойцы взвыли, потрясая оружием:

– Джокум! Джокум!

– Наша война еще не закончилась, – сказал я, выдержав паузу. – Надо собрать раненых, убитых, приготовиться к возможной новой атаке и поделить трофеи…

– Гунар! Гунар! – дружно завыли под грохот железа, резко забыв про Правителя.

Где уж научились стучать мечами по щитам, бог весть, прежде ничем подобным не баловались. По-моему, они услышали только последнюю часть фразы. А это как раз далеко не самое простое и даже не первоочередное. Хоп, на то у меня имеются командиры.

– Десятники! Ко мне!

– Откуда знать, что это все? – вскричал наиболее жадный из присутствующих и самый слабый по количеству подчиненных всадник Гере.

Нравится или нет, все же приходится считаться с другими командирами. Конница имеет не одного, и не позвать на столь важное мероприятие – кровная обида. Я бы на их месте тоже стремился не остаться в стороне.

– Ты сомневаешься в моих словах? – потребовал я вкрадчиво.

– Как можно, – нагло вскричал он. – Но, может быть, ошибка вышла.

– Мои люди замарали мою честь воровством?

Ну, если быть предельно честным, всякую мелочь все тырили. Монет, найденных на телах, а в счет добычи нередко идут и богатые одежды, уж точно в общий котел не кидали. Но это в границах нормального. Невозможно в большом коллективе совсем всех проконтролировать. Это не грабеж на малолюдной дороге и дележка между максимум пятеркой грабителей. Ничего по-настоящему серьезного от товарищей не утаить.

– Да я ничего такого не имел в виду, – заметно сдавая назад, развел Гере руками. – Но ведь прилипает же к рукам чужое серебришко.

– Поскольку обвинение прозвучало, – сказал я с грустью, – будет расследование, а пока оно не закончится, не вижу смысла продолжать обсуждение. Убрать! – показал.

Фалько послушно захлопнул сундучок, набитый монетами, настороженно поглядывая вокруг. Самое время устроить разборки, рубя друг друга. Выйти отсюда без лично моего разрешения все равно не удастся. Снаружи сидит полсотни вооруженных, включая арбалетчиков. Уж больно ценности велики. Главный приз – армейскую казну Бжатапу – оставил на закуску как наиболее простое.

– Будем допрашивать слуг, охрану в присутствии свидетелей из вас. Мы с Гере, как лица заинтересованные в этом, не участвуем. Потом, по результатам, либо он получит возмещение, как и вы все. Либо лишается своей доли, как оскорбивший мужей чести.

– Что? – взвился тот. – Да кто ты такой!

– Заткнись, щенок, и пошел вон, – негромко, но очень отчетливо заявил неофициальный глава добровольцев-союзников меченосец Шенапти. – Хотел бы Гунар украсть – просто не рассказал бы о деньгах. Тут и расследовать нечего! – припечатал. – Я сам видел сундук, закрытый на замок, и ключ нашли у Бжатапу на шее. Научись манерам, если хочешь сидеть за одним столом с уважаемыми людьми.

Последнее вызвало одобрительный гул у остальных. Вряд ли кто не понял смысла угрозы. Я бы таскал на допросы всех пленных и бойцов до посинения, сидя на сундуке и расспрашивая их бесконечно. А деньги так и лежали бы не у них в карманах. Собственные товарищи со свету сжили бы за затяжку.

– Одна крыса может испортить котел похлебки, – сказал, ни к кому не обращаясь, меченосец. Прозвучало на манер извинения. Мы, мол, не такие. Все люди чести.

– Считаем! – провозгласил я под очередное всеобщее одобрение, когда вконец разобиженный Гере вылетел из шатра, не дождавшись поддержки от остальных.

Самое тяжелое не победить. Гораздо сложнее поделить трофеи. Четверть положено отдать сюзерену. Ко всему прочему, он заинтересован прикрыть своих подданных, пусть они не совсем правы, раз уж поделились. Десятая часть остального – командиру, то есть в данном случае мне. Если есть желание, могу из своей доли выделить кому-то дополнительно, отличив. Но это не обязанность, а правило хорошего тона. Треть – нашим добровольным союзникам по заранее оговоренному соглашению перед сражением. Еще четверть на общие нужды, в таборную казну. Обычно такое практикуют лишь наемники, но мне надо лечить, кормить и обеспечивать тягловой силой – мулами, например. Остальное уже делится между членами воинского формирования. Причем доля – рядовому, две – десятнику или всаднику, три – старшему десятнику и так далее. Плюс раненым дополнительная доля. Даже после всех вычетов на долю каждого придется очень приличная сумма, не меньше двухлетнего дохода.

Ничего удивительного, что без хорошего математика не обойтись. И что не менее, а, пожалуй, более важно, мало уметь быстро и правильно считать. Надо еще неплохо торговаться. Во-первых, захваченное имущество тоже идет в раздел, и надо достаточно четко представлять, по какой цене уйдет отрез ткани или трофейное оружие. В принципе полученное в поединке принадлежит победителю, но когда на поле полторы тысячи покойников и куча потерянного железа, немало попадает в общий котел. А разница между порубленной кольчугой и мечом известного мастера достаточно велика. В принципе гораздо удобнее сбагрить прямо на месте перекупщикам, тем более что всегда найдется это воронье, готовое взять по дешевке, а то и отдариться за дорогую вещь парочкой кружек кислого вина. Редко кто на второй день после битвы всерьез ценит доставшееся и не хочет обменять ненужную ему тяжесть на женщину или выпивку. А ведь настоящий обученный боевой конь соответствует четырем верховым, тридцати вьючным, пятидесяти мулам или четыремстам пятидесяти овцам. Немалый куш, когда захватили почти три сотни, оставшихся без всадников, не считая прочих животных.

Во-вторых, есть еще пленные. За некоторых можно в качестве выкупа взять очень приличную сумму. Опять же сдавшиеся моим людям идут в общий зачет, но если некто бросает оружие перед конкретным победителем, возможны разнообразные юридические коллизии и свары. Соглашение о выкупе обычно оформлялось в письменном виде. Величина составляет от трети до половины имущественных активов, чаще в денежном выражении. Можно представить, сколько получает человек, схвативший знаменосца или меченосца. К счастью, споров по данному вопросу не произошло. Бжатапу зарубили в темноте, скорее всего, даже не сообразив, с кем имеют дело. Кайл поймал арбалетный болт и в тяжелом состоянии лежит у себя в шатре. Еще парочка меченосцев резво унеслась в неизвестном направлении.

Ну, оно и к лучшему. Одной проблемой меньше. Люди Кайла предложили перемирие, собрать раненых и похоронить погибших, после чего убрались за прочими беглецами, получив заверения в отсутствии вторжения на их территорию. Прямо высказано не было, но намеки достаточно прозрачны. Мы их не трогаем – они к нам не лезут, а за прочих вступаться не станут. Что и требуется. Пока своей участи ждали больше сотни воинов разных рангов и за триста «жильцов» и слуг. За каждого можно взять нечто, но со временем, а делить надо как-то сейчас.

– Все вопросы закрыты? – спросил я еще через час, после окончательного раздела серебра.

Получил подтверждение от каждого. Это означало, что скандалиста Гере они дружно кинут. Не полностью, безусловно. Людям его нечто дадут, чтобы не держат камня за пазухой. Но самому шиш, и скорее всего, второй раз собрать серьезный отряд ему не удастся. Кто же за таким пойдет, когда из чужих рук можно больше получить. Конечно, приятнее забрать у кого-то и поделить между собой. Не мои проблемы.

– Спасибо за помощь, и всегда буду рад видеть снова.

Пытаться удерживать сейчас бессмысленно. Даже обычный конник без нормальной брони и «жилец» неплохой кусок получат. Как минимум не забудут выполненного обещания и что под началом служить неплохо.

– Гере тебе не простит, – сказал меченосец Шенапти, оставшись последним.

– А вам?

– И мне, – согласился легко. – Только плевать. У пчелы спина тоже полосатая, но тигром ее не называют. Посмеет раздражать – раздавлю. А вот на твоем месте я бы постарался избавиться от него.

Ага, вот так просто. Зарезать. Прямо среди его людей. И кого пошлю? Он теперь беречься станет, и устраивать дуэль не в моих интересах. Он гораздо сильнее в фехтовании и в седле. Проще было бы сразу рубить, может, и отбрехался бы, но после этого проблем полный рот.

– Если владыка захочет, чтобы слуга умер, – ответил я, – слуга умрет.

Наверное, не умею хорошо играть словами, но яснее высказаться нельзя. Прямо просить об одолжении такого рода дорого стоит.

– Я не стану сидеть на месте или жечь мелкие имения, – поколебавшись, объяснил я. – Земли Бжатапу остались без хозяина. Его дети малы и беспомощны. Если прямо сейчас идти в наступление…

Фалько тревожно глянул. О своих планах я никого не ставил в известность. Сначала требовалось разобраться с временными союзниками, избавиться от обременяющих движение трофеев, раненых и пленных. Заодно и сутки отдыха перед очередным маршем. Теперь подошел час. И конный отряд наверняка пригодится. Но один и с уверенностью, что люди не будут излишне резвиться без команды. Это означает авторитетного командира. Меченосец наилучший из возможных вариантов. Раз уж так повернулось, имеет смысл поговорить откровенно. Ну, насколько это бывает.