Текст книги "Совсем не прогрессор"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Галина заговорила и уже не могла остановиться. Она оказалась неподготовленной к близости, переживаемой ею сейчас, и хотелось поделиться хоть с кем-то. Особой помощи или умных советов ей не требовалось, но слова сами рвались наружу.

– Я Васю любила. Вышла замуж в восемнадцать, и мне с ним было хорошо. Во всех смыслах. Мы были молодыми, здоровыми и не прочь поэкспериментировать, проверяя новые впечатления. Мне было тепло, уютно, удобно. Вася молчун был, да все равно никогда не сомневалась в его отношении. А ведь правда, «женщина любит ушами». Мне приятно, лежа в объятиях после, выслушивать роскошные комплименты, а не храп. И никогда раньше от поцелуя не было ощущения кружащийся головы и не подкашивались ноги. В такие моменты ни о чем не можешь думать, ничего не можешь делать… Только бы чувствовать силу и тяжесть его тела, его твердые мышцы под ладонями. Мы друг друга чувствуем. Тело живет собственной жизнью, готовое для него на все. Будто годами репетировали согласованность действий. Лежу потом без сил – и от пяток до макушки сплошное блаженство. А в голове мысль, одна-единственная: как бы спровоцировать на продолжение. Еще раз испытать это дикое и острое наслаждение, бешеную страсть до потери сознания. Я улетаю, понимаешь? Я плавлюсь в его руках, как пластилин на горячей батарее, и растекаюсь. Растворяюсь целиком, без оглядки. Это сумасшествие. Я ведь взрослая, здравомыслящая баба, а тут моментально отказывают и разум и тормоза.

– У тебя просто давно не было мужика.

– Да при чем тут это! У меня не возникает желания постоянно касаться других. Просто трогать.

– Может, это и называется любовь?

– Ты еще скажи про принца. Он мальчишка. С Надькой в карты играет и домики строит. А вечером ей сказки читает. Красную Шапочку. С диким рычанием от лица волка.

– Нормально приняла?

– Да она на нем ездит! В буквальном смысле. Садится на плечи и катается. А он довольный.

– Слушай, – покачала головой Оля, – чего тебе еще надо? Жени на себе. Кому от этого плохо?

– Когда слишком хорошо, невольно начинаешь задумываться. Рано или поздно все закончится. Если не сегодня, то завтра. Эти отношения не могут длиться вечно. Ему учиться надо. Ехать в Россию. А там в общаге придется жить. С нами вместе? – Она усмехнулась. – Да и не так просто уйти из системы, а перевода годами добиваются. Три-четыре года отдельно – по минимуму. Я уж молчу про новые впечатления, но лет через пять… Как я буду выглядеть? Расползшееся вширь существо с многочисленными морщинами, замученная жизнью и начальством. Совершенно не хочется увидеть испуг в его глазах при моем появлении. Трогательный вечный союз чистой любви и незапятнанной добродетели встречается разве в плохих любовных романах. Она вечно прекрасная, и он с приятелями в пивной не сидит, лишь бы домой не идти. Куда все страсти деваются, когда доходит до семейной жизни? Вечно одно и то же.

– Ну, знаешь! Сильно много думаешь. Живи сегодня и думай про себя. А будешь вести себя так – тогда не обижайся, если уведу!

– Вот, – показывая фигу, под смех Ольги гневно заверила Галина. – И тебе тоже. Он мой.

– Значит, я так и не узнаю, как пройти на третий уровень «Коммандос»? – трагически прошептала Ольга.

– Пусть до осени, но мой, – не слушая, сказала Галина. – Никому не отдам. Пусть все идет, как идет.

– Садись, – продолжая жевать, приказала очередная мымра с обесцвеченными волосами и казенно-равнодушным выражением лица. «Ходят тут всякие, питаться мешают, – было написано большими буквами на лбу. – Надоели».

Сашка приземлился на стул напротив и приготовился почтительно внимать очередным вопросам. Очень неприятно было в прошлый раз, когда пришлось Галю с собой приводить. Кем они друг другу приходятся и прочие столь же волнующие дуру расспросы с неприятной интонацией в голосе. Страшно хотелось съездить по роже. Нельзя. Хочешь иметь право, не оглядываясь на проверку паспортного режима, находиться в квартире – терпи. Заочно от ответственного квартиросъемщика такие дела не делаются. Сразу посылают по известному адресу. Она сама предложила – и все равно чувствовал себя набивающимся не то в примаки, не то аферистом, нацеливающимся на семейную драгоценность.

На удивление, воплей про неправильно заполненную анкету и плохое качество фотографий не прозвучало. Все так же неторопливо жуя, она сравнила его физиономию с карточкой, проверила что-то в эвээмке и со смаком трахнула печатью.

– Свободен, – разрешила, метнув через стол краснокожую паспортину.

– Спасибо, – сгребая документ и расплываясь в довольной улыбке, ответил. Пора смываться, а то опомнится и пошлет в очередной кабинет. Достали уже вконец.

За дверью он обошел привычную часть пейзажа, старую узбечку, драящую на карачках полы, и торопливо пролистал страницы. Ага, временная прописка имеется. Та еще муть. Жилье ведомственное, и с бухты-барахты не положено подселять, даже при наличии соответствующих квадратных метров. Потому и временно. В любой момент могут попросить покинуть. А без прописки – ни туды и ни сюды. На работу не возьмут. Тем более что где-то в далеком Новосибирске его нетерпеливо дожидается комната в коммуналке. Кто же позволит вторично претендовать на драгоценные квадратные метры? Меняй, если неймется.

Ничего, всему свое время. Будет и обмен, и дополнительная жилплощадь. Теоретически положено. Свои права он тщательно изучил, подключив к этому делу и ветеранскую общалку. Некоторые советы прошедших через бюрократический механизм всерьез удивили. Зато и прибыл во всеоружии. Дураки думают: получил паспорт, встал на учет в военкомате – и гуляй. В жизни все намного сложнее.

Кто-то надеется, что его ждут в столь серьезных и ответственных учреждениях с распростертыми объятиями? А не желает ли уволенный в запас предварительно принести кучу справок?

Выписку из истории болезни с записью военно-врачебной комиссии о травме, полученной в результате военных действий. Совсем не лишнее дело. В его случае двадцать денежных окладов. Двести шестьдесят рублей на дороге не валяются, а выдадут их далеко не сразу. Но с этим проблем не было: Пазенко все нормально организовал, а Галя проверила каждую бумажку. Всего один раз послала предъявлять претензии. Кто-то забыл личный врачебный штампик приложить. Вполне потом другому раненому мог отлиться этот рассеянный в лишние месяцы беготни и переписки. Особенно если с другого конца страны. Обычно вообще на руки не дают, а он получил по знакомству. Копия пригодится.

Выписку из приказа командира воинской части об исключении военнослужащего из списков личного состава надо просить в строевой части. Хорошо, номер подразделения имеется, и ему облегчение. Вышел через сцепление на штаб, а там его вспомнили. Обратного как раз не случилось. Пришлось делать ветер и отделываться общими вопросами. Что там за Кирюха обрадовался контакту и расстарался, сбегав к начальству, осталось покрытым тайной. В «Снеге-A» личные имена и фамилии при контактах с другими «снежинками» не светятся.

Проскочило. Без сложностей перевели, как и личное дело. Правда, последнего в руки не дали, напрямую в военкомат отправили. Так он и остался бы в неведении о своем героическом прошлом, если бы не побеспокоился слегка залезть, куда не положено. Все равно толку немного. Про доармейские дела почти ничего не пишут. Можно любоваться на награды, а кроме ордена Ленина, за какие заслуги вручали, не вспоминается. В приложенных бумагах одни общие слова, прекрасно подходящие для анкет, а в памяти пустота.

Зато по личной просьбе Соколовский еще и характеристику для поступления в университет перевел. Не очень-то и хотелось, Галя настояла. Чего не сделаешь по просьбе своей женщины.

Денежный аттестат в госпиталь перевели, и с ним сложностей не было. Учетно-послужная карточка автоматом в военный билет вклеивается. На будущее. Вдруг мобилизация по случаю Третьей мировой. Перевозочные документы не требовались. Пешком дошел до родного военкома города Верный. Заодно и двое суток помогал чистить их железки и вешал на них игры. Ему не отказаться, а им сам бог послал удобного клиента. Слух о нем уже пошел по всему не слишком огромному городу. Не припахать – это не по-военному.

А вот потом началось. Заявление, анкета, фотографии, опять заявление, вновь анкета. Форма и содержание должны соответствовать требованиям закона. Помогать и объяснять не входит в обязанности очередной девицы в окошке. Пройдите и перепишите вновь, согласно образцу.

Еще одна анкета, еще… Жуть. Как мучаются все остальные, не имеющие заранее возможности пробить подробности и доброжелательных медицинских работников с секретаршами, уму непостижимо. Максимальный срок предоставления документов из ВВК – год, и кто не успел, тот опоздал. Задним числом денег не выбьешь, да и в родной части тебя не вспомнят. Нет, у нас любят военнослужащих, однако порядок и выполнение инструкций (читай – наличие правильно заполненных бумажек) любят гораздо больше.

Тут Сашка уперся взглядом в еще одну страничку паспорта. «3-С», – лаконично сообщала запись с очередной печатью и вычурной подписью.

Тяжелый случай. Хорошо еще, не требуется гадать – «С» латинское или кириллица. Лучший в мире советский Информаторий элементарно выдал подсказку. Это буква русского алфавита. Номер очень приличный. Где-то середина списка. И тройка, и «С» в самой категории. Совсем недурно. Где-то на уровне майора. Не многие получали третью после армии. Кровь и награды свое дело сделали. Стартовая позиция вполне нормальна для дальнейшей жизни.

Очень интересная вещь эти категории снабжения. Все население четко приписано к определенной ступеньке, согласно Закону о паспортном режиме. Шесть категорий граждан и пять – А, Б, В, Г и Д – неграждан. Сам текст висел прямо в здании МВД, и там на буквы «Г» и «Д» от руки были вписаны соответствующие слова.

Очень отдаленно это напоминало пресловутую Табель о рангах петровских времен. Гражданские чины и должности имели соответствующие аналоги в военных званиях. Проблема, что загнать в узкие рамки сложно, требовалось намного большее количество званий, и поэтому в каждой категории присутствовали подпункты. Как в данном случае у него «С». И тут уже начинались сложности. Что положено и кому, далеко не всегда было известно.

Разобраться с казенными формулировками и сделать выводы способен исключительно лет двадцать проработавший в системе. На взгляд нормального человека, особой разницы между буквами не наблюдается. Хуже всего было, что общедоступны только общие положения. Существовало множество ведомственных и отраслевых инструкций, а их видели исключительно наделенные полномочиями товарищи. В принципе система была понятна. Чем выше должность и заслуги, тем разнообразнее снабжение и короче льготная очередь, существующая для всех категорий отдельно. По наследству они не передавались, и их требовалось заслужить.

Понятно, генерал имел право на первую, а не служивший нацмен выше шестой, когда, кроме макарон и водки, купить ничего нельзя, подняться не мог. Но ведь и внутри равенства не существовало. «1-А» отнюдь не равен «1-Я». Лестница. По ней тяжело подняться – и очень легко слететь вниз.

А как выживали неграждане, он вообще смутно себе представлял. Мелочи вроде спичек, соли, черного хлеба продавались свободно. Все остальное – максимум со своего личного огорода. А ведь им еще и одеваться необходимо. Впрочем, чужие сложности быта Сашку не особо занимали. Важнее наличие официального признания его заслуг.

Глава 9

Праздники

– Давай помогу, – предложил Сашка, присаживаясь на корточки рядом с маленьким стульчиком, на котором Надя, привалившись к стене шкафчика, с пыхтением пыталась натянуть сапожок.

– Я самостоятельная, – добившись успеха и притопывая ногой по полу, заявила девочка.

– Еще бы! – со всем возможным одобрением подтвердил Сашка.

В окружении всей этой мебели странного размера и мельтешащих вокруг детей он ощущал себя Гулливером в стране лилипутов. Невольно тянуло уменьшиться в размере.

Неужели и он когда-то был таким. А ведь был. Правда, наверняка стриженый. Как заплетают косички, Сашка имел крайне туманное представление, но собирался в ближайшем будущем потренироваться. Теперь у него даже две модели имелись. Пора получать опыт.

– Теперь шарфик, – терпеливо дождавшись окончательного застегивания пальтишка, сообщил, завязывая вокруг тонкой шейки, – на улице холодно. Ничего не забыла? Пошли.

На ступеньках он подхватил девочку на руки и перенес через скользкое место. О чем они тут думают. Много надо ребенку расшибиться? Взрослые легко ноги переломают. Чистить положено.

Надя довольно ахнула и, поставленная вновь на ноги, взяла его за руку. Ладошка в варежке была совсем маленькая. Дальше они торжественно шли молча. Что-то было не в порядке. Обычно Надя сразу вываливала кучу новостей.

– А что такое «никола»? – спросила она метров через сто.

– Чего? – не понял Сашка.

– Никола ни двора.

– Это когда нет имущества, ну ложек, стаканов и костюмов. А что?

– Марь Петровна со Светкой…

Заведующая с нянечкой, мысленно перевел Сашка.

– … о тебе говорили. Светка вечно на мужиков зырит…

Этого вроде не от меня набралась. Я при ней не ругаюсь.

– … Говорит, симпатичный, и Гале, в смысле маме, повезло. А Марь Петровна – молодой он, и никола.

Дождался. Вполне нормально, могло прозвучать и неприятнее. И ведь в морду не дашь. Бабы сплетничают, эка невидаль. Еще и завидуют Гале. И правильно делают. Я, может, и босяк, да очень перспективный.

– Ерунда. Обе они глупые. Только ты не вздумай передать.

– Могила, – торжественно заверила.

– Точно. Как в могиле должно остаться. Чужие слова пересказывать нельзя. Некрасиво.

– Я не подслушивала! Они рядом болтали.

Сашка опять присел на корточки, чтобы посмотреть в глаза.

– Все это… имущество… дело наживное. Будешь работать – будет у тебя и на что купить. Я на диване валяться не собираюсь. А возраст… На войне год за три идет. Официально, кого хочешь спроси. Даже на пенсию раньше выходят. Так что паспорт одно, а на деле я намного старше. Два на три сколько будет?

– Шесть!

– Молодец. Умеешь считать. Вот на столько я старше возраста в паспорте. Государство само признает. Поняла?

– Ага.

– И еще неизвестно, кому больше повезло. Наверняка мне. Всегда хотел младшую сестричку. Честное слово.

Она неуверенно улыбнулась.

– Правда?

– Клянусь! Все? Больше нет сложностей?

– А еще мальчишка пристает.

– Иногда они так показывают, что им девочка нравится. За косичку могут дернуть. Хотят внимание на себя обратить.

– Нет, – сказала Надя со злостью. – Он гад! Про маму гадости говорит. Про меня.

– Как фамилия?

– Чернов. У него отец тоже в госпитале работает. Только ты ему уши отрежешь, а потом посадят. – Она вздохнула с огорчением – видимо, в глубине души отрезанные уши совсем не возмущали. – Нельзя.

– Один?

– А остальные смотрят.

– Тогда надо бить, – серьезно сказал Сашка. – Резко, неожиданно. В нос. – Он показал как. Резче, – подтвердил на повторение, – сразу кровь из носа пойдет. Или в горло. Вот сюда. Это хорошо, если ты ниже. Можно еще между ног или в солнышко. Только когда в одежде, может не выйти удар. Лучше в нос. Сразу. Нельзя прогибаться. Один раз промолчишь – снова пристанет. Начинай первой без разговоров. Такие обычно трусы. Над слабыми любят исподтишка изгаляться, а отпор получат – сидят под лавкой. – Надя хихикнула. – Только не дрейфь. Пусть тебя боятся и вякать не смеют.

Ну не волки еще – дети. Ничего серьезного не будет, а шум поднимется – я скандал на себя возьму. Нет другой возможности рты заткнуть. Они ведь из дома приносят, а следовательно, придется выяснить, чем этот самый Чернов дышит, и вставить ему. Отрезать уши малолетке – натурально перебор. Зайду-ка я завтра в почти родные стены госпиталя, пощупаю почву. А интересно, откуда такая идея про уши возникла? Я точняк ничего похожего не рассказывал. Я вообще ничего из своих снов не рассказываю, и уж не при ребенке.

– Верхом поедешь? – спросил вслух.

– Я уже большая.

– А на ноге кататься любишь.

– Это другое дело, – серьезно ответила Надя. – После ранения необходимо разрабатывать, а то спайки будут и шрам останется.

– Тем более, – сажая на плечи, заверил Сашка, ужасаясь в душе недетским познаниям малявки, – ноги-то у меня внизу, и нагрузка соответствующая.

– А куда мы идем? – насторожилась девочка. – Наш дом направо. Ты не перепутал?

– Все правильно. У нас нынче праздник. И мы его должны отметить в лучшем виде. Поэтому мы топаем не в ваш обычный Военторг. В другой магазин. Здесь рядом.

– Загадки давай, – потребовала Надя.

– Легко…

Он специально расстарался и посмотрел в Информатории. Соображалку полезно развивать, а ей нравится. Каждый день хочет оригинальную. «Сидит девица в темнице» не устраивает. Слишком просто. Не жалко потратить в поиске десяток минут и выдать нечто не слышанное ею раньше.

– Да ну тебя – это снежинка, – отмахнулась на первую. – Неинтересно.

Сложность была в отсутствии привычки общаться с шестилеткой. Себя он не помнил в этом возрасте, а что в детском саду уже учили, не имел понятия.

Сашка протопал мимо магазина «Сделай сам». Как всегда, там торчала куча народу. Он и сам сюда неоднократно заглядывал. На полки попадала масса всего, в обычных магазинах не появляющегося. От ниток до стройматериалов и отсутствующих в свободной продаже радиодеталей. Была только маленькая тонкость. Завозили в «Сделай сам» исключительно некондиционный товар. Если нитки, так перепутанные в невообразимый комок, гвозди нестандартного размера, товары пониженного сорта и качества, признанные на предприятии браком самые разнообразные вещи. Все равно большинство материалов уходило влет. Обладая смекалкой и правильно приделанными руками, всегда можно приспособить любую вещь под свои нужды. Те же нитки забирали моментально. Стоят копейки, можно и потрудиться, распутывая.

– Врач, – довольно сообщила после непродолжительного молчания. – Еще!

Над второй она задумалась ненадолго. Кто лекарства прописывает, с пеленок в курсе. На то и рассчитано. Постоянно ставить в тупик – неумно. Побеждать всем нравится. И при этом нельзя изображать поддавки: некрасиво и догадается. Две попроще, одна сложнее.

– Кто способен говорить на всех существующих языках и молчать, если к нему не обращаются?

Молчание затянулось, и он, очень довольный удачной находкой, толкнул стеклянную дверь. Про эхо догадаться гораздо сложнее.

– Саша, – испуганно сказала девочка шепотом, – здесь дорого. Это коммерческий. Тут по талонам не дают.

Понимает, с невольным уважением подумал. Самостоятельная.

– Один раз в году можно, – ставя ее на пол и направляясь к прилавку, возразил. – И что у нас свежее и вкусное? – спросил молоденькую продавщицу, снимая со спины пустой рюкзак.

– А денег хватит? – облокачиваясь на прилавок и изучая его не слишком парадный вид, поинтересовалась та.

– Гуляем, – показывая пачку купюр, ответил Сашка. – Недавно мимо пролетела фея и махнула надо мной волшебной палочкой. Подарок за настойчивое преодоление тягот воинской службы. Две дырки в шкуре, три ордена. Необходимо роскошно отметить превращение в гражданского человека.

– Врешь. У меня одноклассник в прошлом году вернулся – так медаль «За боевые заслуги» имеет, и все. Ордена!

– Смотри, – извлекая из кармана военный билет и открывая на соответствующей странице, готовно предложил Сашка.

– У нас для героев есть все, – с придыханием сообщила продавщица, убедившись в правдивости и заметно впечатленная. – На любой вкус. Записывай…

Она наморщила лоб и застрочила со скоростью пулемета:

– Икра красная, кофе бразильский в зернах и растворимый, чай китайский, не мусор кавказский. Шампанское на Новый год, ликеры, водка. Грибочки трех видов, лосось, шпроты, сайра. Селедка, рыба сырого и горячего копчения.

Перевела дух и продолжила:

– Сыры твердые и мягкие, брынза соленая, колбасы копченые и полукопченые, грудинка, ветчина, балыки разнообразные, буженина, шашлык не идет ни в какое сравнение с, например, копченой корейкой. Кстати, отведав в меру жирного свежего карбонада, легко ощутить себя богатым московским купцом или дворянином времен дореволюционной России.

– Последнее особенно впечатляюще. Вас заставляют все это учить наизусть?

– Нет, – вздохнув, помотала отрицательно головой, – это я от скуки. Днем еще заходят, да и трое нас, а вечером редко бывают. Ну как? Берешь, миллионщик?

– Шампанское я и так куплю, по нормальной цене. Брынза и сайра в Военторге имеются. А все остальное… Я как-то привык отрезать кусок «Докторской» и на хлеб. Или вообще сухпаем обходился да кашей в столовке. Слушай, подскажи нормально – это вкуснее, то еще вкуснее. А то в меру жирный карбонад – очень сложно. Да! Сыр нам необходим с дырками, – оглянувшись на Надю, предупредил. Та завороженно уставилась на шоколадные конфеты у соседнего прилавка. Руки девочка глубоко засунула в карманы пальто. Видимо, чтобы сами не потянулись. – И это тоже возьму, – подмигивая продавщице, предупредил.

– Ты ж не пожрать и выпить, – задумчиво сказала девушка, – семейный праздник?

– Вот именно, – обрадовался Сашка, – но «Посольскую» водку возьму. Вон на полке присутствует. Одну. Не надо нам ликеров. – Он напрягся, вспоминая, и выдал кривые стишата, уж точно не из Информатория:

С обычною водкой в обычных стаканах

Мы век проживем без забот иностранных.

Продавщица хихикнула:

– Тогда всего граммов по триста. Распробовать.

– Неси. Всего, и побольше! Особенно шоколадных конфет и сыра с дырками. Буду делать тебе перевыполнение плана.

На ковыряние ключа в дверном замке Сашка среагировал мгновенно. Поспешно метнулся в прихожую и помог снять шинель. Усадил на заранее приготовленный стул и принялся снимать сапоги.

– Нехорошо, – попенял. – Надя тебя ждала, ждала, да и заснула. Мы так старались, готовились! Где тебя носит?

– Чего хоть старались? – Галя оперлась на его плечо и встала.

– Праздник у нас в связи с моим окончательным переходом в новое состояние гражданского человека, – увлекая ее в сторону кухни, поведал.

– А я хотела произвести впечатление при помощи запеченной на бутылке курицы, – изучая заставленный закусками стол, созналась Галя.

– Ты уже произвела замечательное впечатление, – подводя ее к стулу, признался Сашка. – Страшно глубокое. Своим присутствием. А также внешним видом и внутренним содержанием. Единственное, не доходит – зачем бедную птичку сажать задом на горлышко. Садизм натуральный.

– Зато вкусно. Ты еще и салаты делаешь?

– Это не я. Надя. Кушай. Не надо обижать, она старалась.

– Ага. И во что обошлось это великолепие? – принимаясь накладывать в тарелку, поинтересовалась.

– Я ж тебя не спрашиваю, за сколько ты мне вещи покупаешь? Будто сам не могу! Тем более костюм. На фиг сдалось.

– Одевать мужчину – женская потребность. Он обязан выглядеть хорошо, подчеркивая правильность выбора и вызывая зависть у соседок.

– Тогда я просто обязан купить тебе платье. Пускай и мне мужики завидуют. Тошнит меня от военной формы. – Он подумал и сообщил: – Зеленое.

– Ты мой размер знаешь?

Сашка показал руками.

– Будет лучше, – рассмеялась Галя, – если я сама куплю.

Она внимательно изучила бутерброд с красной икрой и откусила изрядный шмат.

– Вкусно. И полезно. Не вздумай в дальнейшем разгуливать в своих хэбэшных брюках! Раз уж гражданский. Паспорт покажи.

Внимательно изучила и кивнула своим мыслям.

– Почему выражение лица на фотографии скорбное?

– Нормальное, – разглядывая себя, удивился Сашка. – На документах всегда хмурятся. Скалиться не положено.

– Хм, а вот это мне нравится. Явно не зельц из копыт. Как называется хоть?

– Э… – Он глубоко задумался, вспоминая.

– С тобой все ясно, – вздохнув, согласилась Галина. – Ладно. Наелась. Хорошенького понемножку.

– По пятьдесят грамм? За светлое будущее.

– Мне нельзя. Алкоголь противопоказан при беременности.

Секунду Сашка смотрел не понимая, потом рванулся, опрокидывая стул. Галя поднялась навстречу, и глаза ее требовательно спросили:

– Ты рад?

А может, она вслух сказала. В этот момент Сашка ничего не соображал. Он просто сгреб ее, прижимая к себе, и на ухо, со всей возможной убедительностью, принялся излагать, что все время, которое только отпущено ему в этом мире, он готов провести с ней. И все остальное в том же духе. Не слишком красочно, зато многословно. Она уткнулась лицом в плечо, закрыв глаза, и только часто билось сердце.

– Луну с неба хочешь?

– В квартире не поместится. Мне бы чего попроще.

– Носить на руках, ноги мыть – я готов!

– Хорошая мысль, но учти – нервничать мне нельзя, и будешь слушаться. Во-первых, пойдешь завтра устраиваться на работу. Нечего тянуть. Во-вторых, в библиотеке достанешь учебники и займешься повторением. Наверняка все забыл.

Сашка послушно кивнул, соглашаясь, размышляя совсем о другом. Если мужчина старше, то чаще рождается мальчик. И наоборот. Но касается в основном первенцев. Не наш случай. Откуда знаю? Знаю, и все. Спросить?

– Баран, – сказала Галя шепотом, – на таком сроке не определяется.

– Ты и мысли читаешь?

– Уж очень очевидно.

Она отстранилась и мягко поцеловала его в губы.

– Спасибо, хоть глупости не спрашиваешь.

«Это про „мой или чужой“?» – подумал Сашка. Разбежался. Если и баран, так не дурак. Прекрасно знаю чей. Другим не обломится!

– Эй, – внезапно озаботился, – а тебе вообще теперь можно?

– Можно, нужно, но очень нежно и осторожно. Длительное воздержание приводит к накоплению отрицательных эмоций, а удовольствие положительно влияет на ребенка. Женщина счастлива – ему хорошо.

– Я буду жутко стараться. Для ребенка, – серьезно заверил Сашка. – Пошли выяснять, что именно тебе нравится. Должен же я всерьез поблагодарить за столь важное известие. Говорят, от качественного питания в виде икры и устриц просыпаются могучие резервы в организме.

– А устриц не было!

– Вот еще улиток жрать. Нас на тренировках по выживанию заставляли. Гадость. Обещал носить на руках? Вперед! – вскричал, надвигаясь с недвусмысленными намерениями.

– Тихо! – обнимая его за шею, озабоченно сказала Галя. – Надьку не разбуди… Ты знаешь – существует народная примета: если женщина ждет мальчика, сексуальность у нее высокая… Скорее всего, из-за высокого количества «мужских» гормонов, – прокомментировала.

– Медицина рулит, – согласился он. – Все легко объясняет задним числом.

– Ерунда… наука не стоит на месте… Так вот, если носит девочку – то низкая. В смысле не хочет. Я предлагаю выяснить, насколько это верно.

По потолку бегали следы от фар, а в темной комнате было тепло и уютно. Они лежали, тесно прижавшись на манер ложечек в буфете, и молчали. Сашка поцеловал Галину в затылок и по дыханию понял – не спит.

– Галь, – тихо спросил, прекрасно помня, какие замечательные звукопроницаемые здесь стены и дверь в комнату, между прочим, открыта, – почему Надька раньше была на пятидневке?

– Лучше одной дома сидеть без присмотра? – так же тихо ответила Галина. – Сам знаешь, какие у меня смены. Лучше ночью в садике. Она иногда со сна вскакивает и зовет. Нехорошо, когда рядом никого нет.

– Ну, вот у Ольги бабка с ребенком сидит. Есть же какие-то родственники. У тебя, – он замялся и продолжил, – у мужа бывшего…

Она вздохнула.

– Есть. И для всех мы чужие. Все страшно стараются забыть о нашем существовании. Такие вот дела.

– Не понял, – озадаченно сознался Сашка.

– У меня отец казах, и это достаточно заметно. Я нерусская, – раздельно сказала. – По, паспорту – да, а по жизни – нет. Неполноценная. Метиска. Пятая категория. Еще скажи, не понял.

– Я что, сплю с твоим отцом? Какая разница!

Одним движением Галя перевернулась. В темноте комнаты лицо было плохо видно, но ему и не требовалось. Прекрасно знал все подробности, вплоть до мелких морщинок в уголках глаз. Не классическая красота с идеальной симметрией, но так еще лучше, выразительнее и привлекательнее.

– Мой замечательный наивный мальчик.

Она нежно его поцеловала.

– Может, мне поблагодарить Бога, за то, что он стукнул тебя по башке, или ты в принципе умудрился ничего не заметить в окружающем мире? – В голосе была хороша знакомая смешинка. – Вроде неглупый. Чему вас там учили, в вашем детдоме имени маршала Василевского?

– Если для того чтобы тебя встретить, необходимо было заработать выпадение памяти, меня цена устраивает, – сердито сказал Сашка. – Только я не мальчик.

– Ты мой волшебник, – прижимаясь всем телом, согласилась Галя, – мне все время мало.

– Стоп! Начали – договаривай!

– Ну, чего ты хочешь нового услышать? – потершись носом о его щеку, спросила. – Как в нашей доблестной армии называют нацменов? Чурками, чушками, чурбанами, чучмеками и просто «черными»? Разве в официальных речах не произносят.

Ха, подумал Сашка, никогда не замечал, все на букву «ч». И черти, черномазые тоже. Можно подумать, они нас между собой ласковыми словами называют.

– Нет, существует еще огромное количество вариантов и определений, – горячо говорила Галя, – но все они имеют остаточно явную унизительную окраску. И очень часто очередного козла совершенно не интересует, что у тебя за душой. Он видит внешность или заочно ознакомился с анкетой и считает себя вправе высказаться. А что существует две стороны, никогда на ум не приходило? Их реакцию отследить? Это… очень неприятно. И когда тебе говорят: ты замечательный работник, хотя и… страшно хочется плюнуть в рожу. Это не похвала, это тебя снисходительно выделяют из кучи тупых. Сам при этом далеко не выдающийся мыслитель современности. Но начальство. Ты ему улыбайся и благодари. Мало приятного постоянно слышать и ждать оскорблений. Услышать за спиной «казах» (без всякого отношения к тебе) – а внутренне вся сжимаешься заранее в ожидании ругани. Ты сказал без всякой задней мысли «восточная красавица», а у меня сразу в сердце иголка. Восточная!

Если для того чтобы тебя получить, необходимо было заработать выпадение памяти, вновь подумал Сашка, меня цена устраивает. Не хотелось бы обнаружить себя на месте Зуйко. А ведь вполне вероятно. Я тоже четко провожу границу – мы и «черные». Просто я не пинаю их в зад без причины. Или это началось после госпиталя? Раньше мочил и не смущался.

– У нас, – опять в голосе Галины насмешка, – метисов, крайне тонкая и чувствительная кожа. Очень часто обнаруживаем несправедливость там, где ее не имеется. Где просто сработала тупая бюрократическая машина. А хуже всего, когда в очередной раз случается нечто вроде Намангана, и в благородном негодовании бдительные товарищи издают очередную внутреннюю инструкцию, начиная закручивать гайки. У нас ведь целое управление МВД занимается не проверками лояльности, а рассмотрением анкетных данных.