Текст книги "Милослава: (не)сложный выбор (СИ)"
Автор книги: Марианна Красовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Так выходи замуж за Оберлинга сам! – разозлилась я. – Знаешь, во Франкии такие браки иногда практикуют!
– Сожалею, но в договоре указан пол невесты, – ухмыльнулся паршивец.
– А что еще там прописано? – с надеждой спросила я. – Про непорочность нет упоминания?
Кирьян нахмурил лоб и признался, что не помнит.
Я ехидно захихикала. Надеюсь, им требуется только девственница.
Следующие несколько дней я с любовью и признательностью вспоминала бабку Антонеллу. Какая бы она не была злыдня, выдрессировала она меня отменно. Юлианна устроила мне бесконечный экзамен по этикету, истории, географии, галлийскому и фракскому языкам. Знаниями моими она осталась довольна. Единственное, в чем я не показала успехов – это танцы.
В деревне мы не увлекались балами. Да, были праздники. Были званые вечера. Были пикники и охоты. А бальных танцев почти не было, как не было даже и помещений под них. То, что в моем доме называлось бальной залой, на самом деле было не самой большой комнатой. Танцевать одновременно там могли три-четыре пары, а впрочем, больше и не собиралось. На наши «балы» приглашались обычно ближайшие соседи – Василевские да Боровые, реже – оборотни. Если у приглашенных семей гостили родственники или друзья, их брали с собой. Из молодежи и были всего мы со Славкой, два сына Боровых с супругами, девицы Василевские, кои только недавно в брачный возраст вошли. Конечно, старшие изредка тоже танцевали – мачеха с отцом, например. Кнес Боровой был полным, ему было неловко, и он отказывался. Кнесса Василевская тоже не танцевала, ссылаясь на больную спину.
В общем, кавалеров было слишком мало для полноценных танцев, да и признаться, не было у нас в провинции достойных учителей. Из всех нас великолепно танцевала только Линт. Она пыталась учить и меня, но дальше вальса да полонеза я не продвинулась, за что мне потом было невероятно неловко на государевых балах. На балы в столицу нас непременно приглашали несколько раз в год – на зимние праздники, на день Урожая, на весенние и летние праздники, всяческие маскарады и прочие увеселения. Маскарады мой батюшка гордо игнорировал, утверждая, что там творятся непотребства, а посетить несколько балов всё же требовали приличия. На какие-то он ходил один (по зимнему времени он ездил с отчетами и налогами в государеву казну), когда-то брал с собой Линт и Славку, либо меня.
Словом, на столичных празднествах я была от силы раз пять, а удовольствие получила лишь от первого. Худо-бедно станцевать я могла почти всё, но в том-то и дело, что изяществом и грацией я не отличалась никогда.
Здесь, в доме Браенгов, бальная зала могла вместить едва ли не двести гостей. Бабка заставляла нас с Кирьяном кружиться в вальсе сотню раз, хлопая ритм. У меня от этих скрипучих «раз-два-три, раз-два-три» уже в голове звенело, и даже во сне я дергала руками и ногами. Какого беса она меня мучила, я понять не могла. Если они решили продать меня Оберлингам, не всё ли равно, умею я танцевать или нет?
Но бабка прочитала мне целую лекцию про то, что позорить древнее имя Браенгов она не позволит, что я должна… Я так и не узнала, что я должна, потому что (во всем вина этого болтуна Кирьяна) совершенно забыла, как держать язык за зубами. Себе в оправдание я могу сказать только то, что в последние дни я пребывала в состоянии холодной ярости, совершенно неудовлетворенная своим зависимым состоянием.
– Род Браенгов опозорен давным-давно, – заявила я. – И лучше бы этому роду исчезнуть из гербовых книг и тем смыть свой позор!
Пощечина, а точнее, оплеуха, стала для меня неожиданностью. Рука у старухи оказалась тяжелая, я отлетела на пол, впрочем, скорее от внезапности удара. Локоть пронзила такая острая боль, что в глазах потемнело. Но спускать такое я не собиралась, хоть и воспитана в почтении к старшим. Если на бабку Антонеллу я даже голос повысить не посмела бы, а Юлианне я ничем не обязана.
Подскочила, глазами сверкнула, бабку за плечи схватила, встряхнула и в лицо ей прошипела:
– Если ты, старая коза, еще раз посмеешь поднять на меня руку, клянусь – я дам сдачи, не задумываясь. Я тебе не кисейная барышня, я деревенская девица. Я своими руками рубила головы курам и седлала лошадь. Коров, правда, не доила. Но врежу так, что ты своих драгоценных зубов не досчитаешься.
Бабка вырвалась из моих рук, точнее, я отпустила её.
– Извини, – выдавила она, признавая мою молодую силу. – Не сдержалась. Не могу позволить хаять род моего отца. Гордость – это единственное, что осталось у Браенгов.
– Мне плевать на Браенгов, – ответила я. – Я Милослава Градская, и если бы не принуждение, то я бы ни минуты здесь не задержалась.
– И куда ты пойдешь, кнесса Градская? – насмешливо спросила Юлианна. – К отцу ли побежишь? Неужто не ведаешь, что твой отец один из сильнейших магов Славии?
– И что из того? – спросила я, чувствуя, как холодеет в груди.
– Остановить Кирьяна и вернуть тебя магу его уровня не так уж и сложно, – прищурилась бабка. – Кирьян силен, но ты была на родных землях. О, я уверена, что Мстислав искал тебя, снарядил погоню и самолично ее возглавил. Вот только и бумаги на согласие перехода твоего в род Браенгов он подписал заранее.
– Не верю, – прошептала я помертвевшими губами. – Отец не мог так поступить. Вы лжете!
Старуха фыркнула.
– Я покажу тебе документы, заверенные печатью Градского, – сказала она. – Не хотела этого делать, чтобы не добивать тебя окончательно…
В ее голосе слышалось торжество. Не хотела она, так я и поверила! Ждала удобного момента, хотела побольнее ударить!
– С какой стати ему отлучать меня от рода? – внезапно пришло в голову мне.
– Отдать тебя оборотням – мезальянс, – ответила бабка. – Жирно им будет. Хватит с них и младшей дочки.
Пришедшая в следующий момент мысль заставила меня прикусить язык. Не сболтнуть бы! Отец никаких возможностей не имел передать на меня права. Я независимая самостоятельная кнесса. Только я могу решать, в какой род идти. Он даже замуж не смел меня неволить. Я сама по доброй воле согласилась на этот брак!
Подписал ли отец бумаги? Возможно и так. Увижу. Знал ли он о том, что бумаги недействительны? Без сомнения.
А вот дальше темный лес. Отчего не догнал, не забрал? Надеялся на степняков? Маловероятно. Отец никогда не отдает свои дела другим. Он позволил меня забрать. Оставил лазейку, прикрыл свое предательство недействительными документами.
Он просто выкинул меня из своей жизни.
Бабка давно уже ушла, а я стояла посредине холодного полутемного бального зала оглушенная, опустошенная. У меня даже слез не было. Мне хотелось выть в голос, крушить, ломать мебель, рвать на голове волосы и царапать лицо, но всё, что я себе позволила – опуститься на колени и попросить у богини заступничества. Я же кнесса. Истерики – это не для меня. Я не могу в глазах проклятых Браенгов выглядеть сломленной.
Всё равно сбегу.
У меня есть Степь, которая готова стать мне домом.
У меня есть мужчина, который меня не предаст.
Мне есть куда вернуться.
Конечно, никуда я не сбежала. На дворе была зима, и зима лютая, снежная. За окном выла метель, окна не открывались от снега. Я постоянно мерзла, большой дом отапливался скудно, денег на дрова не хватало. С водопроводом была беда: краны прилично работали только в моей ванной. Это вызывало у меня тень торжества. Во всяком случае, я всегда могла согреться в горячей воде. Я уже поняла, что родовой водный дар, который был у Юлианны и Виолетты, не мог сравниться с моим, а Кирьян уродился воздушником. Его призвали на королевскую службу, и второй браслет перекочевал на руку Юлианны, что вовсе не доставляло мне удовольствия.
С отъездом Кирьяна из дома ушел последний свет, здесь сделалось тихо, как в склепе. Да он и был склепом, этот огромный прекрасный некогда дом, склепом, по которому слонялось три призрака.
Дом я обошла весь, благо запрета на это не было. В таких больших поместьях мне прежде бывать не доводилось. На первом этаже только библиотека была величиной с половину отцовского дома. Книжные полки доходили до потолка, но лестница, стоящая в углу, покрылась пылью и заросла паутиной. Книг было немного, полки пустовали. Оставалось только надеяться, что книги ушли с молотка, а не послужили топливом для каминов. Бальная зала тоже находилась на первом этаже. Великолепный ее паркет был почти идеален, а вот панорамные окна все рассохлись, отчего там гуляли сквозняки и порой даже метался снег. Потом снег таял, оставляя безобразные темные пятна. Пока дома был Кирьян, он заставлял обеих горничных своевременно убирать талую воду. Я же просто велела заложить подоконники тряпками, коих в доме было бесчисленное множество. Стало темнее, но теплее и суше.
Точно так же я утеплила окна в своей спальне, безжалостно оборвав портьеры в одной из пустых комнат, тем более, что всё ценное из них давно было продано. Совершенно пустых комнат на втором этаже я насчитала более тридцати. Жилых было две – хозяйская спальня, где жил Кирьян, и моя. В хозяйской спальне обстановка была не тронута: там был и ковер, и тяжелые бархатные занавеси, и потемневшие от времени, но всё еще роскошные обои с золотым тиснением, и старинные гобелены. У Кирьяна было бюро с бумагами, гардеробная с костюмами, книжный шкаф и даже зачарованный сейф в стене. Бог весть, что он там хранил! Виолетта с Юлианной жили в одной комнате на первом этаже рядом с кухней. Скорее всего, она раньше принадлежала кухарке или экономке. Во всяком случае, в ней было тепло, ведь печь в кухне топилась постоянно.
Из обслуги кроме четырех горничных и лакея были еще повариха, черная работница и привратник, он же садовник, он же охранник. Человек этот был так стар, что вероятнее всего знал еще старика Джонатана, причем в его детские годы. Жил он в доме единственно из милости.
Казалось бы, жить в таком большом и некогда богатом доме было страшновато, но, поскольку Кирьян был на королевской службе, на доме была система охранных заклинаний, а в случае пожара или попытки ограбления (хотя что тут грабить, не пойму) на помощь пришли бы королевские службы.
На мой взгляд, единственную угрозу представляли Оберлинги, которым так усердно пыталась подложить меня Юлианна. Если они и не поубивали этих двух ворон, то исключительно из нежелания марать руки.
Я совершенно не понимала, каким образом Браенги надеялись поправить своё благосостояние путем этого странного брака. Дом принадлежал Киру, и он рано или поздно намеревался привести его в порядок. Он же платил жалование прислуге, закрывал счета и присылал продукты.
В конце концов, я потребовала у Юлианны все бумаги, касающиеся тяжбы с Оберлингами, и закопалась в них.
Первое, что я поняла – Джонатан был бесов гений. Абсолютный гений, предусмотревший почти всё на свете. Я думаю, с моим отцом они бы крепко подружились. Хотя бы потому, что если бы они поссорились, то уничтожили бы полмира.
После бракосочетания Оберлинги должны были выплатить денежную компенсацию за рудники и земельные угодья. В случае отказа от брака с их стороны по каким-либо причинам – вернуть имущество. Сумма (в отличие от имен брачующихся, кстати) была прописана. По нынешним временам она казалась не столь внушительной, как раньше, но все равно: на нее, наверное, можно было купить всю отцовскую волость. У нас же ни рудников, ни заводов не было, лишь поля, реки да леса.
Итак, от Браенгов требовалась свободная девица детородного возраста, от Оберлингов – подходящий мужчина, не имевший детей. То есть даже и вдовец. Особо оговаривалось, что и девица, и мужчина должны быть физически полноценны и психически здоровы, а также быть старше пятнадцати и моложе сорока лет – огромное спасибо, прадедушка. Я специально нашла словарь, дабы уточнить, насколько девица должна быть девицей: увы, это слово обозначало как невинную деву, так и молодую женщину. Особого упоминания о невинности не было. Скорее всего, договор был составлен таким образом, чтобы в случае несвоевременной смерти Юлианны ее можно было заменить Виолеттой, да только Юлианна в то время была жива – но никто не знал, где она.
Кроме потери значительной суммы денег, Оберлинги теряли холостого мужчину, а вместе с ним, вероятно, какой-нибудь договор. В любом случае, они, несомненно, покрывались позором. Это прерогатива женщины – отказываться от брака. А для мужчины это недопустимо. Хотя всплывший договор аннулировал последующие, скандал будет непременно, и это ужасно радовало бабку. При отказе же от невесты Браенгов тоже будет скандал, возможно, чуть меньший. Ну и приданое придется вернуть. Что-то мне подсказывало, что Оберлинги в данной ситуации предпочтут меня прочим невестам.
Итак, есть я – здоровая молодая женщина, вероятно, способная к деторождению, да еще внешне – типичный Браенг. Не то, чтобы это играло роль, но для бабки моя внешность была поводом для злорадства. И есть… кто есть от Оберлингов? Был бы рядом Кир, он бы мне поведал. А от бабки и Виолетты я ничего не добилась. Словом, где-то есть физически полноценный Оберлинг, находящийся в твердом разуме – пока. Что он останется психически здоровым, когда ему предъявят меня с этим бесовым контрактом, мне никто гарантировать не мог. В конце концов, после свадьбы это уже будет исключительно моей проблемой.
А вообще я поняла, что Оберлинги поступили подло. В том, что свадьба не состоялась, не было вины Браенгов. В договоре оговаривалась гибель невесты либо жениха, а вот пропажи не было. Юридически Юлианна всё еще была невестой Оберлинга, ведь женой славского государя она не была. А вот возраст уже не позволял претендовать на жениха. Будь в договоре указанно ее имя, она бы с превеликим удовольствием стребовала себе жениха хоть в три раза моложе себя – исключительно из мести.
Признаться, если бы не моя роль, я бы искренне посочувствовала Браенгам. Но то, как они поступали со мной, вызывало у меня лишь ненависть.
Глава 2. Брак заключен
В один далеко не прекрасный день в наш (уже наш) дом постучал посыльный от короля. Всех Браенгов приглашали на традиционный королевский зимний маскарад. Не было ни малейшего сомнения, что там будут и Оберлинги.
Приглашение подразумевало три персоны, и Виолетта немедленно сказалась больной. Бал был любим всеми лордами, потому что при необходимости королевская казна предоставляла готовые костюмы. Ими могли воспользоваться как обнищавшие семейства, так и те, кто не желал быть узнан. Ими, естественно, воспользовалась и Юлианна, выбрав платье и на меня.
Не пойти я не могла – у Юлианны был второй браслет.
Юлианна была иронична и выбрала себе костюм Фатум – богини судьбы, чьим непременным атрибутом были часы. Я же должна была изображать то ли Метель, то ли Зиму – в светло-синем искрящемся платье, в маске, расшитой стеклярусом, и сетке на волосы. Мне было абсолютно безразличен наряд, но за сетку я испытывала нечто вроде благодарности – она немного скрывала мои безобразно короткие волосы.
В масках мы с бабкой были похожи как сестры – одного роста, одной фигуры. Даже кисти рук и форма ногтей были одинаковы. Юлианна в прохладе и безмятежности женской половины государева дворца прекрасно сохранилась. Не думаю, что у нее была дурная жизнь. Руки ее не выдавали возраста. Они не знали ни стирки, ни мытья полов, ни чистки овощей. Если бы не белоснежные волосы и скорбная складка вокруг губ, никто не дал бы ей больше сорока, а со спины так и вовсе она выглядела юной девой.
Очевидно, наше (нет, Браенгов) бедственное положение не было секретом для короля, а может о сём позаботился Кир, но в нужный срок нам прислали великолепную карету, установленную по зимнему времени на полозья. То есть я посчитала ее великолепной, потому что внутри нее был фаянсовый ящик с тлеющими углями, а на сидения и пол были выстланы мехом. Бабка только брезгливо скривилась.
– Что, у государевых наложниц экипажи были лучше? – не упустила случая я.
– Намного, – коротко ответила бабка, не поддаваясь на провокацию.
– Ну так у кнессинок и таких не было, – ухмыльнулась я. – Мы на санях зимой ездили.
– Что от деревенских кнесов ждать, – хмыкнула Юлианна.
– Зато я на государевых балах свободно танцевала, – не осталась в долгу я. – А не подглядывала из-за шторки.
– Оно и видно, как ты танцевала, – насмешливо заметила бабка. – Как корова на льду. Ладно хоть сейчас в маске, не опозоришься. Впрочем, на маскарад ходят не для танцев.
– И для чего же?
– Для греха и разврата, разумеется, – пожала плечами Юлианна и, прежде чем я успела возмутиться, добавила. – И для заключения разных союзов.
Интересно, можно ли скомпрометироваться на балу? Попадать в скандальные ситуации я умею. Грех и разврат, ммм…
Ехали мы недолго – преимущество дома в столице. Сквозь заиндевелые окна увидела я очень мало: одни только фонари и окна домов. Признаю, Галлия более развита, чем Славия. В Галлии серебряные и медные рудники, алмазные и изумрудные копи, оружейные заводы и прочая металлургия.
И хотя с магией тут сложно: основное население – оборотни, а они не часто владеют магией, деньги делают мир вокруг более удобным. Для фонарей используют маг-накопители, для освещения жилищ маг-светильники, в столице и в других городах есть водопровод.
Маг-накопители – занятная вещь, универсальный источник энергии. Зарядить их может даже слабый маг, за это платятся небольшие деньги. В Славии такая возможность предоставлялась только в крупных городах, и мы никогда не упускали ее. Сдавали энергию всей семьей.
Королевский дворец сиял огнями – и откуда в Галлии столько магов? Неудивительно, что они потом в некоторые районы не могут призвать дождь или снег. Судя по расточительности столичных жителей, на провинцию просто не хватает ресурсов. Наш государь никогда не ставит свои прихоти выше потребностей населения.
– А Оберлинги – оборотни? – спросила я Юлианну.
– По большей частью частично, – ответила бабка. – Оттого и стараются брать в род чистых оборотниц, чтобы усилить кровь.
– А с магией у них что?
– Кто-то маг, кто-то нет, – пожала плечами Юлианна. – Как собственно и у нас. Кир – очень сильный воздушник, я – средний водник. У Виолетты и Аделаиды дар столь слаб, что его можно и вовсе не считать.
Мы поднялись по ступеням, где нас ждал человек в костюме хищной птицы, в котором я без труда узнала Кира. Он взял меня под руку и повел в бальную залу.
Никогда не любила такие сборища. Толпа действует на меня угнетающе. Шум от множества голосов, заглушающий даже музыку, бьет по голове не хуже оплеухи Юлианны.
Я, совершенно растерявшись, вцепилась в локоть Кирьяна, следуя за ним сквозь толпу. Слава богине, никаких танцев! Он завел меня в какой-то кабинет, где уже находился невысокий молодой человек с простым и открытым лицом в совершенно обычной одежде.
– Эстебан, приветствую, – кивнул Кир.
Мужчина кивнул в ответ. Очевидно, знакомы они были достаточно близко.
А вот Юлианна, шедшая за нами следом, склонилась в реверансе:
– Ваше высочество, благодарю вас за оказанную милость и честь, – прошелестела она.
Ничего себе! Так выходит, этот юноша – наследный принц Галлии? Я склонилась в поклоне, как это было принято в Славии.
– Снимите маску, прекрасное дитя, – ласково попросил (приказал) мне принц.
Я развязала ленты и убрала с лица свою защиту.
– Глаза другие, – сказал принц, внимательно меня разглядывая. – Но семейное сходство несомненно. Кровь Браенгов. Красивая девочка… Расскажи мне, кто твои родители?
– Она внучка государя… – начала было Юлианна, но была перебита.
– Всё, что вы имеете сказать, леди Браенг, я уже слышал, – резко сказал принц. – Мне интересно, что скажет ваша внучка.
– Я дочь кнеса Градского и Любомилы Славской, дочери государевой, – наклонила голову я. – Кто такие Браенги, я не знаю. Меня украли в день свадьбы из отцовского имения.
Принц насмешливо поднял брови:
– Не украли, а вернули украденное, – мягко сказал он.
– Украденное вернулось само, – упрямо ответила я, но тут же почувствовала, как неведомая сила клонит мою голову к земле, а рот будто закрыла чья-то рука.
– Я слышал про кнеса Градского, – сказал Эстебан. – Он достойный воин и хитрый политик. Недаром его зовут цепным лисом Святозара Славского. Стало быть, его дочь! Она, должно быть, сильный маг?
– Достаточно сильный, – ответил за меня Кир.
Я же только мычала и сверкала глазами.
– Что ж, – задумчиво произнес принц. – Оберлинги так стремятся усилить свой род, что кнессинка Градская станет им отличной партией.
Кнесса! Я кнесса!
– Благодарю, ваше высочество, – радостно закивала бабка.
Рано радуется. По холеной морде его королевского высочества явно видно, что он задумал какую-то пакость.
– Брак с Максимилианом Оберлингом я утвержу немедленно.
Баммм! Вот оно, выстрелило.
Я с жадным любопытством уставилась на стремительно меняющую цвет Юлианну. Она открывала рот как рыба, то краснея, то бледнея. По-моему, ей срочно стоило вызвать лекаря, пока ее не хватил удар. Несмотря на то, что решалась, в общем-то, моя судьба, я про себя злорадно хихикала.
– Но… он же старый! – наконец, выдала связную реплику бабка. – Жених должен быть моложе сорока!
– Максимилиану исполнится сорок лет только завтра, – жизнерадостно заявил предатель Кирьян.
Тут уже побледнела я. Сорок лет! Это же… это же… это даже чуть меньше, чем было сиятельному кнессу Ольховскому. Но всё равно – старик.
– Он ущербный! – напомнила бабка. – Выгоревший!
– Физически Макс вполне полноценный мужчина, – пожал плечами принц. – Умственно, напоминаю, тоже. Про способности к магии в договоре ничего нет.
– Но он проклят!
– Увы, леди Браенг, про это тоже в договоре не упоминается. Я понимаю, что вы рассчитывали выдать вашу внучку за Владислава, или даже за Леонардо, и даже Эммануил бы вас устроил, хотя ему едва минуло семнадцать, но, согласитесь, это расточительство – рушить договоренности с такими семействами, как Венг или Уминг, когда один из Оберлингов совершенно свободен от обязательств!
– Он трижды вдовец! – застонала бабка. – Убийца!
– Леди Браенг! – голос Эстебана вдруг налился таким холодом, что даже я поежилась. – Смерти всех жен лорда Максимилиана были расследованы королевскими ловчими. Ваш племянник был в последнем отряде. Лорд Оберлинг признан невиновным.
Всё это было настолько нелепо и так походило на дурную комедию, что я даже не понимала, что решается сейчас моя судьба – а, скорее, уже решилась.
– Я брошусь в ноги королю! – заявила бабка.
– Спешу вас огорчить, – скучающим голосом ответил принц. – Его величество утвердил брак Милославы Градской-Браенг и Максимилиана Оберлинга еще утром. Кирьян, уведи свою тетушку. Все финансовые вопросы с Оберлингами будете решать завтра.
Я протестующе замычала и вытянула руку с браслетом. Как это уведи? А через сто шагов меня скрутит болью.
– Занятная игрушка, – прищурился принц. – Семейная реликвия? Сними, Кир.
Кирьян снял с меня браслет, ободряюще мне улыбнулся и ловко вытолкал всё еще пребывающую в прострации тетку за дверь.
Я почувствовала, как спали сковывающие меня магические узы, и немедленно бросилась на колени перед принцем.
– Ваше высочество! – взвыла я. – Помилуйте! Я не желаю выходить замуж за Оберлинга, я люблю другого!
– Избавьте меня от истерик, Милослава, – поморщился Эстебан. – Кир говорил, что вы чрезвычайно здравомыслящая девушка, но пока этого не заметно. К тому же ваш жених уже обвенчан с вашей младшей сестрой.
– Да и бес с ним, – пробормотала я, по-прежнему стоя на коленях. – Я другого люблю.
В глазах принца мелькнул интерес.
– И кто же тот несчастный?
– Степной хан Таман, – призналась я, опустив голову.
Громкий смех Эстебана был не столько неожиданным, сколько оскорбительным.
– Вы очаровательны в своих фантазиях, леди, – наконец, заявил он, вытирая слезы. – Всем известно, что Таман нашел свою шабаки среди… среди славских кнессинок… Ад и преисподняя!
Он смотрел на меня даже испуганно.
– Немедленно встаньте, – наконец, приказал Эстебан. – Сядьте вон… в кресло. Кирьян знал?
– Естественно, – не стала я оправдывать дядюшку.
В кресле было удобнее, чем на полу.
– Вы замерзли? – спросил принц. – Я прикажу принести чай.
Внезапно я осознала, что трясусь как осиновый лист и даже постукиваю зубами. В комнате не было холодно, холод был внутри меня.
Эстебан закутал меня в свой кафтан, висевший ранее на спинке стула, и сунул в руки чашку чая. Я с благодарностью грела об нее руки, наблюдая за нервно расхаживающим по кабинету принцем.
Кабинет у него был красивый, хоть и не столь роскошный, как можно было подумать, глядя на остальную обстановку дворца. Напротив, мебель здесь была простой и добротной, шелковые обои без всякой позолоты, никаких лишних деталей, вроде ваз и статуэток, здесь не было. Комната была столь же проста и скромна на вид, как и ее царственный хозяин.
– Так это Вы та отличившаяся на пожаре кнессинка? – как-то тоскливо спросил он. – Мне рассказывали, да я не запомнил имени. Запомнил только, что степной хан требовал девушку себе, но она едва не выгорела и дело отложили.
Не знаю, ждал ли он ответа, но на всякий случай я собрала влагу из воздуха и заставила на ладони кружиться небольшой водный вихрь.
– Документы подписаны отцом, Милослава, – глухо сказал Эстебан. – Что-либо изменить уже невозможно.
– Несмотря на моё несогласие? – с горечью спросила я.
– Воля короля не обсуждается.
– Это не мой король, – сердито сказала я.
Эстебан сел напротив меня на стул и пристально на меня посмотрел. Сразу захотелось выпрямиться, а еще лучше вскочить и вытянуться по стойке смирно. Всё-таки странно это – распивать чай в присутствии наследного принца. К этому меня жизнь не готовила.
– Пожалуй, я могу понять степного хана, – заявил принц. – Мне жаль вас, Милослава, но обратного пути нет. Вам не повезло стать разменной монетой в споре Оберлингов и Браенгов. И да, это ваше.
Он надел мне на голову тот самый серебряный венец, который был на мне в день несостоявшегося бракосочетания с Волчеком.
– И что со мной теперь будет?
– Ждем портальщика, – ответил принц. – Как только он придет, отправим тебя к мужу.
– Не так я представляла себе свою свадьбу, – пробормотала я. – Мне совсем-совсем нельзя устраивать истерику?
– Вы отлично разговариваете на галлийском, – ловко перевел разговор принц. – Вероятно, и франкским владеете?
– Давно не практиковалась, – угрюмо ответила я, удержавшись от вопроса, не хотят ли меня украсть еще и франки.
Внутри меня еще жила кнесса Градская, испытывающая некое благоговение перед государственными людьми, но всё чаще просыпалась та дерзкая девица, которую назвали шабаки. Та, которая осмелилась в одиночестве выехать в степь. Та, которая не постыдилась завести роман с дружинником.
Судя по всему, во мне просыпался Браенг.
Маг-портальщик появился, едва часы пробили полночь. Я даже не смогла толком его рассмотреть. Его высочество оказал мне честь, собственноручно взяв меня под локоть и затолкав в темное кольцо. Даже удачи мне не пожелав напоследок.
Я вывалилась на каменный пол, приземлившись на четвереньки у чьих-то ног.
Передо мной были огромные черные замшевые сапоги, щедро отороченные мехом, кажется медвежьим.
Я подняла глаза выше.
Ноги были достаточно длинные, в черных же узких штанах. Дальше было нормальное мужское тело, оканчивающееся головой, а не звериной мордой, как я опасалась. На первый взгляд комплектность действительно была полная: на голове имелись глаза, рот, нос, борода и черные с проседью нечесанные волосы. Обладатель неплохого в целом тела был изрядно пьян, и, судя по красным глазам и общей запущенности его костюма, он этим занимался не первый день и весьма преуспел.
Интересно, когда его проверяли на вменяемость?
Впрочем, учитывая, как мне хотелось расхохотаться в голос, я тоже уже была не очень психически здоровая.
– Кто вы такая, леди? – с любопытством спросил мужчина. – И что вы тут делаете?
Голос у него был приятный, глубокий, с хрипотцой. Ну что ж, хоть что-то мне в моем муже уже нравится. Он любезно подал мне руку, помогая подняться. Я поправила на плечах кафтан, который забыл забрать принц и криво улыбнулась.
– А я ваша жена, – истерически-радостно сообщила я. – С днем рождения, лорд Оберлинг!
–
Вот будет забавно, если это не хозяин! Хотя прислуга так не одевается.
Похоже, всё-таки я угадала, потому что взгляд мужчины мгновенно стал пронизывающе острым. Я уже знала, что лорд был военным когда-то, и сейчас это было очень заметно. Он смотрел на меня как вражескую крепость, подмечая все недостатки и слабые места. Раньше я бы, наверное, смутилась, но события последних месяцев крепко меня закалили, и сейчас я не менее внимательно разглядывала его.
Мужчина не выглядел старым. Помятым, запущенным, усталым – да. Но силы в нем было немало. Волосы, которых давно не касалась расческа, лицо, заросшее клочковатой бородой, неожиданно яркие голубые глаза, окруженные морщинками, тонкий длинный нос. Худой, но стоит по-военному прямо, не сутулясь, широко расставив ноги. Одежда из дорогих тканей, явно сшитая на заказ, некогда была по фигуре, а сейчас висела мешком. Очевидно, Оберлинг похудел в последнее время. А еще он был оборотнем, и его вторая ипостась была очень сильна.
– Браенг, – наконец выплюнул мой драгоценный супруг.
– Теперь Оберлинг, – поправила его я.
– Да хоть демонова сыть, – пожал плечами мужчина, мгновенно теряя ко мне интерес. – Сделай милость, сдохни!
– Ну вот еще, – фыркнула я. – И не подумаю. Эй, куда вы уходите? А мне что делать?
– Делай что хочешь, – буркнул мой супруг. – Лучше всего отправляйся домой.
– С удовольствием, – обрадовалась я. – Карету дадите? Или хотя бы коня? И теплую одежду.
– Как пришла, так и уходи, – отрезал мужчина.
– Я же не портальщик, – удивилась я. – Я не умею.
– А кто ты?
– Водник.
В его взгляде мелькнул интерес, но тут же пропал.
– Девочка, – устало сказал он. – Можешь переночевать у меня, а утром проваливай. Я дам тебе карету и даже сопровождение. Я, конечно, не питаю теплых чувств к Браенгам, но выгонять тебя в ночь к волкам не стану.
– Покажите мне, где я могу переночевать, и я с радостью покину ваш дом утром, – с энтузиазмом ответила я, кутаясь в бежевый с золотыми эполетами сюртук принца от налетевшего внезапно сквозняка. – Меня так же, как и вас, не спрашивали, хочу ли я связать свою судьбу с Оберлингом. Я вообще-то замуж за другого собиралась.
– Совершенно напрасно собиралась. Принц Эстебан не женится на своих любовницах, – презрительно заметил мужчина. – Идем, я покажу тебе спальню.
Я в растерянности даже не стала оправдываться, молча последовав за ним в темноту коридора. Поднялась по каменной лестнице, то и дело натыкаясь на его спину, когда он, пошатываясь, терял равновесие. Судя по его неровной походке, пьян он был изрядно, хотя по говору это совершенно не было видно.
