Текст книги "Книга Евы"

Автор книги: Мариан Фредрикссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Глава тридцатая

Ева проспала всю первую половину дня, а когда проснулась, остатки страха все еще гнездились под сердцем. «Страх еще может вернуться», – подумала она и почти украдкой добавила лист валерианы в утренний чай. Это помогло потрясающе быстро, и она съела кусочек хлеба, умылась и пошла к Лете.

Аня дышала учащенно, хрипела, тело ее было неподвижным. Иногда она кричала. Лета уже помыла ее, но все же зловоние заполняло комнату.

– Я больше не могу заставить ее пить опиум, – сказала девочка.

Адам пришел с Сифом. Сатана, мальчика надо же покормить. Ева приложила его к груди, он жадно поел и тут же заснул. «Валериана», – подумала Ева, но вслух ничего не сказала.

Каин взял на себя заботу о спящем мальчике. Адам должен был идти к животным.

– Аня опять кричит – от страха и от боли. Что мне делать, как дать ей опиума? Так просто она не станет пить его.

Ева побежала к озеру, чтобы сорвать соломинку, крепкую и толстую. Нашла, что искала, осторожно зажала между пальцами, чуть согнула. Лета сразу все поняла и помогала ей, держа раскрытыми челюсти старой женщины, пока Ева, набрав воду с опиумом в свой рот и вставив соломинку в горло Ани, вливала напиток прямо в глотку больной.

Все прошло благополучно, и Ева почувствовала удовлетворение. Прополоскала рот, следя за тем, чтобы не проглотить остатки жидкости. «Хватит и валерианы», – подумала она.

Вскоре Аня опять заснула, успокоившись. «Нет, я знаю лишь о собственной боли, но не знаю, боится ли она». Вторая половина дня прошла спокойно.

Лета спала, чтобы потом выдержать ночь. Ева оставалась возле Ани, но не одна, с ней был Каин, а иногда и Адам. Сиф в основном спал, просыпался лишь для приема пищи, а потом опять засыпал.

– Удивительно, – сказал Адам. – Он будто понимает, что у нас нет времени для него.

«Валериана», – думала Ева.

Ева должна спать всю ночь, решил Адам, принеся ей к вечеру еду. Лета уже проснулась, и им еще раз удалось влить опиум через соломинку.

Потом они выпроводили Еву спать в новой пещере с Адамом и малышом. А молодежь осталась возле больной.

На восходе солнца Еву разбудил Каин, тихо прикоснувшись рукой к ее лбу. Его глаза светились во мраке.

– Ты можешь прийти сейчас, мама?

– Она умирает?…

– Не знаю. Она не спит, голова ее ясная, она зовет тебя.

Ева натянула платье через голову, накинула на плечи одеяло и побежала. Шел мягкий, вкрадчивый дождь.

Аня встретила ее ясным взглядом, узнала.

– Милая Аня, – сказала Ева.

Аня улыбнулась, несмотря ни на что. И от этой улыбки разлилось свечение.

Белый покой, удивительная радость, сильная, как при свечении вокруг Сифа, когда тот родился. Все находившиеся в пещере тоже видели его.

– Я ухожу, Ева, – сказала больная. – Я хочу лишь поблагодарить и попрощаться. Я ухожу в покой и знаю: Лете хорошо будет у вас.

Ева кивнула.

– Я обещаю с любовью заботиться о ней и ее ребенке, – ответила она.

– Я знаю.

Вскоре она уснула, но тут же пробудилась, как от толчка, – без боли и с ясными глазами.

– Здесь нет ничего, чего бы стоило бояться, Ева. Здесь так светло.

Она обвела взглядом всех и все вокруг.

Потом ее челюсть отпала.

Смерть забрала Аню.

– Мама, – сказал Каин чуть позже через голову Леты, которая плакала в его объятиях. – Ты так и думала, что она скажет то же самое, что Авель сказал тебе тогда, во сне, на дереве в раю?

– Да – Ева кивнула. Она узнала эти слова.

Они одели Аню в желтое платье, сшитое Летой из новой ткани, сотканной и окрашенной ею самой в новом доме. Потом девочка сплела венок из лотосов и обвила его вокруг головы мертвой. Каин вырыл могилу рядом с могилой брата.

Белый Свет остался с ними, он просачивался в их сердца, утешая и придавая силы.

Адам говорил у могилы не голосом шамана, а собственным.

– Спасибо тебе за то, что пришла сюда к нам и умерла здесь, – сказал он. – Ты нам очень помогла, сделала так, что смерть потеряла свою власть над нами. Только Бог знает, где ты сейчас, а его знания бездонны. Когда мы думаем, что и мы знаем, то делаем это лишь от помутнения рассудка. Истинный ответ далек от нашей способности видеть и понимать…

«Это правда», – думала Ева. А вечером после похорон, уже лежа в его объятиях, она сказала:

– Спасибо за твои слова, они были прекрасны и дали такое утешение.

Он был польщен, и она почувствовала, как расслабилось его тело. Сказал:

– Видишь ли, я верю, что Бог правит всем я во все вкладывает определенный смысл. Он хотел, чтобы она умерла здесь, и этим научил тебя и меня чему-то очень важному.

– Да, – кивнув, Ева вложила свою руку в его.

– Чего ты так испугалась накануне вечером?

– Умереть и потерять все: тебя, детей, то, что мы создали здесь.

Он погладил ее по волосам:

– Да, когда-нибудь и нам будет трудно. И все же я иногда мечтаю попасть туда.

– К смерти?

– Да, там должен быть Бог, ты не веришь?

– Верю, но свечение существует и здесь. Иногда, когда мы готовы к нему, в радости, оно является и нам.

– Но почти никогда ко мне, – возразил он, и на этот раз настал ее черед погладить его по волосам.

Медленно возвращались они к будням. Сиф начал понемногу ползать. Каин и Адам валили деревья для постройки нового скотного двора. Лета и Ева пряли и ткали. Жизнь пошла своим чередом.

Как-то ночью Ева проснулась от горечи во рту и мягкого движения в животе.

«Гавриил, – подумала она, – сатана, я опять жду ребенка. И каждый раз у этого водопада».

«Девочка, – думала она, – девочка моя». И обеими руками обхватила живот.

Глава тридцать первая

Нахлынувшие чувства были так велики и так захватывающи, что она должна была разбудить Адама, рассказать ему обо всем, разделить с ним свои чувства. Он не очень-то хотел верить ей, начал защищаться.

– Это невозможно, – сказал Адам, чем невольно ранил жену в ее радости.

– А почему нет?

– Ты слишком стара, Ева, – ответил он, и она вдруг увидела, что он испугался.

К лету Ева родила девочку, боли были ужасные. Ей долго не удавалось остановить кровотечение, и какое-то время казалось, будто жизнь Евы вытекает вместе с кровью.

Сама же она, полная радости, находилась где-то в пути, в свечении.

Но когда Лета приложила к ее груди девочку, она повернулась, посмотрела в маленькое личико, увидела ястребиный нос, подумала: она мое отображение.

И уже знала: теперь надо спать и лечиться. Она еще нужна на этой земле.