Текст книги "Книга Каина"

Автор книги: Мариан Фредрикссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

И этот малый, вероятнее всего, таков, как и остальные.

Напряжение последних дней перешло в беспокойство, стесненность.

И вновь пальцы огладили ларчик с ядом в кошеле на поясе.

Глава тринадцатая

Удачной была охота молодцов из племени Эмера и на следующий день. После полудня они отправились к реке освежиться. К удивлению юных кочевников, Каин плавал как рыба, на поверхности и под водой.

Они смешками и возгласами выразили восхищение. Но и словно отдалились от него, ощутив страх и отчуждение. Каин заметил это и почувствовал горечь. Но и злость. Желание принять их мир, их образ жизни, как предлагала Ева, которое он пытался укрепить в себе накануне, пошло на убыль, а потом совсем исчезло.

Каин говорил в эти дни чрезвычайно много, обменивался опытом с новыми друзьями, рассказывал им разные истории – Каин сам предложил это. Но, несмотря ни на что, внутри остался неприятный осадок. Цена за общность была слишком высокой: принуждение, замкнутость.

Более того, Каину не хватало одиночества и разговоров с Евой, Адамом. Земледельцы говорят меньше, лишь иногда обмениваются несколькими словами о самом существенном.

С вечерним ветром по холодку они отправились в сторону становища. Сворачивая с прибрежного пастбища, один из них заметил следы больших животных и людей. Отчетливые свежие отпечатки вели к стойбищу.

Возбужденные, делились они догадками, подыскивая самые невероятные объяснения: водяные духи собираются забрать народ Эмера к богу реки, на племя напало войско завоевателей…

Каин рассмеялся. Не было здесь никакого войска, похохатывал он. А что касается водяных духов, так они, надо думать, не оставляют следов. Кстати, узнать, что случилось, легче легкого – стоит просто отправиться в стойбище.

Кочевники кивали: конечно, он прав. Но при этом чувствовалось, что радость им изменила, что игра их нарушена.

– Ты никогда не сочинишь ни одной песни, – вздохнул один из них.

– В этом ты прав, – ответил Каин печально.

Это успокоило парней, и они вновь развеселились.

И тогда один из них, сын певца, который больше всех странствовал по свету, пояснил:

– Это воины Нода. Видите следы подков? Подковы носят лошади – божественные животные, которыми владеют лишь ноды.

Затаив дыхание, обдумывали парни сказанное. А потом пустились бежать.

Когда же они примчались в стойбище, даже Каин чуть не потерял разум и самообладание. На краю становища паслись двадцать пять животных, каких степняки отроду не видали, длинноногие, сильные, изящные, прекрасные, как мечта.

Пока они дивились, потеряв дар речи, из стойбища прибежала маленькая девочка. Приехали гости – верховный военачальник Нода, а с ним двадцать воинов, взахлеб сообщила она, вовсю наслаждаясь их удивлением, возбуждением, вопросами.

От восторга девчушка чуть не забыла, зачем прибежала. Каин должен немедленно идти в шатер Эмера.

Каин сбросил на землю газель, которую нес на плечах, отряхнулся, дозволил девчонке расчесать его длинные волосы. Она не знала, зачем приехали чужеземцы. Эмер долго один на один толковал с Бек Нети – так зовут военачальника из Нода. Женщины становища полагают, что все это из-за него, Каина.

Каин ничего не понимал. Им овладела немота, и только одна фраза из девчачьей болтовни звенела в его ушах, пока он шел: «Ты же им родня…»

Адам часто рассказывал о царском роде, о том, что есть приметная родовая черта – нос как у него, Каина. Рассказывал и о бабушке, царской дочери. Но Ева никогда не принимала этого всерьез, чаще всего смеялась. И потому мысли Каина никогда не обращались к Ноду – они крутились вокруг Эдема и дикого народа.

Входя в шатер Эмера, он думал о Сатане.

Эмер был один. Каину стало легче.

Более часа оставался Каин у Эмера; что они обсуждали, никогда не вышло за тонкие стены шатра.

Но когда Эмер закончил говорить, Каин подумал, что в самых безумных мечтах не могло ему пригрезиться ничего столь прекрасного и столь невероятного.

Немота его прошла, но когда он поднялся, чтобы поприветствовать чужеземцев, ощущение пространства подвело его: пол закачался под ногами, а стена у входа словно бы вытянулась до необозримых размеров.

Это испугало его, он остановился у входа и глубоко вздохнул. Теперь ему потребуется вся его выдержка.

В двадцати шагах перед ним стоял Бек Нети во главе своих людей, воинов Нода. Они ожидали его уже целый час. Закатное солнце красным шаром висело у горизонта. Вскоре наступит мрак, но пока еще мир утопал в золоте.

Бек Нети видел, как юноша вышел из глубины шатра и остановился у выхода, собранный, напружиненный. И тут же все его беспокойство улеглось, тревожные мысли прекратили мучить верховного военачальника.

Перед ним предстал не простоватый, темный юнец, а полный достоинства молодой мужчина, отлично сложенный, в простой одежде, совсем не похожей на затейливые наряды кочевников. Черные раскосые глаза, глядевшие на военачальника, излучали вопрошающую мудрость. Прекрасный птичий нос, длинные брови вразлет, скорбные складки в углах большого чувственного рта. Неизбывная печаль царственного рода.

Каин смотрел на чужаков, окаменевших от удивления, высоких, жилистых, черноволосых, как он сам, с такими же раскосыми очами. Благородного облика, с изящными украшениями, в дорогих одеждах прекрасного покроя, совсем не похожих на те, что он когда-либо видел.

И в этих чужеземцах он узнавал что-то родное, домашнее. Первородное – то, что он искал в стае дикого народа. И тут Каин догадался, почему должен был убить Сатану.

А дальше случилось то, о чем племенам кочевников предстояло веками слагать сказания: Бек Нети и сопровождавшие его воины пали на колени перед Каином и головы склонили к земле, словно не выдержали его вида.

Теперь не только ощущение пространства, но и чувство времени изменило Каину. Сознание ирреальности происходящего оказалось так сильно, что он сжал руки, чтобы не поддаться желанию бежать, и как можно дальше. «Ева, – подумал он, – мама, куда мне бежать?!»

Мучительную неловкость разрешил Эмер, буркнув почти грубо:

– Давайте вести себя как взрослые.

Бек Нети поднялся, смущенно поклонился и подумал: «Мы его напутали».

– Извини нас, – произнес он срывающимся голосом. – Но сходство твое с великими царями Нода застало нас врасплох.

Окончательно рассеять общее замешательство удалось самому Каину: внезапно он откинул голову и расхохотался, отметая напавшую на всех оторопь и благоговейный трепет перед происходящим, – это был здоровый, веселый мальчишеский смех. И, как свойственно смеху, он заразил весельем оцепеневших было воинов северного царства.

Потом Каин подошел к ним и сделал то, чему его учили, – протянул руку для пожатия каждому из мужчин по очереди.

Такое поведение мало приличествовало наследнику престола, но Бек Нети отметил, что поступок Каин исполнен простого и серьезного достоинства. Воины повели себя правильно: никто не поцеловал протянутую руку, словно они мгновенно поняли, что с новым наследником явятся и новые обычаи.

То, что перед ними стоял наследник, ни у кого уже не вызывало сомнений, и теперь они поняли, что так неотступно гнало на юг их предводителя все последние дни. Когда взаимные приветствия закончились, Каин повернулся к Бек Нети:

– Нам надо поговорить наедине, только ты и я.

И в сопровождении военачальника направился к самому отдаленному, своему шатру. Увидев удивление Бек Нети, он опять рассмеялся:

– Ничто не имеет столь длинных ушей как тонкие стены здешних шатров.

Бек Нети тоже рассмеялся и подумал: «Этот малый находчив и остроумен». И только теперь в голове военачальника оформилась мысль, не дававшая ему покоя с первого мгновения их встречи: в юноше нет ничего от царственного безумия, никакого помутнения рассудка, являвшегося страшной и дорогой ценой за божественную кровь.

В нем есть воля и сила, и, если этот мальчик не захочет отправиться на север, чтобы возложить на свои плечи тяжелую ответственность за царство, его никому не удастся переубедить. Бек Нети почувствовал страх: сейчас многое зависело от того, удастся ли ему найти верные слова, чтобы рассказать о своей стране, ее нравах, ее богах и бедах.

И тут Каин прервал размышления Бек Нети:

– Я хочу услышать твое предложение, но знай: богатство и власть не заманят меня.

«Сказанное не совсем правда, – подумал Каин и вспомнил, каким притягательным показалось ему ощущение власти однажды вечером. И в следующий миг в голове мелькнуло: – Я быстро учусь лгать. Скоро я буду похож на других, мама».

Бек Нети кивнул, подумал о ларчике с ядом, зная уже, что смертоносное зелье не найдет применения: этого мальчика он никогда не сможет убить.

Итак, он начал рассказывать о нодах, народе звезд, пришедшем на юг много тысяч лет назад. Во главе его стоял божественный царь Алу Лим. Ноды спустились с гор на краю света, таких высоких, что самый младший сын Вечерней звезды сумел сойти туда, собрать народ и благословить его союзом со звездой.

– Тысячу лет жил Алу Лим, – сказал Бек Нети и, к своей радости, увидел, что Каин слушает с напряженным вниманием, захваченный рассказом.

Божественный царь повел свой народ к большой реке на равнине. Там они построили город и башню. Там Алу Лим установил вечные законы и заверил людей, что, пока они будут жить по этим законам, никакое зло не содеется над ними.

– Но было еще одно условие, – уточнил Бек Нети. – Потомки бога должны править страной, сила будет исходить от царя к народу через союз со звездой. Но священная кровь царей может смешиваться лишь с мужской кровью жрецов Луны или с женской кровью жриц, служивших священной Инанне, доброй Матери Земли.

Бек Нети посвятил много времени рассказу о том, как государство росло, как были распаханы огромные участки степи у реки, как устраивались поля, никогда не пересыхавшие и никогда не разрушавшиеся наводнениями ибо боги научили людей, как отводить речную воду в каналы. Тут Каин так загорелся, что Бек Нети не пожалел времени на подробные разъяснения, а юноша слушал, спрашивал, желая знать все больше и больше.

– Какие злаки? Как они строили свои хлебные амбары? А хватало ли напора воды для орошения в засушливое лето?

«Он земледелец, конечно», – подумал Бек Нети и наконец признался, что не в состоянии ответить на все вопросы.

– Сам я принадлежу к касте воинов, – проговорил он, извиняясь. – Но надеюсь, что ты последуешь за нами на север и сам утолишь свою любознательность.

Однако Каин увильнул от ответа.

Бек Нети рассказал и о великой башне, на вершине которой наследники бога каждое утро зажигают огонь нового дня, о постройках и залах, храмах и постоялых дворах, жрецах и художниках. И об огромном войске, охраняющем страну, о войнах с соседними народами. «Он не должен уличить меня во лжи, – подумал Бек Нети. – Я ничего не буду скрывать».

Каин тем временем задал вопрос о разведении племенного скота, быков, овец. Бек Нети вновь признался, что его знаний не хватает.

– Но вы же известны своим искусством в разведении скота, – заметил Каин.

Тогда Бек Нети повел речь о лошадях и вновь раздул в юноше огонек любопытства.

– С лошадьми дело обстоит так же, как и с царским родом, – изрек военачальник. – Первую белую лошадь нодов принес с собой со звезды Алу Лим, и все лошади Нода – ее потомки.

«Возможно, это и правда», – подумал Каин, вспомнив этих гигантских животных, статных верховых лошадей, которых ноды выпустили пастись за стойбищем. Отмеченных почти неземной красотой.

Потом Бек Нети подошел к рассказу о царице, последней наследнице бога на престоле нодов, о ее четырех детях, уже умерших, о ее братьях, погибших в войнах.

– Она уже старая. И мы во всем замечаем, что божественная сила изменяет нашей стране, – тяжело признал Бек Нети. – Возможно, ты теперь понимаешь, как мы были взволнованы, когда услышали разговоры о царской дочери, твоей бабушке, о ее детях и внуках от союза с шаманом, обосновавшихся в этих краях.

Каин подумал о своей матери, сильной и умной Еве. Неужели ее сила не земного происхождения?…

Она первая, смеясь, отклонила бы эту мысль.

– Твоя мать никогда тебе не рассказывала о священной крови? – осторожно спросил Бек Нети.

Каин рассмеялся, настолько удивительным показалось ему одно предположение об этом.

– Нет, она бы с презрением приняла твою историю. Для нее нет людей божественной природы.

Как и Эмер чуть раньше в тот же день, Бек Нети подумал: «Хорошо, что ее здесь нет и она не может повлиять на мальчика». Потом спросил:

– А ты сам как думаешь?

Наступило долгое молчание: Каин размышлял, разрываясь между старыми истинами, с которыми вырос, и всем тем новым, что нынче услышал.

«Он рассудителен и правдив, – подумал Бек Нети. – Это хорошо, он не спешит».

Наконец Каин сказал:

– Я держусь того же мнения, что и мама. Ваши речи о божественной крови и силе – выдумки, сказки, образ, с которым вы свыклись и с которым живете. Он, конечно, может дать силы, но это миф…

– Я должен предостеречь тебя, – возразил Бек Нети. – Подобные речи могут стоить тебе жизни по нашим законам.

Каин долго смотрел на Бек Нети, потом улыбнулся:

– Это не прибавляет достоверности вашим мифам. Скорее наоборот: что это за истина, которая так хрупка, что ее надо утверждать подобными средствами?

«О Син, – подумал Бек Нети, – он прав». А еще он вспомнил, что та же языческая мысль когда-то блуждала в его голове, но он запретил ей появляться, изгнал.

Потом Каин сказал нечто чрезвычайно удивительное:

– Впрочем, это не имеет большого значения. Я уже понял, что все человеческие миры строятся на мифах того или иного рода. Конечно, я могу поиграть в ваши мечты, в ваши миражи.

Облегчение Бек Нети было столь велико, что ему даже пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем произнести:

– Значит, ты идешь с нами.

– Да, – ответил Каин. – Я всегда чувствовал себя чужаком на этой земле – и здесь, и дома. Возможно, я найду понимание и отклик в вашем государстве.

Бек Нети еле удержался, чтобы не броситься на колени.

– Когда? – лишь спросил он смиренно.

– Завтра, если хочешь. Мы должны договориться с Эмером. Он сообщит обо всем моим близким. Свободному народу земледельцев вы пошлете за меня выкуп – там, в горах, нуждаются в помощи.

– Конечно, – ответил Бек Нети. – Богатые дары твоей матери и твоей… жене. – Он запнулся на последнем слове: ему не хотелось везти с собой дочь кочевого племени.

– Богатые дары… – Каин вновь рассмеялся, попытавшись представить, как Ева увешивает себя тяжелыми золотыми украшениями.

– Золото отдай Лете, – распорядился он. – И то, что может потребовать Эмер за откуп от нее.

И разговор закончился его короткой фразой:

– Я голоден, пойдем к вечерней трапезе. На этот раз рассмеялся Бек Нети, раскатисто, с легким сердцем.

Выйдя из шатра, они увидели лошадь, самую большую и красивую, – она отделилась от табуна и поджидала своего господина.

Бек Нети остановился, потрепал ее гриву, приговаривая ласковые слова. А Каин подумал: «Какое божественное животное – лошадь. Может, все это и правда?»

И, глядя в умные, почти человеческие глаза, он вновь почувствовал странное чувство родства.

«Божественная кровь, – подумал он. – Неужели это правда? Неужели это сделало меня чужаком на моей земле, чужаком самому себе и всем остальным?»

Глава четырнадцатая

Второй раз за этот день вождь нарушил обычаи кочевого племени, ужиная в своем шатре с двумя гостями, Каином и Бек Нети. Но в большой палатке, где трапезничали все остальные, об этом думали мало. Там имелось все, чтобы хорошенько угостить славных воинов Нода. Все самое лучшее, чем располагало племя, и еда и внимание. При этом каждое слово, каждый поступок бережно упрятывались в тайники памяти для будущих дней, когда новые великие песни о нынешних событиях будут слагаться в стойбище Эмера.

А в шатре предводителя велись переговоры, продвигавшиеся с необычайной легкостью. Эмер затеял было торг, но Бек Нети не занимала торговля.

– Тысячу хорошо отчеканенных монет земли Нод чистого золота, – отрезал Эмер.

Бек Нети кивнул.

Это заставило Эмера слегка устыдиться: столько еще никогда не платили в степях за дочь кочевника.

– Лета вправе найти себе нового мужа, – объявил Эмер.

Каин кивнул.

– Права на ребенка, который родился, отходят Адаму и Еве. А Нод обязуется не притязать на него.

Бек Нети кивнул.

– Две лошади, жеребец и кобыла, для стойбища, – закинул крючок Эмер.

Бек Нети засомневался. Ноды не хотели, чтобы обычай использовать лошадей широко распространился.

– Одну лошадь для Евы, царской дочери. Этого достаточно, – изрек он. – И лучше всего, если Эмер сам доставит подарок матери Каина.

Конечно же, Эмер был согласен. Он посетит народ земледельцев и сообщит им, что произошло с Каином.

– Украшения для Леты.

Новый кивок.

– Если военачальник имеет подарки для женщин стойбища Эмера, то они будут приняты, – выпалил Эмер, уже кусавший губы – от стыда и разгулявшейся алчности.

Бек Нети кивнул.

– Наконец, договор с моим племенем о защите и вооруженной помощи в случае угрозы, – молвил Эмер.

На сей раз Бек Нети покачал головой. Такой союз мог доставить затруднения. Военачальник смерил вождя изучающим взглядом и подумал: «А тебе не дает покоя слава завоевателя, старый лис». Потом отомкнул уста:

– Заключать военные союзы с другими народами не в моей власти. Предложение будет передано царице, а я обещаю, что замолвлю слово.

С этим Эмер согласился.

– Земледельцев в помощь Адаму Каин сам выберет в Ноде, как только прибудет в страну. И быков, и орудия труда, и все остальное, что может быть полезным для них.

Каин почти не участвовал в разговоре. Он сидел, отстраненный, печалясь о Лете и мальчике, которого больше никогда не увидит. Это чувство его удивляло.

Когда мужчины закончили разговор, он пошел рядом с Эмером и очень тихо шепнул ему:

– Скажи им, что у меня не было выбора.

Эмер взглянул на него с удивлением, но обещал.

Возвращаясь в свой шатер, Каин думал о том, что ложь может быть благом для всех. Лгать можно и для того, чтобы сотворить благо, понял он.

Глава пятнадцатая

Перед тем как уснуть, Каин надеялся на долгий внутренний разговор с Евой, чтобы осмыслить все неожиданные события этого странного дня и попросить совета – прежде всего, о том, как защититься от неизбежных упреков.

Но ничего не получилось.

Едва он положил голову на подушку, как сон захватил его в свои объятия – быстрее, чем беспамятство после удара кувалдой.

Он падает с головокружительной быстротой и в этой жуткой бездонной бездне кричит и слышит эхо, отражающееся от черных, едва угадывающихся скал. Его охватывает леденящий ужас, он все падает и падает.

Потом появляется свет, он видит уступы по сторонам преисподней и знает, что убьется, если попробует остановить падение. И все же он пытается, его руки жжет огнем, когда он хватается за выступающее дерево и повисает на нем.

У дерева стоит мужчина, и Каин знает: это Авель. И знает также, что тот не поможет, не протянет руки. И он продолжает свое падение ко дну преисподней, а там его ждет Сатана. Этот жаждет божественной крови. Каин будет съеден заживо, ему предстоит медленная смерть. В следующее мгновение он уже на дне ущелья и видит дикого человека, поднимающего нож. Он всматривается в глаза Сатаны, они печальны.

«Как в Эдеме», – думает Каин, и невыносимый ужас выталкивает его из тяжелого сна. Руки его жестко стискивают фаллос, и в то мгновение, когда он переходит границу сна, семя струей бьет из него. Он поворачивается на бок, подтягивает к телу руки и ноги, словно плод в чреве матери, тихо плачет. Вновь возникают черные мысли, он осознает, что преследователи – мучения – вновь добрались до него. «О преисподняя, – думает он, а слезы все льются и льются на подушку, пахнущую сеном. – Я был таким свободным и уже столько дней почти верил, что ты никогда больше не найдешь меня».

И именно в этот день, когда он должен скакать с воинами Нода через залитые солнцем степи в сказочную страну, где его ждут, где в нем нуждаются.

«Никто не должен заметить нынешнего моего состояния, – думает он. – При дневном свете будет легче, я знаю…»

При первых признаках восхода он подошел к кувшину с водой, стоявшему перед входом в шатер, утолил жажду, смыл пот, семя и – насколько смог – страх.

Тут только он заметил, что не один: долговязый воин из Нода стоял на страже у его шатра. Страх мгновенно вылился в злость: о Сатана, ему что, не доверяют?

Он вышел из шатра, страж невидящим взглядом смотрел куда-то в небо.

«Я не позволю обвинять меня», – подумал Каин.

Он направился к большому колодцу, снова помылся – на этот раз окатил водой все тело. Вернувшись в шатер, надел чистую одежду – последнюю смену, захваченную из дома.

Страж оставался на месте, все такой же невидящий, неподвижный как статуя.

Увидел тень Бек Нети, мелькнувшую в гостевом шатре, Каин пошел прямо туда, сухо поздоровался, едва поклонившись, и спросил:

– Я что, твой пленник, Бек Нети?

Тот удивленно воззрился на юношу, скользнул взглядом по отметине на лбу, подумал: «Знак, о котором говорила жрица. Вчера я его даже и не приметил. И что привело его в такое возмущение?»

– Не понимаю твоего вопроса, – сказал он, пытаясь выиграть время.

– Почему поставили стражу возле меня если я не твой пленник?

– О, – улыбнулся Бек Нети испытующе. – Ты все неправильно понял. В нашей стране людей высокого положения всегда охраняют. Ты же видишь: около моего шатра тоже стоит страж.

Каин задумчиво кивнул, не понимая. Многое еще он будет неправильно толковать в этом новом для него мире.

– Что ты сделал бы вчера, если бы я отказался? – спросил он. – Убил бы меня?

Бек Нети почувствовал, как кровь прилила к лицу, растерялся.

– Никаких определенных намерений у меня не было. Ты должен понять – мы ведь пустились по следу слухов без всякой надежды, мы охотились за миражом. Когда пытаешься отыскать первооснову песни, которую распевают кочевники, вряд ли имеешь твердые намерения. До вчерашнего вечера я сомневался, существуешь ли ты вообще.

– Ты слишком многословен, – возразил Каин. – А на вопрос так и не ответил.

– Может, будет достаточно моего заверения, что, узнав тебя, я уже никогда не смогу поднять на тебя руку?

Тепло в его голосе и словах успокоило юношу, но тревога продолжала гореть в его черных глазах.

– Одно ты должен знать, Бек Нети, – произнес он. – Угрожать мне бесполезно. Понимаешь, жизнь для меня не имеет цены. Я давно хотел умереть. В этом мое преимущество. Моя жизнь важнее для тебя, чем для меня.

Бек Нети услышал в его словах не угрозу, но отчаяние, и сердце его сжалось. Одним широким жестом поднял он юношу, сидевшего на подушке, и обнял его.

– Что же сделалось с тобой, если ты не видишь смысла в жизни, хотя еще так молод?

Каин не смог ответить в своей обычной манере, следуя привычке все отталкивать от себя. Сейчас, в этих объятиях, он был как ребенок. Что-то с ним произошло: теплота и сердечность старого воина пронзили его, он обмяк и по-детски прильнул к Бек Нети.

Впервые в жизни Каин почувствовал доверие.

И он заплакал. Ему стало стыдно, он хотел вернуться в свое прежнее состояние, но сдался – пусть будет что будет.

Чуть отстранившись, но не разжимая рук, Бек Нети пообещал:

– О Син, я наполню твою жизнь смыслом.

Каин улыбнулся, и эта улыбка лучом солнца в предгрозовой час осветила его глаза. Бек Нети продолжал обнимать Каина за плечи, когда они снова сели – на сей раз рядом.

– Я не хочу лгать тебе, – произнес военачальник. – Во многом ты лишишься прежней свободы, тебя будет окружать стража, а дни твои наполнятся обязанностями.

Но Каин, все еще оставаясь в тепле отеческих объятий, не слушал его.

– Ты будешь моим учителем, – сказал он голосом, черпавшим силу в доверии.

– Да, я надеюсь на это. Я и мой сын. Ты должен знать, что у меня есть сын твоего возраста, – ответил Бек Нети.

Это известие ранило сердце Каина, на мгновение старый страх опять овладел им. Но Бек Нети недаром принадлежал к избранным. Он умел угадывать самые тонкие оттенки чувств и вовремя находить нужные слова. И он продолжил:

– Вы будете как братья.

А про себя подумал: «Надо заставить умолкнуть проклятых жрецов Сина. Воспитанием мальчика я займусь сам и потребую этого в качестве вознаграждения за удачную поездку». И Бек Нети усмехнулся в бороду: свободен от наших миражей – так он сказал вчера.

Каин сидел тихо, прислушиваясь к тому, как надежда зарождается в душе.

«Брат, – подумал он. – Новый брат. Не младенец, как в прежней жизни, а друг, одногодка».

В то же мгновение вспомнился ему тяжкий сон, и в груди что-то защемило от мысли: Авель, стоявший на свету у скалы, должен был помочь, протянуть руку – он ведь хорошо знал Каина.

Часом позже они выступали в обратный путь – воины Нода со своим начальником и новым наследником во главе. Для Каина расставание было легким, да и у Эмера и его людей не оставалось времени для уныния и печали в это утро. Они были заняты богатыми дарами, лежавшими в шатре вождя.

Кочевники помахали Каину на прощание, не испытывая ни сожаления, ни укора.

Глава шестнадцатая

В большой зале башни, где обычно собирались начальники дворцовой стражи, в кресле отца сидел Энки Бар и слушал жреца храма Луны. Син Ака хотел знать, какие меры предпринял Энки для возвращения Бек Нети.

– Я не понимаю твоего вопроса, – ответил Энки, чтобы выиграть время. Как и много раз прежде, он чувствовал, что презирает старшего жреца. «Ах ты, хитрый дьявол, – думал Энки. – Я бы сам очень хотел знать, какие сети ты плетешь, лживые твои глаза – сил нет в них смотреть».

– Если Бек Нети возвращается с наследником престола, то должен объявить ему, что долг наследника – убить ублюдка, – ответил жрец.

Энки подумал о безумце, сидевшем в яме под башней. По приказу Энки ему стали давать ежедневно слабую дозу яда. Ублюдок должен умереть, избежав ритуального убийства.

– Наследнику надлежит немедленно предстать перед нами, – продолжал Син Ака.

Самое важное: он должен быть посвящен в мистерии.

Энки долго смотрел на человека, сидящего перед ним, потом спокойно и убежденно солгал.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – ответил он. – Отец никогда не раскрывал мне своих намерений, связанных с этой поездкой.

Ни единой прорезавшейся морщинкой не выдал жрец, что не поверил Энки Бару, – да это было и не важно. Сын военачальника закончил разговор; проиграл жрец, он открыл свои мысли и обнаружил свое нетерпение.

«И этот безумен, – подумал Энки, почтительно провожая жреца к выходу. – Безумен, как и многие другие, заблудшие среди мифов».

Всю первую половину дня Энки слушал донесения двух лазутчиков, только что вернувшихся из Шумера. Под личиной купцов они провели несколько недель в этой соседней земле, прислушиваясь к ходившим там разговорам о том, что Нод начал терять царскую силу. Да, шумеры были уверены: царство, знаменитое своей подпирающей небеса башней, с каждым днем теряет могущество, и дожидались своего звездного мгновения, которое наступит со смертью царицы Нода.

Тогда-то они и отмстят. «А мстить им есть за что, – думал Энки. – И они правы: ноды и впрямь утратили былую мощь».

Устроив сегодня смотр своему воинству, Энки Бар убедился, что стража по-прежнему надежна и оружие тоже, однако почувствовал: войско неспокойно.

«Не один же я сомневаюсь в той истории с потомком царей и считаю, что ноды должны полагаться на собственные силы. А может быть, действительно существует наследник?…»

Сначала Энки решительно отказывался верить песне степей и не разделял решимости отца во всем разобраться.

Но у Энки была горячо любимая сестра, мнению которой он доверял. Вот уже год, как она избрала служение Инанне и состояла при старой жрице. Накануне вечером, явившись за едой для старухи, сестра поведала Энки, что дряхлая пророчица, чей дух способен был в любой миг покидать тело, день назад видела, как Бек Нети встретился с наследником в черном шатре у большой реки в южных землях.

«Невероятно, – думал Энки, – все это сплошное безумие, как и многое другое в Ноде». Но все же его грызли сомнения – ведь он, как и сестра, научился верить видениям старухи.

Энки вспомнил, как однажды после беседы с воротившимися домой лазутчиками, отец сказал: «Я больше верю тому, что видит жрица в лазурном камне, чем тысячам их донесений».

И, прикусив нижнюю губу, Энки попытался представить, что может случиться, если Бек Нети действительно вернется с наследником, неотесанным пастухом, и тот станет игрушкой в руках враждующих сословий.

Власть царицы – последнее, что сдерживало их, – пожалуй, разлетится на куски. Ведь жрецы Сина уже ею злоупотребляли – это он понял из встречи с Син Ака. Жречество должно взять верх.

«Нет», – со злостью подумал Энки. Наследник может стать орудием касты воинов, Бек Нети и его сына. Тем более что Натие, сестра Энки, на их стороне. Она жрица и должна стать женой наследника, во всяком случае одной из жен.

Энки попытался представить себе, что по этому поводу думает его сестра, и поморщился. Ему неприятна была одна мысль о том, что Натие окажется в руках варвара с юга. Но тут же он пожал плечами: «Нет, сестра не упустит своего, и наше влияние на него усилится». Однако самое главное, миф снова обретет жизнь, народ сплотится, трон упрочится. Именно это и важно.

Ну а жрецы Сина?

Энки решил нынче же вечером откровенно обсудить свои опасения с царицей.

Но этого не случилось. Когда Энки возвратился из города после обхода войск, его уже поджидал ближайший помощник с сообщением, что прибыл один из спутников Бек Нети и ждет его во внутренней комнате.

Энки почувствовал, как часто забилось сердце.

Открыв дверь, он увидел высокого, грязного и очень усталого воина, поднявшегося навстречу ему со стула.

– Прошу извинить меня, – сказал прибывший. – Я провел в седле полдня.

– Понимаю, – ответил Энки, жестом предложил воину вновь присесть, позвал стража и приказал принести воды, вина, хлеба и фруктов.

Долго смотрел Энки на сидящего перед ним. Он хорошо знал его как человека молчаливого, верного, но не особенно находчивого. Как только воин заговорил, Энки понял, почему отец избрал именно его своим посланцем.

– Я не получил иных указаний, – объявил воин, – кроме тех, чтобы добраться сюда как можно быстрее и рассказать о том, что мне довелось видеть своими глазами.

Вошел страж с едой. Движением руки Энки прервал готовый было начаться рассказ. И лишь когда они снова остались одни, воин выпил вина, разбавленного водой, и заговорил вновь:

– Все же одно указание сверх того я получил: Бек Нети хочет, чтобы жрецы Сина ничего не знали.

Энки понял, что, как всегда, отец и он согласны в своих мыслях.

– Дай мне послушать твою историю. Вы нашли того человека?

– Да. И похоже, он действительно царский потомок. Прекрасен, как сами боги.