Текст книги "Синдер (ЛП)"

Автор книги: Мари Секстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Возможно ли, что моё сердце перестало биться? Мир, казалось, завертелся. Меня затошнило.

Конечно, я знал, что он не будет рядом вечно, но каким-то образом я позволил себе забыть, как мало у нас времени.

Всего один день?

Этого было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно.

Мне пришлось с трудом сглотнуть, борясь с комком в горле. Я осознал, что удочка зажата в моей руке, а леска утягивается в реку, пока я просто стою. Это было символично. Я был таким же незначительным, как и моя приманка, а Ксавье был течением. Он нёс меня некоторое время, но я мог идти, только пока позволяла моя леска. Он двинется дальше – вниз по склону, за поворот, навстречу заходящему солнцу, – а я всё ещё буду здесь, на берегу реки.

Только сейчас я буду один.

– Элдон?

Мне пришлось заставить себя заговорить.

– Да? – мой голос прозвучал как шёпот. Он, вероятно, даже не мог услышать меня из-за шума бегущей воды.

– Я не смогу задержаться завтра допоздна, но мне бы очень хотелось увидеть тебя перед уходом.

– Я буду здесь.

Когда я вернулся домой, мои двоюродные сёстры действительно были полны новостей. Король давал бал.

Это не было похоже ни на один другой бал, о котором я когда-либо слышал. Была приглашена каждая девушка в городке, но ни один из мужчин. Каждой девушке был гарантирован один танец с принцем, и в тот же вечер будет выбрана его невеста. После этого королевская семья и будущая принцесса вернутся в столицу, и я больше никогда его не увижу.

На следующий день я встал рано. Я заметался в отчаянной попытке закончить свои дела по дому, чтобы встретиться с ним, хотя бы на несколько минут. Но у моих кузин были другие планы.

В городе была только одна швея, и на неё напали обезумевшие женщины, которым требовались платья для бала. Мои кузины не придавали этому значения. Они знали, что должны обойтись тем, что у них есть. Пенелопа хорошо переносила это, но Джессалин была в ярости. Мы метались весь день, пытаясь найти что-то, что она бы одобрила. Мы совершили набег на шкаф тети Сесиль и также посетили замужнюю женщину по соседству. Дейдре взяла на себя шитьё, но, похоже, она постоянно нуждалась в моей помощи. Оборки и нижние юбки были отпороты и пришиты заново, вырезы опущены, рукава укорочены. Меня посылали в город за тканью «вот именно такого же оттенка синего». Я чувствовал, как проходит каждая секунда. Песок в песочных часах иссякал вместе с моей надеждой.

Я бы никогда не успел вовремя.

После этого мне пришлось делать им причёски. Длинные волосы Пенелопы оставили свободными волнами, а волосы Джессалин завили и уложили в хитроумную прическу. Я был немного более усердным, чем обычно, когда затягивал их корсеты. К счастью, они оказались достаточно отчаянны, чтобы согласиться на такие крошечные талии. Они не возражали. И, наконец, их погрузили в наш экипаж и отправили в путь.

Наконец-то я был свободен.

Я помчался через лес. Как долго он мог там пробыть? Будет ли у меня хоть несколько минут? Солнце уже низко опускалось за верхушки продуваемых ветром деревьев.

Просто попрощаться.

Наконец я выбрался на поляну, и вся надежда, которая оставалась в моей груди, умерла.

Там было пусто.

– Ксавье? – позвал я. Может быть, он только что ушёл. Может быть, он услышит меня и вернётся. Но ответа не последовало.

С тяжёлым сердцем я направился к центру поляны и упавшему бревну, на котором он всегда сидел, пока ждал. Сверху на нём лежал подарок. Это была одна из его резных штучек. Другие, которых я видел, были узнаваемы, но сделаны без энтузиазма, просто чтоб занять руки, пока мы разговаривали. Однако на этот раз он явно потратил время. Это была рыбка. Всего лишь рыбка, не длиннее моего мизинца, и всё же она была прекрасна. Её тело изогнулось, как будто она прыгала через пороги. Хвост был нежный, как кружево. Крошечные чешуйки были идеальны.

Я обхватил фигурку и позволил своим слезам пролиться. Меня никто не видел. Там не было никого, кто мог бы знать. Я опустился на землю, прижался к бревну и заплакал.

Он был моим единственным другом, и он ушёл.

Я плакал, пока солнце не скрылось за горизонтом. Плакал, пока не заснул.

Проснулся от низкого гула цикад. Западный край неба всё ещё был окрашен в розовый цвет. Взошла Луна. Я спал недолго.

Мне потребовалось мгновение, чтобы подвести итоги. Я был на поляне. Ксавье исчез.

Позади меня кто-то откашлялся.

Я обернулась, надеясь увидеть принца. Вместо этого я обнаружил женщину, сидящую на поваленном бревне. Её тело было покрыто серым плащом, больше похожим на тряпку. Я раньше никогда её не видел, но она могла быть только одним человеком: ведьмой.

– Он долго ждал, – сказала она. Её голос был хриплым и резким, как будто она непрерывно курила, хотя я не видел трубки в её руках. – Он ходил туда сюда и волновался, но в конце концов ушёл.

На неё было трудно смотреть. Или, точнее, её было трудно разглядеть. Как будто глаза отказывались на ней фокусироваться. Минуту назад она казалась юной, как горничная и вот уже она была старше Дейдре. В течение нескольких секунд она, казалось, менялась от двадцатилетней до древней старухи. Её волосы тоже менялись каждый миг, иногда казались светлыми и блестящими, иногда седыми и растрёпанными. Возможно, это был сон, но сырость земли, на которой я сидел, и боль в шее говорили об обратном.

– Сегодня для меня нет рыбы, мальчик?

Я прочистил горло и заставил себя заговорить.

– Нет.

Она рассмеялась. Её голос, возможно, и был грубым, но смех оказался мелодичным. Голос говорил о возрасте, но смех – о молодости.

– Я всё равно начала уставать от неё.

Я взглянул на деревянную рыбку в своей руке и погладил её по выгнутой спине.

– Думаю, на какое-то время я закончил рыбачить, – я не был уверен, что смогу вынести это без Ксавье, который составлял бы мне компанию.

– А как насчёт той безделушки, которую ты держишь? Я бы хотела её иметь. Я с нетерпением ждала возможности пополнить свою коллекцию.

Я обхватил резную фигурку, защищая.

– Эта для меня.

– Она дорога тебе?

– Это всё, что у меня есть на память о нём, – сказал я тихим голосом. – Пожалуйста, не забирай её.

– Что, если бы я могла взамен дать тебе что-нибудь получше?

– Ты не можешь.

– Ах, так мало веры, – её тон был упрекающим, но глаза – добрыми. Она улыбнулась мне. В этот момент она казалась женщиной, только что пережившей расцвет своей юности, всё ещё царственной и красивой, но с мудростью, накопленной годами. – Скажи мне, юный Элдон, о чём бы ты попросил меня?

Её слова напомнили мне о Ксавье и о том дне, когда мы встретились. Я так ясно помнил, как он улыбнулся мне, произнося эти слова. «Продолжай. Скажи мне, о чём бы ты попросил».

Тогда я спрашивал о своих родителях, но сейчас моим сердцем управляло не это желание.

– Я бы попросил о том, чтоб встретиться с ним ещё раз.

– Просто чтобы увидеть его? – спросила она. – Будет достаточно мельком взглянуть на него?

Я покачал головой, снова глядя на деревянную рыбку, зажатую в моей руке.

– Поговорить с ним, – сказал я. – Чтобы попрощаться.

– Большинство людей хотят весь мир. Большинство попросило бы богатства или настоящей любви. Любая девушка в королевстве прямо сейчас попросила бы стать его невестой.

Конечно, они бы так и сделали, но я не был одним из них. Я был просто слугой, который в нужный день отправился на рыбалку и подружился с принцем. Я уже получил от него больше, чем мог когда-либо надеяться.

– Я хочу только попрощаться.

Она молчала. Когда я взглянул на неё, она снова изменилась. Теперь она была старше, хотя всё ещё не стара – вдова средних лет с лёгкой проседью в волосах и морщинками от смеха вокруг глаз.

– Ты бы хотел пойти на бал?

– Туда допускаются только женщины.

– Незначительная деталь, – отмахнулась она. – Так ты бы хотел пойти?

Я подумал о том, на что она намекала. Проведёт ли она меня тайком, в качестве слуги или кучера?

– Смогу ли я его увидеть? Чтобы поговорить с ним?

– Каждой девушке гарантирован танец.

– Каждой девушке? – полное осознание того, на что она намекала, наконец-то поразило меня. Эта мысль была одновременно и волнующей, и ужасающей. – Ты сделаешь меня женщиной?

– Ты знаешь какой-нибудь другой способ?

Я не знал, но знал, что у меня нет желания быть женщиной.

– Не волнуйся, – сказала она, словно прочитав мои мысли. – Заклинание продлится только одну ночь.

Одна ночь. Одно заклинание. Один танец. А в обмен? Я подумал о деревянной рыбке, крепко зажатой в моей руке.

– Договорились.

Она протянула руку за рыбкой. Я отдал её, говоря себе, что это того стоит.

Я надеялся, что это того стоит.

– Протяни мне руки.

Я сделал, как было велено. Её пальцы на моих были сухими и прохладными. Её руки казались хрупкими.

– Приготовься, – сказала она.

– Это будет больно?

– Нет, – она улыбнулась. – Но это может смутить.

А потом она произнесла своё заклинание.

Я не был уверен, чего ожидал. Волшебные палочки и декламирование? Может быть, пение и дождь из звёзд? Заклинание ведьмы не включало ничего из этого. Она закрыла глаза. Она продолжала держать меня за руки. Её губы шевельнулись, но не издали ни звука. Она слегка покачнулась.

Всё началось с теплого покалывания в кончиках пальцев и быстро распространилось на запястья. Я удивленно уставился на то, что получилось.

Теперь у меня были маленькие, мягкие женские ладошки.

Тепло продолжало подниматься выше. Мои запястья стали тонкими и нежными. Волосы на предплечьях, казалось, втянулись в мою плоть. Кожа стала гладкой и бледной.

Магия достигла моего туловища и распространилась вверх по шее и вниз по позвоночнику. Плечи сузились. Кожа головы натянулась, как будто кто-то осторожно дергал меня за волосы. Моё лицо изменилось, грудная клетка сжалась, бедра расширились. Затем пришло самое странное ощущение из всех – ощущение, что мой центр тяжести опускается откуда-то выше пупка в точку между бёдрами. Казалось, будто земля внезапно поднялась мне навстречу, и всё же я чувствовал себя высоким. Я взглянул на ведьму, которая всё ещё раскачивалась с закрытыми глазами. По отношению ко мне она была всё того же роста. На самом деле я совсем не вырос.

Вместе с изменениями в теле, произошли изменения в моей одежде. Поношенная и изодранная одежда исчезла. Теснота хорошо зашнурованного корсета сжала мою грудную клетку, ограничивая доступ воздуха. Теперь на мне было струящееся атласное платье: светло-зеленого цвета, с длинной тяжёлой юбкой и глубоким вырезом. Я покраснел, когда посмотрел на открывшееся декольте.

Декольте!

У меня внезапно закружилась голова. Я закрыл глаза и попытался сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, но корсет мешал получать кислород, о котором кричал мой мозг. Ведьма крепче сжала мои руки. Я открыл глаза. Моё зрение казалось немного расплывчатым, но я мог видеть, что она наблюдает за мной. Теперь она казалась старше, её лицо осунулось и сморщилось.

– Готово! – сказала она.

Я сел на бревно и сделал несколько медленных вдохов. Я не мог глубоко дышать, но заставлял себя вдыхать и выдыхать, пока моё зрение не прояснилось.

– Как долго это продлится?

– До самого рассвета.

Только что зашло солнце. У меня полно времени.

Я осмотрел себя. Теперь, когда магия закончилась, это тело не казалось таким уж отличным от моего собственного. Самым заметным отличием была теснота корсета и зуд кружевных нижних юбок под платьем. Теперь у меня были длинные каштановые волосы, щекотавшие обнажённые плечи.

– Ты похож на свою мать, – сказала она.

– Правда? – я пожалел, что у меня нет зеркала, потому что едва помнил её лицо. Я инстинктивно потянулся, чтобы коснуться своего лица, как будто это позволило бы мне увидеть её. Моя щека определённо была не моей собственной. Она была гладкой, без намёка на щетину.

– Не позволяй своей тёте видеть тебя. Любой другой, скорее всего, примет тебя за твою кузину, но тетя наверняка решит, что увидела привидение.

Конечно. Я об этом не подумал. Тётя Сесиль и моя мать были близнецами. А теперь её девочки были близнецами, и я, по-видимому, похож на них.

– А как насчёт Джессалин и Пенелопы?

Она засмеялась и покачала головой.

– Их мать слишком давно утратила молодость, чтобы они могли заметить твоё сходство с ней, и они слишком поглощены собой, чтобы заметить твоё сходство с ними.

Это было странно – знать, что я ношу тело своей матери. Как-то успокаивающе и тревожно одновременно. Я посмотрел на свои руки. У меня были длинные, тонкие пальцы. Я пошевелил пальцами ног. Было что-то странное в моих ногах. Я немного приподнял юбку, чтобы заглянуть вниз.

Моя одежда изменилась, но обувь – нет. Я всё ещё носил свои поношенные рабочие ботинки, только теперь они были на два размера больше моих новых ног.

– Оу! – удивленно воскликнула ведьма. – Я забыла обувь.

Я вытащил ноги из ботинок и осмотрел их. Форма пальцев осталась знакомой, но кости стали изящней, стопа уже, а нежный изгиб лодыжки определённо не был мужским.

Я был так занят осмотром своих ног, что не заметил туфель, пока она не протянула их мне. Они не были похожи ни на одну обувь, которую я когда-либо видел. У них были двухдюймовые каблуки, а всё остальное, казалось, было сделано только из тонких кружевных ремешков. Я был уверен, что как только сделаю в них шаг, они развалятся на части. Они казались совсем маленькими, но когда я обулся, то обнаружил, что они сидят идеально.

– Встань!

Я сделал это, хотя и пошатнулся. Каблуки не были возмутительно высокими, но они определённо выше, чем всё, в чем я когда-либо ходил. Они так и норовили погрузиться в мягкую землю. Было трудно сохранять равновесие. Мне пришлось перенести свой вес на носочки, что означало отведение плеч назад. В общем, это было совсем не изящно.

Ведьма наблюдала за мной, её брови задумчиво хмурились. Мягкие морщинки вокруг глаз, казалось, стали глубже.

– Давай посмотрим, как ты пойдёшь, – предложила она, когда я наконец обрёл равновесие.

Первые несколько шагов казались до смешного неуклюжими, но после этого я почувствовал, что справляюсь: расправил плечи, перенёс вес на носочки, стараясь держать туловище прямым и неподвижным, чтобы не потерять равновесие. Я думал, что у меня всё хорошо, пока не услышал её стон.

– Что не так? – спросил я, поворачиваясь к ней.

– Ты выглядишь как неуклюжее бревно. Это всё, что ты можешь сделать?

– Знаешь, не каждый день кто-то превращает меня в женщину.

– Нескладные, неповоротливые мужчины! – раздражённо сказала она. – Ты будешь посмешищем на балу.

– Это не моя вина!

– Для этого потребуется больше магии, чем я думала, – покачала она головой и вздохнула.

Я подумал о рыбке, которую Ксавье оставил для меня, теперь спрятанной где-то под её одеждой.

– Мне больше нечего тебе дать.

– Я всё исправлю, – сказала она. – Оставить тебя таким, было бы пустой тратой замечательного заклинания.

Она взяла меня за руки, и снова магия распространилась по телу. На этот раз видимых изменений не произошло, но внутри произошёл определённый сдвиг. Я не мог бы точно сказать, что это было – просто едва заметное изменение в моей позе, как будто я устраивался в знакомом кресле.

– А теперь дай мне посмотреть, как ты ходишь.

Это была самая странная вещь, которую я когда-либо испытывал. Движение было похоже на скольжение по воде, за исключением, конечно, того, что это было на воздухе. Мой мозг подсказывал телу, что делать, но где-то между ним и моими конечностями что-то перехватывало сообщение. Что-то переводило сигналы на новый язык. Когда я двигался, конечности ощущали лёгкое сопротивление, которое, казалось, сглаживало мои движения. Где-то в моём подсознании сидело новое знание, которое подсказывало расправить плечи, немного выгнуть поясницу, позволить бёдрам двигаться при ходьбе, чтобы приспособиться к нижнему центру тяжести.

На этот раз я прямо чувствовал себя грациозным. Даже несмотря на мягкую лесную подстилку, я смог пройти всю длину поляны туда и обратно, не спотыкаясь.

– Это потрясающе! – сказал я, чувствуя возбуждение и головокружение. Выражение лица ведьмы было серьёзным.

– Это заклинание более сложное. Его не хватит надолго.

– Насколько хватит?

Она вытащила из кармана часы на тонкой серебряной цепочке и проверила их.

– У тебя будет время до полуночи.

Полночь.

Внезапно мой волшебный вечер сократился всего до нескольких коротких часов. То, что раньше казалось надеждой, теперь стало чем-то печальным и зловещим.

– Не так много времени.

– Верно, – признала она. – Я предлагаю тебе идти.

Кучеры в повозках и колясках были счастливы доставить взволнованных молодых женщин на бал в обмен на несколько монет. Ведьма была достаточно любезна, чтобы снабдить меня ими, и в мгновение ока я обнаружил, что поднимаюсь по лестнице в замок.

Я был в полном смятении от нервной энергии. Ладони были неприятно потными. На пути в бальный зал сердце бешено колотилось. Что я ему скажу, когда увижу?

Как оказалось, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать этот вопрос. Охранник провёл меня в комнату, полную женщин. Распорядитель у двери протянул мне маленькую деревянную бирку с номером.

– Мы позовём вас, когда придёт ваша очередь, – сказал он. – После танца вы сможете пойти домой или подождать в гостиной вместе с остальными.

Я посмотрел на женщин. Каждая держала в руке похожую карточку. Это было до замешательства похоже на ожидание своей очереди купить хлеб, за исключением того, что все здесь были явно приодеты. Я нашёл свободное место и устроился поудобнее.

Несколько женщин расхаживали взад-вперёд. Некоторые сидели тихо и стоически. Некоторые лениво болтали с друзьями. Некоторые, очевидно, подводили итоги своего соревнования. Я заметил своих двоюродных сестёр в противоположном конце комнаты. Пенелопа сидела, нервно кусая палец. Джессалин стояла у зеркала, поправляя прическу. Ни одна из них не заметила меня.

Следующим был назван номер Джессалин, но она быстро выхватила у Пенелопы бирку и сунула свою в руку сестре.

– Ты иди первой, – сказала она. – Тогда тебе больше не придётся сидеть здесь и беспокоиться.

Я знал, что на самом деле она не по этой причине хотела, чтобы Пенни пошла первой. Джесс хотела превзойти свою сестру. И всё же Пенни не стала спорить. Она вошла в бальный зал, как преступница, идущая на суд. Всего через несколько минут выкрикнули номер Джессалин. Как только они ушли, я ощутимо расслабился.

За мной вошли ещё женщины. Многие уходили, когда называли их номера. Секунды шли, и я начал беспокоиться, что мне придётся уйти до того, как придёт моя очередь. Но наконец, за двадцать минут до того, как часы должны были пробить двенадцать, я обнаружил, что вхожу в дверь бального зала.

Бальный зал был большим, освещённым, должно быть, сотнями свечей. Группа музыкантов сидела в углу, в данный момент молча. Напротив меня была ещё одна дверь. Моя предшественница как раз исчезала за ней, должно быть, в гостиной. Принц стоял у буфетного стола и пил шампанское из бокала. Он стоял ко мне спиной.

– Кс… – я оборвал себя, поняв, что собирался произнести его имя. Я быстро исправился и вместо этого сказал: «Ваше высочество?».

Он не повернулся ко мне лицом.

– Я займусь с тобой через минуту.

Я медленно приблизился, двигаясь так тихо, как только мог в своих нелепых туфлях. Мне не хотелось его беспокоить, но и стоять в другом конце комнаты тоже не хотелось.

Подойдя ближе к буфету, я увидел, что он завален закусками и напитками. Казалось, к ним почти не прикасались.

– Сегодня вечером никто не голоден?

Он вздохнул и повернулся, чтобы настороженно посмотреть на меня.

– Мой отец обещал каждой девушке танец, а не ужин.

Меня забавляло, что он выполняет требования своего отца и всё же не делает ни шагу дальше.

– Я понимаю.

Он указал через плечо на дверь, через которую ушла последняя женщина.

– Там, насколько я слышал, устроен настоящий пир, так что дамы не голодают, ожидая моего решения.

Я представил себе ещё одну комнату, полную женщин, очень похожую на ту, которую я только что покинул. Некоторые будут нервничать, некоторые полны надежды, некоторые полны негодования. Некоторые, несомненно, пьют четвёртый или пятый бокал шампанского.

– Это звучит замечательно.

Он, казалось, не заметил намёка на сарказм в моём голосе. Он оглядел меня с ног до головы с нескрываемым любопытством.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Благодарю, сир. Вы выглядите… – мои слова затихли, когда я попытался решить, как закончить предложение. Каждый раз, когда я видел его, он был одет небрежно, в одежду, которая, очевидно, была высшего качества, и всё же предназначалась для повседневной носки. В этот вечер на нём было что-то похожее на парадную форму. Оно было королевского синего цвета с жёсткими золотыми косами на плечах и на груди. Его покрой был плотным и строгим. Он был так же великолепен, как и всегда, но, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке.

Я всё ещё не закончил предложение, и он поднял брови, глядя на меня.

– Очаровательно? – подсказал он. – Блистательно? Красиво?

Он не искал комплиментов. Его тон был дразнящим, и я знал, что ему, вероятно, говорили все эти вещи этим вечером несколько раз.

– Неудобно, – сказал я.

Он рассмеялся. Звук был коротким, но громким и искренним.

– На самом деле, – сказал он, – я вновь испытываю сочувствие к вам, женщинам, и вашим корсетам.

– Ты даже не представляешь, – пробормотал я себе под нос, сопротивляясь желанию потянуть шнурок, что стягивал мою грудную клетку.

– Прошу прощения?

Я решил, что лучше не повторяться. Вместо этого указал на бокал шампанского в его руке.

– Вы собираетесь предложить мне выпить?

Он улыбнулся.

– Нет, я этого не сделаю. А вы намерены сделать реверанс, как подобает настоящей леди?

Конечно, я должен был сделать его, как только он повернулся ко мне лицом, но я об этом не вспомнил. Хотя он дразнил, а не наказывал, так что я сказал: «Нет, я этого не сделаю».

Это снова заставило его рассмеяться. Он повернулся и налил ещё один бокал шампанского и протянул мне.

– Теперь довольна?

Я не мог не улыбнуться. Я присел в реверансе, принимая бокал, движение, которое было каким-то невероятно естественным для этого тела, которое я носил.

– Благодарю, сир, – моя рука дрожала, когда я поднёс бокал к губам.

Шампанское не было похоже ни на что, что я когда-либо пробовал: сладкое, яркое и игристое. Лучше всего, что когда-либо было у моей тёти в доме. На вкус оно было как утреннее солнце. Мне следовало бы лишь слегка отпить, но оно оказалось слишком вкусным, а у меня слишком мало времени. Я залпом выпил всё сразу, а когда опустил стакан, то обнаружил, что принц смотрит на меня с явным весельем.

– Ещё?

Я почувствовал, что краснею. Я не часто пил. Представил, как алкоголь течёт по моей крови, делая меня безрассудным и сумасшедшим, и поставил пустой стакан на стол.

– Я уверена, что пить второй бокал было бы неразумным.

Он протянул мне руку.

– Тогда, полагаю, пришло время пригласить тебя на танец.

Стоять там и разговаривать с ним было легко, но протянуть руку в ответ потребовало от меня каждой унции силы воли. Это было похоже на то, после чего я никогда не стану прежним. Его пальцы оказались тёплыми. Он притянул меня к себе, и в этот момент музыканты в углу заиграли.

Я немного беспокоился о танцах, но заклинание ведьмы сработало идеально. Я легко попадал в такт с ним. Это было странно, волшебно и удивительно. Моё тело двигалось совершенно незнакомым мне способом. Оно знало, в какую сторону идти, даже если я не знал. Я не стал слишком пристально изучать эту новообретённую благодать, опасаясь, что сосредоточение на ней разрушит заклинание.

– Ты прекрасно танцуешь, – сказал он после первых нескольких шагов.

– На самом деле нет. Это всё магия.

Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успел их обдумать. Его глаза расширились от удивления и веселья.

– Я не верю в магию.

– Конечно нет. Я только имела в виду, что обычно я немного неуклюжа. Просто чудо, что я не наступила тебе на ноги или не споткнулась о собственные.

– Да. Что ж, это мой восемнадцатый танец за вечер, так что, думаю, у нас обоих есть веские причины не усложнять па.

Пока восемнадцать танцев. Я подумал о комнате, полной женщин, которую только что покинул.

– За мной по меньшей мере ещё дюжина девушек.

Он вздохнул.

– К утру у меня ноги отвалятся.

– Мы могли бы всё бросить и отправиться на рыбалку.

Он остановился на полушаге, заставив меня врезаться ему в грудь.

– Ты рыбачишь?

Я почувствовал, что краснею. Почему я сказал такую глупость?

– Я не должна была этого говорить.

– Напротив, это замечательная идея, за исключением того, что мой отец приказал бы меня вернуть и четвертовать.

– Казнь сильно испортила бы вечер.

Он рассмеялся.

– И правда.

Он снова обнял меня, и мы продолжили танцевать. Это было чудесно, находиться так близко к нему, позволять ему водить меня медленными кругами по танцполу. Он был силой природы, несущей меня куда-то. Я не знал, где окажусь, и мне было всё равно.

Он смотрел на меня, пока мы танцевали, словно изучая меня. Это могло бы заставить меня нервничать, но я был слишком счастлив, чтобы сильно возражать. Его очевидный пристальный взгляд дал мне повод взглянуть на него в ответ. Я хотел запомнить каждый кусочек его лица, чтобы никогда не забыть.

– Мы встречались раньше?

– Нет.

– Ты кажешься очень знакомой.

– Ты меня с кем-то путаешь…

– Не думаю. Это что-то такое в твоих глазах.

Моё сердце подпрыгнуло от его слов, отчасти от радости, отчасти от иррационального страха, что он догадается о моей истинной личности.

– Ты, наверное, путаешь меня с одной из женщин, с которыми танцевал раньше.

– Может быть, – сказал он, хотя было ясно, что он не убеждён.

– Так много женщин, так мало света. Я уверена, что мы все выглядим почти одинаково.

– Некоторые больше, чем другие, – он понизил голос и прошептал, как будто делился великим секретом: – А некоторым удается выделиться.

Его слова порадовали меня, и я поймал себя на том, что улыбаюсь.

– Я рада, что могу оживить твой скучный вечер. Должно быть, это так тяжело – проводить часы в окружении красивых, заискивающих женщин.

– Теперь ты ведёшь себя просто жестоко, – рассмеялся он.

– А ты меня дразнишь.

Он покачал головой. В его глазах было веселье, но и что-то ещё.

– Ты меня озадачиваешь.

– Почему?

– Ты не похожа ни на одну из других девушек.

Его слова немного встревожили меня. Очевидно, я плохо играл свою роль.

– Что ты имеешь в виду?

– Все они попали в одну из трёх категорий. Первая: те, кто весь танец рассказывали мне, какой я красивый и обаятельный. Вторая: те, кто находят меня ужасающим и даже не могут встретиться со мной взглядом, не говоря уже о том, чтобы поговорить. Третья: те, кто проводят каждую секунду нашего совместного времени, рассказывая мне, какой замечательной женой они были бы.

– Ну, я думаю, что ты слишком очарователен и красив, чтобы быть ужасающим, но я совершенно уверена, что из меня вышла бы отвратительная жена.

– Почему ты так говоришь?

Этот вопрос заставил меня громко рассмеяться. Если бы только он знал правду.

– Слишком много причин, чтобы перечислять все.

Он снова покачал головой.

– Определённо не такая, как другие девушки.

– Я постараюсь больше походить на них, если тебе это понравится. Какой из этих трёх вариантов вы бы предпочли, сир? Я думаю, что смогу справиться с любым из первых двух, но третий может оказаться за пределами моих возможностей.

– Нет, – сказал он. Мы шутили, но внезапно он стал серьёзным. – Я определённо предпочитаю, чтобы ты оставалась какая есть.

Я почувствовал, что краснею. Я больше не мог смотреть ему в глаза. Я поймал себя на том, что изучаю золотую тесьму у него на шее. Я понятия не имел, что сказать.

– Если ты так против брака, то почему ты здесь? – он спросил. – Это твой отец заставил тебя прийти?

– Нет, я… – я запнулся, не зная, что сказать. Он выжидающе смотрел на меня. Я решил сказать ему правду. – Я просто хотела увидеть тебя в последний раз.

Песня закончилась, но он не отпустил меня. У него было то же самое изучающее выражение лица, как будто он пытался понять меня. Я стоял очень тихо, гадая, о чём именно он думал. Этот момент, казалось, длился вечно.

– Ты потанцуешь со мной ещё раз?

Ничто в мире не могло бы сделать меня счастливее.

– Конечно.

Он улыбнулся и кивнул на музыкантов в углу. Заиграла новая песня. И мы продолжили танцевать.

Находиться так близко к нему было одновременно и нервно, и опьяняюще. Грудь – моя грудь – была плотно прижата между нами. Я нашёл это чувство невероятно смущающим, но всё остальное было идеально: то, как он смотрел на меня. Твёрдость его руки на моей пояснице. Он что-то пробудил во мне – тупую пульсирующую боль между ног, так непохожую на чувство возбуждения в моем собственном теле, и всё же безошибочно узнаваемую. От этого у меня подкашивались колени. Мой желудок сходил с ума, полный бабочек. Каждая частичка меня тянулась к нему, тоскуя по нему так, как я никогда полностью не осознавал раньше. Меня лихорадило. Моё тело – моё женское тело, – казалось, будто сгорает изнутри. Конечно, он должен это чувствовать. Конечно, он должен был понять, какое влияние оказывал на меня.

Он крепче прижал меня к себе, и я почувствовала, как напрягся его член. От этого у меня перехватило дыхание. Он наклонил ко мне голову, его губы были в сантиметре от моих.

– Будет совершенно неуместно, если я поцелую тебя?

Моё сердце воспарило. Я обнял его за шею и прошептал в ответ: «Уместно – это скучно».

Его рот был тёплым и мягким. Его язык дразнил мои губы, и я услышал собственный всхлип. Я открылся ему, позволяя попробовать меня на вкус, позволяя исследовать меня. Он застонал, низкий звук вырвался из глубины его горла, отчего жар между ног усилился. Боль, казалось, одновременно распространилась вниз по бёдрам и вверх по животу к грудям, которые были неудобно зажаты между нами. Комната перестала существовать. И музыка тоже. Остановились ли музыканты, зашептались ли они или продолжали играть, я не знал, и мне было всё равно. Я вцепился в него, удивляясь, как такая простая вещь, как поцелуй, может быть такой невероятной.

Он прервал поцелуй, всё ещё прижимая меня к себе. Он задыхался так же, как и я.

– Потрясающе, – выдохнул он.

Я мог только прижаться к нему и кивнуть.

– Почему ты кажешься такой знакомой?

Я покачал головой, не желая, чтобы он думал об этом. Не желая думать о том, как я должен ответить. Я притянул его голову вниз, чтобы снова поцеловать, но он остановился как раз перед тем, как его губы встретились с моими.

– Как тебя зовут?

Моё имя. Как меня звали? За всё время, что я ждал своей очереди потанцевать с ним, мне ни разу не пришло в голову, что он может задать такой простой вопрос. Я понятия не имел, что сказать. Я не мог думать ни о чём, кроме своего настоящего имени. Я не мог назвать его.