Текст книги "Париж от A до Z (ЛП)"

Автор книги: Мари Секстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Зак, лапа, ты ведь знаком с Джорджем? О, он будет в восторге, когда увидит здесь кого-то, кого действительно знает!

– Ну… – Я покосился на Джона. – Я бы не назвал себя самым любимым его человеком на свете. – Потому что в момент, когда Джон открылся родителям, он встречался со мной, и я всегда чувствовал, что они приписывают мне роль коварного соблазнителя. Кэрол, несмотря на внешнее дружелюбие, каждый раз при взгляде на меня еле удерживалась от слез, а Джордж терпел мое присутствие с ледяной вежливостью.

– Просто разговаривай с ним о футболе – и станешь его закадычным другом, – сказал Коул, и я заметил, что Мэтт навострил уши.

– Он изменился, – проговорил Джон негромко, так что его услышал один только я. – После маминой смерти.

А я-то гадал, почему никто ни разу не упомянул имя Кэрол.

– Я не знал, – сказал я.

– У нее оказался рак. Слишком поздно нашли.

– Когда?

– Через год, после того, как мы с тобой… – Он не договорил.

– Мне очень жаль. – Я сам не знал, имею ли в виду его мать или то, что меня не было рядом, когда я был ему нужен.

Быстро оправившись, он пожал плечами.

– Ты удивишься, Зак. Он теперь намного терпимей, чем был тогда.

Тогда.

Когда мы с Джоном рука об руку встали перед его родителями и признались, что влюблены. От этого воспоминания тяжесть у меня на груди возросла. Я посмотрел в сторону, где сидел Анжело. Он наблюдал за Джоном и мной – с настороженностью в глазах. Стояло ли в них обвинение, или мне просто показалось из-за чувства вины? Я не знал.

Я сделал глоток вина, стараясь не думать о боли, причиненной мной человеку, которого я любил раньше, и о боли, причиненной, возможно, человеку, которого я любил сейчас. Сколько же мне придется выпить, чтобы оно перестало меня тяготить?

– Ты тоже остаешься в отеле? – спросил Джаред Коула. – Разве у тебя нет здесь квартиры?

– Есть, сладость, просто мне показалось, что куда удобней нам всем жить в одном месте. И позволь сообщить тебе, что найти подходящий отель было практически невозможно…

– Только потому, что ты чересчур привередливый, – проговорил Джон. Коул быстро взглянул на него и игриво взмахнул ресницами, словно говоря: «Да, я такой, но ты все равно меня любишь». Это было до омерзения умилительно и вызвало у Джона улыбку. Она продержалась всего секунду, пока Коул опять не переключился на Джареда.

– Я хотел не просто старый отель, – сказал он. – Я хотел, чтобы там ощущался дух Франции. Какой смысл вам было лететь за океан, чтобы жить в каком-нибудь унылом «Холидей Инне»? И еще я хотел, чтобы там же можно было провести церемонию. Мы посмотрели несколько совсем старых отелей, но номера оказались ужасающе тесными. Для меня просто невыносимо быть втиснутым в настолько крохотные пространства. – Он драматически содрогнулся. – Конечно, мы зашли и в «Фо Сизонс», но он до безобразия вычурный…

– Представляешь, до чего там ужасно, если даже он так считает? – сказал Джареду Джон, и Джаред расхохотался.

– Дай Джонни волю, он бы поселил нас в каком-нибудь клоповнике в Финиксе.

– Я предлагал «Мариотт», – возразил Джон. – Не совсем, знаешь, клоповник. – Было видно, что они уже несколько раз имели подобную беседу, и все же они не рявкали друг на друга. Напротив, их разногласия, похоже, приносили им огромное удовольствие.

Сделав большие глаза, Коул бросил на него невинный и одновременно насмешливый взгляд.

– Поверю тебе на слово, солнце.

Во всех его жестах сквозила легкость, беспечность, а некоторая чрезмерность поведения была призвана развлекать нас наравне со всем остальным. Он весь искрился, и мне стало ясно, чем именно он смог привлечь к себе Джона, который едва ли знал значение слова «веселье». Коул снова переключился на Джареда.

– Помнишь тот номер в Масатлане?

– Такое не забывается, – усмехнулся Джаред.

– Сладость, я абсолютно уверен, что в «Вандоме» за ущерб берут дороже, чем в Мексике, так что постарайся больше столешницы не ломать.

– Приложу все усилия, – пробормотал Джаред. Он оглянулся на Мэтта, и по его щекам медленно растекся румянец.

Анжело, видимо, либо не обратил на это внимания, либо не придал значения, поскольку спросил:

– А что ты сделал-то?

По лицу Джареда было видно, что у него нет желания еще дальше углубляться в разговор на эту тему. Так что отвечать взялся Коул:

– Ну, в принципе он был не виноват, – промолвил он с порочной усмешкой. – Или виноват, но не один, однако объяснять ситуацию менеджеру было немного неловко. Судя по всему, столешницы в ванной просто не предназначены для того, чтобы люди на них забирались. В особенности вдвоем. И все-таки я уверен, что она шаталась еще до того, как мы…

Его прервал громкий скрип – это Мэтт резко отодвинул свой стул от стола.

– О господи! – вскричал он, глядя на Джареда. – Я понятия не имею, как это терпеть.

– Что именно? – невинно поинтересовался Коул.

– Тебя! – с раздражением выпалил Мэтт.

Коул с искренним недоумением на лице воззрился на Джареда. Тот слегка улыбнулся, но отвернулся от него и положил ладонь Мэтту на руку. Секунду они смотрели друг другу в глаза. Уж не знаю, что такого содержал в себе этот взгляд, но Мэтт сразу расслабился. И даже чуть-чуть покраснел, а потом порочно ухмыльнулся ему.

Нет. Сегодня ночью они точно не дрались.

– Сладость, – обратился к Джареду Коул, – мы что, должны притворяться, будто не были знакомы друг с другом на протяжении почти пятнадцати лет?

– Нет, – сказал Джаред, снова поворачиваясь к нему. – Но, думаю, нам лучше не обсуждать Масатлан.

– Можно подумать, это был первый раз, когда мы… – Неожиданно Джонатан немного сместился на стуле, и Коул подпрыгнул на месте. Он развернулся к Джону, который явно пнул его под столом, но говорить перестал. Секунду он просто прожигал Джона взглядом, но потом опять повернулся к Мэтту, и раздражение на его лице в мгновение ока сменилось неприкрытой обеспокоенностью. – Лепесточек, скажи, как мне себя вести.

Мэтт придвинул стул обратно к столу. Что бы ни произошло между ним и Джаредом, но оно все изменило. Он больше не злился. Был, вероятно, недоволен, смущен… однако не злился.

– Я не знаю, – признался он. – Честно, не знаю. Все за этим столом переспали со слишком многими людьми за этим столом, но я, похоже, единственный, кого это бесит.

– Ты считаешь странным, что мы занимались сексом, но остались друзьями?

– Да, считаю. По моему опыту, как только ты прекращаешь спать с человеком, то прекращаешь и видеться с ним. А не… – Он обвел жестом стол, словно ему вдруг перестало хватать слов. – Занимаешься этим вот всем!

Анжело выглядел озадаченным. Джареду было смешно. Джон выглядел так, словно его точка зрения только что подтвердилась. У меня возникло ощущение, что он предупреждал Коула о том, что может произойти нечто подобное.

– Ты так говоришь, как будто мы все переспали со всеми, – произнес Анжело.

– Практически, – сказал Мэтт, выразительно выгнув бровь в сторону Джареда.

– Ты преувеличиваешь, – возразил Джаред. – Я спал только с двумя: с Коулом и с тобой.

– Да, – сказал Анжело. – И я только с двумя. – Он оглянулся на меня. – И Зак тоже.

– И я, – сказал Джон и повернулся к Коулу. – У тебя тоже двое?

Джаред издал придушенный звук, а Коул позволил волосам упасть на глаза и помахал Джону ресницами.

– Двое, трое… Невелика разница. Хорошая новость в том, – сказал он, бросая на Мэтта взгляд, – что, раз у Мэтта был только один, то в среднем у всех получается по двое. Ну разве не идеально все разрешилось?

Лицо у Джонатана стало несколько ошарашенным. Он посмотрел на Джареда, потом на меня, а потом его глаза переместились на Анжело. Анжело стойко выдержал его взгляд, и тогда Джон вздохнул, опустил глаза в стол и покачал головой.

– Я мог бы и догадаться.

– Ох, Джонни, мы с тобой в те времена еще даже не познакомились! – небрежно отмахнулся от него Коул.

– Теперь-то ты понимаешь, как я себя чувствую, – сказал Мэтт, обращаясь к Джону. Джон кивнул, и я заподозрил, что он и впрямь стал немного сочувствовать Мэтту.

– В этом нет ничего особенного, – сказал Джону Анжело.

– Именно! – воскликнул Коул. – Подумаешь, немного секса между друзьями, верно я говорю, солнце?

– Немного секса между друзьями? – повторил Мэтт. – Да ты переспал больше, чем с половиной людей за этим столом!

Коул моргнул и на минуту задумался, а потом испустил тяжкий вздох и, неожиданно уступив, вскинул вверх руки.

– Ты совершенно прав, лепесточек, – сказал он. – Это в высшей степени неприлично. На самом деле, я думаю, что лучше нам провести остаток недели с людьми, с которыми мы не спали. Анжело, ты будешь с Джоном и Джаредом. – Он шаловливо улыбнулся Анжело через стол. – Куколка, только не делай ничего, что не сделал бы я.

Анжело засмеялся, а Джаред спросил:

– Разве есть вещи, которые ты не делаешь?

– Как минимум одна, о чем тебе, сладость, прекрасно известно. – Он повернулся к Мэтту. – Итак, лепесточек, а ты, получается, остаешься с Заком и мной. Правда, будет здорово, если мы познакомимся немного поближе? – Он невинно помахал Мэтту ресницами.

Мэтт качнул головой, по-видимому разрываясь между тем, рассердиться ему или рассмеяться. Потом неохотно хмыкнул.

Анжело игриво ткнул его локтем под ребра.

– Может, это не у Коула слишком много партнеров. Может, это у тебя слишком мало.

– Резонно, – сказал я. – В конце концов, если в среднем у нас было по два…

– Отлично подмечено, – подхватил Коул. – Есть только одно решение этой проблемы. Кто-то за этим столом должен переспать с Мэттом.

Джаред разразился смехом, и все, кто сидел за соседними столиками, на нас оглянулись.

Анжело кивнул, проказливо усмехнувшись в сторону Мэтта.

– Логично.

– Джаред, – продолжил Коул, – ты дисквалифицирован – по понятным причинам. Я, очевидно, тоже, поскольку вся эта затруднительная ситуация возникла в первую очередь из-за моего промискуитета. – Он произнес это с такой театральной важностью, что мне с трудом удалось сохранить серьезное выражение на лице. – Остальным предлагаю вытянуть по соломинке.

Мэтт выглядел сбитым с толку, явно недоумевая, как это он вдруг превратился в какой-то ярмарочный приз. Его щеки медленно заливала краска. Джаред прилагал титанические усилия, чтобы сдержать смех. А Джон только чуть-чуть приподнял на Коула брови.

Анжело, смеясь, поднял руки вверх.

– Я пас. Без обид, Мэтт, но ты не в моем вкусе.

Мэтт стал совершенно пунцовым. А Коул с абсолютно бесстрастным лицом посмотрел на Анжело и спросил:

– А если выиграет Зак?

Анжело порочно ухмыльнулся ему.

– Думаю, мы с Джаредом сумеем развлечь друг друга, пока они будут заняты.

– Минуточку! – рявкнул на Анжело Мэтт.

– Так будет только справедливо, – сказал Коул.

– Чувак, мы же делаем это ради тебя, – сказал Мэтту Анжело. – Ты должен быть нам благодарен, верно, Джаред?

– Абсолютно согласен, – кивнул Джаред. Мэтт пронзил его взглядом, который кого угодно превратил бы в кучку пепла на стуле, но Джаред только еще сильнее захохотал.

Анжело опять повернулся к Коулу.

– Но у твоего плана есть один недостаток, Коул, если предположить, что твоя цель – добиться равенства между нами.

Нарастающее озорство в глазах Анжело перекликалось с искорками в глазах Коула. Им было очень весело вместе.

– Куколка, как же так прав! – воскликнул Коул. – Джонни, выходит, ты тоже должен переспать с Мэттом.

– В точку, – кивнул Анжело.

– И почему же? – спросил Джон. Беседа не вызывала у него такого восторга, как у Джареда и Анжело с Коулом, однако обеспокоенным он тоже не выглядел.

– Это единственное решение, солнце.

– Точно, – подхватил Анжело. – Тогда у всех нас будет по трое. – Он повернулся к Мэтту, который сидел с красным лицом и молчал. – Тебе полегчает, когда мы станем равны?

Тут Джаред стал совсем потерян для общества. Держась за живот, он хохотал так, что по лицу у него текли слезы. Мэтт повернулся к нему и рявкнул: «Это не смешно!», что вызвало только новый взрыв дикого хохота.

– Кстати, парни, у кого-то из вас есть строгие предпочтения насчет того, кто сверху, а кто снизу? – спросил Анжело. – А то еще наколотим яиц…

– В буквальном смысле этого слова, – вставил Коул.

– …И придется начинать все по новой. – Анжело оглянулся на Мэтта. – Если ты предпочитаешь что-то одно, лучше скажи об этом прямо сейчас.

– Выкладывайте, так сказать, карты.

– Прямо на стол.

– Чтобы всем было видно.

– Заку нравится наблюдать, – сказал Анжело и подмигнул мне. К моему облегчению из-за направления, в котором шел разговор, никто не принял его всерьез.

– Значит все решено! – провозгласил Коул. – Ну, кто и с кем пойдет первым? Зак, думаю, вперед всех встать должен ты.– Он подмигнул мне. – Или же у тебя.

– О господи, – простонал, свесив голову, Мэтт. – Кончайте уже!

– Не переживай, лепесточек, – ответил Коул. – И мы кончим, и ты кончишь, а Зак, уверен, тебе в этом поможет.

Джаред смеялся так сильно, что можно было только удивляться, как он не свалился со стула.

***

Обед растянулся почти на три часа, что, как заверил меня Джон, в Париже считалось нормой. Когда мы вышли на улицу, оказалось, что там заметно похолодало. Наше дыхание превращалось в воздухе в облачка. Белое небо висело низко, и атмосфера, казалось, потрескивала – как в Колорадо, когда скоро должен был пойти снег.

Коул повел нас к метро.

– Думаю, сегодня я покажу вам Триумфальную арку, – по пути сказал он. – Это займет меньше времени, чем Эйфелева башня. Подозреваю, что после вы будете совершенно вымотаны и, наверное, к ужину захотите лечь спать.

После плотного обеда и небольшого перебора с вином (я сбился со счета, сколько раз Джон подливал мне в бокал), я был бы счастлив вернуться в отель и сразу забраться в кровать, но Коул заверил нас, что лучше еще потерпеть, рано поужинать (под «рано» он подразумевал нормальное для американцев время, а не восемь или девять часов, как во Франции) и только потом разойтись по номерам.

Для меня было облегчением, что Коул знает, куда идти и что делать. Карта метро на стене ввела бы меня в ступор даже без вина и джетлага. Анжело – совсем, как тогда в Вегасе – во все глаза смотрел по сторонам. Увидев в метро уличную певицу, которая аккомпанировала себе на гитаре, он заставил всю нашу компанию остановиться и послушать ее. Одежда на ней была грязной, а оба глаза подбиты, но пела она низким, хрипловатым, чувственным голосом, и Анжело зачарованно замер напротив нее.

– О чем она поет? – спросил он у Коула.

Тот минуту прислушивался к французским словам.

– Что-то об опустевшей клетке, – наконец ответил он несколько озадаченно. – О птице, которая улетела.

На лице Анжело проступил странный испуг.

– И ей теперь грустно?

Перед ответом Коул послушал еще пару куплетов.

– Не совсем. Эта песня, скорее, об освобождении.

Анжело взглянул на меня, словно это должно было что-то для меня значить, но я, ничего не поняв, только пожал плечами. Тогда он отвернулся и, порывшись в кармане, достал несколько французских купюр. И бросил одну в ее открытый гитарный кофр.

– Не разрешай ему тратить свои деньги, – шепнул Коул Джону. Он потянулся было за кошельком, но Джон, покачав головой, остановил его. Это озадачило Коула, но я был рад, что Джон понял – лучше не надо. Для Анжело было важно дать ей свои. Все двинулись дальше, но Анжело все стоял и слушал песню, слов которой не понимал, пока не прибыл наш поезд, и я не потянул его за собой.

Добравшись до Триумфальной арки, мы немного погуляли у ее подножия, разглядывая барельефы, потом заглянули в туристический центр и начали карабкаться вверх. Винтовая лестница была крутой и узкой, но вид стоил усилий.

Уже темнело, и в городе зажглись фонари. Со всех сторон к арке стремились, словно колесные спицы, дюжина улиц. Все они сходились на круглой площади с аркой посередине.

– С ума сойти, какие тут пробки, – сказал я. – Неудивительно, что многие предпочитают метро.

Анжело недоверчиво уставился на меня.

– Зак, мы в Париже, а ты смотришь на пробки? – Он качнул головой. – Ты такой странный.

– А на что мне смотреть?

– На все. – Он обвел рукой простор вокруг нас. – В «От A до Z» написано, что отсюда вид даже лучше, чем с башни.

– Правда?

– Может потому, что отсюда видно ее саму. – Он показал на юго-восток, где стояла Эйфелева башня. Полностью освещенная, она величественно возвышалась над городом.

Я встал позади него и, закинув руку ему вокруг шеи, проговорил:

– Вид и впрямь ничего.

Он рассмеялся над тем, что, вероятно, показалось ему нелепым преуменьшением. Потом откинулся на меня. Мне была приятна его тяжесть – такая уютная и родная.

– Спасибо, Зак.

– Не понимаю, почему ты благодаришь меня. Нас привез сюда Коул.

– Я знаю, – сказал он. – Но еще я знаю, что ты поехал только ради меня.

Я поцеловал его в затылок.

– На свете нет такой вещи, которую я бы не сделал для тебя, ангел. – Если не принимать в расчет встречу с моим бывшим, неделя в Париже не была такой уж жертвой с моей стороны.

– Жаль, что сейчас все мертво, – проговорил Коул, прерывая наш момент тишины. Они с Джоном стояли в нескольких шагах от нас практически так же, как мы с Анжело – Коул впереди, а Джон сзади, – хоть и не соприкасались. – Здесь намного красивее весной.

– Тогда почему ты выбрал февраль? – спросил Джаред.

Коул взглянул через плечо на Джона, а затем, словно смутившись, отвернулся от нас.

Джон улыбнулся. Потом обнял Коула и поцеловал его в шею.

– Думаю, мы просто слишком нетерпеливы, – произнес он и рассмеялся, когда Коул игриво его отпихнул.

После Триумфальной арки мы прогулялись по Елисейским полям, время от времени заглядывая в магазинчики и галереи. Коул и Анжело, казалось, ничуть не устали, чего нельзя было сказать обо мне и о Джареде с Мэттом. В конце концов на это обратил внимание Джон. Он тихо сказал что-то Коулу на ухо, и тот удивленно оглянулся на нас, точно он забыл, что мы здесь. После этого мы снова сели в метро. Сделали последнюю остановку в кафе, чтобы быстро поужинать, и наконец возвратились в наши уютные номера.

Анжело успел принять утром душ, а я нет. Я долго стоял под струями горячей воды и клевал носом, после чего заставил себя добрести до кровати.

– Ты должен разрешить мне отложить секс до потери сознания на следующий раз, – пробормотал я.

Анжело не услышал меня. Он уже спал.

***

Утром он разбудил меня рано, и мы, как это часто бывало, занялись любовью.

В любое другое время наш секс мог быть жестким, быстрым или же грубым, но по утрам он всегда был нежным и медленным. Я целовал его плечи и шею, его запястья, его ладони. Его гладкая смуглая кожа до сих пор завораживала меня. Даже спустя два с лишним года он внушал мне благоговение, от которого дух захватывало. Я надеялся, что это никогда не изменится.

Обычно после любви он вставал, а я еще дремал час или два, но перелет сбил наши внутренние часы, и мы выбрались из постели одновременно. Оделись и, спустившись вниз, нашли остальных в ресторане.

– Что-то долго ты спал, Анж, – заметил Мэтт, и Анжело усмехнулся.

– Это ты так думаешь.

После секундного замешательства Мэтт взглянул на меня и, покраснев, сразу же отвернулся. Джаред с Коулом рассмеялись, но на лице у Джона я заметил выражение крайней неловкости. Что ж, по крайней мере я был не одинок.

Анжело подсел к Мэтту, а я вновь обнаружил себя рядом с Джоном.

– Ты еще бегаешь по утрам? – спросил он, наливая мне кофе.

– Почти каждый день, – сказал я.

– Я тоже, – сказал он. – Давай со мной, если хочешь.

Я не вполне понимал, как отношусь к его предложению. Когда-то давно совместная пробежка была нашим ежедневным занятием. После Джона у меня не было партнера по бегу до самой Коды, где ко мне один-два раза в неделю присоединялся Мэтт. Чаще всего я по-прежнему бегал один. Я оглянулся на Анжело, который, насупившись, косился на Джона. Можно было не сомневаться: он хотел, чтобы я сказал «нет».

– Ох, солнце, Заку не хочется бегать, пока он в отпуске! – пришел мне на выручку Коул. – К тому же, если взять сегодняшний день за показатель, по утрам он будет чересчур занят с Анжело. – Он усмехнулся Анжело, и тот ответил ему такой же усмешкой. Они и впрямь были даже слишком похожи.

– Я схожу с тобой, – вызвался Мэтт, и удивление, которое я ощутил, отразилось на лице Джона. Но еще он казался обрадованным.

– Отлично! – сказал он. – В компании оно перестает казаться такой уж рутиной.

К середине завтрака прибыл Джордж, перед новой встречей с которым я нервничал почти так же, как перед встречей с Джоном. Пока Коул подзывал официанта, он выдвинул стул между Мэттом и Анжело и уселся за стол. Я еле узнал его, хотя сказать, что он как-то особенно изменился, было нельзя. Он немного раздался в талии, а в его волосах добавилось седины. Но то были внешние перемены. В нем появилось что-то еще – совершенно новое, что я не мог распознать. А потом он повернулся ко мне.

– Зак! – воскликнул он, улыбаясь. – Черт возьми, что ты тут делаешь?

И тут до меня дошло. Он улыбался. Я не был уверен, видел ли подобное в прошлом.

– По правде говоря, я и сам не знаю, – ответил я, и он рассмеялся.

– Зак дружит с Джаредом, – объяснил Джон, – а Коул и Джаред знакомы еще со времен колледжа. Вот так, собственно, мы с Коулом и познакомились.

Джордж, судя по виду, еще распутывал это у себя в голове, когда Мэтт вдруг спросил:

– Джордж, вы любите «Кардиналс»?

Джордж удивленно повернулся к нему. Я начал было гадать, каким образом Мэтт догадался, но через секунду рассмотрел, что маленький логотип на поло Джорджа – это красная птичья голова, знак «Кардиналс».

– Так точно!

– Не повезло вам в плейоффе, – сказал Мэтт.

– Все знают, что «Рэмс» играют нечестно, – заявил Джордж. Он явно обрадовался тому, что нашел человека, которому можно пожаловаться. – И теперь эти ублюдки в чертовом Супербоуле. – Он выгнул на Мэтта бровь. – Ты же не фанат «Рэмс»?

– Нет, сэр. Я болею за «Чифс».

– Как и я – на этой неделе, – усмехнулся Джордж.

Тут к разговору подключился и Джаред, начав болтать что-то о пасах мимо защиты, и все трое быстро погрузились в рассуждения о футболе.

– Что ж, – пробормотал себе под нос Джонатан, – по крайней мере теперь можно не беспокоиться, что ему не с кем общаться.

В тот день мы посетили базилику Сакре-Кёр, которая находилась на вершине холма Монмартр, в самой высокой точке Парижа. Базилика оказалась огромным и чудовищно сложным белым строением. У него был один большой купол – слишком вытянутый, чтобы назвать его луковичным, но слишком изогнутый, чтобы считаться коническим – и по бокам два купола размером поменьше. Вокруг торчали башенки тоже с куполами, но маленькими, и абсолютно повсюду были арочные окна. Внутри находилось бесчисленное количество арок, а вверху, на искусно расписанном потолке, парил в окружении ангелов Иисус.

– Типу, который написал «От A до Z», здесь не понравилось, – проговорил Анжело. – Единственное, что он оценил, – вид с террасы.

– А ты что думаешь? – спросил его я.

Он повернулся ко мне с глазами, полными восхищения.

– Я думаю, она потрясающая.

– Лично я нахожу ее скорее безвкусной, – сказал ему Коул. – Завтра я отведу тебя в Сент-Шапель.

– Правда? – воскликнул Анжело со своим обычным энтузиазмом. – Это одно из мест, которые я отметил у себя в книжке. Там говорится, что витражи в этой часовне лучшие во всем Париже. А может, и в целой Европе.

– Все верно, куколка. Когда ты попадешь внутрь, то удивишься, на чем вообще она держится.

Далее мы немного побродили по улицам Монмартра. Поглазели на «Мулен-Руж» и дом, где раньше было кабаре «Черная кошка», а также посетили маленький виноградник на Рю-Сен-Венсан. Анжело любое место приводило в восторг, но для меня все выглядело одинаково. Плоские белые здания, серые тротуары и узкие улицы. Словно в лабиринте, я никогда не понимал, куда надо сворачивать, и это ужасно нервировало меня.

Обедать Коул повел нас в очередной фантастический ресторан, где мы опять просидели без малого три часа.

– Коул, – к концу обеда проговорил Мэтт, – как думаешь, есть у нас шанс найти место, где в воскресенье вечером можно будет посмотреть Супербоул? – Они с Джорджем и Джаредом явно все утро обсуждали такую возможность, поскольку сидели за столом, склонившись друг к другу, и то и дело с надеждой поглядывали на Коула.

– Лепесточек, даже не знаю.

Улыбка Мэтта была слишком натянутой, чтобы сойти за искреннюю.

– Ну, в отличие от нас всех, ты как минимум знаешь, где можно спросить. Вандербильт.

– Меня зовут по-другому.

Улыбка Мэтта стала ехидней.

– Я знаю. Но раз уж ты не обращаешься к нам по именам…

– Вот уж неправда, – сказал Коул. – Джорджа я называю по имени.

– И Зака, – добавил Анжело.

Все, кто сидел за столом, повернулись к нему, и Анжело явно стало не по себе от того, что он внезапно оказался в центре внимания.

– Что? – спросил он. – Я же прав.

Всеобщее внимание переметнулось обратно к Коулу, который, глядя на Анжело, усмехался ему с таким видом, словно тот раскрыл какую-то его потаенную страшную тайну.

Я и не замечал, что ко мне Коул обращался по имени, тогда как для всех остальных у него были придуманы прозвища. Судя по всему, этого не заметил и Джонатан.

– А ведь и правда, – сказал Джон. – Ты даже меня в половине случаев не называешь по имени. Что в Заке такого особенного?

Коул невинно распахнул глаза.

– Не знаю, солнце, – сказал он. – А тебя это беспокоит?

Джонатану потребовалась секунда, чтобы это переварить. Сперва мне показалось, что он готовится разозлиться, но потом он вздохнул и обреченно покачал головой.

Джаред смотрел на Джона с нескрываемым сочувствием на лице.

– Ты или святой, или мазохист, – сказал он, и Джон рассмеялся.

– Иногда кажется, что между ними такая тонкая грань.

Коул никак не ответил, но после того, как все отвернулись и снова принялись за еду и свои разговоры, я увидел, что он оглянулся на Джона. Он положил ладонь ему на бедро. Взглянул на Джона сквозь челку и улыбнулся.

Джон практически растаял. Накрыл своей рукой руку Коула и тоже улыбнулся ему, потом наклонился, чтобы поцеловать, но Коул у последний момент отвернулся, и поцелуй пришелся куда-то в висок. Что, однако, нисколько не обескуражило Джона.

Я сказал себе, что болезненный укол, который я ощутил, не имеет ничего общего с ревностью.

После обеда Коул повел нас к Эйфелевой башне. Пару часов мы провели, гуляя по выставкам и магазинам на втором этаже, а потом поднялись наверх. На земле, особенно в старых кварталах, мне было легко не забывать, где мы находимся, но когда я увидел Париж с высоты, его чары развеялись. Особенно когда мы посмотрели на юг, где висел смог, а за деревьями торчали современные небоскребы.

– Разве не потрясающе? – спросил Анжело.

– Как по мне, так похоже на любой другой город, – сказал я.

– Зак, да ладно тебе! Ты прикалываешься? Только представь, сколько лет всем этим зданиям. Больше, чем всему, что построено у нас дома. Подумай о том, где мы стоим. Эту башню построили больше, чем сто лет назад. Только представь, сколько людей побывало тут перед нами. Родители с детьми, другие влюбленные парочки. – Он взял меня за руку и посмотрел на меня. В его глазах сияло восторженное волнение. – Разве, стоя здесь, ты не ощущаешь себя частью чего-то огромного и волшебного? Чего-то, что тянется сквозь века? Словно ты часть истории?

– Я ощущаю себя просто очередным туристом.

То была правда, но я моментально пожалел, что не смолчал, потому что его сверкающая улыбка стала немного тусклее. Он покачал головой.

– Нет в тебе чувства романтики, Зак.

Пробыв наверху около часа, мы спустились вниз и встали на Марсовом поле, чтобы посмотреть на башню с полностью включенной иллюминацией. Это было симпатичное зрелище. Но для меня даже Эйфелева башня не могла сравниться по красоте с восторгом на лице Анжело в момент, когда он ее увидел.

***

Наутро к нам зашел Коул, чтобы забрать Анжело в Сент-Шапель. Далее они планировали осмотреть несколько небольших художественных музеев (под «небольшими» имелось в виду лишь то, что они не были Лувром). Меня, разумеется, тоже позвали, но я выбрал сон допоздна.

Проснувшись, я спустился вниз и обнаружил в обеденном зале Джорджа.

– Зак! – Он помахал мне. – Присоединяйся. Не заставляй меня есть в одиночестве.

Хотя изначально я нервничал насчет встречи с Джорджем, вчерашний день доказал, что ладить с ним довольно-таки легко, так что я был рад оказаться в компании.

– Я и не знал, что вы с Джоном все эти годы общались, – сказал он после того, как мы сделали заказ.

– Мы не общались, – сказал я. – Но два года назад мы с Анжело ездили в Вегас вместе с Мэттом и Джаредом и случайно наткнулись там на него. Именно тогда Джаред и дал ему номер Коула. – Или, быть может, он дал Коулу номер Джона. Это было неважно.

Джордж на секунду задумался и отвел глаза в сторону, а потом его лицо медленно расплылось в улыбке.

– Помню эту поездку, – сказал он. – Кто ему врезал?

– Анжело.

Он негромко хмыкнул.

– Можно было и догадаться.

– Почему вы так говорите? – спросил я.

– Готов поспорить, Джон пытался отвоевать тебя у него.

Ответа на это, похоже, не требовалось. У меня не было желания обсуждать ту поездку, и потому я спросил:

– Вы довольны, что они женятся?

– Чрезвычайно. Я счастлив за Джона.

– Вам нравится Коул?

– Я рад, что Джонни нашел его, – сказал он. – Не пойми меня неправильно – этот парень тот еще пирожок, – но я, в общем, питаю к нему самые нежные чувства. – Он усмехнулся. – Только не вздумай разболтать ему, что я так сказал. Я буду все отрицать.

– Хорошо, – пообещал я, смеясь. – Унесу ваши секреты в могилу.

– Дело в том, Зак, что он идеально подходит для Джонни. И с ним Джонни счастлив. – Мне показалось забавным, что Джордж – судя по всему, вслед за Коулом – стал называть его Джонни. – А если он счастлив, то и я вместе с ним. – Он осторожно взглянул на меня. – Прости, что я не мог так думать, когда он был с тобой.

Я пожал плечами, стараясь не обращать внимания на тяжесть на сердце. Стараясь не думать о том, что, будь его отец в прошлом немного терпимей, то Джон, возможно, не испытывал бы потребности самоутверждаться. Возможно, тогда он бы не давил на меня, и мы с ним, возможно, и по сей день счастливо жили бы вместе.

– Теперь это больше неважно, – сказал я не только Джорджу, но и себе. Тут, к счастью, подоспела наша еда, и это спасло меня от продолжения фразы.

– Знаешь, Зак, между тобой и Коулом у Джона пару раз были серьезные отношения.

Что, черт возьми, мне полагалось на это ответить?

– Я не знал, – сказал я, хотя мог бы и догадаться. Прошло, в конце концов, десять лет.

– И никто из них в его глазах не мог сравниться с тобой.

Такого я точно не ожидал.

– Как? – спросил я. – Я же оказался недостаточно хорош для него. Он потому и ушел.

– А вот так, Зак. Ты оказался недостаточно хорош, но тем не менее стал тем стандартом, с которым он сравнивал всех прочих своих мужчин. И все они проиграли тебе.