Текст книги "Париж от A до Z (ЛП)"

Автор книги: Мари Секстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

В нем опять начал разгораться энтузиазм, однако он еще его сдерживал.

– У нас ведь все будет хорошо, да? – спросил он. – Он ведь больше не причинит нам вреда?

– Встреча с Джоном никак не изменит то, что я к тебе чувствую.

– Ты уверен?

Я взял его за руку и, перевернув ее, поцеловал его ладонь.

– На все сто процентов.

На его лице было столько надежды, и я понял, что поступил правильно, когда решил не пытаться отговорить его ехать. Он приложил ладонь к моей щеке и посмотрел мне в глаза.

– Скажи, что ты хочешь сделать.

Мне всего-то и нужно было, что сказать ему правду. Я отвел с его глаз волосы и ответил:

– Только то, что принесет радость тебе.

Он улыбнулся мне – широкой, возбужденной улыбкой ребенка, который проснулся и обнаружил себя в Диснейленде.

– Я хочу увидеть Париж.

– Хорошо, – сказал я, склоняясь к его губам. – Значит, увидишь.

***

Полтора месяца до путешествия пролетели молниеносно. Нам пришлось помучиться с паспортами, и когда они наконец-то пришли, Анжело взглянул на свой со смесью такого благоговения и волнения, что я в который раз порадовался, что согласился поехать. Даже если оно подразумевало под собой новую встречу с Джоном.

За неделю до Рождества мы отправились в Боулдер, поскольку я не нашел еще ни одного подарка. Анжело успел сделать все свои покупки по интернету, поэтому все время, что я ходил по магазинам, он провел в букинистической лавке, откуда вышел потом с доверху набитым пакетом.

– Смотри, что я купил, – сказал Анжело, когда мы выехали домой. Он показал мне книжку с невероятно старомодной обложкой. Заголовок, набранный пухлыми ярко-розовыми и неоново-оранжевыми буквами, гласил: Париж от A до Z.

– Это путеводитель?

– Угу. Нашел его в секции путешествий, – сказал он, и мне показалось забавным, что он, судя по всему, страшно этим гордится.

– Сколько ему лет?

Он проверил дату копирайта и ухмыльнулся.

– До фигища, Зак. Вышел в год твоего рождения.

– Как остроумно.

– Сам напросился.

– Ну и какой от него толк? – спросил я. – Может, надо было купить что-нибудь поновее?

– А что, ты думаешь, Эйфелеву башню с тех пор переставили в новое место, а Лувр прогорел?

Мне все равно казалось глупым полагаться на такую старую книжку, однако омрачать его энтузиазм я не стал.

За несколько следующих недель этот устаревший путеводитель стал нашей библией.

Анж изучил его от корки до корки, делая закладки и помечая страницы, как будто ему предстояло сдавать по этой книжке экзамен. Он прочитал мне описания по меньшей мере дюжины разных церквей.

– Что тебе хочется увидеть больше всего? – спросил он.

Честно говоря, мне было без разницы.

– То, что больше всего хочешь увидеть ты, – сказал я. И это была чистая правда.

В январе у Мэтта был день рождения, и он получил лучший подарок, какой только мог себе пожелать – его «Канзас-Сити Чифс» стали первыми в АФК (одна из двух конференций НФЛ, ее победитель получает право представлять конференцию в Супербоуле – прим. пер.). Его радость, однако, подпортил тот факт, что свадьба Джона и Коула совпала с днем Супербоула.

– То есть, моя команда в кои-то веки продралась сквозь плейофф, а я, значит, пропущу Супербоул? – возмущенно воскликнул Мэтт.

Джаред особенного сочувствия не проявил. Попади в финал его любимые «Бронкос», он был бы в равной степени огорчен, но поскольку речь шла о команде Мэтта, ему, похоже, вся эта ситуация приносила исключительно удовольствие.

– Уверен, ты найдешь, где его посмотреть, – сказал он.

– В Париже?

– Ну тогда запиши его и посмотри, когда мы вернемся, – предложил Джаред и засмеялся, когда Мэтт встал и без единого слова вышел из комнаты.

Для меня эти полтора месяца были пропитаны неуверенностью. Мне на грудь словно давил невидимый груз, который становился еще тяжелей, когда я вспоминал, что скоро мне предстоит увидеться с Джоном.

Я не хотел его видеть. Но этого было не избежать.

Мои отношения с Джоном, как и у многих, начались с состояния абсолютного счастья. Мы вместе ходили в колледж. Мы были опорой друг другу, когда совершали каминг-аут перед семьей. Мы обожали и поддерживали друг друга. Все было идеально.

Но после выпуска все изменилось. Мы вместе перебрались в Арваду и завели Гейшу. Временами разговаривали о браке и о свадебном путешествии по винодельням Сономы. Я устроился на работу в «От A до Z» и приготовился к тому, что этот год сложится для нас хорошо.

Увы.

Джон никогда не произносил этого вслух, но я знал, что его гомосексуальность стала для его родителей разочарованием, и он, судя по всему, верил, что сможет реабилитироваться в их глазах через карьеру. И все было бы замечательно – если б только он принял тот факт, что у меня следовать его примеру желания не было. Я знал, что он с первого дня возненавидел мою работу в прокате. Он хотел, чтобы я занялся чем-то большим. Стал кем-то большим. Но по мере того, как недели перетекали в месяцы, становилось все очевиднее, что наши цели разнятся. И, самое главное, что отсутствие у меня жизненных целей смущает его. Он стыдился меня.

Выяснить, что я никогда не стану достаточно хорош для него, было невыразимо болезненно. Я был обижен и зол, однако вместо того, чтобы выяснить отношения, поставил перед собой саморазрушительную цель доказать ему, что я никогда не стану тем человеком, которым он хотел меня видеть. Джонатан сделал мне больно, и я хотел отплатить ему тем же. Я был откровенно жесток в своем стремлении вынудить его меня бросить.

Встреча с ним в Вегасе стала для меня настоящим шоком. Анжело понятия не имел, насколько мне было тяжело. Однако на поверхность всплыла не только злость за то, что он обидел меня. И не только боль из-за того, что мы с ним расстались. Превыше всего остального я испытывал чувство вины, потому что знал, что разбил ему сердце. И, что хуже всего, сделал это намеренно.

В Вегасе я ничего из этого выразить не сумел. Моей единственной заботой тогда было душевное равновесие Анжело. На тот момент мы были вместе всего несколько месяцев, и он еще был таким уязвимым, таким неуверенным. Перепих с Коулом ничем нам не угрожал, а вот столкновение с моим бывшим – определенно да. Начать с того, что Анжело бешено ревновал к моему прошлому. А встреча с этим прошлым лицом к лицу была для него практически невыносима. И я похоронил свою боль и чувство вины, оставив жить только злость. Снисходительная пренебрежительность Джона по отношению к Анжело только распалила мой гнев. Я упивался им, потрясал им, использовал его и как щит, и как меч, стремясь помешать Джону разрушить ту хрупкую жизнь, которую я пытался построить с Анжело. И у меня получилось.

Вопрос заключался в том, был ли я способен поступить так еще раз? И возникнет ли у меня такая необходимость?

Мне, наверное, было бы легче, если б я внезапно не распереживался о наших с Анжело отношениях, чего не случалось уже очень давно. Хотя с виду все было в порядке, я начал тяготиться сомнениями. Несколько раз, когда я заходил и заставал его за компьютером, он сразу сворачивал браузер. И всегда говорил, что ничего особенного не происходит, хотя было ясно, как день, что он утаивает от меня какой-то секрет.

– Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно? – не выдержал я, когда это произошло в третий раз.

– Знаю.

– Но не расскажешь. – Это был не вопрос.

– Нет.

– Ты боишься, что я рассержусь?

– Нет.

– Мне стоит начать волноваться? Ты познакомился с кем-то еще?

– Ничего такого.

– Но рассказывать ты все равно не хочешь?

Он прикрыл глаза и, подумав с минуту, сказал:

– Я все тебе расскажу, Зак. Честное слово. Со временем.

– Но не сейчас?

Он покраснел, однако не отвернулся.

– Не сейчас.

Я отстал от него, но не потому, что не беспокоился. Просто я знал, что давить на него смысла нет. Он сам все расскажет, когда будет готов. Надо лишь набраться терпения.

И все же в груди у меня поселился страх, и я ничего не мог с этим поделать.

Я начал прикидывать, что он может делать онлайн. Первым, что пришло мне на ум, было порно. С другой стороны, причин скрывать это от меня у него не было. Вторым очевидным вариантом – несмотря на его заверения – была виртуальная связь с кем-нибудь в интернете. Но с учетом того, что Анжело в принципе людям не доверял, я счел этот вариант маловероятным. Однако не невозможным.

Я все мозги сломал, гадая, чем он мог заниматься.

Прошло около трех лет с тех пор, как я нанял Анжело на работу в «От A до Z». И если я считал, что у него была большая нагрузка в Арваде, то она не шла ни в какое сравнение с тем, сколько времени он проводил в прокате сейчас. Быть может, он просто устал. Быть может, он занимался поисками новой работы, но боялся мне рассказать.

Вслед за этими мыслями пришли мысли еще тревожней: он мог искать новую квартиру. Он мог планировать уйти от меня, просто пока не нашел, куда переехать.

Я понимал, что наверняка забиваю себе голову ерундой, но остановиться не мог. Мне бы, наверное, помогло обсудить это с кем-нибудь третьим, только я не знал, с кем. Я подозревал, что Мэтт знает не больше меня самого, но он в любом случае ничего бы мне не сказал. С Джаредом говорить совсем не хотелось. После Вегаса они с Анжело заключили мир, и все же я знал, что Джаред считает его незрелым. Он никак не мог уяснить, что поведение Анжело со мной связано вовсе не с его возрастом, но с его полнейшим отсутствием опыта в отношениях. Как бы там ни было, я не хотел давать ему новый повод плохо думать о мужчине, которого я любил.

В итоге я поделился с Лиззи. Не то чтобы мы с нею были близки, но она вместе с мамами Мэтта и Джареда несколько раз в неделю приходила нам помогать, поэтому поговорить с нею было, в общем-то, можно.

– Зак, – сказала она, в очередной раз появившись в прокате, – можно я проверю на вашем компьютере почту?

– Ради бога.

– Наш несколько дней назад полетел, и это сводит меня с ума. Обычно, пока Джеймс спит, я смотрю что-нибудь в интернете, а теперь даже не знаю, чем и занять себя.

Она забросила сумку под стойку и направилась к двери в заднюю комнату.

– Лиззи, – сказал я, – а чем ты занимаешься в интернете? Ну, помимо проверки почты?

Она остановилась у двери и, повернувшись ко мне, откинула с лица свои волнистые светлые волосы.

– Много чем. Проверяю на счете баланс. Смотрю погоду. Читаю твиттер или фейсбук. Что-нибудь покупаю. – Она пожала плечами. – А что?

Я почувствовал себя немного нелепо, но это с такой силой давило мне на мозги, что не успел я опомниться, как слова уже вылетали из моего рта.

– Анжело стал проводить онлайн чересчур много времени, и я сомневаюсь, что он проверяет там почту. Я не думаю, что у него завелся роман или еще что-то такое, но он скрытничает, а я никак не могу догадаться, что он там может делать. – Я умолк и почувствовал, что краснею. Я нечасто краснел, но сейчас происходило именно это.

Лиззи прислонилась к дверному косяку и игриво мне ухмыльнулась.

– Зак, чем все мужчины занимаются в интернете? – Она приставила к своему паху кулак и выразительно им подвигала, а я засмеялся.

– Я думал об этом, но вряд ли это оно.

– Может, он сидит в соцсетях? – спросила она. – Знаешь, как это затягивает. Находишь старых друзей, проходишь тесты, играешь в игры…

Я хоть и редко сидел за компьютером, но был в курсе, что такое фейсбук.

– Ну может, – протянул я скептически.

– Подумай об этом, Зак, – сказала Лиззи. Она явно прикипела к своей идее. – Это как раз в духе Анжело. Он никогда не признается, но он наверняка просто общается с одноклассниками.

– Он не закончил школу.

– Неважно. Меня там добавляют в друзья люди, которых я не видела с первого класса. И коллеги со старой работы. – Она пожала плечами. – Готова поспорить, он просто общается со своими денверскими знакомыми и не хочет, чтобы ты смеялся над ним.

Она была убеждена в своей правоте, и я знал, что с нею лучше не спорить.

– Наверное, ты права, – сказал я. Хоть и нисколько не был в этом уверен.

***

Последние дни перед поездкой прошли как в тумане. Надо было позаботиться о том, чтобы неделю, пока нас не будет, прокатом кто-нибудь занимался. Собрать вещи. Договориться о передержке для Гейши. Я составлял сумбурные списки на салфетках и чеках, которые Анжело неизменно выбрасывал.

В ночь перед самолетом мне снились странные, полубезумные сны: как будто я ушел из проката, оставив ключи внутри, чтобы никто не зашел, и бегал по какому-то отелю во Франции, пока Коул жаловался на то, что ему выставили разорительный счет. В два часа ночи я проснулся, как от толчка. Анжело мирно посапывал рядом.

Я проворочался пару часов, а когда наконец-то заснул, то вернулся в страну сумасшедших снов. Вот-вот должна была начаться церемония бракосочетания Джона и Коула, а я никак не мог найти свои брюки. Я умолял Анжело остаться в отеле вместе со мной, но он без конца твердил, что нам надо спешить. Все ждали только меня. В довершение всего, мне хотелось писать. Все двери в кабинках нашего номера (да, в нашем номере были кабинки, а также снек-бар) были закрыты, но я не мог заставить себя воспользоваться горшком с цветами в углу из страха, что об этом узнают, а Анжело все орал на меня…

– Зак, проснись!

Мои глаза не открылись, однако я вылетел из гостиничного номера, по которому носился без брюк, и воссоединился со своим телом, которое лежало в моей постели – тоже без брюк. И мне по-прежнему сильно хотелось писать.

– Уходи, – сказал я. Или попытался сказать.

– Вставай! – Кровать прогнулась под весом Анжело, а потом он, чуть ли не прыгая на мне, начал что есть сил меня тормошить. – Блин, да проснись же ты!

– Нет. – Я попытался схватить его в охапку и притянуть поближе. Мы по сей день почти каждое утро занимались любовью, и я уже предвкушал, как выгнется подо мной его тело, когда я плавно войду в него.

– На это нет времени, – отрезал он, словно прочитав мои мысли – к этому моменту он, наверное, уже развил в себе такую способность, – а потом его тяжесть исчезла, и мне в тот же миг стало холодно, потому что он сдернул с меня одеяло. – Через пятнадцать минут здесь будут Мэтт с Джаредом, так что, если ты не хочешь, чтобы твою задницу потащили в аэропорт в одних трусах, тебе лучше встать и одеться.

Я перекатился на спину и приоткрыл глаза. Потом взглянул на часы и мигом проснулся.

– Уже семь? Ты почему не разбудил меня раньше?

– Я пытался!

– Когда?

– Целых два раза. Ты сказал, что встаешь…

Я уже выбрался из постели и, стараясь не раздражаться, приступил к поискам чистых штанов.

– Надо было пытаться активнее…

– Блин, Зак! Что за гон? Тебе сколько, блин, лет? Ты что, не можешь самостоятельно поставить себе чертов будильник? Даже не думай переводить на меня стрелки. Я уже два часа говорю, чтоб ты встал…

Он, конечно, был прав, однако мое раздражение не улеглось. Я дико не выспался, а впереди меня ожидало ужасающе долгое путешествие, в конце которого, словно смерть с косой, маячил мой бывший. И мне все еще надо было пописать.

Зазвонил телефон – скорее всего, это был или Мэтт, или Джаред с сообщением, что они уже выехали – и зазвонил очень вовремя, потому что Анжело, отвечая, временно перестал фонтанировать оскорблениями, и я смог наконец-то добраться до туалета.

Через несколько минут я был одет и запихивал в чемодан оставшиеся туалетные принадлежности. Наши вещи, к счастью, были практически собраны. В добавление к чемодану у нас была сумка с кроссвордами для меня, книжкой с путеводителем для Анжело и mp3-плеерами для нас обоих. Один из которых был не заряжен.

– Ты положил зарядку? – спросил я у Анжело, который до сих пор дулся и не смотрел в мою сторону.

– Нет. Не знал, что это тоже моя гребаная проблема.

Черт. Через десять минут он обо всем этом забудет, но прямо сейчас он был совершенно невыносим.

– Ты можешь сказать, где она?

– У меня в комнате.

– Принесешь?

– А ты сам, блин, никак?

– Никак, потому что мне нельзя заходить к тебе в комнату, ты забыл?

Его голова резко дернулась вверх. Он озадаченно уставился на меня, и я приготовился, что сейчас он огрызнется в ответ. Мы редко ругались, однако когда это происходило, имели склонность особо не сдерживаться. Но сейчас он просто стоял и смотрел на меня. И молчал. Потом подошел ко мне, взял меня за руку и повел к закрытой двери в свою комнату. Открыл ее и пропустил меня внутрь.

Я не переступал порога этой комнаты со дня его переезда два года назад. Мебели внутри было немного. Только комод с его одеждой и односпальная кровать, которая была заправлена, но в которой он не спал уже много недель. А может быть месяцев. А может, вдруг понял я, и целый год. Она была сплошь завалена книжками, выстиранным бельем и коробками с паззлами, которые мы собирали в последние месяцы.

Он схватил с комода зарядку и вложил ее мне в ладонь, а после заглянул мне в глаза.

– Она уже давно не моя комната, – проговорил он тихо. – Я думал, ты знаешь.

То была такая крошечная вещь, и все же она меня тронула. Поначалу он сохранял между нами дистанцию, и я принимал его правила, пусть они и разбивали мне сердце. Почти два с половиной года я любил его и жил с ним. Я работал с ним, готовил для него, обустраивал для него дом. И все это время не замечал, что барьеры, разделявшие нас, опускались.

Я отвел волосы с его глаз. И сказал:

– Спасибо тебе.

– Погоди благодарить меня, Зак, – сказал он, снизу вверх усмехаясь мне, потом обвил мою шею руками и, приподнявшись на цыпочки, потянул на себя. Его губы были мягкими, но настойчивыми. Тонкое тело вжалось в мое. – Эта кровать у меня уже целых шесть лет, – проговорил он, – но ею ни разу не пользовались, как надо. – Я знал, что в Арваде он никогда не пускал мужчин к себе в дом, не говоря уже о постели. Стоило мне понять, что он предлагает, и я застонал, а он, еще сильнее втираясь в меня, рассмеялся. – Как думаешь, хватит нам времени?

Но прежде чем я успел что-то ответить, в дверь начал дубасить Мэтт – мы всегда знали, что это он, потому что нормальные люди пользовались звонком, – и я вздохнул. Как обычно, Мэтт не стал дожидаться, когда мы откроем. Дверь распахнулась, и мы услышали, как он проорал:

– Ну что, вы готовы?

– Конечно, – сказал Анжело, но негромко – так, чтобы услышал лишь я, и по блеску в его глазах я понял, что он имеет в виду нечто совершенно другое, чем Мэтт. Он быстро поцеловал меня в подбородок и отпустил, затем развернулся и вышел, оставив меня у себя в комнате одного.

Вот только она больше не была его комнатой.

***

Прямых рейсов от Денвера до Парижа не существовало, и мы с учетом пересадки, двенадцатичасового перелета и разницы во времени приземлились в Париже около половины девятого следующего утра. Полдня в самолете были бы адом – если бы Коул не обеспечил нас всех билетами в первый класс.

– Обалдеть! – воскликнул Анжело. – Он наверняка выложил за них уйму денег!

– Он может себе это позволить, – сказал Джаред.

Мэтт, как самый высокий, был особенно счастлив возможности вытянуть ноги.

Он немного поуспокоился насчет Супербоула, но было видно, что предстоящая встреча с мужчиной, который столько раз делил постель с Джаредом, по-прежнему вызывает у него беспокойство. И я его понимал. При мысли о новом столкновении с Джоном мои внутренности завязывались в узлы. В одиночку я бы еще мог, наверное, пережить это, но стоило мне представить его рядом с Анжело – и меня начинало мутить.

Я оглянулся на Анжело, который сидел с книжкой рядом со мной. Его длинные черные волосы скрывали от меня его профиль, и я поборол порыв откинуть их прочь. Он не смотрел на меня, но, видимо, почувствовал на себе мой взгляд. Взял меня за руку и коротко сжал мои пальцы, после чего отпустил их, чтобы перевернуть страницу.

Два года, прошедшие после Вегаса, изменили нас. Что важнее всего – они изменили его. Он стал сильнее, стал намного уверенней в нас. И все же я слабо представлял, что может ждать нас в Париже. В Вегасе мы встречались с Джоном всего один раз – за ужином в ресторане, – и еще на следующий день, когда он появился на несколько минут, чтобы принести извинения. В Париже нам предстояло провести с ним неделю. Я надеялся, что Анжело справится с этим лучше, чем в прошлый раз.

Я надеялся, что я сам справлюсь лучше.

– Мэтт, смотри, – вдруг сказал Анжело и протянул ему через проход свою книжку. – Тут о твоих моментах изумления! У этого типа они тоже были!

Мэтт взглянул на страницу, и его глаза округлились от удивления. Он закрыл книжку, чтобы посмотреть на обложку, а потом, выгнув бровь, перевел взгляд на Анжело.

– Ты читаешь стихи?

– Ну да. Что здесь такого? – спросил Анжело, хотя вид у него был куда неуверенней голоса.

– Это ж стихи!

Анжело вздохнул.

– Чувак, я знаю, просто несколько недель назад я зашел в один букинистический в Боулдере, и его хозяин распродавал по доллару все свои книжки с поэзией, потому что никто их не покупал…

– Тому есть причина, знаешь ли, – вставил Мэтт, но Анж проигнорировал его реплику.

– …а я стихов никогда еще не читал, вот и подумал, блин: а почему бы и нет? Вот и спросил хозяина, что лучше взять, потому что не хотел нарваться на что-нибудь сложное, а он сказал, что вот эту. – Он уже захлебывался от слов, а его щеки ярко пылали. Они с Мэттом были как братья – и как настоящие братья обожали друг друга подкалывать, но я знал, что еще Анжело на каком-то уровне нуждается и в одобрении Мэтта. – Блин, Мэтт, прочти уже этот гребаный стих!

Мэтт состроил скептическую гримасу, однако все-таки открыл книгу на заложенной пальцем странице. Стихотворение было, судя по всему, небольшим, потому что всего минуту спустя он недоуменно оглянулся на Анжело.

– Ты хочешь сказать, что Джаред – дикая роза?

– Я хочу сказать, что он твоя дикая роза.

Мэтт покачал головой.

– Анжело, – сказал он. – Как только мы приземлимся в Париже, я куплю тебе порно.

Анжело со смехом забрал у него книгу.

– Только чтоб на этот раз там не было телочек.

– Аминь, – подытожил Джаред, выглянув из-за Мэтта.

Я был удивлен не меньше Мэтта, узнав, что он читает. Однако меня нисколько не удивило то, что он решил попробовать что-то новое только потому, что никогда не делал этого раньше.

– Тебе нравится поэзия? – спросил его я.

Он пожал плечами.

– Ну… местами, наверное, да. В смысле, я еще многого не понимаю. Этот тип не особо мне нравится – слишком много пишет о боге. И о фермерах, что тоже отстой. Но вообще я начинаю вникать, почему люди тащатся от стихов. Бывают такие, которые могут выразить то, что ты хотел бы сказать, но не можешь. Понимаешь? Они как бы передают то, о чем ты думаешь в сердце.

– Как то стихотворение о моментах изумления Мэтта?

Он кивнул.

– Я нашел и наше стихотворение, Зак. – Он опять покраснел, и я увидел, что его глаза умоляют меня не смеяться. – Показать?

– Конечно.

Он нашел страницу с завернутым уголком и передал книгу мне. Стихотворение называлось «Край свадеб» и было пугающе длинным, но Анжело, словно прочитав мои мысли, сказал:

– Читай не все. Только то, что я отметил. – Он показал на пятую строфу, первые несколько строчек которой были подчеркнуты. – Вот, что я бы сказал тебе, Зак, – тихо добавил он. – Если б умел.

Началом я не проникся – там было что-то непонятное о пребывании в темноте, – но к середине смысла прибавилось.

– «Ты – место, известное мне, к которому вновь и вновь приводит меня неизвестность», – прочел я вслух и поднял глаза. – Она тоже была его севером.

Было видно, что он почувствовал облегчение – и от того, что я не поднял его на смех, и от того, что я его понял.

– Эта часть о тебе, – сказал он. – А вот эта – видишь, в конце? – обо мне. «Мне нечего дать тебе». – Он повел плечами. – «Кроме себя».

Он произнес это так, словно оно было несущественным даром, и я решительно не мог согласиться с ним. Отложив книжку, я взял его за руку, перевернул ее и прижался губами к ладони.

– Ангел, – сказал ему я, – кроме тебя мне ничего и не нужно.

***

Если в Париже и жила магия, то явно не в аэропорту. За теплым ароматом свежеиспеченного хлеба явственно чувствовался запах мочи и застоявшегося табачного дыма. После стерильного воздуха самолета это было слегка чересчур, и аппетит, нагулянный за полет, у меня мигом пропал.

Коул прислал за нами машину, и пока мы ехали до отеля, то глазели по сторонам не меньше Анжело.

Отель находился на большой открытой площади. Она называлась Вандомской, как сообщил мне Анжело. Лобби было огромным, со стойками из темного дерева, мозаичным полом и обитыми темно-зеленым бархатом стульями. Повсюду был мрамор всех мыслимых и немыслимых оттенков – белый, золотистый, зеленый, коричневый, серый. Как только мы зашли, стало ясно, что номера здесь стоят бешеных денег.

Пока Мэтт, Джаред и Анжело разбирались с коридорными насчет наших сумок, я отправился к стойке зарегистрироваться. Оказалось, мне всего и надо было, что назвать свое имя и забрать наши ключи.

– Мистер Дэвенпорт уже спускается к вам, – сообщила женщина-администратор за стойкой. И действительно, всего через мгновение к нам вышел Коул.

Он чем-то напомнил мне Анжело. Коул был немного повыше, но такого же стройного телосложения. Его кожа была всего на пару оттенков светлей, чем у Анжело. И совсем как у Анжело, ему на глаза постоянно падали пряди волос; хотя в его случае они были подстрижены так намеренно.

– Привет, Зак, – сказал он, взяв мою руку в ладони. – Мы с тобой, по сути, еще не встречались, верно?

– В общем, нет.

– Я рад, что ты приехал.

– Спасибо, что пригласил нас, – откликнулся я, хотя слово «пригласил» было сильным преуменьшением с учетом всего, что он для нас сделал – оплатил перелет до Парижа и поселил в баснословно дорогую гостиницу.

Его мягкие руки еще держали мою, а взгляд был настороженным, но дружелюбным.

– Я надеюсь, между нами не будет неловкостей.

– С чего вдруг? – спросил я.

Было видно, что он немного опешил. Его брови удивленно приподнялись.

– Господи, лапа. Не разберу – серьезно ты или это сарказм. – Я мог понять его неуверенность. В конце концов, он вступал в брак с моим бывшим бойфрендом, а с нынешним как-то раз переспал.

– Это был не сарказм, – заверил его я. – У меня нет обид ни насчет Джона, ни насчет Анжело.

Он чуть-чуть опустил подбородок, так что его глаза скрылись от моего взгляда за волосами. Этим он опять напомнил мне Анжело, хотя Анжело делал этот жест неосознанно, а Коул – явно специально.

– Надеюсь, ты не волнуешься, что это случится еще раз?

Я не сдержал улыбки.

– Ты переступишь границы Джона задолго до того, как Анжело переступит мои.

– Вижу, ты очень в этом уверен.

– О да.

Он опять смахнул волосы в сторону. Затем окинул меня оценивающим взглядом.

– А ты совсем не такой, как я думал. Джонни сказал, ты очень расслабленный, но с учетом его зажатости это могло означать всего лишь то, что ты понимаешь назначение кнопки «спящий режим» – и не более.

На это стоило бы рассмеяться, но я не сумел.

– Страшно даже представить, что наговорил обо мне Джон.

Он покачал головой.

– Ничего особенного. Хотя он намекнул, что ты скорее предпочтешь выцарапать себе глаза, чем увидеть его еще раз.

– Он был недалек от истины.

– У вас все было настолько плохо?

– Нет, – сказал я. По правде говоря, у нас было и много хорошего, но, оглядываясь назад, мне было нелегко вспомнить, в чем оно заключалось. Я не мог разглядеть хорошее за ложью и ссорами, которые омрачили последние несколько месяцев наших с ним отношений. – Просто все закончилось очень неважно.

– До такой степени, что ты предпочел бы не приезжать?

– Да.

– Тогда почему ты приехал? – В его вопросе не было вызова. Ему был искренне интересно узнать, каким будет ответ.

– Ради Анжело. – Мне показалось, что сейчас самое подходящее время сказать то, что я собирался. – Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты подарил ему такую возможность. Я хочу, чтобы ты знал, как много это для него значит. Сам он никогда не отважится в этом признаться. Он выезжал из Колорадо всего несколько раз, и я не могу даже описать, какое значение для него имеет поездка в Париж.

– Ты очень сильно любишь его.

Это утверждение застало меня врасплох, однако я согласился:

– Конечно.

– Джонни сразу сказал, что если ты и приедешь, то исключительно ради Анжело. – Он заговорщицки улыбнулся мне. – Но мы ему об этом не скажем. Терпеть не могу, когда он оказывается прав.

– Понимаю тебя. Он становится невыносим, когда начинает злорадствовать, – сказал я, и Коул рассмеялся. – Но он, похоже, изменился сильней, чем я думал. Раньше имя Джонни бесило его.

– Лапа, уверяю тебя, – он подмигнул мне, – оно до сих пор его бесит.

Я наконец-таки рассмеялся, и напряжение, которое я испытал в момент встречи с ним, отступило. Внезапно я понял, что он идеально подходит Джону – в отличие от меня, ему при любых обстоятельствах хватало силы духа оставаться собой. Он улыбнулся и сжал мою руку, и я почувствовал, что мы каким-то образом достигли молчаливого взаимопонимания.

– Думаю, ты мне нравишься, Зак, – сказал он, когда отпустил меня. – И Джонни будет раздражен из-за этого ровно настолько, чтобы повеселить нас обоих.

Затем он заглянул мне за плечо, и его улыбка из искренней трансформировалась в чересчур ослепительную.

– О, привет-привет, лепесточек, – протянул он, и я, обернувшись, обнаружил у себя за спиной Мэтта. Он выглядел слегка удивленным. И слегка раздраженным.

– Слушай ты, Вандербильт…

– Я думал, он Дэвенпорт, – сказал я.

– Вообще я предпочитаю фамилию Фентон, – встрял Коул.

Мэтт хищно оскалился на него.

– По барабану.

– Ох, лапа, зови меня просто Коул.

– Если ты станешь называть меня Мэтт.

Коул положил ладонь на бедро. Откинул волосы с глаз и склонил голову набок. Мэтт был минимум на четыре дюйма выше его, однако Коул, глядя ему в глаза, каким-то образом умудрялся создавать впечатление, будто он смотрит на него сверху вниз.

– Лепесточек, как пожелаешь.

Мэтт закатил глаза, но ничего больше не сказал и отвернулся, чтобы забрать у женщины за стойкой ключи.

Подошли Джаред и Анжело, и Коул сразу направился к Джареду и крепко обнял его. Джаред, смеясь, ответил ему тем же самым. Они простояли так пару секунд, затем Коул отклонился назад и взял лицо Джареда в ладони. Глядя ему в глаза, он что-то сказал – что-то явно серьезное. А после поцеловал его. Прижался губами к уголку его рта, словно не смог выбрать между щекой и губами. Поцелуй был легким и дружеским, и хотя продлился чуть дольше, чем я ожидал, в нем не было ничего сексуального. Тем не менее я услышал со стороны стоящего рядом Мэтта низкий звук, подозрительно похожий на рык.

– Парень, спокойно. Сидеть, – сказал ему я.

Он не засмеялся.

– Я был бы гораздо спокойнее, если б он не лапал его без остановки!

Коул вел себя с Джаредом до ужаса фамильярно, но я знал, что Джаред предан Мэтту на все сто процентов.