Текст книги "Поздняя любовь"

Автор книги: Мари Луизе Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Так мы ведь сами решили пойти на условия, связанные с жизнью в двухсемейном доме, – напомнил он.

– Возможно еще одно решение: так называемый «двойной дом», – предложила Доната. – Тогда вы живете как бы в отдельном доме, с собственной входной дверью, отдельным входом и…

– Но я хотел бы через какое-то время, когда мы расплатимся с самыми неотложными долгами, иметь большой дом для себя и семьи. У меня нет желания ютиться всю оставшуюся жизнь в коробке площадью в сто сорок квадратных метров.

– А как раз двойной дом, – терпеливо разъяснила Доната, – можно очень здорово заранее спроектировать так, что впоследствии обе половины поддаются объединению без больших трудов и расходов. Но, может быть, удобнее обсудить это у меня в кабинете?

Доната высказала это предложение настолько вскользь, насколько это вообще возможно, но при этом учитывая, что наступает решающий момент: если Палленберги примут приглашение, то заказ уже, можно считать, в кармане; если же уклонятся, то сомнительно, что разговор вообще когда-нибудь будет продолжен. Но знал это и господин Палленберг, который медлил с решением.

Помогла Донате его жена.

– Пожалуйста, поедем, дорогой! – попросила она. – Давай вернемся в город, а то у меня уже ноги мерзнут.

Доната открыла дверь своей машины, бросила футляр с эскизами на заднее сиденье.

– Значит, решено! – выкрикнула она. – Через двадцать минут у меня! – И, не ожидая ответа, села за руль.

Но, тронувшись с места, она сначала поехала медленно и вздохнула с облегчением, увидев в зеркале заднего вида, что машина Палленбергов едет за ней следом.

В офисе их встретила просто-таки расцветшая Розмари Сфорци. Она помогла Палленбергам снять пальто и провела их в комнату совещаний, между тем как Доната быстро сменила обувь – в своих лодочках на шпильках она сразу же почувствовала себя гораздо вольготнее – и воспользовалась подвернувшейся возможностью чуть освежиться в ванне. Потом пригладила щеткой коротко остриженные белые волосы и при этом отметила про себя, что ее зеленые глаза с чуть косоватым разрезом слишком явно светятся гордостью по поводу достигнутого успеха. Пока договор не оформлен, следовало подавить хотя бы победоносную улыбку. Зато не могут повредить проявления всякого усердия.

Когда она вошла в совещательную комнату, Палленберги уже сидели на предложенных им местах, на широкой стороне продолговатого стола.

Доната выбрала себе кресло на узкой стороне.

– Давайте, перегруппируемся, – предложила она. – Если вы, господин Палленберг, сядете от меня слева, а вы, любезная госпожа Палленберг, справа, то сможете оба лучше видеть мои наброски.

Госпожа Сфорци принесла чертежный блокнот, карандаши и резинки для стирания, а Доната поблагодарила ее с особой сердечностью. Невысказанной, но подразумеваемой была при этом и похвала за то, что секретарша красиво расположила в серой напольной вазе три блестящие желтые крепкие ветви форситии[1]1
  Форсития получила свое название от имени английского ботаника Форсита (Forsyth). Это кустовидное оливковое растение китайского происхождения с блестящими желтыми цветами в форме колокольчиков.


[Закрыть] очень изящных на фоне белых стен и черной мебели, придававших официальной обстановке помещения оттенок приветливости.

– Сразу и начнем, так? – спросила Доната и перевела взгляд с госпожи Палленберг на ее мужа; ведь когда имеешь дело с супружеской четой, всегда трудно определить, чье желание имеет решающее значение. – Или хотелось бы сначала перевести дух? Полагаю, напитки нам сейчас подадут.

– Нет, давайте сразу же и начнем, – решил господин Палленберг.

– Мы ведь для этого сюда и явились, – добавила его жена.

– Двойной дом или недвойной – таков, видимо, главный вопрос. Я сейчас буду набрасывать эскизы, чтобы показать вам, как это может выглядеть. – Ловко работая пальцами, она начала водить карандашом по бумаге. – Фасад, конечно, должен иметь две двери; можно их расположить рядом, тогда впоследствии будет легче объединить две лестничные клетки в одну. Или можно расположить их вдалеке друг от друга, тогда будет меньше помех от соседей при входе и выходе. Но общее впечатление от фасада определяется не одними дверями, а распределением дверей и окон в целом.

– А впоследствии, – спросила госпожа Палленберг, – что если мы захотим совместить обе половины дома?

– Хороший вопрос! Тогда у нас несколько возможностей…

Вошла Вильгельмина Бургер с подносом, на котором красовались напитки; госпожа Сфорци последовала за ней и расставила на столе кофейные чашки, сливочник и сахарницу. Перед Донатой она поставила высокий бокал со свежевыжатым апельсиновым соком.

– Господин Штольце в курсе дела, – сообщила секретарша.

– Очень хорошо, госпожа Сфорци. – Доната взглянула на свои ручные часы, хотя и без того приблизительно знала, сколько они показывают. – Ваш рабочий день приближается к концу, можете собираться домой.

– Я вам больше не нужна?

– Ну, конечно же, она вам больше не нужна! – воскликнула Вильгельмина. – Все остальное я беру на себя.

Госпожа Сфорци бросила на нее скептический взгляд, яснее слов говоривший: «Да, только дай Бог, чтобы все прошло без запинки!»

– Тут же нет ничего такого уж особенного, – произнесла Вильгельмина. Это была крупная сильная девушка со светлыми вьющимися волосами, голубыми глазами и пухлыми, всегда готовыми рассмеяться губами.

Госпожа Сфорци попрощалась со всеми и исчезла. Вильгельмина же не двинулась с места.

– Можно мне остаться, госпожа Бек? – попросила она.

Доната познакомила ее с Палленбергами.

– Фрейлейн Бургер изучает архитектуру, – пояснила она, – и стремится быть нам полезной так часто, как только может. Впрочем, не знаю, покажется ли вам желательным ее присутствие в данный момент.

– Ах, пусть остается, – предложила госпожа Палленберг.

Вильгельмина извлекла из кармана точилку для карандашей и подняла над головой.

– Я тоже могу кое-что делать. Доната подала ей карандаши.

– Ну ладно, садитесь и делайте что-нибудь. Но только держите рот на замке.

Господин Палленберг предложил всем сигареты, но закурила только его жена.

– Если мы решимся строить двойной дом, – возобновила разговор Доната, – то следовало бы всю горизонтальную плоскость обустроить с большим размахом. – Она взяла у Вильгельмины заточенный карандаш. – План нижнего этажа каждой половины примерно таков: холл при входе с гардеробом и туалетом для гостей, большое жилое помещение, кухня, столовая…

– А детская? – спросила госпожа Палленберг. – Вдруг понадобится!

– Ее можно поместить на втором этаже. – Карандаш Донаты мелькал по бумаге. – Вы хотите иметь одну спальню или две?

Так продолжалось еще не меньше часа, после чего Палленберги решили строить большой двойной дом.

– Разумеется, большую роль играет финансовый вопрос, – отметила Доната. – По одной ванной комнате в каждой половине, это минимум. А по две было бы, конечно, лучше. Это удорожило бы строительство, но одновременно намного повысило бы стоимость дома. Прошу вас, Вильгельмина, пригласите господина Штольце!

Вильгельмина, до этого момента напряженно слушавшая весь разговор, хотела убрать со стола.

– Нет, – покачала головой Доната, – это потом! – Она торопилась привлечь к акции своего коммерческого директора. Правда, ей и самой было отлично известно, какова стоимость дома того или иного размера, но знала она и то, что оглашение суммы предоплаты из уст мужчины вызывает большее доверие. Кроме того, она вообще неохотно вела разговор о деньгах.

Вильгельмина пулей вылетела из комнаты, и сразу же появился Артур Штольце, который поздоровался с Палленбергами, уже знавшими его по первому посещению офиса.

Вильгельмина унесла поднос с посудой.

– Оставьте нас наедине с клиентами, – распорядилась Доната ей вдогонку.

Еще с добрый час шел разговор о расходах, материалах и возможных возражениях общины и строительной администрации. После этого у Артура Штольце появилась возможность извлечь из своего элегантного дипломата формуляры с рубриками о предусматриваемой оплате и о порядке надзора за ходом строительства.

Палленберг потребовал гарантии того, что предусмотренная смета будет точно соблюдаться и расходы ни в коем случае не будут превышены.

Доната разъяснила ему, что это невозможно:

– Всегда могут возникнуть непредусмотренные дополнительные затраты. Поручиться за то, что их не будет, я никак не могу, господин Палленберг, и готова вас заверить, что вы не найдете такого архитектора, который возьмет на себя подобную ответственность. Вы должны предоставить мне зазор хотя бы в десять процентов.

– Я просто не могу себе этого позволить.

– Но считаться с этим придется. Не исключено, что мы затратим и на десять процентов меньше, чем предусмотрено.

– Я могу принять решение только после того, как увижу подробную предварительную смету.

– Значит, вы мне не доверяете!

– Что вы, госпожа Бек, конечно же, доверяем, – быстро произнесла Ирена Палленберг.

– Но?

– Мой муж просто боится взять на себя непосильные обязательства.

Он бросил на жену колючий взгляд.

– Прошу тебя, не выставляй меня идиотом.

– Не сердись, дорогой, я лишь хотела объяснить…

– У меня есть предложение! Как вы можете заключить из правил «Порядка оплаты работы архитекторов и инженеров» (ПОРАИ), – сказала Доната и положила перед господином Палленбергом формуляр договора, – я получаю определенный процент от стоимости всего строительства. Чем выше расходы, тем больше получает архитектор.

– Именно это мне и не по душе.

– В таком случае, как вам понравится, если я откажусь от возможного повышения моего гонорара? Дело в Том, что я охотно пойду на это. Я претендую только на ту сумму, которая рассчитывается из общих расходов на строительство согласно сегодняшней смете.

– То есть без учета возможного повышения расходов на десять процентов?

Доната ответила утвердительно.

– Итак, оформляем договор?

Артур Штольце поднялся со своего места. – Я подготовлю соответствующий текст. Нужно всего несколько минут.

– Будь добр, пошли сюда Вильгельмину. – Доната повернулась к Палленбергам. – Думаю, мы уже заслуживаем небольшого подкрепления.

Вильгельмина подала на стол аппетитные бутерброды на ржаном поджаренном хлебе, а к ним на выбор вино, воду или сок. Потом она удалилась, чтобы напечатать на машинке дополнение к стандартному тексту договора и передать формуляры Штольце. Палленберги налегли на закуски, да и Доната ощутила голод и принялась откусывать от бутерброда с огурцами.

– Должна вам заметить, господин Палленберг, что вы чертовски крепкий орешек при ведении переговоров! – заявила она, хотя на практике не раз имела дело с куда более трудными клиентами.

– Я и не знала, что ты можешь быть таким, – поддержала Донату его жена.

– Бизнесмен есть бизнесмен, – ответил Палленберг с наигранной скромностью.

– Раз так, вы, конечно, уже подумали о том, почему фактические расходы могут превысить смету?

– Из-за преднамеренной расточительности архитекторов и строительных фирм… Простите столь резкую формулировку.

Доната рассмеялась.

– Ну, теперь-то вы поставили перед ними непреодолимый заслон.

Он самодовольно улыбнулся.

– Разве я поступил неправильно? Теперь ведь вы можете признать мою правоту.

Вошел Артур Штольце. Выглядел он так, словно использовал передышку, чтобы причесаться и освежиться. Заняв место за столом, он стянул нарукавники со своей белой рубашки.

– Вот и готово, – промолвил он.

Вильгельмина шла за ним следом с папкой, в которой лежали готовые для подписания тексты договора. Она раскрыла папку перед Палленбергом и подала ему шариковую ручку.

– Можете не спешить подписывать, – заметил Штольце. – Сначала внимательно прочитайте текст договора. Вильгельмина, передайте, пожалуйста, один экземпляр также нашей любезной клиентке, чтобы и она могла сориентироваться в тексте.

– Разрешите? – Вильгельмина вытащила второй экземпляр договора из папки и протянула через стол госпоже Палленберг.

Доната взяла сигарету, а Артур Штольце встал, чтобы поднести ей зажигалку, и при этом подмигнул с видом заговорщика.

– Спасибо, Артур, – поблагодарила она и добавила в тоне светской беседы, вполне сознательно нарушая наступившее выжидательное молчание. – Я как раз только что пыталась выяснить, какие обстоятельства ведут чаще всего к превышению предусмотренных сметой расходов.

– Как бы мне хотелось это узнать! – воскликнула Вильгельмина.

– Особые пожелания хозяина строящегося здания. То потребуется мрамор вместо планировавшегося кафеля, то открытый камин на пятьсот марок дополнительного расхода. Говорят, что это ведь пустяки! Ну и так далее.

– Всего лишь обычное свойство человека, – заметил Штольце. – Если уж начал сорить деньгами, то обычно трудно остановиться.

Палленберг наконец подписался под договором.

– А большинство архитекторов, – продолжала Доната, – и тут вы правы, господин Палленберг, совсем не обращают внимание клиентов на эти дополнительные расходы или говорят о них без особой настойчивости.

Госпожа Палленберг, прочитав экземпляр договора, вернула его Вильгельмине, которая вложила его в папку для передачи господину Палленбергу. После этого она, взяв экземпляр у него, обошла длинный стол кругом и положила раскрытую папку перед клиенткой.

– Я, – заявила Доната, – считаю для себя делом чести не удорожать стройку, даже если это принесет мне барыш.

Вильгельмина, положив в папку подписанные экземпляры, передала ее господину Штольце, а тот поднялся с места, чтобы их раздать: один – госпоже Палленберг, второй – ее мужу, третий же вложил в свой дипломат.

– Ну вот, дело сделано, – произнес он и механически провел безымянным пальцем по своим темным усикам.

– За доброе сотрудничество! – Доната обменялась рукопожатием сначала с госпожой Палленберг, потом с ее мужем. – Обещаю вам построить кое-что очень-очень красивое.

Нередко она при заключении договора распоряжалась подать шампанского (местного или французского). Но имея дело с недоверчивым господином Палленбергом, она сочла это неуместным. Он, несомненно, подумал бы, что в конечном счете эти ненужные расходы будут отнесены на его счет.

Тут Палленберги, получив от Донаты обещание, что она в ближайшее время свяжется с ними вновь, сразу же распрощались.

Вильгельмина убрала со стола; ей разрешалось забирать оставшиеся бутерброды домой. А Доната и Артур Штольце перешли в его кабинет.

– Уф! – выдохнула Доната и бросилась в кресло перед письменным столом.

– Поистине недюжинные люди, – усмехнулся он.

– А не так уж они и плохи. Для Палленберга важно, что он имеет возможность вложить в этот дом целую кучу денег. Что ж, по такому случаю ему можно простить желание немного похорохориться.

– Ты еще с ним намучаешься.

Доната покачала головой.

– Нет, не думаю. В конце концов, цель у нас с ним одна.

Он обошел письменный стол, наклонился и вытащил бутылку коньяка.

– По глоточку?

– Нет, спасибо, Артур. Но вот рюмку вина я бы выпила.

Наклонившись над письменным столом, он нажал на кнопку внутреннего переговорного устройства. Послышался голос Вильгельмины.

– Да?

– Прошу вас, принесите рюмку вина госпоже Бек… Да, светлого, белого, которое она любит. – Сам он наполнил коньяком пузатый фужер. – Как-никак, а дело мы сделали.

– Да, – согласилась Доната. – Текущий год обеспечен.

Уже стемнело, когда Доната выехала в Грюнвальд. Лампы внешнего освещения ее дома горели. Автомобиля Сильвии в гараже не было. Доната вспомнила: сестра ведь собиралась в послеобеденные часы съездить к знакомым на партию бриджа. Видимо, их игра затянулась.

Доната сейчас охотно перекинулась бы парой слов с Сильвией, но подумала, что все же лучше, что ее нет дома. Госпожа архитектор достаточно набегалась за день, чтобы сейчас же прилечь и почитать в постели перед сном какую-нибудь книжку.

15 апреля, в субботу, ожидалось решение жюри по конкурсу проектов «Поселок Меркатор». Заседание проходило в филиале банка – в Розенгейме. Здесь, в кассовом зале, проекты были выставлены на обозрение также и для публики. После того как жюри вынесет решение, предстояло вскрытие конвертов с именами лауреатов. Доната об этом знала и очень нервничала. Раз за разом она, сидя дома, подавляла в себе желание позвонить Артуру Штольце. Она отказывала себе в этом потому, что видела в своем любопытстве слабость, которой поддаваться не хотела. Если дело решилось положительно, то он ведь и сам даст о себе знать.

Каждый раз, когда звонил телефон, она бросалась к аппарату. Но звонили только знакомые, как и обычно в конце недели. От Штольце никаких сообщений не было.

– Ты что-то очень нервничаешь, – констатировала сестра.

– Жду важного звонка.

– Какого-нибудь симпатичного мужчины?

– Плохо же ты меня знаешь!

– Но ведь могло быть и такое?

Доната не вдавалась в объяснения. Ничто не заставляло ее откровенничать с сестрой. Сильвия вообще проявляла мало интереса к заботам и успехам Донаты. Если та окажется среди перечисляемых в рубрике «Кроме того, в конкурсе участвовали…» (а к этому, кажется, и шло), то Сильвия станет ее жалеть. А Доната ненавидела знаки сочувствия и потому стремилась не выдать своего разочарования.

Правда, она и не надеялась получить заказ на строительство целого поселка, но все же рассчитывала на вторую или третью премию. Тогда работа оказалась хотя бы не напрасной.

В воскресенье она распростилась со своими надеждами и стала спокойнее. Целый день они с сестрой провели в безделье и уюте, долго лежали утром в постели. Доната читала журналы по архитектуре. Ведь в будние дни времени на это не оставалось почти никогда.

После обеда пришли в гости дети Сильвии – Христиан и его сестра, моложе его на два года, которую назвали в честь матери тоже Сильвией. В семье, чтобы не путать мать и дочь, последнюю называли «Крошка Сильви». Она тоже училась в Мюнхене, изучала театроведение. И брат, и сестра были светловолосые, симпатичные на вид и казались совсем беззаботными, чему, впрочем, Доната не очень-то доверяла. Ей представлялось, что проблем у них хватает, но просто они не хотят посвящать в них ни мать, ни тетку. Доната предполагала, что для Крошки Сильви театроведение только завеса, втайне же она мечтает стать актрисой. А Христиан определенно решил изучать методы управления предприятиями только потому, что его аттестат с низкой средней оценкой был недостаточен для большинства прочих специальностей. В его действительном интересе к будущей профессии она сильно сомневалась. Отношений с представителями противоположного пола, без которых, судя по обычным меркам, дело не обходилось, брат и сестра никогда не касались ни единым словом.

Как бы то ни было, посещение двумя молодыми существами двух одиноких женщин было для Сильвии и Донаты приятной сменой обстановки. Госпожа Ковальски испекла торт, на который все набросились с хорошим аппетитом, в том числе и Доната, пропустившая и завтрак и обед. В этот день все вместе плавали в бассейне, потом подурачились в гимнастическом зале, а в заключение еще раз прыгнули в воду.

– Ах, Доната, хорошо у тебя! – вздохнула Крошка Сильви, когда они подсушились.

– Мне бы такое сооружение в самый раз, – поддержал ее брат.

Доната засмеялась.

– Тогда у вас один путь, такой же, как у меня: брак по расчету. – Она сознательно умолчала о том, что дом строился под ее руководством и что ей пришлось трудиться не покладая рук, чтобы содержать такое хозяйство.

– В наши молодые годы, – включилась в разговор Сильвия-старшая, – мы радовались, когда удавалось наскрести денег на билет в «Народные купальни Мюллера».

– Ох, до чего же вы были бедны, невзыскательны и скромны! – насмешливо произнес Христиан.

– Кстати, я еще не чувствую, что молодость прошла, – задумчиво промолвила Доната.

– Это в твои-то сорок два? – удивилась Сильвия. – Пора бы уже и почувствовать.

– Я считаю, Доната права! – решил Христиан. – С ее фигурой она может составить конкуренцию любой молодой девчонке.

– И мне в том числе? – поинтересовалась Крошка Сильви.

– Уж тебе-то во всяком случае.

Между тем девушка была так молода, что сохраняла еще и некоторые детские черты.

– Фу, пошляк! – крикнула она и запустила в брата мокрым мохнатым полотенцем.

Он ловко перехватил его на лету.

– Fishing for compliments[2]2
  Напрашиваться на комплимент (англ.).


[Закрыть],– произнес он, – всегда опасно.

– Разве я первая начала? – возмутилась Крошка Сильви. – Не я, а Доната!

– Это еще не значит, что ты должна следовать ее примеру.

– Немедленно перестаньте вздорить из-за меня! – крикнула Доната.

Ее явный испуг рассмешил молодых.

– Ну что ты, тетечка, мы же шутим, – улыбнулся Христиан и поцеловал ее в щеку.

– Ой, тетечка, мы и не думали ссориться! И вообще, что бы мы делали без тебя?! – воскликнула Крошка Сильви.

Желая подразнить Донату, брат и сестра называли ее тетей или с еще большим удовольствием – тетечкой.

Доната поняла, что они действительно шутят, и засмеялась.

– Вы для меня тоже кое-что значите, – промолвила она, и мир был восстановлен.

Потом они играли в карты в столовой, а когда проголодались, то принесли из кухни и доели торт, а также приготовленный экономкой ужин.

День с гостями прошел беззаботно и весело. Но Доната все же никак не могла избавиться от чувства напряженности. Ночью она плохо спала и думала, что бездействие ей никак впрок пойти не может.

На следующий день Артур Штольце пришел в офис очень поздно. Доната внимательно присматривалась к нему, но он вел себя совершенно обычно. Она чувствовала, что подтверждается ее предположение о провале на конкурсе.

Окончательно поверив в это, она ощутила раскованность. Ей удалось заставить себя смириться со случившимся и полностью сосредоточиться на проекте дома Палленбергов – пришлось снова вносить изменения по особому желанию застройщиков. До вечера дело было сделано, а Винклейн уже обвел тушью карандашные линии. Теперь у них лежало двенадцать готовых чертежей: планы каждого этажа и несколько планов всего дома в разрезе.

– Хорош будет домик, – уважительно произнес Винклейн.

– Теперь надо ввести данные в компьютер, – потребовала Доната.

– На это у меня уйдет не менее восьми дней! А как же быть с порученной мне перестройкой?

– Мы будем сменять друг друга, – решила Доната, – а вечером с компьютером может поработать Вильгельмина. Она ведь уже разбирается в нем, а сейчас остались только уточнения.

– Черт бы побрал все эти компьютеры!

– Не говори! Конечно, возни с ним много, но ведь он приносит нам и массу пользы.

В компьютер можно было закладывать отдельные чертежи, и он после введения данных сам выдавал изображения с такой перспективой, что вручную – карандашом или тушью – это давалось лишь с большим трудом. Получались и пространственные изображения в трех измерениях, каких на бумаге не вычертишь. Доната пропустила через компьютер и свои проекты по поселку Меркатор, а затем получила их изображения с помощью принтера. В результате получились виды отдельных сооружений и домов, выполненные столь тонко, что напоминали фотоснимки.

– Палленберги ведь не архитекторы, – пояснила она Винклейну, – они не в состоянии, подобно нам, по одному лишь чертежу представить себе вид здания. А с помощью компьютера я им эту задачу облегчу.

– Да еще и поставишь перед фактом, – добавил Гюнтер с чуть циничной улыбкой.

– Верно, – с готовностью согласилась Доната, – я ведь уже столько времени потратила, столько провозилась над всякими вариантами! Хочу, наконец, заставить их принять определенное решение.

– Энергия в тебе просто кипит, Доната.

«Жаль, что нельзя того же сказать о тебе», – подумала она, но слов этих не произнесла.

– Это не значит, что я хочу загнать их в угол, – уточнила она. – Компьютерное изображение, в конце концов, всего лишь плод нашей мысли. Его тоже можно менять по желанию. Но давай взглянем, как у тебя дела с заданием по перестройке. А потом сядем за компьютер.

На следующий день у Донаты был крупный разговор с Петером Блюме. График работ на новостройке, что на улице Вольфратсхаузерштрассе, не соблюдался, отставание насчитывало уже несколько дней – и это несмотря на благоприятную погоду. Когда Доната спросила его о причинах, он попытался оправдаться, утверждая, что не хочет выполнять работу халтурно – ведь ей это тоже не понравилось бы.

В тот день, когда она обнаружила отставание работ по срокам, Доната не нашла Блюме на этой стройке, так что ей пришлось звонить в разные места, разыскивая его, пока он наконец не нашелся на улице Шванталерштрассе – на строительстве дома, предназначенного для сдачи квартир внаем. В прорабской и состоялся крупный разговор.

– Полагаю, вы слишком много на себя берете. Как бы не надорваться, господин Блюме, – холодно заметила она.

– Что это вы имеете в виду?

– Я, правда, не взяла на себя труд пересчитать рабочих по штатным спискам, да и не хотелось вас подводить, господин Блюме… Но впечатление такое, что на Вольфратсхаузерштрассе их явно мало.

Он пожал плечами.

– У нас ведь не хватает квалифицированных кадров. Вам это должно быть известно, госпожа архитектор. Что же мне делать? С улицы что ли нанимать? Вас бы это устроило?

– Срок торжественного банкета по случаю окончания строительства должен быть выдержан.

– А кто будет платить штраф, если я найму леваков, а меня поймают? Может, вы?

– Только не приписывайте мне, что это я толкала вас на что-то подобное или хотя бы намекала на возможность нанимать вспомогательную рабочую силу без соответствующего оформления. Это идея ваша, и только ваша. Но леваки вовсе и не требуются. Достаточно снять людей отсюда и перебросить в соответствии с ведомостями распределения рабочей силы.

Лицо Петера Блюме налилось кровью.

– Я обязался… Она перебила его:

– У вас обязательства прежде всего по отношению ко мне. Я не только желаю, я требую, чтобы вы выполняли наш договор. – Она повернулась, чтобы идти своей дорогой. – Всего вам наилучшего.

– Черт бы тебя побрал, баба проклятая! – выругался он не очень громко, но все же так, чтобы она услышала.

Доната только молча ухмыльнулась.

Этому Блюме, раздумывала она, направляясь в свой офис, не следует доверять строительство дома Палленбергов, что она предполагала сделать. Возникла неожиданная проблема. Следовало подыскать другого производителя работ, по возможности в Крайллинге или в ближайших окрестностях. В данный момент это важнее всего. Ведь работы по рытью котлована можно уже начинать, хотя конструкция двойного дома все еще не окончательно согласована с Палленбергами. Доната собиралась сразу же заняться этим делом.

Когда она вошла в офис, Розмари Сфорци, сидевшая за столом в приемной, вскочила и воскликнула куда более весело, чем это было обычно ей свойственно:

– Поздравляю, госпожа Бек!

– Доброе утро, госпожа Сфорци! – поприветствовала ее Доната, снимая куртку. – Доброе утро, Гюнтер!

Коллега осклабился, рот до ушей, и это усилило подозрение Донаты, что с ней собираются сыграть какую-то шутку.

– С чем же это вы меня поздравляете? – холодно спросила она.

Сфорци протянула ей исписанный лист бумаги.

– Вот! Прочитайте сами! Вы – победительница; конкурса «Меркатор»!

В обязанности Сфорци входило распечатывать и сортировать ежедневно поступающие почтовые отправления. Доната все еще не верила.

– Правда? – скептически спросила она.

– Господи, до чего же ты cool[3]3
  Невозмутимая, хладнокровная (англ.)


[Закрыть],– воскликнул Гюнтер Винклейн.

«Надеетесь, что я попадусь на ваши плоские шуточки», – подумала Доната и взяла у секретарши лист с каким-то текстом. На нем стоял фирменный штамп «Меркатор-Банка». Она пробежала глазами текст, потом прочитала его еще раз более внимательно – и оказалось, что Сфорци сказала правду. Проекты Донаты были отмечены первым призом, и, следовательно, она должна получить заказ на строительство поселка.

Голова у нее закружилась.

– Ой, как вы побледнели! – испуганно воскликнула госпожа Сфорци. – Сядьте же! Дайте стул, господин Винклейн! Я принесу стакан воды.

Доната присела, выпила одним махом полстакана воды и наконец смогла улыбнуться. Из своего кабинета вышел Штольце. Доната не поняла, то ли Сфорци уже известила его, то ли он сам решил проявить к ней внимание.

– Ну, каковы ощущения, когда знаешь, что победила? – спросил он и обнажил в улыбке свои безупречные зубы.

– Судя по письму, они считают, что я – мужчина, – пролепетала она.

– Но ведь это не имеет никакого значения! – заверила ее секретарша. – Все равно большинство поступающих писем адресовано «Господину архитектору Д. Беку».

– Да, но в данном случае, – промолвила Доната, – дело совсем другое.

– Может быть, откажешься? – спросил Артур Штольце. – Ведь и при отказе ты могла бы получить кругленькую сумму…

Доната вскочила.

– Нет! И не подумаю!

– Так-то лучше, девонька моя, – поддержал ее решение Штольце.

Доната почувствовала себя уязвленной такой снисходительностью. Когда же это в последний раз ее называли «девонькой»?

– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – возмутилась она.

Он, ухмыляясь, провел безымянным пальцем по своим усикам.

– Не забывай, что я тебе по возрасту в отцы гожусь.

– Ерунда какая-то, – произнес совершенно сбитый с толку Винклейн. – У меня есть предложение: пусть госпожа Сфорци позвонит в банк, устранит все недоразумения и согласует срок встречи с этими господами.

– Срок установить, конечно, надо, – согласилась Доната, – но этим я займусь сама. Лично.

Через несколько дней Доната направилась на своем кабриолете в Розенгейм. Рядом с ней сидел Артур Штольце. День был весенний, солнечный, небо голубое, как на картинке, а белые вершины гор казались совсем близкими. Но ни Доната, ни Артур не обращали на них никакого внимания.

Она вела машину сосредоточенно и спокойно и была ему благодарна, что он не задает никаких вопросов и не лезет с советами. Разговаривать ей вовсе не хотелось.

У поворота на Розенгейм они съехали с автомагистрали и вскоре оказались в городе. Здешний филиал банка располагался на площади Макс-Йозеф-Платц, в границах пешеходной зоны, так что сначала нужно было найти место, где припарковать машину. Оставив ее, они пошли пешком. Было без четверти одиннадцать, а поскольку их пригласили ровно к одиннадцати, они не спешили. Сначала побродили по кассовому залу, на стенах которого были развешаны проекты поселка – красиво оформленные и на достаточном расстоянии друг от друга. Над чертежами Донаты красовался щиток с надписью: «Архитектурная фирма Д. Бек. Первая премия». Доната глубоко вздохнула, прежде чем они ступили на лестницу и поднялись на второй этаж. Штольце напустил на лицо непроницаемое и чуть насмешливое выражение.

В приемной сидела молодая девушка, которой удавалось совмещать работу на компьютере с наблюдением за лестничной клеткой.

– Архитектор Бек, – представилась Доната. – Нас ожидает директор Мёснер.

– Да, верно. – Девушка, считавшая архитектором Артура, бросила на него взгляд, полный почтения. – Третья дверь налево, господин Бек.

Они не стали ничего уточнять и зашагали в указанном направлении.

Готовясь к переговорам, Доната особенно тщательно позаботилась о своей внешности. Она наложила на лицо очень скромный макияж, надела светло-серый костюм и шелковую блузку, особенно подчеркивавшую зеленый цвет ее глаз, туфли на высоком каблуке и простой парик цвета ее собственных волос. Артур был одет с иголочки: темный костюм с соответствующего цвета жилеткой, белая рубашка с запонками и серебристый галстук.