Текст книги "Долина любви и печали"

Автор книги: Мари-Клэр Сюльро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Однажды случится так, – представила Лючия, что мы вместе с кабинкой уедем обратно вниз.

– Будет здорово! – подхватил Морис. – Никогда не спускался вниз на подъемнике. – Тем более забыв обо всем на свете.

Через два часа, преодолев почти половину маршрута, они решили передохнуть и пообедать. Остановились, не доезжая до городка Корвара. На возвышенном плато, под укрытием огромного причудливого утеса, уютно разместилось кафе «Монтанаро».

– В переводе с итальянского, – пояснила Лючия, приглашая Мориса снять лыжи и поставить их у стойки перед входом, – «монтанаро» означает горец, житель гор. Здесь лучшая кухня на всей Селла Ронде.

Они сели на террасе, щедро залитой солнцем. С нее открывался дивный вид на огромный массив доломитовых скал, вокруг которых и была проложена итальянская «кругосветка». Под ними расстилались лесистые холмы, пересекаемые узкими ущельями, по которым текли быстрые речушки.

Из-за столов доносилась разноязыкая речь. Здесь были англичане, немцы или австрийцы, несколько поляков. Морису нравилась их приятно щебечущая славянская речь. Как здорово, что Европа расширяется. Теперь многие, прежде враждовавшие народы с удовольствием встречаются в горах. Он представил, как было бы хорошо, если бы все вместе запели хором «Оду к радости» Бетховена, «Обнимитесь, миллионы!». И этот хор многократно усилило бы эхо этих прекрасных гор.

– О чем ты думаешь? – спросила Лючия, заметив, как улыбается ее любимый.

А когда он рассказал ей о своих размышлениях, она всплеснула руками.

– Я тоже не раз представляла себе, как все отдыхающие на солнечных плато в горах однажды запоют «Оду к радости»! Вот уж символ единения Европы.

Вместо ответа Морис крепко обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

– Ты чувствуешь, как одинаково мы с тобой думаем?!

– Чересчур одинаково, – сморщила носик Лючия. – Это может скоро надоесть.

– Ну уж нет! – запротестовал Морис. – Это как раз то, что нужно для счастливой совместной жизни.

Лючия удивленно посмотрела на своего любимого. Она знала, что любит его, что он нужен ей, но почему-то пока не думала о совместной жизни с ним. А как же Паоло… Она не хотела думать об этом.

– Давай пока не будем говорить ни о какой совместной жизни, – строго сказала она. – Мне кажется, что я люблю тебя, но о совместной жизни говорить не надо. Давай сменим тему. Например, тебе понравились Италия и Селла Ронда?

– Классно! – сразу ответил Морис. – Замечательные трассы, красивейшие горы, но особенно хороши женщины, а больше всего одна итальянка из Рима, с зелеными глазами!

Лючия счастливо улыбнулась и погладила его по чуть шершавой щеке.

С удовольствием поедая тосканскую брускетту – большую гренку с помидорами, она хитро посмотрела на молодого человека.

– А как тебе Канацеи и другие альпийские городки, через которые вы проезжали на машине?

Морис помолчал, наслаждаясь сочным куском мяса, но все-таки поднял вверх большой палец.

– Удивительные городки, – проговорил он, – такое впечатление, что многие здания сохранились с XVII века.

– В Кавалезе есть даже постройки XV века, – с гордостью сказала Лючия. – А некоторые уголки этого городка даже напоминают Венецию. Например, горбатые мостики над речушками, похожи на мосты над каналами.

– Я не был в Венеции, – признался Морис, – к сожалению…

Лючия всплеснула руками:

– Неужели не был?! – и добавила: – Как бы я хотела показать тебе Венецию! Это удивительный город, который, по-моему, просто создан для любви.

– Так давай поедем в Венецию! – предложил Морис. – Это же недалеко отсюда.

– Часа за четыре можно добраться, – подтвердила Лючия, всерьез задумавшись над этим предложением. – Надо подумать. Венеция прекрасна в любое время года, даже в феврале. Жаль только, что кончился карнавал.

– Ничего, что кончился, – Морис прижал девушку к себе, – на карнавал мы с тобой поедем в следующем году. А через пару дней махнем в Венецию. Хочу, чтобы ты показала мне этот город. Я давно мечтал посмотреть Венецию.

Лючия погладила его по щеке, и их губы снова слились в долгом поцелуе.

– Ты не забыл, – медленно проговорила девушка, – что приехал сюда не со мной?

– Катрин сказала, что послезавтра уедет домой. И попросила завтра напоследок покататься вместе с ней.

– Ну, тогда будет видно, – неопределенно проговорила Лючия, не желая возвращаться к теме, от которой они отошли.

Она взглянула на свои часики и ахнула:

– Начало третьего! А мы не проехали еще и половины пути! Вот уж поистине счастливые часов не замечают!

Морис улыбнулся и обнял ее.

– Да, надо ехать. – Он встал и протянул Лючии ее куртку.

Солнце было уже не очень жарким: оно готовилось к закату, торопя припозднившихся лыжников.

…Без единой остановки они проехали три километра до нового подъемника, а когда остановились, опираясь плечами на палки и тяжело дыша, с восторгом посмотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Чуть отдышавшись, Морис наконец сказал:

– Ай да мы! Первый раз я испытываю такое единение с женщиной на склоне! Оно близко к сексуальному!

– Ну да! – Лючия рассмеялась. Она чувствовала то же самое, но ответила шуткой: – И не надо никакого секса! Спуск по Селла Ронде вполне заменяет его.

Морис тоже смеялся, запрокинув голову. Лючии очень нравилась эта его привычка.

– А представляешь, после такого катания еще и хороший секс! После этого останется только умереть, – серьезно сказал Морис.

– Я, конечно, хочу жить, – продолжила его мысль Лючия, – но согласна умереть с тобой в постели после такого катания.

Ей стало жарко, она расстегнула молнию куртки и свитера, приоткрыв ложбинку на высокой груди. Морис прильнул к ней губами и, с трудом оторвавшись, глухо проговорил:

– И я тоже, но только одновременно с тобой…

Лючия, спохватившись, замахала руками:

– Что это мы о смерти? Нельзя так, прости нас, Дева Мария!

И, быстро перекрестившись, вознесла к небу свои дивные зеленые глаза.

– Ах ты, католичка моя родная! – улыбнулся Морис. – Конечно, мы с тобой будем жить долго и счастливо.

Девушка притворно нахмурилась, махнула рукой, и оба ринулись вниз по склону.

…Когда они вошли в гостиницу, то сразу увидели Катрин. Она сидела в том самом кресле, в котором вчера Морис два часа поджидал Лючию.

– Я уже думала, что вы не приедете, – сквозь зубы проговорила она, не поздоровавшись с Лючией и стараясь не смотреть на нее.

– А куда бы мы делись? – беззаботно заметил Морис.

– Ну, могли бы заночевать в одном из городков по дороге, – небрежно проговорила она. – Почему бы нет?

Лючия почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, хотя понимала, что на этот раз Катрин изменил ее аристократизм.

Она все-таки кивнула сопернице и быстро пошла к себе в номер. Девушка скинула одежду и отправилась в душ. Под сильной струей горячей воды, снимающей напряжение усталых мышц, она испытывала смешанные чувства: некоторого стыда, беззаботной радости и, как ни странно, гордости за свою любовь. Она провела руками по своему телу: высокой упругой груди, тонкой талии, переходящей в стройные округлые бедра. Как хотелось, чтобы всем этим наслаждался ее любимый мужчина… Будет ли такое когда-нибудь? В ней поднималось желание прижаться к его сильному, атлетически сложенному телу, слиться с ним…

В ресторан она спустилась, когда уже все поели, – специально, чтобы не встретиться с Катрин. Благодаря нескольким упражнениям аутотренинга ей удалось настроить себя на спокойное ожидание, избавиться от неловкости за невольное вмешательство в чужую семейную жизнь. Католическое воспитание, которое она получила в детстве в частном пансионе, все-таки давало себя знать. Чувства долга, греха, ответственности, присущие любому порядочному человеку, были у нее преувеличенными и постоянно боролись с современным миропониманием, общительностью и вполне светским самоощущением.

«Ну и хорошо, что завтра я покатаюсь одна, – думала Лючия, – соберусь с мыслями, отдохну, позагораю». Однако ее тут же пронзило желание снова видеть Мориса, касаться его рук, целовать серо-голубые глаза, гладить загорелые слегка шершавые щеки, вкладывать свою руку в его сильную мягкую ладонь.

А за окном синел ближний склон, с которого они спустились с Морисом три часа назад. Лючия решила, что даже не пойдет сегодня гулять, чтобы не видеться с ним, хотя ей так не хватало его поцелуев. Она включила телевизор и, наблюдая за азартным соперничеством игроков-эрудитов интеллектуального шоу, не заметила, как прошел вечер. Потом показывали старую милую мелодраму, которая убаюкала ее окончательно.

День четвертый
Беспокойство и радость

Сегодня Лючия решила освоить новый район катания – в зоне перевала Пассо Сан Пелегрино на плато под вершиной Чима Уомо – самой высокой в этом регионе: больше трех тысяч метров над уровнем моря. Уж тут-то она наверняка не встретит Мориса с женой. Трассы здесь довольно сложные, но интересные и снежные, так как народу не слишком много и почти нет сноубордистов, быстро сдирающих свежий снежный покров. Но Лючии почти «не каталось» без Мориса, и она облюбовала себе закрытое от всех ветров местечко в удобном шезлонге на террасе высокогорного ресторанчика. Потягивая глинтвейн, она просто расслабилась, сняла флисовый свитер и приспустила с плеч футболку. Загорать так загорать…

За полтора часа, которые она провела на террасе, к ней пару раз «подкатывали» кавалеры, привлеченные ее какой-то завораживающей энергетической воронкой, втягивающей в нее мужчин. Но Лючия, отнюдь не расположенная ни флиртовать, ни даже беззаботно общаться, встречала их таким холодным взглядом, что они поспешно ретировались.

Прокатившись по нескольким новым трассам, она рано вернулась в гостиницу и засела за свою архитектурную книжку. К обеду пришла одной из первых и, спрятавшись за колонной, высматривала среди спускавшихся лыжников Мориса. Пришлось признаться самой себе, что очень соскучилась по нему.

Так и не увидев ни Катрин, ни Мориса, Лючия вернулась к себе в номер, отдохнула, а вечером отправилась в бассейн.

…Когда раздался стук в дверь, Лючия машинально посмотрела на часы: половина девятого. На пороге стояла Катрин.

– Ты не знаешь, где Морис? – взволнованно спросила она, пытаясь заглянуть в комнату.

– Я не видела его сегодня, – растерянно проговорила Лючия, приглашая женщину войти.

Та медленно прошла в комнату и обессиленно опустилась в кресло.

– Мы вместе катались до обеда, – начала она, отстраненно глядя в окно, потом я немного подвернула ногу и вернулась в гостиницу, а он сказал, что останется еще покататься часов до четырех.

Катрин замолчала и искоса посмотрела на соперницу. Лючия села на кровать, чувствуя, как и в ее душе нарастает тревога. Тем не менее она решила ободрить пришедшую к ней женщину.

– Может быть, он встретил кого-нибудь из друзей, – бодро предположила она, – и задержался в каком-нибудь из отелей.

Почувствовав несостоятельность своего предположения, она добавила:

– Хотя, конечно, мог бы позвонить тебе.

– Или тебе… – добавила Катрин, по-прежнему не глядя на Лючию. – Только он сегодня забыл телефон в номере.

– Тем более, – оживилась Лючия, возвращаясь к своей версии. – Ты не волнуйся, он прекрасно катается, с ним ничего не может произойти. Наверняка где-нибудь задержался.

Катрин согласно кивнула, продолжая безучастно сидеть в кресле.

– Зачем только я поехала с ним в эти горы, – вздохнула, она. – Как мне все это надоело…

Лючия встала и подошла к балкону. Она молчала, не зная, как реагировать на реплику Катрин.

– Ты хочешь упрекнуть меня? – неожиданно для себя спросила она.

– Я ничего не хочу, – холодно ответила Катрин, – но если ты так спрашиваешь, значит… знает кошка, чье мясо съела.

Лючия медленно повернулась к сопернице, чувствуя, как ее лицо заливает краска.

– Зачем ты так? – спокойно проговорила она, смирив гордыню. – Ведь вы же собираетесь развестись… Ты сама сказала, что он… может считать себя свободным.

Она запиналась от волнения и с трудом подбирала английские слова.

– А ты и обрадовалась! – запальчиво воскликнула Катрин. – Жена рядом, а ты всю ночь продержала его у себя в постели.

Лючия заткнула уши и снова отвернулась к балкону.

– Я прекрасно понимаю тебя, – тихо сказала она, взяв себя в руки. – Наверное, я виновата перед тобой… у меня не хватило сил… оттолкнуть Мориса. Он просто приворожил меня своей силой, обаянием, простотой… и открытостью. Да, я влюбилась в него.

Откровенность Лючии смутила Катрин. Своей грубостью она хотела оскорбить соперницу, вызвать у нее ответную грубость, она желала ссоры, чтобы снять нервное напряжение, разрядиться. Но признание итальянки обезоружило ее, и она уже досадовала, что ее аристократическое достоинство не выдержало испытания. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Лючии хотелось успокоить ее, но она не стала этого делать.

– Сейчас надо думать, – устало сказала она, как искать его. О! Я знаю! – воскликнула она. Сейчас позвоню в спасательную службу. Нет, я знаю лично начальника службы Луиджи Пронти. Сейчас, сейчас…

Лючия схватила свой мобильный телефон и стала искать в справочнике номер телефона Луиджи. Несколько лет назад он ухаживал за ней, но потом у них установились приятные дружеские отношения. Он даже приглашал ее прокатиться по мало известным трассам, не нанесенным на карту туриста. Уж он-то наверняка поможет…

– Луиджи, здравствуй! Это Лючия. Помнишь, архитектор из Рима…

Катрин сжав от волнения кулаки, напряженно вслушивалась в разговор. Она не знала итальянского, но, поскольку этот язык похож на французский, кое-что ей было понятно, хотя в основном она следила за интонациями итальянки.

– Да? Очень приятно, спасибо, что не забыл. – Лючия улыбнулась, но, сразу став серьезной, продолжала: – Слушай, у меня к тебе важное дело. Тут не вернулся с горы один человек, очень хороший лыжник. Где катался? Кажется… на Виго ди Фасса, – закончила она после подсказки Катрин. – Да? Хорошо. Спасибо. Ждем…

Она повернулась к Катрин и ободряюще сказала:

– Сейчас он позвонит спасателям, ответственным за этот регион катания и сразу перезвонит нам.

Расставшись с Катрин, Морис пару раз спустился по Мальга Крочифиссо – трассе, на которой проводятся соревнования на Кубок мира по горным лыжам. Когда до отключения подъемников оставалось полтора часа, он решил возвращаться к гостинице. «За час спущусь», – подумал он, и на всякий случай развернул карту, выбирая более короткий путь.

Он подошел к крутому склону, с которого начиналась трасса, сокращающая спуск, и заметил широкий след, ведущий в сторону лавиноопасного склона. «По-видимому, два сноуборда, – подумал Морис. – Что за шальной народ, эти сноубордисты, понесло их на лавиноопасный склон!» Он подошел ближе, стал вглядываться вниз и в этот момент услышал глухой крик о помощи. Кричал мужчина… Морис поглядел по сторонам в надежде найти помощников, но вокруг никого не было, так как этот склон был слишком сложен для непрофессионалов.

«Там что-то случилось, – с тревогой думал он, – возможно, есть пострадавшие». Конечно, как врач, он должен спуститься и помочь. Но каким образом оказать помощь? Морис сунул руку во внутренний карман куртки и обнаружил, что забыл мобильник. В сердцах обругав себя за беспечность, он снова обернулся и заметил лыжника. Морис окликнул его и пошел ему навстречу.

– У меня к вам огромная просьба, – обратился он к парню, которого буквально остановил на ходу. – Оттуда, снизу доносятся крики о помощи. Я врач и сейчас спущусь, чтобы помочь пострадавшим. А вас очень прошу, когда спуститесь к первому подъемнику, скажите работнику канатной дороги, чтобы он связался со спасателями, передайте, что на крутом лавиноопасном склоне к северу от Виго ди Фасса что-то случилось со сноубордистами. Пусть спасатели немедленно приезжают, а я пока постараюсь им помочь. Заранее спасибо, пожалуйста, не забудьте передать.

Парень понимающе закивал, пообещал все сделать в лучшем виде и укатил к подъемнику.

Морис посмотрел ему вслед и начал медленно, но уверенно спускаться в ту сторону, откуда продолжали доноситься крики о помощи. Наконец он увидел человека, который, заметив спускающегося лыжника, начал отчаянно махать руками и кричать. Еще минута – и Морис остановился рядом с юношей лет семнадцати. По его внешнему виду – широким штанам с карманами и многочисленным косичкам, торчащим в разные стороны, – это был один из тех начинающих сноубордистов, которых так недолюбливают лыжники. Со свойственным юности максимализмом они пренебрегают всеми правилами поведения в горах, полагая, что им позволено все. Видимо, это был тот самый случай. Но сейчас было не до упреков…

У скалы, на краю склона лежала девушка. Она была очень бледна, возле нее валялся сломанный сноуборд. Взглянув на ее неестественно вывернутую ногу, Морис сразу определил перелом.

– Помогите ей! – воскликнул по-итальянски парень, так долго звавший на помощь. – Она не смогла повернуть и врезалась в скалу.

– Ты говоришь по-английски? – спросил Морис.

– Говорю немного, – ответил парень, – только медленно, лучше понимаю.

Морис наклонился над девушкой. Пульс на запястье не прослушивался. Он еле ощущался лишь на шейной артерии. Девушка «уходила», как говорят врачи. Болевой шок и переохлаждение – она лежала на снегу – делали свое дело.

«Сейчас бы укол лидокаина, – подумал Морис и упрекнул себя в том, что не берет с собой на всякий случай ампулу и шприц. – Конечно, ее необходимо вывезти отсюда, но это уже сделают спасатели. А сначала ее надо вернуть в сознание». Он стал бить девушку ладонями по щекам.

– Что вы делаете?! – возмутился парень.

– Ее надо привести в сознание, иначе она умрет, – резко ответил Морис.

Пострадавшая чуть приоткрыла глаза и опять впала в забытье. Реанимационная процедура продолжалась до тех пор, пока взгляд девушки не стал более или менее осмысленным.

– Как тебя зовут? – громко спросил Морис по-английски. Парень повторил вопрос по-итальянски.

– Бьянка, – еле слышно произнесла она.

– Где ты живешь? – Морис спрашивал, а парень послушно переводил.

– В Турине, – покорно ответила девушка и спросила у парня, зачем это нужно.

Итальянской скороговоркой он объяснил ей необходимость таких расспросов, и она понимающе кивнула.

– Где ты учишься? – Морис продолжал допрашивать несчастную.

– В университете… – ответ прозвучал тише, видимо, девушка снова «отключалась».

– Говори громче, не слышу! На каком факультете? – голос Мориса звучал почти грубо.

– Что вы пристали к ней? – парень чуть не плача, набросился на Мориса. – Вместо того чтобы помочь, вы мучаете ее. Вы врач или кто?

– Да, я врач, – теперь Морис пытался успокоить парня. – К сожалению, у меня нет с собой успокаивающих и противошоковых препаратов. Поэтому я делаю все единственно возможное в этой ситуации, чтобы она сама помогла себе. У человека огромный внутренний резерв выживаемости, и мы с тобой должны задействовать его. Нам надо как следует привести ее в сознание. Может быть, даже разозлить. Тогда она не умрет от переохлаждения и болевого шока. Надо продержаться до приезда спасателей, и тогда они наложат шину.

Морис не был уверен, что до парня дошел смысл сказанного, но по надежде, появившейся в его глазах, было понятно, что он уразумел: надо не мешать, а помогать доктору. Бьянка снова пришла в себя. Она была очень бледна, но смотрела на доктора благодарно.

Внезапно Морис хлопнул себя по лбу и вытащил из нагрудного кармана маленькую металлическую фляжку с коньяком. Он брал ее с собой «для согрева». Иногда было приятно почувствовать живительное тепло внутри. Эта привычка появилась у него с тех пор, когда он занимался альпинизмом и несколько раз попадал в «холодные» ночевки.

– Пей, – сказал он, поднося к ее губам фляжку. – Ты должна выпить граммов тридцать анестезирующего средства. А мы с тобой, – Морис обратился к парню, – сейчас снимем с себя куртки и положим их под нее, чтобы она не лежала на снегу. Это может плохо кончиться…

Пока мужчины подкладывали свои теплые куртки под спину девушки, она тихонько стонала, но оставалась в сознании.

Парень, которого звали Пьетро, стал что-то нежно говорить своей Бьянке. Но Морис жестом остановил его, услышав какой-то рокот в небе. И действительно, скоро из-за утеса показался вертолет с красным крестом на боку.

– Ура! – закричали Морис и Пьетро и замахали руками.

Снижаясь, вертолет кружил в поисках площадки, удобной для посадки. Наконец он приземлился. Из машины вышли три человека – пилот и двое с рюкзаками – врач и фельдшер. Морис стал спускаться им навстречу.

– Ну что у вас тут? Все живы? – крепкий загорелый врач протянул ему руку. – Серджио Вернини, травматолог.

– Живы, к счастью, все, – улыбнулся Морис, крепко пожимая руку. – Морис Карнье, хирург. Один перелом, по-видимому, большая и малая берцовая кости. Надо накладывать шину.

– Сразу загипсуем, – сказал Серджио.

Трое прилетевших на вертолете улыбались, поняв, что случай не самый тяжелый. Наверное, они готовились к транспортировке нескольких пострадавших или погибших. Медики подошли к Бьянке, пытавшейся улыбнуться.

– Похоже, вы родились в рубашке, – бодро сказал он. – Если бы не доктор Карнье… – Он покачал головой и выразительно посмотрел на девушку. – Сейчас сделаем укол, наложим гипс и доставим прямо в больницу.

Пьетро отошел в сторону, стараясь не привлекать к себе внимания. Но все и так были заняты пострадавшей и его не замечали.

Когда вертолет взлетел, покачиваясь из стороны в сторону, – все-таки разряженный воздух высокогорья, – Морис, сидевший рядом с Пьетро, спросил его:

– И все-таки как вы оказались на этом склоне?

С трудом подбирая английские слова, Пьетро сконфуженно ответил, что они ошиблись, рассматривая карту. Приняли этот склон за другой – тот, который ведет к подъемнику.

– Но ведь он огорожен запретными сетками и трасса не промаркирована указательными стрелками.

– Ну что сетки… рядом со скалами можно было проехать, мы и поехали, – с обезоруживающей логикой ответил Пьетро.

– Из-за таких бестолковых юнцов поднимается вертолет и спасательный отряд! – в сердцах воскликнул Морис. – Такие же «смелые», как вы, ежегодно десятками гибнут в горах. Летом они в теннисных туфлях самостоятельно лезут на Монблан и насмерть замерзают в снегах, зимой ездят на лыжах и сноубордах, куда им вздумается. Ты знаешь, что будешь оплачивать спасательные работы?

– Не знаю, – пробурчал Пьетро. – Но, если надо, родители оплатят.

– Я бы знаешь, что с тобой сделал на месте твоих родителей? – с угрозой в голосе сказал Морис.

– Знаю, – быстро ответил Пьетро. Оба рассмеялись, и напряжение было снято. – Я вам так благодарен! – горячо воскликнул он. – Если бы не вы, Бьянка погибла бы…

– Не исключено, – спокойно отозвался Морис и строго добавил: – Впредь не делайте таких глупостей.

Пьетро быстро-быстро закивал.

Морис посмотрел в иллюминатор и увидел, что вертолет опускается на площадку рядом с приземистым белым зданием.

– Больница, – кивнул Серджио.

Вертолет сел, врач и фельдшер аккуратно вынесли носилки из машины. Морис с Пьетро пошли вслед за ними в приемный покой больницы. На часах в вестибюле было восемь.

Пока дежурный врач и медсестра суетились вокруг Бьянки, Серджио повернулся к Морису.

– Ты где живешь, доктор?

– В Канацеи, – ответил Морис соображая, что сегодня он уже не доберется домой.

– Я хотел тебе предложить, – Серджио положил руку на плечо Мориса, – переночевать в нашем домике спасателей. Не люкс, конечно, но переночевать можно, а завтра вернешься на лыжах в свою гостиницу.

– Спасибо. – Морис пожал ему руку. – Я, пожалуй, останусь. Только мне надо обязательно позвонить в гостиницу и сказать, где я. Но, – он похлопал себя по карманам, – я оставил сегодня телефон в номере.

– Возьми мой, – Серджио протянул ему свой мобильник.

Морис благодарно кивнул, отошел в сторону и набрал номер Катрин.

– Да-да, – сразу раздался ее голос. – Это ты?

– Я. Не волнуйся, со мной все в порядке, – голос Мориса был бодрым и спокойным. – Я участвовал в спасательных работах, помогал девушке, сломавшей ногу. – Ночевать буду у спасателей. Приеду завтра. Пока…

Морис почему-то решил, что Катрин расскажет о его звонке Лючии. Конечно, он представлял, что женщин обеспокоило его исчезновение, и подумал, что они объединят усилия в его поисках. Но он не мог предположить, что, когда он звонил, обе сидели в комнате Лючии.

Лючия сразу догадалась, что Катрин разговаривает с Морисом. От Луиджи женщины уже знали, что спасатели улетели на вертолете на какие-то спасательные работы, он обещал позвонить, как только они вернутся. И вдруг звонок самого Мориса! Лючия заметила, как обрадовалась Катрин.

– Что он сказал? – взволнованно спросила Лючия.

– Сказал, что участвовал в спасательных работах, – ответила Катрин, глядя прямо в глаза Лючии, – оказывал первую помощь какой-то девушке, сломавшей ногу. Заночует у спасателей, а завтра вернется.

Из глаз Лючии брызнули слезы радости, и она выбежала в коридор. Катрин вышла вслед за ней. Увидев слезы на лице соперницы, она остановилась.

– Что ты расстраиваешься? Все будет хорошо. У вас… – тихо проговорила она и пошла в свой номер.