Текст книги "Впереди - самое лучшее"

Автор книги: Мари Феррарелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Разгорячившись, Шайен не заметила, что к ним подошел еще кто-то, пока чья-то рука не опустилась на ее плечо. Едва не вскрикнув, она вздрогнула, и сердце у нее забилось вдвое быстрей.

Сзади них стоял преподобный, возложив руки им на плечи. По его округлому лику разливался умиротворяющий покой.

– Ну, ну, дети, страх – вещь вполне естественная. Вы отправляетесь вдвоем в совершенно неизведанную, полную тайн дорогу. Отбросьте прочь свои страхи и в пору бедствий крепче сливайтесь друг с другом. – Он воззрился прямо в глаза Шайен. – В горестные и бедственные времена нет ничего более утешительного, нежели прикосновение руки возлюбленного.

Чтобы подчеркнуть свою мысль, он взял их руки и соединил их.

Устав кому бы то ни было подыгрывать, Шайен вырвала руку.

– Прикосновение этой руки – вот что сейчас приводит меня в негодование.

Преподобный, поджав губы, с грустным неодобрением покачал головой.

– Я вам сочувствую, молодой человек, – сказал он Гранту. – Вы по собственной воле возложили на свои плечи нелегкую ношу. – Добродушно улыбнувшись, он потрепал О’Хара по плечу: – Но помните, сын мой, чем тяжелее труд, тем слаще плод. – Ловким движением он набросил на плечи желтый дождевик. – Грозы, кажется, не миновать, но она пройдет. Проживите счастливую жизнь. – Последняя фраза скорее походила на приказ, нежели на прощальные слова. – Кстати, – присовокупил он, не меняя тембра голоса, – вскоре сюда должны заявиться уборщики.

Он покинул их, одиноко стоящих в зале. Неловкость сковала их тела. Из открытых дверей с улицы доносился шум.

– Послушайте, – начал Грант, – мне жаль, что я вышел из себя. Сказать по правде, я довольно пуглив.

Она приняла его извинение:

– Хороши были мы оба.

– Завтра утром первым же делом примемся оформлять развод.

Шайен сжала пальцами ремешок, на котором висел фотоаппарат. Привычное прикосновение к коже успокоило ее.

– Мне ваше «завтра» покажется вечностью.

«Звучит довольно искренне», – подумал он.

Что тому причиной? Неудачное замужество? Он вспомнил своего отца. Что ж, все возможно.

Грант выглянул за дверь. Улицы запрудил народ, но священнослужитель насчет погоды оказался прав. Ветер, раньше игривый, дул сильнее и вел себя, как невоспитанный незваный гость, расталкивающий всех прочих. Пора было выбираться отсюда.

– У меня есть приглашение на королевский бал, – промолвил Грант, дотронувшись до кармана. – Почему бы нам сейчас не отправиться туда?

Шайен было не до веселья:

– Четверо мужчин рыщут, чтобы разделаться со мной. Вот-вот над городом разразится гроза, и мы, судя по всему, только что поженились, причем безо всякого желания. Не очень-то удачный момент, чтобы идти на званый вечер. Вам не кажется?

В зал вошли два уборщика в серой униформе. Они толкали перед собой тележку с инструментом. Младший вопросительно взглянул на них.

Схватив Шайен за руку, Грант вытащил ее на улицу.

– Это сказано женщиной, которая никогда не ведала, что такое подлинное веселье.

Нервное напряжение не оставило сил для дипломатии.

– Я умею развлекаться, О’Хара, но такое… О, Боже мой! – Нырнув за угол здания, она притянула его к себе.

На секунду он подумал, будто она рехнулась. Тем не менее, ему вновь сделалось приятно от ее близости.

– Вот они, – быстро прошептала она.

Грант огляделся по сторонам и увидел мужчину, вынудившего Шайен скакнуть за угол. Трудно сказать точно, но этот ряженый был вроде ниже ростом тех, на кого она указала раньше.

В следующее мгновение он почувствовал, что его с силой тянут назад.

– Отчего бы вам просто не помахать перед ним красным флагом? Скорей всего, он не приметит вас. – Грант понимал ее волнение, но оно казалось безосновательным. – Шайен, так мы никогда не узнаем, тот ли это ряженый или нет.

Она хмуро, с раздражением посмотрела на него.

– Вы что, намерены остаться здесь и пуститься с ним в разговоры?

– Ваши слова, пожалуй, не лишены смысла.

Взяв ее за руку, Грант принялся проталкиваться сквозь толпу, двигаясь в противоположном направлении. Увидев еще одного ряженого черта, они повернули к улице Баронессы и гостинице.

Ветер, становясь все сильнее, сорвал с нее шляпку и понес прямо к ногам второго ряженого. Комок подкатил к горлу Шайен, когда она увидела, что тот потянулся за шляпкой. Поймав ее, он подал кому-то знак и стал пристально разглядывать толпу. Она поняла: он ищет ее.

Шайен настойчиво потянула Гранта за руку.

– Быть может, нам лучше забыть о бале и сейчас же отправиться в полицейский участок?

Грант знал: полиция не в силах предложить ей защиту, на которую она надеялась, пусть даже сделанные ею фотографии окажутся тем, чем она считала их, – доказательством совершенного преступления.

Но он-то мог защитить ее.

– У полиции и без того дел невпроворот – последний день празднества, да еще грозовое предупреждение. – Взяв инициативу в свои руки, он повел ее в переулок. – У меня есть предложение получше.

Достав сотовый телефон, Грант нажал кнопку.

– Кому вы звоните, телохранителю? – Шайен обернулась и посмотрела через его плечо. Преследователей видно не было, но они могли объявиться в любую минуту.

Он поднял руку, призывая ее к молчанию, и в ответ отрицательно покачал головой. Из-за гвалта и ветра ничего не было слышно.

– Алло? Рили? – Ему показалось, что его шофер ответил ему. – Тебя плохо слышно. Слушай внимательно: сегодня же вечером мне нужен мой самолет. Немедленно.

Грант бросил взгляд на Шайен. Он не был уверен, что его план придется ей по душе, но сейчас не придумать ничего лучше. К тому же он и без того собирался провести на острове день-два. Не страшно, если придется полететь туда раньше намеченного срока.

Слышимость ухудшалась. Грант прикрыл ухо рукой:

– Летим на остров. Да, я знаю о штормовом предупреждении, но если вылететь в ближайшие полчаса, то опередим бурю. Позвони пилоту и скажи, чтобы ждал нас на аэродроме. Затем подашь лимузин на угол Кэронделет и Говарда. Да поживей.

Захлопнув футляр телефона, он сунул его в карман.

– Мы летим на ваш остров?

«Он что, спятил? В такую бурю не летают. Здравомыслящие люди прячутся под одеяло и пережидают грозу».

Снова взяв ее за руку, Грант направился к улице Говарда. Его шофер быстро доберется туда. Рили знал город как свои пять пальцев и гордился, что, несмотря на пробки, всегда является к назначенному сроку.

– До утра вы будете на острове в безопасности. А затем мы прямиком отправимся в полицейский участок, где вы и поведаете об увиденном.

– И покажу сделанные мною снимки, – подчеркнула она.

– И покажете сделанные вами снимки, – поддакнул он.

– А что же станет с моим заданием? – Ей непременно хотелось знать и об этом. – Ну, понимаете… я должна была неотступно, в течение двух дней, сопровождать вас.

Ему следовало провериться у психиатра сразу же после того, как он согласился на столь бесцеремонное вторжение в свою жизнь.

– Для вас, полагаю, станет наградой то, что вы останетесь в живых.

– Для меня – да, но не для Стэна. Он потребует статью… вы ведь дали честное слово, – напомнила она. – И свои обещания никогда не нарушаете.

Дойдя до угла, он вздохнул:

– Что-нибудь придумаем. – И облегченно улыбнулся: к ним медленно пробирался его лимузин. Рили, как всегда, не подвел его. – Пойдемте. Машина подана.

Майкл Рили был больше похож на коммандос, нежели на шофера. Ей он определенно показался не простым водителем. Интересно, где О’Хара умудрился отыскать его и что за рекомендации тот представил. Когда Рили открыл для нее заднюю дверцу, она мысленно решила щелкнуть несколько раз и его.

– Ты дозвонился до Джека? – осведомился у него Грант, залезая в машину.

– Все сделано, сэр. – Рили захлопнул дверцу и сел за руль.

– Джек? – вопросительно промолвила Шайен.

– Пилот, – пояснил Грант.

У нее вновь подступила к горлу тошнота, но уже по другой причине.

– Итак, мы и впрямь летим на остров?

Грант утвердительно кивнул головой. Припустил дождь. Ненастье сломало боевой дух только у самых невыносливых гуляк. Остальные же вроде бы даже и не обращали внимания на непогоду.

– Невозможно представить более подходящего места для медового месяца.

Грант видел, как у Рили брови поползли вверх, однако он знал, что шофер оставит вопросы при себе, и не будет совать нос в чужие дела.

– Для медового месяца? – Шайен на короткое время позабыла о брачном недоразумении. Она припомнила свой спор со Стэном насчет репутации О’Хара. Полет на остров стал ей казаться еще менее привлекательным, чем минуту назад. – Я не считаю…

«Она нервничает», – удивленно и слегка заинтересованно подумал Грант и пустил в ход приманку:

– Вы желаете получить материал для статьи, не так ли?

Принуждение? С созданного Стэном образа О’Хара стремительно слетали покровы благовоспитанности.

– Да, но я не рассчитывала на такой оборот событий. Я им не воспользуюсь, мистер О’Хара. Жду подобной деликатности и от вас.

Он решил успокоить ее.

– Не волнуйтесь, я всегда веду себя по-джентельменски. – И, увидев, что она не поверила ему, добавил: – Спросите Стэна.

– Почему в таком случае от вас в судебном порядке требовали признать детей?

Эти судебные иски были для него больным местом.

– Дело в том, – как можно беззаботнее проговорил он, – что женщины стали невероятно изобретательными и невероятно жадными. Одной из них, чтобы я оказался отцом ее ребенка, пришлось бы проходить беременной тринадцать месяцев.

Шайен знала таких мужчин, как Грант. Привлекательная внешность, деньги и сладкие речи приводили к желаемому, и тут их одолевало пресыщение. Перед ее глазами был пример матери, неоднократно испытавшей на себе мужскую неблагодарность.

– Они что, не удовлетворялись теми крохами, что вы бросали им?

– Пятьдесят тысяч долларов вряд ли можно назвать «крохами».

Да, нельзя. Названная сумма удивила ее.

– Что, совесть замучила?

– Прощальный дар, – уточнил он. – А если мне и случится зачать когда-нибудь ребенка, пускай даже случайно, я намерен не только исполнить свой долг, но и стать воистину частью его жизни. Послушайте, у меня что, разыгралось воображение или вы действительно проявляете ко мне враждебность?

Больше всего ей не нравилось, когда ей платили ее же монетой, и еще больше – когда к ней начинали пристально присматриваться. О’Хара удалось сделать и то, и другое на протяжении двух минут.

– Назовем мое чувство подозрительностью.

О’Хара предпочитал называть вещи своими именами. Если эта женщина желает, чтобы он был с нею честен, то и ему хотелось бы, чтобы она не виляла перед ним.

– Вас кто-то бросил, мисс Тарантино?

Шайен надменно приподняла подбородок, задетая подобным предположением.

– Бросали мою матушку, О’Хара. – Хотя она и защищала свою мать, между ними никогда не было той близости, о которой она когда-то так долго мечтала. У ее родительницы, казалось, не было на проявление ответных чувств времени. Упорно ища любовь, ее матушка ни разу не обратила внимания на того единственного человечка, что мог бы любить ее без всяких ухищрений. – На самом деле бросали, и не однажды. Моя мать была простодушной женщиной и имела склонность верить всему, что мужчина в таких случаях говорил ей. – Рот у Шайен сжался. – И доверчивость эта постоянно выходила ей боком.

– Но не вам.

«Вот она, истина», – подумал Грант. Шайен, по всей видимости, воспитывалась матерью, которая была более озабочена собой, нежели дочерью. «В некотором смысле, – подумалось ему, – у нас есть нечто общее». Только он при этом купался в деньгах – вот и вся разница.

– Но не мне, – согласилась Шайен. – Во мне мало веры. Я предпочитаю докапываться до сути сама: напрасный труд стараться внушить мне что-нибудь.

Откинувшись назад, Грант принялся с любопытством рассматривать ее.

– Вам не кажется, что придерживаться такого принципа довольно затруднительно, когда вмешивается любовь?

Вот о любви-то она точно ничего не знала. Но ему не обязательно быть в курсе ее сердечных дел.

– Нет. Любовь нисколько не мешает. Я не верю словесам, О’Хара. Поступки гораздо красноречивей слов.

Он задумчиво покачал головой:

– Попробую зарубить на носу ваше изречение.

У Шайен появилось раздражающее чувство, что она попала впросак.

Глава пятая

– Знаете, у вас побелели пальцы.

Слова Гранта не сразу дошли до Шайен. Она плохо переносила полеты – с той поры, как однажды один из приятелей ее матушки взялся прокатить их на собственном самолете. Тогда они едва избежали гибели: вспыхнул двигатель. В то время ей было семь лет. Кошмары мучили ее до тринадцати. Да и сейчас они иногда врывались в ее сон, и у нее пересыхало в горле, и потели ладони.

То же самое Шайен испытывала и теперь. Она принудила себя дышать ровно. Взрослая женщина, успешно делающая карьеру, не должна перед малознакомым человеком с натугой хватать воздух.

– Меня мутит, – сквозь стиснутые зубы пробормотала она.

Вид у нее был такой, словно в любое мгновение она сиганет прочь из кресла. Он не знал, что ему делать – смеяться или беспокоиться.

– Полагаю, у вас спазмы не от голода.

Шайен предостерегающе покосилась на него.

– Еще одно упоминание о еде, и вам придется пожалеть о собственной неосторожности.

– Гроза еще далеко. Мы в полной безопасности, Шайен.

Он что, шутит?

– Пребывание в серебристом гробу высоко над землей, на мой взгляд, безопасным назвать нельзя.

– Вам не нравится летать?

Мягко сказано.

– Точнее – ненавижу.

Гранту трудно было в это поверить.

– Как же вы добираетесь в своих командировках до места?

– Прекрасно, спасибо за заботу.

«Порой бывает нелегко, – подумала она, – но в общем справляюсь».

– Существует много доступных видов транспорта кроме авиации.

На ее лбу выступил пот. «А ведь она и впрямь боится», – подумал Грант. И ее страх был ему непонятен. Он очень любил летать и даже получил летное свидетельство. Впрочем, в такую непогоду Грант больше полагался на умение Джека, чем на свое собственное. Пилот, везший их на остров, в прошлом военный летчик, имел на счету немало боевых вылетов.

– А если все-таки нужно лететь? – настаивал он.

– Тогда лечу, но подлокотники кресел, когда я прибываю на место, требуется обивать заново, – ответила она.

Шайен, глубоко вздохнув, попыталась справиться с сумасшедшим биением сердца. Сейчас оно билось даже сильнее, чем когда он поцеловал ее.

Грант посмотрел на часы. Они уже должны были добраться до острова: ветер не благоприятствовал им, и полет отнял вдвое больше времени. Ему хотелось, ради нее, чтобы полет поскорее завершился. Сам он не тревожился.

– Вы обращались к врачу по поводу своего страха?

Выбор богатого мужчины.

– К психиатру? – Ее губы презрительно скривились. – Нет, благодарю вас. В самом лучшем случае они исполняют роль платных друзей. Если мне нужно поболтать, я звоню кому-нибудь, кто не предъявит мне непомерного счета за беседу. Кроме того, это не фобия, – подчеркнула она. Фобия связана с беспричинной боязнью. Ее же страх имеет под собой довольно веское основание: крушение самолетов.

– О, тогда что же это? – осведомился Грант, удивленный тем, что она спорит по мелочам.

Шайен почувствовала, что к горлу вновь подступила тошнота. Во рту ощущался привкус горечи.

– Весьма здоровое и уважительное отношение к законам физики, – ответила она.

Цвет ее лица начинал приобретать зеленый оттенок, под стать темно-зеленому костюму. Если невозможно отвлечь ее от мыслей об авиакатастрофах, то по крайней мере нужно сделать все, чтобы она говорила не переставая.

– В таком случае вы должны понимать, что в воздухе мы в большей безопасности, нежели на земле.

Шайен принудила себя оторвать взгляд от иллюминатора и ответить О’Хара:

– Если я попадаю в катастрофу на земле, я могу на собственных ногах покинуть место аварии. Но с каждым футом вверх подобная возможность катастрофически уменьшается.

Удар молнии, казалось, прорезал все небо и кабину самолета. Грант заметил ужас, промелькнувший в ее глазах. Ему тоже стало немного не по себе, но надо поддерживать разговор.

– Вы не производите на меня впечатления человека, одержимого страхом, Шайен.

Как он может сидеть в салоне так, словно они находятся в его гостиной и обсуждают результаты бейсбольного матча? Ведь только что молния расколола небо пополам. От второго удара им не увернуться.

– Вам нравятся «русские горки»? – не сдавался Грант.

С этими страхами пора кончать, приказала себе Шайен. До полета ее не покидала тревога, что один из ряженых намерен убить ее. Она должна работать над интервью, а вместо этого мучается здесь из-за безрассудства О’Хара.

– Да, – устало ответила она.

– Прекрасно, тогда вообразите, будто наш полет – это гигантские «русские горки».

Самолет накренился и нырнул вниз. У нее вновь взбунтовался желудок.

Грант нажал на подлокотнике кнопку вызова пилота.

– Джек?

– Болтанка, мистер О’Хара. Все погода. Ничего, я справлюсь, – заверил его низкий, урчащий голос.

Грант отпустил кнопку.

– Слышали? Беспокоиться не о чем. Джек принимал участие в воздушных боях.

– Если вокруг начнут сверкать молнии, то он прикроет нас, верно?

«Или я совладаю со своим страхом, – подумала она, – или О’Хара совсем запрезирает меня».

– Сколько до вашего острова?

Скажи он ей, сколько миль до его острова, она бы поняла, что им давно пора быть на месте.

– Вы и не заметите, как окажетесь там.

– Я уж и не рассчитываю на это. У меня такое впечатление, будто мы летим всю ночь.

К ее удивлению, он взял ее за руку. Ладонь у нее была холодной и потной. Пальцы, казалось, вот-вот сломаются, стоит лишь крепче сжать их. Он продел свою пятерню сквозь ее пальчики.

– Быть может, если вы попробуете занять себя иными мыслями, страх перед полетом исчезнет.

Ее первым порывом было вырвать ладонь.

Однако пришлось признать, что пожатие мужской руки как-то успокаивает. Ей стало бы еще спокойнее, если б он обнял ее. Однако подобное желание будет неправильно истолковано.

– Полет меня не пугает, – поправила она. – Меня беспокоит то, что мы можем разбиться.

Рассмеявшись, Грант заметил сочувственным тоном:

– Как вы простодушны, Шайен.

Рассерженная его хохотом, она вскинула подбородок.

– Извините, что разочаровала вас.

Ледяной тон пробудил в нем надежду. Он отвлечет ее.

– О, вы не разочаровали меня.

Совсем наоборот. С того момента, когда он впервые встретился с ней, Гранта не покидало чувство, что его жизнь превращается в сплошное приключение. Проведя большим пальцем по ее руке, он припомнил их поцелуй.

– В сущности, я должен быть даже благодарен Стэну, что он заставил меня сыграть в покер. Насчет вашей статьи… Надеюсь, она не будет слишком агрессивной или правдивой, – уточнил он.

– Представить себе не могу, что вас можно подать в негативном свете.

Она ответила, не подумав. А ведь полагала, что с этой привычкой давным-давно покончено. О’Хара изумленно приподнял бровь.

– Это что, комплимент?

На сей раз Шайен вырвала ладонь и положила ее на колено. Она надеялась, что у нее достанет духу не впиться вновь пальцами в подлокотник.

– Наблюдение. Фотоаппарат не выносит оценочных суждений. Он лишь запечатлевает окружающее.

Интересное замечание, но он не купится на него.

– Фотоаппарат в ваших руках. И снимает то, что вы видите. Выбор за вами, – возразил он. – Фотоаппарат существует не сам по себе.

В первый раз с момента посадки он увидел на ее лице улыбку.

– Вы бы поразились, но я лишь совершаю прогулки. – Порой она полагала, будто фотоаппарат себе на уме.

Он засомневался, что работа Шайен Тарантино состоит из увеселительных путешествий. Страх ее прошел, и он начинал осознавать, что она из тех женщин, которые либо садятся на место водителя, либо вообще никуда не едут.

Бледность сошла с ее щек, и лицо покрылось естественными красками. «Хорошо, – подумал он. – Сработало. Она больше не думает о полете».

– Давно вы увлекаетесь фотографией?

Она вспомнила старый, простенький фотоаппарат, который мама подарила ей на десятилетие. Его купили в ломбарде. В том ломбарде, где, когда с деньгами становилось туго, Анита Тарантино регулярно закладывала бабушкино кольцо с бриллиантом – единственную ценную вещь, какая была у них. На день рождения Шайен хотела куклу, а не фотоаппарат. Такую же, что была у ее подружек: с длинными золотистыми волосами и красивым платьем. Ее матушка не придала значения тому, что она указала на куклу.

Недовольная, она забросила фотоаппарат в чулан, пока скука и разочарование не привлекли к нему ее взгляд. Мигель дал денег на кассету с пленкой, с последующей бесплатной проявкой, и перед ней открылся совершенно новый мир.

Однако детскими воспоминаниями не поделишься с первым встречным.

Шайен неопределенно пожала плечами:

– Всю жизнь.

Вот опять ее глаза сделались ранимыми, и вновь это обстоятельство удивило Гранта. Его охватило ощущение, что она ему говорит не все.

– Вы не в таких уж преклонных летах.

Шайен тихо рассмеялась:

– Иногда я чувствую себя столетней старухой. – Она и впрямь не лгала: ей казалось, будто она посторонний наблюдатель, который, взирая на проходящую мимо жизнь, запечатлевает ее мгновения на пленку, но участия в ней не принимает.

Гранту вдруг захотелось узнать, что эта девушка скрывает. Но она, видимо, не была готова делиться своими тайнами.

– Отчего же?

– Должно быть, дают знать о себе прожитые годы, – приврала она. Не слишком ли много вопросов он задает? – Разве Стэн давал обещание, что и вам при встрече будет позволено расспрашивать меня?

– Простите, – промолвил он, поднимая руки вверх. – Тайны очаровательных женщин влекут меня к себе.

Шайен где-то слышала эту фразу. Будучи дочерью доверчивой матери, она слишком рано поняла, что все похвалы лживы.

– Сражать женщин наповал вы обучались на первом курсе колледжа?

– Извините, никогда не проходил такого курса. И никогда не сражал женщин наповал, хотя раз или два меня навещала мысль придушить неких особ. – Грант многозначительно поглядел на нее. – Но уходило мрачное настроение, и свойственное мне добродушие брало верх.

– Скромно сказал он, – закончила фразу Шайен.

Она сомневалась, что на его совести нет убиенных жертв – или по крайней мере смертельно раненных. Он происходил из той породы мужчин, которых ее матушка называла улыбчивыми убийцами. Он улыбался все время, и иногда в ее душе что-то шевелилось в ответ. Но большей частью ей удавалось игнорировать его постоянную дежурную улыбку.

– Я говорил о добродушии, а вовсе не о привлекательности, – напомнил он. – Скажи я последнее, я бы польстил себе.

– А вот и нет – попали бы в точку, – промолвила Шайен, невольно впадая в бесстрастный тон фотожурналистки. Со скрупулезностью бухгалтера она перечислила его основные достоинства: – Вы хороши собой, богаты и в расцвете сил. И еще вы не женаты. Почему?

Расспросы о семейном положении всегда раздражали его. Как будто посторонним людям дано право копаться в его личной жизни. Однако он обещал, поэтому и сказал ей, пускай ответ и прозвучал тривиально: «Не встретил той, единственной».

– Так просто? – При его-то образе жизни и репутации она ожидала гораздо более продуманного ответа.

– Правда не может быть простой. Она такова, какова есть. – Грант полагал, что на этом допрос и кончится, однако его подытоживающие слова заставили ее вспомнить о самолете. Грант решил добавить немного информации – для продолжения разговора: – Мой отец был женат пять раз. Все его браки кончались разводом… и всегда задолго до развода его жизнь делалась невыносимой. Не знаю, почему для женитьбы он выбирал таких женщин. Быть может, полагал, что влюблен в них. Или, пожалуй, просто боялся одиночества.

«Вероятно, за его хвастовством и грубостью скрывалась боязнь, – подумал Грант, – страх остаться одному». Ведь отцу отчего-то никак не удавалось, щедро одаривая сыновей деньгами, навести мост через пропасть, что существовала между ними. Деньгами не купишь прочных отношений, не говоря уже о любви и силе воли. Сводные братья Гранта, каждый по-своему, были живым доказательством сей непреложной истины.

– А вами страхи, стало быть, не владеют, – проговорила она. Это был не вопрос, а скорее утверждение.

Его никогда не покидала надежда найти ту единственную. Однако теперь он довольно трезво смотрел на мир и знал, что не всегда получается так, как хочется.

– Я бы предпочел одиночество страданию с женщиной, выбранной от отчаяния.

И после этих слов он улыбнулся.

«Опять что-то затрепетало во мне», – подумала Шайен. Ей захотелось снять эту улыбку на пленку. Пожалуй, она пошла бы на обложку.

Журналу был бы обеспечен беспрецедентный рост продаж… да и она бы сделала на ней имя.

– Что-то не так? – осведомилась Шайен. Ей хотелось, чтобы он прекратил так смотреть на нее.

Грант кивком головы показал на ее руки, сложенные на коленях.

– Взгляните на свои пальцы.

Потянувшись за фотоаппаратом, она недоуменно поглядела на ладони.

– А что с ними?

– Они приобрели естественный цвет. – Грант почувствовал удовлетворение: – Видите, разум в данном случае взял верх над натурой. – Повернувшись в кресле, он посмотрел сквозь иллюминатор. Хлеставший дождь не мешал обзору. – Взгляните, – произнес он для ее спокойствия, – вот и остров. Смерть как близко…

– Н-да, хотелось бы мне, чтоб вы выбирали слова поудачней. – Склонившись к иллюминатору, она стала всматриваться, но даже при его подсказке не сразу приметила остров. – Не очень-то он большой.

Размеры острова при его приобретении не имели значения.

– Мне много пространства не надо. Лишь бы было место, где можно уединиться.

Ее губы скривились. Чуть-чуть.

– Да еще место для собственной взлетной полосы.

– Верно. – Он ухмыльнулся. – А без нее просто как без рук.

– Как и без огромного расползшегося особняка, – пошутила Шайен.

Несмотря на свою сдержанность и решимость не поддаваться его чарам, она обнаружила, что стала сердечнее относиться к Гранту. Пожалуй, как и говорил Стэн, у него были не только деньги и соблазнительная внешность.

– Не такого уж и расползшегося, – возразил Грант. Он знал многих, чьи загородные дома были гораздо больше его собственного.

Когда самолет стал снижаться, она вновь посмотрела в иллюминатор.

– Есть королевства с меньшей площадью.

– Назовите хоть одно.

– Монако.

– Пристегните ремень, – распорядился он, улыбаясь.

Прячась от его улыбки, она опустила глаза и подчинилась приказу.

Майлз Тейлор стоял возле взлетной полосы, защищаясь от ветра громадным черным зонтом. Ветер неистовствовал с такой силой, что зонт мог быть порванным еще до того, как сядет самолет. Когда наконец крылатая машина коснулась земли и, пробежав по полю, остановилась, Майлз бросился к люку.

Сгорбившись от порывов ветра и дождя, Грант первым вышел из салона, подав Шайен руку. Она схватила ее. Другой рукой Шайен прижимала к груди фотоаппарат. Боясь намочить, она спрятала его под свою зеленую куртку. Следом из кабины вылезал Джек.

Грант кивнул головой Майлзу.

– Привет. Спасибо, что пришел.

Майлз наклонил зонт, чтобы защитить их от дождя:

– Вы выбрали ужасную ночь для визита, сэр.

– После празднеств мать-природа дает выход энергии. – Повернувшись, Грант представил спутницу: – Шайен Тарантино, Майлз Тейлор, смотритель. Майлз и его супруга Сара управляют хозяйством, когда меня нет.

Шайен едва успела поздороваться. Обняв ее за плечи и склонив голову под зонт, Грант побежал к машине.

Майлз отступил назад, чтобы они сели на заднее сиденье автомобиля, заметив при этом:

– Это больше наш дом, нежели ваш. Вы в нем никогда не бываете.

О’Хара плюхнулся рядом с Шайен. Его лицо блестело от дождя.

– Многие не стали бы жаловаться, что их работодатель отсутствует.

Сев за руль, Майлз пристроил капающий зонт между передними сиденьями и, ожидая, пока Джек пристегнет ремень, обернулся и принялся внимательно рассматривать Шайен.

Пристальный взгляд привел ее в чувство. Она провела ладонью по мокрым волосам.

– Должно быть, я похожа на мокрую кошку.

Не в силах противиться внезапному желанию, Грант коснулся ее вьющейся пряди.

– Лишь чуть-чуть. – Он многозначительно взглянул на управляющего. – Майлз не привык видеть здесь гостей, вот, кажется, и позабыл о манерах. Трогай, Майлз.

– Простите, – пробормотал тот. Его бородатое лицо расползлось в широкой ухмылке. – Обычно мистер О’Хара не появляется на острове с женщинами, мисс.

«Удивительно», – подумала Шайен, а вслух сказала:

– На мой вкус, остров этот – прекрасное место для идиллии по выходным. Когда, разумеется, тебя не сдувает ветром.

– В последнее время на мою долю выпало не так уж много безмятежных и праздных дней.

Затем Грант переменил тему разговора. Он не собирался обсуждать с нею свои мимолетные, канувшие в прошлое связи.

– Джек, похоже, ты застрял здесь на всю ночь.

Джек предполагал улететь сейчас на материк, а утром вернуться и забрать их. Однако погода становилась угрожающей. У Гранта не было желания потерять личного пилота… или свой самолет.

– Ты можешь устроиться в задней спальне.

Пилот пробурчал что-то в знак благодарности, очевидно понимая, что возражать бесполезно.

«Застрял – подходящее слово», – подумала Шайен.

Вспомнив о фотографиях, она спросила:

– У вас есть компьютер?

– И самый современный. Со всякими там прибамбасами, какие вам заблагорассудятся. А вы что, намерены потрудиться ночью?

Он подумал о чем-то ином, не о работе. Грант ведь видел, как ее глаза потеплели там, в зале для новобрачных, когда он поцеловал ее.

Шайен утвердительно кивнула:

– Хочу побыстрей взглянуть на снимки мужчин в переулке. – Ей хотелось убедиться, что фотографии получились отчетливыми.

Джек оперся рукой о спинку сиденья:

– Разве не надо сначала проявить пленку?

Она покачала головой.

– Я сняла их цифровым фотоаппаратом. Все, что мне надо, – это соответствующее программное обеспечение. – И тут она вспомнила: – О черт. Во всей этой суматохе я не сфотографировала вас.

Интересно, сумеет ли она впечатать лицо О’Хара на снимки, сделанные ею во время парада? Конечно, это подлог, но и само задание назвать обычным уж никак нельзя.

– Завтра будет день.

Грант заметил, как Майлз вопросительно взглянул на него в зеркало заднего обзора.

– Мисс Тарантино собирается написать эссе об одном дне из жизни Гранта О’Хара, сопроводив его снимками.

– О двух днях из жизни Гранта О’Хара, – поправила Шайен.

– Когда они заканчиваются? – со вздохом осведомился он. В некоторых отношениях эта женщина походила на питбультерьера.

Она мгновенно подсчитала:

– Послезавтра в шесть часов.

– Мы встретились в ресторане в два, – напомнил он.

– Где и договорились, что приступим к интервью в шесть, – возразила она, и удар грома поставил точку в ее фразе.

Неожиданно машина вильнула в сторону: Майлз попытался увернуться от падающего сука. Задержав дыхание, Шайен схватила Гранта за руку. Тут же его ладонь легла на ее пальчики.

Она смущенно покраснела и вновь откинулась назад.