Текст книги "Пончик с гвоздями"

Автор книги: Маргарита Южина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2
ЗМЕЯ В НАГРУЗКУ

Сейчас Володя вез тещу к семье прапорщика Семизвонова. В адресе этой четы никаких нестыковок не намечалось, и зять уверенно вел машину.

– Ну что, ты расспросил Анечку про Жору? Я вчера всю ночь глаз не сомкнула, так волновалась. Так волновалась… даже фестал пила, – сокрушалась Клавдия Сидоровна.

Володя пропустил слова тещи мимо ушей, не стал ей напоминать, что фестал помогает при несварении желудка, а не от бессонницы. Вместо этого он просто порадовал ее сообщением:

– Анечка сказала, что ничего страшного с ним не произошло. Оказывается, он зашел не в тот подъезд, а потом, уже когда мы уехали, он распрощался с Лерой и еще успел к своим друзьям. Помните, он нам еще говорил, что очень торопится на какую-то там встречу? Просто-напросто мужик обговаривал очередную выгодную сделку для своего бизнеса. Ему понадобилось срочно куда-то улетать, вот он и улетел. Сразу же, еще вчера.

– Странно, однако… А что ж он нас-то не предупредил? – набычилась Клавдия.

– Ну так я ж вам говорю – он вышел, когда нас уже не было, а потом ему и вовсе не до нас стало. Вы ж должны понимать, у них, у бизнесменов, каждая минута на счету – решил, что надо ехать, и поехал, чего время-то тянуть.

– Да и ладно, – обиженно махнула рукой Клавдия Сидоровна. – Вот, вот же дом! Чуть не проехали. Вечно ты, Владимир, мозги мне пудришь. Прямо не зять, а наказание какое-то…

Прапорщик с семьей жил в новой девятиэтажке.

– Володя, у них девяносто девятая квартира. Быстренько подсчитай, в каком подъезде и на каком этаже они живут, – скомандовала теща.

Володя задрал голову кверху и выдал наугад:

– Подъезд третий, этаж седьмой.

– Ни фига. Четвертый подъезд. Видишь, над дверью номера квартир написаны. А этаж…

– Поедем до седьмого, а если что, спустимся, – предложил зять.

Стены в подъезде уже были исписаны трудолюбивыми малолетними художниками, но лифт еще работал. Дверь Семизвоновых резко отличалась от остальных огромным, величиной с тарелку «глазком». Скорее это был даже не «глазок», а настоящий иллюминатор. После того, как Володя нажал на кнопку звонка, «глазок» прояснился – видимо, на нем отодвинули крышку, – и появилось искаженное лицо Семена Семеновича.

– Клавдия Сидоровна, гвозди вам в пончик! Проходите, проходите… А вы к нам… в гости или мимо шли? – приветствовал их хозяин, открыв дверь.

– Мы к вам по делу, – сурово швыркнула носом Клавдия Сидоровна. – И хватит уже про пончики.

Сегодня она выглядела замечательно, даже помыться успела, но… Не хватало еще, чтобы Семен Семенович продолжал за ней ухаживать прямо на виду у зятя! Клавдия гордо тряхнула головой, и ее высокая зимняя шапка рухнула к ногам хозяина. Пока Семен Семенович прилаживал шапку на вешалку, Клавдия степенно проплыла в комнату. Такой роскоши она увидеть не ожидала. А все говорят, что военные у нас живут на грани бедности! Это в каком же гарнизоне так своих подопечных обеспечивают? Надо бы Каку туда пристроить. Новая массивная мебель, огромный телевизор, вычурной загогулиной – торшер с тремя лампами, а посреди комнаты круглый стол благородного дерева, уставленный всевозможной выпивкой и закусью.

– Ого! Это вы что – так Рождество встречаете? Так вроде еще рано, – удивилась Клавдия.

– А вы чего? Проверять, что ль, пришли? – недобро буркнул Семизвонов, но из кухни выскочила его жена Лариса Федоровна, что-то зашептала мужу в огромное красное ухо, и тот расплылся в слащавой улыбке. – К нашему столу… Прошу вас…

Лариса Федоровна на минутку взгрустнула и пояснила:

– Это мы поминаем Марианну. Скромно, незатейливо, ну да уж как получилось… Серафима, поди к нам, – скорбно позвала она кого-то из соседней комнаты, но никто не отозвался, и тогда хозяюшка рявкнула во все горло: – Симка! Иди ешь, говорю! Что, потом для тебя отдельно разогревать?

Клавдия Сидоровна чувствовала себя несколько скованно. Вот ведь черт, люди поминают Марианну, а она… а у нее… Акакий, паршивец эдакий, ведь ее возлюбленным считался, а нет, чтобы вот так же стол накрыть! Дальше терзаться стыдом у Клавдии не было времени – из комнаты выплыла ярко накрашенная девица лет двадцати с лишним и уселась в кресле возле стола, высоко закинув одну ногу на другую. Явно девице давно пора свить собственное гнездо и наслаждаться своей семейной жизнью, да, видно, засиделась. А еще говорят, что деньги нынче делают все.

– Симка, гвозди тебе в пончик! Немедленно сядь красиво, – громко шепнул Семен Семенович дочери. – Убери эти-то… лытки под стол затолкай!

– А в кабак отпустишь? – нагло уставилась на него девица.

– Хрен тебе, а не кабак! – продолжал шипеть прапорщик.

– Знакомьтесь, это доченька наша, Серафима. Она у нас уже четыре года в Москве учится, да. Успешно сессии сдает и там, знаете, семинары разные, а к нам приезжает только на каникулы, зимние. Да и то не всегда. Столичная жизнь, она затягивает молодежь… А вы кушайте, кушайте… – ласково пела Лариса Федоровна, подкладывая на тарелочки Клавдии Сидоровне и Володе бутерброды с икрой.

Клавдия даже не заметила, когда появились эти тарелочки, так ловко управлялась хозяйка.

– Па! Ну какого фига я здесь торчать буду? Вы здесь пить сейчас начнете, а я вас караулить, что ли, буду? – гнусавила Сима.

– Мы не пить… Мы не пьем! Мы… поминаем. Хорошую женщину Марианну, гвозди ей… н-да… – поднял рюмочку прапорщик и залпом выпил.

– А чо за Марианна? Это которая к тебе, батя, приходила? Ну, тощая такая, крашеная, все еще тебя своим сусликом называла… Она, что ли? – ни на кого не обращая внимания, выбалтывала отцовские секреты великовозрастная дочурка.

Клавдия чуть не поперхнулась бутербродом. Похоже, здесь чем меньше спрашиваешь, тем больше узнаешь.

– Ты… ты того, доченька, спутала, – шкодливо забегал глазами глава семьи. – Когда это ко мне… хи-хи… когда это ко мне Марианны приходили?

– Ну как же когда… – спокойно продолжала Симочка, засовывая в рот пластинку копченой колбасы. – Когда мамка уезжала на отсасывание жира. Ты чо, не помнишь, что ли?

Клавдия удивлялась все больше. Оказывается, Лариса Федоровна имеет средства на такие операции!

– Та-а-ак, суслик! Как ты говоришь, куда там тебе гвозди?! Значит, когда я ездила поправлять свою красоту, ты, милый мой, принимал здесь неизвестно кого? – горой поднялась хозяйка.

– Да что ж ты ей веришь-то? Ты ж видишь: не отпустил девчонку в кабак, вот она и собирает всякую чушь! Симка, прекрати немедленно отца позорить! – осторожненько шлепнул Семизвонов девчонку по попе.

Доченька оскорбилась до глубины души. Она даже отбросила колбасу и понизила голос до баса:

– Да ты чо, батя! Я ж тогда еще только приехала. Вот, думаю, клево: матери нет, так я с Томкой покурю в санитарных условиях, языки почешем. Ты ж знаешь, сколько я Томку не видела. Только мы пришли, не успели по сигарете раскурить, рюмочку распить, а тут ключ в замке чирикает. Мы и спрятались в шкаф плавающий! А вы тут и давай слюни пускать. Ну, я думаю, чего отца перед Томкой позорить, и вылезла. А Томка меня еще держала. Давай, говорит, посидим, посмотрим, чо дальше будет.

– Вот и посидели бы, посмотрели, как батюшка опарафинится. Он уж давно на интимном-то фронте не боец, а туда же! – встряла в беседу супруга прапорщика.

– Ларисочка! Да ты чего веришь-то ей? – чуть не плакал тот. И судя по тому, какие кулаки он за спиной показывал дочери, девчонке стоило поверить.

– А потом ты Томку шуганул, а меня попросил, чтобы я молчала, – снова успокоилась голосом Симка, но не успокоилась выбалтывать папашины секреты, принявшись ковырять вилкой в салате с крабами. – Сам говорил – матери, мол, не проболтайся, а я тебе никогда этого не забуду, что хочешь сделаю. А сам забыл – уже второй час прошусь в кабак, не пускаешь.

Лариса Федоровна, высоко закинув голову, ждала объяснений от супруга и нервно тарабанила пальцами по столу. Семен Семенович медленно съезжал со стула.

– А вы что – Марию Зудову… пардон, Марианну раньше знали? До того, как встретились на вечере у Агафьи? – спросила Клавдия Сидоровна.

– Да так… Она заходила пару раз, очень интересовалась военной службой. Ларисочка, ты ничего не подумай, этой Марианне просто надо было поближе познакомиться с представителем наших Вооруженных сил. У нее, понимаешь, страх был за отчизну, а после того, как… короче, когда она меня увидела, сразу так и сказала – теперь я могу спать спокойно, нам, мирным людям, ничего не грозит.

Клавдия боялась упустить слово из напыщенной болтовни похотливого прапорщика.

– А где вы с ней познакомились? – спросила она.

– Ох, господи! Вы-то хоть не лезьте! – раздраженно буркнул Семен Семенович, но жена его ткнула тапкой по ноге, и он снова засиял улыбкой. – Так где… Нигде… Это же она нам принесла пригласительные от Агафьи Эдуардовны, гвозди ей в пончик. А потом… А потом на следующий день пришла спросить – пойдем мы или нет. И потом еще… приходила, все спрашивала, мол, пойдете или нет.

– Так ты что же, кобель, с ней ежедневно встречался? – снова взбеленилась Лариса Федоровна.

На прапорщика было жалко смотреть. Он уже давно вспотел на семь рядов, голос его дрожал, зубы выбивали нервную дрожь.

– Ларисочка! Клянусь тебе твоими же зубами – Марианна приходила ко мне только три раза!

– Правильно. Потому что я и ездила всего на три дня. Изверг!

– Вы уж нас извините за бестактность… А о чем вы с ней говорили? – добивала Семизвонова вопросами Клавдия.

– Ох, ну о чем с ней можно было говорить! Гхм… я имею в виду, мы беседовали о вооружении. Вот, да. Точно! Именно о вооружении! Она так по-умному армией интересовалась.

– И что же ты ей мог по-умному о вооружении-то рассказать, хорек ты душной? – снова взвилась супруга. – Уж хоть бы не врал! Быстро говори – зачем она к тебе таскалась? Только не ври, что ради интимных желаний. У тебя уже лет десять только одно интимное желание – как бы пожрать побольше!

– Гы-гы-гы! И еще поспать. Да, мам? – радостно засучила ногами девица.

Семен Семенович сначала хотел оскорбиться, но потом вспомнил, что момент для этого не совсем удачный, и стал тихонечко подхихикивать:

– Хи-хи, и не говори, Ларисочка, хи-хи. Я и сам не знаю, чего она ко мне зачастила. И не говорила ни о чем, а вот так придет, бывало, усядется и давай ересь армейскую плести. Ну скажите, на хрена ей это надо? И ведь не притронься к ней! Я было хотел раз приобнять, а она как вспрыгнет с кровати…

Семен Семенович понял, что сболтнул лишнее, но было уже поздно – Лариса Федоровна медленно удалилась на кухню и оттуда со всей силушки швырнула в негодяя утятницу вместе со всем содержимым. Прапорщик шустро присел, и утятница грохнулась о причудливый торшер. Раздался звон битого стекла и дикое ржание Серафимы:

– Га-га-га! Ой, сдохну сейчас от смеха! Матушка уже четвертый торшер покупает! Ей чу… чугунный надо… И хоть бы раз в папеньку попала!

Клавдия Сидоровна решила, что сейчас не самый удобный случай для беседы, и по стеночке стала пробираться к выходу. Следом так же передвигался Володя. А в несчастного Семизвонова теперь уже летели стаканы, кружки, и Клавдия успела разглядеть, как Ларисочка прицелилась в мужа кастрюлей.

Только в машине Клавдия сумела перевести дух.

– Вот это я понимаю – воспитание мужа! – с завистью покачала она головой. – Вот думаю, может, Анечке посоветовать такие упражнения?

– Да ну на фиг! Я бы с такой женой в первую же перестрелку погиб от утятницы, – поежился Володя. – Вы не сравнивайте – Лариса Федоровна просто женщина, а моя-то стреляет профессионально. Да и не ходят ко мне никакие Марианны. Кстати, я не понял, а зачем все-таки Зудова приходила к Семизвонову?

Клавдия Сидоровна кокетливо зарделась, повнимательнее пригляделась к Володе и поняла – парень действительно не додумался!

– Володя, ты что, ребенок? Ну зачем женщина к мужчине может прийти домой? Да еще когда точно знает, что жены нет дома. Только за одним!

– Не похоже… Вы же слышали, как Семен Семенович проболтался, что стоит ее обнять, и она сразу с кровати сигает.

– Ага, прямо пастушка-недотрога! А зачем тогда она сначала в кровать прыгала?

– Нет, я не думаю, что она за этим приходила, – над чем-то размышлял Володя, даже не думая заводить машину. – Ну чего уж, прапорщик такой обалденный любовник, что ли? Судя по тому, что она была в тот вечер у Агафьи, она была женщина не бедная…

– Нет, не бедная. И по платью тоже судя.

– Ну и с чего вдруг она запала на этого Семизвонова, которого и родная-то жена не очень хвалит?

Клавдия насупилась. Все-таки ей приятнее было думать, что Мария Зудова страдала невоздержанностью, тогда можно было бы об этом сообщить Акакию, и он не так бы страдал. Да и к ней, к Клавдии, относился бы более трепетно.

– Чего тут думать? Этот Семизвонов просто избавился от любовницы. Ты ведь подумай – преступление мог совершить только тот, кто хорошо знал у Агафьи все ходы и выходы, кто знал про видеонаблюдение. Ведь убийца умудрился не попасть на камеру. А Семизвонову ничего не стоило вызнать такие тонкости, тем более что про видео в доме знали почти все. И еще один момент – в то время, когда убили Зудову, все играли в фанты. В комнате не было Семизвоновых, меня и самой Зудовой. Вот и подумай – кто из нас четверых мог ее прикончить?

– Ну сама-то Зудова отпадает, – хмыкнул Володя.

– В общем-то, да, ее можно вычеркнуть. И меня тоже. Остаются прапорщик и его жена. Кстати, Лариса Федоровна тоже могла пристрелить соперницу. Может быть, она застала супруга с Марией в самый неподходящий момент, и рука у нее не дрогнула, так сказать. Нервишки сдали, вот и пристрелила. Она же должна уметь стрелять, все же как-никак жена прапорщика.

– Для того чтобы пристрелить, ей надо было сначала где-то пистолет добыть, потом притащить его к Агафье, то есть заранее запланировать убийство. И потом, мне сейчас показалось, что она искренне удивилась, когда узнала, что у ее мужа были с Зудовой тайные свидания. Да и на безумную ревнивицу, несмотря на все это ее… ммм… кастрюлеметание, она не сильно смахивает. Нет, мне кажется, что-то там было посерьезнее, – задумчиво проговорил зять. – О! Смотрите! На ловца и… овца!

Из подъезда выскочила Серафима в распахнутой норковой шубе и, немного отойдя от подъезда, жадно закурила.

– Сима! Идите к нам в машину, здесь перекурите! – позвала ее Клавдия.

Девчонка вздернула было брови, но, мельком оглядев иномарку, спешно засеменила ножками.

– Родичи за пивом отправили, – буркнула она, усаживаясь на заднее сиденье. – Вот всегда так – сначала посуду колотят, а потом вместе пивом успокаиваются. Потом папенька матери в любви начнет клясться, та будет кривляться и выпросит у него деньги на новый торшер. Тьфу! Уже смотреть не могу. И, главное, я должна сидеть рядом и пускать слюни от умиления. А меня, между прочим, наша кодла ждет. Были бы деньги, давно бы уже ушла.

– Как же так… а родители? Они же волноваться будут… – удивилась Клавдия.

– Ой, да какое там волноваться! Что-то они не больно волнуются, чем я там в столице занимаюсь, а тут прямо, надо же… Они и не вспомнят, что запретили мне в кабак идти. Маменька только крикнет, чтобы я штаны теплые надела, – девчонка глубоко затянулась. – Сейчас пива им куплю, потом к Наташке сбегаю – займу у нее сотку и все равно умотаю. Не в подвал же идти!

Клавдия Сидоровна еще какое-то время боролась с собой, но зять ее опередил:

– Сима, мы можем тебе дать деньги. Только с двумя условиями – ты не напьешься на них и…

– И не обколюсь, да? – хмыкнула Серафима. – Да не бойтесь, я правда не напьюсь, у меня аллергия на спиртосодержащие продукты. И колоться не колюсь. Просто… Ну не сидеть же дома! А второе условие?

– А второе совсем легкое – вспомни дословно, о чем говорил твой отец с Марианной?

Девчонка пожала плечами:

– Да чего там вспоминать… У них и правда ничего такого не было. Мне вообще показалось, что батя сам был удивлен, что эта дамочка к нему пришла, и вроде как он даже не знал, что с ней делать. А она… Она, знаете, себя как-то странно вела – то кокетничала с отцом, ну, вроде как заигрывала, а стоило батяне к ней приблизиться, тут же резко его обрывала. Черт его знает, что там у них за дела были.

Вот именно это и интересовало Клавдию – что за дела? В принципе, пристрелить Зудову мог и прапорщик, если было за что. Стоп! Это уже притягивание фактов за уши.

– Ты видела Марианну у отца только один раз?

– Ну! Потом батя ее без меня встречал.

Больше терзать девчонку не хотелось, и Володя отсчитал ей обещанную сумму. Девица радостно выпорхнула из салона машины и, забыв про пиво, понеслась в свой подъезд.

– Вот, я же вам говорил! – скорчил зять серьезную мину.

Клавдия не успела ему ответить – из кармана Володи послышались звуки знакомой песенки. Зятю звонили по мобильному телефону.

– Да? Анечка! Да я же недолго! Яночка у родителей. Ты что, не доверяешь своему отцу?

– Дай-ка я! – выхватила трубку Клавдия Сидоровна. – Аня! Ты чего это? Яна в надежных руках, она с Какой! Что? Девочка одна? Она замучилась нянчиться с бабушкой? Все, мы уже почти у дома.

Клавдия бросила телефон, повернулась к зятю:

– Ничего не понимаю – Яночка одна у нас дома. А куда же подевался Акакий? И где, в конце концов, свекровь? Володя! Ну что же ты тащишься в час по чайной ложке!

Дверь им открыла Яночка с журналом в руке.

– Яночка, деточка! Да как же ты одна?! – кинулась к ней Клавдия Сидоровна, не снимая шубы. – А где же дед? А старенькая бабушка где? Почему это они тебя оставили?

– Ой, баб Клава, не шуми. Ты знаешь, я так устала развлекать эту старенькую бабушку… Она хуже маленькой, честное слово! Я их отправила в ресторан.

– Яночка, как же это ты их отправила? – опешила Клавдия Сидоровна. Если учесть, что внучке нет еще и пяти, то…

– Ой, баба, еле от них избавилась, – по-старушечьи подперла кулачком щечку девочка и, пока отец молчком собирал ее вещички, стала откровенно делиться: – Ты знаешь, эта баба Катя все время меня спать укладывала, чтобы ей нехорошие фильмы смотреть. Но я же не могу столько спать! Вот я ей и сказала: чем на голых тетенек по телевизору смотреть, сходите лучше в «Ночной павлин», там они прямо у столиков раздеваются.

У Клавдии сердце провалилось в сапог. Она задохнулась от негодования и с ненавистью уставилась на зятя:

– Так вот, значит, как! Пока моя дочь борется с преступностью, вы, Владимир, таскаетесь по разным «Ночным павианам» и даже ребенка не стыдитесь!

– Клавдия Сидоровна… – моргал вытаращенными глазами зять.

Яночка напяливала уличные брючки и спокойно поясняла бабке:

– Ой, ну что ты, баб Клава! У нашего папы денег таких нет. Это у нас воспитательница в детском садике, Елена Викторовна, подцепила себе нового ухаря. Он ее водит по всяким кабакам, а она потом все нянечке нашей рассказывает. Баб, а мне кофточку надевать?

Взрослые будто проглотили кол – и Клавдия Сидоровна, и Володя не могли опомниться от Яночкиных сообщений. Хорошее воспитание ребенок получает в дошкольном заведении! Наконец бабушка пришла в себя и сунула девочке пакетик:

– На, детонька. Это я тебе новый мультик купила. А вот на эту денежку купишь себе шоколадку.

Девчушка облапила бабушку за шею и хитро зашептала:

– Я их обманула, бабушку Катю и деда Каку. Они уехали рано, а тетеньки только ночью раздеваться начнут. Так Елена Викторовна говорила.

– Пойдем, дочь! – дернул девочку за руку Володя. – Нам надо серьезно подумать, права ли была лиса, когда слопала Колобка. Теперь только русские народные сказки!

Клавдия Сидоровна бурлила, точно гейзер. Нет, это же надо – оставить ребенка одного! Ну ладно, свекровь уже немолодая, могла и свихнуться, но Кака! Как он мог оставить внучку? Пусть только нарисуются, уж она, Клавдия, покажет им стриптиз на дому!

Однако показать никому ничего не удалось. Чудесная парочка заявилась в квартиру только около трех ночи, и Клавдия в первый раз за всю жизнь пожалела, что не ушла ночевать к дочери.

– Г-где м-мой ка… валер?! – пьяно ворвалась в комнату Катерина Михайловна. – Ак-кашка! Ак… какий! Слушшай, ка-а-кой идиот тебя так назвал, а? Требую… требую зрелищ и… еще чего-то. И хлеба! Точно, я голодная, как людоед. Ну дайте хлебушка, а?

Вдвоем с Акакием Клавдия изо всех сил пыталась утолкать пожилую бунтарку в кровать, но ничего не получалось. Катерина Михайловна носилась в пижаме по комнатам, искала во всех ящичках запропастившегося кавалера, требовала хлеба, на худой конец, сухарей и обзывалась на Клавдию больным носорогом. В конце концов терпение у хозяйки дома иссякло, она схватила неутомимую бабульку на руки, спеленала ее, точно младенца, в простыню и аккуратно уложила на свою широченную кровать.

– Главное, потом не забудь ее распеленать, а то греха не оберешься, – облегченно вздохнул муж и тихонько поплелся на кухню – выпить чашечку успокоительного чаю и поделиться с женой новостями.

Клавдию настолько переполняла собранная информация, что она, забыв про обиды, взахлеб рассказывала мужу про все последние новости, которые удалось добыть им с Владимиром.

– Это ты только подумай, что получается! Оказывается, еще до новогоднего вечера Семизвонов встречается с Зудовой. Самое интересное – похоже, даже сам Семен Семенович не понимает, что от него было нужно Марии. В постель ее не тянет, а умные рассуждения об армии даже Семизвонову кажутся смешными.

– А меня еще один факт настораживает, – шепотом говорил Акакий. – Почему они у Агафьи делали вид, что друг друга не знают? Я же помню, я с Марии глаз не сво… кх… я тщательно наблюдал за Марией – она совершенно не общалась с прапорщиком.

– Ну и вот. А потом Зудову отчего-то убивают. И, между прочим, в той самой комнате, где мы только что с Семизвоновыми отношения выясняли. Ну, помнишь, когда его жена меня приревновала?

Акакий вытянулся струной, и у него задергался кадык.

– Что еще за новости, а? – рявкнул он, забыв про спящую матушку. – Это почему тебя бабы к своим мужьям ревнуют? Ну-ка, немедленно объясни! Ах, ты… Все, сейчас я тебя попробую ударить…

– Даже и не пробуй, – отмахнулась Клавдия. – Надо было поменьше за Зудовой наблюдать да побольше жене внимания уделять. Ну, ты будешь дальше слушать? Здесь, понимаешь, целых три загадки: первая, конечно, убийство Зудовой, вторая – странное поведение Семизвонова и третья… Агафья говорила, что в тот день горничная у них была Валерия Баранова. Так ты можешь себе представить, мы ведь встретились с этой Валерией!

– Домой, что ли, ездили?

– Нет, случайно встретили. Красивая девица. У наших парней – у Володьки с Жоркой – прямо слюни при виде ее потекли. Поговорили. Она, конечно, ничего не видела, ничего не слышала, вся в работе находилась.

– Ну, это неудивительно.

– Ну да, удивительно другое – она назначила на следующий день свидание нашему Жорику, а он пошел и пропал. Я вот, Кака, уже двух подозреваемых нашла: это либо Семизвонов с его женой, что-то у них там тайны какие-то непонятные, либо Лера Баранова. Очень подозрительная личность. Представь, она убивает Зудову, к ней приходит Жорка на свидание, совершенно случайно что-то пронюхивает, и она его убивает… Ой, что ж это получается, что Жорика уж и в живых нет?

Акакий Игоревич с сомнением взглянул на супругу.

– Слушай, Клава, пойдем спать. Мы сегодня так измотались. А завтра ты мне все расскажешь, идет? А то я чем больше тебя слушаю, тем хуже новости. Вот, уже и Жорка пропал…

Супруги поплелись к дивану, теперь они спали здесь. И едва Акакий выключил свет, как Клавдия принялась шептать с новой силой:

– А еще у нее машина! А сначала никакой машины не было. А Жорка уехал по каким-то делам, а сам и не собирался, между прочим.

Акакий сначала вежливо качал головой, потом сообразил, что жена в темноте все равно этой вежливости не видит, и с чистой совестью провалился в сон. Ему слабо верилось, что все так уж плачевно, Клавдия, как всегда, все преувеличивает. Он не знал, как выкрутиться из своей-то западни, а тут еще Клава наворачивает. Но теперь у него наконец-то появилась слабая надежда на то, что совсем скоро все станет ясно. И от одного этого на душе становилось спокойно и хотелось спать. Он уже рассматривал сны, а Клавдия Сидоровна все еще с жаром шептала ему на ухо свои соображения.

Утром Клавдию разбудили отборные ругательства. Она даже решила, что они снова затопили соседку с нижнего этажа, и решила напомнить той, как эта самая соседка чуть не спалила весь подъезд, когда варила самогон. Однако все оказалось проще – проклятия изрыгала старушка-свекровушка, которую таки забыли на ночь распеленать.

– Ах ты… Смерти моей хочешь?

– Боже мой, мама, – нехотя поднялась Клавдия, – ну что уж вы так орете? Скажите спасибо, что я так чутко сплю, Акакий бы вас еще не скоро освободил, он теперь до вечера глаз не откроет.

Клавдия поплелась в спальню, но тут раздалась оглушительная трель – звонили в дверь. Конечно, хозяйка заторопилась открыть.

– Клавдия Сидоровна! Срочно собирайтесь, едем! У меня только полчасика свободных, – прямо с порога начал Володя. – Вы ведь хотели еще к кому-то съездить?

– Ну да, конечно, надо же еще к Красиковым заглянуть. Я быстро, только зубы почищу.

В спальне повисла тишина. Скорее всего, свекровь не могла по голосу определить, кто пришел, и пыталась подслушать тайные разговоры невестки.

– Все, я готова, бежим, – схватила шубу Клавдия и натягивала ее, уже спускаясь по лестнице. – Красиковы – это те, что хорошо знали Зудову. У Агафьи всего-то и гостей было – мы, Семизвоновы, Марианна и Красиковы. Нет, ну и сама она присутствовала, конечно. Зудову через Красиковых пригласила Агафья. Вот сейчас и узнаем, что она за птица была – Марианна.

Когда подъезжали к нужному дому, Клавдия вдруг заскрипела зубами.

– Клавдия Сидоровна, вам нехорошо? – забеспокоился Володя.

– Пока ничего. Нехорошо мне будет, когда домой вернусь. Я забыла распеленать свекровь, а Акакий проснется только вечером. Ну да ладно… Вот этот дом, да?

Они поднялись с Володей на второй этаж, квартира Красиковых находилась здесь.

– О-о-ой, а мы так рано гостей не жда-али, – капризно протянула жена бизнесмена.

– А мы не в гости, – успокоила Клавдия Сидоровна, продвигаясь в комнату.

Комната была обставлена с размахом. Правда, подобный стиль Клавдии не совсем нравился, но все равно было видно, что над дизайном гнездышка трудился профессионал. Из всех предметов обстановки Клавдия сразу угадала только диван. Длинная алюминиевая палка, изогнутая под углом, оказывается, была столом, потому что на нее со стены падала столешница, совершенно хрустальная. Такая, что на нее просто страшно было положить руки. По всему полу были разбросаны подушки, и Клавдия через какое-то время догадалась, что они не случайно свалились с дивана, а их специально разложили красивым квадратиком. Ходить по комнате было совершенно невозможно – не топать же по подушкам! Телевизор прятался в большой нише, а телефон – ничего себе задумка! – представьте, был закреплен в самой середине огромного зеркала.

– Муж ваш дома? – оторвалась от созерцания обстановки Клавдия.

Хозяйка проигнорировала вопрос, а вместо ответа быстро нажала на какую-то педаль, и из стены выехал стеклянный ящик, доверху заставленный всевозможными винами.

– Что вы будете пить? – спросила Красикова.

Клавдия Сидоровна ощущала страшный дискомфорт – ей нужно было как-то обращаться к хозяйке дома, а имя ее совершенно вылетело у нее из головы. Положение спас зять.

– Вы бы представили меня хозяйке, – галантно обратился он к теще.

– Ах да! Познакомьтесь, это Владимир… Александрович. Мой зять. Видный специалист в своем деле.

– Очень приятно, я, знаете ли, люблю общаться со специалистами. А я Ирина Марковна, хозяйка этого, так сказать, оазиса. Так о чем мы с вами будем говорить? Вы же, насколько я поняла, пришли по делу? – расцветала все больше Ирина Марковна, не забывая наполнять рюмки гостей разноцветными винами.

Володя взглянул на Клавдию Сидоровну, предлагая ей начать беседу, но на ту нашел столбняк. Она совершенно отчетливо ощущала, что по ноге ее кто-то бесстыдно поглаживает. Из-за алюминиевой закорючки, которая притворялась столом, ничего не было видно, а откровенно залезть под стол мешало воспитание.

– Скажите, а ваш муж сейчас на работе? – еле выдавила она.

– Да. Василий Петрович просто горит на работе. Он еще не скоро придет, так что вы можете чувствовать себя совершенно раскованно. Так о чем вы хотели поговорить?

Поглаживание ноги прекратилось, и Клавдии Сидоровне удалось взять себя в руки.

– Мы к вам по серьезному вопросу. Вы же помните, что случилось у Агафьи Эдуардовны на вечере – погибла женщина. Вот мы сейчас и пытаемся найти, кто бы мог ее убить.

– А разве это не вы ее? – искренне удивилась хозяйка.

– С чего это вам, голубушка, такие дикие мысли в голову заползли?

– Ну как же, она ведь и сама говорила! Вы тогда на минутку отлучились – кажется, с этим недоделанным военным, – а Марианна засмеялась и говорит: «Эта бомба меня сегодня точно разорвет!» Вот мы и решили, что вы ее все-таки разорвали.

– Ее застрелили, если вы помните, а не бомбой разорвало! И вообще, я серьезная дама, такой ерундой, как убийство, не занимаюсь. Господи! Да кто у вас все время гладит меня по ноге?!

Клавдия Сидоровна, отбросив приличия, согнулась в три погибели, залезла под стол и уже оттуда разразилась диким визгом.

– Что ж вы так верещите? А… это, наверное, наш домашний уж Феликс опять выполз из коробочки. Не бойтесь, он, говорят, не кусается, – криво улыбнулась хозяйка, поддернув ноги к подбородку.

– Немедленно уберите эту гадость! – не могла успокоиться Клавдия.

– Вон у вас мужчина сидит, видный специалист, как вы говорите, вот пусть он и уберет. Я тоже, между прочим, женщина, сама этих гадов боюсь.

Володя внимательно присмотрелся к небольшой змейке, которая извивалась возле ног тещи, и аккуратно поднял ужа.

– Куда его?

– Так в коробочку… вон там лежит, на окне, – показывала испуганная хозяйка.

Володя нашел коробочку, уложил в нее «домашнее животное» и осуждающе заворчал:

– Зачем животное мучить, если вы сами его боитесь? И в коробке ужу не место, а тем более на окне, он же замерзнет.

– Да хоть бы и замерз… мне только спокойнее. Это, между прочим, продукт нашего знакомства с Марианной, если угодно, – махнула рукой Ирина Марковна и поспешила опустить ноги. – Вы себе не представляете, Марианна ведь всю нашу жизнь перевернула!

Дальше для Клавдии Сидоровны и Володи было главным не прерывать рассказчицу, а она, вспоминая прошлое, заливалась, точно саратовская гармонь.

… Бизнесменом муж Ирины Марковны Василий Петрович стал как-то очень стремительно. Раньше жили, как все, мечтали о больших деньгах, но ничего для того, чтобы их заработать, не делали и тянули от зарплаты к зарплате. Все изменилось, когда матушка Василия отошла в мир иной. То, что старушка одна проживала в огромной квартире в самом центре города, давно возмущало Василия, но, оказывается, маменька еще и накопила приличную сумму в золотых украшениях. После ее смерти все состояние перешло к двум братьям. Золото они поделили, а вот из-за квартиры возник серьезный спор. Василий требовал продать хоромы и деньги поделить поровну. Младший же, Иван, до сих пор жил в маленькой однокомнатной каморке и посему жаждал просторной жилплощади, да еще и в престижном районе.