Текст книги "И солнце снова в небе"

Автор книги: Маргарита Фадеева

Соавторы: Анатолий Смирнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

МЯСНИК ТУКТУК

Я нашел дом мясника по громкому блеянию овец и протяжному низкому мычанию коров. Подлетел к дому. Заглянул в окно. «Так и есть – дома», – удовлетворенно свистнул я и мигом влетел в раскрытую форточку.

– Здравствуй, Туктук! – прогудел я.

Поднял голову Туктук, посмотрел по сторонам. Ни кого не увидел. Подошел к окну, распахнул его.

– Не смотри ты в окно. Это я, Воздух Сосновый Чистый Здоровый, пришел звать на помощь. Нужно выручать Петрушку.

– Я тебе не верю.

– Сейчас поверишь, – сказал я ему, надул щеки, раскрыл рот и выпустил струю воздуха, точно такого же, какой бывает в сосновом бору вечером после знойного летнего дня.

– Пожалуй, правильно, что ты Воздух Сосновый Чистый Здоровый. Ишь, как дышать хорошо. – Туктук блаженно развалился на стуле, и грудь его так же вздымалась, как хвойная подстилка, когда из-под нее вылезает плотный гриб боровик. – Только напрасно, Воздух Сосновый Чистый Здоровый, ты влетел сюда. Не пойду я на болото.

– Как это не пойдешь? – оторопел я в первую минуту. – Твой сын в беде. Твое дело выручить его.

– Мне своя жизнь дороже. Пойдешь на болото, встретишься с какой-нибудь болезнью и пропадешь… Нет, нет, иди один на болото и выручай своего дружка, коли тебе такая охота пришла.

– Так, значит, не пойдешь?

– Нет. Не пойду.

Он, все так же блаженно откинувшись на спинку стула, вдыхал принесенный мною аромат соснового бора, и это разозлило меня. Я так дунул, что задребезжали стекла в окнах, раскрылась дверца шкафа, и в комнату, махая рукавами, впорхнули две белые рубашки мясника.

– Пойдешь выручать Петрушку? – еще раз спросил я мясника.

Хоть Туктук испугался, но, видимо, решил, что ему ничего не грозит, а рубашки пусть поплавают в воздухе, и опять сказал:

– Нет.

Тогда я дунул так, что он взлетел со своего места и прилип к потолку.

– Пойду! Пойду! – сразу закричал Туктук. – Только на пол меня опусти.

Я втянул в себя воздух, и Туктук плавно опустился на пол, но не на ноги, а на голову.

– Не балуй, – попросил он. – Сказал, что пойду.

И я поставил его на ноги.

И Туктук действительно стал собираться в поход. Сначала он подошел к какому-то ящику, открыл его и начал складывать в карманы брюк какие-то порошки, коробочки. Наполнив карманы, огляделся, подумал. Увидел на вешалке плащ, надел его и снова стал набивать карманы плаща баночками и коробочками.

– У-у-у! – нетерпеливо прогудел я над его ухом. – Дескать, собирайся скорее, а то худо будет.

Туктук взял мешок, положил туда припасов на дорогу, надел охотничьи сапоги, и мы отправились в путь. Я гудел ему в ухо, показывая дорогу. До башни на краю болота оставалось совсем недалеко, но тут из-за поворота тропы нам навстречу вывернулась женщина в большом сером платке и таком же плаще, почти до пят.

Я думал, что эта женщина испугается здоровенного мясника и уступит ему дорогу, но не тут-то было. Она по-хозяйски преградила ему путь и, ткнув в живот пальцем, спросила:

– Ты кто? Что ты здесь делаешь?

Челюсть у мясника трусливо отвисла, зубы вдруг начали выбивать противную дробь. И не своим голосом, заикаясь, он начал объяснять:

– Я трясучка. Я липучка. Я вертучка.

– Кто? – хриплым голосом, но грозно спросила женщина. – И людей вроде так не зовут, и среди болезней таких не встречала.

– Я… я… я… – трясясь от страха, продолжал мясник. Он сунул руку в карман, вытащил коробочку с круглыми маленькими пилюлями, бросил их в рот, судорожно глотнул и радостно выпалил: – Я пляска святого Витта.

Что тут стало с мясником! Он закачался из стороны в сторону, замахал руками, как молодая осина ветками в ураган, лицо его искривилось, а ноги стали выбивать дробь. Храбрая женщина, которая только что допрашивала его с таким свирепым видом, отскочила в сторону.

– Я – Ангина, – поспешно прохрипела она. – А такой болезни – пляски святого Витта – я не видела.

– Я новенькая, только недавно прибыла, – объяснил Туктук, еще сильнее замахал руками и два раза выкинул вперед правую ногу.

– Какая веселая болезнь, – приветливо прошипела Ангина. – Зайдем ко мне. Я живу недалеко.

Она повернула обратно и повела мясника по тропинке. Ангина, ссутулившись, шла впереди, а мясник, боясь, что спутница вот-вот оглянется, продолжал кривляться, нелепо махать руками и выбрасывать вперед ноги. У землянки с чуть выступавшим над землей окошком Ангина остановилась и пропустила гостя вперед.

Я приник к окошку, и мне было видно, как мясник прошел вперед в тесную низкую комнату и как Ангина усадила его за стол.

– Посиди. Сейчас я угощу тебя, – донесся до меня хриплый голос хозяйки, подозрительно завозившейся в темном углу.

Туктук вытащил пакет с порошками, опрокинул два из них в рот и только после этого развязал свой мешок, позвал Ангину:

– Иди лучше моего угощения отведай.

Та подошла и жадными глазами следила, как Туктук вынимает из мешка кусок сыру с застывшими на нем слезинками, круг копченой колбасы и добрую половину окорока. Хозяйка схватила круг колбасы, а Туктук посмотрел во все стороны, увидел у порога ведро. Подошел к нему и по привычке стал мыть руки перед едой. Хозяйка так и застыла с куском колбасы во рту, потом выбежала за дверь и заголосила:

– Сюда! Сюда! Человек здесь! Он руки моет.

И не успел я опомниться, как со всех сторон в низкую землянку Ангины сбежались болотные жители. Они навалились на мясника и загалдели все разом. Я пробовал вышибить дверь землянки, но ее крепко держали изнутри. Я решил разметать крышу, но и это мне не удалось. Земля так плотно слежалась, что ее не возьмешь, наверное, ни лопатой, ни ломом. Что делать? Как выручить мясника? Дунул я как следует в окно и ворвался внутрь землянки. Сейчас, думаю, всех разметаю и отца Петрушки выручу. Загудел, зашумел, да не тут-то было. Развернуться негде, тесно силе моей, струи не хватает. Покружился, покружился я вокруг землянки и прилетел сюда к вам. Вы ждете мясника на помощь Петрушке, а на деле вышло, самого его выручать надо.

Воздух Сосновый Чистый Здоровый кончил свой рассказ. Прошло немного времени, как мы услышали чьи-то торопливые шаги. «Кто же это к нам бежит?» – подумал я и выглянул из башни. К нам собственной персоной, опустив голову, бежал мой приемный отец Туктук.

– А-а-а, Петрушка. Ты жив, здоров. – Он протянул ко мне свои огромные ручищи и чуть не задушил в объятиях.

– Сын мой… Петрушка… Как хорошо, что ты на свободе. Мне сказали, что с тобой несчастье. Я бросил все дела и отправился на болото.

– А Воздух Сосновый Чистый Здоровый говорил, что тебя силой заставили идти.

– Что ты! Что ты! Я сам пошел, а твой друг, наверное, просто неправильно меня понял, – проговорил он и оглянулся по сторонам, как будто Воздуха Соснового Чистого Здорового можно было увидеть. А Воздух Сосновый Чистый Здоровый то ли отдыхал после дороги, то ли вылетел из башни в родной сосновый бор, то ли не хотел ввязываться в этот разговор – не подал голоса.

– Я слышал, тебя Ангина поймала? – спросил я.

– Что мне Ангина! – небрежно отмахнулся Туктук. – Вон я какой богатырь. Я двинул плечом, раскидал всех ее соседей, да и был таков. – Туктук воинственно помахал руками, огляделся и в этот момент увидел Речку. Он даже замер от восхищения.

– Чья такая? – указал он на девушку глазами.

– Я – Речка, дочь морского царя, – ответила девушка, не дожидаясь, пока я что-нибудь скажу. – А это мой жених. – И она взяла Кудряша под руку.

– Да, она моя невеста, – подтвердил Кудряш.

Мясник недовольно сдвинул брови, сморщился. Я понял: ему не по душе, что у Кудряша такая красивая невеста. Еще когда я жил в городе, часто слышал, как приемный отец говорил, что все лучшее должно всегда принадлежать ему, так как он самый богатый в городе, а потому самый главный. Но Туктук на этот раз ничего не сказал, только спросил меня:

– Говорят, ты солнце достал. Правда это?

– Достал, – сказал я.

– Не верится что-то, покажи.

Я развязал свою сумку, показал желтое сморщенное солнце и объяснил:

– Оно ослабло, пока лежало в земле, и теперь не может долго держаться на небе. Днем еще кое-как плывет, а вечером падает. Мы его подбираем и здесь, в башне, храним. А то как бы опять болезни не схватили.

– Неосторожно вы поступаете, неосторожно. Выпускаете его близко от болезней. Лучше в город его отнести. У меня в доме пусть сил наберется, там просторно и тепло.

Совет мясника мне показался дельным, и я предложил:

– Давайте, правда, сделаем так: пойдем в город, а там подождем, когда окрепнет солнце, и выпустим его на небо. Как бы, вправду, болезни его не отняли.

Все согласились.

Возвращались мы быстрее, чем шли на болото: домой, говорят, всегда Ноги быстрее несут, чем из дома. Кудряш шел рядом с Речкой, а Речка держалась за его руку, и глаза ее были ясные и мечтательные. Воздух Сосновый Чистый Здоровый летел, благоухая, над ней и изредка гудел, чтобы показать, что тут он, рядом. Мясник шел сзади всех. Лицо его было мрачное, губы что-то шептали про себя. То ли он ругался, то ли думал о чем-то неприятном. Брови были насуплены, и глаза из-под них сверкали зло. Но я не обращал на это внимания. Я думал о том, как мы придем в город, как солнце окрепнет и расправятся люди с болезнями, а я поеду к себе в родную кукольную страну, к отцу, мастеру Трофиму, по которому очень соскучился.

Последний привал сделали недалеко от города. Идти до него осталось, примерно, один день. Ка ночь, как всегда, разожгли костер и тихо улеглись. Все молчали. Каждый думал, как завтра выпустим солнце, как нас встретят люди, как самим нам завтрашний день принесет большое счастье.

Но счастья этот день нам не принес. Едва я утром проснулся, как сразу заметил, что с нами нет приемного Отца. Сначала это меня не очень встревожило. Наверное, встал пораньше и отправился за хворостом – костер разжечь.

Поднимаясь по утрам, я всегда проверял, как чувствует себя солнце, не остыло ли за ночь, не промокло ли от холодной росы. Так и на этот раз. Потянулся за сумкой, а ее нет. Где же она? И тут меня осенило.

– Туктук солнце украл! – закричал я. – Украл наше солнце.

– Ах! – вскрикнула Речка и залилась слезами. – Он украл солнце, и теперь Кудряш никогда не станет хорошим человеком. Не будет любить меня и не пойдет со мной во дворец морского царя.

– Негодяй Туктук. Надо отобрать у него солнце, – сказал Кудряш, и сказал только для вида, так как продолжал сидеть, не сделал ни шага, чтобы догнать мясника, и не предложил ничего.

– Постойте! – загрохотал Воздух Сосновый Чистый Здоровый, которого расстроили слезы племянницы. – Я догоню его и отберу у него солнце.

Закачались вершины сосен, зашумела трава под ногами, засвистело в ушах – и все стихло.

– Умчался, – сказал я товарищам.

– Солнце полетел отбирать, – проговорила Речка.

И мы тронулись в путь.

Мы еще не успели дойти до города, как Воздух Сосновый Чистый Здоровый прилетел обратно, не загудел, как всегда, а печально вздохнул и застучал сухими ветками осин.

– Что, Воздух Сосновый Чистый Здоровый, – спросил я. – не удалось достать солнце?

– Не удалось;-печально, как эхо, ответил невидимый друг. – Хитер твой приемный отец, Петрушка. С ним так просто не сладишь. Ведь что выдумал. Пришел в город рано утром, людей всех поднял. Главного Врача вызвал и кричит:

– Я солнце достал. Принес его. Теперь все вы должны мне подчиняться. И санитарная армия будет служить только мне.

– Не будем, – заволновались каменщики. – Мы не хотим тебе подчиняться.

– Не будем! – громче всех закричал Катушка.

– Не будем! – поддержали его огородник Стручок и его брат.

– Не будем! – все вместе подхватили жители, а Главный Врач так и сказал:

– Ты не сможешь санитарной армией командовать. Ты о болезнях ничего не знаешь.

– Ах вот как! – подбоченился Туктук. Усы подкрутил, волосы пригладил. – Раз мне подчиняться не будете, так и солнца не увидите. Спрятал я. Ни одна живая душа не найдет.

Жители города окружили мясника, зашумели, загалдели. Строитель Катушка выдернул из забора кол и занес над головой мясника. Стручок и его брат выворотили из мостовой по булыжнику. Их соседи, те, кто рядом стоял, тоже схватились кто за камень, кто за дубину.

И тут раздался голос Главного Врача:

– Стойте! Пусть командует. Самое важное сейчас– солнце сохранить…

Я узнал все это от сапожника, который рассказывал своей жене и объяснил, почему теперь мясник Туктук будет в его доме распоряжаться, как в своем собственном. Сначала я разозлился, хотел лететь к дому мясника разнести его, по бревнышку раскатать, по дощечке раскидать, но решил прилететь сюда. Что теперь делать будем?

– Я пойду к мошеннику! – воскликнула Речка. – Отберу У него солнце.

– Я тоже с тобой! – подхватил я.

– Я тоже… – вяло добавил Кудряш. Он привык следовать за нами, и теперь ему не хотелось отставать.

РЕЧКА В ПЛЕНУ

Мы подошли к дому мясника, и я в первый момент даже не узнал его. Стены были покрашены в голубой цвет. Над крыльцом трепыхался на ветру зеленый флаг с нарисованными на нем коровой с кривым тупым рогом и кудрявым бараном. По ступенькам крыльца прямо на улицу спускалась ковровая дорожка, та самая, по которой когда-то шагал с искусственным солнцем Гусиное Перо. Два дюжих молодца, которых я прежде никогда не видел, с дубинками в руках стояли по обе стороны двери, а на ступеньках крыльца замерли солдаты санитарной армии в белых халатах, в белых колпаках. В руках они держали бутылки с лекарствами, и на каждую бутыль был надет распылитель.

Мы хотели войти в дом, но солдаты санитарной армии загородили нам дорогу. На их стук в дверь на крыльцо вышел мясник Туктук. Высокая баранья шапка, как корона, торчала на его голове. На плечи был наброшен темно-синий плащ, расшитый золотыми звездами. В руках мясника вместо королевского жезла, символизирующего власть, красовался обычный ременный кнут, которым погоняют лошадей, но отличался он от других тем, что привешены были к нему три бумажных цветка и розовая лента.

– Мошенник! – закричала Речка. – Отдавай солнце. Зачем ты украл у нас?

Мясник не стал ничего объяснять. Он тут же приказал своим телохранителям схватить меня, Речку и втащить в дом. Беднягу Кудряша толкнули в шею и прогнали прочь.

– Ну, вот ты и у меня, дочь морского царя, красавица Речка. – Мясник сдвинул на затылок баранью шапку, в которой ему было жарко, и жестом руки указал девушке на стул. Широкие рукава халата метнулись из стороны в сторону.

– Ты будешь жить в моем доме и станешь моей женой. – Туктук показал крепкие ровные зубы в улыбке и подошел к ней поближе.

– Женой? Но я не люблю тебя, – возмутилась Речка.

– Я – самый главный в городе. – Туктук сел рядом с Речкой, пригладил усы. – У меня все должно быть самое лучшее. Ты украсишь мой дом. Одни покупают ковры и потом хвастаются, что у них стены красивы, другие покупают книги, ставят их в шкаф и говорят: «У нас такие, каких больше нигде нет», – хотя сами этих книг не читают. Третьи заставляют весь дом стеклянными вазами, статуэтками, фарфоровыми балеринами и тоже кичатся: «У нас кругом хрусталь и фарфор»… А у меня будет красавица жена, дочь морского царя. Это так подходит к моей должности.

– Но я люблю Кудряша, – начала объяснять Речка. – Я без него жить не могу.

– Кудряш? – пренебрежительно рассмеялся Тук-тук. – Что у него есть? Только книги с пустыми страницами. А сам он каков? Ни красы, ни силы. То ли дело я: и собой хорош, и силой меня природа не обидела. Как раньше богател, так и теперь богатею. – Туктук поднялся, встал перед ней, распрямил свои крутые плечи, вскинул голову и гордо улыбнулся: – Разве не хорош? Или я тебе не нравлюсь?

– Я не люблю тебя, – повторила Речка и отвернулась.

– Тогда в той комнате посиди да подумай. – Туктук сделал знак рукой, и двое слуг увели Речку в комнату и заперли на замок.

– И его тоже… Вон туда, – Туктук указал пальцем на чулан. Слуги схватили меня, но Туктук успел уже передумать.

– Постой, ты со мной останешься. Всегда будешь у меня под рукой. Слуги у меня здесь такие: то полотенце подадут нестираное, то суп недосоленный сварят, то пол кое-как вымоют.

Я стоял молча. Если хочешь узнать, где спрятано солнце, нужно слушаться. Я мыл полы, варил обед, когда Туктук хотел есть, пел песни, когда ему приходила охота повеселиться. Он всюду брал меня с собой. Даже когда заставлял меня прибираться в комнате Речки, то неотступно следил за мной карими волчьими глазами. Собираясь спать, он приказывал мне ложиться возле и стеречь его сон. Я выполнял это. Но зато если мясник, улегшись в кровать, легко засыпал, то я долго вслушивался в звуки, доносящиеся с улицы или из комнаты Речки. И однажды подслушал ее разговор с дядей, Воздухом Сосновым Чистым Здоровым.

– Долго ты будешь сидеть здесь, горе мое горькое? – прошелестел, как листья в осеннем лесу, Воздух

Сосновый Чистый Здоровый. – Уходи из дома этого мясника. Он труслив, как заяц в лесу. Когда Ангину встретил на пути, сразу притворился болотным жителем. Даже затрясся весь. А зол-то, как голодный волк. Так смотрит на всех, будто вот-вот проглотит.

– Ушла бы я, – зажурчал ручейком тихий голос девушки. – Так соскучилась по траве лесной, по веселым лужайкам, по ивам плакучим, которые водой моей умываются, по небу над головой, да нельзя. Должна я узнать, где солнце прячет Туктук. Хочу, чтоб оно было на небе. Хочу, чтоб Кудряш любил меня по-настоящему. Вчера проходил мимо окон, даже головы не поднял, не взглянул. Я чуть не заплакала.

– И долго ты здесь будешь?

– Не знаю. Не уйду, пока солнце не отниму.

«И я тоже не уйду», – подумал я про себя.

– Ну, что ж, прощай. Хоть бы скорее ты солнце нашла, – прошелестел Воздух Сосновый Чистый Здоровый, и опять мне показалось, будто светлые осенние листья на ветру прошумели. – Полетел я.

В комнате стукнуло окно. Видно, Речка проводила своего дядю и опять прожурчала:

– Прилетай ко мне почаще. А то скучно мне здесь.

День начинал мясник Туктук с посещения Речки. Я ставил на стол завтрак и слушал его очередное увещевание:

– Выходи за меня замуж, – говорил Туктук. – Чем я тебе не нравлюсь? Я богат и красив. Я уже глава города, и ты вместе со мной будешь управлять им.

– Нет, – отвечала Речка. – Не нравится мне твой город.

– Чем же плох наш город? – Мясник подходил к окну и подводил к нему Речку. – Смотри: и улицы есть, и мостовые есть, и трубы дымят…

– Солнца нет в небе, – говорила Речка. – Зелени нет, цветов, не шумит трава, не качаются деревья.

– Ах, ты хочешь, чтоб у меня в городе цвели цветы, шумели травы и качались на ветру деревья. Будет сделано. Для меня твое желание – закон.

На следующий день, когда мы зашли к Речке, она уже стояла у окна. Я подошел к ней и тоже посмотрел в окно. Ровной белоствольной шеренгой шагали вдоль улицы стройные березки. Около их гладких стволов привстали низенькие кудрявые елочки. Прямо под окном вдоль всей улицы образовались клумбы, на которых распустились розовые мальвы, алые маки, желтые и оранжевые тюльпаны.

– Любуешься? – Подошел к окну Туктук и отшвырнул меня от Речки подальше. – Вчера еще ничего не было, а сегодня по твоему желанию, как по щучьему велению, все исполнилось.

– Зеленый город – это очень хорошо. Мне очень нравится, – сказала Речка и распахнула окно.

Выглянув из-за ее спины, я заметил что-то странное. Над клумбами не вились шмели и пчелы. Сюда, в комнату, не доносились «и запахи гвоздики и резеды, ни аромат белого табака. Березки тоже мне показались какими-то грустными, ветки у них печально опустились, и листочки были словно неживые.

«Что за обман устроил Туктук? – размышлял я. – Ведь не мог же он в самом деле за одни сутки вырастить березовые аллеи, насадить ели и разбить такие большие клумбы?»

– Теперь выйдешь замуж? Видишь, что я все для тебя могу сделать.

– Верно, – ответила Речка, – да только мало для счастья посадить цветы, вырастить деревья. Нужно солнце на небе. Нужно, чтоб дома у людей были удобные, теплые, просторные, чтоб все были сытые, веселые.

– Хорошо, – опять покорно согласился Туктук. – Выполню я твое желание. Будут у меня в городе красивые дома, будут у людей сыры и колбасы, будут все сыты, здоровы и веселы.

«Что еще придумал этот хитрый Туктук? – забеспокоился я. – Как выполнит эти желания Речки?» Но выбраться из дома, чтоб посмотреть, что делается на улице, мне так и не пришлось. Замучил меня мясник работой…

Наутро, как всегда, явились мы снова к Речке. Я с завтраком. Туктук с приветом.

– Ешь, – сказал он, – да пойдем. Полюбуешься, какие дома у жителей. Каковы у них запасы.

Речка и есть не стала, так захотелось ей прогуляться.

– Пойдем, – говорит.

Пошли они по улице. Впереди идут, рядышком. С боков четыре солдата санитарной армии топают. Никому близко к Речке подходить не дают. За ними я следую. За мной целая толпа жителей. Всем интересно на Речку посмотреть.

Взглянул я на город и не узнал сразу. Что же здесь изменилось? Прямо передо мной дома стоят светлые, высокие. Стены у них голубой, розовой и желтой краской выкрашены. На коньках крыш резные петушки и вертушки крутятся. Между ними заборы из теса свежего. Что такое? Неужели Туктук волшебник какой?

Улучил я минуту. Шагнул в сторону и дотронулся прежде всего до березки, что печальнее других мне показалась, и листья сильнее, чем у других, пожелтели, нагнул ее, а она и упала. Батюшки! Да ее в лесу недавно срубили. Привезли в город и воткнули в землю. Пусть красуется для вида. Подошел к клумбе и тоже удивился. Трава и цветы из бумаги вырезаны. А дома-то, дома… Ну и хитрец Туктук! Фасады приказал из картона вырезать, раскрасить и перед домами поставить. Даже и о занавесках подумал – на каждом окне приказал нарисовать где тюлевую, где ситцевую, цветастую. А бедная Речка идет, любуется и не чувствует, что все сделано для вида. А Туктук ну прямо соловьем перед ней заливается:

– Я город озеленил. Дома просторные построил. Люди будут счастливы и довольны. А лавки посмотри какие… Колбасы висят в них круглые. Окорока розовым жиром отсвечивают. Сыры плачут слезами прозрачными. Не житье у нас – рай…

А я дотронулся до такой витрины: и сыры, и колбасы, и окорока на тех же кусках картона нарисованы разноцветными красками.

И тут подошел я к Речке сзади и шепнул:

– Не верь. Здесь все для вида. Ничего настоящего нет. Цветы – бумажные. Фасады домов – картонные, и сыры тоже.

– Спасибо, Петрушка, – тихо ответила мне Речка и громко обратилась к мяснику: – А можно мне в дом к кому-нибудь зайти? Посмотреть, как живут люди в счастье, довольстве и радости.

– Устала ты, Речка, устала. Домой скорее пойдем, – сказал Туктук. – В следующий раз…

И увел скорее Речку обратно в дом.