Текст книги "Ева, моя Ева..."

Автор книги: Маргарет Мюр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

14

Через полчаса все кончилось.

Шериф подошел к Алану и протянул ему ордер, не отводя глаз от человека, которого уводили его люди.

– Рози – это его дочь? – спросил он. – Он не переставал спрашивать о ней.

Алан пожал плечами.

– Да, это его дочка, но он думает, что она – его перевоплотившаяся бабушка.

– Да, у него проблемы, – покачал головой шериф.

– У кого их нет? – спросил Алан, думая о своем.

Ева вошла в комнату, так и не выпустив дочку из рук. Рози обнимала мать за шею, положив головку ей на плечо. Кажется, она за-дремала… Что будет дальше? Исчезнет из ее жизни Алан теперь, когда к ней вернулась дочь? Ей бы этого не хотелось…

– Все действительно окончено? – тихо спросила она.

– Да, – только и ответил Алан.

Шериф понимал, что этим двоим есть о чем поговорить наедине.

– Эти бумаги… их нужно подписать, – сказал он, чувствуя себя лишним, но понимая, что дело есть дело. – Подвезти вас в город?

Ева посмотрела на Алана. Он смотрел в сторону. Она хотела ответить, но Алан опередил ее.

– Я сам отвезу их. Вот ваш револьвер, шериф, он вам еще понадобится. – Алан вынул оружие и протянул его Доджу. – Спасибо.

– Вы давно работаете в агентстве? – спросил шериф.

– Да.

– Если вам понадобится когда-нибудь моя помощь, звоните.

– Спасибо. – Они пожали друг другу руки.

Шериф сел в машину и уехал.

Несколько минут спустя они тоже были в пути.

– Я должна извиниться, – сказала Ева. – Я не послушалась тебя, все могло закончиться плохо…

– Забудь об этом. Все закончилось хорошо, поэтому давай забудем об этом. Так лучше.

– Для кого?

– Для нас – для меня, тебя и твоей дочки.

– Ее зовут Рози. Назови ее по имени, это не привяжет тебя к нам, но назови, пожалуйста.

Алан молчал.

– Это из-за того, что она его дочь? – Хотя ей было больно, но она должна была задать этот вопрос.

– Не говори глупостей.

– Тогда из-за того, что я вернулась в дом, не послушав тебя?

– Да, ты упряма и своевольна. Если бы он тебя ранил, я отвечал бы за это.

– Значит, тебя беспокоит только то, кто бы за это отвечал? Я достаточно взрослая, чтобы самой отвечать за то, что делаю.

– Тогда нужно поступать, как взрослый человек. Ты поставила в опасность жизнь дочери. А если бы она пострадала, ты бы так же охотно взяла на себя ответственность за это?

– Извини, – повторила она, признавая справедливость его замечания.

– Можешь не говорить мне, скажи своей дочке, что ты поставила на карту ее жизнь.

– Какой ты злой.

– Да, – согласился Алан, надеясь, что на этом их разговор иссякнет.

– Ты покидаешь нас? – спросила Ева после долгого, горького молчания. – И не хочешь отвечать мне? Что стоит между нами? Рози?

– Разве ты не понимаешь? Все дело во мне.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хотел проломить башку твоему бывшему мужу. Хотел взять этот нож и… – Он замолчал, качая головой.

– Знаю, я сама хотела это сделать. Нет ничего плохого в том, что у тебя здоровая реакция на происходящие события.

– В моей реакции нет ничего здорового, а есть черты характера, унаследованные от родителей. Это тоже вроде болезни, как у твоего Чарли. Не хочу, чтобы это обратилось против кого-нибудь.

– Какие глупости, – перебила его Ева. – Ты совсем не похож на Чарли, и ты ничуть не болен.

– Нет, ты ошибаешься, и мне не хочется следовать родительскому примеру.

– Боже мой! – вздохнула она. – Ты привык жить вдали от мира и не хочешь меняться. Ты ругаешь меня за упрямство, а сам ты трус. И что ты собираешься делать, покинув нас? Вернешься к себе домой, по существу, в никуда? Я знаю, ты боишься, что тебе снова причинят боль, но нельзя же убежать от жизни. Нужно научиться терпению и молиться о том, чтобы в следующий раз, когда это произойдет, ты был уже сильнее и мудрее. Если хочешь, возвращайся туда, где можно спрятаться от жизни, от эмоций, возвращайся к мертвым! Для тебя это единственное безопасное место, потому что мертвые не чувствуют ничего… – Ева, задыхаясь, смотрела перед собой, слезы текли по ее лицу.

Алан подъехал к мотелю.

– Я высажу вас здесь, – сказал он.

– Ты даже не зайдешь?

– Нет.

– Я увижу тебя завтра?

– Не знаю. Мне нужно написать отчет в Вашингтон.

– Тогда, полагаю, мы видимся в последний раз, если… если только ты не придешь как-нибудь.

Алан не отвечал.

– Прощаемся?

– Я думаю, да.

Она медленно и осторожно, чтобы не разбудить Рози, наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Спасибо за Рози… Я люблю тебя, Алан.

Сидя в машине, он издали наблюдал за тем, как Ева с дочкой садились в автобус. Он не уехал сразу же после ареста Чарли, как собирался вначале. Однако он перебрался в мотель на другом конце города. Ева спросила его тогда, не Рози ли стоит между ними, и он ответил, что нет. Он лгал. И не потому, что девочка была дочерью другого человека, а просто из-за того, что она была. Воспоминания о собственных детских страданиях жили в его мозгу вместе со страхом, что он способен пойти по стопам родителей. Вдруг он уступит чувствам, которые испытывал к Еве, а потом заставит девочку страдать? Невозможно, чтобы другой ребенок прошел через ад, который выпал на его долю.

Когда автобус исчез вдали, Алан тронул свою машину.

Неделю спустя он стоял перед чужим домом, поднимая руку к кнопке звонка. Дверь открылась, и Алан оказался лицом к лицу с человеком, которого не хотел бы больше встречать.

– Вы сказали, что я могу прийти, если захочу поговорить. Так вот, у меня много вопросов и мне нужны ответы.

Преподобный Сирил внимательно посмотрел на него, а потом гостеприимно распахнул дверь.

Ева подложила еще одно полено в камин и села, глядя на огонь. Прошло только два часа, как она отвела Рози в гости, и уже скучала по ней. После возвращения они не расставались и, если бы не Паула, лучшая подруга Евы, то они и сейчас были бы вместе. Но нет, подруга права, Рози нужно общество других детей… Вздохнув, Ева встала и пошла на кухню, чтобы приготовить напиток из растертых с сахаром желтков с ромом. Вечер был свободен. Она могла спокойно заворачивать рождественские подарки и отдыхать.

До Рождества осталось всего три дня, и Рози начала беспокоиться, почему под елкой нет подарков. У всех, кого она знала, там уже лежало немало пакетов.

Возвращаясь в комнату со стаканом, Ева бросила взгляд на груду подарков, которые она положила возле кушетки, чтобы красиво упаковать их. Сверху лежал мужской свитер. Очень красивый и теплый… Где он? Где Алан Стоун проводит Рождество?

Конечно, глупо покупать подарок человеку, которого наверняка не увидишь, но она не могла устоять. Свитер так бы подошел Алану…

Раздался телефонный звонок – это была Паула.

– Ты не скучаешь одна?

– Нет, все в порядке.

– Рози просила позвонить тебе и передать привет и любовь, мы все любим тебя.

Положив трубку, Ева взяла со стола стакан и маленькими глотками начала пить густой напиток. Потом посмотрела на портрет своих родителей. Они любили бы Рози, и она их тоже, подумалось ей печально.

Вздохнув, она включила телевизор и понемногу отвлеклась от своих переживаний.

Было восемь часов вечера, когда Ева выключила телевизор и снова посмотрела на свитер. Взяв его в руки, она уткнулась в мягкую шерсть лицом. Шесть недель! Она не видела его шесть недель! Почему у нее не получается забыть его так же легко, как он, очевидно, забыл ее?

Алан медленно проезжал мимо дома, глядя на рождественские огни. Проезжал уже в четвертый раз. Не хватает, чтобы кто-нибудь его заметил, позвонил в полицию, и его задержали бы как подозрительную личность, готовящую ограбление.

Наконец он решился. Несомненно, Ева дома. Нельзя уехать, не дав ей знать, что он был здесь.

У двери Алан помедлил в нерешительности и опустил руку, не прикоснувшись к звонку: а если она его не хочет видеть? Шесть недель назад он сбежал, обещая себе забыть о ней. И он очень старался. А теперь стоит перед дверью ее дома.

Ева преследовала его во сне и наяву. Она назвала его трусом? Он и есть самый настоящий трус.

Его рука сама поднялась к звонку, и Алан закрыл глаза, услышав его звук внутри дома. Вдруг дверь распахнулась…

Алан не отрываясь смотрел на лицо, которое мерещилось ему повсюду последние шесть недель, и не мог разлепить пересохшие губы.

Ева тоже молчала. Хотела что-то сказать, но и ее язык прилип к гортани. Хотела броситься к нему, но ноги словно налились свинцом…

15

Алан первым обрел дар речи.

– Можно войти?

Ева молча отступила в сторону, пропуская Алана в холл, затем закрыла за ним дверь. Так же безмолвно повела его в гостиную.

– Садись…

– Спасибо, я постою. – Алан подошел к камину и наклонился, чтобы согреть руки. – У тебя здесь так приятно, уютно…

– Да. Мы с Рози любим огонь по вечерам, когда читаем или смотрим телевизор.

– Она уже спит?

– Нет, она у друзей.

– О! Так она здорова? Все в порядке после случившегося?

– Все прошло и забылось. Чарли хорошо обращался с ней. Она только жалела, что нет ни меня, ни ее друзей, немного скучала, но так ничего и не поняла.

Ева стояла возле дивана. Очевидно, ждала, чтобы он сказал то, из-за чего пришел, а потом навсегда покинул бы ее дом.

Все шесть недель она пыталась его забыть. Но ей так и не удалось это сделать. И именно сейчас, когда она приняла окончательное решение похоронить память о нем, когда перестала вскакивать при каждом звонке телефона и мчаться к двери, не чуя под собой ног, он вдруг неожиданно явился. В какой-то момент ей показалось: он здесь потому, что любит ее. Но она тут же отбросила эту мысль. Меньше всего Алан напоминал влюбленного. Держался спокойно, хладнокровно, как чужой человек. Может быть, так у них принято, в ФБР, – наносить визиты людям, которым они когда-то помогли?

– Я рад.

– Прости? – смущенно шепнула Ева. Она потеряла нить их разговора, размышляя о своем.

Алан глотнул и объяснил:

– Я рад, что Рози не пострадала.

– О да. Спасибо.

В комнате было тепло. Он расстегнул куртку, думая о том, как направить разговор на ту тему, из-за которой пришел.

– Суд над твоим бывшем мужем состоится в начале года?

– Да. – Ева отвела взгляд. Как она и предполагала, это официальный визит.

Взглянув на свой стакан, она спросила:

– Выпьешь? – Ей хотелось выйти ненадолго.

– Нет, спасибо, не беспокойся.

– Это не беспокойство. Я только что сама пила.

– В таком случае… я с удовольствием составлю тебе компанию.

Ева направилась к кухне, испытывая облегчение.

– Можно, я положу это здесь? – спросил Алан, снимая куртку и кладя ее на стул.

– Да, конечно. Хочешь, я повешу ее в стенной шкаф в холле?

– Нет, ничего. Я ненадолго.

Ева вышла из комнаты. Он посмотрел на елку. Она была украшена красными и зелеными бантами. В звезде на вершине дерева горел огонек.

Ева вернулась, неся в руках два стакана с густым напитком.

– Ну вот, надеюсь, тебе понравится. Этот рецепт знала моя мать, а до нее – ее мать. Это мой любимый праздничный напиток. Я делаю его каждый год.

– Как поживаешь? – спросил Алан. Ему нужно было многое сказать ей, но он не знал, как начать.

– Хорошо, – сказала Ева.

Но тут один стакан выскользнул у нее из рук и разбился на стекле, покрывавшем стол. Алан подбежал к ней.

– Ты не порезалась? – Схватив ее руку, он начал внимательно осматривать каждый палец.

Ева вырвала руку.

– Почему ты пришел, Алан? После того как так долго не давал о себе знать? Чего ты хочешь от меня?

Но Алан вдруг увидел свитер на груде подарков. Взяв его, он ощутил под пальцами пушистую мягкость шерсти.

– В твоей жизни кто-то есть? – спросил он, глядя на свитер.

– Нет… да… нет.

Отбросив свитер, Алан схватил ее за плечи.

– Так да или нет? – с напором спросил он.

– Я… я…

– Отвечай! – Он слегка потряс ее.

Ее глаза потемнели от гнева.

– Убери руки! Какое право ты имеешь задавать мне такие вопросы?

С силой притянув ее к себе, он закрыл ее рот своим ртом.

Ошеломленная Ева не могла ни реагировать, ни сопротивляться. А потом вдруг оттолкнула его и закричала:

– Прекрати! Отпусти меня! Больше я не допущу тебя в свою жизнь – ни на несколько дней, ни на одну ночь!

Алан послушно разжал объятия, повернулся к ней спиной и, чтобы скрыть, как прикосновение ее губ взволновало его, сделал глоток из уцелевшего стакана. Он никогда не любил этот напиток. Взяв себя в руки, он повернулся к ней.

– Ты хочешь знать, что я делал все это время?

– Ты приехал, чтобы рассказать мне о своей деятельности?

Не обращая внимания на резкость ее тона, Алан продолжил:

– Я был в Вашингтоне и видел Генри Милтона.

Она подошла к окну.

– Ева! Я поступил на новую работу. Агентство открывает здесь офис по розыску пропавших детей.

– Я рада за тебя.

– Это все, что ты можешь сказать?

– А что ты желаешь услышать, Алан? Мое одобрение? Ты его имеешь… Мои добрые пожелания – тоже. Что же еще?

– Твою любовь.

– Что ты сказал?

– Когда я следил за автобусом, который увозил вас от меня, то осознал: вы с Рози забрали с собой мое сердце.

– Ты был на остановке, когда мы уезжали?

– Да, был.

– Почему?

– Я… черт, неужели ты не догадалась?

Ева побледнела.

– Почему ты не можешь говорить прямо? Я первая сказала тебе, что… если только ты это имеешь в виду…

– Не смотри на меня так! – Может быть, если он объяснит ей… – Я… я ездил к преподобному Сирилу.

– Ты к нему ездил? – с удивлением спросила Ева. – Я думала, он тебе не понравился.

– Я этого не говорил. Что ты делаешь? – с удивлением спросил Алан, когда она взяла сигарету.

– Курю.

– Ты не курила раньше.

– Да. А теперь курю.

Алан выхватил у нее изо рта сигарету и бросил ее в камин.

– Кто ты такой, чтобы распоряжаться здесь?

– Человек, который тебя любит!

– Что? Что ты сказал?

– Я сказал… – Алан положил руки ей на плечи. – Я люблю тебя, Ева. – Теперь ему стало легче говорить. – Ничто, никакие перемены в моей жизни ничего не значат без тебя. Ты заставила меня посмотреть жизни в лицо. Что я и делаю. Я люблю тебя.

Ева покачала головой. Она так хотела ему верить…

– Но я не слышал от тебя ни слова целых шесть недель, – продолжал он. – Ты словно вычеркнула меня из своей жизни. Я боялся тебя тогда и боюсь теперь.

– Меня? Боишься? Но почему?

– Боюсь, что ты прикажешь мне уйти, потому что больше меня не любишь.

– О, Алан!

– Ты создала человека, который теперь стоит перед тобой, Ева, и от тебя зависит, что будет с ним дальше. Я знал, что ты нужна мне, но я думал, что не смогу быть с тобой.

– Почему?

– Потому что… если я что-нибудь сделаю в приступе гнева, то причиню боль тебе или Рози.

– Так вот в чем дело! О, Алан, а я думала, что ты не любишь меня или не хочешь быть с Рози.

– Боже, и люблю, и хочу быть отцом Рози. И… хочу тебя! Так хочу! – Он обнял ее и прижался лбом к ее щеке.

– Ты говоришь, это я создала тебя? – изумилась Ева. – Как это может быть? До встречи с тобой я не знала, что значит любить.

Прижав ее к груди, Алан прижался губами к ее волосам и хрипло прошептал:

– Я не могу жить без тебя. Все мои добрые намерения рухнут без твоей поддержки.

Потом ее руки обвились вокруг него, и он стал покрывать поцелуями ее шею.

– Как мне не хватало тебя каждую минуту каждого дня и ночи. Мне так недоставало тебя…

Ева повернула свое лицо так, что губы их встретились, и отвечала на его поцелуи с нескрываемой радостью.

– Ты любишь меня? – спросил Алан.

– Всем сердцем!

После очередного долгого поцелуя Ева шепнула:

– А Рози?

– Что именно?

– Ей нужен отец.

– А мне нужна дочка… нужна семья.

– Значит, мне пора готовить себе приданое?

– Я сделал открытие: оказывается, в душе я человек старомодный. Планируя прожить вместе всю жизнь, я хотел бы начать с венчания в церкви.

– И преподобный Сирил обвенчает нас? – весело рассмеялась Ева. – Разве не для этого ты встречался с ним?

– Ну, – Алан улыбнулся, – если только у тебя нет другого предложения, я бы хотел, чтобы наша свадьба состоялась именно там.

– О, Алан! – Ева крепко обняла его. – Мне кажется, мы будем так счастливы! Ой! – вдруг весело вскрикнула она. – У меня же для тебя подарок! Я купила этот свитер, даже не зная, что увижу тебя. Надень его, пожалуйста.

В синем свитере с белым узором Алан выглядел таким… Короче, он выглядел именно так, как должен был выглядеть ее любимый человек в Рождественский вечер.

И ей было так уютно в его теплых объятиях… Увлекшись его поцелуями, она даже не заметила, как у нее на пальце появилось изящное золотое колечко с сапфиром. Для того чтобы достать его из кармана куртки и надеть Еве на палец, Алан выпустил ее из объятий буквально на минуту.

А потом снова обнял ее, шепча:

– Ева, моя Ева…