Текст книги "Полет ангела"

Автор книги: Маргарет Мюр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Да, пожалуй, это будет ее любимая поза. Так приятно почувствовать себя сексуальной наездницей, самой управлять всем процессом соития. Чувствовать, как бьется под тобой мужское тело, беспрекословно подчиняясь твоим безмолвным командам. Видеть его искаженное страстью лицо. И насколько больше возможностей для взаимных ласк.

На этот раз оба могли не торопиться. Голод был утолен, и можно было не спеша насладиться общением, изучая особенности друг друга, инстинктивно угадывая желание партнера, пробуя все новые ласки, впитывая новые деликатесные ощущения. Не испытывая какого-либо страха или смущения перед необычностью предлагаемого. Как будто они уже давно знали друг друга и хотели расширить свой мир сексуального познания, всю его широту, многообразие и бесконечность.

И на этот раз она почему-то отказалась от предложений партнера по обеспечению безопасного секса. Не задумываясь особо. Довольно странное решение для ее достаточно расчетливого и прагматичного ума. Тем более, что она не могла гарантировать себе самой, что это безопасные для зачатия дни.

Бог с ним. Верховный Судия сам решит там, наверху, когда придет ее срок плодоносить. И если судьбе будет угодно распорядиться в соответствии с Божьим предначертанием, то так тому и быть. И тут уж никакие ухищрения не помогут. Мужские и женские клетки сами найдут возможность соединиться для создания новой жизни. И никакими латексными преградами и химическими таблетками их тогда не остановишь.

Потом их неспешный процесс взаимного познания, с накатами и откатами страстей, с постоянными новаторскими поисками и открытиями, вновь набрал динамизм и высоту подъема, пока не завершился новым выбросом мужской вулканической магмы в приемлющую чашу женского лона.

И тогда она совсем отключилась. Вдруг перестали работать и воспринимать окружающее все рецепторы разом. От перенасыщения и усталости. Взяли тайм-аут. Слух, обоняние, осязание. На сегодня было достаточно. Слишком много событий для одного дня и одной ночи. Слишком большой накал и расход эмоций и страстей. Нет необходимости доводить организм до полного истощения. Они же не собираются расставаться еще целых две недели. Хотя отсчет пошел, и впереди еще много открытий и много трудов. И кто знает, чем это закончится?

7

Она проснулась в залитой солнечным светом комнате и посмотрела на часы. Так и есть. Снова почти одиннадцать часов. И опять одна. Робер куда-то сбежал. Будем надеяться, что не насовсем. Не удалось проснуться в его объятиях, как это мечталось.

Но теперь торопиться некуда. Каникулы любви уже начались. Можно позволить себе расслабиться и помечтать. Она перевернулась на спину и блаженно вытянула ноги. Даже слегка заурчала, как наевшаяся рыбки кошка, наслаждаясь еще живущими в ней отголосками ночных наслаждений, в которых приняли участие практически все участки тела, не обойденные мужским вниманием и лаской, его языком, губами и руками. Они оба славно потрудились друг над другом, стремясь доставить максимум удовольствия партнеру, не забывая при этом и о собственных удовольствиях.

Тело, правда, немного ныло в натруженных любовными упражнениями местах. Все-таки в любви, как и в спорте, нужны регулярные занятия и тренировки. Ну, может быть, не ежедневные, но хотя бы два-три дня в неделю.

И, наверное, надо сохранять постоянную новизну и остроту ощущений. А для этого смелее экспериментировать. В том числе со сменой мест и времени общения. Две недели подряд встречать каждое утро в новой комнате и в новой постели. И еще про природу не забыть. Ночью в постели, днем под деревьями. Каждый раз под новыми. Дубами, ясенями, кленами. А также использовать другие постройки на территории усадьбы. Можно даже конюшню, пока никем не занятую. Попросить привезти несколько тюков сена. Для сельской романтики. Еще и на лужайке, между пасущихся овечек. Как раз самое место для скачек на кентавре.

А что, если и это видение изобразить на полотне? Это было бы любопытно. Эротической живописью она еще не занималась. Как-то не довелось поработать в таком жанре. Фантазии не хватало. Или повода не было и соответствующих причин для вдохновения. Получилась бы прекрасная цветовая гамма. Использовать только яркие, контрастные краски. Как на полотнах Гогена. Его таитянских пейзажах. Ярко-голубое небо, золотисто-оранжевое солнце, изумрудно-зеленая травка, на ней два сплетенных тела. Нежно-розовое и хрупкое женское и грубовато-бурое, мускулистое мужское. А над ними склонился белоснежный барашек с витыми рожками, взирающий с укоризной на происходящее непотребство. Как можно? Среди белого дня… А еще люди. Высшее создание природы, называется.

Да, мечты, мечты. Она попробовала приподняться с кровати, и тут же опять заныло внизу. Похоже на то, что мышцы слегка растянула. Давно не занималась «верховой ездой», да еще на таком мощном, необъезженном и диком скакуне. Ну, ничего. Боль быстро пройдет. Надо только принять теплую ванну, расслабиться и денек воздержаться от излишних нагрузок. Есть же более традиционные, щадящие позы. Пусть мужчина сам активнее поработает. Зато, какая легкость и приятность в целом, от которой даже слегка кружится голова и хочется петь…

Анжела услышала приближающиеся по коридору шаги, уверенные и чеканные, уже знакомые. Похоже на то, что принц идет будить спящую Золушку. С красивым серебряным подносом, заставленным тарелочками со снедью, и волшебным поцелуем, приготовленным на губах. Она пошевелила губами, готовясь к торжественной речи при его появлении. Но пробные движения показали, что это вряд ли получится. Придется временно перейти на лаконичный стиль. А все потому, что губы слишком распухли от ночных поцелуев. Да и с походкой поначалу будут проблемы.

Однако эти мелкие неприятности совсем не мешали ей желать продолжения прошедшей ночи. Причем это желание автоматически пробуждалось при одной мысли о нем, таком способном и старательном, таком чутком к малейшим проявлениям ее фантазий. Впервые в жизни она ощутила полное удовлетворение от физического общения с мужчиной.

Она вдруг почувствовала зверский аппетит. Причем одновременно с нарастающим желанием. Стремлением повторить и приумножить уже пройденное ночью. Да, он пожаловал как раз вовремя. И для того, и для другого. Теперь она поняла скрытый смысл высказывания своей подруги. О сексуальном каннибализме. И она стоит сейчас перед дилеммой. Секс или еда? Точнее, что вначале? Что первично и что важнее? Наверное, все же секс, а потом еда?

Дверь осторожно открыли, и вошел ее ночной покоритель. Он выглядел как призовой бычок, уверенный, гордый и счастливый. Как будто его выпустили пастись на лужок, полный свежей и сочной травки. На целых две недели. Ну, еще бы. Такая великолепная добыча возлежит на ложе в полном твоем распоряжении. Да еще сама забралась на это ложе, практически без всяких усилий с его стороны. Даже заманивать не пришлось.

И он вполне достойно показал себя перед ней. Как настоящий мужчина. Несмотря на бессонную ночь и длительное нахождение за рулем.

В глазах пришельца светилось ожидание заслуженной награды, с вручением лично дамой сердца как главным экспертом по любовным баталиям. Тривиальным поцелуем, похоже, не отделаешься. Ждет чего-то более существенного, того, что можно приравнять к малой серебряной медали «За сексуальные заслуги». Большую золотую медаль он еще не заслужил, конечно. Это он и сам понимает. Может быть, и до нее очередь дойдет, если он будет как следует стараться. Но не ранее, чем через две недели.

Жаль, конечно, что официальных наград за победы в любовных баталиях не существует в природе. Если бы государственные мужи на Капитолийском холме и в Белом доме, хотя бы немного пошире смотрели на вещи, то давно бы уже занялись всерьез этой проблемой. И жизнь стала бы намного интереснее. Если уж награждают вояк за истребление рода человеческого, то тех, кто скрашивает эту серую быстротекущую жизнь, надо вдвойне награждать. Герои постельных битв гораздо милее женскому сердцу, чем победители кровавых сражений.

В этот момент объект ее размышлений раскрыл свой чувственный рот и изрек банальность:

– Доброе утро. Ты голодна?

Голодна? Интересный вопрос. Машинально она потрогала живот. Пустота внутри и теплое ощущение внизу. О каком голоде он ведет речь? Еда или секс? Кстати, в его руках нет ожидаемого серебряного подноса. Значит, кофе в постель и булочки с маслом и джемом отпадают.

Какая жалость! Как-то сразу стало понятно, чего ей хочется больше. Конечно, лучше начать с еды. Ее удовлетворил бы сейчас даже простой сандвич с сыром и ветчиной, проложенный листиком салата. С добавкой кетчупа или майонеза. И большая кружка кофе, горячего, черного и ароматного. Глупый мужской вопрос. Мог бы и сам догадаться и сразу принести желаемое. Без всяких просьб и пожеланий. На подносе или просто в широких ладонях.

– Что ты имеешь в виду? Какой именно голод? – тоном избалованной девочки спросила она.

Хозяин дома недоуменно задумался. Потом до него дошел двоякий смысл вопроса. Он усмехнулся.

– А что ты предпочитаешь? Я, как волшебный джинн, готов осуществить любые твои желания, о, повелительница! – Он даже шуточным жестом сложил ладони перед собой и согнулся в позе покорного восточного раба. Правда, одет он был не в халат и восточные шальвары, а в потертые джинсы и рубашку. Наверное, опять трудился где-нибудь на конюшне.

– Мне почему-то кажется, Робер, что начать лучше с похода в столовую. Раз уж вы не догадались прихватить что-нибудь с собой. – Она не смогла скрыть разочарование.

– Как скажете, мисс Риволи. Всегда к вашим услугам. Буду ждать вас в столовой. А пока позвольте удалиться для приготовления пищи. – И, увидев немой вопрос на ее лице, пояснил: – Тетушка Дороти уехала с мужем за покупками, запасаться провизией. С учетом пополнения нашей маленькой общины. Так что придется готовить самим. Она сказала, что кое-что оставила для нас, надо только разогреть. В общем, я пойду, посмотрю, что можно быстренько сделать. Сам еще не завтракал и голодный, как черт. А ты пока умывайся и одевайся. Не буду тебе мешать.

– Ты мне не мешаешь. Мне было бы приятно разделить душевую кабину на двоих. Надеюсь, ты умеешь обращаться с мочалкой или губкой, чтобы помочь даме. И я рада, что тетушка Дороти проявила предусмотрительность. Хотя думаю, что не нанесу большого ущерба вашим продовольственным кладовым и винным погребам. Я вообще-то обычно очень мало ем.

– Так это обычно. А сейчас ситуация изменилась. Так я пойду?

– Надеюсь, ты проявишь выдержку и мужество и дождешься меня за столом. Не съешь все сам до моего прихода, – пошутила Анжела.

– А это будет от тебя зависеть. От того, насколько скоро соберешься. Можешь сэкономить на одевании. Одного банного халата будет вполне достаточно. Я бы не возражал и против твоего появления в первозданном виде. Тем более, что в усадьбе никого сейчас нет. Может быть, сразу после еды придется продолжить общение. Физическое насыщение усиливает и вызывает половой голод. Это я где-то в книжке читал. Просто удивительно.

Последние слова он договаривал уже за дверью, почти захлебываясь слюной. Видно, что человек уже изнемогает от одного разговора о еде. Но все же нашел в себе силы не отправляться в столовую в одиночку. Молодец. Такого можно уважать. Такого можно даже полюбить.

Пожалуй, впервые она подумала об этом. О том, что этого человека можно полюбить. Если не считать, конечно, той картины про канадского лесоруба… В ней тоже угадываются проблески этой мысли. С Робером она впервые познала, что такое настоящий секс, поглощающий всего тебя без остатка. Не хватало даже слов, чтобы описать всю полноту испытанных чувств. И это всего после двух общений. На первых шагах по двухнедельной дороге познаний и открытий. Сколько еще впереди предстоит новых наслаждений…

Невольно всплыла и горькая мысль. Но ведь это все закончится. И что потом? Возвращаться к прежней серой деловой жизни? А что она может поделать? Сделка есть сделка, ее условия надо выполнять. Придется покинуть территорию этой усадьбы. И через некоторое время ее место в его постели займет другая женщина, может быть, более счастливая, которая останется с ним на более долгий срок. А быть может, и навсегда.

Под эти грустные мысли она выбралась из-под одеяла и подошла к огромному зеркалу, пытаясь разглядеть те возможные изменения, которые могли произойти с ее телом и лицом после такой блистательной ночи. Однако каких-то видимых изменений не удалось обнаружить, если не считать усталых от недосыпания глаз. Ни лучезарного сияния вокруг головы, ни сказочного расцвета плоти. Лишь кое-где на теле небольшие следы от неосторожных поцелуев и укусов.

Анжела забралась под душ, пытаясь под контрастные холодные и горячие струи привести в порядок первые разрозненные впечатления. Старая привычка все анализировать, по несколько раз прокручивая в мозгу ситуации и возможные варианты решений. Порой утомительная, но полезная привычка, помогающая выжить и достаточно сносно существовать в этом непростом мире, позволяющая сохранить свое «я» и принимать оптимальные решения.

Понятно, что с ней что-то происходит. Необычное для нее, связанное с событиями последних дней. С ее отношениями с этим мужчиной. В которых проявляется не только чувственная сторона, а нечто большее. То, что пока трудно сформулировать. Может быть, она даже просто боится признаться себе в этом. Чтобы не разочаровываться потом. Чтобы не стать жертвой собственных иллюзий. Скорее всего, это можно достаточно уверенно определить как прелюдию к чему-то, как ожидание грядущих серьезных перемен в личной жизни, которые она чувствует интуитивно. Как приближение грозы в напоенном электричеством и влажностью воздухе.

В кухне царили приятные запахи. На плите что-то шипело и скворчало, прикрытое широченной спиной хозяина дома, на которой весьма трогательно топорщились завязки от передничка. Она тихо подошла сзади и, прижавшись к нему всем телом, закрыла ладонями его глаза.

– Ни за что не угадаешь…

Вместо ответа он молча взял одну из ее ладоней, поднес к губам и поцеловал. Затем не спеша развернулся и притянул ее к себе.

– Я так рад тебя видеть. Даже успел соскучиться за те полчаса, пока ты собиралась. Такое впечатление, что мы не виделись уже целую вечность, с тех пор, как я покинул постель.

Боже. Какие нежности… С ним тоже что-то происходит, как и со мной…

Его руки легли ей на талию и притянули к себе. Он как-то по-особенному всмотрелся в ее глаза, пристально и с любопытством, как будто пытаясь что-то в них прочитать. Затем наклонил голову и поцеловал ее, легко и нежно. От него приятно пахло дорогим одеколоном и тем особым мужским запахом, весьма эротичным, который так притягивал к себе и возбуждал ее чувственность все эти дни. Запах настоящего мужчины. Затем эту идиллию прервал его голос.

– Прости, Анжела, вынужден отвлечься на какое-то время от общения с тобой. Иначе у меня все сгорит, и придется питаться обугленными остатками. Не хотел бы, чтобы ты сразу разочаровалась во мне, как в классном, хотя и не дипломированном шеф-поваре. Тетушка Дороти оставила нам кое-что. Простая деревенская еда. Может быть, не для завтрака. Ну так и время уже больше подходит для обеда. Есть жареный цыпленок, картофельный салат и яблочный пирог. Цыпленка я уже разогреваю. И уже успел сделать омлет.

– От голода не умрем. Можно будет еще тосты приготовить. Ты тостером, надеюсь, умеешь пользоваться?

– В принципе, да. Я уже довольно долго обитаю в качестве холостяка и вынужден нередко сам себе готовить.

– Твои холостые похождения мы можем попозже обсудить. А что значит «в принципе»?

– Ну, я надеялся, что ты тоже примешь посильное участие в кухонной работе. Как раз можешь заняться приготовлением тостов. Я их очень люблю, с маслом и малиновым джемом. Кстати, насколько я знаю, есть еще абрикосовый, клубничный и вишневый. Поищи вон там, на полках. Выбери сама, какой тебе нравится. И заодно поставь посуду на стол.

– Я так и знала, что меня ждет участь Золушки, – притворно вздохнула Анжела. – Кухонное рабство. Пришел конец всем моим иллюзиям, и печально быстро. Не успела даже общая постель остыть. Карета рассыпалась и превратилась опять в тыкву, а хрустальные башмачки в рваные домашние тапочки. А я так надеялась на то, что буду просто сидеть на стульчике и любоваться тем, как красивый и сильный мужчина старательно трудится для того, чтобы накормить хрупкую и голодную девушку, которую соблазнил и бросил одинокую в кровати. Почему? Чем я не угодила принцу? Ведь я так хотела проснуться в твоих объятьях.

– Извини, конечно. Но в этом отчасти ты сама виновата.

– Это каким же образом?

– Ты же сама подсказала мне идею, как можно использовать мою новую собственность. В экономическом плане, для получения доходов.

– И что же?

– Вот я и занимался с утра, пока ты сладко спала, подготовкой к реализации первого пункта твоего плана. Касающегося возможности транспортировки и содержания лошадей. В частности, осмотрел и даже отремонтировал фургон для перевозки лошадей. Точнее, специальный прицеп. Правда, честно говоря, по мелочам. Он почти как новый, и в целом в исправном состоянии оказался. Так что, как видишь, у меня есть серьезное оправдание для утреннего отсутствия в постели.

– Кстати, насчет моего сладкого сна. Это что, упрек?

– Как ты могла подумать?! Я был счастлив, что смог хоть как-то отблагодарить тебя за инновационный подход к решению моих проблем. По крайней мере, дал возможность выспаться.

– Хорошо. Твои объяснения принимаются. Хотя, конечно, прицеп мог бы и подождать. Есть гораздо более приятные вещи в жизни, которые не следует упускать. Я, конечно, понимаю, что у мужчин другая система ценностей. В ней, наверное, прицеп бывает важнее женщины. Ладно, не будем больше об этом. Надеюсь, что завтра утром такое не повторится.

– Безусловно. Не хотелось бы стать жертвой репрессий.

– Вот и прекрасно. А я, так и быть, готова принять участие в приготовлении пищи. Беру на себя тосты и накрывание стола.

– Отлично. И сок перелей в кувшин. Возьми пакет в холодильнике, лучше апельсиновый.

Да, подумала Анжела, уже командует, как заправский муж. Наверное, это хороший признак. Совместное ведение домашнего хозяйства – первый признак единения и сближения мужчины и женщины. Ради такого дела стоит и потрудиться.

Дружная работа в четыре руки показала преимущества коллективного подхода к решению проблемы. Уже через десять минут они сидели за столом, наслаждаясь едой и беседой. По мере насыщения целеустремленно-трудолюбивое выражение на лице Робера заменялось на лирическо-мечтательное, с явным эротическим подтекстом. Его глаза все чаще заглядывали в распахнутые отвороты ее халата, под которыми, естественно, ничего не было, кроме манящей и спелой женской плоти.

– Извини, Робер, за возможную бестактность, но, надеюсь, сразу после трапезы мне не придется отдаваться тебе прямо на кухонном столе? У тебя, похоже, еще много дел запланировано на сегодня. Но не мог бы ты выкроить полчасика и вернуться назад, в спальню? Меня почему-то тянет к комфорту.

– Что? О чем ты? – Он довольно искренне изобразил недоумение.

– Ты смотришь на меня чересчур откровенно. Я смущаюсь, – кокетливо потупилась дама.

Да, действительно, с каждой секундой еда в его тарелке убывала, а откровенность во взгляде нарастала. В его глазах, застывших над кружкой с дымящимся кофе, уже легко читалось желание содрать с нее одежду и овладеть ею прямо здесь. Наверное, надо было все же заняться этим раньше. Пока курочка крутилась в духовке, запекаясь в собственном соку.

– Ну что ты, радость моя. Никаких кухонных столов. Хотя мысль довольно интересная. Звучит свежо. Спасибо за подсказку. Может быть, и до этого очередь дойдет. Но не сегодня. Пока я еще не пресытился тобой на фоне постели. Но все же хотел бы внести нотку реализма. Дел, действительно, много, и мне будет нужна твоя помощь. Не пугайся, в основном консультационная. Ты сможешь ее оказывать, лежа в моих объятиях. В перерывах.

Возвращение в постель было разумной и продуктивной идеей. Но ограничить по времени свое пребывание в ней? Расстаться с ней и заняться каким-то иным делом? Нет. Это было нереально. Совершенно нереально. Это было выше их сил. Может быть, если бы они уже пробыли в браке не менее двадцати лет, это было бы проще. Но их «медовая неделя» только началась.

Конечно, проблема решалась бы проще, если бы можно было возродить времена матриархата. Или использовать опыт некоторых первобытных племен в Полинезии, где до сих пор сохраняется древний обычай полигамии. Но только применительно к женщинам. У каждой уважающей себя взрослой дамы несколько мужей. И все при деле.

Пока уважаемые главы семей женского пола, собравшись где-нибудь в общественной хижине, пьют кокосовое молоко и обсуждают последние островные моды на травяные юбки, их не столь уважаемые подопечные мужского пола заняты повседневными делами. Кто-то поросенка над костром на вертеле крутит, кто-то детям носы и попки вытирает, кто-то метелкой из петушиных перьев пыль с циновок смахивает. И так далее. А один, самый достойный и специально подготовленный, под бананом лежит, в тени, и сил набирается. Чтобы в любой момент в готовности быть, если вдруг повелительнице понадобится для специальных утех.

А вот в этой, так называемой цивилизованной, жизни бедный мужчина вынужден в одиночку все эти проблемы решать. Поэтому и не может уделить даме должное внимание. Вместо того чтобы в постели находиться или под бананом лежать, сил для постели набираться, отвлекается на всякие хозяйственные мелочи. Или, еще хуже, вообще посторонними делами занимается. Оттого нервничает и потенцию теряет.

Но вот что касается мистера Леруа… Похоже, эта дилемма не очень на него пока повлияла. Поэтому их пребывание в алькове несколько затянулось, разрушив все иные намерения и планы хозяина усадьбы. Удалось только выбраться на ужин. Хорошо, что тетушка Дороти с мужем вернулись домой с изрядным запасом провизии. И, соответственно, увлекшихся друг другом молодых людей ждал поистине королевский пир.

Кстати, заботливые слуги привезли также джинсы для нее и джинсовую курточку. Чтобы она имела возможность «свободно общаться с природой». Интересно, что вещи оказались впору. Руками, что ли, Робер успел ее размеры снять и сообщить тетушке Дороти? Или помог точный глазомер, наметанный на женскую фигуру? Было бы еще неплохо обзавестись какой-нибудь обувью на низком каблуке, а то шпильки увязали в мягком грунте и ходить было не очень удобно вне дорожек. Но, видимо, мсье Робер не догадался отпечаток ноги снять. Или не успел.

Главным блюдом этого вечера были огромные лобстеры, с грозными клещами и мощными хвостами. Анжела с удовольствием сама крушила их руками и щипцами.

А еще была запеченная прямо в кожуре картошка, которая, как выяснилось, оказалась канадским национальным блюдом. А к ней огромное блюдо зеленого салата. И много-много белого вина. Точнее, она просто сама себя не ограничивала. Было очень весело, празднично и раскованно. Давно она уже себе такого не позволяла. Чтобы полностью расслабиться, надо доверять компаньонам по застолью.

Веселая вечерня завершилась тем, что в постель ее провожали, деликатно, но прочно поддерживая под руку. Пришлось даже нести туфельки в руках, поскольку тонкие каблуки почему-то все время подкашивались и не желали удерживать тело в строго вертикальной проекции. А и черт с ним. Зато как весело все прошло, свободно и непринужденно.

А потом была опять ночь любви, без границ и условностей. Вначале в ванной, куда ее зачем-то потащил Робер, доказывая, что после вина и лобстеров холодный душ крайне необходим для полной гармонии души и тела. Пришлось и его затащить за компанию под этот же душ, прямо в одежде. Пусть сам тоже отведает свои «рекомендации». Сразу согласился, что теплый душ все же лучше, особенно если ты в одежде.

Потом они занимались любовью на ковре. Затем на небольшом диванчике, с которого все равно скатились на пол. Но проснулась она в кровати, под одеялом и рядом с Робером, хотя толком не могла вспомнить, когда они туда перебрались. Видимо, инстинкт и привычка к комфорту сработали и вывели обоих на верный путь. Кстати, одеяло почему-то оказалось только одно и досталось ей целиком. Второе одеяло валялось на полу вместе с подушкой. Наверное, они на нем возлежали какую-то часть ночи. А ее возлюбленный оказался без укрытия и покоился рядом, по ту сторону одеяла, съежившись от утренней прохлады и прижавшись к Анжеле спиной в поисках тепла. Пришлось разбудить его, впустить под одеяло и отогревать своим жарким и любвеобильным телом. А потом она опять провалилась в сон, пока жаркие солнечные лучи не пробились к ее лицу сквозь тяжелые и плотные бархатные шторы.

Конечно, завтрак был более скромным. Немного болела голова, и чувствовалась некоторая временная утрата координации движений. Пришлось даже аспирин принять, двойную дозу. А для взбадривания организма ограничиться крепчайшим кофе и парой свежеиспеченных булочек. Ели молча и серьезно. Робер был насупленным и несколько всклокоченным, поскольку за ужином пил не только белое вино, но и джин. Из высоких стаканов. Вначале с тоником, а потом просто со льдом и лимоном. Поэтому Анжела гораздо быстрее повеселела и оживилась, уже после первой кружки кофе.

– Ты чему улыбаешься? – мрачно поинтересовался партнер по ночным увеселениям.

– Да так. Представила, что было бы, если бы мне самой пришлось сейчас готовить и на стол накрывать. Когда разбогатею, заведу полный штат прислуги. И начну с повара. Люблю вкусно поесть, но не люблю готовить, хотя и умею.

– Кулинар-теоретик, значит, – столь же неласково буркнул Робер, поморщился и потер виски. – По-моему, умение готовить заочно не приобретешь. Практика нужна. Но личный повар никогда не помешает.

Он отставил почти не тронутую тарелку яичницы с беконом, налил себе полный стакан апельсинового сока из кувшина и жадно выпил в несколько крупных глотков. Затем облегченно выдохнул и уже более миролюбивым голосом спросил:

– Так какие планы на сегодня?

– Ты хозяин, тебе и решать. А я твоя гостья. В принципе, было бы неплохо машину после ремонта опробовать. Ты можешь заниматься своими делами, а я одна проедусь.

– Что, хочешь сделать это сразу после завтрака?

– А зачем откладывать?

– Ну, тогда пошли собираться. Пожалуй, составлю тебе компанию. Все равно ничего сейчас делать не хочется. Пару часиков я вполне мог бы тебе уделить. Заодно подстрахую, а то вдруг механики что-то недосмотрели. Как бы не пришлось потом твою машину на себе везти, вместо ломовой лошади.

– То есть ты мне навязываешься в качестве сопровождающего. Жить без меня не можешь? Или просто не доверяешь?

– И то, и другое. Красивая женщина требует постоянного присмотра и контроля.

– О, даже так. А ты очень ревнив?

– Советую не проверять на практике. Я, конечно, не Отелло, но…

– Я поняла. Можешь не продолжать. Я знаю, что у тебя сильные руки и железные пальцы. Лучше их использовать для других целей. Что ж, пойдем собираться. Буду вести себя за пределами усадьбы как ангел. К посторонним мужчинам приставать не буду. Обещаю.

– Можешь приставать ко мне. Даже прямо сейчас.

– О, как интересно. Так ты уже проснулся? И твой друг под брюками тоже?

– Хочешь убедиться?

– Не могу сказать, что очень. Но все же любопытно.

– А ты уверена, что мы сможем после этого выехать? Боюсь, что опять весь день в твоей комнате пройдет.

– Тебя это уже не устраивает?

– Вполне устраивает. Это ведь ты собиралась куда-то проехаться на своем кабриолете. Или уже не помнишь?

– Я все и всегда прекрасно помню. Но мы можем отложить поездку. Например, перенести ее на послеобеденное время. Да и завтра будет не поздно. Не надувай губы, Робер. Я пошутила. В принципе, лучше сделать это сегодня, и с утра. Боюсь, что машина может вскоре понадобиться для моей поездки домой, в Нью-Йорк. С Джиной и боссом надо повидаться, решить ряд вопросов. В твоих же интересах.

– Что, новые идеи и планы появились? Можешь поделиться?

– Да так, ничего особенного. В развитие того, о чем мы ранее говорили. Обсудим по дороге, в машине. А сейчас пошли в спальню. Не будем зря терять время. Ты ведь обещал ознакомить меня с состоянием твоего «друга». Или уже забыл?

– Ну что ты, дорогая. Как можно. Только об этом и думаю.

– И давай сразу договоримся. Только один раз. И сразу потом на выезд.

– Даже отдохнуть после этого не дашь? Понежиться рядом. Обсудить все дела можно и на подушке. Разве не так?

– Подушка пробуждает леность в мыслях, – нравоучительно заметила Анжела. – Да и потом, я тебя уже достаточно изучила за эти несколько дней. Мы, действительно, потом не выберемся из дома.

– А надо ли?

– Я понимаю. Ты просто эгоист. Это ведь не твоя машина, поэтому ты и не волнуешься за ее состояние.

– Это слишком серьезное обвинение. И напрасное. Но раз уж обвинение выдвинуто, то я готов его опровергнуть. Своими делами и словами. Идем наверх, в спальню, и ты увидишь, что мои слова не расходятся с моими делами.