Текст книги "Ад (СИ)"
Автор книги: Марфа Эсаулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Не помогает! Слишком глубокий обморок!
Мало каши ела! – повариха поставила съедобный диагноз. – Перенесла Ингрид к огромной чёрной кастрюле.
Опустила голову Ингрид в теплую овсяную кашу.
Через минуту из котла послышалось довольное чавканье.
Ингрид очнулась и всасывала в себя вкусную овсянку.
– Ожила! Марш за стол к своим! – повариха сразу стала суровой!
Мочалкой вытерла голову воскресшей Ингрид.
Пинком отфутболила нашу подругу в сторону стола.
Я взглянула на тарелки, стаканы, вилки и ложки!
Подобного изобилия не видела даже на городской свалке.
Набросилась на еду, как на врага.
– Не переусердствуй в первый раз!
После голодания случится заворот кишок!
Не откачаем! – соседка по столу предупредила вовремя.
Котлета застряла у меня поперек горла. – По себе знаю, что хочется есть до умопомрачения.
Я до приезда в интернат три дня голодала!
За столом сразу влила в себя миску супа.
Спасибо доброй Хуаните Мюллер!
Она оглушила меня чайником с кипятком.
Иначе я бы объелась и умерла от разрыва селезенки! – соседка отщипнула от хлебушка корочку и медленно жевала.
Я постаралась следовать совету новой подружки.
Пересиливала себя, стискивала зубы до скрежета.
Но всё-таки перебрала в несколько раз разумную норму.
После обеда в бреду дошла до своей кровати.
Упала и стонала от обжорства – так корова катается по весеннему лугу.
Меня до вечера не трогали и не тормошили.
Флорика Бубнова хрипела на верхней полке.
Она тоже обкушалась куриных котлет.
Ингрид выла на кровати в соседнем ряду.
Мы выжили после обеда, но страдали.
До ужина пришли в норму и выздоровели.
Кушали не столь жадно, но много.
Вечером большинство девочек покинуло казарму.
Я плюнула на условности и заснула.
Проснулась в двенадцать часов ночи.
Вспомнила драку со сверстницами и проявила осторожность.
Вместо себя в кровать уложила стопку книг с соседней тумбочки.
Залезла под кровать и стала ждать убийцу.
Но сон оказался сильнее, чем моя воля.
– Афродита! Что ты делаешь на полу?
Собираешь пыль для исследований? – Ингрид щипала меня за мочку левого уха.
– Я слышу тебя, значит, меня не убили! – поднялась.
Отбросила край хрустящей свежей простыни. – Верхняя книга на подушке пробита ножом.
На месте книги должен был быть мой череп! – пояснила замершим Флорике и Ингрид!
Вытащила свой стул на середину прохода.
Забралась на него – так политик поднимается по лестнице.
Сказала с дикой девичьей злостью.
Она душила меня, словно коса Паулины.
– Дорогие мои подружки по интернату!
Ночью меня хотели коварно и трусливо убить.
Можете продолжать бессмысленные попытки.
Если вы хотите войны, то получите её.
Не думайте, что я сдамся без крови!
Вспомните, что я вчера сказала Паулине!
Дерутся только мальчики, даже, если они – девочки!
Во время драки нежная красавица превращается в мужчину!
– Афродита! Я же предупреждала тебя вчера!
Не ори! – с дальней кровати раздался голос Джельсомино.
У меня хватило ума выскочить из здания.
За мной ринулись остальные девчонки.
Криком Джельсомино вышибло входную дверь.
Мы переждали пять минут, пока осядет пыль.
С осторожностью кошек вошли обратно.
– Джельсомино! Обещаю, что исправлюсь! – я надула губки и протянула Джельсомино пальчик для примирения. – Память у меня девичья.
Забыла, что твоя голова раскалывается от шума! – наладила мир.
После умывания и гимнастики мы побежали в столовую.
Жизнь для меня засверкала бриллиантами.
Главное, что кормят сытно и регулярно.
Остальное для девочки нищенки – пустяки!
– Афродита, Ингрид, Флорика! – к нам подошёл Константин Пуччини и протянул каждой по прянику. – Безмерно счастлив, что вижу вас не в гробу!
Мальчики живут и обедают отдельно от девочек!
Надеюсь, что мы будем часто встречаться!
Недаром командир назвал нас командой!
– Пуччини, ты лучше всех! – Флорика колокольчиком повисла на шее парня. – Мы вчера выдержали бой.
Девичья драка – бессмысленная и беспощадная!
Тебя мальчики тоже били картошкой?
– Хотели побить, но вовремя передумали! – Константин усмехнулся.
Он старался замять неприятный для него разговор.
– Передумали? Почему? Ты же не супермен! – Ингрид округлила глаза-яблоки.
– До встречи, подруги! – Константин скрыл свою тайну.
Махнул нам рукой с зажатым ножом для разрезания хлеба.
Ушёл на опасную территорию мальчиков!
Мы продолжили королевский завтрак с круасанами.
– Отбой! Приём калорий закончен!
Последнего ошпарю кипятком! – повариха стукнула половником по пустому котлу.
Схватила чайник с кипящим молоком.
Воспитанники ринулись к дверям и окнам.
Убегали, словно тараканы из помойки.
Я выталкивала из окна Флорику и Ингрид.
Левую пятку обожгло жидким молочным огнём.
Повариха достала до меня струёй кипятка.
Константину досталось больше, потому что он прикрыл нас спиной.
Мы не обиделись на добрую тётеньку.
Она исполняла свой долг повара в школе интернате.
– Давинчи, Пуччини, Бубнова и Конфитюр – за мной!
Остальные – на занятия! – усталый усатый дяденька с добрыми глазами медведя взмахнул рукой.
Я помнила, что внешность в интернате обманчива.
Дяденька в любой момент мог ударить топором.
– Куда нас ведут? На казнь? – Флорика бубнила под нос. – Если бы хотели убить, то не тратили бы на нас еду!
– Тебе только смерть мерещится из всех углов! – Ингрид беззлобно огрызнулась. – Мы – новенькие!
Наверно, заставят заполнить анкеты и заявления.
– Мы – нищие! От нищих анкеты не требуют!
Возможно, что будут решать, куда нас определить. – Константин думал вслух.
Он угадал, потому что смекалка у него мужская.
Усатый командир в сером костюме пианиста поставил нас к стенке.
– Ждите, пока вас не вызовут высочайшие особы!
Ведите себя вежливо, как во время сбора милостыни.
Любая ложь и наглость карается смертью! – скрылся за дверью – так мышь ныряет в норку хомяка.
– Врут они всё о смерти! – Константин неуверенно перекатывался с пятки на носок. – Запугивают, чтобы мы от страха потеряли голову!
Не понимают, что испугать нищего сложнее, чем зайца! – Пуччини добавил бы ещё умных фраз.
Но дверь скрипнула, как в страшной сказке.
– Афродита Конфитюр! Милости просим, мадемуазель!
Не сломайте ножки о высокий порожек! – усатая голова пригласила меня в неизвестность.
Дверь резко распахнулась ещё шире.
Ударила меня в лоб.
Я отлетела на три метра к противоположной стене.
Поднялась, стряхнула с себя пылинки.
Вошла в зал для пыток воспитанников интерната.
У окна стоял стол под зеленым бильярдным сукном.
За столом гордо восседали мужчина, женщина и существо неопределённого пола.
Она таращило на меня лиловые глаза.
Наверно, гипнотизер из сумасшедшего дома.
Женщина ковыряла отверткой дырку в столе.
Судью не интересовала моя судьба.
Девочек пятнадцатилетних подопытных много.
А дырка в столе и отвёртка – единственные.
Самую наименьшую опасность для меня представлял седовласый волшебник с бородкой клинышком.
Он сладко храпел во сне и улыбался.
Голова судьи лежала на тощей впалой груди.
Дверь за моей спиной хлопнула, словно крышка по гробу.
Я осталась одна перед важными господами и дамой.
Ощущение, будто меня голую показывают на улице.
– ВЫ Афродита Конфитюр?
Девочка, которая убила профессионального полевого агента Малибу?
Вас следует расстрелять без суда и без следствия! – старичок неожиданно для меня проснулся.
Его глазки смотрели в разные стороны света.
Левый глаз косил на соседку слева.
Правый рассматривал на потолке пятно от убитого комара.
.– Агент Малибу? – голос мой дрожал веткой сосны в ураган. – Я не хотела убивать.
Прошу учесть моё избитое состояние.
Преступление совершенно в результате несчастного случая.
Не расстреливайте меня, пожалуйста, Санта Клаус!
Прошу заменить смертную казнь пожизненным заключением! – Провела пересохшим языком по скрипящим губам.
Не знала, почему назвала судью Санта Клаусом.
Жизнь моя повисла на тонком волоске из хвоста коня.
– Не хотела убивать? – старичок встрепенулся и вскочил на стол.
В его руке появился армейский пистолет "Глюк". – Защищала себя?
Спасай свою вонючую жизнь сейчас, замарашка!
Представь, что я – оживший агент Малибу! – судья топнул кривыми ножками.
Они короткие, словно от собачки пришили человеку лапки.
Но мне сейчас не до зоологических исследований.
Судья завизжал по-поросячьи.
Выстрелил мне в анатомический центр груди.
От удара пули я кирпичом свалилась на заплеванный пол.
Ждала, когда передо мной откроются двери Рая.
Но смерть тормозила в пути.
Наверно, задержалась на городском кладбище.
– Первые три пули сделаны из резины! – Добрый судья выстрелил второй раз.
Упругая пуля попала в левую тонкую руку. – Защищай свою тощую нищебродскую задницу, Афродита.
Клянусь, что четвертая пуля – настоящая.
Нам не нужны девочки, которые не могут выстоять с голыми руками против пистолета. – Третья пуля выбила воздух из лёгких.
Я задыхалась, открывала рот, словно птенец.
В горячем бреду подскочила, словно пружина.
Подобное напряжение испытала три недели назад.
На меня напала стая бродячих собак во главе с гориллой.
Гигантская обезьяна командовала обезумевшими голодными уличными псами.
От собак я бы спаслась на мрачном дереве.
Собака не залезет на дуб или на сосну.
Но предводительница стаи горилла легко сшибла бы меня кирпичом.
Или задушила огромными лапами на ветке.
Невероятным образом я спасла свою жизнь.
На следующий день узнала, что собаки и горилла в ту ночь растерзали семь тысяч девятьсот двадцать три человека.
Я гордилась, что оказалась лучше семи тысяч убитых.
Сейчас в комнате передо мной стояла не горилла.
Судья Санта Клаус выстрелит боевым свинцовым патроном.
В яростном отчаянии я взмахнула руками.
Надеялась, что превращусь в птицу и вылечу в окно.
Сбила столик с шахматными фигурами.
Зачем в интернате нужны шахматы?
Рука инстинктивно зажала деревянного ферзя со свинцовым утяжелителем.
Я швырнула ферзя в сторону бешеного судьи с пистолетом.
Шахматаня фигура еще находилась в воздухе.
А я сразу за ней послала ладью.
Хватала фигуры и в гневе бросала в сторону стола.
Ничего не видела и ничего не слышала за пеленой страха.
Выстрел из пистолета не прозвучал.
– Афродита, шахматные фигуры закончились! – рука усатого дяденьки вдавила мою голову в грудную клетку.
Голос звучал умиротворяюще – так священник на кладбище читает молитву над гробом. – Подожди в коридоре решения мудрых судей!
Если они все выживут!
Подумай о том, что жизнь и смерть стоят близко.
Они похожи, как две капли ртути. – Дяденька выпихивал меня из камеры пыток.
Перед дверью я оглянулась на поле боя.
Три судьи лежали, сражённые шахматными фигурами.
Из правой ноздри Санта Клауса торчал шахматный конь.
Во рту женщины застряли черная ладья и белая пешка.
Вместо передних верхних зубов непонятного существа красовался чёрный король.
На время я точными попаданиями оглушила всех судей!
– Тебя пытали на детекторе лжи? – Флорика усадила меня на пол.
Расспрашивала с интересом генерала. – Мы слышали вопли и тупые удары.
Ты избивала учителей, или они тебя мучили?
Подскажи, что нам делать в первую очередь.
– Я наказала их всех! – язык ожил. Губы постепенно приобретали чувствительность. – На войне, как на войне!
Главное, не думайте и не разговаривайте в кабинете.
Сразу бейте по чугунным головам.
Крушите черепа наставников и соглядатаев.
Ломайте мебель, выбивайте стёкла, вырывайте зубы! – посоветовала друзьям.
– Конфитюр! Ты сошла с ума? – Ингрид в медицинских целях била меня по щекам совком для мусора.
– Я не сошла с ума с заточкой, потому давно чокнулась на помойках.
Умная нормальная девочка не роется в объедках.
В кабинете я продемонстрировала своё сумасшествие.
Лучше быть сумасшедшей, но живой! – махнула рукой в сторону неба.
Из-за двери раздавались сдавленные стоны.
Члены комиссии постоянно приходили в себя.
– Господин, комиссар Катани!
Лучше бы я утонула в тухлом болоте! – голос женщины из преисподней.
– Фрау Бекингем! Не нойте, словно побитая кошка!
Болото подождет вашего триумфального возвращения.
Помогите сэру Роджеру вытащить осколок ферзя из горла. – Все палачи остались живы.
Я вздохнула спокойно, как в могиле.
Меня не расстреляют за убийство трёх странных судей.
– Флорика Бубнова! С вещами на вход! – усатый дяденька появился из воздуха.
Лицо его сияло, как начищенная стеклянная бутылка.
– У меня нет с собой вещей! – Флорика похлопала по карманам.
– Флорика Бубнова! Без вещей на вход! – усатый отличался своеобразным юмором.
Флорика сжала кулак до небесной синевы!
В глазах её плескалось озеро тоски.
Она несмело вошла в пыточную камеру.
Сразу раздались мольбы о пощаде.
Они прерывались резкими вскриками и тяжелыми ударами.
Флорика выбежала через несколько секунд.
Каблуки её интернетовских туфель запачканы кровью.
– Я послушала твой совет, Афродита! – Флорика успокоила дыхание.
С ужасом смотрела на дверь в кабинет ужасов. – Ничего другого не оставалось, потому что увидела бешеных чертей.
Старичок целился в меня из пистолета.
Женщина пыталась проткнуть вилкой живот.
Третий экзаменатор поднимал арбалет с железной стрелкой.
Я подпрыгнула, и стрела пролетела между ног.
Двумя ногами я в полете вырубила старичка и женщину.
Когда приземлялась, пяткой сломала нос арбалетчику.
Меня сожгут на костре или утопят в речке? – Флорика превратилась в дрожащего котёнка.
Из носа вылетали красивые красные пузыри.
Ногти посинели, как у покойника.
Мы не утешали подругу, потому что все люди смертны.
Никто не знает, когда и где умрет: на помойке, или в золотой кровати.
На этот раз воскрешение судей происходило дольше.
Накапливались усталость и страх перед нами.
– Мадемуазель Ингрид Давинчи! – усатая голова подмигнула Ингрид.
Дяденька в сером костюме радовался спектаклю.
Его не избивали, поэтому он – зритель.
– Боюсь! Страшно мне!
Флорика ногами расправилась с мучителями.
Афродита показала, что она сумасшедшая!
А что сделаю я ради своей жизни? – Ингрид пробежала мимо кабинета.
Разбила окно в конце длинного коридора.
Хотела выпрыгнуть и убежать из интерната.
Передумала и со скрипом развернулась на каблуках.
В безумстве схватила из шкафа самую толстую книгу.
Я успела прочитать название: "Воспитание подрастающего поколения в духе предков".
С книгой Ингрид Давинчи влетела в кабинет смерти.
Мы услышали три хлопка, будто взрывали хлопушки.
Догадались, что Ингрид оглушила книгой Санта Клауса, женщину и любителя арбалетов.
Подруга вышла из комнаты допросов.
С "Воспитания подрастающего поколения в духе предков" капала кровь.
Ингрид отшвырнула книгу в сторону забитого окна.
Упала на мертвый пол и горько зарыдала.
Мы молчали, придавленные тишиной и запахом крови.
– Константин Пуччини! – усатый дяденька устал.
Он с трудом ворочал длинным лиловым языком.
Руками запихивал его обратно в рот.
– Ногами я не дерусь! Книжки не читаю! – Константин смущенно улыбнулся. – С ума не схожу!
Не знаю, о чем говорить с побитыми членами комиссии! – Он ушёл в легенду.
Время приближалось к калорийному обеду.
За дверью слышался жизнерадостный смех.
Константин танцует перед палачами садистами?
Наконец, он вышел с приклеенной улыбкой.
Вопросы горохом посыпались на его голову.
– Ты сначала вошел к ним в доверие, а потом задушил? – вопрос от Флорики Бубновой?
– Выпил кровь невинных судей? – Ингрид Давинчи вытерла кровавые слёзы.
– Срезал скальпы на память об интернате? – ничего лучше для вопроса я не придумала.
– Нет! Я не садист первой категории! – добродушный намёк на нас! – Сначала судьи ползали у меня в ногах.
Умоляли пощадить их и сразу убить, чтобы не мучились.
Я сказал, что никогда никого не убивал и не собираюсь.
Жизнь прекрасна в своём многообразии.
Бедняк на мусорной куче не менее счастлив, чем богач на мешке с золотом.
Солнце светит над всеми одинаково.
Оно дарит ласковое тепло зверям, рыбам, птицам, зомби, нищим и богатым.
Постепенно судьи успокоились до состояния теста.
Даже начали наглеть и борзеть в рамках приличия.
Они спросили, чем я на улице отбиваюсь от бандитов.
Я ответил, что обожаю ножи из титановой стали.
Но ни разу никого не обидел ножом.
Пугаю бандитов выверенными точными движениями.
Срезаю пуговицы со штанов и рубашек.
Разрезаю шнурки на миллионы кусочков.
Иногда отсекаю мочки ушей для моей коллекции.
Я живу в бараке под железнодорожным мостом.
На стену приклеиваю уши своих мучителей.
Судьи сразу залезли под стол и устроили кошачий концерт.
Они мяукали в предсмертном ужасе.
Я успокоил, сказал, что ножей при мне нет.
Ножи остались на помойке, когда меня агенты били резиновыми дубинками и глушили током.
– Афродита Конфитюр! Получите, пожалуйста, ваш приговор! – Усатый снова пригласил меня в комнату пыток.
– Опять бессмысленная безысходная драка? – я кометой ворвалась в кабинет.
На стенах краснели пятна свежей крови.
Пол забрызган серыми мозгами и обильно залит кровью.
Шахматные фигуры валялись в листах из книги.
Члены комиссии при моём появлении задрожали.
Санта Клаус попытался выскочить в окно.
Женщина вовремя схватила его за бороду и ударила головой о стол.
– Вы показали изумительный результат в метании шахмат! – бесполое существо опустило руку с арбалетом.
Оно полагало, что я стала безопасной, как сдувшаяся надувная лодка. – Мы назначаем вас шахматисткой.
С этого дня, часа и минуты вы усиленно занимаетесь шахматами по всем направлениям.
Изучаете теорию и практику древней бесполезной игры.
Шахматы – напрасная трата времени.
Вместе с эндшпилями, миттельшпилями, комбинациями и позиционной игрой вы тренируете руку.
Мы назначаем вас метательницей шахмат.
Не подведите, нас, Афродита Конфитюр.
Времена сейчас сложные, голодные!
Воспитанники нашего интерната работают в различных нетрадиционных направлениях.
Например, никто не посчитает Паулину Подиум с косичками опасной!
– Мне её косы поперек горла встали! – я прошипела зло.
Вспомнила вчерашнюю петлю на своей шее.
– Превосходно! Великолепно! – Санта Клаус пальцем зажимал дырку в щеке. – На солидные мероприятия допускают только без оружия.
Охрана обыщет Паулину, не найдет в ней ничего опасного.
Но они не знают, что косы мадемуазель Подиум намного опаснее, чем снайперская винтовка! – судья пососал сломанный палец. – Персефона Холодец шикарно метает камни из ремня.
За несколько секунд она в зале торжественных приёмов снимет ремень.
Зарядит его кокосовым орехом и метнет. – Санта Клаус закашлялся кровью.
Булькал, словно кипящий чайник.
– Мы развиваем природные таланты нищих воспитанников! – женщина перехватила слово, как нож. Выдернула из волос пешку. – Иногда даже не приходится рвать пупок.
Попадаются гении с рождения.
Джельсомино не обязательно тренироваться.
Она голосом разрушит любую стену.
Или, Барбара Винтельхальтер из Новаксити.
Она обладает редким природным даром собачьего лая.
Собаки приходят в восторг, когда Барбара лает на Луну.
К сожалению, мы полагаем этот дар ненужным.
– Ненужное лаянье? Я бы за него отдала умение швырять заточенные железные прутья! – негодование на непонятливость судей вырвалось из меня. – Вы никогда не убегали от стаи голодных псов под предводительством гориллы.
Если бы я умела лаять, как ваша Барбара, то не умирала бы от страха перед каждой собакой.
Я бы нашла общий язык со стаей.
Афродита – повелительница собак и обезьян! – Забыла, что нахожусь в комнате допросов.
Гордо выпятила вперед куриную грудь.
– Вы всё сказали и показали, Афродита? – женщина недовольно надула арбузные щёки. – Идите и изучайте шахматы!
– Вы подготавливаете террористов и диверсантов?
Привозите в интернат нищих бродяжек, о которых никто не вспомнит.
Затем бросаете нас на смерть?
– Да ты с ума сошла, Афродита Конфитюр! – Санта Клаус, женщина и существо превратились в трёхглавого дракона!
Они размахивали руками, как ножами.
Кричали, брызгали слюной, грозили пальцами. – МЫ не воюем!
Мы не террористы, не солдаты и не шпионы!
Наша цель – Мир на планете Земля.
Мы несем доброе, красивое и вечное!
Не оскорбляй, пожалуйста, тех, кто желает Счастья!
Мы не любим, когда нас подозревают в гадостях!
Задушили бы тебя, расстреляли, повесили и утопили за ложь!
Но, высокие моральные качества не позволяют нам убить тебя! – чуть не разорвали меня в ярости.
Я вышла из комнаты пыток задумчивая.
Убеждения членов избирательной комиссии удивили до скрипа мозгов.
Дело не вязалось со шпионской подготовкой.
– Приговорили к расстрелу? – Константин неуклюже пошутил, когда я захлопнула за собой дверь. – Вы так орали друг на друга, что ворона за окном умерла от разрыва сердца.
Валяется вверх чешуйчатыми лапками.
– Расстрел! Смерть! Надоела мне жестокость! – выпучила глаза на Пуччини, словно у него рога выросли. – Я осознала, что Миром правит Любовь!
– Нервный срыв! Перегрелась в кабинете!
Приложи в туалете к голове холодную фарфоровую раковину унитаза! – Флорика потрогала мой вздувшийся лоб.
– Флорика Бубнова! Зайдите, пожалуйста, за решением судейской тройки! – усатый дяденька перешел на "вы".
Под левым глазом у него разливался синяк.
Миротворцы по-доброму благодушно подрались.
– Афродита! Что они хотят услышать? – Флорика поскользнулась на банановой кожуре.
Не удержала равновесие и ударилась лбом о стену.
– Не знаю, что нужно говорить.
Но дам совет, о чём нельзя упоминать!
Не касайся темы диверсантов и шпионов! – я прошипела в спину подруге.
Возможно, благодаря моему совету, Флорика вышла быстро.
В пыточной камере не кричали о войне и мире.
Лишь с грохотом упала ваза и разбилась.
– Ничего не понимаю в школе-интернате! – лицо Флорики белее январского снега. – Мне приказали, чтобы я научилась работать ногами, как языком.
Нацепили наручники, чтобы руки не мешали тренироваться! – Флорика подняла тонкие сахарные руки.
Полицейские стальные наручники тускло блеснули.
Они еще раз подтвердили, что в школе интернате думают только о добре. – Ножки у меня длинные и гибкие.
Натренированы в уличных боях с крысами.
Судьи назвали мои ноги талантом.
Я своим талантом шлёпаю по лужам и грязи.
Теперь обязана развивать талант до гениальности. – Раздался тупой стук.
Ингрид от ужаса упала в обморок.
Она до потери пульса боялась приговора судей.
Я подумала, что мне повезло с шахматами.
Шахматы – не кандалы, в которых придется кушать и спать.
Я радовалась, но не подозревала, что означают шахматы в школе-интернате.
– Константин Пуччини! Вы ещё живы? – усатый дяденька оригинальными словами пригласил Константина.
Мимолетно взглянул на лежащую Ингрид.
Пожал косыми узкими плечами.
Под правым глазом для симметрии у него чернело пятно.
Члены комиссии дерутся для развлечения.
Константин орлом влетел в комнату.
– Ингрид! Поднимайся! Мы не знаем, что в школе делают с девочками, которые лежат в обмороке. – Лёгкой оплеухой я пыталась привести подругу в сознание.
Ингрид вращала ореховыми глазами.
Взгляд у неё бессмысленный, как у карпа.
– Ноги разомну! Урок владения ногами начался!– Флорика пинала подругу под рёбра.
К сожалению, других способов лечения мы не знаем.
Ингрид быстро поумнела от оплеух и пинков.
Поднялась, выросла на глазах – так поднимается гриб после радиоактивного дождя.
Втроём мы вытянули уши по-лисьи.
Из кабинета слышались сопение и лязг металла.
– На мечах дерутся? – Ингрид показала, что у неё язык не отнялся.
– Ничего особенного! – Константин Пуччини вышел и сразу ответил на любопытство Ингрид. – Люблю игру в ножички.
Обыгрывал бандитов в "Города".
Меня направили на кухню для повышения квалификации...
– Для повышения чего? – Флорика погрозила Константину левой ногой! – Не умничай!
Мы не в школе клоунов обучаемся!
– Простите, девочки! Повышение квалификации...
Сам не знаю, что обозначает это выражение! – Константин в знак раскаяния вцепился зубами в косяк двери.
Вырвал кусок дерева и выплюнул. – Повторил слова, а смысла в них нет.
Заставили меня ножиком работать, как головой!
– Ножиком? С вами всё понятно! – Ингрид тянула себя за нос. Надеялась поумнеть от боли. – Константин до интерната играл в ножички.
Флорика размахивала ногами над крысами.
Афродита швыряла заточенный железный прут в цель.
Но у меня не было и нет никаких талантов.
Может быть, меня разберут на органы и продадут по частям? – Ингрид собралась снова упасть в обморок.
– Никому не нужны твои голодные некормленые органы! – я ободрила подругу. – На вес ты ничего не стоишь.
За курицу в магазине деньги платят.
За тебя не дадут ни цента!
Крепись, Ингрид, и не падай перед судьями на колени!
Надеемся, что тебя не съедят! – подтолкнула Ингрид в зад.
Не рассчитала силу дружеского толчка.
– Я иду! – Ингрид снарядом влетела в пыточную.
Перевернула стол вверх ножками.
Сбила с кресла сонного Санта Клауса.
Флорика захлопнула дверь в неизвестность.
Покрутила тонким пальцем у виска!
К кому относился жест, мы не поняли.
– Классно у тебя руки двигаются в наручниках!
Слаженные четкие движения!
Рука следует за рукой! – Константин Пуччини заржал.
Правая нога Флорики со свистом самолета взлетела.
Константин получил пяткой в центр лба.
Ударился каменным затылком о стену и успокоился.
– Не выходит уже десять минут! – я прошептала в сторону двери. – Не думаю о плохом.
Но, возможно, что Ингрид предсказала свою судьбу.
Её съели или разобрали на органы для пересадки отличникам учёбы!
В ответ дверь скромно приоткрылась.
Ингрид вышла целиком, а не по частям.
Её участь заинтересовала нас до зуда в коленках.
– Тебя съели без соли? Ты – зомби?
Твои органы поместили в пакеты и спрятали в холодильник? – я спросила по инерции.
– Я живая? – Ингрид тоже не верила в свою Звезду.
Она ощупывала тело. – Ничего не понимаю, словно упала в бассейн с молоком.
Заставили меня учиться бить книгой по голове!
– Книгой? По голове? – Флорика выдохнула вопрос.
– Только по голове! Исключительно – книгой! – Ингрид сцепила в замок пальцы. – Сказали, что девочку с книгой пропустят везде.
Девочка с толстой книжкой в тонких руках вызывает умиление.
Никто не обвинит читающую девочку в убийстве.
Судьи попросили, чтобы я провела первый урок на них.
Тётенька дала толстую книгу "Мать и дитя"!
Я книгой отправила судей в нокаут.
Лежат без сознания, словно утки на пляже. – Ингрид с беспокойством смотрела на нас.
– Надеюсь, что не оглушила, а убила судей! – Константин отклеился от стенки. – Пришло время обеда.
Если нас не покормят, то пребывание в интернате теряет смысл!
– Пуччини, Бубнова, Конфитюр и Давинчи! – Усатый дяденька вышел из кабинета и подарил нам по конфетке.
Леденцы грязные, в табачных крошках.
Но дети, выросшие на помойке, не брезгуют любой пищей!
Мы с жадностью проглотили конфеты.
– Задания вы получили на всю оставшуюся жизнь.
Отправляйтесь в столовую на откорм!
Воспитанники школы должны выглядеть сытыми свиньями.
Мы раскормим вас до размеров коров! – Усатый куратор с надеждой посмотрел на Ингрид. – Мадемуазель Давинчи!
Жизнь моя – не булка с маком!
Я родился, посещал общеобразовательную школу...
– Делаете мне предложение руки и сердца?
Замуж зовёте? – Ингрид не размышляла.
Звериное чутьё нищенки подсказывало. – Я согласна!
Но только через три года, когда мне исполнится восемнадцать!
– Свадьба? Мысль оригинальная и заманчивая! – дяденька дернул себя за левый моржовый ус. – Через три года встретимся в кафе Макдональдс.
Обговорим условия брачного контракта!
Но сейчас я хотел попросить об одолжении! – Дяденька покраснел спелым помидором.
Мы сразу поняли, что он – маньяк! – В меня стреляли из всех видов огнестрельного оружия.
Кололи ножами, штыками и другими колюще-режущими инструментами.
Но ни разу я не получал книгой по голове!
– Понятно! Вы желаете, чтобы я оглушила вас книгой? – Ингрид снова догадалась раньше нас. – Мазохист среднего уровня! – Давинчи сняла с полки в шкафу самую толстую книжку в кожаном переплете.
"Басни Древней Греции, Древнего Египта и Эфиопии".
Опустила книгу мудрости на голову жениха.
Удар чудовищной силы отразился от стен.
С солнечной улыбкой усатый дяденька упал на пол.
– До свадьбы не очнется! – Ингрид посмотрела на меня и на Флорику. Охраняла своё добро! – Он – мой жених!
Никому не отдам завоеванного мужа!
– Не зря тебя заставили драться книгой! – я пощупала руку усатого. – Пульс нитевидный!
– Ингрид скоро выйдет замуж!
У меня тоже есть жених! Правда, Константин?
Через три года сыграем золотую свадьбу!
Мы с тобой идеальная пара, как заяц и крольчиха! – Флорика попыталась обнять Константина.
Но мешали железные полицейские кандалы.
Бубнова тотчас неудобство превратила в преимущество.
Она забросила сцепленные руки за шею Пуччини.
Константин оказался в петле рук Флорики.
– Три года – огромный срок! – Константин хрипел.
Захват на шее перекрыл воздух. – За три года ты ногами превратишь меня в блин!
– Своих не бью! – Флорика – отпустила жениха! – Ты в столовой для меня собирай самые вкусные куски.
Надеюсь, что к свадьбе я превращусь в бегемота!
Флорика напомнила о бесплатном обеде.
Мы превратились в мычащее стадо.
Со скоростью света понеслись в столовую.
С яростью голодных бурундуков набросились на еду.
– Афродита Конфитюр? – После обеда меня схватил за руку пухлый мужчина в военной форме.
– Я ничего не украла! – попыталась вывернуться из чужой клешни.
– Не украла? Обидно! Могла бы постараться для своего тренера!
В следующий раз захвати из столовой яблочко.
Обожаю зеленые кислые червивые яблоки.
Я в них разбираюсь, как свинья в апельсинах.
– Дяденька? Вы – зомби? – страшная догадка перекосила моё личико.
Мертвец вылез из гроба и пристает ко мне.
– Я не зомби! Я – твой тренер по шахматам!
К сожалению!
– Спасибо, дяденька, что не бросили меня в колодец! – вздохнула свободно.
Дотронулась тонким мизинчиком до лба тренера. – Вы живой, и не холодный!
– Афродита! Ты ТОЖЕ нашла себе жениха? – Ингрид засунула в карман булочку с повидлом.
Флорика и Константин радостно засмеялись.
– Мой жених не хуже, чем ваши!
Он – толстый! – я огрызнулась и повернулась к друзьям задней частью тела.
– Ты не нравишься мне, как невеста! – тренер сразу нахамил. – Я вынужден тренировать неудачниц.
Интернат неплохо платит за тренерскую работу! – Тренер присел на землю с пометом диких гусей.
Мистер весит около двухсот килограммов.
Одежда напоминает мешки для мусора.
Необъятные штаны болтаются на ногах слона.
Лицо тренера влажное и красное, словно томат в луже.
Тренер мне понравился до слёз.
Никогда у меня было личного толстого тренера.
– Моё имя Хектор Цезарь Гай!
Не путай, пожалуйста, мои имя и фамилию.
Я – потомок древнего рода Филидора.
От волнения сильно потею и краснею.
– Все люди умирают и смердят! – я наклонила голову к левому плечу. – Мистер Хектор!
Вы каким шахматам меня обучите?
– Я преподаю теорию шахмат в интернатах.
Практику и тактику получишь у сержанта Кристофера Подиума. – Мистер Хектор встал на четвереньки.
