Текст книги "Цирк Шахматного Кошмара На Винтерфельдтштрассе(СИ)"

Автор книги: Марфа Эсаулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Когда за дверью затихло, лишь тоненько пищали то ли мыши, то ли уставшие тролли, то ли обессилившие Славо и Иржи, я открыла дверь.

Парни ввалились размякшие, словно их несколько дней варили с репой в одном чане.

– ОООО! Разве можливо примерять платье полтора часа? – Славо бросил в угол два топора, стул, манекен и голову. Голова манекена, а не Славо.

– Один час тридцать семь минут! – Иржи не по-джентльменски уточнил.

Он сказал бы еще что-нибудь ласковое о девичьих причудах, но посмотрел на меня и осекся, словно наступил на косу.

Мальчики с окаменевшими лицами разглядывали меня.

– Всего полтора часа прошло? Я сегодня слишком быстро примерила платьице, туфельки и Корону!

АХА-ХА-ХА-ХА! – я заполнила вязкую тишину серебряным смехом.

– Тебя, Мрин, только в цирке показывать! – Славо сделал сомнительный комплимент. – Я знаю, что ты шахматистка, чемпионка (спасибо, Славо!), видел, как ты решила задачку пана директора.

Но сейчас, если мне скажут, что ты умеешь играть в шахматы, я рассмеюсь.

Ты в этом платье, и шахматы – несовместимы.

Я милостиво наклонила головку, показывала, что комплимент принят.

До четырех часов Иржи и Славо вводили меня в роль, а по-простому называется – мы болтали.

Задача моя – не сложная, но ответственная, как у летчика.

Любая ошибка приведет к поражению в шахматной игре цирка подростковых ужасов.

Ужасы – потому что непонятного в цирке больше, чем ясного.

А всё непонятное пугает девочек.

Представление начинается в пять часов, поэтому я волновалась.

Не за шахматы боялась, а за работу на арене.

Публичные выступления будоражат кровь.

Несколько раз я выходила на подиум, позировала и быстро привыкла к вспышкам фотоаппаратов в мою честь.

Цирк – не подиум.

В цирке хвостик у девочки и третий глаз на лбу мальчика – норма.

А на подиуме манекенщица с хвостом и с третьим глазом выглядела бы...

ХМ... Выглядела бы потрясающе!

Иржи и Славо вытащили из ящиков свои сценические костюмы – балахоны куклуксклановцев.

У Иржи накидка в черно-белую клетку, а у Славо – в фиолетово-серую.

Я вышла из комнаты: пусть мои коллеги – уже коллеги! – одеваются.

– Девочка! ЭЭЭЭ! Девушка! Вы не знаете, где находится гримерное отделение клоунов Иржи Млинаржа и Славо Бублы? – мой папа прочитал по бумажке и опустил глаза на пластиковых рыбок в подошве моих туфелек-аквариумов.

Папа – он пришел в цирк и не узнал меня!

Прикольно! Отец отказался от дочери!

Мама пристально, словно врач, смотрела в моё лицо.

Возможно, материнское чувство что-то подсказывало маме, но это чувство матери не пробивалось сквозь слой косметики.

Косметику я нанесла обычную, в самый раз, в сто слоёв.

Хотя взрослые часто упрекают, что я штукатурю лицо и порчу молодую кожу!

Родители не увидели в розовой куколке свою дочь.

– Ниц не разумею, цо хотите! – я максимально изменила голос. – Ви есть воры?

Вы есть пришли красть клоунов?

Мама вздрогнула под тяжестью обвинений.

Папа что-то проблеял – то ли на русском языке, то ли на древнеавстралийском.

– Сумасшедшая! – мама шепнула папе в ухо, подхватила мужа под локоток. – Пйдм!

Мы спасем нашу дочь из логова психов! – мама потащила папу – так собаковод на веревочке ведет пуделя.

Мне стало обидно за "логово психов".

Я уже одна из обитателей этого "логова".

Наверно, родители – пока искали меня – наткнулись на интересных циркачей.

Возможно, что трехглазый подмигнул слепым глазом.

ХА-ХА-ХА!

– Мама! Папа! Вы куда? На арену? – я выстрелила веселым криком в спину родителям.

– Марина? – папа обернулся и смотрел сквозь меня на стену!

– Марина? – мама скользнула взглядом по мне, не верила, что это розовое с цветной метелкой – их дочь. – Ты где спряталась?

– Где, где! В Караганде! – я позволила себе маленькую дерзость.

Запихнули меня в шахматный подростковый цирк, обещали веселые каникулы – получайте веселье!

– Доченька, что ОНИ с тобой сделали? – мама неуверенно пошла ко мне, взяла за руку, долго смотрела в глаза. – Ты ли это?

– Мама! Не помню, чтобы ты меня называла дочерью, – я иронизировала.

– Да! Это она! – папа выразился обо мне в третьем лице. – Дерзит!

– Немедленно снимай ЭТО и пойдём домой! – в маме просыпался вулкан командования.

Каждая мать – генерал!

Девочки – Принцессы!

– Мы думали, что отдали тебя в приличное общество.

Цирковые акробаты летают под куполом и подобны ласточкам.

Жонглеры и силачи!

Жонглирование пудовыми гирями – не простой трюк! – папа выуживал из воспоминаний приятные моменты своего детства, когда посещал цирк. – Умные собаки с серебряными колокольчиками на хвостах!

Колокольчики – дзинь-дзинь!

Интеллектуальные коты! – голос папы растекался белым шоколадом с земляникой.

– А сейчас, – мама подхватила эстафету занудства, – рыбок заперли в туфлях.

Девочку нарядили кикиморой!

Я не подпишу договор с заморскими гостями! – мама решительно взмахнула рукой, сбила очки с носа папы, разомлевшего от сказок ЕГО детства.

– О пане! Очарование! Шикарная женщина осчастливила наш цирк своим посещением.

Королева! Ангел! – из вакуума вынырнул Вольдемар Новак.

Я вздрогнула от неожиданности.

Секунду назад в коридоре было пусто, а теперь галантный усатый гусар директор поднес к губам ладошку моей мамы и поцеловал.

При этом хитрец смотрел в глаза недоумевающей мамы.

Усыпил бдительность женщины, поднял очки папы и... они исчезли в руке фокусника.

– О, пан потерял свои окуляры?

Пан великий! Наверно, большой ученый!

Ученому непозволительно ходить без очков! – пан директор выхватил из кармана папиного пиджака очки!

– Власта! Подготовь для пана и пани наилучшие места! – Вольдемар Новак щелкнул пальцами, и возле него из облака выпрыгнула циркачка.

Девочка лет пятнадцати, ниже меня ростом, а волосы – золотой водопад до пяток.

Родители не обратили внимания на внезапное фантастическое появление Власты и директора цирка.

Взрослые не увидят инопланетный корабль перед своим носом.

Но пакет молока на распродаже в магазине изучат до буковки.

Я ящерицей вжалась в стенку. Сердце разгоняло кровь, загустевшую от страха.

Стенка горячая, будто сковорода.

Я отпрыгнула. Роль карася на сковороде мне не нравится.

Возможно, в этом месте в стене проходят трубы с горячей водой или с расплавленным свинцом.

– Да, пан директор! – циркачка разглядывала меня, а я ослепляла взглядом её.

Борьба взглядов и темпераментов закончилась ничьей.

Я бы победила, но в дружбе важнее ничья, чем победа.

Может быть, дружба Власты мне пригодится, по крайней мере, не помешает.

– Великолепная пани и академик пан, родители НАШЕГО открытия, нашего чуда – Марины Васнецовой? – Вольдемар Новак не спрашивал, он ЗНАЛ, что пришли мои родители! – Паненка получила бонус к дополнительной оплате – пятьдесят евро! – пан Новак многозначительно поднял вверх указательный палец, дырявил небо и сознание моих родителей.

– Пятьдесят евро в месяц – хорошие деньги на подработке! – папа стучал зубами – подсчитывал губами и зубами прибыль. – По курсу – около четырех тысяч рублей в месяц за ничегонеделанье.

Моя зарплата – двадцать восемь тысяч рублей в месяц – не намного больше приработка Марины.

– Но мы, всё-таки подумаем! – мама ущипнула папу за локоть, приводила в чувство.

– Пятьдесят евро сверх трехсот! – Вольдемар Новак посмотрел на меня, молча спрашивал: "Твои родители шутят, Марина?" – Триста пятьдесят евро, – пан директор отвлекся на Власту: – Не стой без дела, ногу, ножку тяни, разминайся!

Свалишься с лошади из-за неуклюжести – ни одно кладбище тебя не поднимет! – пан директор щелкнул пальцами, и Власта подняла ножку – выше, выше по стенке.

– Триста пятьдесят евро в месяц? ОГО! деньжища! – папа раскрыл рот и смотрел в рот Новака – не выскочат ли у директора цирка изо рта золотые монеты. – Почти моя зарплата! Сокровища пиратов!

Мы согласны! Где контракт?

– Нуууууууу, – мама протянула звуки, вытягивала "у", словно золотую проволоку.

– Триста пятьдесят евро в день плюс премия двадцать пять евро за вечернее одно выступление! – пан директор поставил жирную точку в торгах, облил моих родителей золотой патокой.

Сумма приплющила папу к стене, и придавила плечи мамы.

Папа разводил и сводил руки в стороны, ловил покемонов.

Мама сразу перешла к расчетам, не отходя от кассы:

– Триста семьдесят пять евро на два месяца на шестьдесят дней – получится двадцать две тысячи пятьсот евро – полтора миллиона рублей.

Достаточно для покупки хлипкого домика или однокомнатной квартиры в пригороде Анапы.

– Или шестой новенький "БМВ", – папа отморозился, провел пальцами по высохшим губам. – Новая машина лучше, чем квартира в Анапе, если мы постоянно проживаем в Москве.

Литые диски поставим на "БМВ".

И, почему, всего лишь два месяца? Школу в сентябре пододвинем.

Важны не школьные знания, а – уроки жизни! – папа с надеждой посмотрел на маму, искал акробатическую поддержку.

Мама не возражала, чтобы я работала в цирке дольше лета.

Раньше родители уверяли меня, что нет ничего ценнее и важнее, чем школьные уроки, а теперь – под напором денег – сдались, сменили свои убеждения – так проигрывающая сторона поднимает белый флаг капитуляции.

Я отошла от торжища.

Стало грустно – родителей уже не интересовало мое мнение – согласна ли я на выступления в цирке.

Им всё равно – шахматами я в цирке заработаю, или с огромной высоту меня заставят прыгать в таз с водой.

Продали дочку за триста семьдесят пять евро в день.

Любопытно, что сразу – без других мыслей – присвоили, еще не заработанные МОИ деньги.

Распределили – машину или дачу купят.

Другие родители подумали и предложили бы дочке: мы ТВОИ деньги отложим в банк, чтобы росли проценты.

Подрастешь, заберешь и трать по своему желанию: на учебу в престижном ВУЗе, или на жилье в любом городе.

Меня, словно нет рядом.

Истончилась, девочка-невидимка.

Вызывающе яркая, красивая, эффектная, а – невидимая для родителей.

Может быть, я напрасно рассуждаю о жадности папы и мамы, они же не кошка и не собака.

Маленькие дети безоговорочно верят родителям, любят ни за что; собачья преданность и любовь у детей к родителям.

Подрастаем, и родственная нить растягивается: я уже анализирую поступки родителей, выбираю – плохие и хорошие, критикую.

Наверно, я выросла до укоров и расчетов.

Обидно, грустно и тоскливо, когда дочь продают на цирковом рынке, а дочка за предательство осуждает родителей.

Папа и мама побежали за паном Новаком и Властой – овечки за пастухом.

Даже не обернулись, не пожелали удачи в моем первом выходе на арену цирка.

Власта махнула мне рукой и послала воздушный поцелуй – на удачу!

Спасибо, незнакомая девочка циркачка!

Мы теперь в одной команде, и она крепче, чем некоторые семьи.

– Мрин! Мы готовы! – в коридор вышли Славо и Иржи, преображенные, словно над ними работали сотни кутюрье.

В шахматных балахонах, лица густо покрыты белилами, брови подрисованы – не угадаю, где Славо, а где Иржи – два шутника палача.

Клоун в длинном колпаке и с красными усами – Иржи. Рост Иржи, и голос похож.

Значит, в плоской огромной шахматной шляпе – с помпоном величиной с дыню – Славо.

Мальчики нагрузились, как два барахольщика.

В Москве по помойкам бродят – даже не бомжи, а – коллекционеры!

Собирают редкие – по мнению хозяев – ненужные вещи: книги, старые лампы, значки, посуду – всё в пользу идёт.

Я однажды пожалела мужчину в засаленном комбинезоне и с грязными мешками для сбора археологических "ценностей".

Когда выносила пакет с мусором на помойку, дала дяденьке десять рублей – стоимость батона белого хлеба.

"Бомж" (я полагала, что он – бомж) поблагодарил меня балеронским поклоном и признался:

"Спасибо, добрая девочка! Счастья тебе и благополучия в жизни!

Ты красавица, Звезда, и не растеряй свой свет (от витиеватой речи я покраснела – ожидала мычание и бормотание, а получила доброе колдовство и замысловатую благодарность).

Хождение по Московским помойкам – призвание, хобби.

Часть вещей я сдаю в антикварный магазин.

Другие – продаю на Вернисаже в Измайлово: за субботу и воскресенье за хлам зарабатываю до пятидесяти тысяч рублей.

Ты сделала выгодное вложение в доброту!

Прими, пожалуйста, от чистого сердца!" – "бомж" из кармана извлёк тысячную купюру и вложил в мою ладошку.

Первый мой заработок, игра она "бирже жалости": подарила десять рублей и через три минуты получила с десяти – тысячу!

Славо и Иржи напоминали бродяг с помойки: шары, надувные молоты, знакомые мне топоры, висюльки, бренчалки, тряпочки, маски, – всё своё несут с собой.

Я мысленно поздравила себя с успехом, потому что у меня только метелка в руках.

Может быть, добавятся таз и швабра (Иржи не зря тащит!).

Мы шли по коридору, из дверей выбегали другие подростки – различного размера, пола и веса.

Ребята вливались в один ручеек.

Через несколько минут мы вышли на сцену – не круглая, потому что не в настоящем цирке, а сцена в Доме Культуры.

Но вместительная – сто танков разместятся, и останется взлетная полоса для бомбардировщика.

На полу – огромное полотно с черными и белыми квадратами – гигантская шахматная доска!

В первом ряду сидели мои родители – столпы общества.

Папа приветливо помахал мне рукой, а мама покачала мудрой головой, на которой семья держится.

Любопытно, если бы мне не платили за выступление, то родители также бы радостно меня приветствовали?

ОХ! Если бы мне не платили, то папа и мама не пустили бы меня в цирк.

Получил ли деньги мой тренер Андрей Иванович за то, что меня рекомендовал?

– Иржи! Слоны и тигры со сцены прыгнут в зрительный зал! – я немного волновалась за родителей – им первым на голову упадет гора мяса слона.

– Тигры и слоны, а также – другие цирковые штучки мы допускаем в настоящем Цирке.

В Берлине увидишь НАСТОЯЩУЮ шахматную арену! – Иржи сжал в руке плюшку со спрятанным звуком треснувшего лба.

Плюшка затрещала – проверка перед выступлением.

Циркач уже зачислил меня в команду.

Не подведу ли я? Не проиграем ли мы?

С потолка свисал огромный экран, на нём видна шахматная доска с расставленными фигурами – перед боем.

Прямая трансляция в зрительный зал, как на ответственных соревнованиях.

Я опустила глаза и встретилась взглядом с белым выпуклым глазом.

Глаз располагался посредине лба и... подмигнул.

От неожиданности я прикрыла ладошкой ротик, икнула.

Позор трусливым и невоспитанным девочкам, которые икают в присутствии кавалера!

Пусть кавалер – трехглазый, да хоть – пятиногий, но у меня два ока, две ноги, и я не имею право снизить своё очарование животной икотой.

– Привет! Моё имя – Марина! – я включила куколку Барби, помахала ладошкой правой руки перед лицом трехглазого паренька.

Куколкам очаровашкам всё прощают – даже икоту от испуга.

– Иа Эдвард! Джёнглйор! Вельми пекно! – мальчик сантиметров на тридцать ниже меня, но вежливость добавляет рост.

И вовсе не страшно, если у парня третий глаз на лбу.

Славо сказал, что глаз Эдварда – слепой, но двигается.

ХМ! Может, не видит глаз ничего, а, возможно, циркач больше замечает, чем простым глазом.

Например, глаз Эдварда – как у летучей мыши, видит Мир в другом... инфра... ультра... гамма... бетта... – слишком мудрено для меня.

Эдвард смотрит сквозь одежду?

Я прижала ладошки к грудям – невинный жест куколки, но хоть что-то закрою от всевидящего ока.

– Пан директор проводит осмотр! – Славо шепнул мне и взял за руку. – Перед каждым выступлением пан директор подбадривает нас диктаторской речью.

Вальдемар Новак, разумеется, сразу подошел ко мне.

Я – Звезда!

Поправил чепчик на моих роскошных волосах, сдул пылинку с метелки, осмотрел меня с ног до головы – не потеряла ли красавица ногу или руку.

– Прошу внимания, господа циркачи! – пан Вольдемар Новак стоял около меня, и мы притягивали любопытные взоры. – Очаровательная Марина Васнецова заменит на арене безвременно ушедшую Зузану!

Зузана в последнее время не справлялась с шахматами, поэтому – её нет с нами!

"Безвременно ушедшую? Не оговорился ли пан директор?

На польском языке "безвременно ушедшая" – означает не то, что на русском?

По-русски "безвременно ушедший человек", значит – умер! – я закусила губу и посмотрела на Иржи.

Зузану убили за профессиональную непригодность?

Топором отрубили голову вместо манекена?

Слой штукатурки прятал любое движение мускулов лица Иржи, а густые черные приклеенные брови закрывали колодцы глаз.

Неужели, я натянула туфли убитой предшественницы?

Поместила своё фотомодельное тело в ЕЁ платье?

Караул! Пожар! Ограбили! Обманули!" – я обливалась ледяным потом ужаса.

Руки задрожали, а в голове появился звон Ростовских колоколов.

Если сейчас упаду в девичий обморок, то Вольдемар Новак изгонит меня из шахматного цирка.

Родители – разочарованные, что я не заработала им на "БМВ" или на квартиру в Анапе – отдадут меня в дом престарелых детей.

Всё – пустяки, по сравнению с пятнами, которые могут появиться у меня под мышками на платье.

Лучше я умру, чем опозорюсь на арене.

Долой волнения! Кружавчики скроют некоторые пятна пота, но не все!

– Марина Васнецова – профессионалка в шахматах, – пан Вольдемар Новак сделал паузу (подбирал не обидное для меня название?), – и на подиуме.

На сцене слушать и выполнять приказы Марины, как мои.

Даже – жестче, чем мои.

Если я ошибусь, то вы меня укорите, милые мои циркачи!

Если же Марина Васнецова промахнется, то цирк обрушится на наши головы! – пан директор взглянул мне в глаза.

Я, вместо глаз Вольдемара Новака увидела два угольных тоннеля.

Левый глаз вел в Космическую пустоту – к Чёрной всепоглощающей Звезде.

Черные звезды или – Чёрные дыры – любимая тема нашего физика, и мы заразились от него Черными дырами Вселенной.

В правом глазу директора цирка бушевала тьма в коридоре, и коридор – мимо кладбищ с ожившими мертвецами, мимо моргов, мимо зомби, мимо ведьм и кикимор – устремлялся в ад.

На сцене моё воображение разыгралось не на шутку.

Или я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО вижу два туннеля, потому что обладаю даром – видеть то, что многие не замечают.

Я бы снова облилась потоками ледяного пота – кошмар.

Но возможные пятна под мышками меня остановили.

Девушка модель даже на костре или около палача с топором не имеет право на волнения и снижение очарования.

Старалась не думать о ногах Вольдемара Новака: неужели, у него – копыта?

Пан директор – чёрт?

Пусть он хоть сто чертей! Лишь бы не обидел меня!

Инструктаж закончился, и мы ушли за сцену!

Ребята подходили ко мне, здоровались, с любопытством рассматривали новенькую – я выше всех ростом.

Я автоматически отвечала, шутила: иногда мы понимали друг друга, иногда – жестами подсказывали.

Часть меня знакомилась, а другая часть готовилась к выступлению.

Иржи и Славо еще в гримерке меня проинструктировали, объяснили, мы распределили роли.

Моя задача – подсматривать в компьютер.

За кулисами ребята забивают ходы, а я – доношу лучшие компьютерные варианты до циркачей на сцене.

Нужна хитрость, ловкость и шахматная интуиция.

Шахматный компьютер подбирает важные – лучшие варианты ходов, останавливается на главном.

Но, если всё время делать только правильные ходы, то опытные шахматисты среди зрителей заподозрят подвох.

Нельзя не ошибаться. Моя задача – иногда посоветовать не самый удачный ход, но и не ведущий к проигрышу.

Пусть ход окажется неявным, чуть слабее иных, но снимет подозрения с шахматистов циркачей.

Еще оставалась забота – я слишком хорошо известна в шахматном детско-юношеском Мире.

Что, если шахматист в зале узнает меня и завопит от восторга?

Нет! не узнает, потому что даже папа и мама меня в упор не заметили.

– Представление начинается! Деньги дают! – Славо подглядывал через щелочку в занавеске (в театре занавески называют по-другому, чем дома: то ли – аншлаги, то ли кулисы, или гобелены).

Я мягко оттолкнула младшего клоуна от смотровой партизанской щели.

В зрительном зале Иржи собирал в бездонный мешок деньги, взамен раздавал зрителям карточки.

Наверно, билетики с суммой.

Жертвовали на игру почти все. Каждый хотел обогатиться за счет глупеньких циркачей подростков.

Даже... даже мои родители.

Папа достал кошелек, извлек синенькие купюры...

ОХ! папа! ты же проиграешь – не купленный еще – "БМВ".

Почему мама не удерживает руку отца?

Умничка мама: отобрала кошелек, запихнула в него тысячные купюры и... вручила Иржи пять тысяч рублей – около семидесяти евро.

ОГОГО! Не верите вы в шахматный талант дочки, родители!

Чужие – циркачи – мне доверяют, а вы ставите против меня.

Противостояние родителей и детей! Солнце и Луна!

Царь Иван Грозный в древности показал пример, как нужно обращаться с детьми!

– Антре! – заботливые руки распахнули передо мной занавеску – кулису... аншлагу...

Я неожиданно оказалась перед жадными до зрелищ зрителями.

Зал почти весь заполнен – селедки в банке!

Подглядывательная щель находилась внизу, я сгибалась, когда подсматривала, поэтому полусгорбленная предстала перед почтенной публикой (почтенная! ХА! Слишком уж почтенные, особенно – мои родители; и что означает "почтенная"?).

На сцене артисты выстроились по шахматным клеткам.

Одни циркачки жонглировали, другие изгибались в акробатике.

Не все строго стояли на своих местах.

Например, в начале партии ладьи, слоны, ферзь и король не ходят.

Лишь конь или пешка делает первый ход.

Поэтому "не дебютные" фигуры сейчас заняты цирковыми трюками.

Иржи прошел мимо согнутой меня (девочка-радуга).

Мешок с деньгами, наверно, уже передал директору цирка.

БАБАААААХ! Иржи с барабанным грохотом упал мне под ноги.

При падении он (незаметно для зрителей) усилил эффект – ударил ладонями по полу, чтобы грохнуло.

Приём в цирке и театральной борьбе называется – апач!

Славо упоминал о ложных пощечинах, называл их – АПАЧ!

– Мрин! Белые сделали ход! – Иржи прошептал и откатился из-под меня – смешно получилось.

Зрители засмеялись, а я разогнулась пружиной.

Лицо сводило в судороге смеха, но глупенькая уборщица не имеет право смеяться над упавшим клоуном.

Красотка блонди не поймет, в чём скрыт смех падения.

Зрители начали партию, а я и не заметила, увлечённая своими девичьим страхами.

Циркачка – девочка-змея, вышла на две клетки от линии цирковых пешек.

Значит, белые сделали ход – е2-е4.

За ответом на первый ход я не побежала за кулисы – слишком глупо и отнимет много драгоценного времени.

В компьютер заглядывают в сложных случаях.

Теперь я преодолею преграду своего страха, скованности на сцене.

Представлю, что я – на подиуме, на дефиле!

АХ! Страхи исчезли туманом над речкой.

Солнышко прогоняет ночной туман, а в тумане скрывались призраки!

– Чё ждем? Ход – d5! – я прошла около Славо.

Младший клоун – он же – помощник палача не подал вида, что услышал меня.

Он надул шарик – огромный, Луна поместится в воздушный шар!

Подошел к "пешке" на d7 и с силой опустил шар на голову акробату – крепкому плечистому пареньку.

Шар лопнул – бабахнул громче ста громов.

В зрительном зале засмеялись, а меня взрывной волной чуть не отнесло к родителям в первый ряд.

С детства я знала, что у клоунов между пальцев спрятана для этого трюка иголочка.

В нужный момент клоун протыкает шарик!

Жонглер закружился, схватился руками за голову и перешел на клетку d5.

На всякий случай я взглянула на экран: да, пешки d4 и d5.

– Берём на d5, – из зрительного зала выкрикнул активист.

Не передерутся ли шахматисты в зале до конца игры?

Мне стало любопытно: как пройдет процесс взятия "пешки".

Девочка "змея" гибкая, верткая, запрыгнула на плечи "пешке" d5.

Изогнулась, показывала номер.

Ловко у шахматных циркачей задумано.

И игра, и представление!

После трехминутной сценки "черная пешка" (жонглер) бережно опустил "белую пешку", и мальчик удалился за край огромной шахматной доски.

Невозмутимо подкинул шарики и жонглировал.

"Съеденная фигура" в шахматном цирке – не уходит с арены, а продолжает выступление!

Теперь ответ за черных – мой ответ.

На ходу я подумала, что нужно к следующему выступлению (уже обдумывала завтрашнюю игру!) договориться о простых первых ходах.

Незачем мне мелькать от начала до конца партии.

Легкие ходы ребята сделают и без моих умнейших подсказок.

Сейчас я бы сходила конём f6.

Теория подсказывает – не брать сразу пешку на d5.

Но для подстраховки – возьму!

Я размахивала метелочкой, прохаживалась мимо "фигур":

– Ферзь берет на d5, – шепнула Иржи.

Иржи колесом подкатил к ферзю.

Ферзем – Королевой – оказалась не девочка, а – мускулистый мальчик.

В Европе мальчики часто играют роли девочек.

Но в цирке... В цирке через несколько секунд я поняла, почему силач (а не тоненькая акробатка) в роли ферзя.

Клоун Иржи толкнул "ферзя" в спину.

"Ферзь" – словно от пушечного удара пролетел через несколько клеток.

В последний момент подхватил девочку-змею на руки.

И отнёс её за шахматную доску!

Девочка – бывшая "пешка" – встала на руки, опускала ноги через шпагат.

Красиво! Не цирк, а театр!

"Ферзь" вернулся на d5.

Зрители ответили ходом – конь f3.

"Конём" отрабатывал трехглазый Эдвард!

Он ловко перепрыгнул через "пешку" g" и занял квадрат f3.

Черные (наши) по теории связали бы слоном коня – слон g4.

Но я включилась в игру.

Нельзя, чтобы зрители сразу поняли, что мы играем сильно!

Пусть расслабятся, подумают, что мы – простачки.

И я решилась на "дурацкий" ход.

Компьютер вытянет игру, а зрители – пусть ликуют, что мы не умеем играть в шахматы.

Потом рокирую в длинную сторону, или оставлю короля в центре. После размена ферзей.

– Пешка h5! – я на этот раз не прибегала к помощи клоунов.

Мимоходом приказала "пешке" – беленькой акробатке – выйти на поле h5.

Компьютер покажет преимущество белых.

Небольшое, но важное для игры.

В зале оживились. Заранее праздновали победу.

В начале партии пешка не двигается на h5, а у нас – пошла.

Следовательно, можно расслабиться и добить "циркачей", выйти на свою выгоду.

По теории белые ответят d4 или конь с3.

Но шахматисты в зрительном зале – либо слабые, либо не посчитали нужным напрячь ум в игре с подростками циркачами.

Белые ответили – слон е2.

Очень слабый, детсадовский штаныналямковский ход в данной ситуации.

Показывает, что белые готовят рокировку в короткую сторону.

Но зачем рокироваться коротко, если черные – мы – обозначили, что ведем наступление на королевском фланге.

Я решила пока не прибегать к помощи компьютера, а дерзко перевела слона на g4.

– Слон g4, – я спряталась от зрителей среди живых шахматных фигур.

Мертвецы в сказках и фильмах ужасов оживают, а в цирке даже шахматы – живые.

"Слон" услышал меня, двинулся по диагонали на поле g4.

"Слоном" играл белобрысый паренек с двумя саблями в руках.

Саблеглотатель, или исполняет танец с саблями.

"Слон" занял клетку g4, взмахнул руками и – завертелось, засверкало железо, превратилось в огненный круг.

Не отрубил бы голову "белому коню" и "черной пешке".

На миг воспоминание о сценке с отрубанием головы чучелу захлестнуло меня.

Ужас подкрался на тоненьких сатанинских ножках.

Слишком правдоподобно Славо и Иржи издевались над чучелом.

Сейчас, кажется, что они рубили голову живому человеку.

Что скрывается в шахматном подростковом цирке: зло или добро?

Я бродила по сцене, показывала себя, складывала губки сердечком, метелкой смахивала невидимую пыль с "шахматных фигур".

Белые ответили стандартным – пешка d4.

У меня задрожали руки – сходить или не сходить очень рискованно – ферзь е4?

Если белые не обратят внимания на этот ход, то у них не сильные игроки.

Если же блокируют короля – рокируются, закроют слоном на е3, или выведут коня с угрозой на моего ферзя – конь с3, то я потеряю ход (в шахматной терминологии – темп).

– Ферзь е4, – я смахнула "пыль" с лица пешки на е2.

Ферзь – мальчик силач – переместился на е4.

Приятно, когда меня слушают!

Еще бы не послушали – красавица, умница, чемпионка!

Я подняла глаза и увидела: сбоку сцены (в невидимой для зрителей нише) стоял туманный Вольдемар Новак.

Он вживую, не через камеру из своего кабинета, следит за выступлением!

ОГО! Показалось мне, или нет, но на лице пана директора мелькнула недобрая улыбка.

Неужели, директор цирка понимает, что я сделала не лучший ход?

И, если понял, то, что думает обо мне: глупенькая я неудачливая шахматистка, или – хладнокровный игрок?

Белые сделали глупость – ответили "слоном" g5.

Всё, теперь додавлю партию.

Прямой дорогой к выигрышу.

Я красиво поплыла по сцене.

Ножки – бесконечные стрелы.

Обожаю свои длинные подиумные ноги.

Походка – супер!

Осанка...

БЛЮЮЮЮЮМСЬ!

Я запнулась о мягкий матрас!

Только что дорога была свободна.

Кто подбросил мне препятствие?

ААААААХХХ!

Я белой лебедушкой перелетела через матрас!

Упала некрасиво, больно!

Нет зрелища на свете более жалкого и отвратительного, чем падающая фотомодель на высоких каблуках.

Мигом с девушки слетают чопорность и величие.

За время падения Королева Красоты, Принцесса превращается в... в клоуниху.

БУМБААРАХ!

Метелочка отлетела в сторону!

"Корона" съехала на ухо.

В довершение ужаса коврик ожил.

– УУУУААА! – я протяжно взвыла!

Живой коврик сведет с ума не только шахматистку с железными нервами, но и куколку Барби.

Барби ожившего мертвеца не испугается, потому что мертвецы не оживают.

Но коврик – коврики в жизни часто лают, мяукают, пыхтят.

На этот раз коврик оказался Славо.

Товарищ из моей команды подло бросился мне под ноги.

В зал залетела грозовая туча, и грянул гром!

Зрители хохотали. Я не видела, но уверена, что мои родители заливались смехом.

Повернула голову – да! Папа – красный вареный рак – смеялся открыто!

Мама – подхихикивала.

А, если бы я сломала руки и ноги, пробила бы голову?

Посмеетесь, садисты!

– Слон берет на f3, – я процедила слова сквозь зубы.

Зубы пока целы, челюсть не отвалилась по-мертвецки.

Если останусь в цирке на лето, то выучу способы безболезненного падения.

Пригодятся в жизни, если на дефиле мне под ноги бросится Принц с Белым Конем.

Славо правильно рассчитал – публика веселилась над моим падением.

Для циркачей важен результат, а не уважение к супер красавице.

"Слон" – мальчик с саблями – взмахнул смертельным.

У "коня" f3 отлетела голова.

Я – закаленная спектаклем с отрубанием головы манекена – не закричала.

Сдерживала вопль ужаса.

Видела отчетливо, как голова трёхглазого Эдварда укатилась за край шахматной доски.

Из обрубка шеи хлестала кровь.

Последним усилием я с полки мысли достала разумное.

Может быть, голова отрублена в моём воображении?

Я вижу то, что не видят другие!

Моргнула три раза! Голова Эдварда на месте!

Мои проблемы. Теперь, если увижу, что человек прогуливается без головы – не поверю глазам своим.

"Битый" конь ушел с доски и присоединился к девочке "змее" и жонглеру.

Белые взяли черного "слона" пешкой.

Другого хода нет!

"Слон" связан королем!

Пешечная структура на королевском фланге зрителей разбита.

У белых три пешечных островка и сдвоенные пешки.