Текст книги "Под знаменем марксизма (СИ)"

Автор книги: Марат Нигматулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

6.

Бегство Дронова продолжалось довольно долгое время, которое по ходу своего движения ни разу не дало ему повода к раздумьям о том, будто еж или ежи все еще имеют за ним погоню. Окончилось его пустое бегство от своих мнимых преследователей на почти совершенно лысой горе, которая по-научному должна была именоваться холмом, ибо в высоте явно не брала планку нужды, где нашего героя ждал непродолжительный, но крайне важный для его больного здравия отдых, ибо курение, переедание и алкоголь существенно сократили порог чувствительности к нагрузкам физического характера. Егор пристроился под небольшим колючим кустом, от которого распространялось теплым ветром летней ночи знатное благовоние, ибо куст этот только был на горе, не считая еще нескольких подобных ему в отдалении, ибо гора была плоска как обеденный стол в трактире. Герой наш от усталости мгновенно задремал под кустом, хотя последними его мыслями перед полной потерей осознания и провалом в сон были слова: «Отдохну, а потом пойду в отель… Главное – не уснуть, а то еще ежи поймают как в «Судьбе человека… или замерзну, на худой конец…». Проснулся Дронов от неких шагов, раздававшихся со стороны склона, которые издавал некто очень тяжелый, кто поднимался по песчано-каменистому склону холма, стуча по нему сапогами со шляпками гвоздей на подошвах, издавая характерный металлический звук. Герой наш не желал верить в единственную версию происхождения этих шагов, которая могла родиться в мозгу любого нормального человека, ибо разум его требовал еще сна, хотя сквозь дрему он и стал различать голоса, поняв, что шли двое. В определенный момент Егора просто разбудил хриплый голос: «Вставай, а то ведь замерзнешь.». Дронов проснулся, никак уж не надеясь на свое спасение, однако ежи ничего не собирались делать с ним, просто разглядывая заспанного клерка с высоты своего роста, затем схватив его за ноги и руки, подбросив в небо и улетев вместе с ним. Двое ежей, движимые некоей колдовской силой зла, парили по воздуху будто на магнитной подушке, неся визжащего клерка над крымскими лесами, а затем опустив его, но не в том смысле, в коем слово это потребляют в колониях, но опустив на землю неподалеку от деревни небольшой. Дронов сидел на пригорке, будучи зажатым между двумя ежами, и смотрел вместе со своими компаньонами в окно старого и бедного деревенского дома, рядом с которым в комнате сидела молодая мама, кормящая своего ребенка. Так эта умильная картина заворожила нашего героя, что он вовсе уж и запамятовал обо всех ночных приключениях и о том, что рядом с ним сидят два гигантских ежа. Комната была освящена единственной лампочкой, свет которой давал уже разглядеть топчан, накрытый матрасом и одеялом, откинутым до половины, письменный стол и старинный советский табурет, а также полуразвалившийся комод, потерявший за свою долгую карьеру все ручки. Смотря на все это, Дронов вспомнил свое детство, которое он летом проводил в сельских районах, и где все было столь же просто, как и ныне; едва ли ему была бы более приятная картина, чем созерцание любящей матери, молодое лицо которой он вовеки уже не забудет. После того, как матушка потушила свет, ежи пошли лесом вместе с нашим героем, остановив его лишь на полянке, где один из его компаньонов достал из кустов пару бутылок с некой жидкостью, откупорил их, а потом принялся поливать их содержимым клерка.

– Чем вы меня поливаете?! – завопил Дронов, пища от ужаса? – Бензином?! Вы хотите сжечь меня?!

– Успокойся, ты красавчик, тебя все любят! – ответил еж. – Мы просто поливаем тебя ромом и джином, дабы никто не поверил тебе, ежели ты вздумаешь рассказать о своих ночных приключениях, решив что ты и впрямь надрался.

Затем нашего героя одели в старый рваный халат, намазали его лицо помадкой, надели на ноги китайские каблуки на шпильках, а потом выставили на шоссе, где он был подобран полицией, которая приняла его сперва за низового представителя известной профессии. Встретил полицейский его словами: «Эй, скажи «Абырвалг»!», на что Дронов, будучи послушным гражданином, согласился, сказав данное слово, чем вызвал у полицейских недюжинный смех. Позже, однако, полицейские существенно исправили перед ним свою вину, ибо за свой рассказ о ежах, немало насмешивший майора полиции, Егору дали и новую одежду, и денег, и самое главное – бутылочку местного вина, а потом еще и к отелю довезли на служебной машине. О скандале, который его многострадальная жена устроила по его возвращению, я тактично умолчу.

7.

Время, тем не менее, шло, притом довольно быстро: отпуск кончился, а жизнь вернулась к обыденности московской квартиры нашего героя, который с каждым днем все больше курил и выпивал вина, под чем я подразумеваю в первую очередь все алкоголи. И вот однажды, в самом конце лета, когда немного еще дней было до старта сентябрьского периода в жизни детей трудящихся, наш герой снова почувствовал силу, которая манила его во все возможные стороны человеческого бытия, увлекая мечтами. Дронов впал в бесповоротную алкогольную маниловщину, которая выражалась в том, что при любом удобном случае он наливал себе «чарочку хорошего винца», за распитием оной принимаясь «думать о судьбе России», притом с каждым днем испивая все большее количество вина, и все более предаваясь все менее реалистичным мечтам. Поначалу он принялся за изучение трудов самых одиозных представителей русской литературы «серебряного» века, хотя вернее было бы назвать его веком каменным, постепенно сделавшись огромным поклонником Ахматовой, как в плане переносном, так и во вполне зримом, растолстев весьма существенно. Дронов начал постоянно рассуждать способом, очень похожим на метод мысли Ахматовой, постоянно заполняя свое ЖЖ текстами с характерными рассуждениями, где пояснял, что Есенин – это жирное сгущеное молоко, гудрон, растопленный шоколад, в то время как Маяковский – это бородинский хлеб, составив приличную по размеру таблицу соотношения людей с продуктами питания по характеру. Дронов генерировал в день по несколько больших текстов, полностью состоящих из подобного же рода заключений, где он впервые решил, что «Трагедия Октябрьской революции была вызвана Метафизической Сексуальной Недостаточностью Русских Интеллигентов». В то время, как доселе наш герой имел несколько тысяч подписчиков, ныне они почти все разбежались, боясь связываться с таким типом как Дронов, ибо тот писал тексты все более резкие и опасные по цензурной части. Затем Дронов начал регулярно смотреть мой любимый в ранней юности телеканал «РЕН ТВ», слушать лекции таких одиозных товарищей как Левашов, Кунгуров, Трехлебов и Ахиневич, доверяя каждому слову таковых, обратив свой разум в самые разнообразные лженаучные учения, постоянно рассказывая о таковых, а также о своих собственных по их поводу измышлениях, на многострадальной платформе Живого Журнала. Затем наш герой начал верить в магию, все более читая все менее качественную оккультную и мистическую литературу, начав с Шандора, Кроули и Кинга, а кончив «Тайнами домовых» и «Кровавой Сусанной». Он перестал спать на левом боку, постоянно начал читать заговоры, оберегаясь от злобных духов, совершать ритуалы и курить зеленую дурную траву, сделавшись столь в итоге больным, как психически, так и физически, что едва уже посещал рабочее место. ЖЖ нашего героя заполнилось публикой, соответствующей его новым увлечениям, вытеснив оттуда всех личностей до некоторой степени не сумасшедших, ибо в сообществе обитателей данного ресурса людей полностью психически здоровых доселе не наблюдалось. И вот однажды, когда уже повеяло зимними ветрами, Егор, употребив очередную порцию коньячка, оторвался от спора во всемирной сети со своими оппонентами дабы выйти на балкон и выкурить сигаретку, что он уже и намеревался сделать: по просьбе жены Дронов закрыл балкон, забыв, что открыть его возможно лишь с применением ключей, будучи снаружи. Герой наш, однако, решил сперва все же выкурить некоторое количество табака, а уж потом уйти прочь, постучав в дверь балкона, подозвав жену, как вдруг понял, что совсем попал в неприятную историю: сначала он напрягся, услышав звуки «Полета валькирий» вдалеке, но все же решил будто ему показалось, повернувшись к от дома лицом к небу и поняв, что это показалось, что привиделось, ибо по небу на конях скакали пять ежей, одетых в характерные одежды представителей Ку-Клукс-Клана. Один из них подлетел прямо к Дронову, схватил его и у нес с собой со словами: «Ты будешь лучиком надежды в моем царстве!». Лишившись в ту минуту сознания, видя пред тем все уменьшающиеся дома города, Егор вновь обрел последнее лишь рано утром, когда он был наигрубейшим образом разбужен слугами вышеупомянутого ежа, в царстве коего ему следовало стать надеждой.

8.

Дронова разбудили со словами: «Вставай, раб! Пришло время батрачить!», чем повергли в ужас интеллигентного и нежного Егора, привыкшего с самого детства к завтраку в постели, да и к самой постели, ибо ныне он поднимался с жесткого топчана, только сейчас сознавая, насколько от него разболелось все тело. Не посвящая сразу нашего читателя в мерзкие обязанности нового раба, мы должны рассказать о самом ежике, который этого раба приобрел, поскольку хозяин многое может сказать о своих рабах, как и президент о своем народе. Еж этот был довольно богатым для своего городка Нойшикльгрубер в провинции Астландия, будучи арт-директором местной компании по производству каннабиса и кожаных изделий, представляя собой типичного провинциального буржуа средней руки, и составляя тем низшую часть провинциальной элиты, стоя выше всяческих ежей-интеллигентов, занятых преподаванием или идеологической обслугой режима, но ниже ежей-аристократов и ежей-капиталистов, кои владели заводами, фабриками, землями или иными компаниями, будучи лишь управляющим одной из таковых и стоя на одном уровне со всяческими чинами, вроде окружного судьи или капитана гвардии. Данный персонаж имел, однако, приличный дом и девять жен, среди коих было пять женщин человеческих и четыре ежихи, а также множество детей от таковых: каждая жена имела для себя особую часть дома, ибо последний был построен кругом, из которого исходили, как из Солнца лучи, десять пристроек-флигелей, девять из которых были населены женами и детьми, которые те родили, а десятый представлял собой убогое и неустроенное место, куда селили гостей при появлении таковых, между тем как сам еж спал в основном здании дома, на втором этаже в роскошной спальне; рабы, как и полагается, проживали в дальнем от дома сарае в количестве 42 человек, не считая самого Дронова, который тоже пополнил ныне их ряды. Дом был снабжен садом в четыре гектара земли, на которых размещался «английский парк» – территория совсем не ухоженная и дикая, но обнесенная по всему периметру высоким бетонным забором, который должен был защищать хозяйство от воров. Жизнь Егора с этого самого дня превратилась в один сплошной кошмар, ибо он вынужден был вставать в 5:30 утра и до поздней ночи тяжело работать, помогая другим рабам, притом что его положение среди них было крайне дурным; если ученые учителя детей ежа могли питаться с барского стола и позволять себе выходные, то нашему герою подобные мероприятия были совершенно недоступны. Постоянная уборка, перетаскивание тяжестей, работа на очень душной кухне и прочие тяжкие труды вскоре так подкосили здоровье Дронова, что ветеринар порекомендовал привести его в другое положение, отправив на менее тяжкие труды. Помимо этого, только сейчас хозяин дома узнал о том, что у Егорки есть образование журналиста, а потому и оправил его помогать одной из своих человеческих жен в воспитании наследника, ибо это было куда легче, нежели работать на кухне или в саду. Жизнь нашего героя с этого самого момента несколько изменилась в лучшую сторону…

9.

Для начала нашему герою разрешили подниматься с топчана не в половину шестого часа утра, но ровно в восемь часов, обеспечив ему улучшение общего состояния здоровья, при этом, также, увеличив его рацион в три раза, ибо теперь он не мог выглядеть больным и изможденным, поскольку его работа отныне состояла в постоянном наблюдении за наследником – одним из многих сыновей богатого ежа. Детей у нашего подопечного «среднего» ежа было совсем много, притом значительная часть оных была рождена вне брака с ним, а многие происходили от его связей с человеческими женщинами. Согласно законам и традициям ежиного государства, соблюдение коих особенно блюли местные чиновники, дети ежей от людских сущностей не имели права считаться полноценными гражданами, ибо выглядели как самые обыкновенные люди и не могли быть ежами: дети ежей от людей ничем от последних не отличались. Сыновья и дочери ежа, рожденные от ежих, могли претендовать на вполне хорошее будущее: государство гарантировало их образование, медицинское обслуживание, обеспечение жильем и работой, а также пенсионное страхование, в то время как дети человеческих жен ежа были лишены всех этих привилегий, хотя их и нельзя было отправить в рабство, что отличало их от всех иных людей. Тот самый сын ежа, за коим пришлось надзирать Дронову, происходил как раз от земной женщины, которая была в юности похищена ежом из института и заточена в это заведение для несения обязанностей жены, где и родила ему сына – Акакия Сигизмундовича Бздрищенко, ибо именно и только такую фамилию и такое отчество мог предоставить еж-отец. В то время как образованием детей-ежей занималось государство, обучая их философии, естественным наукам и искусствам, об образовании детей-людей думали многим меньше, отдавая их на попечение какого-нибудь частного учителя или образованного раба, вроде Дронова, и забывая о них надолго. Ученик и питомец Егора оказался избалованным и ленивым мальчиком четырнадцати лет, который совершенно не испытывал желания к обучению: он хотел пойти поскорее работать в опиумной компании. Первое знакомство учителя с учеником произошло поздним январским утром, когда погода на улице отличалась особой мерзостью: было темно, пасмурно и тепло, что порождало таяние снегов в округе. Егор был отведен в один из флигелей, куда ходить ему было доселе недозволенно, где, пройдя по узкому коридору, одна из домовых рабынь указала ему на дверь в одну из комнат, расположенную слева от прохода, куда Дронову и надлежало войти. Не без внутреннего волнения наш герой открыл дверь, оказавшись в довольно просторной комнате, освещенной потолочной лампой в абажуре, дававшей теплый свет этому помещению, обделанному древесиной. На деревянной же резной кровати, будучи одетым в черные шорты по самое колен и зеленого цвета майку, лежал его воспитанник, полностью поглощенный чтением книги «Революция повседневной жизни», совершенно не обращая внимания на своего попечителя. Мальчишка был загорелым блондином, так как недавно вернулся из-за границы, пухлощеким, выстриженным сообразно уставным правилам Гитлерюгенда, то есть сообразно последней моде. Дронов, соблюдая некоторую робость относительно барского сына, пригласил своего подопечного к завтраку, после коего и должно было начаться учение, на что питомец согласился, оторвав свое тело от мягкого матраса и отправившись к столу. Завтрак был крайне и крайне плотным даже для такого любителя поесть, каковым был Дронов, но никак не для сына ежа: подавали бекон в больших количествах, яичницу, жаренный картофель, аккуратно нарезанную колбасу, апельсиновый сок в объеме двух литров, сладкие вафли, кремовые пирожные, половину киевского торта, а также кофе. Сын ежа съел значительную часть вышеописанной еды, остановившись лишь тогда, как стало ясно, что при большем количестве начнется ее отторжение, после чего умылся в туалетной комнате и отправился в свои покои, пока Егор следовал за ним. Дальнейший урок проходил в весьма необычной и странной форме, что создало даже у Дронова некоторое ощущение сюрреалистичности данного события: сначала Егор вслух читал из учебника параграф, посвященный правовой философии Канта, пока наследник ежа полеживал на кровати и слушал его, притом довольно внимательно; затем уже воспитанник пересказал параграф, услышанный только что, а потом они перешли к обсуждению темы и прояснению неясностей. Читать учебник было настоящим удовольствием, ибо ритм тамошней стилистики был весьма интересным, согласуясь с ритмом официальных заявлений правительства, которые Дронов прочел в местной газете, пока растапливал ей печку: «Таким образом, повинуясь природе и обстоятельствам, Кантом был переоткрыт в очередной раз божественный закон сохранения всего сущего: «Только повинуйтесь» – учит нас гениальный философ! Великий гений осознал вновь, впервые, по-настоящему со времен Гоббса, сколь полезно и важно чинопочитание для спасения Родины и умножения ее производственных сил, восстановив это учение от попрания его невеждами XVIII столетия, приблизив еще более тем самым общество к его насущной цели – построению коммунизма.». Сын ежа оказался и впрямь ужасным в вопросах прилежания и трудолюбия, ибо этими качествами он был в значительной степени обделен; мальчишка постоянно норовил отвертеться от очередного урока, провести время на кухне или поспать где-нибудь. Акакий начисто отказал Дронову в праве называть себя именно так, а разрешил именовать себя лишь Константином, а точнее, Костей. Больше всего на свете Костя любил именно кухню, где он имел возможность есть, неустанно болтая с рабами и слугами, а также со своими «братьями» – другими человеческими детьми ежа, есть и пить все, чего духу его было угодно. До некоторой степени Костя еще любил почитывать революционных авторов, лежа на своей кровати, на которой он также очень любил валяться, проводя там очень много времени во время дождливых дней, когда даже выбираться из комнаты ему было лень. Костя был совершенно неспортивен, как и большинство человеческих детей ежа: по его собственным словам, которым Дронов не очень верил, надо сказать, ибо Костя любил лгать, он ни разу за всю жизнь не утруждал тело намеренными физическими упражнениями. В ежином мире человеку найти себя было практически невозможно: ни образования, ни достойной работы, ни права на ведения бизнеса было не добиться от ежиных властей, к людям относившихся так, как к евреям относились шовинисты. Из всех людей, которых тут встречал Дронов, не было ни единого, кто был бы доволен, никого, кто не желал бы покинуть страну или изменить ее, поскольку тут к ним всегда было довольно критическое отношение. Страна ежей была бюрократическим централизованным государством, где все исполнялось согласно с традициями и законами, а потому всякому, кто не желал вмешаться в действующий порядок, всякому, кто желал вырваться из его, тут было тяжело. Именно так объяснил положение вещей Егор, прочитав в строжайшей тайне пару старых томов Герцена, которые слуги и рабы меж собой передавали и хранили в самой дальней части сарая, в совершенно особенной ниши, для этого сделанной одним мастером.

10.

Но, разумеется, главным событием в доме ежа для Дронова было не учение молодого человека философии, сколько заведение романа с одной из жен хозяина дома – Татьяной, обеспечивший побег нашему герою из рабства. Татьяна была довольно молодой женщиной возрастом в 32 года, притом сохранившей определенную красоту в понимании ее современным человеком запада, ибо у ежей о красоте были понятия совершенно иные, да и образ жизни к подобному не располагал. Все человеческие жены ежа двигались чрезвычайно мало, а питались весьма обильно, притом по двум очень важным причинам, первая из которых была в опасениях за возможность побега, а вторая в особенных культурных стандартах красоты в ежином мире. В городской порт действительно часто прибывали суда из человеческого мира, а потому отпускать в самостоятельные движения женщину из них было опасно, ведь она могла вместе с экспортной коноплей сбежать прочь из страны, как ни смотрели чиновники в порту за подобным. С другой стороны, могучим ежам совершенно не нравились тощие человеческие женщины, но предпочитали они огромных формами, ибо они напоминали им ежих, а потому человеческая женская натура не могла уберечься от раскармливания до весьма пухлых размеров. Все человеческие жены ежа только и сидели дома, постоянно обжираясь до тех пор, пока хозяину будет достаточно для любования, выглядя при этом, надо сказать, не слишком плохо. Бесконечно скучающая Татьяна, которая только и могла валяться на диване в своих покоях, предаваясь еде, была очень рада появлению в доме Дронова, который оказался идеальным для нее любовником. В отличие от ежа, который постоянно утомлял ее своими бесконечными выдумками, Егор оказался в этом вопросе намного понятнее, «человечнее» (ведь он был человеком), а потому и с ним она наконец смогла отдохнуть. Роман их продолжался довольно долгое время, за которое Егор очень хорошо смог привыкнуть к женскому вниманию, однако преследовал он при этом свои корыстные цели, состоящие в возможности побега, но об оных не заявлял до определенного момента. В апреле месяце, едва сошел снег, началась война между двумя враждующими государствами этого мира: Ежиное государство объявило войну небольшому человеческому государству, которое доселе ютилось у самых его границ, но теперь должно было умереть. Еще с января месяца отношения между странами портились и ухудшались, о чем постоянно трубили ежиные газеты, все более нагнетающие ненависть к небольшому поселению людей, которое не желало покоряться их власти, а потом поддерживали военные настроения. Наш уважаемый еж, имевший военный чин майора, ибо все чины в ежином обществе имели свой эквивалент везде, а чину майора в армии соответствовал чин доцента в вузе и вице-директора (а к оным относились и арт-директора) в коммерции, притом для получения любого из них требовалось сдать экзамен на знание естественных и гуманитарных наук, в том числе и военного дела. Уважаемый директор облачился в мундир и отправился на фронт войны, оставив дома жен, слуг и детей, а управление хозяйством он передал правительству города и провинции. Через довольно небольшой отрезок времени произошло новое достопамятное событие для всех обитателей ежиного дома, которое стало для некоторых очень грустным и тягостным, а для Дронова чрезвычайную радость доставило. Дело в том, что отец семейства, отправившийся на фронт, поужинав однажды в своем шатре, покинул его для облегчения тела, зайдя по тому делу довольно далеко в чащу, где его подкараулили партизаны-люди, коварно окружившие его и уничтожившие. В ту самую ночь, когда письмо от генерала армии было получено, вызвав закономерный плач ежиной половины дома, Татьяна вошла в скромную обитель Дронова, произнеся: «Вставай, пьянчуга, сегодня ты сможешь бежать!». Само собой, наш герой вскочил с места, немедленно проследовав за своей спасительницей через темные залы огромного дома, стараясь не стучать домашними туфлями о мраморные полы, оказавшись вскоре в личном кабинете ежа, где он в лунном свете увидал Татьяну, открывавшую огромный сейф, из которого она тут же достала целую кучу пачек бумажных денег, бойко сложив их в мешок. Татьяна вручила мешок ошеломленному Дронову со словами: «Это теперь твое. Следуй за мной». Далее она, действуя столь же скрытно, отвела его в подвал, где указала на железную дверь, за которой оказался длинный и очень узкий коридор, куда Татьяна велела зайти, что Егор и сделал. Едва наш герой зашел в тот мрачный коридор, тускло освещенный лишь небольшими керосинками, могучая дверь за ним захлопнулась, а после послышались отдаляющиеся шаги его спасительницы. Некоторое время Дроновым владел страх, поскольку он сперва решил, что его тут решили уморить особо изощренным методом, начав немедленно плакать. Прорыдав минут двадцать, Егор все же решил обследовать место, куда он был заперт, начав продвигаться по длинному коридору, который вывел его уже через пятнадцать минут к другой железной двери, которая была открыта. В свете луны перед нашим героем предстала довольно интересная картина: он находился на берегу озера, стоя совсем недалеко от причала, рядом с которым на волнах качалась привязанный катер, в кабине которого сидел человек. Мужик, а сидел там именно мужик, завопил: «Почему так долго? Заждался совсем! Садись скорее!». Дронов метнулся к катеру, заскочил в каюту, где и уснул, обхватив обеими руками мешок с деньгами, отойдя ото сна лишь через довольно большой промежуток времени, когда настало утро.

11.

В окно бил яркий утренний свет, а в каюте стояла страшная духота, разбудившая Дронова, что решил подняться по лестнице, весь шатаясь, ибо не до конца он еще от сна отошел. Поток свежего воздуха резко ударил в нос Егора, пробудив его в одно мгновение, а едва он сумел осмотреться вокруг, как его взору предстала бескрайняя гладь воды, все горящая солнечным светом, уходящая во все стороны от него. Мужик, вчера ожидавший его прибытия, теперь стоял за штурвалом, ведя катер по водной глади с довольно большой скоростью, на Дронова вообще не обращая внимания, поскольку ему требовалось следить за машиной. Егор подошел к мужику для того, чтобы расспросить его о том, куда они плывут теперь, что будут там делать, а также как скоро ему удастся вернуться домой, к своей семье, к своей жене, которую он стал гораздо больше любить, пробыв долгое время на скудном питании. В ответ Дронову сообщили, что до его возвращения домой пока ничего не известно, что нет даже предположения на тему возможности его непосредственного осуществления, в то время как сейчас катер с нашими героями следовало отвести в порт довольно большого города Боза, где им предстоит легализоваться, а там, если, разумеется, многочисленные чиновные процедуры не помешают им этого сделать, им придется осесть на некоторое время, после отправившись в столицу страны, откуда они и смогут перебраться обратно к людям, если никто не помешает им в их деле, что еще совершенно мутно. Город Боза оказался взапрямь очень интересным местом, будучи, в выгодном отличие от Нойшикльгрубера, огромным портом для судов поистине океанских размеров, рядом с которым тот захолустный городишко в Астландии, ранее казавшийся большим Дронову, обрел свои истинные черты. Город был надежно спрятан от штормов в глубоком заливе, где могучий полуостров, покрытый высокими холмами, закрывал от опасных воздушных масс порт. Пройдя на судне мимо тех самых гигантских зеленеющих холмов, где росло столько можжевельника, что его запах разносился прочь на многое расстояние, наши герои на катере вошли в гавань, водное пространство которой было сплошь усеяно разнообразными судами. Рядом с ними на якорях стояли гигантские каспийские бусы, груженные огромным количеством самого разнообразного товара, который ежами доставлялся в иные места. Большая часть ежиных судов была деревянной, снаряженной в соответствии с технологиями старого времени, времен Петра I, в крайнем случае Потемкина, но никак не позднее их, в то время как почти все новые суда были захваченными или купленными у людей. Существовали и гибридные разновидности, вроде древних судов, на которые была установлена современная техника, вроде моторов и разнообразных пушек, которые ежиному правительству были нужны для борьбы с пиратами и теми, кто нарушает святые границы. Аккуратно пройдя между двумя огромными баржами с песком, катер подошел к пристани, на которой его уже ожидали двое портовых чиновников, одетых в ливреи, прошедших на судно сразу же после того, как оно пришвартовалось. Оглядев все возможные к тому места, чиновники взглянули в глаза мужику, ведшему судно, а затем спросили: «А вы соблюли все церемонии?». Когда же он ответил с неимоверной горечью отрицательно, то чиновники пришли в ярость, обозвали наших героев «человекоподобными обезьянами», после чего увели двоих в портовый храм, где они обязаны были исполнять все те церемонии, что они не соблюли. Все эти церемонии состояли в разнообразных танцевальных обрядах под ритмичную музыку, сопровождавшихся воспеванием ежиных духов и богов, а также в принесении жертв статуям этих богов, что выглядело очень смешно для Дронова, хотя рассмеяться он не смел, ибо его предупредили, что если он это сделает, то надо будет сначала пройти все церемонии извинений, а потом все церемонии, которые они прошли только что. После прохождения необходимых церемоний, а затем и последующей постановки печатей на документы, наши герои покинули порт, выйдя на очень оживленную улицу, вымощенную некими квадратными серыми плитами, по которой без всякого разбора неслась толпа разнообразного народа. О тротуарах ежи здесь не имели ни малейшего понятия, а зона движения автомобилей не была отделена от зоны пешеходной, правила дорожного движения в стране ежей либо отсутствовали, либо были весьма общими, что зависело от области, а потому в данном случае, как это было сразу всякому смотрящему на улицу ясно, был первый вариант: все автомобили неслись на огромной скорости, сталкивались периодически, сигналили, но на встречную полосу не выезжали, ибо тут не было полос движения. Прорвавшись через плотный строй торговцев, прямо в руки запихивавших вам свой товар, вроде дешевых папирос и сушеной воблы, Егор и его компаньон прошли к неформальной «проезжей части», где сели в разбитый жигуль с надписью, говорящей о том, что это такси. Через несколько минут они уже оказались в холле довольно крупного отеля, где все было устлано розовым мрамором и заставлено колоннами в псевдоантичном стиле, поскольку именно там они и решили остановиться на время своего пребывания в Бозе. Номер, снятый на две недели ими, оказался просто роскошным: дорогие ковры, кровати из лучших пород дерева, картины настоящих художников на стенах, мраморная ванна, а также шкаф, внутри которого всякий мог найти «наливок целый строй». Поскольку совсем скоро настал вечер, Дронов, гонимый похотью, скукой и голодом, потребовал чтоб они сходили в ресторан, истратив часть денег, выданных ему Татьяной, а когда ему отказали, то он начал ныть по этому поводу, что вынудило компаньона таки согласиться. Хотя человеку, даже освобожденному от цепей рабства, в ежином городе после захода солнца выходить на улицу опасно, ибо могут схватить и увезти в рабство за город, а там продать нелегально, а могут и напасть ежи-расисты, которые убивают вообще всех людей при возможности, ибо оных так сильно ненавидят, наши герои все же пошли в ресторан. Поскольку ежиная кухня крайне богата и разнообразна, то большой чревоугодник Дронов, едва увидев меню, да еще и с картинками, задался целью попробовать все блюда, какие только там были, сильно огорчив сопровождающего его человека. Надо сказать, что поскольку вес среднего гигантского человекоподобного ежа намного превышает человеческий, то и порции еды там существенные, совершенно непереносимо большие даже для самого крупного человека, каковым Дронов не был. Начать наш герой решил с десерта, заказав себе совершенно необычное для человека блюдо ежиной кухни – вареный рис с карамелью, представляющее собой самый обычный вареный рис, притом очень горячий, в который добавлена не менее горячая карамель. После этого Егор заказал пятилитровую косушку одного из многих рыбных супов, готовили который так: мясо угрей варилось вместе с хвойными ветками, которые затем вынимались, а после туда добавлялось гигантское количество специй, отчего суп становился жутко острым. Едва съев десятую часть данного супа, Дронов решил заказать себе гигантскую тарелку мяса лягушек, которое сперва было как следует обвалено в специях, а потом пожарено в кунжутном масле. Съел он затем целое блюдо тортов из слоеного теста, которые были обильно обмазаны белым и очень густым ароматным медом, посыпаны ореховой крошкой и снабжены сахарными украшениями пестрых цветов, после чего наш герой поел еще очень многое, заказав затем себе двухлитровую бутылку очень крепкой водки, после которой он уснул прямо под столом. Ежиные правоохранительные органы, однако, всегда обращают внимание на подозрительных граждан, в особенности если те сорят деньгами, устанавливая за ними слежку и узнавая обо всех расходах, а поскольку Дронов теперь стал обжираться в ресторане по три раза в день, то уже на третьи сутки за ним следили агенты полиции.