Текст книги "Огонь Просвещения (СИ)"

Автор книги: Марат Нигматулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Извините, у вас спичек не будет?

Ответить я не успеваю, потому что сразу же следом за ней появляется ее подружка с зажатым в кулаке коробком и громко кричит:

– Ирка! Все в порядке, я уже нашла!

Тут же, на улице, девочки закуривают. Обращаю внимание, что сигареты они держат, зажав в кулак, чтобы их не было видно.

В ответ на мой вопрос Ира поясняет:

– Это «по-пионерски» называется. Школа-то рядом, вдруг кто из учителей выйдет. Так вот это в порядке страховки.

Мы разговорились. Оказалось, что подруги учатся в девятом классе. Курить начали «давно», с четырнадцати лет.

Таня, так зовут вторую девочку, между короткими затяжками охотно рассказывает:

– У нас в пионерском лагере была вожатая Галя, она очень много курила. Однажды, когда Галя забыла на крылечке сигареты, мы с девочками решили попробовать «подымить», ушли в лес и там закурили. И все девочки решили, что мне сигарета «к лицу», я, выгляжу с ней эффектно!..

– Ну как тут не закурить, если все подруги курят, – продолжала Ира. – Попробуй да попробуй. Ну и попробовала...

К сожалению, такие пионервожатые, как упомянутая Галя, встречаются очень часто. Однажды один начальник пионерского лагеря мне рассказывал: «Утверждаю – все девчонки первого отряда, все двадцать три – курят. Раньше мы гоняли мальчишек. А теперь кого гонять? Всем отрядом после обеда – в лесок на перекур.».». Напомню, что книга написана в 1985 году, а потому любое влияние Перестройки и последующих реформ на детей исключено, что должно быть, вероятно, интересно авторам, стоящим на позиции «теории деградации», которым подобное просто ранит сердце их больное от тоски, которую многие из них и сами с удовольствием запивают вином. Данный опасный миф был сформирован в конце 1990-х–начале 2000-х годов целым рядом «сенсационных» документальных фильмов, выпущенных на нашем телевидении, а в первую очередь на НТВ, и сейчас славящемся своей «желтизной», а в те времена бывшем еще и главным агитационным ресурсом российской либеральной крупной буржуазии; этот миф напрямую внедрялся врагами Родины, которых мы можем назвать поименно. Возвращаясь к Итону, столь уже часто помянутому в нашей главе, я хотел бы вставить сюда фрагмент из статьи «Итон и становление современной элиты», где тема изменений, происходящих в британском образовании, особенно полно раскрыта: «Богатые и бедные Итона сливаются воедино, взаимно оправдывая присутствие друг друга в контексте итонского стремления стать need-blind на манер Гарварда – иначе говоря, принимать ученика вне зависимости от того, могут ли его родители позволить себе оплачивать учебу. Большие планы Итона лаконично изложил провост (глава администрации) Уильям Уолдергрейв: „Я рассчитываю на то, что школа будет и дальше выпускать премьер-министров, архиепископов Кентерберийских и всевозможных предпринимателей, однако три четверти из них выучатся по стипендии“. Уолдергрейв и Хендерсон представляют сторонников трансформации Итона в наши дни, однако процесс этот начался еще в предыдущем поколении. За последние четверть века немало учебных заведений шире распахнули двери; сегодня из 1 300 учеников 270 получают значительную скидку на оплату или вовсе от нее освобождены, а недавно школа взяла кредит в 45 миллионов фунтов на то, чтобы увеличить число стипендиатов. У школы также немалый по британским меркам фонд. По состоянию на август 2014 года портфель ее инвестиций и имущества оценивался в 300 миллионов фунтов, а ежегодный доход от платы за обучение – примерно 45 миллионов, не говоря уже о недвижимости и коллекции живописи. Однако из родителей и выпускников понадобится выжать еще не один миллион, чтобы школа смогла стать действительно безразличной к материальному положению. <...> Пока школа посредничает между целеустремленными богатыми и достойными поощрения бедными, за выживание борется третья группа: старые „итонские“ семейства, на протяжении целых поколений отправлявшие туда сыновей. Эта группа преобладала в Итоне 1980-х, когда учился я; экзамены были пустой формальностью, школа была обрядом посвящения для потомков высших слоев и верхушки среднего класса, представляя собой нечто самодовольное, снобское и полное фамилий, знакомых по межвоенным дневникам Гарольда Никольсона. Доля этой группы уменьшается. В 1960 году дети „старых итонцев“ составляли 60%, в 1994-м – 33%, сейчас – 20%. Из фамильной привилегии, передаваемой потомкам, Итон превратился в проходной двор. <...>      В послевоенную эпоху на посту премьер-министра сменили друг друга три итонских выпускника (один из которых, Гарольд Макмиллан, назначил в свое правительство целых 35 „старых итонцев“), однако влияние колледжа на власть ослабил всплеск эгалитаризма в конце 1960-х, а затем – эпоха Маргарет Тэтчер с ее духом самостоятельности и амбициозности. В 1990 году, когда Тэтчер потеряла пост главы партии тори, Дуглас Херд, которого прочили ей в преемники, обнаружил, что его итонское происхождение стали использовать против него. „Казалось бы, я кандидат в лидеры Консервативной партии, а не какой-нибудь секты помешавшихся марксистов“, – сетовал он. Херд проиграл и выборы, и ключи от дома N 10 по Даунинг-стрит Джону Мейджору – бывшему страховому клерку, окончившему государственную школу. В конце 1990-х и начале 2000-х Тони Блэр и его правительство „новых лейбористов“ сочетали дерзкий меритократизм Тэтчер с социальной сознательностью. Оксфорд, Кембридж и другие крупные университеты оказались под давлением – туда требовали принимать больше государственных выпускников, а частным школам велено было либо делиться своей материальной базой с соседями-бюджетниками, либо лишиться налоговых льгот, которые им полагались как благотворительным учреждениям. В 1999 году Итон получил ясный сигнал о том, что на старые связи в парламенте более не стоит полагаться: из палаты лордов были исключены почти 700 наследственных пэров, многие из которых, а то и большинство, были „старыми итонцами“. <...> Побывав в Итоне нынешней весной, я провел час в библиотеке, наблюдая за тем, как преподаватель арабского показывал троим 16-летним палестинцам какие-то средневековые манускрипты, которые школа недавно приобрела, в их числе – страницу из куфического Корана IX века. Юноши родились в ливанском лагере беженцев и прилетели в Британию на собеседование; в сентябре двое из них будут носить фраки. <...> Разумеется, новый Итон, открывшийся плутократам со всего мира и явственно проникнутый политкорректностью, не понравился традиционным итонским семьям, чьими фамилиями украшены военные мемориалы и спортивные кубки, и чьи сыновья начали получать отказы. В 2009 году я присутствовал на встрече выпускников, где Уолдергрейв произнес речь, восхвалявшую многообразие учащихся, и без устали призывал к пожертвованиям. „Деньги наши им нужны, а сыновья – нет“, – пробурчал мой сосед. Впрочем, в массе своей старая гвардия, похоже, смирилась с понижением в статусе – отчасти потому, что многим „старым итонцам“, как бы их ни нервировали „понапоступавшие“, школа была бы не по карману, даже если бы их сыновей приняли.». Присовокупив ко всему прочему и тот факт, что британское правительство после последнего финансового кризиса приступило к национализации некоторых не слишком богатых частных школ, мы можем иметь теперь совершенно законченную картину общего упадка и деградации приватного образования.

Глава двадцатая.

Выводы.

В любой научной монографии, как нам известно, должна быть заключительная глава, где мы, суммируя все, сказанное выше, делаем конечные заключения и выводы, прямо проистекающие из нашего материала и метода исследования, а потому такая глава есть и в нашей работе, пусть кто и захочет оспорить ее научность из видных мужей. Проанализировав все необходимые документы, мы можем сделать необходимые и требуемые от нас выводы, касающиеся сути реформы образования, ее результатов и общего сегодняшнего состояния, которые приведены ниже:

1) Реформа образования никоим образом не направлена на сокращение учебной нагрузки и упрощение материала учебных программ, как в том пытаются нас убедить журналисты, но, прямо напротив, следует в русле умножения времени на освоение наук, расширение и углубление их курса; сюда же следует отнести укрепление фундаментальной подготовки специалистов.

2) Реализация мероприятий реформы образования существенно повысила уровень культурной и научной грамотности нашей учащейся и трудящейся молодежи, хотя некоторые кликуши и пытаются нас убедить в обратном.

3) Высшее образование в России делается все более и более доступным для самых широких масс, вовлекая в себя с каждым годом как можно больше людей.

4) Реформа образования, вопреки лживым заявлениям реакционеров и невежд, является не уклонением от советской образовательной системы, но ее закономерным, притом совершенно неизбежным развитием, имея теоретическую базу в виде работ советских педагогов-новаторов, являясь претворением в жизнь многих их идей, практическую же часть свою заимствуя из опыта старорежимной школы, развивая господствовавшие там положительные практики, но нивелируя пагубные.

5) Большая часть мифов, связанных с реформой образования, возникла в относительно поздние времена (вторая половина 2000-х), будучи продуктом невежества журналистов и масс, первые из коих, не разобравшись в сути дела, принялись сочинять безграмотные и лживые статейки, направленные против реформы образования, в то время как вторые поверили в тот вздор, что был первыми в оных написан.

Поскольку мы являемся марксистами, не верящими господину Попперу с его отрицанием возможности сколь бы то ни было точного предсказания будущего, то нам хотелось бы из вышеуказанных утверждений, касающихся сегодняшнего положения реформы, сделать предположения возможного ее будущего, которое наступит, как мы полагаем, в том случае, коли будут и далее сохранятся теперешние тенденции в области; предположения оные следуют ниже:

1) Образовательный и культурный уровень нашей молодежи существенно повысится, приведя наше государство к новым успехам в самых разнообразных областях, что будет, однако, сопровождаться все усиливающимся влиянием школы на их жизнь, поскольку учебная нагрузка будет возрастать.

2) Высшее образование в России превратится из просто массового, каковым оно является ныне, во всеобщее, охватывая практически всех выпускников школ, делаясь обязательным при устройстве на всякую работу.

В заключение нашего небольшого исследования, теперь уже логически почти завершенного, я хотел бы только добавить слова своей благодарности всем тем, кто дочитал книгу до этого места, не пропустив предыдущих, а потому им, а также всем остальным читателям, критикам и почитателям, я хотел бы пожелать всего самого лучшего, что только будет возможно, на этой ноте окончив свое сочинение.

Конец.

О свободе в нашей стране.

Я стою и вдыхаю воздух родной,

И трепещет мой дух, будто птица,

Облака же плывут в небесах надо мной –

Повезло мне в России родиться.

Вкруг раскинулись просторы

Славной Родины моей,

Утром, с шествием Авроры,

Люди тянут взоры к ней.

Солнце красит кирпичные стены

Могучих строений Кремля,

Явились тут русские гены –

Решим мы, слов не говоря.

Созерцаю Республики древность,

Видя мощь ее в этих стенах.

Древних нравов блюдется тут ревность –

Тут героев покоится прах.

Обрела очертанья свобода,

В камень вылился предков завет.

Тут велела сама нам природа

Обустроить народный совет.

Родились мы, камрады, в свободе,

За нее мы, сражаясь, умрем;

Славны будем по смерти мы в роде,

Тьма пройдет, заменяяся днем.

И проходят полки тут с Победой,

Демонстрируя славный наш строй,

И знамена свободы заветной

Вы проносите, выигравши бой.

И взирает на все эти виды

Грозный взор за свободу борцов,

Не таящий на нас злой обиды,

Будто любящий взгляд то отцов.

Все заботы я тут забываю –

Этот вид исцеленье дает,

И в стихах я наш дух прославляю –

Пусть на радость народу живет!

Послание ненавистному Лермонтову и Ko.

Тебя так сильно ненавижу,

Ведь стих твой – оскорбленье мне,

И в гневе я, когда я вижу

Людей, душонкой преданных тебе.

За что ты мне так ненавистен – нередко вопрошают тут ханжи.

За то, что желчный бред посмел писать,

И ненависть в него вплетая, и украшая бусинами лжи,

На Родину, на честь, на государя помои разом выливать.

Святы и славны дарованья

И вольности республики моей,

И мелочны, и жалки все проклятья,

Что пишете за деньги ей.

Марионетки жалкие без воли,

На службе у британских вы послов,

В речах же ваших столько боли

И пустоты пропагандиста слов.

Ты, Лермонтов, был прадед Зибельтруда,

Отечество свое ты не любил,

И славил ты ничтожество все блуда,

Ты стольких декадентством заразил!

Под тонкой вижу позолотой

К России ненависть и грязь,

И этой ненависти голой

Полна из вас любая мразь!

Вам да, Россию не понять,

Ее вам смысл недоступен.

Да что с вас, либералов, взять?

Ваш глас циничен и преступен.

Российский Туркестан.

Восходит Солнце над лесами,

Исходит ночь и день приходит,

И раб, измученный трудами,

Уж в поле рисовом застонет.

Красив весною Туркестан.

Кто взгляд свой им не сможет утолить?

Тут злато есть, вино, и фрукты, и уран,

Пейзажи тут не могут утомить.

С гор Памирских спускаются быстрые реки,

Как кристалл отражая в воде Солнца свет,

Забываешь в Таджикии все ты на свете,

Созерцая пейзаж, лучше коего нет.

Тут целебные травы мешками сбирати возможно,

Ну а травка тут всей на свете сочней,

Не пытать искушенья всем тем невозможно,

Нет, пожалуй, земли в целом мире ценней.

Тут Арала целебные плещутся воды,

А в них камбал смешных плывут косяки.

Тут явилось великое чудо свободы –

Тут дешевы рабы, хороши батраки.

Бирюзы цвета тут, и еще цвета розы

Привлекают нас глади мирных морей,

Над лесами, полями, проносятся грозы,

Почву делая жирной, как тушки гусей.

В городах же тут древних мудрость живет,

Тут наук многих были открыты секреты,

Их и время всесильное не убьет,

И всегда Авиценны тут живы заветы.

Тут с земли почти золото нам собирают,

Да в Россию на поезде тут же везут.

Нас как в Индии тут англичан уважают,

Тут с тобой не случится, товарищ, бугурт.

Нам богатств Туркестан столько много дает:

Тут продукты полей и богатства земли.

К нам рабов караван бесконечный идет –

Тут их больше, чем было когда-то в Мали.

Но спросите вы: кто владеет тем местом,

Кому повезло этим всем завладеть?

Неужель российским правительства трестом,

Врагам чтоб от зависти тут помереть?

Увы, но Китай сюда тянет уж лапы,

Глядят англичане с Афганских высот,

Солдаты США нацепили вновь латы,

Чтоб край подчинить себе этих красот.

Услышьте, Республики граждане славной,

Зову я к борьбе за колонии вас,

За землю, что сделалась нам очень важной,

Должны победить мы в войне в этот раз.

Да будет Отечество шире же наше,

Пускай мы землею везде прирастем.

Чем больше Отчизна будет же старше,

Тем к большим размерам ее приведем.

Пусть всюду Родина властвует:

От полюса к озеру Ван!

Да здравствует, да здравствует

Российский Туркестан!

Западный поход.

Изначально мною было задумано создание целого цикла лиро-эпических поэм патриотической тематики, но ныне я уж совсем отчаялся его завершить по крайней мере в ближайшие сроки, а потому сюда решил вставить только первую из указанных поэм, остальные же части поместить в последующие тома сочинений, если эти самые части будут написаны, в чем я все более сомневаюсь.

Предисловие.

0.

Отринув современности каноны,

Что мракобесы выдвинули нам,

На них мы бросив наши батальоны,

Решили написать роман.

1.

В стихах пускай роман тот будет,

И каждый пусть его прочтет,

Пелевина с Сорокиным забудет,

Да Данте Кафке предпочтет.

2.

От постмодерна отрекаясь я пороков,

Гомеру подражать предпочитаю,

Избрав себе иных пророков,

Хотя и прочих я читаю.

3.

Хотя врагов своих и не ругая,

Пытаясь лишь исправить недочеты,

И новым смыслом их творенья наделяя,

Пред классиками высказав отчеты.

4.

Пытаясь в века нашего терзаньях разобраться,

Избрал я смеха, а не плача речь

Ведь коль придется нам сражаться,

Возможно ль в битве шутки не изречь?

5.

Хоть плача грандиозно слово,

В нем нет той молодости славной,

Оно никак не будет ново,

И эта мерзость там на главной.

6.

В поэме смысла глубины вы не ищите,

Его никак вы здесь не разберете,

На автора же злобно не шипите,

Обидное коли найдете.

7.

Так труд свой новый начиная,

О вас я позаботился, читатель,

И ваше восхищенье ожидая,

Вам предисловие сказал, искатель.

Песнь первая.

О том, как начался великий западный поход.

8.

Как начался поход тот дальний,

Никто не вспомнит уж теперь.

Как государь страны бескрайней,

В поход отправил войско егерей.

9.

Правитель он империи огромной,

Что захватила север весь,

В быту был он хоть очень скромный,

В политике он нос возвысил до небес.

10.

Своей страны границы он раздвинул,

Земли соседей захватив,

И армию свою усилил,

К казне миллионы присоединив.

11.

Навел в стране своей порядок,

Вассалов бунты лихо подавил,

Буржуазии даровал достаток,

Все разворованное возвратил.

12.

С аристократами войну

Он проводил нещадно,

Отвоевал у них страну,

Диктатором он стал негласно.

13.

Аристократов он уничтожал,

В казну их злато изымая,

Их замки в порошок сметал,

Пред тем на них знамена водружая.

14.

Цеха ремесленные распустил,

Буржуазии он давал кредиты,

В круг городов заводы возводил,

Все буржуа – его лишь сателлиты.

15.

У церкви земли отнимал,

Епископов уменьшив силу,

Буржуазии все передавал,

Прогресс всему являя миру.

16.

И пыл и наглость усмирил,

Помещиков и жадных и ленивых,

Крестьян когда освободил,

Звездой став для людей всех прогрессивных.

17.

Создал он университет,

Где право с медициною учили,

А в богословии избрал нейтралитет,

Чтоб словом Божьим там студентов не морили.

18.

Еще он школы открывал,

Детей простых где обучали,

И техникумы учреждал,

Чтоб ремесло там познавали.

19.

Чтоб всякий человек в стране,

Открыл себе свет знаний яркий,

Чтоб те, кто жил всегда на дне,

На верх могли подняться славный.

20.

Дворяне его видеть не хотят,

Ведь их он уничтожил силы,

Его и проклинают и вопят,

Желают поскорей ему могилы.

21.

Аристократов мерзких разорил,

И курс стране своей наметил,

Поход великий совершил,

Его в веках что обессмертил...

22.

О том походе будет моя речь,

И о войне той страшной и могучей,

Когда миллионам в землю пришлось лечь,

Пусть будет речь же как вода, текучей.

Песнь вторая.

О начале наступления войск в Прибалтике.

23.

В то время Фридрих, мой герой что,

О коем я совсем забыл,

Героем не был уж, конечно,

Хотя к войне он капитаном приступил.

24.

Войска в Прибалтику вошли,

Прорвав кордон лесов дубовых,

А также Чудь пересекли,

И вал, из кольев что еловых.

25.

Болото все пересекли,

От Пскова с Петербургом движась,

Туда, куда до утра Солнце увели,

Скорее к Нарве чтоб приблизясь,

26.

Пойти на стены ее лезть,

Что генерал Яким осуществил,

Взята раз Нарва – старт уж есть,

Тогда тот генерал великий на Таллин глаз уж положил.

27.

Все пленные, что взяты были в граде,

Отправлены на стройку в тот же день,

Пройдясь пред тем, конечно, на параде,

Трофеем, что господ лишь новых тень.

28.

Все пленники дорогу строят,

Рубя балтийский лес густой,

Болота осушая, переносят

Десятки тон породы бедной и скупой,

29.

По свежей и дурной дороге

Вот показалась рота вновь,

Стоит войны что на пороге,

И Фридриха бурлит от страха кровь.

30.

Ему не в тихой Нарве оставаться,

А в Ригу с Таллином идти,

С врагами насмерть чтоб сражаться,

Могилу только там найти.

31.

Он с ротой мост уж прошагал,

Из сосен крепких что сколочен был,

Хоть очень грубо, инженер хворал,

Души болезнь он водкою лечил.

32.

Из Нарвы все богатства вывозили,

Музеи и дома опустошая,

Еду и скарб для армий завозили,

Чтоб зиму пережить не умирая.

33.

От Нарвы двинулись на Таллин,

За Солнцем следуя к морям,

Где побеждал товарищ Сталин,

На встречу минным вражеским полям.

34.

Полны решимости и веры,

Отряд они успели разгромить,

Что повстречался у Раквере,

Его не трудно было победить.

35.

Слаба Эстония была,

В правительстве интриги, страсти,

Аристократов целая орда,

Страну давно рвала на части.

36.

Правитель жалок был и глуп,

На свете все аристократам позволяя,

Составившим десятки разных групп,

В междоусобицах свой пыл военный утоляя.

37.

Разворовали все они в стране,

Деревни жгли и портили дороги,

Не пашут больше плуги на земле,

Совсем уж не взымаются налоги.

38.

Богатые же все торговцы,

На фоне кризиса того,

Из Таллина спасались будто овцы,

Их не осталось там уж никого.

39.

Всю родину свою отчизну

Правитель иностранцам заложил,

Эстонии отметив тризну,

В колонию страну он превратил.

40.

В несчастье не были едины,

Эстонцы, ибо все вокруг,

Уж и не помнили с какой годины,

Вошли колониальный круг.

41.

Вся Балтия стоит в кредитах,

Ресурсы только продает,

Уж и не мыслят о благих лимитах,

Последнее свое она сдает.

42.

Наступленье продвигалось,

Взяли Таллин мы без боя,

Рига не сопротивлялась,

Дав нам место для простоя.

43.

С Новополоцка и Минска

Подошли войска к столице,

Хоть и много было визга,

Все же был проход хороший, боевой той единице.

44.

Оккупации тяжелой

Началось тогда явленье,

Хоть и были там дорогой,

Но поставили знаменье.

45.

По причине всех побед,

Что описывал я выше,

Потерпеть еще чтоб бед,

Капитан-то славный наш выгнан вон был с мест потише.

Песнь третья.

Об украинском фронте.

46.

Чтоб ему не расслабляться,

Чтобы Родине служить,

На войне и впредь сражаться,

Голову свою сложить,

47.

Украинский фронт создали,

Наступление идет,

Фридриха туда отдали,

Может смерть он там найдет?

48.

Государство Украина

Было в кризисе тогда,

Скоропадского година

Завершилась навсегда.

49.

Все вельможи воровали,

Бунтовали все рабы,

Хлеб давно не собирали,

Как и яблоней плоды.

50.

Как явились оккупанты,

Киев взяв, направляясь в Крым,

И, заселивши маршала в пенаты,

Развеявши над градом дым,

51.

Империю тогда же объявляли,

Назначив императора тот час,

Чтоб патриоты здесь не бунтовали,

А поддержали их, не нас.

52.

От самой, что на Минск, дороги,

На самый юг, до Крыма, вниз,

И от Карпат до самой Волги,

Раскинулась у Польши близ.

53.

Войска Европы Киев взяли,

И к морю близко подошли,

Империи границы раздвигали,

Заранее, пока же не дошли,

54.

До Волги, Крыма и Кубани,

И Брянской же не видели земли,

Еще не побывав в кровавой бане,

К империи те земли отнесли.

55.

В империи новорожденной,

Что славили уроды и глупцы,

С монархией, недавно принесенной,

Уж в войско шли и дети и отцы.

56.

Как не было и раньше там законов,

Так не было их и теперь,

Никто не приструнял баронов,

Терялся же порядок все скорей,

57.

Лишь тот, который оставался,

Но патриотам было невдомек,

У них там разум мигом забывался,

Хоть со стола давно пропал кусок.

58.

Величия не наблюдалось также,

И император не спасал,

От голода там гибли даже,

И государь не защищал.

59.

Империя не долго длилась,

За скоротечностью времен,

Она ничем вообще не отличилась,

И не оставила имен,

60.

Правителей великих и ужасных,

Погибнув, появится не успев,

И кроме этих строк прекрасных,

Ее поэты уходили не воспев.

61.

Все органы правления державы,

Работали ужасно всяк,

Никто из них не дал отрады,

Ибо все деньги для атак,

62.

Пошли на доброго соседа,

Что Крым однажды подарил,

Настало время чтоб ответа,

Чтоб НАТО большим наградил.

63.

Наместничества власть сидела

В хрущевках старых и глухих,

В столице же она глядела

С дворцовых окон пребольшых,

64.

Что сотню-две назад лет возводились,

И столь солдат там форма уж стара,

Символику менять и не пытались,

Пускай уж будь так одна,

65.

Что было, то там и осталось,

Страна пускалась дальше в грязь,

И все, что можно, мигом продавалось,

А правила страною мразь.

66.

Но наступленье буйно продолжалось,

Захвачен Крым был и Донбасс,

И революция едва не начиналась,

Не там, конечно, а у нас.

67.

И так, поспешно наступая,

Отринув смуту и тоску,

И всех врагов попутно разбивая,

Решили захватить Москву.

Песнь четвертая.

О великой битве под Липецком.

68.

Собравшись вместе, после битв,

В рядах порядок наведя,

И Папе начитав молитв,

На бой пошли не погодя,

69.

Необходимо Липецк взять,

Столицей овладеть чтоб,

Нельзя той битвы проиграть,

Хоть расшибиться в лоб,

70.

Но город надо получить,

Войну чтоб кончить до зимы,

Иначе вовсе нам не жить,

Расстрела ждать, а не тюрьмы.

71

Предшественников опыт чтя,

Историю читая,

Не севером совсем идя,

А югом наступая,

72.

Идут войска чужих земель,

Готовятся вступить уж в бой,

Ах, как бы не узреть метель,

Не слышать бы буранов вой.

73.

Как битва шла – не описать,

Кругом жидкий свинец летел,

Нельзя о том мне рассказать,

Как сам гранит тогда горел,

74.

Ручьи текли из стали,

Горели сами небеса,

И ангелы и бесы все в оцепененье впали,

Кругом летели телеса.

75.

Когда издох последний танк,

Мотор его, чихнув, сломался,

И прохудился жалкий бак,

Бензин на землю растекался.

76.

Тогда бой настоящий стал,

Враги штыками бились грозно,

Пока солдат последний пал,

Иль не бежал позорно.

77.

Лишившись армии своей,

Хоть и не всей, конечно,

Джон Браун вернуться поскорей,

Домой желал, поспешно.

78.

Едва на Запад отступил,

От Липецка убравшись,

Холодный ветер затрубил,

И первый снег упал, сорвавшись.

Любовь к клеркам.

Люблю я офисный планктон,

Когда идет усталый он с работы,

Или когда, кипящий как гудрон

Несется он решать свои заботы.

Люблю смотреть я на твои

Простые и опрятные жилища,

В которых смотришь вечером бои,

Пока на кухне делается пища.

Люблю, когда ты в магазин идешь,

Чтоб вечер провести с бутылкой пива,

И как старательно ее допьешь,

Смотря в Сети на мира всяки дива.

Морской твой отдых радость вызывает,

Когда добреешь ты после него,

Когда загар к тебе так прилипает,

Что носишь долго с гордостью его.

Такой ты нравственный и добрый,

И простодушный, как монах,

Люблю твой нрав я вечно бодрый,

И чешскую улыбку на устах.

Люблю смотреть я ранним утром,

Как на работу ты спешишь,

Как, наблюдая за бугуртом,

В глаза обидчику остришь.

Назло всем врагам я тебя уважаю,

В тебе я прелесть нахожу,

Твой образ жизни прославляю,

И тем свой век опережу.

И государство, над тобой склоняясь,

От натиска хранит твой мирный стан,

С ним в деле том я воссоединяясь,

Тут славлю вас, любимых мной мещан.

Бог бережет тебя, мой мещанин любимый,

Узрев в тебе гражданский идеал,

Люблю тебя, мой брат, врагом гонимый,

Хочу, чтоб прирастал твой капитал.

Я не прав?

(Поется на музыку американской антикоммунистической песни Ain't I Right.)

Когда в Москве однажды появился,

Когда тем летом к нам ты вдруг пришел

И целей ты своих почти добился,

И новых слуг себе средь нас нашел.

Ты не хотел нам оказать поддержку,

Но только хаос сеял ты в умах,

Смотрел как волк на каждую тут пешку,

И в наших появился ты рядах.

Ты защитить людей был неспособен,

Но только недовольство ты растил,

Тебе наш мир был к жизни неудобен,

К игре ты нас опасной подводил.

Я небольшой либерализм тут обнаружил,

Его я мигом распознал в словах,

«Либерализм», «демократизм» как наш язык не мучил,

Невелика тут разница в вещах.

Друзья твои бородачами были,

В горах что жили, жарили шашлык,

Министр или два тебе служили,

А также образованный мужик.

В стране полно политиков двуличных,

Несут что бред прям мама не горюй.

В своей лагерь манят всех людей приличных,

И шлют свой либеральный поцелуй.

Призвал пролить ты граждан наших крови,

И помогал врагу ты во Чечне,

Но испытал ты приступ тут же боли,

И вскоре оказался уж на дне.

Россия – не страна политиканов,

Прогоним прочь из дому трутней всех,

Врага пусть череп треснет от ударов,

Пускай сгорят страницы лживых «Вех».

Но посмотри, на площадях кто скачет,

Твою свободу так хотят забрать,

А для страны родной ведь это значит,

Что мощь ее хотят поколебать.

Взгляни, мой друг, ты на вождей могучих,

Таких, чтоб Родину вели в ее судьбе.

Войну ведем мы против гадов злющих,

Вели ее как раньше мы в Чечне.

Пора нам долг пред Родиной исполнить,

Либерализму не топтать наших полей,

Отчизны славу надо бы припомнить,

Свободы знамя взвилось чтоб над ней!

Ода к выборам.

Великий день, блаженный день,

Трубят кругом фанфары.

Сошла лишь чуть ночная тень,

Забили барабаны.

Народ на улицы спешит,

Скорей чтоб их заполнить,

И всюду счастья гул стоит,

Нельзя что не запомнить.

Мне чудо то не описать,

Творится что кругом:

Все разом бросились плясать,

Летит все кувырком.

Хромой мужик пустился в пляс,

Глухой запел тут мигом,

Слилась их радость в общий глас,

И пляшут тори с вигом.

В прозрачном, чистом океане

Сверкает солнца яркий свет,

Мир, радость правят в нашем стане,

И краше времени нам нет.

Народ великий веселится,

Свершений новых час пришел,

Сверкают, будто злато, лица,

Как будто свет дождем пошел!

Знамена реют в небе ярком,

И в бирюзовой высоте

Сияет Солнце желтым шаром,

Свободу славя в красоте.

Сошли снега в одну минуту,

Сердец огонь лед растопил,

Воздам я славу сему чуду,

Коль смерть огонь тот истребил.

Кругом под солнцем расцветают

Цветов собрания полей

И радость жизни восхваляют,

Презревши смерть, глумясь над ней.

Знамена небо заполняют –

Парад невиданных высот!

И чем те выше поднимают,

Тем громче празднует народ.

Народ избранника встречает

И почесть славну воздает,

Тремя цветами небо засияет,

Тогда правитель новый наш придет!

И славный грохот и могучий

Летит во всей Земли концы,

Как будто дым он есть летучий,

Борей и Нот его гонцы!

От сонных городков немецких,

Что в дрему век погружены,

До шумных ярмарок турецких,

До Польши, где царят паны.

Тряхнет он стены Тегерана,

Варшава дрогнет и Берлин,

И двор Аравии султана

Его услышит в миг один.

В порту токийском дрогнут лодки,

И пирс, качаясь, заскрипит,

Войдет он в новостные сводки

И глас молвы опередит.

До сонных улочек Шанхая,

Аляски хладных до степей,

Над всей планетою летая,

Опишет ясный круг над ней.

Кремля ворота распахнутся,

Из шелковых пойдет дождь лент,

Все в ожидании сойдутся…

И появился президент!

Как Бог наш государь сияет,

Парит он будто над землей,

И целый мир к нему склоняет,

Природа, дарит что покой.

Весь мир пред ним клонит колени,

Двенадцать раз челом он бьет,

И древних даже гнутся тени

Склонится, пока вождь идет.

Пора уж красно слово молвить,

Ответственный пришел момент;

Вам чтоб Россию обустроить

Господь дал десять тысяч лет!

Побед великих и свершений

От вас народ России ждет,

Из тех идя соображений,

Достойнейшему власть дает!

Пусть царство будет безупречно,

И вечен будь, век золотой,

Пускай стабильность длится вечно,

И славен будь, мир и покой!

О пользе купаний в Москва-реке.

В московской реке кто купается летом,

Здоровье тот славно свое укрепляет,

Пренебрегает кто этим заветом,

Тот оное в теле своем подрывает.

Что может прекрасней быть летнего зноя,

Как воды реки вас к себе приглашают,