Текст книги "Маска киборга (СИ)"

Автор книги: Марат Каби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Профессор легко нажал на клавишу, скрытую между книг старинного шкафа, и громада красного дерева плавно отъехала в сторону, открыв потайной проход.

– Дед, ты меня удивляешь! – Мартин даже рассмеялся от неожиданности.

– Профессор! Сколько еще тайн хранит эта голова? – Мелани с улыбкой прикоснулась к седой шевелюре профессора.

– Вы прекрасно знаете, что я всегда был большим мечтателем. Поверьте, иногда в такой лаборатории, вдали от всех мечтается намного продуктивней, – профессор лукаво сощурился. – Ну, не будем медлить!

Помещение, в котором они оказались, действительно можно было назвать только лабораторией: множество приборов, назначение которых даже Мартин не мог определить с первого взгляда, множество мониторов показывали изображение и точные координаты разных точек земного шара.

– Вот это да! – Мелани не могла сдержать восхищенного восклицания.

– Дед, да это настоящий секретный штаб! – Мартин говорил беззаботно, но сам уже нетерпеливо смотрел на мониторы.

– Ну что ж, – усмехнулся профессор, – так и будем называть мою скромную лабораторию – штаб. А теперь примемся за дело.

Он подошел к одному из мониторов и быстро набрал какую-то комбинацию знаков на клавиатуре. На экране отобразились наблюдения спутника: сначала отдаленный город, затем, сфокусировавшись, камера выхватила большой особняк из числа остальных зданий. Приблизившись еще сильнее, камера передала изображение большого бассейна и человека, откинувшегося на спинку плетеного кресла рядом с плещущейся голубой водой.

– Это Риверс. Не думал, что он живет в подобной роскоши. Я знал его скромным семьянином. Но это не нашего ума дело. Я набираю. Тишина! – Профессор поднес микрофон к губам, нажал пару клавиш, сделав картинку на экране максимально четкой.

Риверс с наслаждением потягивал коктейль. Когда зазвонил его мобильный, он досадливо поморщился, поднося трубку к уху.

– Риверс слушает.

– Здравствуйте, Сэм, вас беспокоит Энди Стоун.

– Вы ошиблись, я вас не знаю, – резко ответил Риверс, готовый бросить трубку.

– Профессор Стоун, отец покойного Криса Стоуна. Мой сын когда-то оперировал вашу дочь, вы должны помнить его. – На экране можно было различить, как лицо Риверса тут же приобрело встревоженное выражение. Он весь как-то подобрался, в его позе не осталось и капли прежней вальяжности.

– Ах, да, извините, профессор. Я сейчас нахожусь на важном совещании. Работаем в авральном режиме, совершенно ничего не соображаю. – Марти еле слышно хмыкнул, кивнув на бассейн и полупустую бутылку вина у кресла Риверса.

– Чем могу помочь? – Риверс сосредоточенно слушал.

– Это не совсем простой вопрос. Дело в том, что мой внук, Мартин, остался в живых после той трагедии, думаю, вы в курсе.

Лицо Риверса переменилось и слегка побледнело.

– Да. Да, да, конечно, слава Богу!

– Так вот, мальчик вспомнил лицо одного из убийц. – Профессор говорил как ни в чем не бывало, но глаза его все серьезнее следили за изображением на экране.

– Как это возможно? Ведь он был совсем ребенком. Тем более все эти потрясения… Не думаю, что воспоминания юноши могут быть достаточными…

– Имя Майкл Робертсон о чем-то вам говорит? – профессор досадливо прервал сбивчивую речь Риверса.

– Я сейчас же проверю вероятность такой информации по базе данных, но сразу хочу вас уверить, это очень сомнительное предположение.

– Я позвонил вам как раз для того, чтобы не допускать неловких ошибок. Иначе я бы связывался напрямую с ФБР. Если вы можете оценить вероятность того, что Робертсон со своим небольшим отрядом промышляет заказными убийствами, я буду вам признателен. До связи, Сэм.

– Хорошо, я свяжусь с вами, как только что-то прояснится, профессор.

Риверс положил трубку, но спутник продолжал отслеживать его местоположение и передавать видеоизображение.

Профессор, Мартин и Мелани продолжали следить за начальником полиции. Они увидели, как он резко встал и нервно прошелся вдоль бассейна. Внезапно он зло ударил ногой подвернувшуюся винную бутылку, она отлетела в сторону и со звоном покатилась по плиточному полу. Он начал судорожно набирать какой-то номер, и спутник, тут же перехватив сигнал, нашел координаты его абонента. На соседнем экране отразился небольшой квартал, один из тех, которые называют неблагополучными. Зрители в лаборатории внимательно следили, как условные координаты и отдаленные крыши зданий сменились изображением, снятым на камеру внутреннего слежения, расположенную в одном из бильярдных баров.

За одним из столов игроки, неразличимые из-за завесы сигаретного дыма, недовольно охнули, когда намечавшийся удар прервала мелодия звонка мобильного телефона.

– Я должен ответить! – микрофон хорошо уловил и передал уверенный голос мужчины. – Это шеф. – Мужчина отложил кий и отошел как раз к тому углу, где, посвечивая красным огоньком, за ним наблюдала видеокамера.

– Да, шеф!

На соседнем экране Сэм Риверс раздраженно кричал в трубку:

– Майкл! Ты не в участке? Где тебя носит, мать твою? У нас проблемы.

– Да я же в отгуле, ты в курсе, шеф. Шары катаю с парнями.

– Какие, к черту, шары? Быстро бросай все и собирай своих. Вскрылась проблема. И эта проблема на твоей совести! – На лбу Риверса вздулась вена, он покраснел и последние слова уже почти прорычал в трубку.

– Да в чем дело? Мы всегда работаем чисто, ты знаешь это и без меня, – Робертсон заметно напрягся.

– Звонил старик Стоун. Мальчишка, которого ты со всем своим отрядом не смог прикончить, вспомнил твое лицо. Ты понимаешь, Робертсон, что это в первую очередь твоя проблема? Так примись-ка скорее за ее решение. Ты все понял? – Риверс перешел на почти ласковую интонацию, но в его голосе подрагивало такое пренебрежение, такая злоба, что Робертсон побледнел.

– Это невозможно. Мы работаем в масках. Этого мальчишку должно было разорвать в клочья, мы взорвали этот чертов дом, мы разнесли его по кирпичу. Неужели… – Он вспомнил обжигающую боль, оседающую толстуху, изрешеченную выстрелами, и дверцы чулана, которые ему было лень открывать.

– Он видел меня, когда эта стерва выплеснула мне в лицо кипяток.

Робертсон выпалил это, не задумавшись, что начальник все еще слышит его голос в трубке. Риверс тут же перестал контролировать свою ярость и сорвался на крик:

– Мне плевать, что там с тобой произошло! Ты должен все исправить сейчас же! Быстро! Пока они не связались с ФБР! Мы не можем облажаться сейчас, когда начинается предвыборная кампания мэра.

– Я понял. Выезжаю, – коротко ответил Робертсон.

– И на этот раз без лишних свидетелей. – Риверс оборвал разговор и с силой зашвырнул телефон в бассейн.

– Идиоты, – зло прохрипел он и упал в кресло.

В лаборатории стояла напряженная тишина. Будто оглушенные, профессор, Мартин и Мелани продолжали смотреть на экраны.

– Ненавижу их всех, – хрипло выдохнул Мартин сквозь сжатые зубы. – И этот человек обязан папе здоровьем своей дочери? Так он выказывает благодарность? Я всегда думал, что существует некая объективная справедливость, но все, что я вижу вокруг, это хаос. Это бессмысленная жестокость, порождающая только новую жестокость.

– Мы должны быть выше, умнее… Мы должны быть добрее друг к другу, Марти, – профессор спокойно говорил, не отрывая взгляда от монитора, не глядя ни на Мелани, ни на Мартина, будто обращаясь в пространство. – Мир несправедлив, но в нем есть милосердие. Бог любит человека, он посылает ему испытания и ими укрепляет его.

– А что делать тем, кто не может пройти через эти испытания? Иногда они слишком трудны и рождают только отчаяние! – Горящие глаза Мартина были обращены к профессору, но тот не повернулся, продолжая смотреть прямо перед собой.

– Я не могу спорить с Богом. Он дает каждому испытания по его силам, и пути его неисповедимы.

– Я бы очень хотел поспорить с ним! – Мартин упрямо смотрел на профессора. – Зачем создавать мир, в котором умирают невинные, страдают дети, а убийцы, чьи руки по локоть в крови, спокойно попивают вино, не мучаясь совестью или даже неприятными воспоминаниями? Что это за хитрый план, по которому он нас испытывает?

Профессор повернулся к Мартину, и тот замолчал, увидев, какая бездна мудрости кроется в светло-голубых, будто выцветших, глазах деда, сколько в них сокрыто любви, сколько искренней надежды, неиссякаемой, чистой.

– Ты поймешь, мой мальчик. Ты все обязательно поймешь. А сейчас нам нужно действовать. Эти люди будут здесь через полчаса. И мы должны подготовиться. Хорошо что я уже принял кое-какие меры. После смерти твоих родителей я понял, что нужно быть готовым ко всему…

Робертсон действовал быстро. Не более чем через полчаса у ворот клиники затормозили два черных джипа. Умиротворенную тишину парка нарушил звук захлопывающихся дверей, грубые голоса.

– В жилом здании на данный момент находятся пять человек. Ваша цель – убить. Убить наверняка. Каждый из пятерых должен получить контрольный выстрел в голову. Я должен лично видеть их тела. Цель ясна? Тогда наступаем. Не бойтесь пошуметь, мы успеем уйти раньше, чем здесь соберутся зеваки.

– Майк, мы проводим работу над ошибками, верно? Теперь уж начисто! – усмехнулся один из киллеров, перезарядив пистолет с глушителем.

– Мы с ними как следует разберемся, будь спокоен. Только я не понял, как этот сопляк сумел выкарабкаться, да еще и распознать твое лицо?

– Гаденыш мог увидеть его, когда я снимал маску. Неважно! Это глупая ошибка, и она должна быть исправлена. Я не помню, чтобы давал команду задавать тупые вопросы. Пошли, пошли! Изрешетите эту больничку как следует!

Они двинулись к зданию, разряжая обоймы, паля в стены и окна. И вдруг их будто отбросило назад: из стен внезапно выдвинулись пуленепробиваемые щиты. Они соединились, образовав непроницаемый слой брони, защищающий здание от любых внешних воздействий.

– Твою мать!

– Это еще что?

– Майк, какого…

Наемники, на секунду замешкавшись, снова открыли огонь. Но пули, словно щебенка, отлетали от защитных пластин, закрывающих дом. Гильзы покрыли траву под их ногами, магазины автоматов опустошались, но никакого эффекта это не производило.

– Отставить огонь! – Робертсон зло сплюнул на землю. – Похоже, они нас ждали. Или эта защита заранее спроектирована старикашкой. Не зря он что-то там получил за свои писульки о роботах и технических разработках.

– Это настоящая крепость, шеф, пулями это не возьмешь.

– Что будем делать? Гранатомет в багажнике, но, боюсь, от него будет слишком много шума.

– Мы успеем убраться. Не теряй времени! – наемник услужливо кинулся к джипу. Из открытого багажника, заваленного оружием, он с осторожностью извлек гранатомет и прицелился, опустившись на одно колено.

– Огонь!– отрывисто выкрикнул Робертсон.

Горящий след снаряда мгновенно прорезал темноту сгустившихся сумерек, раскрывшись широким шлейфом, окутав киллеров дымовой завесой. Их оглушил громовой удар взрыва, но когда дым рассеялся, они увидели, что на защитной плите не осталось даже вмятины, только темный след копоти.

Робертсон зло выругался и крикнул, повернувшись к своим людям:

– Нужно уходить. Такие же разработки старик предлагал министерству обороны. Нам нужно что-то более внушительное, чем пара гранат и автоматы. По машинам!

Они уехали так же быстро, как и появились, оставив после себя только море гильз, усеявших газон. Мартин видел в окно все их действия, и когда один из наемников направил в сторону здания гранатомет, его горло на секунду сжал страх, взявшийся откуда-то из глубин памяти. Он снова почувствовал себя мальчиком, прячущимся в чулане. Мартин быстро отогнал от себя это чувство.

– Теперь все будет иначе, – прошептал он и поднял взгляд на профессора, так же тревожно следящего за черными фигурами. – Ты создал меня заново, слепил по кусочкам. Ты сделал меня таким сильным не просто так, верно? – Мартин не отрываясь смотрел на профессора. – Ты еще тогда, пять лет назад, понял, что эти люди получат свое наказание, верно?

– Я знал, что изменившаяся жизнь уже не станет прежней. Я взглянул на мир по-другому и стал защищать себя и своих близких. Но я никогда не думал о том, что ты обязан превратиться в машину для мщения. Единственным моим желанием было оградить тебя от новой опасности, сделать сильным для защиты, не для нападения. – Профессор смотрел тревожно, четко проговаривая каждое слово. – Ты понимаешь, что действия против этих людей навсегда сделают тебя человеком вне закона?

– Меня это не пугает. Я не смогу жить обычной жизнью, зная, что эти люди ходят, разговаривают, что они едят и пьют, целуют на ночь своих детей, дышат воздухом, будто бы ничего и не происходило.

– Хорошо, мой мальчик, – профессор сжал плечо Мартина. – Ты отомстишь. Ты восстановишь равновесие. Но тогда ты должен стать другим.

– Что это значит? – Мартин взглянул на закусившую губу Мелани, которая все это время молча стояла за его спиной.

– Марти Стоун не может участвовать в этой войне. За твоих родителей ответит Мститель, а Марти должен жить другой, прежней жизнью. – Мелани говорила это отрывисто, будто запрещая себе думать о сказанном, тут же смиряясь с ним. Она испуганно посмотрела на профессора, поняв, что не должна была вмешиваться в этот разговор, но он как всегда внимательно и ласково встретил ее взгляд.

– Все верно, Мелани. Мартину придется разделить свою жизнь надвое. Обычная жизнь продолжится, и Мартин Стоун будет по-прежнему ездить на мотоцикле, носить растянутые футболки, как вот эта, рассказывать мне за чаем о своих планах, а жизнь Мстителя будет тайной, совсем иной, никто, кроме нас, не будет знать о ней. Это будет непросто, Мартин, это будет очень непросто. Ты готов принять это?

– Я готов, – отвечал Мартин, не замешкавшись ни на секунду. – Пусть будет война. Кажется, без нее невозможен мир, как бы страшно это ни звучало.

– Но помни, помни, Марти, ты не принадлежишь только себе одному, – голос профессора дрогнул, но он не отводя глаз смотрел на Мартина. – Ты очень дорог мне, ты единственное, что у меня есть. И ты должен беречь себя, ради меня, ради Мелани. – Его голос сорвался, и он опустил глаза, но тут же, словно собрав все силы, снова заговорил, но уже тише: – Но я верю в тебя, верю в твои силы, в твою волю, в твой разум. Ты уже не раз доказал мне, что ты сильнее, чем я могу себе представить. И я знаю, что ты принял единственно верное решение. Да, наши враги – могущественные люди, их много, но мы сможем одержать верх в этой борьбе. Я знаю, твой отец гордился бы тобой, мой мальчик. Они с мамой так гордились бы тобой… – Он закончил еле слышно, будто разом обессилев.

– Я знаю, я все знаю. Все детство нам твердят, что нужно быть честными, нужно быть добрыми, нужно быть справедливыми. Но дети вырастают, и мир предстает совсем не таким простым и понятным. Ложь и зло так часто берут верх, что добру пора обрести силу, обрести шанс защитить себя. И я должен дать этот шанс стороне добра.

– Ну что ж, – профессор с усилием улыбнулся, – мы должны помочь тебе преобразиться, мой мальчик! Моя лаборатория наконец заработает в полную силу. – Он хлопнул в ладоши: – За дело! Добро должно быть не только с кулаками!

Активная, почти судорожная работа была необходима это маленькой семье, чтобы отвлечься от волнения, страха, неуверенности. Профессор то и дело сверялся со старыми расчетами, записанными в многочисленных блокнотах. На щеках Мелани разгорелся румянец, она не спускала глаз с Мартина, а он то и дело острил, вертелся, не давая ей измерить ширину его плеч, как попросил профессор.

– Кажется, все верно. Этот костюм должен будет защитить тебя не только от взглядов любопытствующих, но и от огня и пуль. Я сам разработал эти полимерные материалы и провел ряд испытаний. Я спокоен, если это выражение вообще уместно в сложившейся ситуации, – озабоченно оглядывая пластинчатое покрытие черного облачения Мартина, проговорил профессор.

Он поспешно подошел к стене и нажал на незаметную кнопку. Новая скрытая в стене дверь открыла взорам удивленных ребят ряды разнообразного оружия.

– Знаю, знаю, это выглядит слишком внушительно, но я ведь не зря сорок лет проработал на министерство обороны. И наш противник вооружен не хуже, можете мне поверить, – проговорил профессор спокойно, не дожидаясь вопросов и потрясенных восклицаний.

– Думаю, вот эти пистолеты будут тебе полезны, – он умело снял с подставок пару блестящих стволов.

– Я не думал… Я не предполагал, что ты подготовлен настолько… серьезно, – выдохнул Мартин, принимая оружие.

– Мой мальчик, я ведь работал по программе создания солдат нового поколения. Как ты понимаешь, это лишь малая часть той обширной секретной программы.

– Да, ты рассказывал о своих разработках. Что ж, глядя в зеркало, я вполне могу сказать, что ты вполне преуспел, – усмехнулся Мартин, дотронувшись до металлической вставки, проходящей через его лицо.

– Но почему они закрыли ваш проект? Все, что я вижу сейчас, – потрясающе, – проговорила Мелани.

– Они сделали предложение, которое я не смог принять.

Трансляция новостей, включившаяся на одном из мониторов, прервала профессора.

– По предварительным подсчетам голосов избирателей, мэр города Эрик Хайден снова уверенно обходит своих конкурентов. За него намерены проголосовать более семидесяти процентов жителей нашего города.

На экране появилось взятое крупным планом лицо Хайдена, окруженное частоколом микрофонов. Его небольшие глаза смотрели прямо в камеру, он громко говорил, перекрикивая ветер:

– Самое главное для меня – это счастье простых граждан нашего города. Я объявляю войну коррупции и преступности в нашем городе!

На экране снова появилось приятное лицо ведущей.

– Кажется, управление городом снова будет под его уверенным руководством, но не будем делать поспешных выводов, – дикторша улыбнулась в камеру и перелистнула страницы, имитирующие стопку документов на ее столе. – К новостям спорта.

Монитор снова потемнел.

– О да, уверенное руководство, – грустно усмехнулся Мартин. – Похоже, с преступностью я должен немного помочь этому толстяку, верно, Мел? Только я хочу немного замаскироваться. Поможешь мне с этим?

– Конечно. Кто, если не я? – она улыбнулась ему в ответ немного дерзко, делая вызов своим сомнениям и страхам.

– Но сначала отработаем защитную систему и проверим боевое снаряжение, друзья мои. Это нельзя откладывать на потом, – строго проговорил профессор. – Итак, разведи руки. Костюм снабжен множеством датчиков. Твое сознание управляет его функциями. Представь, что ты вступаешь в бой с противником и тебе нужно поразить его ударом руки.

Мартин с готовностью занес руку для удара и увидел, что из костяшек кулака выдвинулись острые шипы. Он поднес руку к глазам и сосредоточенно посмотрел на нее. Под его взглядом шипы стали плоскими, заточенными с двух сторон.

– Я смог приказать им измениться!

– Все зависит от тебя. Ты отлично справляешься. Костюм – это продолжение твоего тела, и с каждым разом он будет слушаться тебя все лучше. Думаю, ты откроешь в нем еще немало новых возможностей.

– Мне уже не терпится пробежаться в этом облачении в более свободном пространстве.

– И кое-что еще, – профессор дотронулся до небольшой пластины на горловине костюма. – Это устройство помогает менять голос. Совершенно не обязательно всем знать, что ты – Мартин Стоун.

– Как это? – спросил было Мартин, но тут же осекся, не узнав в металлическом звуке своего обычного голоса.

– Понятно! – он рассмеялся, и его смех прозвучал как помехи в сломанном телефоне.

– Да, стоит немного подрегулировать настройки, но суть ты понял, – рассмеялся в ответ профессор.

Уже глубокой ночью они закончили с новым обмундированием Мартина. Ларри мгновенно подстраивался под новый тип оружия, оказывавшегося в руках Мартина, и тот без малейших усилий мог прострелить цель, сколь угодно отдаленную и маленькую. Его скелет теперь видоизменялся по его желанию, и шипы молниеносно становились лезвиями, менявшими длину и форму по внутреннему приказу Мартина. Он осваивал все эти изменения в его теле с радостью, будто бы когда-то давно у него отняли крылья, а сейчас вернули, и он заново обучался искусству полета, попутно вспоминая ощущение силы и свободы, ему присущее.

Завершающим штрихом стал маскирующий грим на его лице, который аккуратно, по-ученически округляя в старании губы, наносила тонкой кисточкой Мелани.

– Но я подготовил для тебя маску, Мартин, она бы так же скрыла от людей твое лицо, – недоуменно заметил профессор.

– Я не сомневаюсь, что она – потрясающая технологическая находка, как и все, что ты создаешь, дед. Но я не могу отказаться от ощущения ветра на лице, поэтому обойдусь этим простым вариантом, – примиряюще ответил Мартин.

– Ну что ж, ты вполне заслужил это, и я не смею требовать, чтобы ты отказался от этой радости, – с улыбкой развел руками профессор. – Я хочу немного передохнуть. Голова гудит от наших забот, но вы обязательно должны показать мне, чем завершится это преображение.

Молодые люди остались одни в лаборатории. Мелани продолжала старательно закрашивать лицо Мартина густой белой краской. Закончив с этим, она взялась за черный карандаш и уверенным движением нарисовала на его левой щеке крупную слезу, как ее обычно рисуют грустные клоуны. Она отстранилась и, еще раз оглядев свою работу, четко подвела глаза Мартина.

– Все же мне странно, что ты выбрал именно такую маску. Грустный клоун – разве это ты?

– А мне наоборот кажется, что этот образ мне очень подходит. Я всегда думал об этих странных существах. Грустный клоун – разве это не оксюморон? Ведь клоун должен быть непременно связан с весельем, праздником, смехом. А эти ребята всегда казались мне особенными на всех детских вечеринках. Они развлекали людей, выполняли свое предназначение, но при этом все равно оставались нераскрытыми окружающим. И сейчас, мне кажется, я начал понимать, что они чувствуют. Иногда я думаю, что я вовсе не человек, а что-то другое, постороннее, чуждое.

Мелани отвела карандаш от его века и посмотрела ему в глаза. В тени черной краски они казались еще более печальными, чем всегда.

– Нет, Мартин, ты самый настоящий человек. И ты не знаешь сам, насколько этот человек хороший.

– Ты правда так думаешь? – он грустно улыбнулся.

– Я знаю это.

За окнами шумел ветер, и деревья гнулись от его порывов. Дождь стучал в стекла. Мелани с опаской поглядывала на улицу. Она знала, что Мартина не остановит и шаровая молния, залетевшая в комнату. Он встал и подошел к зеркалу, с интересом разглядывая свое лицо в образе печального клоуна.

– Ну что ж, здравствуй, Мститель, будем знакомы. Мы долго шли к этой встрече, – с грустной усмешкой проговорил он, обращаясь к собственному отражению. – Похоже, погода как раз для ночной прогулки, как ты считаешь? – спросил он и тут же согласно закивал, отвечая на свой вопрос.

– Я скоро, Мел, не волнуйся. – Он поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты, не дожидаясь ответа. Она так и продолжала сидеть, бессильно опустив руки. Она понимала, что сегодня ее жизнь так же, как и жизнь Мартина, разделится надвое. Будет счастливая Мелани, рядом с которой – обычный парень Марти Стоун. И будет Мелани вечно ждущая, всматривающаяся в темноту, просыпающаяся от ночных кошмаров. Эта Мелани будет ждать, когда Мститель вернется домой. Именно такая Мелани сейчас медленно подошла к окну, пытаясь различить знакомую фигуру в темноте ночной улицы.

Мартин уже несся через квартал, набирая скорость. Не отдавая себе отчета, он перемахивал через машины, едва касаясь их крыш, отталкивался от стен, используя любую поверхность как возможность увеличить скорость. Он на секунду замедлился перед небоскребом, уходящим в темноту неба своими бесчисленными окнами, и тут же с усилием оттолкнулся ногой от земли. Набирая скорость, Мартин побежал к стене; когда ее близость уже грозила разбить его лицо, сделал широкий шаг и, резко изменив траекторию, продолжил бежать вертикально вверх. Он перестал чувствовать напряжение и с ощущением радости огибал окна, в которых горел мягкий свет. Но стоило ему расслабиться и потерять бдительность, как перед ним выросла специально закрепленная деревянная люлька, невидимая в темноте, оставленная чистильщиками окон. От неожиданности он остановился, потеряв скорость, тут же сорвался вниз и, пролетев несколько десятков этажей, упал на асфальт. Его костюм защитил тело от переломов, но он все равно поднялся не сразу, постанывая от боли и досады.

Он упрямо поднял голову и снова посмотрел на скрывающуюся в темноте крышу высотки.

– Я слишком хорошо знаю, что ничего нельзя получить просто так. Я бы удивился, если бы не заплатил за эту вершину болью. Что ж, я переношу ее все легче… – пробормотал он. Из пальцев и подошв ботинок Мартина беззвучно выдвинулись цепкие шипы, он начал карабкаться по стене подобно пауку, все увеличивая скорость. Оттолкнувшись руками, он выпрямился и уже снова бежал вверх по стене, внимательно глядя перед собой.

– Ларри, следи, чтобы я больше не делал таких глупых ошибок, – строго проговорил он.

– Я подумал, это будет неплохим уроком. Но как скажешь, – легко согласился тот.

Мойщик окон в это время без чувств лежал в одной из комнат. Завтра он будет рассказывать жене, что явственно видел человека, бежавшего по отвесной стене прямо вверх.

– Да, прямо бежал! Перебирал ногами, как мы с тобой, только не по земле, а вот так, вверх! Клянусь тебе, видел вот этими глазами, как он влетел в мою страховочную люльку и вниз сорвался. Я думал, он со страховкой какой, спортсмен. Так перепугался, думал, концы отдаст парень. Там ведь этаж тридцатый, не меньше. Смотрю, а он снова поднимается. Пронесся мимо меня, я видел. Ни одной веревки, клянусь сердцем матери! На стекле оставил отпечаток подошвы. Мне поплохело, когда я это представление увидел, а как очухался – понял: не показалось, на стекле след от его ботинка. Здоровый такой. Не веришь? Эх ты! – и он разочарованно и беспомощно махнет на жену рукой.

Луна плавно вышла из-за рваных туч и выхватила из темноты крышу высотного здания. На самом ее краю, расправив плечи и подставив ветру лицо, стоял человек.

«Не человек. Не машина. Мсти-тель», – раздавалось в голове Мартина. Мысли падали, гулко отдаваясь эхом, будто камни в колодец.

Он окинул взглядом темный город, сверкающий огнями. Как он может быть красив, этот город… Как он может быть страшен… Ветер подул сильнее, охладив лицо Мартина, он почувствовал его прикосновение на левой щеке.

– Мир так прекрасен, но его заполнили зло и насилие. Если я смогу изменить хоть небольшую часть этого огромного мира, остановить хотя бы одного негодяя, оградить от беды хотя бы одного человека, сохраню хотя бы одну жизнь, я буду знать, что мое существование не напрасно. Моя главная потеря стала моей удачей. Я больше не человек. Я больше не чувствую боли и страха, кажется даже, что смерть не тронет меня, ведь она уже потратила на меня достаточно своего времени и ушла ни с чем. Я должен восстановить равновесие, а для этого заслуживающие наказания должны получить его, а понесшие страдания – успокоение и отмщение. Мое имя – Мститель.

Дождь смыл краску с правой стороны его лица, и она блеснула металлом.

– Мое имя Мститель, и я начинаю игру.

……….

…Настало утро, и при свете солнца город уже не казался таким загадочным, таким манящим и пугающим одновременно. Обыденность стала его главной чертой: и ливень, и ветер, и рваные тучи в один миг превратились из знаков судьбы в атрибуты обычного пасмурного утра. Солнечный свет слабо пробивался сквозь запылившиеся окна учебного полицейского центра, делая видимой внимательному глазу пляску пылинок над старыми матами. Но до таких мелочей никому из присутствующих в спортивном зале не было дела – очередная утренняя тренировка спецотдела лейтенанта Робертсона требовала сосредоточенности. Кроме того, вся обстановка и действия были настолько привычны для них, приходящих сюда на тренировки ежедневно год за годом, что детали и мелочи давно слились с облезающей синей краской на стенах, с душным запахом пота, с гулом недавнего сна в головах, стали их утром.

Разминка уже закончилась, кое-кто прокачивал мышцы на грубых, сделанных с расчетом на вечное пользование тренажерах. Около ринга собрались желающие посмотреть на рукопашную лейтенанта Робертсона. Он был самым старшим из всех, но годы будто бы только закаляли его тело, еще никому не удавалось победить его в тренировочном спарринге. И на этот раз противник Робертсона сложился пополам от мощного удара в печень, осел на пол с еле сдерживаемым стоном. Робертсон возвышался над его скорчившимся телом. Без тени жалости, но снисходительно он проговорил:

– Тебе еще тренироваться и тренироваться, парень, – и прочерченное шрамом лицо искривилось в самодовольной улыбке.

Каждый спарринг с Робертсоном заканчивался так, и бойцы с привычным сочувствием посматривали на поверженного товарища. Сейчас им предстояла последняя пара боев, и новый день в спецотделе пошел бы по привычной линии…

Но эта линия прервалась. Резко распахнулись двери зала, и звук удара, отразившись от стен, разнесся по помещению. Человек, без смущения прервавший тренировку, распахнувший двери ногой, продолжал стоять в открывшемся проеме, спокойно оглядывая удивленных полицейских. Длинные волосы темными волнами ложились на плечи, их линии продолжал тяжелый плащ. Лицо человека было покрыто толстым слоем белой гримировочной краски, из-за которой он напоминал печального Пьеро. Его появление не только разорвало тишину. Оно стало неожиданностью среди однообразного быта этих грубых людей. Они смотрели на это очевидное несоответствие, как на диковинное представление. В зале зазвучал недоуменный смех.

– Это что за клоун? – выкрикнул один из них.

Мартин, будто не заметив окрика, спокойно прошел вперед к центру зала. Он осматривал помещение, каждого из присутствующих, сохраняя в голове схему их расположения.

– Я не понял, этот фокусник в плаще как вообще сюда попал? Паренек, ты нарвался на неприятности. Ты кто? – со смехом окликнул его другой боец.

– Я Мститель, – впервые произнес он свое новое имя. Не для себя, дедушки или Мелани – он назвал себя так перед лицом агрессивных противников.

– Я Мститель. И я пришел вас убить. – Он говорил совершенно спокойно, он был уверен в себе, в своем теле и разуме. Пять минут назад он еще сомневался, стоя перед входом в здание учебного центра полиции, но сейчас, когда позади оказалась короткая схватка с пятью вооруженными охранниками… Он вспомнил, как вытянулись их лица, когда он уверенно прошел сквозь раму металлодетектора и все его тело высветилось на экране аппарата под пронзительный сигнал тревоги. Как отлетел спиной в стеклянную дверь попытавшийся остановить его мужчина в форме, и разлетелись, словно брызги, кусочки стекла, будто тот упал спиной в водную гладь. Уверенность и спокойствие наполняли его. Он не был Мартином, неуверенным в себе, сомневающимся, рассуждающим. Он был Мстителем, и он точно знал, что нужно делать.