Текст книги "Плачущий король (СИ)"

Автор книги: Мара Полынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– А куда отсылает? – подняла руку Шестая.

– Сиенастей, что в Вересковых Холмах. Там хорошо укреплённый форт, и в последние годы это самая спокойная провинция. Правда, званых вечеров там тоже не особо, – Лиестаней сухо улыбнулся.

– Я поеду, – неожиданно для самого себя откликнулся Четвёртый.

– Я тоже, – опуская руку, отозвалась Шестая. Третий и Первый промолчали. Что же, значит, они с Шестой едут вдвоём.

Страж впервые за тринадцать лет возвращался домой. Дорога отзывалась тоской и тревожными снами. Нули, как все между собой сокращённо звали принцессу, была тише травы. Целыми днями она сидела в карете и смотрела в окно или слушала наставления гувернанток, уткнувшись взглядом в стол, если дело происходило на постоялом дворе. За всё время путешествия Четвёртый вряд ли слышал от неё хотя бы десяток слов. Принцесса сильно изменилась с их последней встречи. Виданое ли дело: погибли её близкие, и неожиданно из младшего избалованного ребёнка она превратилась в наследницу огромной Империи. Иногда, глядя на неё, Четвёртый начинал испытывать странные чувства, которые любой другой назвал бы угрызениями совести, но Страж лишь отмахивался от них, считая помехой в достижении цели.

Но вот густые леса закончились, и вскоре их небольшой отряд уже катил по огромным пустошам. Время от времени их путь пересекали реки, и не через все из них были перекинуты мосты. То тут, то там на холмах попадались рощи, и тогда они ночевали в древах, со всеми удобствами. Конечно, Ведьма преувеличивала, когда говорила, что верескового народа не осталось, но не очень сильно. Лиловыми глазами смотрели на мир лишь немногочисленные женщины и дети. За всё время Страж не встретил ни одного мужчины своего народа, способного держать оружие в руках.

Многое изменилось: земли приходили в запустение. Некому было обрабатывать поля, некому пасти овец, некому собирать виноград. Многие семьи объединялись и вели хозяйство вместе, что раньше здесь было невиданным делом. Приезжих было мало, все боялись наследства Плачущего Короля: о ярости и непримиримости верескового народа ходили легенды. Говорили, что даже женщины брали в руки луки и сражались наравне со своими мужьями. Те времена давно минули, и теперь женщины стояли у плуга, гнали стада, откликающиеся глухим перезвоном колокольчиков и лаем, крутили гончарные круги.

Иногда их маленький отряд въезжал в брошенные рощи, где не осталось ни одного жителя и древа стояли пустые; сердце Стража сжималось, словно в кузнечных тисках. Теперь каждую ночь ему снился огонь, пожирающий старые дубы. И Лахни, его милая Лахналани, то ещё совсем девчонка, с которой вместе они бегали купаться на речные пороги вопреки запрету родителей, то прекрасная юная дева в ожидании, когда со всеми почестями ей возложат на голову венец. Он просыпался весь в поту, но, к счастью, чаще всего некому было быть свидетелем его слабости.

И вот Сиенастей показалась вдали: огромный каменный замок на холме, сторожащий слияние двух рек, Гиральхасы и Суоманоа, а также многие квадрастрелы ветра, свистящего над вересковыми пустошами. К этому моменту Страж уже тысячу раз проклял своё решение отправиться вместе с принцессой. Тогда ему казалось, что это хороший шанс избавиться от последней наследницы. Возможно, ему даже хотелось вновь увидеть родные места. Но он оказался совершенно не готов к тому, что встретит здесь. За прошедшие годы горечь утраты поблекла, и иногда он даже спрашивал себя, не слишком ли огромную ношу возложил на себя, поклявшись уничтожить Императора и его род. Но теперь, вновь увидев Холмы, безнадёжность и печаль в глазах сородичей, он даже иногда подумывал, не включить ли в свою клятву еще и младшую ветвь. И даже мысли о Тиантей не могли смягчить его сердце в эти дни.

Если Императорский род падёт, и прямых наследников не останется, то в столицу придёт раздор, многие будут сражаться за престол. И некоторые провинции захотят вернуть себе утерянную свободу. Может, и Холмам тоже удалось бы избавиться от гнёта? Но Четвёртый отчётливо понимал: даже в самые чёрные дни Империи, если они наступят сейчас, здесь некому будет поднять меч, чтобы выйти против сборщиков налогов. Скорее уж добрые соседи с севера придут сюда и установят новые, ещё более жёсткие порядки.

– О чём думаешь? – поинтересовалась Шестая, останавливая коня рядом.

Сиенастей доминировала над всей местностью, и несмотря на то, что они сейчас были на холме, замок виделся им лишь чёрным силуэтом на фоне пронзительно голубого неба.

– Будь проклят Плачущий Король, – отозвался Четвёртый. – Если бы эти придурки были хоть чуточку сговорчивее, всё могло быть совсем иначе.

Шестая промолчала. Окинула взглядом просторы. Вдали, словно сошедшее на землю облако, медленно двигалась отара. Правее, через несколько холмов, ещё одна. Овцы практически остались здесь единственным источником пропитания и дохода. Говорили, шерсть была здесь так хороша, что даже виконт Тарилели закупал её для своего производства в Императорской шерстяной мануфактуре.

Экипаж принцессы поравнялся с ними и покатил дальше, даже на мгновение не остановившись на вершине. Четвёртый и Шестая тронули коней и присоединились к процессии. Сегодня они уже будут ночевать в замке.

Страж бродил по тёмным коридорам, заглядывал в огромные гулкие залы. Холод, исходивший от каменных стен, вызывал «гусиную кожу», и даже многочисленные шкуры, которыми были застелены покои, горячие камни, стоявшие в каждой комнате, не добавляли и крупицы уюта. Четвёртый никогда не бывал до этого в Сиенастее и сейчас ни капли не жалел об этом. Да и сейчас он был бы рад исчезнуть отсюда и не возвращаться. Всё же каменные своды – это совсем не то, что древо. Здесь на него, казалось, давил весь замок, смотрел тысячей своих пустых окон, дышал угрожающее шепчущими сквозняками.

Случайно он добрался до комнат прислуги. Случайно ли? Несмотря на то что он тщательно изучил план замка, коридоры всё время выводили его в какие-то неожиданные места. Четвёртому было совестно перед самим собой: теряться ему было непривычно и странно.

Горничные как раз садились обедать. Все они приехали вместе с принцессой: в замке квартировал только гарнизон Императорской армии, и никаких изысков здесь не наблюдалось. Странное место выбрал Император, чтобы отослать единственную наследницу. Уж слишком похоже на ловушку. Чего он ждёт? Что враг клюнет? Или это Лиестаней так пытается вычислить предателя? Что ж, Четвёртый сглупил, соглашаясь. В этом он уже признался сам себе. Но теперь он будет умнее: не допустит, чтобы с принцессой что-то случилось, и таким образом докажет свою верность. Пусть враг спит спокойно, пусть думает, что угроза где-то в ином месте.

– Я тебе говорю, это проклятие Плачущего Короля, – негромко произнесла одна из них.

– Молчи, вдруг он услышит, – это другая.

– Говорю тебе, привидений не бывает. Он умер, и всё. Остались только воспоминания и плачущие женщины. А скоро не останется и их тоже.

– Тогда как ты объяснишь это?

Горничные замолчали. Страж, замерший за дверью, прислушивался в надежде, что они продолжат и он поймёт, о чём они говорят. Но минуты шли, а в кухне только стучали ложками да что-то булькало на плите.

– А я говорю... – но на первую горничную шикнула другая, и они опять замолчали.

Хлопнула дверь чёрного хода и в коридоре раздались шаги – кто-то шёл к кухне. Скорее всего, из конюшен, но Страж не стал этого выяснять, предпочтя ретироваться.

Пусть он и старался не задумываться, о чём же говорили служанки, мысли всё время возвращались к тому разговору. Что они подразумевали под проклятием? Что-то произошло, чего он не знает? Страж смотрел по сторонам теперь ещё больше, чем обычно, но всё равно ничего особенного не замечал. Всё шло своим чередом: гарнизон нёс службу, гвардейцы и стражи охраняли наследницу, многочисленные служанки прислуживали, учителя занимались её всесторонним образованием.

Лиестаней был прав: делать здесь было совершенно нечего. Скука. Когда не было дежурств, Четвёртый полюбил забираться на самую высокую сторожевую башню, северную, и любоваться окрестностями. Одеться потеплее, чтобы не продувало, и уйти в транс можно было почти мгновенно. А медитация теперь стала практически единственной его возможностью отдохнуть: кошмары просто сводили с ума. Вдали перемигивались огоньками несколько жилых рощ, да между холмов мерцало несколько чабаньих костров.

Страж вздохнул. Ночь стояла ясная, и звёзды, казалось, нависали над головой, глядя прямо в душу. Если смотреть слишком долго в небо, то возникало ощущение, что начинаешь проваливаться в его бездну.

– Любуешься? – раздалось над самым его ухом. Четвёртый вздрогнул: он не слышал, как подошла Шестая. И хотя здесь не было врагов, ему было неприятно оказаться застигнутым врасплох.

– Сложно оторваться, – кивнул он. Шестая устроилась рядом. Теперь они вдвоём лежали на площадке рядом со стойкой сигнального костра и смотрели на звёзды.

– Когда я была маленькая, – вдруг произнесла она, – я верила, что звёзды – это маленькие окошки, через которые умершие на нас смотрят.

– А теперь? – после непродолжительного молчания спросил Четвёртый, поняв, что продолжать она не собирается.

– А теперь не знаю. Но иногда всё ещё кажется, что оттуда кто-то наблюдает за нами.

Они затихли. Где-то по стене ходили дозорные – были слышны удары подкованных каблуков по камню и звон ножен. Сам того не заметив, Четвёртый соскользнул в транс.

Кто-то тронул его за плечо.

– Замёрзнешь, пойдём внутрь.

Надо же, Шестая всё ещё была рядом. Страж пригляделся. Этот странный блеск глаз, слишком красные щёки... Уж не пьяна ли она? Вставая, он как бы невзначай наклонился в её сторону, проверить, есть ли запах алкоголя, но Шестая вдруг подалась вперёд. Её губы были с лёгким привкусом вина и роз. Здесь, на сторожевой башне, они были совсем одни. Поцелуй всё длился и длился. Нужно было спуститься вниз – на открытой всем ветрам площадке раздеваться не стоило. Но и разрушать очарование момента не хотелось.

– Давно хотела это сделать, – наконец, оторвавшись от него, прошептала Шестая. Отношения между членами Ордена не приветствовались, но кто узнает, если они находятся на краю мира?

– Продолжим внизу? – предложил Четвёртый, и Шестая вместо ответа сжала его ладонь и потащила к лестнице. Они прокрались в её комнату никем не замеченные. Постель как раз прогрелась от камня, и нырнуть в неё оказалось настоящим наслаждением, несмотря на то что рассчитана она была только на одного – это побуждало их лишь теснее прижиматься друг к другу. Шестая была отчаянно страстной, что настораживало и возбуждало одновременно. Она так отличалась от всех женщин, которые были в жизни Четвёртого, хотя ему встречались разные, и тихие домохозяйки, и жгучие воительницы, и даже одна Ведьма. Воспоминание о Тиантей кольнуло в мозгу. Как давно последний раз он смотрел на кулон? Кажется, лишь раз с тех пор, как они начали своё путешествие по Холмам.

– Что-то случилось? – прошептала Шестая ему в ухо, и Страж понял, что внезапно замер, не в силах пошевелиться. Он откинулся на подушку. Продолжать дальше смысла не было – всё желание, как рукой сняло.

– Прости, – устало произнёс он. – Со мной иногда случается в последнее время.

– В последнее время? – Шестая недоверчиво выгнула бровь.

– После Ведьмы, – пояснил он. – Не знаю, как было раньше. Сама знаешь, что с моей памятью.

Попытка перевести всё в шутку вышла неудачной. Как неудачной была вся ситуация, в которой они оказались.

– То есть это не в первый раз?

Четвёртый промолчал в ответ. Что он делает? Здесь, сейчас, и вообще? Почему до сих пор не начал действовать? В его силах было отравить весь замок – центральный колодец особо не охраняли. Но нельзя было забывать о карательных отрядах. С одной стороны – и что? Почти никого всё равно не осталось. Но с другой стороны – ради жизней тех немногих детей, кого ему довелось увидеть по дороге, нужно было придумать какой-то другой, менее кровавый план. А что он делает вместо этого? Лежит пялится на звёзды и заигрывает с напарницей.

– Прости, – он встал. – Я лучше пойду.

Собрал вещи. Натянул штаны, ботинки. Шестая следила за ним, не отводя взгляда.

– До встречи.

– До встречи, – эхом отозвалась она.

В своей комнате он не стал ложиться на кровать, а вместо этого свернулся на полу, возле горячего камня. Холод пола не чувствовался сквозь овечью шкуру, а сквозняки отсекало стёганое походное одеяло. Он чувствовал себя будто в первом самостоятельном походе: в Холмах, вдали от всех, один на один с ветром и неведомыми опасностями. Впервые за долгое время он спал спокойно.

Но утро внесло свои коррективы в планы: день Стража начался с чьего-то истошного вопля. Наскоро схватив пояс с мечами, он выскочил в коридор. Как хорошо, что он лёг спать в одежде. После непродолжительного бега Четвёртый оказался возле выхода на лестницу. Кажется, кричали откуда-то отсюда. Но что могло случиться? На лестничном балконе стоял один из гвардейцев Императора и со странным выражением лица смотрел вниз.

– Что случилось? – Четвёртый подбежал к солдату, но тот не ответил. Проследив за его взглядом, Страж понял, почему.

Внизу, на камнях внутреннего двора, в странных изломанных позах лежали принцесса и Шестая. Кровь медленно растекалась вокруг их тел. Казалось, что даже в воздухе они не отпустили друг друга, сражаясь до конца. Сражаясь? Они боролись? Но почему? Четвёртый подумал, что чувствует облегчение от того, что принцесса погибла не от его руки. Но... Слишком много вопросов. Слишком много непонятного. И слишком ожидаема была эта смерть. И... почему Шестая?!

Рядом с ними остановились две горничные.

– О, Великие Духи, – взмолилась одна из них. Четвёртый понял, что как раз их подслушивал тогда, на кухне. – Я же говорила, что это проклятие Плачущего Короля!

Вторая горничная ничего не ответила, только заплакала.

– Что за проклятие? – требовательно спросил Четвёртый. Всё-таки нужно было тогда не уйти, но выяснить, о чём они говорят! Может, сейчас Шестая была бы жива. Гвардеец тоже прислушивался к разговору. О том, что будет, когда в столице узнают, что они не уберегли принцессу, думать не хотелось.

– Госпожа Лизитей была сама не своя последние дни, – охотно откликнулась первая горничная. Лизитей – под таким именем они знали Шестую. Для всех она и Четвёртый были лишь агентами Тайной службы. – Мы слышали, как она разговаривает сама с собой, спорит.

– Почему вы никому не сказали? Хотя бы мне? – хотелось кричать, да поздно.

– Я же говорила, – первая горничная всплеснула руками обращаясь к своей подруге. Та продолжала плакать. – А вы говорили, что не стоит!

Нужно спросить, о чём она говорила. О чём спорила. Как это вообще выглядело. Страж не верил, что Шестая могла вот так внезапно сойти с ума. Что-то было не так, неправильно. Похоже, сами Духи действительно решили помочь ему в достижении цели. И тогда, в Приморье, и позже, с Императрицей, и сейчас, в Холмах. Или всё это были действия кого-то другого? Например, той же Шестой, следовавшей своим путём? Но даже думать о том, что кто-то из изменяющихся может оказаться предателем, было странно. Четвёртый – другое дело, он никогда не был настоящим членом Ордена, лишь притворялся им, но Шестая... Они ведь были семьёй, росли вместе с самого детства. Как такое могло случиться? Разве что она была тоже ненастоящей Шестой, как он – ненастоящим Четвёртым, но чтобы два подменыша одновременно? Невероятно. Не может такого быть.

– Вы пойдёте со мной, – Четвёртый на мгновение задумался куда. Здесь не было доступной для него комнаты допросов. – К господину Солейли. Уважаемый, – он повернулся к стоящему рядом гвардейцу. – Я не вправе приказывать, но не были бы вы столь любезны найти оставшихся горничных и доставить к вашему начальнику?

– Буду рад услужить, – гвардеец козырнул и поспешил в комнаты для прислуги.

– Пойдёмте, – Страж подхватил под руки не успевших прийти в себя горничных и начал подниматься: кабинет господина Солейли, начальника охраны Её Величества Принцессы Дирейни, находился на предпоследнем, четвёртом этаже.

В замке начался настоящий переполох. Горничных взяли под стражу и по настоянию Четвёртого держали по отдельности, чтобы они не могли сговориться. Срочно призвали лекарей для осмотра тел. Четвёртый настаивал, что его напарница не могла просто так убить принцессу. Ведь её долгом было охранять и защищать её. Возможно, кто-то отравил её? Или что-нибудь в таком духе? Но слух о проклятии Плачущего Короля уже расползся по всей Сиенастей. Не будь Страж тем, кем он был, он бы и сам поверил. Вообще, глупая была затея отослать принцессу из Рощи. Почему сейчас? Почему именно сюда? Что Император или его личная служба охраны знали такого, что было неведомо Четвёртому?

Не успели они толком обжиться – ведь и месяца не прошло с тех пор, как они приехали, – а уже нужно было возвращаться. Причём возвращаться с дурными вестями. У Стража был большой соблазн исчезнуть, раствориться и никогда больше не появляться рядом с Лиестанеем. Но главная цель – Император – маячила впереди.

И каково же было его удивление, когда не прошло и часа с печального происшествия, как во врата замка въехал сам глава Ордена с довольно внушительной свитой рыцарей, лучников и копьеносцев. В арьергарде Страж даже рассмотрел парочку прорицателей и лекарей. Стражей не было ни одного.

– Всё пошло не так, как ты говорил, – услышал он голос Солейли. Начальник гвардейцев вышел встречать гостей.

– Я сожалею, капитан, – кивнул Лиестаней.

– Сожалею? Сожалею?! Принцесса мертва, а ты сожалеешь?! – гвардеец вскипел. Четвёртый живо представил, что с ними всеми сделает Император, когда узнает, что они не уберегли его последнего ребёнка.

– Принцесса жива и прекрасно сейчас проводит время, – Лиестаней тем временем спешился. Его воины последовали его примеру и замерли, ожидая приказаний. – Хотя я и сожалею, что один из моих лучших агентов так бесславно погиб.

Не о Шестой же он сейчас говорит. Значит, принцесса была ненастоящей, как он и подозревал. Четвёртый заставил себя унять дрожь. Как хорошо, что не он сделал первый шаг. Нужно было вообще не соглашаться сюда ехать! Ну он и идиот. Ощущение близости цели совсем затуманило его взор.

– Мой господин, – Четвёртый спустился вслед за капитаном.

– Здравствуй, – Лиестаней беззлобно улыбнулся. – Благодаря тебе я только что проиграл тысячу солов.

– Простите? – Страж опешил.

– Я поспорил с Лайвазони, что убийцей будешь ты. А он утверждал, что Шестая. Прости, что сомневался в тебе.

– А вы не рассматривали такого варианта, что мы в сговоре? – глупо спросил Четвёртый.

– Рассматривали. Поэтому тебя сейчас возьмут под стражу, – кивнул Лиестаней, и два рыцаря вышли вперёд. – Но мне кажется это маловероятным: вряд ли вы оба вызвались бы тогда сопровождать её. Поэтому я больше склоняюсь к двум другим вариантам: либо вы действовали независимо друг от друга, либо ты действительно невиновен. В этом случае я заранее прошу прощения за всё, что тебе вскорости придётся испытать.

Четвёртого пробил холодный пот. Ну вот он и допрыгался. Можно было предвидеть такой исход. Но он, как последняя глупая рыбина, проглотил наживку.

– Что происходит? – несколько ошарашенно спросил начальник гвардейцев, всё это время молча наблюдавший за разговором.

– Ловим крыс, капитан, ничего более, – опять улыбнулся Лиестаней.

Четвёртый послушно направился вместе с рыцарями в подземелья. Толпа зевак, за эти недолгие минуты собравшаяся во дворе, послушно расступалась перед ними. Его ждали восхитительные часы в сырой камере, которые предстояло провести в ожидании дыбы или чего-нибудь ещё, на выбор главы. "Лишь бы не огонь", – мысленно молил он про себя. Слишком много огня было в его жизни. Он согласен на всё: иглы, костемолки, дыбу, плети... Только не огонь.

– И тут я подумал, что это слишком хорошо для совпадения, – неторопливо рассказывал Лиестаней. Из небольшого переносного очага рядом с ним торчали рукоятки различных щипцов, клейм и прутов. Над ярко-алыми углями кружилось марево раскалённого воздуха. Пот заливал глаза, и Четвёртый почти ничего не видел. Он мог только догадываться о выражении лица главы по интонациям его голоса. – Сначала двух копьеносцев убивают возле складов, а потом пожар, уничтоживший добрую половину Приморья, начинается именно оттуда. И в суматохе травят обоих принцев. Как – я до сих пор не знаю. Может, ты мне поведаешь?

Страж лишь тяжело дышал. Сейчас глава опять достанет вон тот лом и воткнёт ему под рёбра. У перевёртышей не оставалось шрамов, слишком хорошо на них всё заживало, но сейчас это беспокоило Четвёртого меньше всего. Безумная боль пронзила тело, будто солнце спустилось с небес и поселилось у него в животе. Страж закричал.

– Местные, будь то Молнии или кто ещё, слишком хорошо знали особенности погоды. И ни за что не устраивали бы поджог в бурю. Даже если бы не ветер: слишком поздно заметили бы огонь, и слишком много товара погибло бы. Бандитам это так же невыгодно, как и купцам: если последние разорятся, то первым не с кого будет требовать денег, – словно ничего не изменилось, продолжал Лиестаней. – Значит, это сделал либо кто-то невероятно глупый, либо не местный, имеющий целью отвлечь внимание от чего-то иного. Например, от убийства принцев.

Четвёртый хотел сказать, что на самом деле это всё же совпадение, но решил, что не стоит. Глава в задумчивости вертел прут в руках.

– Если бы я не добил ублюдка собственными руками, я бы сказал, что вы с Шестой работаете на Хамнамди.

Прут с шипением вновь впился в тело Стража. Бедро, казалось, разорвалось от боли. От запаха горелой плоти хотелось блевать. "Я дерево, – Четвёртый закрыл глаза. – Я стою на берегу реки. Корни уходят глубоко в землю. Ветви тянутся к небу. Я соединяю верх и низ мира в единую цепь". Сосредоточиться на том, как сок бежит по стволу, по ветвям. От корней к листьям и обратно. Стало немного легче.

– Или я чего-то не знаю?

– Скорее я... – прошептал в ответ Четвёртый.

– Расскажи свою версию событий, – предложил Лиестаней. – А то что-то я увлёкся. Даже слово вставить не дал тебе возможности.

– В тот день днём я отдыхал, ходил в город, – облизав искусанные губы начал Страж. Голос плохо слушался. Во рту пересохло так, что было больно говорить. – После Ведьмы у меня начались кое-какие... проблемы.

– Проблемы?

– С женщинами... Я не говорил Лекарю... Сам не сразу заметил. С нашей работой нечасто выходит... Вы понимаете...

– Понимаю, – кивнул Лиестаней. – Продолжай.

– Потом вернулся... Вечером должна была быть моя смена, с Первым. Потом мы услышали тревожный колокол... Я собрал вещи, свои и Третьего, он был на дежурстве, – Четвёртый замолчал, собираясь с силами. Глава терпеливо ждал. – Мы спустились вниз, была суматоха... Я стал помогать конюхам... – он закрыл глаза. – Седлал коней.

– Ты заметил в конюшне что-нибудь странное? – поинтересовался Лиестаней. Четвёртый помолчал, якобы вспоминая.

– Нет, – наконец, ответил он. – Я вообще не особо смотрел по сторонам, было как-то не до того.

– Очень жаль, – вздохнул Лиестаней. – Пожалуйста, продолжай.

– Мы собрались и выехали, до места сбора добрались без проблем... начали обустраиваться. Потом меня нашла Шестая, сказала, чтобы поспешил к Императору. Началась наша смена, но я совсем забыл...

– Забыл? Как ты умудрился? – хмыкнул глава.

– Я смотрел на пожар, – Страж посмотрел Лиестанею в глаза. – Я почти ничего не помню из прошлой жизни. Только обрывки. Один из них – как горят дубы Холмов. Это основная причина, почему я вызвался сюда ехать. Надеялся, что смогу вспомнить больше.

– Ты видел, как горят дубы Холмов? – нахмурился глава.

– Я могу и ошибаться, – Четвёртый опять попробовал смочить израненные губы, но у него ничего не получилось. – Просто помню какой-то пожар. Мне кажется, что это были Холмы.

– Понятно. И что ещё сказала Шестая? – Лиестаней слегка взмахнул раскалённым прутом, и Страж сжался, насколько это вообще возможно на дыбе.

– Больше ничего. Она позже кокетничала со мной. Мы даже пытались... Но у меня ничего не получилось.

– И это всё?

– Сожалею, что не смог развлечь вас, мой господин.

– И ты ничего от меня не скрываешь? – уточнил Лиестаней.

– Разве что по недомыслию, – Страж внимательно следил за раскалённым кончиком прута.

– Ладно. Что ж, – Лиестаней положил прут обратно на угли и поднялся со своего места. На долю мгновения у Стража мелькнула крошечная надежда, что его сейчас снимут. Пусть просто бросят в камеру, лишь бы подальше от огня. Перевёртыши сплетены из двойной лозы, он выживет. – Второй! – крикнул он куда-то в сторону дверей. Тихий звук шагов, почти неразличимый за гудением раскалённого воздуха. Прорицатель замер в нескольких шагах от дыбы. – Дальше продолжишь ты. К вечеру отчёт у меня на столе.

Прорицатель молча поклонился.

– Ну, бывай, – Лиестаней похлопал Четвёртого по плечу, после чего аккуратно вытер руку белоснежным платком. Страж чуть не потерял сознание от боли. – Может, ещё свидимся.

И он вышел. Прорицатель в задумчивости перебирал инструменты, и Страж со всё возрастающим отчаянием наблюдал за его размеренными движениями. Было сразу видно, что перед ним специалист. У таких допрашиваемые на дыбе обычно не умирали, хоть и очень мечтали об этом. И этот специалист подходил к делу обстоятельно. Очень обстоятельно.

5.

Он лежал в темноте, слушая тишину. Без границ, без времени. Темнота во тьме, тишина в тишине. Древо, растущее из одной бесконечности в другую.

Щёлкнул замок и с тихим шуршанием открылась дверь. Тонкий луч света разрезал темноту, наполняя мир объёмом.

– ...уже третий день так лежит, – донёсся обрывок чьего-то разговора. Какие-то бессмысленные звуки, просто деталь окружающего пространства. Какая-то тень склонилась к нему, прикоснулась ко лбу, заставив моргнуть. Зашуршала ткань. Кто-то осматривал его. Разум лишь безучастно фиксировал происходящее, не предпринимая никаких попыток к осознанию.

– Перестарались, – недовольно произнёс пришелец. – Поднимите его в жилые комнаты. Пилюли давали? Забыли?

Первый голос начал путано оправдываться и извиняться, но пришелец молча вышел. Голоса удалились, забрав с собой свет. Он опять остался предоставленным самому себе. Наслаждающимся бесконечностью. Но тут опять послышались шаги. Двое вошли, вновь принеся с собой свет. В этот раз он почувствовал их прикосновение и понял, что у него есть тело. Точнее, сгусток боли, который почему-то назывался телом. Боль разрывала мир. Раздирала его в мелкие клочья красного тумана. Он застонал.

– Осторожнее. Он шкуру с нас сдерёт, если этот сдохнет во время транспортировки, – бросил один другому.

И он наконец растворился во тьме окончательно.

– Не шевелись.

Страж приоткрыл глаз. Рядом сидел Лекарь. Как он понял, что Четвёртый пришёл в себя?

– Я подлатал тебя, как мог. Но... – он вздохнул. – В общем, мазь скоро перестанет действовать.

– Я... – голос больше походил на хрип.

– И не говори. Если бы я мог запретить тебе дышать, то так и сделал бы. Постарайся поспать, пока можешь. Хотя постой, нужно попить, – что-то прохладное и мокрое коснулось его губ. Несколько капель смочили нёбо и язык. – Теперь спи.

И, к собственному удивлению, Четвёртый отключился.

Вскоре он понял, о чём говорил Лекарь. Всё тело казалось одной раной. Даже моргать было больно. Казалось, пытка продолжается, только более изощрённая. На следующий день к нему зашёл с визитом Лиестаней. Присел на стуле, в задумчивости посмотрел в окно.

– Мы уезжаем послезавтра. Твоё состояние не позволит отправиться в путь вместе с нами. – Ни его тон, ни слова не говорили о том, что он лично имеет какое-то отношение к нынешнему состоянию Четвёртого. – Местный лекарь проинструктирован, как с тобой обходиться. Я буду ждать твоего возвращения, – глава сухо улыбнулся. – Не подведи меня.

Ни слова о выводах, которые он сделал после отчёта прорицателя.

– Надеюсь оправдать твоё доверие, – еле слышно прошептал Четвёртый. В списке тех, кого он обязательно убьёт, стало одним именем больше. Если он выживет.

С отъездом Лиестанея в замке стало тихо. Иногда за целый день Страж мог не услышать ни одного слова: лекарь и помощники, что за ним присматривали, оказались из неразговорчивых. В целом его это устраивало. Были время и возможность поразмыслить. Если бы глава мог хотя бы чуточку за что-нибудь зацепиться, хотя бы как-то оправдать свои подозрения, Четвёртый уже был бы мёртв. А раз он жив, значит, он оправдан? Или это очередной самообман? Его мысли всё время возвращались к Шестой. Кем она была на самом деле? Чем руководствовалась? Почему пошла на предательство? Скорее всего, он никогда этого не узнает. Но по крайней мере он теперь знал, кто был его таинственным благодетелем. Никакой мистики, никаких Духов Леса. Просто ещё один мститель. Или продавшаяся душа. Но за что она мстила? Или кто её купил? Если первый вариант можно было оставить без ответа, то второй его настоятельно требовал. Перекупить изменяющегося – это что-то из сферы невозможного. Перевёртыш никогда не предаст Орден, даже если это будет означать смерть. Даже после всех пыток он будет продолжать служить своей "семье", не в силах нарушить клятвы. Именно поэтому Лиестаней рассчитывает на преданность Четвёртого даже сейчас, как бы глупо это ни выглядело. И если бы Четвёртый был настоящим Четвёртым, именно так всё и было бы.

Своих врагов нужно знать в лицо. И врагов своих врагов – тоже. На всякий случай.

Наконец Страж поправился настолько, чтобы отправиться в путь. К этому времени Холмы уже были укрыты сплошным белым покровом. В такую погоду путешествовать, да ещё в одиночку, да ещё и изменяющемуся... Но оставаться в Сиенастей до весны у него не было ни сил, ни желания. А неоконченные дела буквально жгли пятки. Как хорошо, что флакон с ролдарином он оставил в столице. Как хорошо, что, осматривая его личные вещи, прорицатели не поняли, что это за мутно-белый кулон, посчитав его простым украшением.

Начальник гарнизона расщедрился и кроме кроличьей шубы выделил ему вторую лошадь для фуража и провианта. Ещё раз проверив мечи, подпруги, походный горячий камень, шапку, кулон и флакончик с таблетками, Четвёртый вышел за ворота. Корочка фыркала на снежинки и вообще проявляла всяческое недовольство тем, что её заставили покинуть тёплое стойло. Вороной Уголёк же был невозмутим и спокоен. Похоже, выходить на снег для него было делом привычным. Четвёртый распланировал дорогу так, чтобы большинство ночей провести в рощах – неважно, населённых или нет: встречаться с волками у него не было никакого желания, а если верить местным, в последнее время их расплодилось особенно много. Но всё же несколько ночей предстояло пережить в открытом поле. Да и не стоило исключать разных неожиданностей: например, в дороге его могла задержать вьюга.