Текст книги "Плачущий король (СИ)"

Автор книги: Мара Полынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Полынь Мара Леонидовна
Плачущий король

1

"Она проснулась и выглянула в окно. Сад встретил её росой, сияющей в лучах солнца..." – Страж со вздохом закрыл книгу и поставил на место. Возьми любую с полки, и, скорее всего, прочтёшь там что-нибудь вроде "прекрасная дева шла не оглядываясь; на следы, что оставляли её крошечные ступни, падали лепестки роз".

– Прости за долгое ожидание, – раздался голос от дверей. – Надеюсь, ты не скучал?

Страж обернулся. К нему летящей походкой шёл тот, кто владел и библиотекой, и древом, в котором она находилась, и добрыми пятьюдесятью квадрастрелами леса вокруг: Его Сиятельный Перст, младший корень рода Эруидатте – Лиелимати.

– Мой господин, – Страж, как и подобает верному слуге, поспешно опустился на одно колено и приложил руку к левой стороне груди. Глупая дань традиции.

– Ах, оставь, оставь, – взмахнул руками Лиелимати и, взяв Стража за плечи, заставил подняться. – Лучше скажи: получилось? Ты привёз?

– Да, мой господин, – Страж поспешно полез в перемётную суму, всё это время лежавшую на диване, и бережно достал небольшой свёрток. Форму его содержимого трудно было определить из-за множества слоёв обёрточной бумаги, а по весу это мог быть и булыжник, и бутылка дорогущего вина. Он протянул сверток хозяину древа.

– Ах, – Лиелимати вновь всплеснул руками, – положи его сюда. Вот сюда, – он указал на тяжёлый письменный стол у окна. Все те секунды, что Страж шёл к столу и возлагал ношу на середину столешницы, хозяин не отрывал от него завороженного взгляда. – Можешь идти, – прошептал он, больше не глядя на Стража, будто стараясь как можно быстрее вычеркнуть из головы даже само воспоминание о его существовании.

– Да, мой господин, – Страж поклонился и, подхватив сумку, поторопился уйти. Он чувствовал себя неуютно в таких высоких древах. Их хозяева, сплошь знатные господа, никогда не покупали его ради приятных вещей. И доставка свёртка от Ведьмы – милая забава в сравнении с тем, что ему иногда приходилось делать. Правда, в этой посылке, похоже, ничего милого. Наверняка очередной яд. Интересно, о чьей смерти скоро будут трубить глашатаи?

Только оказавшись за внешним рядом ветвей, Страж вздохнул с облегчением. Странное чувство, что он словно испачкался в чём-то липком, ещё долго будет преследовать его. Что-то потекло по лицу. Неужели начался дождь? Страж посмотрел вверх, но сквозь кроны просвечивало изумительной голубизны небо. Он провёл рукой по глазам, и посмотрел на ладонь. Кровь? Это – его кровь? Стало тяжело дышать. И вдруг он понял, что лежит. Прохожие с криками бросились прочь. Почему? Паники не было, только странная апатия обволакивала разум.

Страж всегда знал, что встретит смерть не в кругу любящих внуков, и не злился на Лиелимати. Но где и когда он успел его отравить? Да ещё и таким сильнодействующим ядом, не поскупился. В том, что Эруидатте заметает следы, сомнений почему-то не возникло. Ему не было жаль избавиться от неуместного свидетеля, пусть и надёжного настолько, насколько можно вообще себе представить. Такого, что молчал бы под многими изощрёнными пытками. Значит, в свёртке был не просто яд. Что-то намного более серьёзное. Но почему прямо возле древа? Почему он не мог подождать, пока Страж хотя бы отойдёт подальше от родового дуба? К чему такая спешка? Или это всё же не он? Может, его достала Ведьма? Но зачем?

"По крайней мере, у меня есть шанс вернуться неупокоенным духом, – отстранённо подумал Страж. – Покой после смерти мне точно не светит". И его сознание поглотило ничто.

– Часовой внутренней стражи какого-то знатного рода, – как сквозь вату, донеслись до него слова. Каждое что-то значило, но вместе они складывались в какую-то неразборчивую какофонию. – Точнее сказать сложно, я не видела раньше сочетания зелёного с белым.

– Какая-то младшая ветвь, может?

– Может, я не сильна в геральдике.

– А ему идёт.

Кто-то фыркнул в ответ.

– Эй, кажется, он пришёл в себя.

– Можешь встать?

Голоса вились над головой, вкручивались в уши, причиняя настоящую боль. Он зажмурился, пытаясь отгородиться от внешнего, но крепкий пинок под рёбра заставил широко раскрыть глаза. Грязный пол, серые стены. Камень и кирпич. Он не в древе. Но где? Чьи-то ноги прямо перед лицом.

– Эй, а ну вставай! – слова сопровождались ещё одним пинком.

Он попытался сесть, но мир опрокинулся и закружился, как вокруг муравья, сидящего на самом краю ветки в сильный ветер.

– Ща блеванёт! – голоса стайкой перепуганных птиц метнулись в разные стороны.

Он хотел вернуться обратно в ничто. Но голоса не давали. Они вились надоедливыми мухами вокруг, больно жаля. И эти пинки. Почему ему не дадут спокойно отдохнуть?

– Ты кто? – наконец слова прорвались в его разум и сложились во что-то осмысленное. Он попытался ответить, но понял, что не знает, что сказать. Действительно, кто он?

– Я...

Этот хриплый звук – его голос? Кто он такой? Что он делает? Как он выглядит? Что он вообще такое? Воспоминания были пусты. Только странная женщина во всём чёрном всплыла откуда-то из глубины прошлого. Приблизилась вплотную. Чёрные волосы развевались, как водоросли колышутся на глубине. Она поцеловала его в шею и прошептала... Что именно? Что-то важное. Она улыбалась. Она была довольна. Она смотрела на него, как... как... Как победительница? Если он вспомнит, кто эта женщина, поможет ли это ему вспомнить себя? – Не знаю...

–"Не знаю"? Что значит "не знаю"?! – голос был... злой? Ещё один пинок подтвердил это предположение. Но сил прикрыться, увернуться не было. Не было сил даже сфокусировать взгляд на чём-нибудь одном. Вроде бы они в комнате. Но что это за место? Кто его собеседники, зачем мучают его? Почему не оставят в покое? Он – дерево. Да. Дерево. Ветки тянутся к небу, корни уходят в толщу земли... Сознание, поддавшись образу, поплыло прочь.

– Ща отрубится опять, – сказал один из голосов.

– Да за него и пол-луны не дадут, – добавил кто-то ещё, и вновь пришла темнота.

– Пятнадцать солов, прекрасная госпожа.

– Десять.

– Это смешная цена даже для трупа. А он вполне себе дышит.

Опять голоса. И этот жар на лице... Он приоткрыл глаза, но яркий свет заставил зажмуриться вновь.

– Одиннадцать.

Прекрасная госпожа. Пока что безликая, но было что-то знакомое в её голосе. Это из-за него он проснулся. Вместо пустоты пришла боль, и он едва слышно застонал.

– И если вы не уберёте его с солнца, то действительно скоро будете продавать лишь труп. А за бездыханного много не выручишь.

– Тринадцать и по рукам.

Прекрасная госпожа сомневалась несколько долгих секунд. Он безучастно ждал своей участи. Он – всего лишь дерево.

– По рукам.

Лёгкий звон. Какое-то движение. Прикосновения. Не очень нежные. Мир окрасился в красный. В белый. В синие вспышки. Он опять застонал. Кажется, громче.

– Осторожнее, он нужен мне живым, – опять прекрасная госпожа. Где-то рядом. Ещё одно прикосновение, и пришла прохлада. Стало легко и свободно. Теперь он был не дерево, но лист, подхваченный потоком горного ручья. Несущийся в пустоту.

Сознание вернулось толчком, внезапно. Будто что-то разбудило его, встревожило. Но что? Какой звук? За окном пели птицы. Он лежал на простынях, укрытый мягким пуховым одеялом. И вдруг ощущение собственного тела оглушило. Пальцы на ногах, ладони, трущиеся о ткань. Спина. Голова на подушке. Удар сердца. Ещё один. Вдох. Выдох. Кровь несётся по сосудам. Вот здесь заканчивался он, а дальше начинался внешний мир.

– Здравствуй.

Он открыл глаза и посмотрел на говорившую. Прекрасная женщина сидела в кресле возле кровати. Во всём чёрном, с чёрными волосами и такими же глазами, она внимательно наблюдала за ним. Эта подчеркнутая чернота ещё сильнее оттеняла удивительную белизну кожи, будто бы хозяйка никогда не бывала на солнце. Перед глазами встала сцена: она целует его в шею и что-то шепчет. Но что? Кто она? Где это место? Почему он здесь лежит? И кто он? Вместо ответов в памяти снова и снова всплывало, как она целует его.

– Как ты себя чувствуешь?

Ах, какой голос. Хочется забыться и слушать только его. Пусть она говорит полнейшую чушь. Лишь бы только не останавливалась.

– Я... чувствую.

Это звучало глупо. Но у него не было других слов, чтобы описать своё состояние.

– Хорошо, – она улыбнулась. Кажется, она поняла, что он имел в виду. – Меня зовут Тиантей, я твоя госпожа. Твоё имя Рин.

– Рин, – повторил он за ней. Имя не вызывало никаких эмоций. Никаких воспоминаний. Оно могло раньше принадлежать ему или сторожевой собаке. Или быть придуманным ею секунду назад.

– Да. Сейчас ты опять заснёшь. А когда проснёшься, то будешь уже здоров.

– Да, моя госпожа, – отозвался он, и что-то в этих словах было правильное. Он часто говорил так раньше. Может, она действительно была его госпожой? Это воспоминание, этот поцелуй...

Тиантей положила ладонь ему на лоб, и уже испытанное ранее чувство прохлады вернулось. Рин проваливался назад, сквозь простыни куда-то глубже и глубже, пока голоса птиц не исчезли, стёртые расстоянием.

Древо Тиантей было поистине огромным. Рин потратил несколько часов, чтобы обойти все его переходы и каверны, но так и не добрался до корней. Иногда у него складывалось впечатление, что какая-то неведомая сила специально путает его, кружит, заставляя ходить одними и теми же путями, но не давая добраться до выхода. Это казалось странным, но он решил, что подумает об этом позже. Другие слуги были молчаливы и чопорны, первыми в разговор не вступали, да и вообще старались не попадаться на глаза. Ему показалось или они его побаивались?

Дворецкий нашёл его на одном из верхних балконов любующимся панорамой. Большая часть древ не достигала высоты, на которую он забрался. И это ещё даже не верхушка! То здесь, то там над общей гущей возвышались дубы других древних родов. Недалеко золотом переливалась Императорская роща.

– Через час госпожа будет обедать. Вы должны присутствовать. Я пришёл показать, где находится малый обеденный зал.

– Хорошо, – Рин с сожалением отвернулся от леса. – А когда обедаем мы? Раньше или позже?

– Вы не обедаете с остальными слугами, – будто разъясняя очевидное, поправил его дворецкий. – Вы обедаете с госпожой. Следуйте за мной.

Он развернулся и, не проверяя, послушался ли его Рин, направился куда-то вглубь древа.

– Я на каком-то особом счету? – спросил Рин, но так и не дождался ответа. Ему ничего не оставалось, как молча идти следом. Дворецкий уже достаточно стар: в коротко стриженных волосах цвета спелой пшеницы уже начала проступать седина, – но тело его в хорошей форме: ровная осанка, широкие плечи, твёрдая походка. Они уже прошли почти половину пути, когда Рин вдруг вспомнил далёкий голос: "Часовой внутренней стражи какого-то знатного рода, точнее сказать сложно – я не видела раньше сочетания зелёного с белым". Это ведь о нём тогда говорили. Где это было? Когда? В каком-то здании, не древе. Но память молчала, не торопясь делиться прошлым. Камзол дворецкого и облегающие брюки, глубокого чёрного цвета. Только манжеты рубашки да шейный платок белые. И одежда остальных слуг тоже сплошь чёрная, лишь иногда с белыми деталями. Ни намёка на зелёный. Значит ли это, что раньше Рин был часовым чьей-то ещё внутренней стражи? Если бы только он мог у кого-нибудь спросить. Но, судя по всему, Тиантей уверена, что у него не осталось никаких воспоминаний, и какой-то тихий, но настойчивый внутренний голос шепчет: "Не разубеждай её в этом. Пусть воспоминания будут твоей маленькой тайной". Она в этом замешана? Или же нет, она его спасла, выкупив? У кого выкупив? Тринадцать солов – кажется, это немало. Голова всё ещё плохо соображает. Трудно сосредоточиться на чём-то одном, мысли всё время разбегаются, переключаясь на незначительную ерунду: например, как ощущается под ногами пол или в какие узоры складывается древесная плоть стен, мимо которых они проходят. Или сколько ступеней в очередной лестнице.

– Малый обеденный зал, – произнёс дворецкий, вырвав его из размышлений. Они остановились перед высокой овальной дверью, украшенной виноградными лозами. Сколько спусков они преодолели? Какой это уровень? – Горничная приготовила вашу одежду. Вы сможете найти дорогу к своим комнатам и обратно?

– Не уверен, – немного смутился Рин. Странно было чувствовать себя беспомощным.

– Я вас провожу, – кивнул дворецкий, словно ожидал именно такого ответа. Как же его зовут? Тиантей ведь представляла их друг другу. Но имя всё ускользало.

До обеда время ещё оставалось, но делать было больше нечего. Рин переоделся. Уходить далеко от комнаты он опасался, чтобы не потеряться и не опоздать. Подойдя к большому зеркалу, вновь принялся себя рассматривать: может, хотя бы собственная внешность сможет разбудить в нём какие-то воспоминания? Тщетно. Да, выглядел он не так, как остальные слуги в этом доме, а с Тиантей вообще был полной противоположностью: бронзовая с золотым отливом кожа против бледной с голубизной кожи госпожи. Стальные серые глаза – и ее чёрные. Серебряные прямые волосы у него – и чёрные слегка вьющихся у нее. Рядом они смотрелись бы как день и ночь.

Рин поправил нашейный платок. Откуда он знает, как завязывается этот сложный узел? Точнее, как его пальцы смогли его завязать? Ещё одна весточка из неведомого прошлого? Одёрнул манжеты белоснежной рубашки. Что ж, одежда сидела на нём как влитая, хотя Рин не припомнит, чтобы кто-то обмерял его. Портной Тиантей знает его размеры, потому что он жил в этом древе раньше? Или мерки сняли, пока он спал? Наряд состоял из чёрного камзола, белоснежной рубашки, белого же нашейного платка и чёрных обтягивающих брюк из тонкой ткани, которые он бы постеснялся надеть, если бы камзол не был таким длинным, почти до колен. Высокие сапоги для верховой езды кажутся неуместными, но другой обуви нет. Странная это одежда или так принято ходить? Ответить Рин не мог. По крайней мере, другие слуги были одеты очень похоже, да и умение завязывать платок подсказывало, что до этого он уже носил нечто подобное.

Наконец настало время идти обедать, и он с облегчением покинул комнату.

Дворецкий ждал в зале. Внимательно осмотрел Рина со всех сторон и, удовлетворённый результатом, кивнул:

– Садитесь. – Он сделал приглашающий жест в сторону стола. – Когда придёт госпожа, встанете с приветствием.

Рин послушно сел. Возле стены стояли две горничные. Видимо, они будут прислуживать за обедом. Стол сервирован на двоих. Но это немыслимое количество приборов... Четыре ножа? Три стакана? Что с ними делать? Хотя, если он умел это раньше – нужно расслабиться и не мешать телу. Оно всё сделает само. А если не умел, то паниковать поздно. Всё равно уже ничего не поделаешь.

Тиантей вплыла в комнату, которая сразу наполнилась ароматом роз. Её платье, чёрное, закрытое, с длинными рукавами и маленькими серебряными пуговками, застёгнутое под самый подбородок, в то же время было настолько вызывающе облегающим, что практически не оставляло места для фантазии. Только пышные юбки скрывали движение ног, и казалось, что она парит, а не идёт. От одного взгляда на неё захватывало дух.

– Моя госпожа, – немного замешкавшись, Рин вскочил со своего места. – Позвольте, – он бросился к её стулу.

Тиантей благосклонно кивнула – ей явно понравилось, какое впечатление она произвела на Рина, – и с улыбкой подала горничным знак начинать.

Госпожа молчала, и Рин не решался заговорить первым. Обедали в тишине – сложно сказать, тягостной или нет. Наконец Тиантей промокнула салфеткой уголки губ. Трапеза завершена. Рин поспешил отодвинуть её стул и помог встать.

– Пойдём прогуляемся, – Тиантей взяла его под руку и потянула в сторону дверей. – У меня есть немного времени после обеда.

– Да, моя госпожа.

Они неторопливо шли по коридорам, придерживаясь лишь Тиантей известного пути. Наконец вышли в небольшой висячий сад. До земли не меньше четырёх ярусов. Вьюнок всюду переплетался с плющом и нависал над головами. Тиантей остановилась и задумчиво посмотрела куда-то в лес. На этой высоте деревья закрывали обзор, но было слышно, как неподалеку шелестят на ветру их верхушки.

– Как жаль, что ты ничего не помнишь, – едва слышно прошептала она, по-прежнему глядя в сторону. Так он не мог сказать, врёт она или нет. Потом перевела взгляд на Рина и, притянув к себе, поцеловала. Это совсем не походило на тот поцелуй из воспоминаний. Сейчас она была страстной, требовательной, настойчивой. Рин сомневался лишь несколько мгновений, прежде чем ответить. Кем они приходятся друг другу на самом деле? Он с трудом оторвался от её губ. То, как Тиантей вела себя, подсказывало, что они не просто госпожа и верный слуга. Хотелось укусить её за мочку уха. Спуститься вниз, к ключице. К этой соблазнительной ямочке у основания шеи. Но высокий воротничок платья мешал выполнить задуманное. Тиантей приложила палец к его губам, словно читая мысли:

– Не сейчас, – хрипло прошептала она. В ответ он поцеловал её палец. Она счастливо засмеялась в ответ. – Вечером я вернусь, и мы продолжим, – она положила поверх его ладоней свои и с трудом отняла его руки от своей талии. – Я хочу поговорить.

– Да, моя госпожа.

– Тиантей. Мне приятно, когда ты зовёшь меня по имени.

– Хорошо, Тиантей, – тут же исправился Рин. Это её личное имя. Но как зовётся её род? Если она не сказала, значит ли это, что ему не положено знать? Или ей просто не пришла в голову такая мелочь, что он забыл и это тоже?

– Пусть твой разум забыл многое, тело помнит, – она пристально смотрела ему в глаза, будто разыскивая что-то в глубине души. – Тебе нужно позволить ему вспоминать. Диардейси даст ключи от оружейной. Посмотри, что тебе приглянется. На пятом ярусе тренировочный зал. Я хочу, чтобы ты практиковался каждый день.

– Я умею обращаться с оружием?

– И не только с ним, – улыбнулась она и вновь коснулась губами его губ, но тут же отпрянула, когда Рин сделал попытку приблизиться. – Расскажешь мне вечером, что ты смог вспомнить. Ты ведь уже был там сегодня?

– Проходил мимо.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты вернул форму как можно быстрее. Хотя с тобой это выражение приобретает новый смысл.

Тиантей сплела свои пальцы с его, и Рину показалось, что его кожа на мгновение стала такой же бледной, как у неё.

– М-м-м... Невозможно удержаться, – вздохнула Тиантей и вновь потянулась за поцелуем.

– Госпожа, экипаж ждёт, – донесся резкий голос от входа в сад. У дверей стояла высокая сухая женщина. Каштановые волосы, стянутые в строгий пучок, карие глаза, морщинки вокруг крыльев острого носа, глухое чёрное платье, чёрные, натёртые до блеска башмаки с большими пряжками. – Вы просили сообщить, как только он будет готов.

– Благодарю, Диардейси. Уже иду, – Тиантей выскользнула из его объятий и, не оборачиваясь, ушла в древо. Диардейси бросила неодобрительный взгляд на Рина и поспешила следом. Ну да. Диардейси. Экономка. Взять у неё ключи. Рин провёл пальцем по губам, словно пытаясь удержать воспоминание о поцелуе. Вечером они продолжат – это было обещание. Он улыбнулся. А сейчас нужно поторопиться за Диардейси и взять у неё ключ от оружейной комнаты.

– Рин, – тихий шёпот вырвал его из дрёмы. – Рин, ты меня не дождался?

Он встрепенулся и открыл глаза. Над ним склонилась Тиантей в ночном халате, скрывавшем ровно столько, сколько нужно, чтобы ещё сильнее подстегнуть воображение. Рин обнял её за талию и притянул к себе. Их губы встретились. Он провёл кончиками пальцев по её плечу, сбрасывая халат и лямку ночной рубашки, по второму плечу; зарылся лицом в её грудь. Бархатная кожа была такая нежная, такая приятная на ощупь. И едва заметно пахла какими-то весенними цветами. Ландышами? Тиантей едва слышно вздохнула в предвкушении, потянулась к пуговицам его рубашки и вдруг замерла.

– Ты не переодевался? – полуутвердительно-полувопросительно произнесла она.

– Нет. Кажется, нет, – пробормотал Рин. Какая разница, свежая одежда на нём или нет? Он прильнул к её соску.

– Ты не ходил в оружейную? – Тиантей упёрлась руками в его плечи и заставила посмотреть в глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить вопрос и сформулировать ответ. Ну да, если он сейчас в дневной одежде и она не пропахла потом, значит, он не тренировался.

– Нет.

– Почему?

– Я... – Рин напряг память. Действительно, почему он не пошёл в оружейную? Хотя это неважно. – Не помню, – он попытался опять поцеловать Тиантей, но она резко отстранилась и, вскочив с кровати, запахнула халат.

– Рассказывай, – потребовала она, но Рин лишь непонимающе посмотрел в ответ. – Весь свой день, с самого утра, – уточнила Тиантей. Она взмахнула рукой и по углам зажглись светильники. Только теперь Рин понял, что до этого, оказывается, было темно. – Не опуская подробностей.

Она ещё раз посмотрела на него и начала расхаживать по пушистому ковру, следуя его вьющимся узорам:

– Приступай.

– Утром меня разбудила горничная, – послушно начал Рин. Каждый раз, когда Тиантей произносила что-либо в приказном тоне, его разум окутывало странное оцепенение, не дающее даже подумать о том, что можно не выполнить приказ. – Она принесла завтрак, открыла окна. Я сходил в туалет, умылся. Она приготовила одежду, сказала, что ты передала, чтобы я осмотрелся в древе, пока ты занята. Я позавтракал, переоделся. Пошёл гулять, – он запнулся, пытаясь восстановить в голове маршрут своих бесцельных блужданий. – Обошёл несколько ярусов. Поднялся на смотровую площадку. Там меня нашёл дворецкий, сказал, что ты будешь обедать через час, и мне нужно переодеться. Он показал, где малый обеденный зал, и проводил до моих комнат...

– Стой. Зачем он тебя провожал? – Тиантей остановилась.

– Я не был уверен, что найду дорогу, и дворецкий предложил свою помощь. Я не стал отказываться.

– Ладно. Продолжай, – Тиантей вновь начала кружить по ковру, но Рин видел, что она хмурится и кусает губы. Что-то в этой части про дворецкого ей не понравилось. Понять бы ещё что. Может, раньше он очень хорошо знал это древо?

– Я переоделся, подождал назначенного времени и вернулся в зал. Там мы пообедали. Потом немного прогулялись, на балконе мы целовались, и ты сказала, чтобы я взял у экономки ключ и сходил в оружейную комнату и тренировочный зал. Потом пришла экономка, и ты уехала. Я вернулся в комнату... – Рин опять запнулся. – И, кажется, опять заснул. Потом ты вернулась и сейчас устроила мне допрос, – он замолчал.

– Ты помнишь, как заснул?

Рин нахмурился, вспоминая.

– Нет.

Тиантей сделала ещё круг, о чём-то размышляя:

– Как зовут дворецкого?

Проклятье, он надеялся, она не спросит.

– Ллерт... Ллартани... – как-то похоже, но как точно? Имя всё никак не хотело поддаваться.

– Ллериатани. А экономку?

– Дара... Дериадэ... – Рин вздохнул и посмотрел на свою госпожу. На её лице быстро сменялись эмоции: беспокойство, задумчивость, злость, что-то ещё, для него неопределимое.

– Диардейси.

– Диардейси, – согласился он.

– Почему ты мне не сказал?

– Не сказал что?

– Что ты продолжаешь забывать, – теперь Тиантей смотрела на него неотрывно.

– А разве это не нормально?

– Нет. У тебя прекрасная память. А провалы в воспоминаниях – один из признаков того, что ты всё ещё болен. Это очень плохой знак.

Рин лишь пожал плечами в ответ. Ему нечего было сказать.

– И имена. Ты никогда не забывал имён и лиц.

– И что это значит? Что я забываю.

– Это значит, – Тиантей помедлила с ответом. – Что яд, которым тебя отравили... всё ещё в тебе. Я с самого утра вызову Коририэля, пусть ещё раз осмотрит тебя. Похоже, мы что-то пропустили.

Она подошла к Рину и провела рукой по его волосам. Он потянулся её обнять, но она лишь отрицательно покачала головой:

– Не сегодня. Кто знает, что может случиться, если ты слишком напряжёшься.

– Я не буду напрягаться, обещаю, – Рин улыбнулся и опять протянул руки.

– Нет, – Тиантей наклонилась и целомудренно поцеловала его в лоб. – Ложись спать. Утром придёт доктор, и мы решим, что делать.

Как только она это сказала, Рин почувствовал, что на него навалилась неодолимая сонливость. Он безвольно откинулся на подушки. Тихо щёлкнула, закрываясь, дверь.

Он уже почти провалился в сон, когда вдруг вспомнил недовольство Тиантей, когда она поняла, что он не переодевался. "Нужно снять одежду", – отстранённо подумал Рин. Ещё с минуту он лежал без движения, пока не заставил себя открыть глаза. Уходя, Тиантей погасила светильники. Рин какое-то время смотрел в темноту размышляя, стоит ли их зажигать вновь. Наконец решил, что не стоит. Разделся, лёг обратно в постель. Но сон больше не шёл. Похоже, приказ Тиантей потерял силу.

"Я делаю всё, что она говорит или желает. Просто я тут же начинаю хотеть именно этого. Чего бы это ни касалось. Нужно попробовать завтра её ослушаться. Незаметно, – подумал Рин. – Может ли быть, что я околдован?"

Промаявшись ещё с полчаса, он встал. Похоже, дневного сна было более чем достаточно. Он вновь оделся и вышел из комнаты: к чему терять время, если можно заняться делом? Искать экономку и требовать ключи от оружейной комнаты среди ночи было бы странно. Да и Тиантей велела не напрягаться. Но он мог сходить в библиотеку. Пусть Тиантей и не говорила ему, чтобы он занялся самообразованием, но зелёный с белым из обрывка разговора, вновь всплывшего в памяти, не давали покоя.

Рин беззвучно прошёл по коридору. Оказывается, когда он ходил днём за дворецким, то запомнил все рассохшиеся места в полу. Странно, имя забыл, а это нет. Остановился перед лестницей, прислушиваясь. Никого. Незамеченным поднялся на нужный уровень. К чему такие ухищрения? От кого ему скрываться? Но заставить себя перестать красться он не мог. Так же, как и довериться Тиантей и рассказать о тех скудных обрывках воспоминаний, что остались с ним. Нужно обязательно иметь тайну. Но зачем? Странный привет из прошлой жизни. Кем же он был? Часовой внутренней стражи не должен обладать такими привычками...

Библиотека была пуста. Рин прошёлся вдоль стеллажей, разглядывая корешки книг. Света луны и звёзд, пробивавшихся сквозь кроны деревьев и цветные витражи окон, ему было достаточно, чтобы без особых усилий читать. Тиантей ведь зажигала светильники. И они стоят всюду в древе. Значит ли это, что она не видит в темноте так хорошо, как он? Оказалось, что он без труда разбирает несколько языков, легко переключаясь между ними. Наконец нашлась толстая книга с гербами и тинктурами великих родов. Ещё раз прислушавшись к тишине древа, Рин перевернул несколько страниц. Родов с зелёной и белой тинктурами нашлось несколько. Эруидатте – белый лев на зелёном поле. Младшая линия Императорского рода. Лиорчетти – четыре зелёные галки на шахматном бело-зелёном поле. Хранители границ. Самайолли – сражающиеся белые единорог и змей на зелёном поле. Рин ещё раз повторил про себя имена родов: Эруидатте, Лиорчетти, Самайолли. Если верить призрачному голосу из прошлого, раньше он служил одному из них. Внутренняя стража – всегда доверенные воины. Господа знают их в лицо и по имени. Значит, если ему удастся встретиться с ними, кто-нибудь его опознает? Сможет приоткрыть завесу тайны над произошедшим? Ведь должна же быть причина для того, чтобы травить часового таким странным, явно дорогим и экзотическим ядом, а не просто съездить в темечко.

Но прежде чем закрыть книгу и осторожно поставить на место, Рин проверил ещё кое-что. Ни одного рода с чёрным цветом не было. Но с чёрным и белым было целых два: Каренроты и Лойфаутте. Принадлежит ли Тиантей к кому-нибудь из них? Почему-то ему казалось, что нет. Убедившись, что никто не заметит, что здесь кто-то был и прикасался к книгам, Рин вернулся в комнату, вновь разделся и лёг в кровать.

Коририэль, улыбчивый мужчина средних лет, как все частнопрактикующие доктора, одетый в зелёную форму, отложил зеркальце в сторону и посмотрел на Тиантей:

– Всё в порядке. И анализы говорят о том же. Я не знаю, чем вызваны его последние провалы в памяти, но сделаю расширенное обследование крови. Может, всплывут новые подробности.

– Спасибо, доктор.

– Если вдруг что-то изменится – вы знаете, где меня найти. Но я думаю, что это психическое. Знаете, не каждый день теряешь память. Думаю, скоро всё нормализуется.

Тиантей кивала его словам, но Рин видел – она знает что-то ещё, неведомое доктору. И поэтому ей совершенно не нравится то, что она слышит.

Наконец Коририэль ушёл.

– Мне тоже нужно идти, – вздохнула Тиантей, вставая. – Но к обеду вернусь. Не забудешь сегодня про оружейную и тренировочный зал?

– Нет, – Рин ободряюще улыбнулся. Он совсем не чувствовал себя больным, скорее наоборот.

– Постарайся не напрягаться.

– Не буду.

Она наклонилась за поцелуем.

Рин опять остался предоставленным самому себе. На этот раз с оружейной вышло всё хорошо. Взяв у Диардейси ключ, он долго бродил меж стеллажей, уставленных и увешанных колющими, режущими, стреляющими, душащими и многими другими приспособлениями. Время от времени останавливался, трогая ручки, прикасаясь к лезвиям, проверяя кромки на остроту. Наконец выбрал парные лезвия: изящный полутораручный меч и удлинённый кинжал к нему. Мечом можно работать на улице или на ветвях, кинжалом – в переходах и кавернах древа, когда негде развернуться и меч может легко застрять в потолке или стене во время очередного замаха. Или их можно применять в паре, сражаясь против двух противников. Или использовать кинжал, как щит... Рин встряхнулся, удивляясь сам себе. Откуда он всё это знает? Почему «общие» знания никуда не делись, но вот с личными воспоминаниями такая серьёзная проблема? Что же это был за яд?

Он вспомнил, как отпрянула Тиантей, когда решила, что яд ещё не весь вышел. Она знает, чем именно его отравили, и знает о каких-то особенностях его действия? Например, о том, что она тоже может отравиться, занявшись с ним любовью или даже просто целуясь? Но как проверить эти подозрения? Ведь вряд ли в библиотеке есть что-нибудь вроде "Полного пособия по ядам растительным, животным и порождённым гадами".

Подобрав ещё несколько ножей, Рин отправился в тренировочный зал. Стоило заняться практикой, посмотреть, на что он способен. А зацепки отложить на потом и вернуться к ним, когда представится возможность. Например, когда ему удастся выбраться из древа.

К его удивлению, зал не был пуст: одинокий мечник оттачивал своё умение у окон, повторяя одно-единственное движение вновь и вновь. Меч с характерным свистом вспарывал воздух. Стараясь не мешать, Рин прошёл в дальний угол, но сразу же был замечен.

– Нужен спарринг-партнёр? – мечник оказался девушкой. Рослой и широкоплечей – со спины он принял её за мужчину. Ростом с самого Рина, с косой, заплетённой, как принято у воинов. Голубоглазая и светловолосая, как большинство встреченных им в этом древе слуг, с едва заметной россыпью веснушек.