Текст книги "Музыка любви"

Автор книги: Мара Фицчарльз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Он уселся рядом с ней на огромном диване, обитом мягкой светлой кожей. Сначала, решил Шон, надо окончательно прояснить все недоразумения, что возникли между ними, и лишь потом они смогут приступить к обсуждению другого вопроса.

– Таннер сказал, что ты видела газеты… – начал он. – Прости, что меня не было рядом. Я научился не замечать их, пока… дело не дошло до судебной тяжбы.

Он видел, как ее глаза потемнели, наполнившись недобрым предчувствием. Она настороженно смотрела на него.

– Так это на самом деле… было?

– К сожалению, да. Когда я позвонил в нашу семейную юридическую контору, то получил подтверждение. Да, эта женщина подала иск о признании отцовства. Я поинтересовался деталями: дата, время, место, понимая, что ни один биологический тест не подтвердит обвинение, Возможно, Таннер уже говорил тебе, что женщина, о которой идет речь, присутствовала на одном праздничном обеде, и, кроме того, я имел неосторожность поцеловать ее на прощание. Невинный поцелуй на глазах у всех! Ничего больше, Ханна. Клянусь, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – И как выяснилось, у меня есть забавное алиби. Оно касается указанного в иске времени и места.

– Тебя видели в это время где-то еще?

– Самое забавное, что ты сама можешь подтвердить это, – ответил он и засмеялся. – Эта леди точно назвала дату! Она утверждала, что в определенный день я был в Сан-Франциско и именно там и тогда сделал ей ребенка. Хотя на самом деле в этот день я занимался этим милым делом на маленькой кушетке в коттедже на Девлин-Элбоу. С тобой, любовь моя. – Он счастливо улыбнулся. Теперь ты удовлетворена, дорогая?

Шон вздохнул и положил руку на спинку дивана.

– Мой семейный адвокат был не рад этому иску. Особенно если учесть, что это случилось не в первый раз. Он разглагольствовал о богатстве, ответственности и благоразумии. И я терпеливо слушал его, пока он не назвал дату. Тогда мой мозг заработал с удивительной скоростью, и я старался припомнить, где был в тот уик-энд и что делал. И вспомнил! Я думал тогда о том, как мы с тобой займемся любовью. И вдруг меня словно ударило – ты одна, и что будет с тобой, когда до тебя дойдут эти сплетни? Я позвонил Танкеру, надеясь, что он сможет убедить тебя выслушать мои объяснения. – Замолчав, он прикоснулся пальцем к ее подбородку. – Прости, родная, я знаю, что причинил тебе боль. Я страстно хотел обнять тебя. Я-то знаю, с кем я был в ту ночь. Но ты была одна, за тысячи миль от меня… Я позвонил, но ты не подходила к телефону. Я должен был рассказать тебе. Сгорал от нетерпения поскорее обнять тебя, никому не позволить нанести тебе обиду. Все, что я мог, – молиться, чтобы ты послушалась Таннера.

Ее глаза наполнились слезами. Протянув руку, он смахнул слезинку с ее щеки.

– Ханна! – сказал он негромко. – Я клянусь своей жизнью, что никогда больше не обижу тебя. Обещай мне, если это случится снова, ты придешь прямо ко мне, прежде чем сомнения и ревность завладеют твоим сердцем.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросила она.

– Я прочел это в твоих глазах, не успела ты сойти с самолета. А вернее, даже раньше, я почувствовал это, когда ты не отвечала на мои звонки.

– Прости, – мягко сказала она. – Я была не в себе.

– Ты обещаешь мне впредь не обращать внимания на слухи? Ты обещаешь верить мне? – спрашивал он, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Ты будешь доверять мне, даже когда меня не будет рядом?

Она подняла покрасневшие глаза и встретила его красноречивый взгляд.

– Я люблю тебя, Ханна, – заявил он. – Всем сердцем.

Ее глаза подернулись печалью.

– Ты был сегодня такой чужой, – прошептала она.

– Мне это стоило большого труда, – улыбнулся он, – но иначе было нельзя. Я хотел сначала поговорить с тобой, прежде чем мы снова будем спать вместе. Необходимо было внести ясность и оставить все неприятности позади, чтобы ничто не могло разделить нас. Хотя, возможно, мне все-таки придется предстать перед судом…

– Я верю тебе, Шон. Но я беспокоюсь о Шоне Майклзе, о его репутации и имени. Порой мне кажется, что это два разных человека.

– О нет, Ханна. Шон Майклз не существует. Для меня это работа, роль, если хочешь. Шон Майклз не что иное, как маска, которой я пользуюсь, чтобы сделать более выразительными, более эффектными мои выступления.

– И я жила с этим образом целых два года. Совместить его с реальным человеком довольно трудно, – призналась она.

– Но возможно, я надеюсь?

Она покачала головой.

– Нет ничего невозможного, когда любишь, – заявила она.

– Ты любишь меня, Ханна? – еле сдерживая себя, спросил Шон.

Спросил, а сам в страхе ожидал ответа, боясь, что не выдержит и, поддавшись чувствам, овладеет ею прямо на этом диване. А это не входило в его планы.

– О да, – произнесла она, улыбаясь. – Я люблю тебя. Шон Девлин. Люблю так сильно, что мне кажется, я просто не выдержу… если ты не прекратишь так смотреть на меня. О, Шон, если ты не поцелуешь меня сейчас же, я сойду с ума.

Он не заставил просить себя дважды и исполнил ее желание, прильнув к ней долгим поцелуем, вложив в него всю полноту чувств, переполнявших его. Но когда ее пальцы начали торопливо расстегивать его рубашку, он мягко остановил ее.

– Ханна, любимая, – сказал он, – пусть сегодняшний день будет для нас особенным.

– Особенным? – непонимающе откликнулась она, все еще пребывая во власти желания.

– Я люблю тебя и хочу показать тебе, как сильно я тебя люблю. Как нам хорошо, даже без физической близости.

– О, Шон, нет… – Она нежно прикоснулась к его лицу.

– Подожди. – Хотя это причинило ему физическую боль, он остановил ее. Взяв ее руку, поцеловал кончики пальцев. – У меня есть подарок для тебя. – Он протянул руку к маленькому столику.

– Подарок?

У него на ладони лежала маленькая коробочка в яркой упаковке.

– Разверни ее. – Он ждал, пока она осторожно снимала бумагу. – Это не обычный подарок, Ханна. – Он так волновался, что едва управлял своим голосом. Звуки музыки родились у него в сердце, и он готов был запеть от переполнявшего его счастья. – Это символ моей любви к тебе и мои обещания матери моего ребенка. – Он замолчал.

Она достала миниатюрную коробочку и открыла крышку.

Легкий вздох удивления слетел с ее губ. Он наклонился и прикоснулся к ним губами, чтобы разделить сладость момента, Он взглянул в ее глаза – они сверкали тем же блеском, что и изумруд в кольце.

– Ты будешь носить его? – Затаив дыхание, он ждал ответа.

– Да, Шон.

Взяв кольцо, он надел его на палец, на котором красовалось тонкое обручальное кольцо. Изумруд классической огранки, казалось, обрел наконец свое место. Шон молчал, у него не хватало слов, чтобы выразить свои чувства.

– Оно прекрасно, – прошептала она. – Спасибо, Шон. Я буду с гордостью носить его. – Он приподнял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза. – А если ты уедешь и я буду скучать, – продолжала она, – мне достаточно будет только прикоснуться к нему, и я почувствую твое присутствие.

– Ты готова примириться и с другой стороной моей жизни?

– Думаю – да. Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, все по-другому. После твоего признания…

– Я сам почувствовал то же самое, когда ты сказала, что любишь меня. – Он помолчал, держа ее руки в своих. – Ханна, ты выйдешь за меня замуж?

Ее ресницы затрепетали, она недоверчиво взглянула на него. Что-то похожее на страх сжало ее сердце.

– Замуж – за тебя?

– О Господи, Ханна, ответь же мне! Да или нет? Мне нужен ответ немедленно.

– О, Шон. Я люблю тебя! – Она обвила его шею руками и так сильно прижалась к нему, как будто это было в последний раз и больше никогда не повторится.

Он ответил ей поцелуем, и недавний страх в ее душе сменился сладостным удовлетворением. Но он по-прежнему ждал ответа.

– Ханна, да или нет? – потребовал Шон.

– Да, да, да! Как ты можешь сомневаться?

Отклонившись на мягкие подушки дивана, он увлек ее за собой. Прижав ее голову к своей груди, перебирал темно-рыжие непослушные локоны.

– Это настоящая пытка! Я никогда не просил ни одну женщину выйти за меня замуж!

Она приподняла голову.

– Шон!

– Златокудрая бестия! Пусть одну секунду, но ты заставила меня ждать! Впрочем, ты ведь не станешь мучить меня и заставлять подождать со свадьбой. Я знаю, не станешь… – повторил он, вновь обретая уверенность.

– Нет, любимый, не стану, – согласилась она. – Мы можем успеть со всеми приготовлениями к Рождеству.

– Что?! – воскликнул он. – Я отказываюсь даже слышать подобное! Мы должны сделать это немедленно. Сегодня вечером.

– Сегодня? – только и смогла она произнести, но выражение ее лица было красноречивее слов.

– Здесь, в Лас-Вегасе. В маленькой часовне, – пояснил он. – Сегодня ночью, когда я на руках отнесу тебя в постель, ты уже будешь моей женой.

Ее взгляд стал мягким и мечтательным.

– Признайся, ты все это спланировал заранее?

– Не совсем. Сначала мне нужно было заручиться твоим согласием.

– Хорошо. Мой ответ – да, – твердо ответила она, но вдруг нахмурилась. – О нет! Что я скажу родителям? – воскликнула Ханна. – Таннер знает?

– Нет, любовь моя, – засмеялся Шон. – Хотя он видит, что я совсем помешался от любви к тебе. Но никто не знает, что это наш медовый месяц. Мне хотелось, чтобы все оставалось в тайне. Только ты и я. Обо мне и так достаточно пишут в газетах, Возможно, это эгоистично, но я впервые в своей жизни решил жениться и хочу сделать это так, как мне нравится.

Она глубоко вздохнула.

– Что-то не так?

– Нет, Шон. Я люблю тебя, и этим все сказано, – заверила она. – Но меня волнует, когда же мы скажем всем? Может, в День благодарения?

– Прекрасно. – Шон согласно кивнул. – Именно тогда и объявим.

– Я себя чувствую так, словно сегодня нам предстоит провести первую брачную ночь. И, пожалуй, мне надо переодеться.

– Чтобы выглядеть как невеста?

– Когда ты смотришь на меня так, я действительно ощущаю себя невестой.

– Мы пообедаем до или после церемонии?

– Я ем за двоих. – Она виновато улыбнулась. – Пожалуй, лучше – до.

Облегченно вздохнув, он произнес:

– Я голоден как волк, но уверен, после церемонии в нас пробудится аппетит другого рода.

Ее пальцы коснулись его подбородка, и он, резко наклонив голову, поймал их своими губами.

– Гармония, – произнес он. – Совершенная гармония…

И вдруг в его голове зазвучала музыка. Он обнял Ханну, нежно прижимая к себе. А мелодия росла, набирала силу, и казалось, ей не будет конца.