Текст книги "Логово тьмы"

Автор книги: Максим Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Глава №1. Экскурс

Пластмассовый мир победил,

Макет оказался сильней.

Последний кораблик остыл.

Последний фонарик устал.

Дирижабль летел ровно, без рывков и покачиваний, в округлые окна гондолы виднелись пролетающие мимо облака, контуры земли угадывались далеко внизу.

Чтобы приподняться, пришлось сделать значительное усилие, боль пронзала все тело, в особенности избитое лицо; усталость вместе с травмами требовали продолжительного отдыха, но неотложные дела не позволяли расслабиться.

Оглядел внутренности гондолы, внимательно рассматривая спутников. Как же все изменились, повзрослели, заматерели, даже, наверное, постарели.

Анжела – выдающаяся заклинательница, вероятно, лучшая в Прусской Республике, а то и в мире вообще. По-прежнему неимоверно прекрасна, несмотря на явную усталость и недоедание. Невысокая, хрупкая, идеально стройная голубоглазая брюнетка. Она сидела в кресле напротив, элегантно закинув ногу на ногу.

Удивительно, но даже сейчас, в помятой и видавшей виды одежде девушка умудрялась выглядеть настоящей принцессой – чуть растрепанной и взлохмаченной, но все такой же милой и привлекательной, как обычно. Потертые узкие джинсы, маленькие аккуратные сапожки, блузка, бывшая когда-то белоснежно белой, декоративный красный шарфик, небрежно скинутый на спинку кресла плащ. Из набора, в общем-то, вполне обычных вещиц, Анжела умудряется создать запоминающийся впечатляющий образ, будто вышедший из-под руки коллектива дизайнеров.

Темные волосы разбросаны в творческом беспорядке; на губах сдержанная улыбка; глаза смотрят на меня с заметной теплотой и легкой жалостью. В уголках глаз появились несколько новых морщинок, в темных прядях можно рассмотреть седые локоны. А ведь ей всего лишь немногим больше двадцати…

Похудела, ослабла, девушке явно нужно восстанавливать силы и поправить здоровье. Добровольная голодовка, длившаяся бог знает сколько дней, дает о себе знать.

Как бы то не было, ловлю себя на том, что она чудо как хороша! Улыбаюсь Анжеле, а девушка, будто прочитав мысли, устало подмигивает.

Перевожу взгляд на Ханса, то есть – тьфу! – на его двойника. Джон Доусон, так теперь зовут того, кто пару лет назад был для меня Боссом, наставником, другом, чуть ли не отцом.

Он аккуратно присел на краешек дивана, настороженный взгляд буравит всех по очереди. Все же Джон отличается от Ханса, но – явно в лучшую сторону. Он словно его более молодая версия – без седины на висках, без морщин, без обреченности и смертельной болезни. Да еще, судя по всему, без маниакального пристрастия к алкоголю.

Одет просто, в толстые добротные штаны, боты из промасленной кожи. Теплый свитер и непромокаемая куртка завершают образ. В руках мнет широкополую шляпу, не зная, куда ее деть.

Встретившись со мной взглядом, глаз не отводит, смотрит прямо, дерзко, испытующе. Читает, читает меня, как книгу. Так умел делать Ханс, смотреть вглубь людей, видеть их самую суть. Теперь Джон, настоящий двойник, делает тоже самое. Ну что ж, пусть его, может хоть успокоится слегка.

Удобное кресло с трудом выпустило из объятий, неуверенной походкой пробираюсь к кабине. Проходя мимо большого полноростового зеркала, вмонтированного в переборку, невольно кидаю взгляд на отражение.

Вот так красавчик! Темные волосы взбиты колтунами; серые зрачки едва угадываются из-под заплывших синяками глаз; лицо – сплошная рана, все в сини и кровоподтеках; губы разбиты в мясо; нос кривоват, под ноздрями потеки засохшей крови. Рваная грязная тряпка, бывшая когда-то футболкой, чудом удерживается на торсе. Джинсы такие же грязные – в пятнах непонятного цвета, грязь вперемешку с кровью и травой. Руки обессиленно висят, ноги едва ходят. Все тело сплошной синяк, источающий ноющую неприятную боль.

– Что, Глеб, здорово тебя отделали? – не оборачиваясь спрашивает Химик.

– Да уж, краше в гроб кладут, – мрачно замечаю я.

Спина Григория сотрясается от ехидной усмешки, сам он продолжает колдовать над приборами. Кресло пилота жалобно поскрипывает под немаленькими габаритами; широкие плечи заслоняют половину приборной доски; копна черных волос падает поверх кожаного плаща.

– Ничего, подлатаем, – с успокаивающей интонацией констатирует Химик, – Только вот с управлением разберусь.

Он перещелкивает пару каких-то тумблеров, рука уверенно удерживает впечатляющих размеров руль. Под левым рукавом отчетливо вижу протез – чудо техники, магии и алхимии, совмещенных воедино. Взгляд мужчины ползет по приборам, он удовлетворенно кивает и что-то невнятно бормочет под нос.

– Откуда ты знаешь, как управлять дирижаблем? – спрашиваю я.

– Да… тут делов-то… – отмахивается Григорий, – Немногим сложнее, чем мехмобиль. По крайней мере, пока не нужно показывать высший пилотаж. Лететь прямо, вверх и вниз – это уж я точно смогу. Тебе, кстати, тоже не лишним будет подучиться!

– У меня от одних стрелок и кнопок глаза разбегаются.

– Это с непривычки. Тут все вполне логично, главное понять принцип.

– Пока не вижу никакой логики, – говорю, слегка морщась от приступов боли.

– Ну, смотри внимательно, – Химик бросает беглый взгляд, начиная экскурс по панели управления, – Здесь – индикаторы состояния дирижабля в целом. Заряд энергона, давление и температура газа, уровень масла, и всякое прочее, – рука Григория последовательно перемещается по приборам, следуя за объяснениями, – Дальше указатели положения и скорости. Вот компас, альтиметр, индикаторы угла наклона, спидометры – продольный и поперечный, тут же тахометр, барометр…

– Стой, я все равно не запомню…

– Ладно, главное, улови суть. Самое основное в управлении дирижаблем – вот эти рычаги. Здесь тяга, поворот рулей, регулятор подъемной силы…

– А ветер? Ветер ты учитываешь?

– Конечно! Не учитывать ветер, летя на дирижабле, это как ссать против него – можно, конечно, но муторно и небезопасно. Вот же, специально, целый комплекс – анемометр, роза ветров…

– Роза? Ох… Химик, откуда ты все это знаешь?

– Ну как, откуда, – Григорий улыбается одними глазами, – Я же бывший граф, забыл, что ли? Доводилось, по роду службы, всякое попробовать.

Не сказать, что это объяснение меня удовлетворило, но расспрашивать дальше сил не было. Я прислонился к дверному косяку, взор блуждал по многочисленным стрелкам и кнопкам, за лобовым стеклом проплывала синеющая даль неба.

– А это что? – я указал на витиеватую гравировку, расположившуюся прямо над приборной панелью.

– "Расторопный" – название судна, – пояснил Химик, – Кстати, неплохо бы проверить, что там насчет еды…

Я кивнул и вышел из кабины. Дверь прикрывать не стал, так как-то спокойнее. С трудом подавив желание вновь плюхнуться в мягкое кресло, прошелся по салону.

– Анжи, – хрипло попросил я, – Загляни, пожалуйста, на камбуз. Нужно посмотреть, что с припасами, да и подкрепиться не помешает.

– Я помогу, – бросил Джон, поднимаясь вслед девушке.

– Добро, а я устрою ревизию в двигательном отсеке.

В таком небольшом дирижабле, как "Расторопный", под двигатели не было нужды выделять отдельную гондолу, все находилось, можно сказать, под одной крышей. Пройдя в дальнюю часть салона, я с трудом отворил тщательно задраенный люк, переборка пропустила внутрь механического отделения.

Здесь даже пахло механикой. Электричеством, смазкой, крутящимися частями. Едва ощутимая вибрация распространялась от двигателя, расположенного в самом хвосте отсека. Уха достигало чуть слышное шуршание хорошо смазанных механизмов, на ультразвуковой границе раздавалось негромкое гудение энергонного реактора.

Признаюсь, я не большой знаток механики и электрики. Большее, на что меня хватило – визуальная диагностика отсутствия неисправностей. С умным видом посмотрел на горящие зеленым лампочки; с удовлетворением отметил отсутствие протечек и конденсата; оглядел проводку на предмет повреждения изоляции; глубокомысленно хмыкнул, проверив чистоту рулевого механизма.

Меня немного заинтересовал большой шкаф, стоящий в дальнем углу отсека. Он был под завязку набит какой-то электрической схемотехникой, а интерес вызвал по двум причинам. Во-первых, я никак не мог понять его назначения, не вязался он ни к какому другому устройству. А во-вторых, не оставляло ощущение, что нечто подобное я уже видел. Но где, при каких обстоятельствах – память отказывалась давать ответы.

– Все в порядке, – доложил я, вернувшись в кают-кампанию.

– С едой тоже неплохо, – откликнулась Анжела, накрывая на стол, – Хватит дня на три, а если экономить, то и на неделю.

С помощью Доусона девушка соорудила небольшой перекус – хлеб, сыр, копченое мясо и горячий чай. Едва я успел угнездиться за столом, как из рубки показался Григорий.

– Ну что, отобедаем! – заявил он, потирая руки.

– Эй, а кто управляет дирижаблем? – воскликнула Анжела, буквально сняв фразу с моего языка.

– Хм… Я удостоверился, что все в норме и зафиксировал рули, – пояснил Химик, – Теперь мы можем лететь прямо сколь угодно долго.

– И ни во что не врежемся? – осторожно поинтересовался я.

– Ну… Если только в другой дирижабль. Но вероятность этого, сам понимаешь, крайне мала.

– А ветер? Разве нас не повернет с курса?

– Чтобы сбить с курса, – рассудительно ответил Григорий, – Для начала неплохо бы знать, куда мы, собственно его держим. У тебя есть варианты, Глеб?

Я ненадолго задумался и отрицательно помотал головой.

– То-то и оно! – Химик назидательно воздел палец, – А потому давайте откушаем, а уж потом решим, куда лететь и что, вообще, делать.

Все с энтузиазмом принялись за пищу, а вот я, несмотря на мучивший голод, не смог последовать общему примеру. Ужасно болела челюсть, губы не слушались, зубы шатались так, что стало страшно кусать чтобы то ни было. В конце концов, я выбрал кусок хлебного мякиша и принялся рассасывать, будто глубокий старик.

Григорий некоторое время наблюдал за моими потугами, потом не выдержал.

– Хватит, Глеб. Пойдем, займусь твоими ранами.

Он поднялся, откуда-то из-за дивана возникла сумка со снадобьями. Повинуясь приглашающему жесту, я переместился в ближайшую каюту. Кровать, не отличающаяся особой шириной и мягкостью, показалась вершиной комфортабельности после тюремной койки.

– Ложись, и скинь с себя эту рванину, – распорядился Химик, – Думаю, на "Расторопном" найдется хоть что-то из одежды.

С наслаждением сбросив грязную одежду, я со вздохом принял горизонтальное положение. Скосив глаза, наблюдал за работой Химика.

Григорий расчехлил сумку. На свет показались несколько бутылочек и небольшая плошка, куда Химик начал сыпать один за другим неизвестные мне ингредиенты. Слабенько полыхнуло, раздался небольшой "бух", еле заметный дымок поднялся к потолку. Григорий достал пипетку и с большой осторожностью собрал в нее содержимое плошки.

– Лежи спокойно, – скомандовал он, – Я прижгу раны.

Я, как мог, старался исполнить указания алхимика, пока он покрывал мое израненное тело снадобьем. Каждая капля, соприкасаясь с кожей, вызывала чувствительный укол и затихающее жжение, переходящее в приятное тепло.

– Так, теперь заживляющая мазь, – пробормотал Химик, – Закрой глаза!

Я повиновался, Григорий принялся размазывать мне по лицу нечто склизкое и холодное. От мази ощущения были не очень-то приятными, скорее она вызывала ассоциации с чем-то мерзким, вроде гнили или слюны.

– Слушай, Химик, пока не забыл, – проговорил я с трудом разомкнув слипшиеся губы, – Там, в двигательном, есть странный шкаф. Не знаешь, что это за хрень?

– Молчи, Глеб, не дергайся! – раздраженно оборвал меня Григорий, – Не забивай голову ерундой. А еще лучше – спи!

– Но я не хочу спать.

Мои глаза были плотно прикрыты, я не мог знать, что делает Химик, только расслышал звук открываемой бутылочки. Неожиданно под носом оказалась склянка, я невольно вдохнул терпкий запах, едва не закашлялся от проникших в легкие паров.

– Вот б… л… м… – не успев докончить фразу, я погрузился в глубокий спокойный сон.

Сновидения явились, не заставив себя ждать. Словно на кадрах кинохроники передо мной развернулись события двухлетней давности…

Путешествие по лесу, первая встреча с Нейти, роковой суккубой. Чудесное спасение из смертельных объятий, постепенное исцеление, и неожиданно открывшийся дар, с которым я так и не смог свыкнуться. Необъяснимый талант вызывать у прекрасного пола неодолимое сексуальное влечение… И лишь амулет из уваровита удерживает странное умение в некоем подобии узды.

Спустя годы картина встречи с Нейти уже слегка поблекла, воспоминания не столь остры, как раньше. Надеюсь, придет время, когда я смогу произносить ее имя без учащенного пульса.

Потом… Знакомство с Хансом, вступление в вундертим, череда невероятных приключений. Нападение орды на Пруссию, падение Бастиона, и – жертва Босса, с помощью которой он спас всех от неминуемой войны на уничтожение.

Даже во сне ощущаю горечь утраты, тяжелую потерю. А видения двигаются дальше, не задерживаясь ни на чем конкретно.

Новая команда, возглавить которую выпадает честь мне. Последовательность событий, побед и провалов, постепенно приводящая к тюремному заключению. Суд, похожий больше на актерскую профанацию, и чудесное спасение от верной смерти. Как заключительный аккорд – драка с Марио, по результату коей мы и оказываемся на летящем дирижабле, удаляющемся прочь от Республики, на территорию Диких Земель.

Сон… Но все так реально, будто заново переживаю каждый шаг, вздох, каждое слово, удар, выстрел. Насколько круто и удивительно, оказывается, может измениться жизнь всего лишь за два года – срок, что ни говори, в масштабах поколения почти незаметный.

В себя пришел от приятного ощущения силы, струящейся по телу. Она мощным потоком входила со стороны темечка и, растворяясь в мышцах, оседала по всему избитому организму. Приоткрыв глаза, я увидел склонившуюся надо мной Анжелу.

– Эй, ты что! – возмутился я, – Сама еле на ногах держишься!

– Лежи! – ладонь девушки с неожиданной силой ткнула в лоб, заставив вновь растянуться на постели, – Магия восстанавливается быстрее, чем здоровье. Поделюсь, ничего со мной не случится.

– Но ты же не лекарь…

– И что? – удивилась Анжела, – Чистую силу еще никто не отменял. Это тебе не стихиями мериться, я просто перекачиваю магическую энергию. Так что лежи спокойно и предоставь архимагу делать свое дело.

Архимагу, как же. Хотя… Силой Принцесса не уступит никому, в этом я уверен, подкачать может лишь умение. Но… у кого учиться архимагу, если более сильных магов просто нет? Тут уже все на самоощущениях, на чутье, интуиции. Если девушка чувствует, что она достойна, вероятно так оно и есть.

Я спокойно дышал, давая магии проделать исцеляющую работу. Анжела наклонилась над кроватью, девичья ладонь почти касалась моего лба, расстегнутый край блузки открыл моему взору приятные округлости женской груди. Я позволил себе еле заметную улыбку, но она не ускользнула от внимания заклинательницы.

– Эй, на что это ты уставился? – с наигранным возмущением фыркнула Анжела.

– У тебя новый кулон, очень красивый, – я легко нашелся с ответом, – Раньше его никогда не видел.

Удивительно, но девушка смутилась, рука отпрянула от моего лба, легкая краска залила щеки. Анжела выпрямилась, оправила блузку, застегнув ее на все пуговки.

– Хватит на сегодня процедур, – заявила она, – Ты уже выглядишь… терпимо. Попробуй встать.

Я приподнялся, стараясь не делать лишних движений. Удивительно, усталость совершенно забылась, организм чувствовал себя отдохнувшим и готовым к новым свершениям. Встал, стыдливо прикрывшись одеялом, в зеркале на стене отразилось чуть припухшее помятое лицо, не идущее ни в какое сравнение с тем кровавым месивом, что я видел несколькими часами ранее.

– Спасибо! – с чувством сказал я, разглядывая физиономию.

Почти все зажило, только шрам, доставшийся от Нейти, никуда не делся. Все также начинается от верхней губы и уродливым рубцом проходит до левого уха.

И опять Анжела будто угадывает мысли. Ее ладонь бережно прикасается к шраму, робкой лаской пройдясь по бурому рубцу.

– Ничего, он тебя не портит, – мягко произнесла девушка, заставив меня вздрогнуть от скрытой в голосе нежности.

Она сдержанно улыбается, отворачиваясь в сторону и давая мне возможность одеться. Вместо порванной футболки на стуле ждет заправская морская тельняшка, я с наслаждением надеваю чистое белье. Закончив возиться со штанами и обувью, поворачиваюсь к девушке.

– Благодарю, Анжи, – мягко произношу я, – Вы с Григорием лучшие лекари в мире!

– Будем считать, что мы квиты, – хитро выдыхает девушка.

Мне остается только гадать, что она имеет в виду. Был между нами один давешний эпизод, когда мне пришлось применить к заклинательнице экстренную терапию… Правда об этом никто не в курсе, кроме меня самого. Неужели и она каким-то образом прознала?

– Кхм… – я решаю не развивать тему, – Кстати, хотел спросить. Там, на суде… Тебя ведь вполне могли оправдать.

– Ну да! Только для этого пришлось бы клеветать на тебя и, по сути, отречься от совместной работы.

– Подумаешь… Зато ты осталась бы в Республике…

– Нет, Глеб. Это же предательство! К тому же…

– Что?

– Я была под присягой, – улыбается Анжела, – И говорила только правду.

Я нервно сглатываю, стараясь вспомнить, что же вещала девушка в своих показаниях. Что-то вроде "мы любим друг друга".

Мы встречаемся взглядами, меня чуть не бросает в жар. Глаза Анжелы обещают… многое.

Два года мы были не более, чем близкими друзьями. С каких это пор между нами промелькнуло нечто новое? Неужели амулет перестал работать? Или остаточный эффект возымел накопительное действие? Странно… В ее взгляде читается не простое вожделение, а настоящее тепло, глубокое искренне чувство. Жаль, что я не ощущаю чего-то подобного.

– Я… проведаю Химика, – неловко нарушаю тишину, – Пусть отдохнет, подежурю в рубке.

– Хорошо, – кивает девушка, – Ты не против, если я тут посплю? Очень уютная каюта.

Я не против. Дерганными движениями перемещаю себя за дверь, стараясь не слишком пялиться на начавшую разоблачаться заклинательницу. Прикрываю дверцу, с шумом вырывается задержанное дыхание, рукав вытирает выступивший на лбу пот.

"Женщина на корабле – к беде", – вспоминаю флотскую поговорку.

Интересно, а как на дирижабле? Ладно, я справлюсь.

Рубка встретила меня подмигиванием индикаторов, Григорий поднял уставший взор от разложенной карты. Впереди, за стеклом, вечер превращался в ночь, солнце садилось, освобождая место луне и звездам.

– Неплохо выглядишь, – проворчал Химик, – Хорошо, что пришел. Твоя очередь дежурить.

– Что мне делать?

– Следи за приборами, – Григорий поднялся, потянувшись, внимательно оглядел меня и добавил, – Ничего не трогай! Если что не так, буди!

Он уступил место в кресле пилота, я уселся, ощущая непривычный душевный подъем. Все-таки управлять дирижаблем гораздо интереснее, чем мехмобилем.

– Следить за приборами… – тихонько повторил я, когда Химик ушел отдыхать, – Ничего не трогать…

Лампочки на панели весело перемигивались, стрелки указателей едва заметно подрагивали. Я проверил указатель заряда – почти полный, посмотрел на высоту, скорость. Глянул вниз, на землю.

Далеко внизу, под нами, проплывала мимо небольшая деревушка. Ее огни смотрелись одиноко, но неожиданно радостно на фоне темной беспросветной долины. Интересно, сколько там жителей? Чем они живут, как зарабатывают, о чем мечтают? Насколько их мечты и желания далеки от моих?

Могли ли они увидеть пролетающий дирижабль? Вряд ли. Звук электродвигателя практически не слышен, тем более на таком расстоянии. Световые маячки мы выключили, чтобы быть незаметнее. Небольшой темный силуэт на фоне гаснущего неба – пожалуй, можно заметить, если только знать, куда смотреть.

Блеклая вспышка привлекла внимание, я поднял глаза к горизонту. Далеко-далеко впереди, почти на пределе видимости, темные тучи надвигались мрачным фронтом, с севера шла гроза. Я знал, где-то там – океан, вечно бушующий, неспокойный. Он-то и насылает на сушу своих детей – могучие ветры и страшные грозы.

Молния сверкнула у самого горизонта, ее подруга ударила рядышком, пронзая мрачную тьму. Тучи катились неостановимой волной, пожирая тускнеющее небо. Звездное воинство проигрывало войну армии мрака.

Я завороженно смотрел на грозовой фронт, вспышки отражались от лобового стекла, высвечивая на долю секунды бесконечные пространства внизу. В голове сами собой всплыли строки, услышанные когда-то в одном из придорожных трактиров.

Тьма наступает,

Никто не в силах

Ее познать.

Но лед растает,

Как сто раз было

Придет весна.

Наступит утро,

Рассвет поможет

Рассеять мрак.

Ночная мудрость

Исчезнет тоже.

Да будет так!

"Да будет так, – крутилось в голове надоедливым рефреном, – Да будет так!"

Гроза на горизонте разошлась во всю мощь. Я решил не будить Григория, уйти от непогоды сумею и сам. Снял блокировку и плавным движением осторожно сдвинул руль. Дирижабль, даже не вздрогнув, стал послушно забирать южнее. Контролируя курс по компасу, я вывел "Расторопного" на безопасный маршрут, оставив вспышки молний далеко на севере. Управлять дирижаблем оказалось очень… необычно. Интересно, слегка волнительно и приятно. Странно, что небольшое усилие, едва заметный поворот рычага приводит в движение такую большую конструкцию. Забавно, каково же управлять чем-то действительно большим?

Ночь целиком завладела миром, над землей разлилась темнота. Луна светила где-то позади, звездное небо подмигивало огоньками, приборная панель тускло освещала рубку приглушенным отсветом. Я погрузился в волшебную сказку, наслаждаясь необычной тишиной, покоем и приятным полумраком.

Неожиданно быстро пришел рассвет, темное время суток промелькнуло незаметно. Я продолжал сидеть недвижно, в состоянии полного успокоения. Где-то позади, в гондоле, послышались звуки открываемых дверей, тихие голоса возвестили о том, что экипаж просыпается.

– Эй, пилот, пойдем завтракать! – холодная ладонь Анжелы взъерошила волосы.

Я неторопливо начал выбираться из кресла. Григорий подошел, бросил быстрый взгляд на приборы и недовольно нахмурился.

– Ты сменил курс? – насупившись спросил он.

– Да, пришлось повернуть, чтобы не попасть в грозу.

– Я же просил разбудить!

– Какая разница? – я удивленно посмотрел на него, – Ничего страшного не случилось. Просто хотел дать тебе отдохнуть.

Химик забурчал под нос, внимательно всматриваясь то в компас, то за окно, словно пытаясь отыскать какие-то знакомые ориентиры. Наконец, он махнул рукой и с разочарованным видом уселся в кают-компании. Все собрались на завтрак.

– Итак, Босс, – с легкой иронией обратился ко мне Григорий, – Куда мы направляемся?

– Это зависит от двух вещей, – пережевывая бутерброд ответил я, – Куда мы можем и куда мы хотим.

– Если ты имеешь в виду ресурс дирижабля, то лететь мы можем еще очень далеко и долго, – Химик запивал снеки горячим кофе, – А вот запасы провизии пополнить не помешало бы, уже завтра придется затягивать пояса потуже.

– Ну… а тут есть какие-то города, где мы можем приземлиться?

– Тут много что есть…

Григорий подвинул тарелки с закусками, небрежно сдул крошки, на освободившемся столе оказалась размашистая карта. Большую ее часть занимала западная окраина Республики, ограниченная живописно нарисованной Великой Стеной, а вот дальше шло изображение Диких Земель, не очень-то подробно разрисованное, но определенные места были четко отмечены.

– К сожалению, у нас имеется только приблизительная карта, – промямлил Химик, – Как вы понимаете, Дикие Земли не торопятся предоставлять картографическую информацию. Конечно, Прусские разведчики летают везде, но у них и карты свои, засекреченные. А никто из нас, естественно, не догадался захватить подобную. Ты кстати, – он бросил на меня недовольный взгляд, – Мог бы и изучать секретную документацию, пока был на службе.

– Да как-то все не до того было, – отмахнулся я, – Других проблем хватало. Давай, рассказывай, что тут к чему.

– Как видишь, точность карты оставляет желать лучшего, – он ткнул пальцем по бумаге, – Вся торговля с Пруссией происходит в основном через Брюссель и Амстердам, мелкие городки в счет не берем. Но главные центры Диких Земель, конечно, находятся гораздо дальше.

– А вот что такое? – я указал на заметный кружок, – Город?

– Ага, сейчас… Пэ-й-рис, – по слогам прочитал Григорий, – Насколько я слышал, одна из столиц Диких Княжеств.

– Пари, – неожиданно вмешался Джон, – Правильно говорить "Пари".

– Ты там бывал? – все посмотрели на Доусона крайне вопросительно.

– Да… – неохотно ответил он, – Именно там я… осознал себя.

– Ты хочешь сказать – пришел в себя?

– Нет, именно осознал. До того момента я был полуразумен, не понимал кто я и где нахожусь. Но… постепенно разум восторжествовал.

– Значит, туда и направимся.

– Я бы предпочел начать с Брюсселя, – проворчал Григорий, – Все-таки более известная территория, там мы знаем, чего ожидать, а чего опасаться. А этот самый Пари… О нем я ничего не могу сказать.

– Большой город, – тихо проговорил Доусон, – Очень большой. Громадный. Да простят меня Республиканцы, но в Пруссии я не встречал подобного размаха.

– Получается, Дикие Земли не такие уж и дикие, – удивился я.

– Так оно и есть, – неохотно подтвердил Химик, – Хотя Республиканская пропаганда старательно пытается убедить в обратном. Но, кстати, сама Пруссия никогда не чуралась торговать с так называемыми "варварами". Слишком хороши их товары и цены, а упускать выгоду из-за политических соображений никто не намерен.

– Но как же набеги? Не просто так Стена построена! – возмутился я, – Разве цивилизованные страны станут постоянно искать повод для войны?

Григорий демонстративно пожал плечами.

– Ты должен бы понимать, что в Диких Землях нет верховного правителя. Здесь находится множество отдельных княжеств, и каждым руководит свой царек. Что на уме у одного, то другому не указ. Они спят и видят, как бы захватить земли друг и друга, а уж территория Республики считается тут чуть ли землей обетованной.

– Мда… В школе такому не учат.

– Пора бы уже привыкнуть, Глеб. Все не так. На самом деле все не то, чем кажется.

– Ну хорошо, значит, направляемся в Пари.

– Я бы с радостью, – ухмыльнулся Химик, – Но кое-кто, не спросив, ночью изменил курс, и одному Единому известно, где мы теперь находимся.

– Э-э-э… а посмотреть по приборам?

– Каким приборам? Навигация предполагает три вещи, – Григорий принялся загибать пальцы, – Карту, направление и, главное, текущее положение. А оно-то нам и неизвестно.

– Ладно, ладно, уел! – я поднял руки, демонстрируя, что сдаюсь, – Что предлагаешь делать?

– Будем лететь, пока не встретим селение или другой заметный ориентир. Тогда, глядишь, узнаем где мы и сможем выбрать нужное направление.

– Отлично, заодно и продуктами запасемся.

Химик кивнул, со вздохом поднялся. Приоткрыв дверь, он скрылся в машинном отделении.

– А что вы, собственно, надеетесь найти в Пари? – задумчиво спросил Джон.

– Как что… – опешил я, – Ты поможешь найти то место, где тебя создали. Секта. Мы найдем их логово и расправимся со всей шайкой раз и навсегда.

– Допустим… Хотя я не уверен, что смогу верно сориентироваться. Но даже если и так. С чего бы мне помогать вам?

Я опешил. Такого поворота не ожидал, мне казалось, что уж Джон точно на нашей стороне.

– Ну… как же. Ты должен! Мы противостоим Тьме, и если не справимся, то Республика падет!

Получилось немного пафосно и высокопарно, Доусон позволил себе усмехнуться.

– Вы утверждаете, что раньше я был другим человеком, а после смерти меня воскресила некая Секта… Хотя я не вполне понимаю, как такое возможно…

– Дело в некоем древнем артефакте, – неохотно подала голос Анжела, – Ходят легенды… Говорят, раньше, давным-давно, любого могли воскресить. Достаточно лишь иметь образец… Срез кожи или пучок волос.

– Ну, не суть, – продолжил Джон, – Пусть все так, как вы говорите. Но что с того? Я рад уже тому, что живу, хотя мог бы не существовать вовсе. Вы похитили меня, вырвали из привычного уклада. Теперь хотите втравить в разборки. Чего ради мне ввязываться?

– Чтобы победить Тьму! – воскликнул я.

– Тьму… – усмешка Джона стала еще заметнее, – Да нет никакой Тьмы, есть просто ее носители. Подумай сам, Глеб, на той ли стороне сражаешься? Может, сам того не замечая, ты начал бороться против того, что изначально считал правильным?

– Слушай, Ханс… Тьфу ты, Джон! Ты же можешь, умеешь читать в людях. Посмотри, взгляни внимательно в каждого из нас. Что видишь?

Доусон откинулся на спинку стула, полуприкрыв глаза.

– Григорий – скрытный, фанатичный, – задумчиво начал он, – Анжела – замкнутая, преданная. Глеб – стеснительный и… – Джон пошевелил губами, подбирая слово и неохотно закончил, – …добрый.

– Вот видишь – добрый! Значит я не могу сражаться за неправое дело.

– Ой, Глеб, ты-то должен понимать, – вздохнул Доусон, – Добро это такая абстрактная штуковина. Для каждого оно свое собственное. То, что ты считаешь добром, для меня, может, будет вовсе не столь уж и добрым, а вовсе даже и злым.

– Ну есть же кое-что общее.

– Так только кажется. Знавал я одного… добряка. Большой бугай, служил матросом у нас, сейчас гниет где-то на рудниках. Очень уж он любил избивать женщин. Найдет, бывало, в порту подходящую красотку, да изметелит до полусмерти. И ведь не со зла делал, совсем нет! Я заглянул в него – и обомлел. Он нес своим жертвам добро, только добро и ничего кроме. Ну… во всяком случае, как он это понимал.

– Неудачный пример. Ничего не доказывает.

– Почему же… как по мне, так вполне логично.

– Но неужели тебе не хочется понять, кто ты? – вмешалась Анжела, – Узнать, кем был раньше, почему умер, где и как воскрес?

Доусон помолчал, задумавшись. Из машинного отсека вернулся Григорий, вопросительный взгляд пробежался по замолчавшей компании. Не дождавшись никаких реплик, он пожал плечами и направился в рубку.

– Я помогу вам, – нарушил, наконец, молчание Джон, – Найти то место… Если смогу. Боюсь, проводник из меня получится аховый. Но… Когда дело дойдет до драки, на меня не рассчитывайте.

– Договорились, – я произнес это с тяжелым сердцем.

Неприятно осознавать, что в команде есть кто-то, в ком уверен не до конца. Хотя, если разобраться, Доусон не в нашей команде, он лишь проводник. Просто трудно считать так, когда привык видеть под его внешностью старого доброго Ханса.

А что, по сути, если задуматься, я знаю об этом Доусоне? Похож на Ханса, внешне – как две капли воды, но что внутри? Так ли уж случайна наша встреча в Каламате? Не может ли он быть шпионом, к примеру, той самой Секты?

Как-никак, его воскресили, но что потом? Просто отпустили или он сбежал? Говорит, что ничего не помнит, но так ли это? Может, его просто отправили в нужное время в нужное место, с вполне определенным заданием.