Текст книги "Легендарный (СИ)"

Автор книги: Максим Бондарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

В конце концов усталость взяла верх и я провалился в небытие, погрузившись в мир грез, где меня встретили мои старые знакомые. Я видел всю группу. Видел тех, кому не удалось добраться до финишной прямой и которые сошли с дистанции на пути к заветной цели. Они все твердили, что я справлюсь, смогу сделать то, что ждал от меня Инструктор. Он был рядом, стоял немного позади их, привычно держа руку на поясе, где, скрутившись в несколько колец, висела змея.

– Ты ведь не будешь идти против моей воли? – спрашивал он, выходя из-за спин остальных сибов.

Я крутил головой, что-то говорил. Рот открывался, но слова почему-то растворялись в воздухе, превращаясь в неразборчивое мычание.

– Не подведи меня, кадет, не подведи.

Утро нас встретило криком солдат. Дверь с треском слетела с петель, упала на пол и разлетелась на несколько частей. Двое крупных солдат вбежали вперед и, проникнув вглубь казармы, стали переворачивать еще сонных кадетов прямо вместе с кроватью.

– Подъем! – орал инструктор, триумфально войдя в сопровождении оставшихся у дверей солдат. – Время кардинальных перемен!

Я вскочил со своей койки, схватил на автомате сумку с вещам и в числе первых покинул казарму, спешно поглядывая по сторонам и пытаясь отыскать там Свету. Вскоре появилась и она. Остальные, кто проспал неожиданный визит инструктора, вышли последними. Среди них был и Войтенков, неуклюже топая со своими пожитками, прижимая к груди куртку и старые сапоги.

– Выкинь! – кричал офицер на Антона, – они тебе уже не понадобятся. – Потом вырвал обувь из его рук и выбросил в сторону. Потом приказал остальным сибам оставить вещи на земле.

– Сегодня у вас знаменательный день, – кричал он, стоя в крутившемся вокруг него песчаном завихрении. Бури не предвещалось, но погода на планете почти всегда была такой. – Я могу поздравить вас всех. Поздравить с тем, что впервые с детских пеленок и наставлений мамаши-наставницы, вы получите реальный шанс стать пилотами. Теперь никаких детских забав, никаких холостых патронов и громких хлопушек. Теперь все будет по-настоящему. Настоящие пули, настоящие ранения, настоящая смерть.

Мы молча слушали его.

– Этот этап был сложным. В самом начале вас было два десятка, а сейчас едва ли наберется половина. Скажу больше, к моменту, когда кто-то из вас возьмет в руки штурвал и получит законное право называться воином Клана, вас будет еще меньше. Два. Может быть три. А может и никого вовсе. Аттестация покажет насколько сильно вы хотите ими стать. Хочу так же предупредить, что с этого момента и система наказаний будет изменена. К вам будут применены те же правила, что и к взрослым пилотам во время войны. Поэтому любое неповиновение может грозить вам смертью. Дезертирство – смерть. Отказ выполнять приказ старшего по званию – смерть. Убийство пилота боевого меха вне Аттестации или Вызова – смерть. Никаких исключений из правил. Я ясно все объяснил?

ВОУТ!

ВОУТ!

ВОУТ!

– Прекрасно, – подытожил инструктор и тут же дал команду по рации, чтобы машины начали отправку кадетов.

Они напоминали небольшие сплюснутые грузовички, наподобие того, что мчался к месту крушения учебного меха Светы, только слегка длиннее и оборудованный легким стрелковым вооружением. В первый такой агрегат сел Виктор. Он не стал дожидаться своей очереди и встал впереди всех, запрыгнув в приготовленное сидение, прижав ногами тот скудный скарб, что позволялось взять с собой.

Потом люк закрылся, машина загудела и скребя широкими шипованными колесами, начала убегать вперед. Я проследил за ней почти до самого горизонта, пока маленькая точка не скрылась за пределом возможного, оставив после себя лишь легкий шлейф из пылевого облака, поднимавшегося все выше и выше к самому небу.

Погрузка продолжалась чуть больше получаса. Света стояла передо мной и ни разу так не обернулась, хотя она знала, что я стою за ее спиной. Инструктор окликнул ее, сопроводил до грузовика и усадил в дальний угол пассажирского отсека, кинув взгляд в мою сторону. Потом проследовал ко мне, указал на приближавшийся грузовик и в самый последний момент, когда я был готов уже сесть. схватил за руку и повернул к себе.

– Это последний раз, когда мы видимся вживую. Правда, это не значит, что я не буду следить за тобой. Ты по-прежнему будешь слышать мой голос, иногда я буду вызывать тебя по видеосвязи, но... – он крепко сжал мое плечо, – не делай глупостей.

Затем он с силой толкнул меня вперед и сразу закрыл за мной люк.

Двигатель заревел – я едва успел ухватиться руками за поручни и занять место, чтобы не упасть после резкого старта. Потом посмотрел в небольшое окошко, откуда в последний раз мне открывался вид на ту пустынную холмистую местность, где сиб-группа провела все это время, и закрыл глаза.

Все еще хотелось спать. Странное чувство змеей проползло прямо в душу и в какой-то мне стало одиноко. Я хотел было повернуться, как это делал раньше, когда спал в бараке, и попытаться прикоснуться ладонью до Светы. Мы лежали так близко, почти вплотную, всего лишь несколько десятков сантиметров между проржавевшими кроватями и мы вместе. Я столько раз думал над этим, пытался коснуться ее сейчас, но холод металлической обшивки одернул меня.

Машина подпрыгнула на попавшемся под колеса камне, потом резко повернула в сторону и начала набирать скорость. Дорога стала ровной, очень странной для такой планеты, что навело меня на мысль о необычной поверхности по которой сейчас двигалось транспортное средство. Я повернул голову, протер рукавом запыленное стекло и прислонился к нему, всматриваясь в новый мир, который открывался мне прямо сейчас.

Теперь все было иначе. Голая каменистая местность в одночасье сменилась плотными застройками: высились башни, армейские боксы, кое-где прокидались ремонтные мастерские боевых мехов. Вдоль трассы носились грузовые машины, чуть дальше поднималась диспетчерская вышка – космопорт тянулся прямой линией позади всех, прямо за ограждением. Кругом мигали предостерегающие надписи, ходили патрули и все вокруг напоминало настоящую базу, готовящуюся к нападению противника.

Вскоре машина пролетела и это, удаляясь все дальше вглубь пустыни. Я отчаялся верить, что мы вообще доедем куда-нибудь. Кругом, почти до самого горизонта, насколько мне позволял обзор, были сплошные камни. И песок, подымаемый мощными ветрами чуть ли не до самого неба. Бури здесь не кончались почти шесть месяцев в году и самое страшное еще было впереди.

Через двадцать минут грузовичек стал понемногу сбрасывать скорость. Корпус машины трещал, издавая причудливый звук, потом его обшивка изогнулась, как будто кто-то извне сильно надавил на нее пальцем, а затем резко выпрямилась обратно.

Писк.

Торможение.

Дорожная поверхность ответила многочисленным шелестом каменной шрапнели, пробежавшейся по днищу грузовика в результате резкой остановки.

– Приехали, – отозвался хриплый голос извне.

Люк отворился – свет и песок полетели мне прямо в лицо вместе с хлестким ударом сухого ветра.

– Вылезай, у нас мало времени.

Я разомкнул ремни безопасности, взял то немногое, что было с собой, и полез наружу, вспоминая, что львиная часть пожитков теперь никогда не попадут мне в руки.

Перед глазами ничего не изменилось. Несмотря на то, что мы проехали не меньше полусотни километров, пейзаж вокруг остался таким же как и возле барака – песок, ветер и камни. Кругом все было неизменно за исключением моего нынешнего жилища.

Оно напоминало собачью будку только приспособленную для жизни человека. Не слишком много, чтобы было где развернуться, но и не так мало, чтобы биться плечами о стены пытаясь развернуться на пустом месте. Только самое необходимое: кровать, маленький вытянутый шкаф, стул, стол. Электричество подводилось по подземному кабелю. протянутому бог знает откуда, но подававшему свет исключительно несколько часов в день, чтобы была возможность помыться и привести одежду в порядок. Стирка, готовка, все это оставалось на мне. Об этом я смог понять по небольшому сухпайку, лежавшему на кровати, и нескольким сменным наборам белья.

– С тобой свяжутся.

С этими словами водитель и двое охранников вышли за двери, оставив меня одного посреди каменной пустыни, где до самого горизонта не было живой души.

Машина взревела, колеса упорна хватались за поверхность пыльной дороги, после чего грузовичек умчался вдаль, оставив мне на прощанье облако дорожной пыли. Я еще долго стоял у дверей, глядя как транспорт уходит все дальше от моего нового дома, пока окончательно не скрылся за горизонтом. Потом зашагал внутрь и лег на кровать.

Глава 7

VII

– Я обещал тебе рассказать каким был твой отец. Что ж, думаю, пришло время поговорить об этом. И хоть это запрещено и тайна рождения таких как ты должна сохраняться до самой смерти, перед Кровопусканием это поможет понять тебе какая кровь течет в твоих жилах и почему ты обязан победить в этом сражении... Он был храбрым воином, смелым, задиристым. Иногда его характер играл с ним злую шутку, но благодаря какой-то внутренней силе, дремавшей в нем и просыпавшейся в самый критический момент, ему удавалось избегать смерти, ловко выкручиваясь из сложных ситуаций и выходить оттуда победителем. Высокий, красивый, девушки из сиб-группы любили его, хотя каждая из них старалась не показывать виду, ведь отношения на тот момент времени не одобрялись и все силы вернорожденных были брошены на подготовку к Аттестации, да и возраст мало благоволил такому, о чем он сам любил рассказывать. Его нельзя было спутать с кем-то другим. Даже в бою, когда звено выдвигалось на позицию, продавливая вражеские огневые точки, его мех всегда шел впереди. Мне даже не нужно было смотреть в его сторону, чтобы понять кем был уничтожен ДОТ или кто только что уничтожил метким выстрелом противника. Это все был он. Всегда. На его теле, как и на корпусе машины, было столько шрамов и царапин, что по ним можно было сказать через что прошел этот воин на пути к священному пулу. Он был уникален по своей природе. В нем все складывалось гармонично. Не было каких-то резких перепадов и каждая черта характера идеально вписывалась в его натуру. Поговаривали, что генетики на его примере тестировали новое направление евгеники, моделирую на клеточном уровне саму суть человеческого характера. Правда или нет сказать сложно, но почти все кто встречался с ним в реальной жизни отмечали удивительную идеальность этого человека. Правда, мне было жаль, что наши пути разошлись. Откровенно говоря, я хотел последовать за ним. Его аура, харизма, она не была чем-то заурядным, она буквально вибрировала, когда твой отец находился рядом. Но жизнь, к сожалению, распорядилась иначе. Он улетел далеко, вместе со вторым штурм-легионом на захват крепости Малбек. Тогда наш Клан потерял много хороших бойцов, но главной потерей была именно его. Я несколько раз подавал запрос на выдачу документов по тем событиям, но все время получал отказ. Там было нечто, не знаю как объяснить, но дело засекретили, людей, что остались в живых, будь-то пилоты, техники или обслуга, набранная из вольняг-пушечного мяса, вывезли на дальний гарнизон и не выпускали почти полгода, а когда они смогли вернуться, их мозги напоминали чистый лист. Я опросил всех кого смог найти, но ничего нового так и не услышал. Ты должен понять, малыш, твой отец не был простым. Он был элитой Клана, тем редким исключением за которым каждый из нас готов идти до конца. Мало кому удавалось так сплотить вокруг себя бойцов, помогать им, воодушевлять, когда казалось смерть уже замахнулась косой и готова опустить ее на наши головы. Все это время я только и думаю о том, что мог бы последовать за ним, но... черт, все получилось иначе. И вот теперь ты здесь. Когда мне сказали кто прибудет ко мне в группу, я не поверил своим ушам. Дети самого Эдварда Гувера. Да я бы скорее поверил в перерождение Ивана Керенского, чем в это, но ты был там. Вы все там были. Словно маленькие копии того самого человека с которым я прошел огонь и воду. И тогда мне в голову пришла мысль. Если Эдвард один смог добиться такого успеха, смог повести за собой столько людей, то что могут сделать двадцать таких Гуверов. Ты можешь себе представить? Почти две дюжины уникальных людей, пока что маленьких, не осознающих великой силы в своем теле, но готовых на великие свершения. Галактика бы треснула по швам и застонала, если хотя бы половина из вас добралась до рычагов управления боевыми машинами... Теперь вас стало гораздо меньше. Кто-то ушел, не оправдав великого звания "ребенок Гувера", кто-то выдержал, но так и остался бледной тенью великого воина. И только в тебе я вижу его самого. Поверь, это не просто слова старика, ностальгирующего по старым временам, о нет. Это гораздо больше и вскоре ты это поймешь. К черту формальности, забудь про все, что было раньше. Перед тобой финишная прямая и ты обязан пролететь ее быстрее всех. Уничтожить любого кто встанет у тебя на пути. Нет больше никаких братьев! Есть только ты и путь к званию пилота. Забудь про чувства к своим соплеменникам – теперь ты один и никто не придет на помощь! Осталось всего несколько дней до финальных испытаний. Аттестация пройдет сложнее обычного – я посодействовал этому. Я знаю, что ты справишься, знаю, что ты преодолеешь все трудности на этом пути! Знаю это только потому, что вижу в твоих глазах Эдварда Гувера. Того самого, кто повел за собой людей. Того самого, кто когда-то спас мне жизнь.

Запись закончилась. Я в очередной раз прослушивал слова Инструктора и думал над тем, что он сказал. Он так и не появился, как и обещал мне тогда перед отправкой. Его голос я услышал по специальному прибору связи, вмонтированному в стену и пищавшему, как пойманная в клетку мышь. Прокручивал сообщение снова и снова, иногда останавливаясь в местах, где он упоминал моего отца.

"Вера", говорил он. "Это все, что осталось у нас с той поры". Я сидел на своей кровати. Один посреди огромной пустынной планеты. Пытался несколько раз выйти наружу, но все время попадал под удар стихии – буря бушевала уже второй день. Запасы пищи и воды подходили к концу и вызвать кого-то с базы не представлялось возможным – приемник работал в одну сторону. Стал экономить еду, питаясь только один раз в день.

По вечерам, когда становилось жутко холодно и одиноко, включал запись по новой, слушая как инструктор рассказывал про моего отца.

– Сиб-группа номер двадцать семь. Этот номер выжжен у меня на запястье как память о том, откуда я пришел, и кто мне дал путевку в жизнь. Я смотрю на нее прямо сейчас, когда диктую это сообщение записывающему устройству, и как будто возвращаюсь в то время, когда мне было столько же сколько и тебе. Огонь, вода, выстрелы и раздирающая боль от первого ранения. Кто знает как все могло сложиться попади мой соперник на предварительных испытаниях туда куда он целился. Наверное, меня бы сейчас не было в живых. Тогда в лесу двоих из наших так и не нашли. Черт его знает что с ними произошло, но парни исчезли. Пропали, как будто их и не было вовсе. Мы вернулись в казарму, посмотрели по сторонам и легли спать, уставшие от всего и вся, что преследовало нас на протяжении последних нескольких дней. И несколько коек так и остались пустовать до самого утра. Потом за ними пришли. Двое солдат, по-моему это были вольняги, взяли кровати и унесли, и больше я их не видел. Мне не передать как страшно тогда было. Как будто со всех сторон дьявольская сила сдавливала меня тисками и пыталась выжать оставшиеся соки, а потом выбросить как сморщенный сухофрукт. Но я сопротивлялся. Сжимал зубы до боли в челюсти, а потом кричал, как ты тогда на лобном месте. Ты можешь злиться на меня, проклинать. Мне все равно. Эдвард поступил бы так же. Он всегда так поступал. Слабость для пилота смертельна. Только железная воля и стремление достичь поставленной цели – вот, что отличает настоящего пилота от мямли-вольняги. Они скованы чувствами, они слабы, потому что природа наделила их этой слабостью. Евгеника – первая попытка человека вырваться из оков природы и сделать будущие поколения свободными. Идеальными. Гувер был таким. Он смог освободиться от проклятья и стал героем.

Жилище постепенно засыпало песком. Стихия за пределами этого маленького островка безопасности бушевала сильнее обычного. Едва я смог приоткрыть дверь и посмотреть краем глаза на все происходящее, как ветер ударил меня по лицу, глаза заболели от попавшего внутрь песка и дверь тут же захлопнулась обратно.

Шел четвертый день. Еда заканчивалась и страх в купе с отчаянием становился внутри меня все сильнее. Теперь мне казалось, что инструктор говорит со мной напрямую. Я прослушал запись сообщения уже сотню раз, видел силуэты людей, проходивших мимо моего жилища, через маленькое окошко. Поднимался с кровати и на последних силах подходил к дверям. Шум. Ветер. Вой стихии нарастал. Какой сегоднядень? Пятый? Шестой? Я не знаю. Я видел как опускалось местное солнце за горизонт, видел как бледные лучи пробивались сквозь занавесу пыли и исчезали, давая понять, что день подошел к концу. Но мне все почему-то казалось ложным. А вдруг это постановка? Вокруг меня ведь никого нет. Я помню как далеко машина отъехала от базы снабжения. Отсюда по меньшей мере сотня километров. Звук пассажирского корабля или другого транспорта я бы услышал. Меня нельзя было обвести вокруг пальца. Но тогда почему я вижу людей с другой стороны дверей?

– Знаешь почему Аттестация называется Кровопусканием?

– Нет, – покачал головой и увидел как двери жилища распахнулись.

– Традиция посвящения в воины с давних времен была основана на крови. Воином нельзя родиться, это звание нельзя купить, ты можешь быть кем угодно, но для того, чтобы обрести этот титул нужно было пройти через кровь. Ты не можешь узнать, что чувствует пилот, когда уничтожает противника, пока сам этого не сделаешь. Ты никогда не узнаешь, что такое боль, пока не ощутишь эту боль на себе, пока не причинишь эту боль кому-то другому. И чем чаще ты это делаешь, тем быстрее привыкаешь ко всему окружающему. Рождение – Смерть. Убийство – Секс. Все это противоположные стороны человеческой жизни. Одни и те же движения. Вперед-Назад, Вперед-Назад, Замах-Удар, Замах-Удар. Ничего нового, все придумано до нас, нам лишь остается отточить эти навыки до совершенства и применять по мере необходимости. Мы рождаемся в крови и с криком, и умираем такими же. Кровопускание – тоже рождение, только во взрослую жизнь.

– Как...как ты...тут... – бредил я, пытаясь подняться.

– Скоро все должно закончится. – продолжал Инструктор. – Ты придешь в себя. Займешь почетное место в кабине пилота и сделаешь то, что задумано. Я все устроил. Скоро ты сам увидишь. Осталось совсем чуть-чуть.

Затем дверь закрылась. Ветер перестал влетать в жилище и холодный воздух накинулся на меня, заставив спрятаться под одеяло как можно глубже.

Хотелось есть. Очень сильно.

Вода закончилась и единственное что мне осталось сделать, так подставить руки под сломанный умывальник, откуда с самого края ржавой трубы стекало несколько капель, а затем глотать, когда в ладонях накапливалось их приличное количество.

– Наш Клан жив, потому что мы следуем традициям. Многие отказываются от этого, но Керенский завещал нам двигаться только по этому пути. Хан знал о чем говорил. Он был мудрым человеком и видел больше, чем его враги. Быть может именно поэтому его никогда не любили. Сильных всегда боятся, потому что сила требует выход и чаще всего она обрушивается на слабых. А слабых бьют. Бьют всегда и безжалостно. Не слушают мольбы, не думают над тем как им больно. Ты должен понять это, вдолбить в свою голову эту простую истину и следовать за ней, как за путеводной звездой. Аттестация уже близко. Будь готов к ней.

Я бредил. Все это время мне казалось, что он здесь. Утром. Днем. Вечером. Мне постоянно мерещилось, что Инструктор рядом со мной, за невидимой стеной. Наблюдает, слушает как я разговариваю сам с собой и только потом появлявшегося у меня в дверях. Наконец наступило время, когда от голода и бессилья я перестал чувствовать разницу между реальностью и выдумкой. Из последних сил поднявшись с кровати, проследовал до дверей и увидел, что за ней стоит нечто огромное. Гонг прозвучал необычно громко. Я поднял голову, посмотрел вокруг себя, но ничего кроме пустыни, камней и песка не увидел. Кроме нее... Машина высилась в нескольких десятках метрах от жилища. Еда, вода, все было рядом. Вцепившись в баллон с питьевой водой и проглотив столько жидкости сколько мог вместить мой желудок, я упал на землю, довольный вытирая влажные губы и смеясь, истерично хохоча во все горло. Силы начали возвращаться. Потом пища. Горячая, закрытая в небольшом контейнере, она источала такой невероятный аромат, что слюни стекали по подбородку.

Гонг прозвучал вновь. В воздухе появились первые "Визиготы". Нужно было что-то делать. Я встал на ноги, выпрямился и попытался прийти в себя. В мозгу всплыли данные ранее инструкции. Это было начало! Аттестация началась. Но как.. как это все оказалось здесь? Я ведь все время был рядом, я не мог пропустить этот момент.

В конце концов ждать долго было нельзя. Вспомнив все, чему меня учили, я подошел к механизму подъему, все еще шатаясь из стороны в сторону, как пьяный, нажал несколько кнопок и поднялся на мостик, где тут же забрался в кабину пилота. Инструктор не обманул. Все действительно было серьезно. Боевой мех оказался оборудован оружием и целым веером Ракет Дальнего и Ближнего Действия. Руки схватили рычаги управления. Несколько секунд настройки панели управления и вот сердце меха загудело, распределяя энергию, как кровь по кровеносным сосудам, по жизненно важным узлам. Шаг первый. Я осторожно нажал на рычаги – робот наклонился вперед, потом его правая нога сделала движение и сразу остановилась. Было страшно. Потом опять, но только чуть сильнее. Робот задрожал, по корпусу пробежалась волна вибраций, которая вскоре стихла. Второй шаг...третий. Машина вела себя стабильно, хотя и чувствовалась некая строптивость в движущий механизмах, как будто сталь и железо не хотели подчиняться подростку и всячески сопротивлялись новому пилоту. Однако уже ко второму десятку я приловчился. Десятки тонн стали и вооружения двигались очень быстро, несмотря на кажущуюся неуклюжесть. Земля под ногами робота содрогалась. Пыль и песок подскакивали, когда боевой мех с грохотом опускал тяжелые ноги на каменную поверхность. На радаре загорелось несколько точек – это был маршрут. В голове все перемешалось, в желудке вновь появилось чувство голода. Он требовал еще, но пища и вода остались там. Я совсем про них забыл. Вскочил в открытую кабину лифта, бросив все там, на земле, а сам оставшись ни с чем.

Но скоро все должно было закончиться. До главного поля сражения оставалось несколько километров. Сущий пустяк!

Вот появились первые вспышки. Над горизонтом засверкали огни выстрелов и звуки непрерывной стрельбы доносились до моих ушей. Огонь. Взрывы. Столб черного дыма поднимался к самому небу.

"Кому-то не повезло" – пронеслось у меня в голове.

Потом опять взрыв и огненная волна разбежалась в разные стороны. Что это было? Луч ПИИ пронесся рядом со мной. От неожиданности я резко потянул рычаги на себя, заставив машину остановиться. Потом повернул корпус в сторону, туда откуда прилетел сгусток энергии, но ничего не увидел.

Местность вокруг потихоньку менялась. Чем ближе я подходил к полю битвы, тем сильнее вокруг все становились усыпано обломками уничтоженных машин. Где-то были лишь маленькие осколки, где-то целые части важных узлов. Попадалась единожды и правая часть корпуса, отброшенная взрывом и сохранившая на себе, как шрам, несколько продолговатых отметин от энергетического оружия.

Вскоре я увидел и первых противников.

Первый бой, это всегда волнительно. Сравнить подобное можно только с первой интимной близостью. Ты весь дрожишь, думая, что готов ко всему, но при этом понимая, что способен от волнения натворить глупостей. Пытаешься сосредоточиться и распределить силы равномерно, подстегиваешь себя, вдохновляешь. Но с приближением часа Х неуверенность внутри тебя только усиливается.

Так было и здесь. Кто из них кто? Где была Света и на каком мехе она воевала? Вот чей-то Вурдалак бросился в решительную атаку, дымя пробитым корпусом, откуда вырывались языки пламени вперемежку с искрами. Все горело и полыхало. Отчаянная попытка, но слишком опрометчивая. Безрассудная. Несколько выстрелов пришлись аккурат в зияющую брешь. Секунда заминки. Корпус накренился в сторону и взрыв. Я увидел как объятый пламенем Вурдалак разлетелся на части, а парашют с пилотом, успевшим катапультироваться за секунду до смерти, распахнулся в бледно сером небе.

Потом новая атака. Из поднятой занавесы пыли и грязи вдруг появились сверхтяжелые машины. Локи. Тор. Запищали выпущенные стаи ракет.

Я стоял почти рядом от этого зрелища и даже не заметил, как со стороны ко мне подкрался вражеский мех. Выстрел. Попадание. Корпус завибрировал и панель управления вспыхнула кричащей тревогой.

ОПАСНОСТЬ!

ОПАСНОСТЬ!

ОПАСНОСТЬ!

Система сканирования мгновенно провела проверку повреждений и выдала картинку пострадавшей брони. Везение. Защита выдержала, хотя и была пробита на половину. Потом опять удар. Это был Бешеный Кот. Вытянутая морда, два блока ракет и две громадные пушки, смотревшие на меня и готовые открыть огонь. Я повел рычаги в бок, стараясь повернуть машину самой толстой броней к врагу, сделал это почти за секунду до выстрела и опять принял на себя удар двух основных пушек. Броня затрещала. На этот раз машине повезло меньше. Вражеский Кот и не думал останавливаться. Он пер на меня, словно обезумев и не понимая, что столкновение приведет к гибели обеих машин.

Наконец, мне удалось выстрелить в ответ. Несколько попаданий, потом веер ракет. Короба стали пустеть, а результат был почти нулевым. Бешеный Кот уходил в сторону, когда десятки ракет опускались в заданный район. Огненный дождь скорее взрывал землю под ногами вражеского меха, но не причинял вреда ему самому. Пару ракет попали, но цель выдержала и продолжила атаку.

В какой-то момент земля под ногами затряслась. Все вдруг стало ходить ходуном и машина едва не рухнула на бок, когда мощная череда взрывов накрыла мою машину со всех сторон. Над головой загорелась красная лампа тревоги. Все было очень плохо. Кто и как мог нанести такой сокрушительный удар и чуть было не разорвать машину в клочья.

Едва только все стихло, сквозь дым и поднятую каменную пыль перед моим лицом засверкала сияющая в проблеснувшем солнце броня Пустынного Орла. Высокая броневая часть, выпуклые скосы комбинированной защиты и две спаренные лазерные пушки. Вспыхнула энергия. Луч остановки пронзил броню насквозь. Потом еще выстрел и дым повалил в кабину пилота. Я стал задыхаться. Приборы трубили тревогу и система пожаротушения как могла пыталась справиться с очагом возгорания возле реактора.

Они накинулись на меня как звери на одинокую жертву. Стреляли без перерыва, а я только и мог как лишь огрызаться редкими вспышками ПИИ. Все горело, полыхало. Земля под массивными ногами боевого робота буквально ожила и начала шевелиться. Спустя несколько секунд раздался взрыв. Ударная волна разлетелась в разные стороны, а вместе с ней и куча осколков. Несколько из них впились в лобовое стекло. Оно не посыпалось, но паутина мельчайших трещин покрыла всю ее поверхность. Видимость резко упала и в последний миг, когда на мгновение шум и выстрелы прекратились, я увидел перед собой корпус вражеской машины. Мех был прямо передо мной. Всего в полутора сотнях метрах. Это считай вплотную, как если бы два человека столкнулись друг с другом лбами. Страх и инстинкт самосохранения заставили надавить на гашетку и закричать. Орудия загрохотали. Огонь выпорхнул из длинных стволов и впился в разодранную броню Бешеного Кота. В ответ полетели ракеты...

Дальше я увидел сон. Там было холодно. Ветер дул со всех сторон и мне казалось, что ангелы, о которых говорила Света по ночам, подняли меня на крылья и уносили в небо. Тучные облака, блеклое солнца и лучи, исходившие от него, не грели, только освещали. Потом зенит. Облегчение и полная расслабленность. Не было страха, не было боли, не было ничего, что сопутствовало мне на протяжении всего боя.

Я умер? – спросил себя и посмотрел вниз. С такой высоты поле боя казалось игрушечным, маленьким. Огонь едва ли походил на то пламя, что бушевало во время схватки. Нет, все было не по-настоящему. Я смотрел на маленькие человекоподобные изваяния, видел как они двигались в разные стороны, как наступали один на одного и уклонялись от взвившихся в небо, как птиц, смертоносных ракет. Потом резкое пикирование и грохот. Опять и опять.

Глава 8

VIII

– Я сделал то, что вы просили. Правда, мне пришлось повозиться с гидравликой, но это пустяки по сравнению с пробоиной от протонно-ионного излучателя.

Билл вытирал руки, когда я вошел в бокс, чтобы осмотреть как прошли ремонтные работы. Техник постарался на славу и сложно было не похвалить мальчугана, проделавшего такую колоссальную работу всего за несколько часов. Шрамы на теле машины стали менее заметными, пробоины покрылись солидным слоем новехонькой брони и самое главное – системы жизнеобеспечения и катапультирование, вышедшие из строя в последнем бою, были восстановлены и исправно функционировали.

– Прекрасно, – сказал я, обходя громадную махину. – Просто великолепно. – потом посмотрел на своего техника и поблагодарил за работу.

– Пустяки. Это просто царапины.

– Царапины?

– Конечно. – он поднял плечи, как будто хотел выглядеть больше и устрашающе в моих глазах, но затем выдохнул и принял свой прежний вид. – До вас у меня был один пилот. Старый. Может даже старше вас. Сколько ему было лет я не знал, но по лицу такого не посчитать. Так вот он всегда шел напролом. После боя, если его машина еще была в состоянии дойти сама до базы, броня на его корпусе напоминала растопленное масло. Все стекало вниз от высокой температуры, потом застывало и превращалось в кашу. А он мне, значит, говорит: делай, дружище, что хочешь, но чтобы через два дня техника стояла как новенькая.

– И как ты с этим справлялся?

– В самом начале это было просто адский труд. Я вручную спиливал расплавленные части броневых листов, потом при помощи крана поднимал новые и приваривал. И так до тех пор, пока все не приходило в норму. Это могло занимать до двенадцати часов подряд, затем я ложился спать на пару часов, поднимался и снова приступал к работе. Когда внешняя часть оказывалась выполнена, мне приходилось ковыряться в проводке. Как вы понимаете, такая высокая температура жгла всю электронику и соединительные провода.