Текст книги "Легендарный (СИ)"

Автор книги: Максим Бондарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Войтенков подбежал, не скрывая своей улыбки, был еще малыш Никитин, мальчуган прыткий, с широкими и добрыми глазами, но он так и остался стоять на месте, поглядывая на меня вопросительным взглядом, будто спрашивая: "Черт, да ты еще жив?! Как же так! Не может быть!"

И всему этому можно было найти объяснение, если бы не боль, вернувшаяся ко мне вместе с сознанием.

Света была рядом. Она сидела на краю кровати и держала мою руку, поглаживая ладонь большим пальцем.

Я не мог разглядеть ее лица – вокруг было темно и свет горел только у входа, мерно освещая пространство вокруг. Были и другие сибы, что удивились моему воскрешению, но они решили остаться в стороне, боясь инструктора и того, что он мог повторить с ними тоже ,что и со мной.

– Как?

Но ответа не последовало.

Войтенков присел рядом на край и дал немного воды. Потом отставил металлическую флягу в сторону и тихонько заговорил.

– Уже отбой. Не шуми.

Потом тяжело вздохнул и посмотрел на Свету.

– Она дотащила тебя до бараков.

– Что? – удивленно спросил я.

– Да, друг, все именно так. Прямо как мешок с песком, проволокла весь путь, пока мы не наткнулись на вас во время дежурства. Признаться честно, – казарму слегка встряхнуло. Ураган продолжал бушевать за стенами помещения и время от времени ударял по хрупкой конструкции, заставляя ее сотрясаться и сыпать пыль на голову спящим. – Я думал вам обоим каюк.

Несколько человек из глубины казармы в один голос подтвердили это.

– Что будем делать?

– Спать, – ответил Антон, после чего посмотрел на Никитина. – Леха, возьми его вещи.

Он передал мою куртку, встряхнул ее еще раз, но посильнее, вытряхнув остатки песка на пол, после чего швырнул ее на старый табурет, казавшийся настоящим артефактом в мире, где давно ничем подобным не пользовались.

Вскоре проснулся и Виктор. Парень всегда вел себя странно. Не любил большинство сибов из группы и всегда старался держаться особняком, выделяясь на фоне остальных поистине исполинским ростом и силой.

Он встал со своей кровати, прошел через темный ряд кроватей и уже приблизившись ко мне, встал между койкой и Светой, боязливо отодвинувшейся от него поближе к холодной стене.

Виктор был смугл, как и все парни в нашей сиб-группе, даже чуть темнее, но не сильно, чтобы можно было сказать о нем как о мавре. С короткой стрижкой и прямым, как выстрел лучевого оружия, взглядом, на его лице всегда висела гримаса презрения ко всему на что он смотрел.

Усевшись на край кровати и грубо оттолкнув Войтенкова и Никитина, Виктор наклонился ко мне и заговорил очень низким, почти басовитым голосом, что для подростка казалось просто немыслимым.

– Тебе просто повезло, салага. Выставь инструктор меня с тобой в паре, ты бы и минуты не выдержал.

Его агрессия никогда не имела под собой веских причин. По крайней мере мне так казалось. Он был таким всегда, сколько себя помнил и помнили его остальные, злость и ненависть ко всему, что было слабее его и меньше, казалась не имела границ. Всякий раз, на построении или простом показательном выступлении, когда сиб-группа готовилась к отправке на планету-полигон, он не жалел никого, кто встал напротив него, чем собственно и заработал себе дурную славу у всех, в ком текла кровь тех же родителей, что и у него.

На этом разговор и закончился.

Прежде чем вернуться к себе, Виктор бросил презрительный взгляд на последок и уснул, рухнув на кровать, как мешок, после чего молчание наступило и во всей казарме.

Ушел и Антон Войтенков и Леха Никитин, испугавшись грозного соплеменника. Осталась только Света, смотревшая на меня своими прекрасными глазами, которые я едва мог разглядеть в блеклом свете единственной подвесной лампочки у входа.

– Тебе больно? – спросила она.

– Да.– ответил я и хотел было что-то сказать, как стены казармы вновь задрожали. Ураган бушевал совсем рядом. Лампочка резко погасла – свет в казарме исчез окончательно. И в этом страшном дребезжании, когда сила стихии обрушилась на маленькое помещение посреди безжизненной пустыни, девушка вернулась к себе на кровать, закутавшись с головой в старое махровое одеяло.

Глава 4

В зале стояла гробовая тишина. Несколько человек, окружив громадный овальный стол, на котором сейчас блестела и искрилась трехмерная карта местности, внимательно изучали сложившуюся ситуацию. Двое сотрудников из числа обслуживающего персонала завершали работы по настройке оборудования и вскоре удалились, предварительно проверив соединения на прочность.

– Все плохо, хан. Настолько, что мне сложно говорить.

Офицер разведки докладывал хану Диккерсу.

– А вы попытайтесь – я выслушаю.

Хан был зол. Хотя на лице его мало что отражалось и эмоции давным-давно оставили этого человека, срывы иногда случались. Они всегда наступали внезапно. Как землетрясение, как идеальный шторм, появление которого ты можешь ждать неделями, а он так и не наступит, а когда ты расслабишься, дашь слабину и раскиснешь – тут же возникал на горизонте.

Именно таким сейчас и предстал перед высшими офицерами хан Диккерс. Отведенная Кланом Волка неделя подходила к концу и ему требовалось знать причины, по которым выдвинутая ставка не сыграла так, как было запланировано.

Офицер сделал глубокий вдох и тем немногим, кто сейчас находился в зале для совещаний, стало понятно в каком напряженном состоянии находился докладчик, чье сердцебиение напоминало стук барабанов перед публичной казнью.

– Я слушаю вас. – тихо произнес хан. – Докладывайте обстановку.

Офицер неуверенно приблизился к столу, взял в руки длинную полупрозрачную указку и втопил ее в трехмерную модель планеты, жонглируя фигурами и складками местности как ему хотелось. Масштаб внезапно изменился, планета резко увеличилась в размерах и на смену маленькому шару – коим была планета, вдруг пришли плотные леса и гористая местность. Снимки из космоса смогли запечатлеть с высоким разрешением все до самых мельчайших подробностей. При желании можно было даже разглядеть замерших на одном месте солдат и гражданских лиц, работавших бок о бок с пилотами Клана на базе.

– Они закрепились здесь, – офицер дернул указку в сторону и ландшафт перед ханом быстро изменился. – Горный перевал, складки местности. Их главные силы по-видимому стоят здесь.

– По-видимому? – переспросил хан.

– Да,–  неуверенно ответил офицер. – У нас нет точных данных, нет снимков. Они используют энергетический купол, чтобы скрывать свое местонахождение. Наши датчики постоянно фиксируют скачки энергии в низине. Но если принять во внимание количество сил противника и модели боевых машин, то нельзя найти более удобного и вместительного места чем это.

Офицер ткнул указкой в закрытую песчаными перевалами низину, где и в самом деле можно было спрятать две дюжины машин.

Затем тишина вновь воцарилась в помещении. Молчание хана говорило лишь об одном– он не был доволен услышанным и хотел подробностей, которых офицер разведки не мог ему предоставить.

– Я так понимаю, все это основано лишь на слухах и предположениях?

хан Диккерс слегка приподнялся на кресле и заглянул в трехмерную модель предполагаемого места дислокации войск Клана Отпетых.

– Да, – офицер отошел от стола и стал ждать дальнейшей реакции.

Она последовала не сразу. Удостоверившись, что из присутствующих больше нет желающих говорить, хан встал со своего места и вышел вперед, оказавшись посередине комнаты у пульта управления голографической моделью. Затем повернулся к оставшейся части боевых офицеров и заговорил уже с ними, меняя тон с хладнокровного на более жесткий.

– Четыре дня, – он выпрямил руку и стал загибать пальцы. – Четыре проклятых дня вы сражаетесь на передовой с Отпетыми и до сих пор не можете сказать как так вышло, что мы не продвинулись в выполнении поставленной задачи даже на миллиметр. В первый день вы потеряли три тяжелых машины, во второй – два разведывательных летательных аппарата и звено "Рысей", на третий и четвертый вы превратили целый бинарий в груду дымящегося металлолома. За четыре дня Клан потерял столько, что можно было завоевать половину планеты, а вы как маленькие дети, напакостив, разводите руками и говорите, что не понимаете как так произошло. Мне кажется, или Клан доверил управление мехами не тем людям? Может мне стоит поднять вопрос о вашем разжаловании в низшие касты и заставить каждого из вас крутить болты и гайки, а управление боевыми машинами доверить более серьезным и ответственным людям?

Никто не ответил. Обстановка понемногу накалялась и присутствовавшие офицеры решили не усугублять ее, явно осознавая свои ошибки в Испытании на Право Владения.

– В таком случае вам всем следует проанализировать случившееся и приготовиться к следующему этапу Испытания. На этот раз все должно пройти так как запланировано, ибо второго такого раза уже не будет. Время на исходе.

И правда. Отведенное Кланом Волка на реализацию территориальных споров время таяло на глазах. Каждая минута была на счету и следующие три дня, что еще оставались в распоряжении хана Диккерса, могли спасти положение, хотя сам он очень смутно видел перспективы решающей атаки.

Наконец офицеры вышли, оставив после себя лишь напряжение, что еще висело в воздухе после серьезного разговора. Хан вызвал помощника, приказал последнему распечатать всю имеющуюся информацию и разведывательные данные, а так же предоставить как можно скорее детальную опись всех имеющихся боевых машин, что могли принять участие в решающем прорыве на данном направлении.

– Наемников учитывать? – спросил помощник, записывая распоряжения.

– Кстати, – хан поднял взгляд, – я ждал, что командир отряда должен был присутствовать на совете офицеров. Почему его здесь нет?

Помощник ответил не сразу. Ему потребовало связаться с узлом сообщений и передать запрос, после чего, когда наручная виртуальная панель зажглась ярким огнем и ответ появился перед глазами, тот смог заговорить.

– Они только-только возвращаются на базу. Как мне передали с развернутого на передовой штаба, командир ушел последним. Его боевой мех очень сильно пострадал и не может идти на полную мощность.

Хан откинулся на спинку кресла, не спуская взгляда с помощника, будто бы ожидая, что тот должен что-то сказать еще.

– Вот передают, – продолжил он, – что вместо командира на совете будет присутствовать один из бойцов отряда.

– Совет завершил обсуждение. Его присутствие тут уже не имеет значения. – потом с секунду помолчав, добавил. – Хотя, нет, передайте охране пусть прибудет ко мне сразу по возвращению на базу. Я хочу узнать что там произошло.

Дело было сделано. Последние распоряжение были отданы и помощник, словно призрак, быстро удалился из кабинета, оставив хана одного посреди горевших мигающим огнем панелей и трехмерной модели планеты, масштаб которой в данный момент был увеличен почти на максимальное значение.

Войтенков прибыл через двадцать минут в сопровождении двух охранников, стоявших по обе стороны пилота и державших ситуацию под полным контролем. Не то, чтобы хан боялся покушения или не доверял наемникам – как-никак они все были воинами и появились на свет путем отбора евгенической программы, но статус и положение Войтенкова, а так же всех тех пилотов, что воевали за Клан Волка с презрительным для остальных клеймом "наемник", делали разговор достаточно скованным.

Антон отдал честь, едва приблизился к хану на расстояние вытянутой руки, склонил голову и только после этого протянул руку. Хан проигнорировал этот жест, предложив Войтенкову немедленно доложить обо всем, что произошло в последней схватке.

– Руководство Клана Волка и я в том числе обеспокоены сложившейся ситуацией. Мы несем потери, но при этом не продвигаемся вперед.

– Я понимаю, – ответил Антон, поглядывая на пульсирующее изображение трехмерной модели.

– Понимаете? Что именно?

– Ситуацию. – продолжал отвечать Войтенков несмотря на явное давление со стороны хана.

– Тогда расскажите о ней.

Хан вернулся на свое место, достав из внутреннего кармана кителя портсигар и сразу закурив. Его густые усы ожили, когда тот выдохнул серый дым через ноздри и сразу глубоко затянулся.

– Мы проигрываем Испытание, хан. – Антон решил сказать все как есть. – Клан Отпетых оказался слишком серьезным противником для нас.

Диккерс молчал.

– Они не идут в открытое столкновение, не контратакуют, хотя во время последнего боя в котором мы едва уцелели, сделай они это и навались на нас оставшимися силами, боюсь мы бы с вами сейчас тут не разговаривали.

– Продолжайте.

– Ими кто-то руководит. Кто-то очень опытный и сильный. Мой командир разделяет эту точку зрения, хотя остальные пилоты сводят все к банальному невезению. Но я не склонен верить фортуне, когда вижу перед собой столь грамотно выстроенную оборону.

– Хорошо. – хан продолжал коротко комментировать каждый вывод Войтенкова и только один раз позволил себе поправить.

– Скажите, – он вытянул из сигареты оставшееся содержимое и оставил дотлевать в небольшой стеклянной пепельнице. – Многие высшие офицеры негласно винят меня в провале Испытания на Право Владения, считая, что выставив такую экстремально низкую ставку, я приговорил всех нас к проигрышу еще на старте событий. Вы разделяете такое мнение?

Войтенков хотел сказать да. Он с самого начала не верил, что силами в два раза уступающими силам противника вообще можно было что-то сделать. Но видя прямой, почти ледяной, как ночи на этой планете, взгляд хана, решил не говорить всю правду.

– Здесь сошлось много факторов.

Хан улыбнулся. Он раскусил Войтенкова.

– Не такой уж вы и храбрый, как о вас говорят.

Диккерс поднялся с кресла и прошелся по пустому помещению.

– Я попросил своего помощника принести мне ваше личное дело, но думаю, будет правильно, если я спрошу все лично у вас. Как так случилось, что один из лучших в своей сиб-группе вдруг оказался в рядах наемников? Вы не вольняга, не дезгра. Вы прошли Аттестацию достойно своих родителей. Я навел кое-какие справки и узнал, что инструктор, курировавший вашу сиб-группу, отмечал у вас небывалое стремление к победе и прыть, а так же смекалку, которая, собственно говоря, и позволила вам стать пилотом. Как же так?

Войтенков решил отмолчаться.

– Понимаю, – хан продолжал говорить. – Воспоминания. Все мы не любим рыться в своем прошлом, особенно если оно наполнено неприятными событиями, которых можно было избежать. Но если говорить откровенно, – Диккерс посмотрел на Войтенкова все тем же ледяным, опустошающим взглядом. – Как вы оказались среди наемников?

– Жизнь непредсказуема.

– И только? – хан удивленно поднял брови. – Вы пеняете на обстоятельства, хотя сами только что сказали, что не верите фортуне. А что есть фортуна, если не прихоть обстоятельств, а?

Войтенков стал чувствовать как хан Диккерс загоняет его в угол.

– Бросьте, зачем пытаться обмануть меня, если я и так вижу вас насквозь.

– Тогда зачем все эти вопросы?

– Я хотел услышать это от вас. Знать правду и слышать ее – это разные вещи. У меня в голове хранится информация о всех моих подчиненных, о каждом высшем офицере, начиная от рождения и этапах жизни в сиб-группе, заканчивая сегодняшним днем. Мне нравится держать все под контролем и вести события за руку до самого конца. Но в этот раз все почему-то пошло наперекосяк, несмотря на все мои усилия.

Хан Диккерс на несколько секунд замолчал. Панель управления резко вспыхнула перед его глазами, озарив всю комнату ярко зеленым цветом, после чего, выдав несколько коротеньких писков, так же быстро погасла.

– Я должен понять причину провала, – заговорил хан. – высшие офицеры разводят руками, никто не может мне дать ответ на этот важный вопрос, теперь я хочу спросить об этом у вас.

Он перевел взгляд с потухшей панели на Войтенкова.

– Боюсь, я не открою вам истины. Причины просты – мы недооценили своего противника. Он сильнее, упрямее, расчетливее нас. Его действия очень продуманны.

– Значит причина все-таки во мне, – мрачно подытожил Диккерс.

– Я этого не говорил, хан.

– Но вы об этом думаете все время, что мы разговариваем с вами. Не отрицайте – это читается в ваших глазах, в ваших ответах. Тоже самое мне говорили и другие офицеры до вас, но они предпочли обойтись более обтекаемыми формулировками.

Войтенков сглотнул скопившуюся во рту слюну, потом попытался сказать что-то еще, но хан перебил его.

– Думаю, с вами мы обсудили все, что я запланировал, но мне хотелось бы встретиться с вашим командиром.

– Конечно, – на этот раз твердо ответил Антон. – Я передам ему ваш приказ. Что-нибудь еще?

– Нет. Можете идти.

И Войтенков ушел, быстро покинув кабинет. Уже за дверями он почувствовал как ему стало легче, когда за спиной щелкнул замок и прохлада опустевшего коридора накинулась на него. Этот разговор буквально выжал из него все силы и, сделав шаг, чуть было не упал прямо на месте, поняв как тяжело было находиться в одном помещение с этим человеком.

Слова Диккерса он передал сразу как только встретился со своим командиром. Найдя собрата по сиб-группе в боксе у все еще теплого меха, Антон не стал говорить что ему пришлось выслушать и как он чуть было не сорвался, желая высказать хану все, что накопилось внутри него за время Испытания и за что он мог легко поплатиться собственной жизнью.

– Что сказал Совет?

– Они обеспокоены.

– Правда?

– Да.

Разговор он закончил быстро, стараясь уйти подальше и перевести дух уже у себя в комнате.

Командир остался в боксе, общаясь со своим техником так будто и не было между ними пропасти субординаций. О чем и зачем ему так и не стало известно, ведь все это для него было чужим и почти безразличным. Антон вспомнил свои страхи, вспомнил как долго не мог заснуть перед Аттестацией, щемясь к краю своей койки в полупустом бараке и думая, что провалит их и окажется разжалован без права на пересдачу в самые низшие касты, откуда ему был бы закрыт путь обратно в пилоты. И пусть все это прошло давным-давно, но воспоминания, покрытые пылью и давно потерявшую актуальность, все еще навещали его время от времени, напоминая какой ценой он добыл себе победу.

Глава 5

– Держи, держи его ровнее. Ровнее, я сказал! Какого черта ты делаешь, кадет?! Разуй глаза и посмотри на панель управления! Какие цифры ты там видишь?

Света опустила взгляд, пытаясь отыскать среди многочисленных кнопок и рычагов те самые цифры, указывавшие на критическое отклонение корпуса машины от заданных параметров. Ее руки вспотели, рычаги стали мокрыми и теперь предательски вырывались из ее ладоней, стоило только резче дернуть их в сторону.

– Я не слышу! – доносился грозный крик инструктора из наушника. – Повтори, что я тебе сказал?

– Цифры, – с трудом выдавила она из себя.

– Что за цифры?

– Корпус...точнее...отклонение от нормали.

– Еще раз.

– Отклонение корпуса.

– Полностью!

– Отклонение корпуса от нормали.

– Да, черты бы тебя побрал! Именно это я от тебя и прошу! Взгляни на приборы перед собой, вторая горящая панель у главного экрана.

Девушка быстро бросила взгляд в указанную область и тут же уперлась в мигавшую тревожным огнем цифровую панель, где прямо сейчас виднелись устрашающие цифры.

– Я вижу у себя тоже, что и ты сейчас. – продолжал кричать инструктор не выключая связь. – Какого черта я должен делать все за тебя? Кто из нас будет солдатом?

– Я. – ответила Света, едва сдерживая слезы.

– Что это? Я не могу поверить. Ты...ты хочет заплакать. Будь я проклят если это так. Я даже отсюда чувствую как ты пытаешься удержаться, чтобы не зареветь. Брось все это! На войне тебе никто не поможет. Ты сама должна все контролировать и держать под рукой. Возьми рычаги в руки, сожми их так сильно, будто в них сейчас заключена твоя жизнь и выровняй этот проклятый кусок металлолома, чтобы он не рухнул на землю.

Света не отпускала их, как мог подумать инструктор, но еще сильнее сжала их, да так, что косточки на пальцах побелели.

Машина сопротивлялась – девушка допустила много ошибок во время очередной тренировки и теперь судьба ее была полностью в прямом и переносном смысле в ее же руках.

Старый мех был лишен смертоносной начинки и переделан под учебные нужды уже очень давно, но опасность его от этого не становилась меньше. По одному только внешнему виду можно было сказать, что эта штуковина, прошедшая огонь войны и забвение, была старше всего, что находилось на этой планете, но все еще могла дать жизни, повесь только на нее всю необходимую начинку. Однако в данный момент его корпус был слишком сильно перекошен неудачным маневром и держался на "пальчиках", чтобы с грохотом не рухнуть на каменистую поверхность планеты-полигона.

Дул страшный ветер. Песчаная буря ушла далеко на север, но даже сейчас ее сила могла легко опрокинуть старый мех, раздавив внутри себя и самого пилота.

Мы наблюдали за этим из небольшого бункера, где была оборудована станция слежения и пункт связи. Инструктор сидел в самом центре, окруженный приборами и датчиками контроля, передававшие на его компьютер всю информацию о состоянии учебного меха. Была и видеотрансляция из кабины пилота, которую наблюдали и другие сибы.

Ее лицо было напряжено. Да, мы все видели это. И больше всего я боялся, что она испугается. Я прошел этот тест самым первым, хотя инструктор грозился оставить меня "на закуску",  но что-то пошло не так и в последний момент, когда Антон уже взбирался на мостик потрепанного жизнью меха, инструктор поменял нас местами, приказав занять место за штурвалом.

Теперь мне самому было страшно за Свету. Она должна была справиться, она просто не могла поступить иначе. Слишком много ошибок, слишком много неудачных решений и резких движений, дергавших многотонную машину из стороны в сторону, как больного во время припадка. Вот на экране загорели цифры температуры реактора. Висевшие почти у предельных значений, они вскоре поползли вниз. Следом пошли и остальные. В какой-то момент я выдохнул, веря, что девушка справилась. Она смогла взять себя в руки, исправила те многочисленные ошибки, что привели ее в такое трудное положение и, казалось, полностью взяла под контроль ситуацию.

Шаг. За ним еще один. Неподатливый мех наконец начал слушаться своего пилота и твердо зашагал к финишной прямой.

Другие сибы заулыбались. Мрачным оставался лишь Виктор. Его взгляд мало о чем мог говорить, но в этот раз он был недоволен произошедшим, словно ждал провала Светы на испытаниях и готовился отпраздновать этот момент.

– Что ж, неплохо для первого раза, но ты заставила нас всех понервничать.

В эту секунду инструктор встал со своего места и подошел к громадному стеклу, откуда открывался вид на весь полигон, где только что проходили тренировки. Отсюда, с почти двадцатиметровой высоты можно было увидеть все, и песчаная буря, уходившая все дальше и дальше, лишь облегчала задачу.

Полоса препятствий пройдена. Финишная прямая осталась позади и вот он уже шел к микрофону, чтобы объявить полученные Светой баллы, как вдруг все замерли и сам инструктор, будто дикая кошка почуявшая засаду, выгнулся и в туже секунду бросился к панели управления.

Все произошло очень быстро. Краем глаза он увидел как резко и совершенно без всякого основания машина подалась вбок, едва переступив красную линию. Секунда заминки – на экране показалось замершее в последнем мгновении лицо Светы и тут же пропало, зашипев многочисленными помехами.

Вся группа устремилась к окну, вопреки запретам и правилам. Устремилась и прилипла почти вплотную, чтобы запечатлеть в своей памяти момент, когда робот стал падать вниз, склонив грузную голову, будто перед смертью.

Грохот, облако пыли, лязг гнувшегося металла и проклятия инструктора. Все это смешалось в воздухе и наполнилось страхом перед следующими часами.

– У нас ЧП! Срочно выслать две группы во второй квадрат!

Орал он в микрофон.

– Что значит буря? У нас ЧП, вы там оглохли все! "Завал", да!

Зыркнув на нас красными от злости глазами, инструктор швырнул микрофон на стол и потянулся к "штормовке", накинув которую тут же бросился вниз по лестнице к дверям.

Мы побежали за ним, но большинство осталось стоять у выхода, вспомнив приказ не покидать помещение без указания инструктора и только мне, словно оглохшему и потерявшему связь с собственным чувством самосохранения, почему-то показалось, что именно сейчас я должен быть там, рядом со Светой, которая в этот момент, как никогда нуждалась в помощи.

– Две группы во второй квадрат! – продолжал говорить инструктор держа у рта небольшой передатчик. – Буду там через несколько минут. Да, у меня свой транспорт. Знаю. Пусть поднимут одну грузовую вертушку с креплениями. Мне плевать на погоду, она здесь всегда такая! Все, конец связи.

С этими словами он вскочил в кабину горбатого грузовичка-вездехода, с шипованными колесами за которыми тянулись гусеницы специально приспособленными для этих "дорог", и стал заводить, дав мне те несколько секунд, чтобы я смог проскочить дверной проем и подбежать к грузовику, а затем спрятаться в небольшом отсеке для груза, выпрыгнув через открытую металлическую дверцу сразу за ним.

Здесь не дул ветер, но было темно, как будто внутри металлической утробы, откуда все сибы когда-то попали на этот свет. Несколько продолговатых прорезей выходили наружу и через них можно было наблюдать за происходящим с той стороны машины.

Завыл двигатель, корпус затрясло и вскоре машина медленно поползла вперед, уходя все дальше от наблюдательного пункта, где в этот момент предпочли остаться остальные члены сиб-группы.

Я боялся этого с самого начала тренировок. Уж больно Света нервничала в этот день и будто предчувствовала страшное, выходя вперед к своей машине, когда остальные наблюдали за ней. Другие девушки молча проводили взглядом свою соплеменницу, оставшись в стороне и промолчав, когда инструктор прорычал на всю группу, предупредив о недопустимости любой помощи и подсказках во время тренировок. Да и как это можно было сделать? Она далеко, внутри стального корпуса машины, а мы – здесь, в нескольких километрах в бетонной коробке, в окружении бушующей стихии, чья основная сила умчалась далеко от этого места, но отголоски песчаной бури все еще доносились до этих стен.

Колеса вздрогнули под грузовиком и часть корпуса завибрировала, когда мчавшийся к месту крушения транспорт налетел на "каменку" – некое подобие дороги с выпуклыми булыжниками, отполированными ветрами до почти идеально ровной поверхности. Несмотря на скрежет, инструктор не сбавил ход. Мне даже показалось, что грузовик ускорился, стремясь как можно быстрее проскочить этот промежуток дороги и выйти наконец на более приемлемую почву, если таковая вообще могла существовать на этой планете.

Грузовик подскочил, повернув резко в сторону. Я попытался разглядеть через продолговатые щели, откуда сейчас летел песок и пыль; прищурился и всмотрелся вдаль – мы были далеко. Корпус наблюдательного пункта окончательно пропал из виду, хотя как мне казалось мы не проехали и четырех километров, но из-за поднявшейся тучи пыли и песка было сложно сказать точнее. Потом транспорт устремился вперед – я почувствовал как двигатель зарычал сильнее прежнего и задняя часть, та, что была на гусеничной половине, внезапно опустилась, словно пыталась зацепить за дорогу и остановить машину, так сильно рвавшуюся к месту крушения.

Скорость понемногу падала. Я уцепился руками в перегородку, потом прижался спиной к холодной железной пластине, игравшую роль защиты для водителя на случай если огонь по машине велся из-за спины, глубоко вдохнул и стал ждать.

Грузовик затарахтел, подпрыгнул в последний раз, наскочив на камень у дороги, и сразу остановился, расслабленно зашипев и начав дымить, будто готовый загореться в любую минуту.

– Я на месте, – докладывал инструктор, – начинаю осмотр машины.

Хлопнула дверь. Мужчина выбрался наружу и зашагал вперед, приближаясь к развалившемуся меху в нескольких десятках метрах от грузовика.

Я осторожно отодвинул замок, вытолкнул дверцу грузового отсека и, стряхивая с себя насевшую пыль и песок, буквально выкатился наружу, кашляя и тяжело дыша.

Ветер скрыл мое присутствие и позволил остаться незамеченным еще на некоторое время. Поднявшись и силясь рассмотреть что же произошло, мне удалось разглядеть черный корпус учебного меха, лежавшего сейчас на боку, немного накренившись в сторону дороги. Инструктор копошился рядом с ним, поднимаясь все выше и выше к кабине пилота, чтобы отыскать девушку.

Я пошел по его следам. Шел осторожно, стараясь не привлекать внимания к себе. Затем, схватившись за несколько погнутых металлических кусков, видимо не выдержав силы падения и согнувшихся под тяжестью меха, стал подниматься вверх.

Он выбил шнур, буквально отодрав запасной клапан, державший люк катапультирования и закрывавший единственный выход для пилота. Потом схватился за рычаг обеими руками и потянул на себя. Рыча и проклиная все на свете, инструктор поднял железную перегородку, весившую почти шестьдесят килограммов, и откинул в сторону, тут же нырнув внутрь и пропав на несколько секунд из моего поле зрения.

На горизонте вспыхнули первые молнии. Песчаная буря начала разворачиваться и скоро должна была оказаться здесь.

Любопытство и страх сейчас владели мной. Я мог держаться так еще несколько минут, пока мужчина не появиться вновь, но тогда меня будет невозможно не заметить, а мог спуститься вниз и спрятаться обратно в грузовом отсеке. Там меня никто не будет искать, а сам инструктор не поймет, что везет за своей спиной наглого сиба, позволившего себе нарушить железный приказ.

Вскоре мужская рука показалась наружи. Схватившись окровавленными пальцами за край люка, она вытолкнула, как кусок мяса, женское тельце на крышу кабины и вскоре опять пропала внутри. Затем появилась голова, туловище. Инструктор выпрыгнул следом и подхватив девушку, стал осматривать ее, проверяя пульс и что-то бормоча себе под нос.

В эту секунду я подался вперед. Мне не терпелось взглянуть жива ли она. Сможет ли идти и удастся ли ей продолжить обучение вместе с нами.

Не заметив за этими размышлениями как сильно я вылез вперед, пластина под моими ногами предательски затрещала. Реакция была почти мгновенной. Выстрел. Огненный комок энергии выпорхнул из пистолета и пролетел у самой головы, пронзив искореженный металл и отскочив от бронированной части в другую сторону.

– Какого черта! – вдруг заорал инструктор, не убирая пистолет в кобуру. – Как ты тут оказался?

Теперь можно было не прятаться. Это было бессмысленно.

Выйдя вперед и полностью раскрыв себя, я сделал несколько твердых шагов в сторону кабины, после чего замер, будто потерявший над собой контроль.

Отсюда я увидел Свету. Она была без сознания и вся в крови. Бровь на ее лице оказалась разорвана и свернувшая кровь делала ее лицо почти неузнаваемой.