Текст книги "Рынок тщеславия"

Автор книги: Максим Милованов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Подруги

Инспектор Глушенкова ехала в электричке на станцию Игумново, где находился садовый участок Антонины Петровны Зименко, одной из подруг покойной Елены Самохиной. Именно с нее Валентина решила начать свои поиски. Антонина Петровна была старше Елены на четырнадцать лет. В городе женщины проживали в одном доме, в одном подъезде. Это позволяло предполагать, что Антонина Петровна знает больше, чем две другие подруги, и может подсказать, где искать отца Насти Самохиной.

Отыскав без труда нужный участок, Валентина остановилась возле калитки и присмотрелась. Утопающий в цветах двухэтажный деревянный домик, вокруг него ветвистые яблони, вишни, среди них ровные грядки с кустиками клубники, над которыми копошилась хрупкого телосложения женщина лет пятидесяти, в белой панаме, канареечном купальном костюме и с огромной лейкой в руках. Лейка с необыкновенной легкостью порхала над клубникой, как будто ничего не весила.

– Здравствуйте! – крикнула из-за калитки Глушенкова.

– Здравствуйте, – ответила хозяйка, поставив лейку на землю. – Что вы там стоите? Заходите… Вам покрупнее – сейчас покушать или помельче – на варенье? – И, увидев недоуменный взгляд Валентины, спросила: – Разве вы не за клубничкой?

– Нет, – улыбнулась Глушенкова. – Не за клубничкой. Мне нужна Антонина Петровна Зименко.

– Это я. А вы из милиции, что ли?

– Угадали.

– По поводу Лены?

– Скорее уж по поводу Насти, ее дочери.

– Значит, вы – новый следователь?

– Нет, я инспектор по делам несовершеннолетних. Меня зовут Глушенкова Валентина Андреевна.

– Проходите, садитесь…

Как только гостья присела на край ажурной скамейки, Антонина Петровна спросила:

– Кваску холодного не хотите?

– Не отказалась бы.

– А может, окрошечки? Со мной за компанию, а? Время как раз обеденное.

– Ну, разве что за компанию.

Простота и гостеприимство хозяйки располагали, и Валентина подумала, что разговорить женщину будет нетрудно.

Через минуту на столе появились две тарелки с окрошкой, ржаной хлеб, баночка с майонезом и розетка с горчицей.

Отведав несколько ложек, Валентина не смогла удержаться от комплимента:

– Очень вкусно!

– Это из-за того, что квас у меня не магазинный, а собственный.

– И овощи, наверное, тоже?

– У меня почти все свое, натуральное, – не без гордости заявила хозяйка. – Нам, пенсионерам, иначе нельзя! Да вы ешьте, ешьте…

– Съем, не сомневайтесь, – улыбнулась Глушенкова. – Просто у меня привычка такая – разговаривать за едой! Издержки профессии…

– Понимаю, – поддакнула собеседница. – Все мы куда-то спешим, торопимся и не замечаем, как проходит время! Вот у меня, например, вся жизнь промелькнула, словно пейзаж за окном скорого поезда. Не успела оглянуться – и уже пенсионерка. Так что вы ешьте, Валечка, ешьте на здоровье. Такие мгновенья продлевают жизнь!

Этот философский вывод трудно было опровергнуть, но дело есть дело.

– Антонина Петровна, не могли бы вы рассказать мне немного о Елене Самохиной? Вы давно с ней знакомы?

– Лет десять, наверное, – ответила собеседница. – Вот только не знаю, что вам сказать. Лена была человеком очень трудной судьбы, но при этом настоящим другом. Для вас, наверное, такой характеристики мало, так что лучше задавайте вопросы, а я буду отвечать…

Глушенкова на мгновение задумалась. Она заранее не готовила вопросы, надеясь сориентироваться на месте.

– Давайте, Антонина Петровна, поступим так: вы будете мне рассказывать о вашей подруге, и если что-то мне покажется важным, я буду вас останавливать и спрашивать…

– Познакомились мы с Леной лет десять назад. Мы тогда еще не были соседями, жили не только в разных домах, но и в разных районах. Меня на родном Химкомбинате как раз спровадили в бессрочный отпуск, а Лена уже была безработной – попала под сокращение в своем НИИагротехмаш. Мы обе прилично вязали на спицах. В ту пору, если помните, детские вещи еще не везли тоннами из Китая, так что шерстяные носочки, варежки и шапочки ручной работы пользовались спросом. Потрудившись как следует на неделе, мы, вязальщицы, приходили в выходные к Средному рынку и продавали наши изделия. Мое место было возле самого входа, Еленино – рядом. Если удавалось продать побольше, мы вечером покупали бутылочку «Монастырки» и заходили ко мне. Затем стали ходить друг к другу в гости, вместе вязали и разговаривали. Потом мой муж Володя помог Лене обменять свое жилье на квартиру в нашем доме.

– Вот как?

– Да, представьте себе. Семь лет назад мой Володя пришел как-то домой и объявил, что Петька Быстров с четвертого этажа хочет свою трехкомнатную квартиру поменять на такую же в соседнем районе. Он, мол, там шашлычную открыл и решил переселиться к ней поближе, чтобы удобней было работать… Квартира Елены была гораздо лучше Петькиной, так что при обмене Лена немного выиграла в деньгах. Он ей доплатил восемьсот долларов… Но уж лучше бы не появлялся в ее жизни совсем!

– Почему? – ухватилась за нужную ниточку Глушенкова.

– Петька сразу же начал ухлестывать за Леной и добился-таки своего. Сколько я ей говорила, сколько предупреждала, что нельзя верить этому типу, но… Елена думала, что встретила наконец мужчину своей мечты… А он как узнал, что она беременна, так сразу в кусты. Делай, говорит, аборт, мне ребенок ни к чему… Вы, наверное, знаете, что у Лены была серьезная болезнь крови?

– Знаю.

– Для женщины с таким заболеванием шанс родить бывает раз в жизни. Она, естественно, решила рожать. Надеялась, что после рождения ребенка Петька к ней вернется. Святая простота!

– Неужели он так и не видел дочку?

– Может, и видел, но случайно. А чтобы специально прийти – ни разу!

– А алименты он платил?

– Что вы! Петька жмот, из-за копейки удавится! И в кого только. Отец с матерью вроде жадностью не отличались, да и брат его старший, Вовка, – тоже!.. Может, потому дела у него и идут в гору.

– А чем он сейчас занимается?

– Травит население! – с чувством выполненного долга донесла Антонина Петровна. – Продает шашлыки на рынках. У него четыре шашлычных. Две на Нагорном и две на Средном. Знал бы он семь лет назад, что придется работать на Средном, он свою квартиру нипочем бы не обменял!..

– Возможно, у него будет шанс вернуть себе эту квартиру, – задумчиво сказала Глушенкова.

Антонина Петровна удивленно воззрилась на собеседницу.

– Так уж получается, что никаких родственников, кроме господина Быстрова, у Настеньки нет. Он один имеет юридическое право стать опекуном девочки. Для этого, правда, потребуется собрать кучу разных справок. Но только так можно сохранить квартиру для Насти, а ее саму – уберечь от детского дома.

– Мечты! – махнула рукой Антонина Петровна. – Петька никогда на это не согласится. Да и какой из него отец? Тем более что девочку есть кому удочерить!.. Нам с мужем. А что?.. Мы любим Настеньку. Она нам как родная стала. Лена часто задерживалась на работе, и я чуть ли не каждый вечер забирала девочку из садика. Мы всегда отлично ладили! Не подумайте, что я это из-за квартиры, тем более что после смерти Лены на нее наложат лапу госчиновники. У нас с Володей трехкомнатная. Места всем хватит, будем жить не хуже других… И Татьяна с Вероникой, наши с Леной подруги, обещали помочь, а они девчонки обеспеченные!

Желание Антонины Петровны и ее мужа удочерить Настю, конечно же, заслуживало восхищения, но с точки зрения закона было почти невыполнимо.

– Боюсь, Антонина Петровна, что ваш вариант неосуществим, – вздохнув, сказала Валентина. – Дело в том, что вы не в родстве с девочкой. К тому же пенсионеры, и здоровье ваше, конечно, оставляет желать лучшего. Эти обстоятельства с юридической точки зрения сводят ваши шансы к нулю.

– А кто узнает, какое у нас здоровье?

Глушенковой сразу же вспомнились эмиссары из Комитета управления госимуществом.

– Поверьте мне, докопаются! Вас заставят собрать столько медицинских справок, что на один только обход уйдет несколько недель. А тем временем, боюсь, судьба девочки и ее квартиры будет уже решена. Да и без этого, не хочу лукавить, ваши шансы на опекунство призрачны. Даже родным бабушкам и дедушкам это не всегда удается. Закон об опекунстве не очень-то жалует пенсионеров.

– Значит, единственный способ спасти Настю от приюта – уговорить Петьку? – вдохновилась было Антонина Петровна, но тут же сникла. – Нет, этот вариант совсем дохлый. Петька согласится, если только ему к затылку приставить пистолет и держать так, пока не будут оформлены все документы.

Обе женщины замолчали, прикидывая в уме, что можно сделать.

– А что, если заключить с Петькой сделку? – произнесла наконец хозяйка. – Пусть оформляет опекунство, квартиру забирает себе, а девочку мне отдает. Он же коммерсант до мозга костей и от такого вряд ли откажется!

– Я подумала о том же самом! – созналась Валентина. – Но квартиру, если честно, жалко. Она бы очень пригодилась Насте, когда девочка вырастет. По закону государство обязано, конечно, предоставить ей по достижении восемнадцати лет аналогичную жилплощадь, но на практике…

Глушенкова безнадежно махнула рукой.

– А что будет с вещами, которые сейчас в Лениной квартире? Они тоже отойдут государству?

– Они будут храниться на специальном складе, в отдельном контейнере до восемнадцатилетия Насти или до оформления опеки над ней, – ответила Глушенкова. – Я, если честно, не знаю ни условий хранения, ни мер безопасности на этих складах и не могу сказать, доживут ли эти вещи до Настиного совершеннолетия… А вы, случайно, не знаете, где сейчас проживает Петр Быстров? – вдруг спросила Валентина.

– В той квартире, которую выменял у Елены. Улица Революции, дом три…

– Он женат?

– Не-ет! – усмехнулась собеседница. – На жену ведь тратиться надо. А уж на детей – тем более… Должна вам кое-что рассказать: мы тут недавно собрались все вместе: я, Татьяна и Вероника, – продолжала Антонина Петровна. – Помянули Лену, о Насте поговорили и обсудили то, что не дает нам покоя!..

Она выдержала паузу, словно желая подчеркнуть важность того, что собиралась сказать.

– Хотя следователь Панфилов произвел на всех нас самое приятное впечатление, с его выводами мы не согласны. Он уверен, что Лена погибла из-за несчастного случая. А мы сопоставили наблюдения и поняли: что-то здесь нечисто!

Глушенкова отставила тарелку с недоеденной окрошкой в сторону и превратилась в слух.

– За три дня до Лениной гибели все мы заметили, что она как-то изменилась: стала замкнутой, неразговорчивой и… рассеянной. Будто думала все время о чем-то, но рассказать никому не могла. Это первое наблюдение. Второе, – со значением произнесла рассказчица. – Панфилов утверждает, что Лена погибла в пятнадцать пятьдесят на станции «Вознесенская», а рабочий день в ее конторе заканчивается только в семнадцать ноль-ноль…

– Насколько мне известно, – возразила Глушенкова, – за несколько минут до гибели Елена Самохина отпросилась с работы, сославшись на недомогание. Так что ничего странного я здесь не усматриваю. Скорее это говорит в пользу версии о несчастном случае…

– Скажите, что вы делаете, когда чувствуете себя плохо и отпрашиваетесь с работы? – чуть прищурясь, спросила Антонина Петровна.

– Иду домой и ложусь в постель.

– А Елена в тот день не домой ехала. Она или направлялась в совершенно другое место, или специально ждала кого-то на железнодорожной платформе.

Антонина Петровна поднялась из-за стола и скрылась в доме. Через пару минут она вышла с картой города и разложила ее на столе.

– Вот, посмотрите сами. Это, – она указала пальцем на красную точку, – место, где Лена работала. А вот здесь, – палец опустился ниже, – Лена жила… А теперь посмотрим, где тут у нас находится платформа «Вознесенская»?

Палец Антонины Петровны проделал резкий зигзаг вправо.

– Не слишком ли замысловатый путь для больного человека, которому надо побыстрее добраться до постели?..

– "Вот это уже любопытно!" – подумала Валентина.

Между тем Антонина Петровна продолжала:

– Но интересно не то, что Лена очутилась на совершенно ненужной железнодорожной станции. Примечательна та реактивная скорость, с какой она туда прилетела. Пусть уж ваш Панфилов извинит нас за самочинное расследование, но мы сами поговорили с Лениными сослуживцами. И выяснилось, что с работы она ушла в пятнадцать тридцать пять, то есть за пятнадцать минут до гибели. Мы попытались повторить ее путь. Быстрее всего добраться до места можно на «автолайне», но и он привез нас к платформе за двадцать пять минут. Оставался еще один вариант: такси или частник. На Татьяниной машине мы в пятнадцать минут уложились, но тут нас смутило другое. Расспросив таксистов, мы узнали, что минимальная цена такого вояжа – стольник. А ведь Лена денег на ветер не бросала, все копила Насте на операцию. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы она так потратилась…

– "Да, повезло Елене Самохиной с подругами! – подумала Валентина. – Жаль только, что поблагодарить она их уже не сможет!"

Но сюрпризы еще не кончились. Частное сыскное агентство «Три подруги» копало глубоко.

– Теперь о главном: сегодня утром мы навестили Настю в больнице. Она нам рассказала о каком-то странном дяденьке, который зашел к ней в палату за полчаса до нас. Он шарил в ее вещах, будто искал что-то. Раньше она этого дядю никогда не видела.

– Может, врач? – предположила Глушенкова.

– Настя сказала, что он был без халата и очень большой, настоящий человек-гора!

– "Нужно будет вечером объяснить девочке, как надо вести себя в таких случаях, – решила Валентина. – Да и с Аркадием стоит провести воспитательную беседу. Какие-то люди шатаются по его больнице и роются в детских вещах. А охрана куда смотрит?"

– Значит, вы предполагаете, что вашу подругу убили?

– Мы только собрали факты, – уклончиво заметила Антонина Петровна. – Выводы – дело милиции…

Наташка, захады!

– «Ту-154» набрал уже приличную высоту, но в салоне стояла нестерпимая духота.

– Может, форточку откроете? – увидев стюардессу, пошутил один из пассажиров.

– Минут через двадцать станет прохладней, – успокоила всех девушка в голубой форме. – Вам минеральной воды или лимонада?

Игорю пить не хотелось. Все его внимание было сосредоточено на пространстве за иллюминатором. Облаков почти не видно, и это позволяло вдоволь насладиться расстилающейся внизу землей, покрытой лесопосадками, автотрассами, железнодорожными полотнами, изгибами рек, зеркалами озер.

– Красиво, да? – оторвавшись от модного журнала, спросила сидевшая рядом Наталья Ивановна Чужайкина.

Игорь кивнул. Впечатлений было немало. Впереди его ждал загадочный Стамбул. Еще три дня назад он даже не помышлял об этой поездке. Все произошло неожиданно.

Вечером того дня, когда случилась потасовка с аферистами, Игоря вызвал к себе директор рынка. В кабинете были Тимур Хабибов и Наталья Ивановна.

– А вот и наш Чак Норрис пожаловал! – с интересом глядя на приятеля, сказал Вадим. – Ты где так драться научился?

– В армии, – сдержанно отозвался Игорь.

– В десантуре служил? – подал голос Тимур Хабибов.

– В погранцах.

– Хорошо вас там учили! Одному челюсть сломал, другому ребра! Третьему тоже перепало, только вот бабе – почти ничего.

– Зато мне от нее досталось! Всю спину измолотила своими каблуками! Не подоспей вы вовремя, я бы в дуршлаг превратился! – усмехнулся Игорь.

– Это у нее фирменный прием, – сообщил Хабибов.

– Что, известная личность? – полюбопытствовал Игорь.

– Аферистка со стажем. Шишкина Екатерина по прозвищу «Шпилька». Мы провели с ней разъяснительную беседу, дали совет обходить Средной рынок стороной и отпустили.

Игорь уже знал, что охрана рынка не заинтересована в сотрудничестве с правоохранительными органами, поскольку набрана в основном из той же социальной группы, что и возмутители спокойствия. Так что рассчитывать на помощь милиции никто не собирался…

– А чем, скажите, не кандидатура на поездку с вами в Турцию? – Вадим указал на Игоря Наталье Ивановне.

– Нормальная кандидатура. Вот только есть ли у нашего Чака Норриса загранпаспорт?

– Нет, – сказал Игорь.

– За три дня в ОВИРе загранпаспорт не сделать! – раздумчиво заметил Тимур Хабибов.

– Зато в МИДе можно! – нашлась Наталья Ивановна, гипнотизируя взглядом директора.

– Ладно, попробую позвонить своему приятелю из МИДа, – решил Вадим.

Приятель из МИДа не подкачал, и теперь Игорь в качестве сопровождающего лица летел на три дня с Натальей Ивановной в Турцию за кожей и винилом. При ней имелись деньги – шестьдесят тысяч долларов. Игорь должен был охранять Чужайкину и в то же время все примечать. Наталья Ивановна была коммерсантом опытным, и у нее не худо бы поучиться успешно вести дела.

* * *

Впервые попав за границу и едва коснувшись ногами чужой земли, каждый испытывает странное ощущение восторга, немедленного желания увидеть как можно больше, узнать, потрогать все собственными руками и вместе с тем боязни пропустить нечто важное и интересное, без чего нельзя будет потом сказать себе, что чужой мир полностью открылся тебе. Едва миновав таможню, Игорь начал, словно губка, впитывать заграничную экзотику. Первое легкое потрясение он испытал прямо в аэропорту, в пункте обмена валюты, где в ответ на вызубренную фразу из русско-турецкого разговорника «Пара боздурмак истийорум», что означало «Я хочу обменять деньги», мужчина с длинными черными усами произнес:

– Говорьите по рюски, пожалюйста!

– Зря ты здесь деньги меняешь, – сказала Наталья Ивановна, увидев своего помощника с пачкой турецких лир в руке. – В городе курс гораздо выгоднее.

– Может, купить что-нибудь по дороге придется? – несмело предположил Игорь. – Да и за такси заплатить… или за городской транспорт.

– «Может», – передразнила начальница с таким видом, будто услышала несусветную глупость. – Пошли уж!

Едва они вышли из здания аэровокзала, как к ним подбежал маленький человечек, также со смоляными усами.

– Такси пожалюйста! Нэ дорого!

– Знаем мы ваше «нэ дорого». – Наталья Ивановна, подхватив Игоря за руку, с неприступным видом прошествовала дальше.

– Они здесь все, что ли, по-русски говорят? – поинтересовался Игорь.

– Почти все.

– Русский язык входит у них в школьную программу? – пошутил Игорь.

– В ускоренный рыночный курс, – уточнила Наталья Ивановна. – Если бы наша экономика на тридцать процентов зависела от туристов и «челноков» из Турции, то и мы бы все лепетали по-турецки.

– Логично. А куда мы идем?..

– Если ты успел заметить, мы прилетели в составе группы, и на нашу группу должен быть заказан автобус, который и довезет нас до отеля. Вот к нему-то мы и направляемся.

– …Небольшой, похожий на российский «пазик» автобус минут за пятнадцать доставил группу из двадцати человек к отелю «Тара». Несмотря на непрезентабельный внешний вид, отельчик оказался неплохим, чистеньким, с красивым интерьером. Большинство номеров были двухместными. Игорю достался в соседи парень, на протяжении всего рейса развлекавший соседок анекдотами. Опарин недолюбливал болтунов, хотя человеком был уживчивым. Соседа звали Юрка. Войдя в номер, Юрка, или, как он сам себя называл, Юрок Седой, нацелился рассказывать историю своей жизни, но Игорь сказал, что торопится по делу…

«Наташка, захады!» – слышалось со всех сторон, когда Игорь с Натальей Ивановной шли по проспекту Ататюрк. Еще чаще эти приглашения стали звучать, когда они свернули в одну из маленьких улочек, уставленную двух– и трехэтажными строениями с непременными кожевенными лавками на первых этажах и маленькими кафе, где за столиками сидели только мужчины. Игорь следовал за бойко стучащей каблуками Натальей Ивановной, но в конце концов любопытство взяло свое.

– Это ваши знакомые?

– Не обращай внимания, – усмехнулась Чужайкина. – Турки называют Наташками всех русских женщин.

– А куда мы идем? Вон сколько магазинчиков с кожей.

– Они нам ни к чему. Я уже пять лет работаю только с одним человеком по имени Агуш. У него три фабрики в Стамбуле и одна в Трабзоне. Я беру товар прямо на фабриках, так дешевле и надежней. У Агуша можно купить великолепные вещи из винила. В летнюю пору они идут куда лучше кожи.

Чужайкина с Опариным приблизились к невзрачному двухэтажному зданию, которое и оказалось одной из фабрик Агуша. Вместо привычного «Наташка, захады», послышалось более радушное приветствие.

– Здравствуй, Наташенька, – почти без акцента ласково произнес среднего роста мужчина с нетипичной для турка рыжей шевелюрой.

– Здравствуй, Агуш! Здравствуй, дорогой! – просияла Наталья Ивановна.

Церемония приветствия с объятиями и лобзаниями, явно нарушавшая местные правила приличий, позволила Игорю предположить, что отношения предпринимателя Чужайкиной и фабриканта Агуша простираются несколько дальше взаимовыгодной торговли. Наталья Ивановна представила мужчин друг другу.

– Вы, наверное, долго жили в России? – любезно спросил Игорь.

– Еще в Советском Союзе, – уточнил Агуш. – Учился в Университете дружбы народов. Я и подумать не мог тогда, что с вашей великой страной вдруг произойдет такое!

– Никто не думал, – согласился Игорь.

Осмотревшись, он удивился: помещение ничем не отличалось от множества уже виденных кожевенных лавок. «Это и есть фабрика?» – подумал Игорь, пытаясь отыскать взглядом хоть что-то похожее на производство. Но работниц, сидящих плотными рядами за старенькими зингеровскими швейными машинками, видно не было. Зато откуда-то вдруг выскочил мальчуган лет десяти с подносом. На подносе стоял железный чайник и три стакана, формой напоминавшие песочные часы.

– Цайя, пазалста! – предложил мальчик.

Наталья Ивановна, взяв один стакан с подноса, протянула его Игорю:

– Этот чай утоляет жажду лучше газировки или минералки.

На улице было не меньше тридцати градусов; белую футболку и легкие серые брюки Игоря впору было выжимать. Он залпом осушил стакан. Чай, удивительно вкусный, действительно утолил жажду.

Еще при входе Игорь заметил небольшую лесенку, ведущую наверх. «Может быть, на втором этаже фабрика?» – подумал он. Так и оказалось. Когда они через пару минут поднялись на второй этаж, там вовсю кипела работа. Пятеро мужчин работали на аппаратах, похожих на гибрид компьютера с панелью управления космического корабля. Когда компания вошла в эту святая святых швейного производства, Агуш вопросительно глянул на Наталью Ивановну.

– При нем можно! – поняв немой вопрос друга, сказала Наталья Ивановна. – Это наш человек!

Агуш стал демонстрировать свое хозяйство.

– Наташенька, обрати внимание на новинки из разряда «вещей». – Он кивнул в сторону образцов, висящих на стене. – Мне самому наиболее удачной кажется вот эта модель женского плащика из винила. Можно сказать, суперновинка! Выкройки я выудил в Интернете. Какой-то пират распространил их буквально на следующий день после показа в Милане новой коллекции «Гуччи». Правда, получилось не очень похоже, но тоже ничего.

– Действительно классный плащик! Ближе к осени пойдет на «ура», – согласилась Наталья Ивановна. – А что еще новенького из «вещей»?

– Вот эта кожаная юбка из коллекции «Рокко Барокко», кожаные брючки клеш под «Армани» и потрясающий мужской виниловый пиджак под «Рика Штайлера». Пусть твой коллега примерит…

Игорь не заставил себя упрашивать.

– Здорово, – в один голос воскликнули партнеры, едва он облачился в пиджак.

Пятеро наемников оторвались от своей работы и одобрительно цокнули языками.

Игорь подошел к висящему на стене зеркалу. Кто такой этот Рик Штайлер, он не знал, но с удовольствием пожал бы ему руку за такую красивую вещь. Впрочем, не только ему, но и мастерам Агуша, которые искусно ее скопировали.

– И сколько стоит пиджачок? – поинтересовалась Наталья Ивановна.

– Двести тридцать, – ответил Агуш.

Чужайкина приложила ладонь к уху, будто не расслышала.

– Двести двадцать, – поправился Агуш.

– Двести, двести, Агуш, – вкрадчиво проговорила Наталья Ивановна. – Для себя ведь берем, не для продажи! К тому же Игорь еще только начинает коммерцию и с деньгами у него пока туговато.

– Ну, если только для него, – сдался хозяин фабрики.

Заметив, что Игорь колеблется, Наталья Ивановна стала ему объяснять:

– Этот пиджак «вещь», а не «товар». В чем между ними разница, я тебе после объясню.

Игорь вынужден был согласиться. Когда он расстался со своими кровными двумя сотнями и получил взамен красивый пакет с «вещью», Наталья Ивановна распорядилась:

– Ну а теперь – за работу!

Словно по мановению волшебной палочки, откуда-то вновь возник все тот же мальчик с новой порцией чая. Разобрав стаканы, вся троица перешла к другой стене, где, как объяснил Агуш, располагались уже не «вещи», а «товар».

Игорь узнал многое из того, чем торговал на рынке, но было и кое-что новенькое.

– Что-нибудь нравится? – спросила Наталья Ивановна.

– Вот этот жилет, пожалуй.

– У тебя неплохой вкус. Я его тоже сразу приметила. Но пора и дело делать. Садись вот за этот стол, бери ручку и бумагу. Я буду диктовать, а ты записывай!

Как только Игорь взял ручку, Наталья Ивановна начала:

– Артикул семь-девять-ноль-пять, восемь штук, размеры: три эмки, три эльки, один икс-эль, один икс-икс-эль. Артикул семь-девять-четыре-два, десять штук, размеры три эмки, четыре эльки, две икс-эльки, один икс-икс-эль…

На седьмой или восьмой минуте диктанта в подобном стиле Игорь подумал, что так и спятить недолго…

Когда, закончив работу, Опарин снова очутился на улице, его ждал сюрприз. Он-то думал, что уже смеркается, но солнце светило вовсю.

– Еще успеешь смотаться на пляж, – порадовала его Наталья Ивановна. – В черте города купаться не советую. Вода грязная. Лучше поехать за город. Там есть несколько приличных платных пляжей…

С немалым трудом, отсчитав водителю пять миллионов лир за то, что он доставил его на «нью рашен бич», Игорь вышел из такси и направился к одноэтажному домику, возле которого был полосатый шлагбаум. Ему показалось, что именно там находится вход на пляж, но он ошибся.

– Здэс вход дла обслугы, – на ломаном русском сказал ему мужчина в красной униформе. – Дла клыентов – напротыв!

Обернувшись, Игорь увидел красивый белый заборчик и ажурную калитку, ведущую в тенистый парк. «Вовек бы не догадался, что именно эта дорога может вести к морю!» – подумал Игорь. Прямо перед калиткой он обнаружил плакат на родном языке: «Уважаемые господа! Приносить с собой и распивать спиртные напитки запрещается!» Предупреждений на других языках рядом не было, видимо, «приносить с собой и распивать» немцам, французам или, скажем, американцам просто в голову не приходило. Зато надпись на другой табличке гласила: «Вход – три миллиона лир».

Уплатив и получив огромное махровое полотенце, Игорь миновал тенистый парк и попал наконец на пляж. Под его ногами расстилался чистый беленький песочек. «Наверное, привозной!» – решил Игорь и посмотрел по сторонам. Слева стоял красивый отель из серого камня, справа – несколько уютных барчиков, между которыми был бассейн, ну а впереди – море.

– Игорь, братан! Ты тоже здесь?

Повернувшись, он увидел соседа по номеру. Развалившись в шезлонге, Юрок потягивал пиво из здоровенной кружки. Рядом с ним восседали две полногрудые загорелые девицы лет двадцати пяти с осветленными волосами и в купальниках, которые скорее подчеркивали наготу, чем скрывали ее.

– Двигай к нам! – пригласил Юрок. – Мы тут пивком балуемся…

– Искупаюсь только, – без особой охоты ответил Игорь.

Вода оказалась теплой, как парное молоко. Он заплыл довольно далеко, наслаждаясь бодрой легкостью собственного тела, синим небом, сливавшимся вдали с морем, ласковым ветром.

Выйдя на берег, Игорь обнаружил, что Юрок с подружками подтянулись поближе к кромке моря, расположив свои шезлонги вокруг его одежды. Рядом они предупредительно поставили еще один шезлонг.

– Перебрались подальше от бара, – объяснил смысл маневра Юрок. – А то бармен, подлюка, так и зырит за нами, так и зырит! Следит, что мы тут пьем. Никакого тебе культурного отдыха!

– Это уж точно. – Игорь с наслаждением растер тело полотенцем.

– А ты, оказывается, пацан крепкий, – сказал Юрок, оглядев его с ног до головы. – В одежде это почти незаметно. Спортом каким занимаешься или просто железо таскаешь?

– В армии занимался самбо! Да и с железом люблю повозиться.

– Молодец. Может, к нам в бригаду подашься? Я поговорю с пацанами, дам рекомендацию! А что ты коммерцией до этого промышлял, не страшно. Сейчас за это предъяву не бросают. Многие из наших начинали с этого, но потом поняли, что к чему, и начали жить по понятиям. Я и сам был коммерсантом.

– Нет, спасибо. Я, наверное, по понятиям не смогу.

– Ну, как знаешь, – удивленно развел руками Юрок. – Было бы предложено. Кстати, познакомься с девчонками. Это вот Лика, а это – Лолита.

– Очень приятно.

– Может, примем по сто грамм? – Юрок приоткрыл стоявшую у шезлонга сумку. – Есть водка, коньяк и текила!

– На жаре, честно говоря, спиртного не хочется. Разве что пива холодного…

– Как хочешь. – Юрок немного обиделся. – Пиво можешь в баре купить, два бакса кружка. А мы с девчонками водочкой подзаправимся. Да, девчонки?!

Лика и Лолита одобрительно хихикнули, а Игорь отправился за пивом. Вернувшись, он обнаружил в кругу знакомых нового человека. Это была молодая девушка с длинными темными волосами, стройной фигурой модели, милым лицом и пронзительным взглядом больших серых глаз. Звали ее Мариной.

– Юрик, может, на водном велосипеде прокатимся? – подала голос Лолита.

– Педали крутить в облом!

– А мы за тебя покрутим, – предложила Лика.

– Тогда пошли! Только смотрите не утоните. Вы же пьянющие!

– Это мы-то пьяные?! – вскинулись обе.

– Ну, не я же…

Когда подвыпившая троица отошла к понтону, где были велосипеды, Марина спросила:

– Ты вместе с Юрой приехал?

– Нет, – поспешил откреститься Игорь. – Правда, мы прилетели на одном самолете и живем в одном гостиничном номере. Но до этого и не подозревали о существовании друг друга.

– Это хорошо. Я почему-то так и подумала. Не похож ты на этих… – Марина покрутила пальцем у виска. – Я сама познакомилась с Юрой и его девушками пару часов назад здесь, на пляже! Они оказались очень общительными.

– Может, тоже на велосипеде прокатимся? – несмело предложил Игорь.

– Давай!

Через несколько минут они уже дрейфовали возле буйков и оживленно разговаривали.

Марина оказалась достаточно образованной девушкой. Она с легкостью рассуждала о музыке и автомобилях, о поэзии и компьютерах, о науке и политике. Даже откровенная глупость звучала из ее уст вполне авторитетно, как выстраданное мнение. Слушая бархатный голос Марины и изредка взглядывая на ее красивое бронзовое тело, Игорь чувствовал, что с каждой минутой увлекается девушкой все больше и больше. Их морское путешествие, наверное, не закончилось бы никогда, если бы вдруг не пропало солнце.