Текст книги "Спутник для архимага (СИ)"

Автор книги: Максим Ковалёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

   Словен тихо заскулил. Он узнавал в них знакомые образы.

   Ближе всех к нему находилась большая часть прежней целостной бестии. Стянутый кольчатый мешок со множеством коротких лап и обломком жала в заду. Всё та же многоножка, только без собачей хари впереди. Но ей нашлась замена. На месте багрового разрыва, выглядевшего как обрубок шеи, с которой топор палача только что снял голову, раскрылась воронка. Без долгих раздумий слепой «червь» припал к плитам пола. Он грыз камень! И тот крошился под напором жернова из костяных резцов, усаженных рядами в его глотке.

   Рядом голова Мешанины, ставшая теперь отдельным существом, и прилегающие к ней восемь мохнатых лап. Конечно, из всего этого мог получиться замечательный «паучок». Пасть составляла основу его тулова. «Паука» это ничуть не смущало, судя по тому, как тот сразу нашёл себе занятие – отхаркивать на защитную линию попеременно, то леденящие, то огненные плевки некой быстро производимой им вязкой субстанции. Свет фигуры неровно замерцал. Головастое отродье, крепко встав на растопыренные лапы, трудилось с усердием.

   И наконец, то, что до разделения служило бестии хребтом, развернуло крылья, ранее казавшиеся бесполезными кожистыми складками, стряхнуло с себя слизь и рывками поднялось из кровавой лужи под потолок. «Летучая мышь». Тело – палка, обёрнутая мышечным коконом. Ни головы, ни лап. Зато имелась пара широких, бьющих воздух крыльев. Крылья действительно били воздух, били магией, заставляя его упругими волнами ударяться о занавесь барьера.

   Была одна гротескная бестия, а стало три и уже не столь гротескных. Мыслеформы народившихся созданий исходили той же яростью, что и у их прародительницы. В этом отношении ничего не изменилось.

   – Не-невозможно... – простонал Словен.

   Он хотел сглотнуть и не смог, горло превратилось в иссушенную пустыню. Он пытался думать, думать рассудительно.

   Слава Творцу Всеединому, демоны заперты внутри круга и не способны добраться до меня. Пока не способны... Но это потрясающе!

   Три типа первостихий и все направлены на разрушение возведённого им барьера. Твари истончали заслон. Каждая своим образом и все вместе. Подобный подход быстро показал свою действенность. Надёжная, выверенная и напоённая энергией фигура затрещала под обрушившимися на неё ударами. Сияние линий делалось всё более бледным. Если так и продолжится – а так и продолжится! – недолго магической преграде сохранять свою целостность.

   Маг попятился на полшага. Руки его не просто дрожали, они тряслись, как у запойного пьяницы. Ошейник выпал из них. Словен не удостоил его и взглядом. Бесполезная побрякушка, на которую он потратил столько времени и сил.

   Погреб наполнился скрежетом и шипением. Полумрак расцвёл свистопляской исходящих от фигуры тревожных бликов. Паук отхаркивал огненно-леденящие плевки, от соприкосновения которых поднимались клубы пара. Хрипение, что он издавал при этом, казалось Словену рычанием бешеной собаки, грызущей кость. Словно бы его собственную кость.

   Старик сделал ещё шаг назад. Глаза его распахивались всё шире и шире. А потом он остановился... Неужели он собирается сбежать? По крайней мере, его ноги придерживались такого мнения, сами собой стремясь прочь из погреба, ставшего похожим на склеп. Склеп, полный демонов... Но, если он сбежит – далеко, может в другую страну, – то всё равно не сможет жить, помня, что допустил подобное. Адская троица, до того как давление вышвырнет её в Межреальность, или явятся демонологии, успеет вдоволь порезвиться в соседних домах. Или в его собственном, когда Розалина и другие придут сюда утром.

   Нет, он не сбежит. Не посмеет. Тогда что, он в серьёз готовится умереть?..

   Тупица! Сто тысяч раз тупица! Ведь есть способ. Он о нём и думал, до того как удариться в позорный страх. Умирать собрался. Осёл, право слово.

   Что ж он всё трясётся, будто специально ждёт, когда станет слишком поздно?

   Колдуй, старая колода, зря что ли всю жизнь только тому и учился!

   Словен попытался унять бешеное сердцебиение. Утёр взмокший лоб,

   монстры, тесня друг друга, «грызли» барьер; не смотри на них, если не можешь,

   и повторно начал читать изгоняющее заклятье.

   На какое-то страшное мгновение ему показалось, что ничего не получится. Что и здесь он что-то упустил, и ничего не выйдет. Но нет, заклятье работало!

   В центре фигуры, в метре от пола возникла серая точка, быстро разросшаяся во вращающийся диск. Он выглядел плоским, но с какой стороны на него не взгляни, тот оставался бы плоским. Дыра в ткани пространства, провал в иное измерение. Из трёх гадин лишь паук обладал голосом, о чём он не преминул сообщить во всеуслышание.

   – Кричи! – поддержал его писклявый вопль маг. – Кричи, сколько влезет! И убирайся обратно в свои говённые болота!

   Межреальность ворвалась к ним. Старик затряс кулаками, ощутив её напористое дыхание. В погребе поднялся шквальный ветер. Грохот падающего хлама заглушил все звуки. Попадали расставленные свечи и лампы с опорных столбов. Свет их погас. Только переход лучился блеклой дымкой.

   Портал открылся. И он затягивал.

   Летучая мышь перевернулась в воздухе, запутавшись в собственных крыльях. Воронка разом проглотила первое отродье. Вот оно есть, и вот его уже нет.

   Ещё двое... Старик вновь заскулил. Вокруг набирал силу вихрь, взметающий тучи пыли и треплющий его волосы. Но портал не мог затянуть оставшихся бестий. Те крепко цеплялись за выбоины в полу. Паук умолк, занятый делом. Фигура почти погасла, барьер держался на последнем издыхании.

   Паника спеленала душу Словена, распустившись в ней буйным красным цветком. Взор застлало красной же поволокой.

   Почему? Он сделал всё правильно, как по книгам. Так почему...

   Он понял.

   Пойманное им существо являлось уникальной мерзостью, в этом он не ошибся. Он ошибся в другом... На болотах бестии не дали продемонстрировать своего умения, но она разделилась, будучи уже в чужом для себя мире. Из одной твари получилось три. Вот в чём соль! Действие чар также разделилось, а значит, ослабло. Детки проявили себя столь же неистово, как их праматерь. И они сопротивлялись, не желая уходить! Они жаждали крови и мести за понесённые муки. Мешанина была жутким хищником. Недаром краб бросился улепётывать, едва почуяв её. Краб спасся, а вот человек оказался не так сообразителен.

   Чтобы выбросить оставшихся демонов в Межреальность требовалось более мощное заклятье. Требовалось время. Требовались силы. Но он не мог ничего сделать. Он устал и валился с ног. Он забыл все чары, он забыл... Отупляющая заторможенность овладела Словеном. Маг уронил руки, глядя перед собой.

   Сейчас меня сожрут – я поймал себе собственную погибель.

   О, как посмеётся скопище завистников, узнав подробности его смерти! Господи, как же страшно... Он никогда не верил в Бога, душа реальна, но это не повод верить в Бога. Он верил в торжество разума. Теперь его душа трепещет, и он поверил. Смешно до слёз... Губы искусаны в кровь, во рту привкус меди. Его трясло. Он шептал, но не чары, а слова молитвы, которую знал когда-то, – мать научила. Уже ни на что ни надеясь, просто не способный остановиться:

   Пока в фигуре есть энергия, твари не прорвутся... Господи спаси... Пока они не прорвутся, я буду жить... Господи спаси и сохрани...

   Когда паука вместе с опрокинутыми свечами и мелким мусором потащило в воронку, Словен вскрикнул. Сердце скакнуло в его груди. Но в тоже мгновение дьявольская многоножка проломила барьер. Линии вспыхнули в последний раз и погасли. Дикая неудержимая воля сожгла фигуру раньше срока. Рот старика раскрылся в немом вопле.

   Похожая на жирного червя многоножка рванулась к нему по обломкам плит, семеня вереницей быстрых лап. Но ещё скорей оказался паук. Почуяв свободу, тот совершил отчаянный прыжок, преодолевая тягу перехода. Приземлился всего в метре от Словена и вновь прыгнул, завизжав, уже ликующе.

   В полёте он широко распластал мохнатые лапы. Изуродованная пасть раскрылась как капкан. Глаз горел гигантским рубином. Не иначе паук вознамерился первым же укусом отхватить здоровенный кусок от своего мучителя. Добыча беззащитна. Налетая на неё, демон метил в открытую шею, ища наиболее уязвимое место.

   Других жалко, – ещё подумалось старику.

   Паук смыкал челюсти. Он был уже на нём. Маг выставил перед собой ладонь. Его разум отступил, приняв неизбежность поражения. Приняв где-то даже с облегчением, осознанием, что скоро всё закончится. Разум, но не инстинкты. Жажда жизни, именно она ранее не позволила твари сдаться, и это возымело успех. Она же продолжала двигать человеком. Тело оборонялось само.

   Вытянутая в детском жесте защиты рука окуталась шлейфом огня. Раздался сухой треск. И полыхнуло так, что Словен едва не ослеп, хотя его глаза были трусливо закрыты. Магическое пламя встретило паука в пряжке. Смяло и далеко отшвырнуло обмякшую тушку.

   Старик обтёр со щеки капли вонючей слизи. Понимание того, что он жив, что каким-то образом спасся, приходило, но медленно... Он открыл глаза. Многоножка как раз добралась до него. Словен отпрянул, буквально отскочил спиною назад. Бестия схватила воздух в том месте, где он только что стоял, и треснулась об пол. Засучила лапами, отползая в сторону.

   Под ногами хрустели разлетевшиеся фетиши. Со звоном покатилась одна из чаш, запахло можжевельником – он был на южной оконечности главной звезды. Все светильники погасли, лишь справа тлел слабый огонёк свечи. Впрочем, зубастой дряни никакое освещение не требовалось. Она принюхалась и, выгибаясь дугою, подтягивая зад и выбрасывая вперёд перед, поползла к Словену.

   В этот миг вторая часть его разума, не та, что пялилась на приближающегося червя, а та, что вдруг вышла из ступора и всё силилась понять, что же случилось с пауком, нашла, наконец, тому объяснение.

   Он потратил ещё лишь долю секунды, чтобы подивиться своей непроходимой глупости. Многоножка уже придвинулась на расстояние очередного броска.

   Ладонь мага полыхнула голубым, но теперь повинуясь не инстинктивным началам, а его направленной воле. Воле Архимага! Он же архимаг. Могучее существо. Сверхчеловек. Ему ли бояться эту тупую, пусть и крайне изворотливую тварь? Да он может испепелить её так, что следа не останется. Да он может – всё что угодно!.. Сам не понимая того, он сотворил оборонный щит, и тот разорвал прыгучую гадину. Его спас элементарный «щит», что учат ставить студиозов на первом году обучения. А ведь есть ещё атакующий «молот»!

   Правый кулак налился приятной тяжестью, нисколько при этом не потеряв в подвижности. Он раскатает тварь в лепёшку, один удар, и с ней покончено. Не нужно никаких переходов и прочей дребедени. Как он мог забыть о своём даре? Он чуть не погиб. Вот это действительно смешно.

   Многоножка, не иначе ощутив его подъём, повела себя осмотрительнее, уже не бросаясь бездумно вперёд. Словен отступил ещё на полшага, замахиваясь.

   Иди, иди же ко мне!

   Глядя на надвигающуюся опасность и ни на что более, маг почувствовал, как подошва его домашней тапочки вместо поверхности пола легла на что-то другое. Подвернувшийся под ногу цилиндрический предмет заскользил, ступня слетела с него и встала на ребро. Старик услышал, но не ушами, а всем своим телом, как хрустнула лодыжка. Тогда же ногу до самого паха пронзила тысяча игл нестерпимой боли. И он стал падать.

   Беспомощно взмахнули руки. Маг грохнулся, распластавшись на полу, ударившись затылком так, что клацнули зубы, и он едва ни откусил себе язык. Он уже знал причину своего падения. Но не это заботило его в тот момент. Его сознание, летящее прямиком в чёрную пропасть, заполнил образ...

   Образ смерти, отступившей, когда он, пусть неосознанно, но расправился с пауком, и вновь резко обратившей на него своё беспощадное белое лицо – маску-череп. И на этот раз она возьмёт его.

   Обидно умирать вот так, когда почти всё исправил...

   Но многоножка, чьи зубы мололи камень в труху, придерживалась иного мнения. Тварь тоже поняла, что это конец, – для неё удачный. Она хотела жрать. Она подползала. Запах крови манил её, как и на болотах, но теперь добыча не была обманкой. Мясо настоящее.

   Словен ощутил кожей под задранной штаниной касание чего-то горячего.

   Выпученными пустыми глазами он смотрел на квадратные балки потолка над собой. Он не кричал, поздно кричать. Он ещё пытался о чём-то думать. Но когда клыки демона вонзились, отрывая от него кусок, думать стало невозможно. Эта боль превысила всякую иную, когда-либо испытанную им. Словен заверещал свиньёй на бойне.

   И словно в ответ ему, рядом прозвучал ещё один крик. Будто закричал чей-то встревоженный младенец.

   Он не мог нормально соображать. Он вопил, и не столько от боли – хотя и от неё тоже, – сколько от отчаяния. В его голове бил соборный колокол, а в глазах плясали сотни вспышек. Лишь когда тварь отстранилась, отдёрнула свою пасть-присоску от его окровавленной голени, Словен понял, что не ослышался.

   В полутьме погреба раздались новые визги. Но многоножка нема, а значит...

   Он перекатился вбок. Поджал разодранную ногу. Рыдая, привстал на локте, чтобы увидеть... Картина, явившаяся перед ним в размытых образах, завораживала.

   Многоножка извивалась, выгибая мускулистое тело и пытаясь дотянуться до собственной спины. Обломок жала задран вверх, но он сломано и вместо яда из него сочится слизь. Верещащая когтистая тень оседлала демона, вцепившись в его шкуру. Длинный хвост её вздыблен как палка. Глаза горят внутренним огнём.

   Два существа слились в неразрывный клубок. При других обстоятельствах у выходца из Нижнего мира не возникло бы проблем с таким противником. Но тот выждал момент, незаметно подкравшись, когда червь был занят, и теперь его не сбросить. Многоножка брыкалась и билась об пол – всё впустую.

   Словен некоторое время наблюдал за их борьбой, пока его мысли ни выстроились в более-менее логичную цепочку.

   Тогда он решил предпринять хоть что-то.

   Сотворённое заклятье притупило боль, вернув возможность двигаться. Старик схватился за какие-то ящики, стоящие вдоль стены. Дважды повреждённая нога пылала, штанина на ней намокла от крови. Собрав остатки воли, держась за опору, он кое-как сумел подняться, страшась малейшего неуклюжего движения. Установил вывернутую под неестественным углом ступню, перенёс вес тела вперёд и шагнул. Тут же едва вновь не грохнулся, зарычал, стиснув челюсти.

   – А ну кыш! – велел он, удивляясь, что ещё способен говорить связно. Правый кулак сжат и окутан голубым шлейфом.

   Хвостатая поняла его. Совершив грациозный прыжок со спины бестии, она предоставила Словену поставить завершающую точку.

   Червь мгновенно развернулся...

   – Сдохни!

   Мразь дёрнулась к нему, и он обрушил на неё всю тяжесть магического удара. «Молот» не подвёл.

   Росчерк пламени рванулся от мага к демону, и впрямь обретя вид огромного молота. Тварь взорвалась. Лопнула гнилой тыквой. Потоки слизи, оторванных лап и кусков плоти брызнули во все стороны, окатив стены и самого старика, всё же упавшего с перекошенным лицом.

   Мир поплыл, завращался безумной каруселью. Быстрее и быстрее. И далеко не сразу эта круговерть начала останавливаться.

   ...Кривясь и хватая ртом воздух, Словен лежал на полу. Он разделался с бестиями, с каждой по отдельности, и по праву заслужил небольшой отдых. Вот только вонь гадости, в которой он оказался вымазан по уши, была удушающей. Маг хотел поискать место почище. Лучше снова к стене.

   В погребе слышались хриплое дыхание и стоны – его собственные. Катилась пустая чаша, кружилась в воздухе пыль. Свистел портала, что без концентрации внимания своего создателя заметно ужался в размерах. И шорох... Словен замер, перестав дышать. Шорох повторился у лестницы. Там, куда отбросило паука.

   Его спасительница рядом предостерегающе зашипела.

   Он всё-таки добрался до стены. Подавив стон, произнёс пару слов, и шарик света вспорхнул с ладони к потолку.

   Кругом разрозненный хлам и предметы, использовавшиеся им в ритуале; тёмным холмом виднелся опрокинутый котёл; плиты пола измараны. Линии фигуры обратились в гарь. И по этим смазанным разводам, цепляясь за выбоины пола двумя уцелевшими лапами, влача за собой свои внутренности, полз паук. Единственный глаз вытек, пасть сломана, из неё доносится едва слышное шипение. Но паук настырно ползёт – голод тянет его к свежепролитой крови, и он не в силах противиться.

   – Ну, нет... довольно. – Маг сделал слабое движение пальцами. Размозжённую скверну подхватила незримая длань, и словно мусор вышвырнуло в воронку перехода. Не раздалось даже писка. Сразу за тем разрыв в ткани пространства сомкнулся, втянувшись сам в себя. Пришёл блаженный покой.

   Сколько времени? Словен полагал, что рассвет уже должен был высветить горизонт на востоке, но пойти проверить, не имелось ни сил, ни желания.

   Он по-прежнему находился в погребе. Сидел на полу посреди учинённого разгрома и розовых клочьев тумана, что ещё лежали местами. Сонный, окутанный дымком дыхания. Повреждённая нога медленно заживлялась. Всё же придётся похромать с месяц, что будет только на пользу, – урок лучше усвоится. Усталость сменилась опустошённостью. Ему ничего не хотелось, кроме как бесконечно сидеть вот так и смотреть на огонёк единственной, каким-то чудом устоявшей свечи, дрожащий, но не сдающийся тяготеющей над ним тьме.

   Гори моя свеча, не гасни, сотри с души печаль и грусть. Не страшны мне ночи страсти, их с тобой не убоюсь.

   Если бы он был один, то давно бы уснул. Глаза слипались, под веки точно насыпало горячего песка. Но у него на коленях уютно устроилось мягкое и живое. Спасительница напевала свою тихую песнь (не вопль младенца, вовсе нет), когда он гладил её по гладкой шёрстке. Это нравилось его гостье, это нравилось и ему.

   До чего же смелая бродяжка. А её ярость к пришельцам извне заставляла задуматься о возможных причинах подобной неприязни. Таинственный дар за хвостатым семейством замечался с древних времён, ещё фараоны... хотя, кому это сейчас интересно. Главное, если бы их встреча под дождём не состоялась, не состоялось бы и этого молчаливого единения. Только обглоданные кости в опустевшем погребе.

   Полусонные мечтания овладевали Словеном. Он спасся, а это ли не повод вновь смело смотреть вперёд. Тропы иных миров ждут, когда он пройдётся по ним. И когда-нибудь он вернётся на берег Великих Трясин, проверить, не обосновался ли кто-то в расщелине на скальном склоне.

   – Глупости, – ругал себя маг и старался думать о чём-то приятном.

   Хм, пожалуй, он всё же наденет ошейник на свою гостью. Только уберёт из него всё связанное с порабощением. Пусть прочие удивляются, что за существо он избрал себе в спутники, пусть гадают, в чём тут секрет. А когда поймут, что никакой секрета нет, и назовут его вконец спятившим, он нисколько не обидится... Старик задремал, привалившись к твёрдой кладке стены. На его измождённом лице блуждала улыбка. Вдруг кошка перестала урчать и поднялась с обмякшей руки мага – в этот миг стойкая свеча погасла.

   Во мраке, что заполнил собою мир, парили два немигающих жёлтых огонька.

Конец

   Ковалёв М.В. Спутник для архимага

39