Текст книги "Кто живёт в твоём чулане? (СИ)"

Автор книги: Максим Ковалёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

   Обвыкшись в полумраке, Тойво рассмотрел говорившего.

   Тот восседал за поставленным на траву столом, на явно маловатом для его роста табурете, если судить по высоко задранным коленям. Тем не менее, внешний вид чародей имел внушительный.

   Перед ним был мужчина, входящий в тот возраст, что у тогитов называют возрастом состоятельности. В некогда смоляных волосах блестит седина, но спина ещё пряма и в руках хватает силы. На Тойво воззрились маслянисто поблескивающие глаза. Густая чёрная с серебром борода острым клином сходится на груди, а вот на макушке каждый волос уже был на пересчёт. Лицо худое, высохшее. Тощий нос с отходящими от него к уголкам рта складками. Но главное, что озадачило Тойво, это кожа чародея. Какого-то бурого цвета. То ли так загоревшая на солнце, то ли обожжённая. То ли попросту грязная.

   – Ну, и как твоё имечко? – вновь вопросил чернобородый, из чьего голоса исчезли последние намёки на могущественность. Зубы у него были кривые, расшатанные, и некоторых уже не хватало.

   – Я? – Тойво повернул в ладонях блин свой шляпы.

   – Это ты ко мне пришёл, добрый человечек, а не я к тебе. Или как?

   Чародей дёрнул ладонь, торчащей из широкого рукава его балахона, и застучал пальцами по столешнице. Ногти у него были длинные и твёрдые как когти, к тому же выкрашены в чёрный цвет. Рядом на столе помещался мутный стеклянный шар на каменной подставке и песочные часы, где из верхнего конического отсека в нижний бежала струйка. Ещё стояло чучело ворона с блестящим глазом, что, казалось, взирал прямо на Тойво. У стены шатра была установлена жаровня, над которой вился дымок. К ней притиснулся ещё одни столик, заваленный пыльными книгами в тяжёлых окладах. Поверх книг лежала невымытая после еды миска с ложкой.

   Тойво разглядел всё это краем глаза. Основное его внимание занимала перестукивающая пляска чёрных ногтей по столешнице. Он засмотрелся на них, забыв, зачем явился сюда.

   Здесь следует добавить ещё пару слов об одеянии чародея. Облачён тот был в свободный тёмно-синий, в цвет шатра, балахон, так же с нашитыми на него звёздами и полумесяцами. Что должна была внушать подобная одежда – почтение? Возможно, трепет. Но Тойво подумал о несуразности. И о том, что зря он пришёл сюда. Надо было ехать домой и... И «что»? То-то и оно.

   Из задумчивости его вывел протяжный вздох.

   – Время – деньги, – произнёс чародей. – А утёкшее бесполезно время – это утёкшие бесполезно деньги.

   – Деньги у меня есть, – отозвался Тойво, коснувшись подвешенного к поясу кошелька. Мысли его метались от одного к другому.

   Чародей окинул его чуть более внимательным взглядом. Бледные губы сложились в ухмылку.

   – И что же желает сей господин от служителя Тайного Знания? – в его голос вернулась наигранная глубина. – Прорицания в делах любовных? Совета в делах денежных? Нет?.. Как насчёт пощекотать нервы проявлениями «тёмных искусств»? Тоже нет?.. А может, добрый господин, чем-то сильно озадачен, даже встревожен, чем-то, что не способен разрешить самостоятельно, и желает просить помощи у Высших Сил?

   Должно быть, Тойво невольно вздрогнул.

   – Ах, вот оно что. Мы не ищем увеселения и не ищем прорицания. Мы ищем помощи. Уповаем на неё. Ибо душу нашу грызёт отчаяние.

   Теперь Тойво смотрел на чародея во все глаза, забыв про смятую шляпу, забыв про свою неуверенность и даже досаду от прихода в этот шатёр.

   Потрескивает пламя свечи, колышется по углам сумрак. День словно бы обратился в глубокую ночь, шумные голоса снаружи отдалились, так что Тойво вовсе перестал их различать. Чародей продолжал взирать на тогита, и тот под его взглядом ещё более уменьшался в размерах, съёживался.

   – Что же так заботит доброго господина, раз он решился на подобный шаг? Застарелая вражда? Родовое проклятье? Что-то иное?

   Тойво молча. Капли холодного пота стекали по его взмокшему затылку.

   – Деньги у меня есть, – зачем-то повторил он.

   Чародей извлёк из-под стола вторую ладонь, что до этого скрывалась там. Демонстративно поднял её перед собой. На указательном пальце красовался крупный перстень. Чернобородый повернул руку так, чтобы Тойво смог его рассмотреть. На перстне был выгравирован свитый в кольцо дракон. Вместо глаз у него помещались крохотные красные камушки, что отражали свет свечи двумя колючими звёздочками. Чародей поцеловал перстень.

   – Знаешь что это? – спросил он.

   Тойво не знал.

   – Это знак ордена Красного Змея, что в глубокой древности основал в землях дальнего юга сам легендарный дракон – Каракас Вечный. Основал и растворился в нём, даровав магическую силу своим последователям. Наш орден призван следить за магическим балансом сущего. Или, если по-простому, за тем, чтобы мирные жители жили мирно и не страдали от нападок Трансцендентного Зла. Проявляйся то Зло в чистом виде или некоем скрытом.

   Тойво не мог отвести взгляда. Змей подмигивал ему. Чародей положил ладонь на столешницу, чтобы тогит и дальше лицезрел перстень. Вновь повисло молчание, нарушаемое потрескиванием свечи и возобновившимся перестуком длинных худых пальцев второй руки.

   – Итак, – произнёс чернобородый. – Может быть, ты всё-таки расскажешь, зачем явился ко мне и морочишь мне голову уже полчаса?

   Он кивнул на часы, в которых весь песок давно успел перетечь в нижний отсек.

   Тут Тойво решился и начал говорить.

   Рассказывал он сбивчиво, перескакивая с пропавшего масла на любимые тапочки, с разгромленного дома на нору, а вернее, полное её отсутствие в кладовой, задыхаясь поведал о том, как вынужден был жить в сарае и как на него смотрели соседи, и что – так больше не может продолжаться! Чародей кривился, но слушал, не перебивая, а под конец на его вытянутом лице и вовсе изобразилось странное выражение. Тойво, если бы не был всецело увлечён рассказом, назвал бы его – заинтересованным.

   Тойво закончил. Он утёр лоб, он доверился. Теперь слово было за чародеем. А тот сидел на своём табурете, смотря куда-то в угол шатра, поверх головы тогита. И пальцы его продолжали свой дробный танец по столешнице.

   Позади Тойво раздались шорохи и смех. От неожиданности он вздрогнул, будто его застали за каким-то непристойным занятием. Но это лишь очередные посетители зашли в обитель «тёмного чародея».

   – Занято! – рявкнул во весь голос названный чародей.

   Румянощёкая кумушка, ведомая под пухлую ручку не менее румянощёким ухажёрам, застыла на месте, будто наткнувшись на каменную стену.

   – Занято, говорю! – вновь прорычал чернобородый. – Позже!

   Посетители исчезли. Тойво видел, как ожидание нового развлечения стекает с их лиц как вода.

   – Что же это вы такой дёрганный? – спросил его чернобородый, смягчив голос. – Вижу, вам изрядно досталось в последнее время. Пришлось натерпеться всякого... Но, как я уже говорил, – вам повезло! Несказанно повезло, что мы заехали в ваше захолустье. Иначе беды было бы не миновать. Ещё большей беды. Уж вы мне поверьте. Я, кажется, имею представление о той... неприятности, с которой вы столкнулись.

   – Вы... вы поможете мне? – пролепетал Тойво неизбежное.

   – Помогу, – кивнул чернобородый. – По крайней мере, попытаюсь. Только дело это будет не простое.

   – Деньги у меня есть, – в какой уже раз повторил тогит.

   – Деньги, деньги, денежки... не о них сейчас речь. А о том, что мне потребуется помощник.

   – Помощник?

   – Помощник, что не струсит. Такой, как вы, я надеюсь, – тёмные глазищи взирали на тогита, давя неподъёмными булыжниками.

   Тойво ничего не ответил. Его и не спрашивали.

   – Так... И когда же мы займёмся нашим дельцем? С ним лучше не тянуть. Кроме того, время моего пребывания здесь у вас весьма ограниченно.

   – Чем скорее, тем лучше, – сказал Тойво. И это было чистой правдой.

   – Значит, прямо сегодня и займёмся. Решено!

   – Я могу подождать, когда представление закончится, и отвезу вас. У меня повозка, – теперь, когда обо всё было договорено, Тойво почувствовал облегчение. Его словно бы немного отпустило.

   – Без сомнения. – Чернобородый вновь задумался о своём. – Значит, до вечера. А покуда мне потребуется кое-что освежить в памяти. – Он кивнул на стопку книг. – Нам предстоит схватка с Потусторонним, мой маленький шерстопалый друг. И мы победим в ней.

   Чародей поставил локти на стол. Широкие рукава балахона съехали, его руки торчали из них, напоминая голые белые ветки. Скрестив ладони и положив на них подбородок, он принялся почёсывать ногтями бороду. О переминающемся перед ним тогите чародей словно бы разом забыл.

   – Простите, как вы сказали вас величать? – пискнул Тойво. Молча взять и уйти, ему представлялось неприличным.

   Чернобородый встрепенулся.

   – Моё имя – Гугенсон Морготсон. Но для друзей можно просто – Гуго.

   Кривозубая ухмылка заставила Тойво внутренне поёжится. Пятясь назад, словно боясь повернуться спиной к её обладателю, тогит выбрался из шатра. Полог колыхнулся, пропуская его, как если бы он вынырнул из тёмного омута. Снаружи всё также был солнечный день, всё также шумел расхаживающий меж лотками народ, бегали радостные дети и ветер нёс запахи еды и овечьего помёта. Щурясь от яркого света, Тойво нахлобучил на макушку шляпу, он побрёл к своей повозке.

   Он перегнал повозку поближе к кибиткам балагана. Распряг пони, дав им возможность ещё попастись на воле. Сам уселся на облучке, ожидая.

   Ярмарка между тем постепенно сворачивалась. Но это только на сегодня. Торг и гуляния должны были продлиться три дня. Пока же покупатели, продавцы и просто глазеющие уже порядком притомились и удовлетворённые разбредались по домам. Чтобы завтра с новыми силами погрузиться в ярмарочный круговорот.

   Разные мысли роились в голове Тойво. Несколько раз он порывался спрыгнуть и начать запрягать пони, чтобы скорее гнать прочь от похожего на синюю поганку шатра... Но там, куда бы он сбежал, его не встретило бы ничего хорошего. И потому он продолжал сидеть и уныло ждать.

   Солнце клонилось к закату. Вновь загружались телеги, лоточники отбыли, кумушки и еже с ними все разошлись. Уставшие дети перебрались играть в другие места. На примятой траве остались лежать поломанные бочонки, клочья соломы, оброненные ленты, иные забытые вещицы. Совсем недавно здесь плескалось бурное море веселья, а ныне лишь сбились в круг кибитки приезжего балагана, что собирался ночевать там, где и развернулся.

   Братцы-шуты поснимали красные носы и обтягивающие наряды. Теперь они не кривлялись и не перебрасывались булавами, а готовили общий ужин. В закопчённом до черноты котле, подвешенном над костром, вскипала наваристая похлёбка, от которой исходили манящие запахи. В животе у Тойво немедленно заурчало. Среди кибиток ходили ещё люди. Силач и девушка-акробатка кормили зверинец – еду принесли местные, расплатившись ей за представление, вместо денег. Тойво отрешённо наблюдал, как в клетку с лисицами забрасывали живых кур, как оттуда доносилось тявканье и шум борьбы, а меж прутьев летели перья. Из отдельно стоящей добротной кибитки выбрался поразмять ноги и подышать свежим воздухом толстопузый человек в шароварах песочного цвета и кожаной жилетке. Его круглая лысая голова походила на варёное яйцо. Посмотрев на кашеваров и потянув носом запах их варева, тот скривился, что-то крикнул акробатке и вернулся в свои апартаменты. Девушка поспешила туда же, неся тугой кошель с дневной выручкой. Если бы Тойво спросили, он бы предположил, что это распорядитель балагана, и навряд ли бы ошибся.

   Когда полог звёздчатого шатра откинулся, и наружу выбралась тощая фигура, напоминающая издали в своём балахоне огородное пугало, Тойво подобрался. Гуго нёс за плечом мешок. Махнув кашеварам у костра, он опасливо покосился на кибитку распорядителя и, никого возле неё не заметив, ускорил шаг.

   Жалобно скрипнула ось, когда тот взобрался не назад, а на переднюю скамью. Тойво пришлось подвинуться на край, освобождая место.

   – Поехали, – велел чародей, бросая свой мешок в повозку.

   – Сначала нужно запрячь лошадок.

   – Ну, так запрягай, чего ждём?

   Тогит пошёл запрягать.

   – Вы поедете прямо в этом? – спросил он, имея в виду балахон чародея.

   – Сея есть моя рабочая роба.

   Более он ничего не спрашивал. Скоро всё было сделано, и они тронулись. Повозка покатила по дороге, представляющей собой две наезженные колеи, петляющие мимо возникающих то слева, то справа холмов, с проделанными в них круглыми окошками и дверьми. Из-за плетёных оградок их провожали заинтересованные взгляды. На растянутых верёвках сушились простыни. Яблони в садах ломились под грузом зелёного, красного и жёлтого урожая.

   – Есть, что поесть? – спросил Гуго. – Свой ужин я пропустил, взявшись за ваше дельце. Эти олухи провозятся со стряпнёй ещё целый час. Да и на вкус будет не лучше истёртой подмётки, хе-хе...

   – С собой ничего нет, – извинился тогит. – Дома найдётся.

   – Дома, так дома. Потерпим, не в первой. – Чародей раскинулся на скамье, вертя тощей шеей по сторонам. – Ах, эти милые лошадки. И эти ваши селения – сама прелесть, глаз радуется, посмотреть. Не то, что в наших городах – толкотня, вонь да забитые навозом сточные канавы.

   Гуго подмигнул Тойво. Тот сделал вид, что не заметил.

   – Вы знаете, что это за... существа? – спросил после недолгого молчания тогит. – Я имею в виду тех, про которых говорил вам.

   – Догадываюсь. – Гуго поскрябал через бороду подбородок.

   «Сыпь у него там что ли?». Тойво постарался прогнать возникшую мысль, пока её каким-то образом не услышали. А то, мало ли.

   – Судя по описанию, тебя, друг мой, посетили гости из иного мира, – повернувшись к нему, возвестил чародей. – Вернее, из междумирья. Прослойки, что отделяет друг от друга соседние пласты бытия, как говорят в наших кругах. Они – «Серый Народец» – обитают там, и временами прогрызают сюда, на нашу сторону, себе «норы».

   – Они опасны?

   – В некоторой мере. Я бы назвал их паразитами, что лезут, куда не просят. Один или два из них могут лишь напугать непосвящённых. Но если соберётся целая свора... Не мне вам о том рассказывать, хе-хе...

   Тойво вздохнул.

   – Им нельзя давать волю, иначе они смелеют, – продолжил чародей. – Нужно сразу пресекать всякие поползновения. И запечатать «нору».

   – И вы сделаете это?

   – Сказал же, что сделаю, – вроде как обиделся Гуго. Но тут же смягчился: – Сделаю, не волнуйся. Всё сделаю в лучшем виде. Выпроводим этим нахалов из твоего славного домика. Тут главное знать правильный подход, а то можно и огрести. На твоё счастье, мне уже доводилось иметь с ними дело.

   Навстречу ехала гружённая соломой телега, что, пропуская их, свернула на обочину. Чародей обнажил зубы в приветственной улыбке. Ответом ему были настороженные лица. Что никоем образом не сказалось на его настроении.

   – Не бойся, мой маленький друг, я подготовился.

   Отклонившись назад, Гуго похлопал по лежащему в повозке мешку. По выпирающему углу Тойво догадался, что среди прочего там находилась одна из больших книг, что он ранее видел в шатре чародея. Когда тот бросал мешок, в нём что-то звякнуло с металлически звоном.

   «Хотел бы я знать, что это, – подумал Тойво. – А может, и нет».

   – К тому же, сегодня полнолуние – моя магия растёт с луною.

   Взглянув на небо, где ещё не было никакой луны, Гуго уже знакомо поцеловал перстень со Змеем. Тойво луны недолюбливал в любом виде. Тем более располневшем.

   Далее чародей уставился прямо на дорогу. Тойво видел, как шевелятся его губы, словно тот разговаривал сам с собой. Тогит не прерывал этой безмолвной беседы. Повозка чуть покачивалась на ходу. Пони резво семенили вперёд, где их ждали родные стойла. Небесная синь между тем выцветала. Вечерело. Солнце закатывалось за западный окоём, окрасив его ярко малиновым. В окнах встречных домов загорались уютные огоньки. Над головами с тонким писком пронеслась летучая мышь, вышедшая поохотиться за мошкарой. Где-то кричали последние питухи. Мир вокруг готовился отойти к безмятежному сну.

   «Может и я сегодня, наконец, спокойно усну в своей постели, – возмечтал Тойво. – Может, всё ещё будет хорошо».

   Входя, Гуго ударился лбом о дверную притолоку, так что первыми его словами в гостях у Тойво стала чернушная тирада. Тогит вошёл следом, не без опаски поглядывая по сторонам. Снаружи уже темнело, а значит... В доме было тихо. Пока тихо. Их время наступало ближе к полуночи.

   Тойво зажёг масленую лампу. И вторую для гостя.

   – Располагайтесь, – сказал он, – а я пока распрягу лошадок.

   – Вы обещали мне поесть, – напомнил Гуго.

   – Да-да... Дальше налево – кухня. Поищите там что ни будь.

   Чародей махнул в ответ, дескать, понял. Его макушка едва не упиралась в потолок, и перемещаться по дому ему приходилось согнувшись.

   Когда Тойво вернулся, Гуго уже вполне освоился. Соорудив огромный бутерброд из хлеба, лука и мяса, он расположился за столом, слишком низким для его роста, так что тот казался почти игрушечным.

   – Ещё бы горло промочить не мешало, – сказал чародей с набитым ртом.

   На кухне в ведре была вода, но Тойво достал из шкафчика кувшин со сладким вином, к которому сам порой прикладывался – пару глотков и не каждый день. Гуго приложился основательно, аж потекло по бороде.

   – Вот это хорошо! – одобрил он. – Теперь дело пойдёт.

   Но дело не пошло, пока кувшин не был допит. Тойво в это время стоял в стороне, жуя хлебную корочку. Ничто иное сейчас ему в рот просто не лезло.

   – Славненько, – заключил Гуго, утираясь и поднимаясь из-за стола.

   При этом он задел локтём опустевший кувшин, и тот полетел на пол. Во все стороны брызнули разбитые черепки.

   – Вот Бездна! – Чародей наклонился поднять отколовшуюся горловину. И треснулся коленом о низкую столешницу. Застонал. Подался назад, едва не кувыркнувшись через лавку, но ухватился за стену. В итоге опрокинута была лишь сама лавка. – Вот Бездна!

   Он отбросил бесполезную горловину и, морщась, процедил:

   – Как тат можно жить? Всё не по-людски... Но ведь и строилось не по людской мерке. Верно, друг мой? В любом случае, нам, кочевым бедолагам, грех жаловаться.

   Тойво молча глядел на него снизу вверх. В полумраке, расцвеченном отсветами ламп, в тёмном балахоне со сверкающими звёздами и блестящими от выпитого глазами Гуго представлялся истинным чародеем из старых сказок – властелином таинственных знаний и управителем потусторонних сил.

   – Ладно, заморили червячка и будет, – посерьёзнел он. – Отметить удачное дельце мы ещё успеем, но сперва придётся попотеть... Где мой мешок?

   Мешок нашёлся в прихожей. Развязав стягивающие его тесёмки, чародей порылся внутри.

   – Вроде, ничего не забыл. Давай, веди. Показывая, откуда эти выползают.

   Тойво потоптался на месте:

   – А можно я только покажу, а сам не пойду. Я лучше подожду на улице, в сарае с лошадками. Столько, сколько потребуется, хоть до самого утра.

   – Мы же договорились, – осадил его Гуго. – Мне потребуется помощник. – Он склонился ближе к Тойво. – Ты ведь хочешь избавиться от своих воров, да? Или, может, ты передумал и мне следует уйти? А ты оставайся вместе с ними коротать эту долгую ночь. И все последующие ночи.

   – Нет... нет, – Тойво затряс головой, так что щёки заколыхались как холодец. – Делайте, что нужно. Лишь бы мне избавиться от них.

   Гуго удовлетворённо кивнул и вернулся к своему мешку.

   – Веди к норе! – прикрикнул он. – Чего опять застыл?

   С упавшим сердцем Тойво посеменил в кладовую.

   Кладовая пустовала.

   Вернее, там ещё оставалась часть припасов, некоторые даже не сброшены с полок, но этих там не было. Тогит остановился у приоткрытой двери, не в силах ступить дальше. Гуго подвинул его и сам вошёл внутрь. Здесь он тоже начал вести себя настороженнее. Но, никого не обнаружив, вновь приободрился.

   – Да... здесь у них «норка», здесь... Я её чую.

   – Здесь нет никаких нор, – возразил Тойво, лишь бы что-то сказать.

   – Здесь-здесь она... незримая. Это всё же не обычные крысы, чтобы грызть дерево зубами. Эти грызут ткань самого бытия.

   Гуго осматривал разорённую кладовую. Мешочки с крупами и солёные огурцы его интересовали мало. Он выискивал, едва ни носом вынюхивал некие следы, ведомые лишь ему одному. Наблюдая за ним, Тойво поймал себя на мысли, что, возможно, этот малоприятный тип и знает, что нужно делать.

   – Так-так-так, – покивал чародей, теребя конец бороды, – надо пытаться. Олонир Орнийский пишет, что они могут затаиться, почуяв для себя опасность. Тогда их будет не достать... Надо сразу крепко хватать их за глотку и уже не выпускать. Это единственный верный способ. Да... И я это сделаю!

   Гуго говорил сам с собой. Выбравшись из кладовой и сбив по пути ещё что-то с полок, он принялся за активные приготовления.

   – Так, – Гуго подхватил свой мешок и поволок его за собой, – мне нужно где-то в этой хибаре развести огонь.

   – Я могу растопить очаг, – предложил Тойво. Если потребность в нём, как в помощнике, заключалась лишь в этом, так он мигом управится!

   – Очаг не подойдёт. Нужен костёр – настоящий костерок. Ага!

   Гуго встал у прохода в большую комнату. Здесь в прошлые годы, когда были живы Амалия и Авилор, часто собирались гости на весёлые посиделки. Сейчас комната казалась несколько подзапущенной. На выложенном каменной плиткой полу пыль. Табуреты, скамьи и широкий стол сдвинуты к стенам.

   – Подсоби-ка, – велел Гуго. – Берём стол и тащим отсюда.

   Тойво взялся помогать вытаскивать из комнаты стол, а затем и прочие вещи, что они могли снести вдвоём. Он ещё не разгадал, что всё это значит, хотя червячок дурного предчувствия уже шевельнулся у него в животе.

   – Зачем мы...

   – Так, – сказал Гуго. – Ещё бы и шкаф... лень переть. Эти табуретки оставь – пригодятся.

   Вопрос Тойво остался без ответа. Однако деятельность, которую развёл чародей, и занятые руки сами по себе успокаивали. Ожидание – оно всегда тяготит. А тут уж началось.

   – Огонь разведём здесь, – заключил Гуго.

   – Но как? – Тойво стоял с ним рядом посреди опустевшей комнаты, чуть запыхавшись, уперев ладони в бока. – У меня нет жаровни.

   – И не надо. Пол – каменный, подойдёт.

   – Пол? На что вы намекаете?

   Гуго ответил ни словами. Взяв один из оставленных в комнате табуретов – прежде Амалия всегда стелила на них круглые домотканые половички, – он с размаху саданул им об пол. Грохот. Треск. Спинка с ножками раскололись и отвалились. Тогит зажмурился. А разрушитель присел на корточки и стал складывать обломки в кучу. Когда Гуго принялся плескать на них маслом из лампы, Тойво всё понял. Чародей вынул из кармана грязную тряпку, бывшую, видимо, его платком, также смочил её маслом и поджёг. После чего сунул под обломки. Но полированное дерево занималось плохо.

   Хрустнув коленями, Гуго поднялся. Прошёл к шкафу, раскрыл и начал рыться внутри. Что-то достал. Тойво узнал свою старую рубаху. Чернобородый разодрал её и, стараясь не загасить тлеющие язычки, подложил в огонь.

   – Бездна! – Гуго пытался раздуть пламя. – Эй, тащи ещё что-нибудь, что будет гореть. Дрова из очага тащи!

   Командирский окрик вывел Тойво из ступора, в котором тот находился.

   – Я передумал, – произнёс тогит.

   – Что передумал? – Гуго всё возился у не желающего гореть костра, обратившись к Тойво оттопыренным задом. – Поздно передумывать, друг мой.

   Развернулся разрушитель столь быстро, что Тойво не успел и ойкнуть. Пальцы с чёрными ногтями железной хваткой сомкнулись на запястье тогита. На него воззрилось бородатое лицо с ощеренным ртом.

   – По-хорошему говорю тебе, толстячок, – делай, что велено. Живее!

   Но Тойво уже очнулся. Это был его дом, и он мог выпроводить отсюда нежеланного гостя в любой момент. Тогит дёрнулся. Даже замахнулся свободной рукой, стремясь оттолкнуть или даже ударить противника, впрочем, ни на то, ни на другое так и не решившись.

   – Вон! Вон! Вон! – завопил он. – Вон из моего дома!

   Гуго с сожалением покачал головой.

   – Не хотелось мне прибегать к подобному раньше времени, но...

   Чародей поволок Тойво за собой, словно строгий отец нашкодившего ребёнка. Тогит продолжал брыкаться, что не имело никакого смысла. А Гуго подвёл его к своему мешку, порылся в нём и достал моток верёвки. Орудуя весьма ловко, так, что Тойво не заметил как, уже был скручен. Гуго подтащил его к оставшемуся в комнате табурету, усадил и привязал к сиденью. Всё это он проделал в сосредоточенном молчании.

   – Посиди пока тут. – Чародей перевёл дух. – Когда понадобишься, отвяжу... Мне ведь, в самом деле, без тебя не обойтись. Такие дела.

   Пока они боролись, костёр успел разгореться. Гуго раскрыл окно, давая дыму выход. Затем сходил в коридор, принёс ещё один табурет, который также был разломан, а затем брошен в огонь.

   – Хорошо. Теперь далее.

   Из своего мешка он достал толстую книгу с деревянным окладом. Зажав её под мышкой, вновь вышел из комнаты. Куда он направился, Тойво видеть не мог. Чародей вернулся с кружкой, из которой глотал воду.

   – Хочешь? – предложил он своему пленнику.

   Тойво смотрел на него во все глаза. Он был пленён в собственном доме, человеком, которого сам же и привёл сюда. В голове у него крутилось одно: «этого не может быть, просто не может быть...».

   – Ну, как знаешь. – Гуго швырнул опустевшую кружку на пол.

   Пламя уже вовсю трещало и плевалось искрами, его отсветы разогнали тьму по углам, превратив комнату в подобие пещеры. От дымного чада першило в горле. Подойдя ближе к огню, Гуго принялся листать свою книгу. Тойво наблюдал за его действиями, не способный вымолвить ни слова, лишь сдавленно хрипя. Он словно был зрителем некоего пугающего представления.

   Чародей совершал ритуал.

   Помимо упомянутой книги из мешка были извлечены две свечи чёрного воска в высоких подсвечниках. Их зажгли и поставили по обеим сторонам от костра. Была извлечена резная шкатулка, полная рыхлого порошка. Целую горсть его Гуго швырнул в огонь. Пламя взвилось синим языком, что лизнул потолок, оставив на нём закопчённое пятно. Поднялась кислая вонь, от которой оба закашляли. Благо пламя почти сразу унялось до прежних размеров.

   – Так, так, так, – твердил Гуго, сверяя с книгой каждое своё действие.

   Должно быть, предварительные приготовления были закончены. Ничего более чародей из мешка не доставал. Удерживая тяжёлый переплёт одной рукой, ногтём другой он водил по строкам и что-то заунывно бубнил.

   С содроганием Тойво начал замечать, как синеватое пламя отзывается на его бормотания, чуть взвиваясь и опадая в такт с ними, колеблясь и шипя, будто танцуя. Гуго почти уткнулся в книгу носом. Губы его беспрерывно шептали слова на неведомом тогиту языке. В уголках рта вспузырилась пена. Голос усилился. Теперь он вещал на весь дом – грозно, повелительно, словно приказывая кому-то незримому. Слова не произносились, а выплёвывались.

   Тойво страшился пошевелиться и тем обратить на себя внимание. Была бы его воля, он бы отвернулся. Но некая сила, покрепче связывающих его верёвок, не позволяла ему даже сомкнуть век, заставляя смотреть на творящийся ужас.

   Гуго прокричал нечто надрывное. Прокричал и оборвал своё чтение. А эхо его вопля ещё катилось по дому. Чародей захлопнул книгу и небрежно бросил её в сторону – своё предназначение она выполнила.

   – Теперь только ждать, – сказал он.

   Глядя в огонь, Гуго вытянул над ним ладони, как если бы они у него мёрзли. Сам Тойво так весь взмок от пота. Пламя трещало, озаряя лицо тогита. А снаружи расстилалась ночь. Жители Дубков мирно спали в своих постелях и даже не могли помыслить о происходящем под самым их боком.

   – Что вы делаете? – простонал Тойво, когда молчание и неподвижность, наступившие после недавней бури, стали невыносимо давящими.

   – Я? – Гуго перевёл взгляд на сидящего в углу тогита.

   Чародей сходил в коридор, откуда послышался грохот. Ещё один табурет пал жертвой его вероломства. В огонь полетели новые дрова.

   – Я, дружок, избавляю твою трусливую душонку от пришельцев извне, – продолжил Гуго. Видимо, молчаливое ожидание тяготило и его. – Тайные знания – они такие, творятся не при свете дня на летнем лужку, а ночами в чадном дыму. Отчего так? А кто его знает... Один старик – служка в большом книгохранилище, где я перебивался в своё время – любил порассуждать на подобные темы. И он развивал такую мысль, что магия – она, конечно, творится и при свете дня, а это сами чародеи, дабы придать себе таинственности в глазах обывателей ввели привычку проводить свои ритуалы в уединённых местах и желательно ночами. Чтобы никто не подсмотрел, как они нелепо машут руками и что-то бубнят себе под нос. А вдруг при этом ничего путного ещё и не выйдет – один пшик? Вот и сторонились. Да так и повелось... Эту вот книжечку, я кстати, прихватил именно в том хранилище, когда решил, что хватит с меня глотать пыль, да гонять мышей.

   – Вы что, ещё и не чародей вовсе? – не смог удержаться Тойво.

   Гуго аж заскрипел зубами.

   – Искра во мне есть, – произнёс он медленно, взирая на сжавшегося на табурете тогита. – Вот только Творец Сущего не пожелал разжечь её как следует. А затем ещё тот умник, что турнул меня из Академии... Но кое-чему обучиться я всё же успел. Будь уверен.

   Вернулось молчание.

   – Отвяжите меня! – потребовал Тойво.

   – Позже.

   – Я не убегу. Обещаю.

   – Помолчи пока. Я занят. – Гуго грел ладони над огнём, омывал их в нём.

   Он снова начал что-то бормотать, теперь без помощи книги. И всё обтирал и обтирал ладони в синеватом пламене. Вытянутая тень Гуго, лежащая на стене в двух шагах от тогита, тоже обтирала ладони. Но делала она это не одновременно с тем, кто её породил, а словно бы чуть запаздывая за его движениями. Затем чародей опустил ладони, а Тень всё продолжала двигать ими перед собой.

   – Это... это, – заскулил Тойво.

   – Так надо, – сказал Гуго. – Поймать на поводок тех, кого ты назвал «тенями», может лишь другая Тень... Однако сперва их нужно приманить.

   Чародей скосился через плечо, сверкнув на Тойво агатовым глазом.

   – А знаешь, мой пухлый дружок, что является лучшей приманкой для всякого хищного зверя?.. Они – хищники, пусть и мелкие. Но и такие в умелых руках могут быть крайне полезны, при их то способности пролезать, куда угодно. Конечно, всё это после должной дрессировки. Как дрессируют тех же крыс в иных балаганах, показывая с ними номера для толпы... Ты не ответил на мой вопрос. Что же является лучшей приманкой?

   – Я не знаю – и знать не хочу! – крикнул Тойво с внезапной яростью.

   – Ты знаешь. Но злишься и не желаешь подумать. Впрочем, злость сейчас – это хорошо. Она пойдёт только на пользу.