Текст книги "Анклав (СИ)"

Автор книги: Максим Касьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Я нехотя, так хотелось еще раз стрельнуть, передал винтовку Виталию и спустился вниз. Вскоре вся группа, кроме Тени и Лома оставшимся руководить обороной тоннеля, собралась на базе. Я, захлебываясь от восторга, рассказывал свои приключения дедушке и малышам. Соболь кашеварил, а остальные расположились на отдых.

На следующий день мы опять были на станции. Взрослые заканчивали обучение ополченцев, а я смог пообщаться с ребятами. Мы быстро со всеми передружились, у меня сразу-же выпросили шлем и копье и стали по очереди примерять. А они накормили меня очень вкусными грибными чипсами, что делает мама Матвея. От него же я узнал, что патроны в моем пистолете холостые, и немного обиделся. Но быстро успокоился, ведь Матвей, подарил мне два боевых патрона. Я тоже хотел подарить ему что-нибудь, но он отказался. Сказал, что было бы лучше, если бы я за него похлопотал, и его взяли бы в Анклав. Оказалось, что все кроме меня, уже знают, что как только Анклав возьмет станцию под свое крыло, самых способных ребят пригласят учиться в школу Анклава. Оттуда они выйдут либо Воинами, либо Механиками. И то, и другое очень престижно в условиях метро, поэтому все очень хотели туда попасть. Я рассказал свою историю по недоверчивым лицам я понял, что мне не очень то и верят, тогда я показал билет на трамвай и письмо, сомнений у них поубавилось и на меня теперь смотрели как на сказочного героя. В ответ меня завалили местными байками. Я заметил, что после моего рассказа двое мальчиков и одна девочка насупились и перестали принимать участие в нашем разговоре, как оказалось это были дети тех самых мусорщиков, несколько ребят во главе с Матвеем предложили устроить им «темную» и объявить им бойкот. Услышав свой приговор мальчики сжали кулаки и прижались к плачущей девочке, но вдруг я, неожиданно для себя увидел в них себя и моих брата с сестрой, я бросился между ними и остальными и сказал:

– Остановитесь, что вы делаете?

– Они дети тех негодяев, что чуть не убили твоего дедушку и не продали вас в рабство.

– Вот именно, они дети, и они никого не трогали, они не должны отвечать за своих отцов.

– Не отец он мне, – буркнул один из мальчиков, – он отчим, мы бы и сами с мамой от него ушли, но некуда. Он был плохим отцом: много пил, бил меня и маму.

– А наш, хоть и родной, был не лучше, – сквозь слезы сказала девочка. – Он давно перестал быть отцом, я уже и не помню, когда он сделал что-нибудь хорошее для нас.

– Точно, я слышал эти слухи, – сказал задумавшийся Матвей, – и часто видел вас с синяками.

Ребята обступили несчастных и стали расспрашивать и сочувствовать им. Вскоре мы уже все вместе играли «салки» и своей беготней мешали взрослым работать. Но не смотря на ворчание взрослых, они улыбались, потому как играющие дети, это признак того что на станции все хорошо.

В этот раз Хохол увел свой отряд со станции гораздо раньше, так как на следующий день мы должны были выступать. Все стали готовить свое снаряжение: например, Соболь был медиком, он проверил содержимое аптечки, доукомплектовал ее из запасов дедушки; Васятка, будучи снабженцем, рассчитал запас продуктов и распределил их между бойцами, а еще он был подрывником и поэтому упаковал в свой рюкзак взрывчатку; Маленький, отвечающий за тяжелое вооружение, сложил в свой необъятный рюкзак цинки для любимого пулемета и для гранатомета «Муха» место тоже нашлось; Тень – возился со своей «СВД» и сейчас проверял прибор ночного видения; Хохол с дедушкой прорабатывали маршрут движения, а Лом – занимался нами. Оказалось, что он брат Соболя, только жизнь его потрепала сильнее, лицо его покрывала сеть шрамов, одно ухо было наполовину оторвано, зато телом он был мощнее. Соболь очень любил смеяться и легко подшучивать над друзьями, а Лом был молчуном, всегда был замкнут, лишь под скулами многозначительно плавали желваки. Но человек он оказался очень даже ничего.

Лом заставил нас еще раз одеть химзу, затянул все веревочки, застегнул все молнии и запечатал все липучки, поверх химзы стал надевать защиту, заново подогнал все ремешки, излишки закрепил, чтоб не болтались. Затем надел на нас рюкзаки и они так же подверглись тщательной подгонке. В результате все на нас сидело как влитое, ничего не болталось и не гремело. Когда он разрешил нам раздеться, мы были мокрыми как лягушки. Быстро развесив одежду сушиться, мы забрались под одеяло. Вскоре взрослые тоже разошлись по своим местам, а еще через полчаса, все, кроме дежурного, спали.

15 глава

На следующий день мы быстро поели, собрались и, пройдя через шлюз, стали подниматься по лестнице. Когда все собрались у входной двери, Хохол приказал выдвигаться. Давно отлаженным движением, спецназовцы открыли дверь и высыпали наружу, занимая определенные позиции и контролируя свои секторы обороны. Все было в порядке, монстров поблизости не было. И отряд собрался в походную колонну, впереди шел Маленький, справа от него Тень, слева Васятка, за ними мы с дедушкой, с боков нас прикрывали Соболь и Хохол, а тылы контролировал Лом.

К моему удивлению на улице было темно. Матвей рассказывал, что снаружи очень яркое солнце, которое запросто могло выжечь глаза. Да и очки нам зачем-то выдали. Но когда я спросил об этом деда, тот сказал, что утро в метро теперь смещено на вечер, а вечер на утро, так было удобнее сталкерам, а требования сталкеров всегда старались исполнять, ведь от них зависит жизнь. Несмотря на сумрак, поверхность меня поразила, столько открытого пространства я еще не видел. Мы стояли возле небольшой башенки посреди широкой улицы. Она довольно плотно была заставлена останками автомобилей, вдалеке черными силуэтами высились разрушенные здания. Было довольно холодно, дедушка сказал, что раньше, еще до Катастрофы в эту пору на улице стояла жара, люди ходили в майках и ели мороженное, но уже очень много лет над землей висит плотный слой пыли, поднятой взрывами, и земля теперь плохо прогревается. Недавний ледяной дождь покрыл все вокруг прозрачной коркой и что бы не поскальзываться, все одели на ботинки специальные шипы. Малыши притихли, они прижались к дедушке и спрятали лица, лишь иногда то один то другой выглядывали у него из-под рук. Мне тоже было страшно, но еще страшнее было показать свой страх. Встретившись взглядом с Ломом я увидел, что он одобрительно показывает большой палец.

Мы успели сделать десятка два шагов, как вдруг Соболь крикнул:

– Десять часов!

И прыгнул, сбивая нас с ног. В летящего Соболя что-то стукнуло, вырывая куски бронежилета, его закрутило вдоль своей оси, и он тяжело упал на землю. Маленький, переместился в сторону, прикрывая нас. Васятка и Лом присели, прикрывая фланги, а Хохол, оставшись в тылу направил свой автомат назад. Тень падая на колено, вскинул свою винтовку и сразу же сделал выстрел. Дедушка навалился на нас, закрывая своим телом, но прежде я успел заметить в окне полуразрушенного дома отблеск.

– Готов, – сказал Тень, после выстрела.

– Кто готов, – поинтересовался я, но на меня никто не обратил внимания, все были слишком заняты, потом только мне объяснили, что во время боевой операции солдаты разговаривают крайне мало, разработан целый язык кратких фраз и жестов, к примеру «готов» означало, что цель поражена.

– Соболь, ты как? – спросил Хохол, не отрывая взгляда от прицела.

– Нормально, – прохрипел Соболь.

– Черт, – ругнулся Александр Иванович, – придется возвращаться, не к добру такое начало.

– Не надо командир, – сказал Соболь, – я не ранен, пуля прошла по касательной, у меня только ушиб, жить буду.

– Очень хорошо, – обрадовался Хохол. – Виталь, кого-нибудь там видишь?

Тень не опуская винтовки, все это время внимательно осматривал здание.

– Никак нет. Движения нет.

– Хорошо. Соболь, в центр. Лом, займи его место.

Отряд перестроился, и мы двинулись дальше. Дедушка, помогал идти Соболю, а мы старались не мешать. Что бы не быть у всех на виду на открытом пространстве мы шли вдоль разрушенных и не очень домов. Наше построение опять изменилось, теперь за полсотни шагов впереди нас шли Лом и Васятка, они внимательно осматривали все переулки, зияющие окна и двери домов, Маленький по-прежнему шел перед нами, поводя стволом пулемета из стороны в сторону, Тень сканировал верхний ярус и небо, Хохол замыкал процессию.

Через час разведчики дали команду остановиться, в одном дворе они заметили паутину. Если бы здесь был отряд зачистки, он бы обязательно выжег такое огромное гнездо арахн, но сейчас у отряда были другие цели. Так-как пауков бывает много и способы атаки у них отличаются, было принято решение не рисковать и обойти опасное место стороной. Мы вышли на середину улицы и двинулись вдоль развалившихся машин. Когда мы проходили мимо прохода во двор, я увидел там в тени сплетение белесых жгутов, они так плотно переплели весь двор, что казалось перед нами стоит плотный туман. Отчего то мне показалось, что на меня оттуда смотрят тысячи злобных глаз, ощущение было настолько неприятным, что меня аж передернуло.

Миновав опасный участок, мы опять прижались к домам и двинулись дальше. Прошло еще сколько-то времени, мне уже надоело рассматривать руины, идти стало так же скучно, как и в тоннеле, да еще громоздкие одежды сковывали движения.

«Как хорошо, что мы встретили дедушку, – думалось мне, – уже несколько лет мы не видели заботы о нас со стороны взрослых. Стало казаться, что хороших людей уже не осталось, но нет, сначала дедушка, потом вот эти люди. Уже двое ранены из-за нас, точнее не совсем из-за нас, но все-таки они получили свои ранения оберегая нас. Почему-то мне казалось, что в Анклаве, куда нас ведут, все люди такие же как дедушка или Соболь, например, сильные, добрые, благородные. Очень хотелось так думать, и очень страшно было разочароваться.

Тем временем стемнело, взрослые надели ПНВ, а фонарики включать запретили, но мои глаза, привыкшие к полумраку, все и так прекрасно видели. С момента выхода из метро существенно похолодало. Говорят, что тогда, когда холодно может идти снег, но мы видели лишь как начал образовываться легкий слой инея. Из клапанов дыхательных масок появился слабый парок, дедушка сказал, что это из-за того, что температура упала. Вдруг мы остановились, Васятка призвал командира, а когда тот подошел, они начали совещаться, рассматривая что-то на земле. Я пытался со своего места рассмотреть, что там такое, но ничего не увидел. Затем Хохол и Лом заняли позиции, Маленький развернул свой пулемет в тыл, а деда контролировал открытый фланг. Васятка начал красться к останкам автобуса. Но не успел он пройти и пары метров как из-за него выскочил человек в грязных одеждах и начал поливать всех свинцом из автомата. Васятка, стреляя, в кувырке отскочил в сторону, а Хохол с Ломом точными очередями разнесли ему голову и пробили грудь. Но Васятке все же досталось, пуля попала ему в живот.

– Черт побери, – разозлившийся Хохол подскочил к трупу и перевернул его

– Это же Дрон, – удивился дедушка.

– Он самый, – прорычал Хохол, – зараза, что же делать?

Соболь тем временем уже колдовал над Васяткой

– Командир, его срочно нужно осмотреть.

– Только не у всех на виду. Лом, проверь автобус.

– Чисто командир.

– Заносим его. Лом, Маленький, вы охраняете.

– Есть!

Тень и Хохол подхватили Васятку и занесли его в автобус. При свете фонариков Соболь, обработал рану и перевязал ее прямо поверх радкостюма.

– Ну что? – Спросил Хохол.

– Все более-менее нормально, органы на первый взгляд не повреждены, а пуля вышла. Только вот крови много он потерял, покой ему нужен.

– Уже хорошо, скоро дойдем до промежуточной базы. Дотерпишь, Васятка?

Тот кивнул головой, было видно, что ему больно, но сквозь стиснутые зубы не донеслось ни звука. Вика, смотрящая на все это расширенными глазами, дождалась, когда взрослые отойдут от раненного, подошла к нему и легонечко погладив по повязке сказала:

– У дяди Васи не боли, у вороны заболи.

Васятка поднял на нее влажные глаза и слабо улыбнулся. Вика улыбнулась ему в ответ, а затем обняла его.

Тем временем Соболь с нашей помощью снял бронежилет, а дедушка туго перевязал его грудь эластичным бинтом, видимо ребра ему повредили.

– Вот так гораздо лучше, – произнес он, надевая бронежилет, – а ребра вскоре заживут.

– Так, теперь нужно немного передохнуть, и сделать рывок до базы, Соболь вы дотяните?

– Я то и до дома дойду, а вот Васе нужно поменьше шевелиться.

– Ладно. Лом, Маленький, – перекусите, Виталик и я покараулим.

Тень почти не касаясь ступеней, взлетел на крышу автобуса и присев на колено, стал сканировать пространство сквозь прицел винтовки, Хохол кружил вокруг автобуса, и так же был предельно внимательным. Вскоре их сменили Лом и Маленький

Мне совсем не хотелось кушать, но деда заставил нас поесть. Наскоро перекусив невкусным сушеным мясом и запив его глотком теплой воды, от дальнейшей еды я отказался и сказал, что готов к дальнейшему путешествию. Мы приготовились идти дальше, отряд опять перестроился, Лому и дедушке пришлось нести раненого на носилках, сделанных из поручней автобуса и одеяла. Из разговоров взрослых во время привала, я понял, что стрелявший в Васятку, был одним из головорезов Коршуна. Тот самый, которого выгнали на поверхность. И теперь всех заботило, где он взял оружие, и кто все-таки стрелял в Соболя. К сожалению, времени на проверку догадок не было, решено было двигаться максимально осторожно.

Мы осторожно двигались вдоль улицы, как вдруг Хохол поднял сжатый кулак и все остановились. Вскоре кулак разжался и два пальца показали направление движения. Мы вышли на открытое пространство. Здесь было гораздо светлее, так что можно было рассмотреть детали. Посреди площадки красовалась огромная воронка, мне захотелось посмотреть, что там внизу, но дедушка перехватил мой взгляд и покачал головой. Теперь я просто обязан был узнать, что там такое. Все время, пока мы двигались вдоль воронки, я косился взглядом, надеясь, что отряд подойдет поближе, но тщетно. Хохол, как нарочно двигался на расстоянии не менее десяти метров от края. Внезапно из-за угла выдвинулась фигура. В заляпанном грязью и кровью человеке мы с изумлением узнали Коршуна. Его лицо было перекошено гневом и яростью, в глазах плескалось безумие. В руках он держал гранатомет «Муха» ствол был направлен на нас, и не было шансов от него укрыться.

– Что? Думали избавиться от меня? – Закричал он и мерзко захихикал. – От Коршуна еще никто не уходил. Теперь вы ответите за все.

– Что тебе нужно? – В ответ прокричал Хохол.

Он и его люди стали медленно перемещаться, пытаясь спрятать нас от его взгляда.

– Мне нужны ваши жизни, и сейчас я их получу.

– Не-е-ет, – закричал Колдун, когда гранатомет выстрелил.

16 глава

– Надо же, – думал я, – неужели госпожа удача повернулась ко мне передом? Три мелких огрызка сами пришли ко мне в руки. Ну не совсем сами, но это уже мелочи. Жаль только Колдун пока не в моих руках, но ничего. Скоро мне притащат его голову, я даже придумал, что с ней сделаю. Я попрошу одного мастера, он мумифицирует ее и превратит в пепельницу.

Мы, благодаря пропуску, спокойно проходили станции, и никто не задавал лишних вопросов. Почему на соседней ветке так просто не получалось, мне непонятно. Ладно дело прошлое. Еще минут пятнадцать – двадцать и мы будем в Ганзе, а еще через часов пять-шесть я буду нежиться в горячей ванне.

– Тьфу блин, – вдруг начал плеваться один из моих боевиков.

– Ты чего? – удивился его сосед.

– Да, тьфу, мошка какая-то в рот влетела.

– А ты не разевай хлебало-то, – заржал третий и все стали ржать как кони.

Мы уставились на потерпевшего, и никто не видел, как из мелких трещин на противоположной стене стали вылетать полчища мелких насекомых.

– Смотрите, что это? – вдруг взвизгнул тот, указывая на стену.

Я резко обернулся и увидел, как на нас накатывает черная волна чего-то мелкого и противного. Я хотел уже дать команду убираться, но мне в рот залетело сразу несколько мошек. Я подавился и стал кашлять. Вскоре мошкара облепила нас. Нет, они почти не наносили нам вреда, просто набивались тысячами в рот, нос, уши, глаза. Мы выковыривали их, но им на смену приходили новые. Так продолжалось минут пятнадцать и вот, наконец, нашествие гнуса закончилось. Мы еще отплевывались и приходили в себя, как вдруг по тоннелю прогрохотал голос:

– Всем на землю!

А через несколько минут загрохотал уже пулемет.

Я нырнул за тюбинг и бочком добрался до бокового ответвления. Я видел, что залитые ослепительным светом, мои люди гибли практически без сопротивления. Пулемет перестал грохотать, но за дело взялись несколько автоматов, и, кажется СВД. Я поразился, с какой точностью они поражали моих людей.

– Кто это? – лихорадочно думал я. И вскоре получил ответ.

В наступившей тишине я услышал голос.

– Не бойтесь ребятки, нас послал ваш дедушка Федор Михайлович, по прозвищу Колдун.

Я бы сейчас заскрежетал зубами, но побоялся, что меня услышат.

– Откуда, откуда мерзкий старик достал спецназ? – думал я. – Судьба точно издевается надо мной.

 Тем временем, спецназ, освободив детей, поспешил ретироваться, так как со стороны Ганзы уже топали солдатские ботинки. Когда они приблизились я, подняв руки, показался на свет. Начальник охраны, прибежавший с отрядом, узнал меня.

– Коршун? Что тут произошло?

– На мой отряд напали. Быстрее, они не могли далеко уйти.

– Смеёшься? А ну ребята, похватали трофеи и бегом на станцию.

– Что? Немедленно выполняй мой приказ, я оплатил твои услуги.

– Ничего подобного! Ты оплатил поиск и задержание старика и трех детей, а про спецназ, укокошивший без малого тридцать боевиков, речи не шло.

– Но...

– Молчать! – Заорал он, – а то ляжешь рядом с ними.

– Я тебе это припомню, – процедил я сквозь зубы и побежал вслед за солдатами.

Выскочив на станцию я увидел местного начальника.

– Эй, быстрее, снаряжай погоню пока не ушли! – закричал я ему.

– Что там произошло? – спросил он своего помощника.

– Похоже две банды чего-то не поделили, теперь одна банда почти полностью мертва, – сказал тот подмигивая начальнику.

– Почти? – поднял бровь начальник.

– Ага, кроме этого вот отморозка.

– Что?! – заорал я. – Ах ты-ж сука.

Я перестал себя контролировать. Пелена ярости заволокла мне глаза, и я бросился на начальника охраны. Он даже дал себя один раз ударить, а потом на мой загривок опустился приклад автомата, и я вырубился.

Пришел в себя в тесной, темной камере. Голова болела нестерпимо, да и вообще все тело ныло – видимо меня неплохо отходили, пока я был без сознания.

– Как же просто меня развели, – усмехнулся я. – Спровоцировали и на всех основаниях упекли за решетку. Но зачем они это сделали?

От размышлений меня отвлек скрежет ключа в замке, дверь открылась и в комнату вошел охранник с двумя стульями. Установив их перед решеткой, он удалился и в комнату зашли начальник станции и начальник охраны. Они расселись на стульях и долго молчали. Я тоже не горел желанием поболтать.

– Надо же, какой он теперь не разговорчивый, а два часа назад орал как резаный, – усмехнулся начальник станции.

– Сразу видно, отморозок, – откликнулся его помощник.

– Ну что, Иван Пантелеевич, что делать то с ним будем?

– Не знаю, Андрей Николаевич, за нападение на руководство станции – штраф пять тысяч патронов или десять лет исправительных работ.

– Того что ты снял с моих ребят, хватит на десять штрафов, – прорычал я, – выпускайте меня немедленно, иначе я вам не позавидую.

– Надо же заговорил, – поразился Андрей Николаевич.

– Запел прямо.

– Слушай шкура, нет у тебя «ребят». В тоннеле была перестрелка двух бандитских шаек. Когда мы прибыли, все было кончено. Мы собрали все что смогли, не пропадать же добру. Нашли также одного избитого бандита, тебя. Хотели подлечить, а он на начальство бросаться начал, пришлось в кутузку засунуть. Как тебе такая легенда?

– Ах вы ж сволочи, – задохнулся я, – ну берегитесь!  Думаете, Черкизон до вас не доберется? Еще как доберется! И будете вы у меня друг друга сношать на потеху публики.

– Ай какой сердитый, – всплеснул руками начстанции.

– Не вступится за тебя Черкизон, дурашка. Не нужен ты ему, – лениво протянул начальник охраны.

– Это мы еще посмотрим. Я – председатель свободных предпринимателей. Меня все слушают.

– А ты знаешь, сколько стоит информация? – вдруг спросил начстанции. – Я скажу – она стоит очень дорого. И твои, так называемые друзья, заплатили эти деньги не колеблясь. А знаешь, что они узнали? А узнали они, что твоих отморозков завалили, что сам ты в моих руках, без денег и без оружия. Так что нет у тебя больше владений на Черкизоне. После небольшой драчки, ими владеют другие. Ты нищий Коршун, ты бомж.

Отчаяние захлестнуло меня. Все, все пропало. Я сразу поверил этому уроду. Я сам поступил бы так же. Отобрать у ослабевшего конкурента все его имущество, да это ж как подарок судьбы. И теперь я унижен, растерзан и нахожусь на грани еще большего унижения. Сейчас меня закуют в цепи и отправят выгребать нужники по всему Кольцу. Я гордый и надменный Коршун, превращусь в жалкого раба. И всё из-за кого? Из-за треклятого Колдуна, чтоб его крысы сожрали! Но чего они ждут? Они ведь все получили? Поиздеваться захотели? Навряд ли. Думаю, им еще что-то нужно.

– Ну что Коршун, я вижу ты понял в какое дерьмо вляпался. Но у меня есть к тебе предложение.

– Что вам от меня нужно? – тут же откликнулся я.

– Во-о-от, теперь я вижу, что ты готов к сотрудничеству. А то ругался, угрожал...

– Говори быстрее, сволочь!

– А нужны мне, твои заначки, Коршун, – наклонился к клетке начстанции. – Говори, где ты спрятал свое добро, и я отпущу тебя на все четыре стороны.

– Хабар тебе мой приглянулся? – оживился я. – Нет уж, не обломится тебе ничего, так и знай.

– Все, он мне надоел, – сказал начстанции, вставая со стула.  – Отдавай его своим дознавателям.

Я побледнел. Дознаватели Ганзы славились своей жестокостью. Я любил жестокость, но не по отношению к моей персоне.

– Вот ты и допрыгался, ублюдок, – начальник охраны приблизился к решетке. – Завтра из тебя выжмут все до нитки, и ты мне расскажешь все, даже о том, как убил свою мамочку.

Он плюнул мне в лицо и резко встав, вышел вслед за начальником.

Я утерся и стал думать, что делать дальше. Признаюсь, честно, мелькала мысль сдать все свои схроны, но часть меня понимала, меня убьют сразу после того, как и обчистят.

Вскоре в кутузку зашел охранник, он принес дурно пахнущую еду и стакан ржавой воды.

– Эй ты, – позвал я его, действуя по наитию. – Подойди, пожалуйста.

– Чего тебе? – хмуро спросил он.

– Хочешь разбогатеть?

– А кто не хочет? – оживился он.

– Закрой дверь и подойди. А я тебе расскажу про свой схрон.

– Чего это я должен дверь закрывать? – напрягся недоумок.

– Нет, ну если ты хочешь с кем-то делиться, то оставляй ее открытой. Все, а больше всего твои начальники, только обрадуются.

Охранник поспешил закрыть дверь и приблизился ко мне.

– Говори.

– У меня есть схрон. Там шесть тысяч патронов и кое-какая амуниция, – понизив голос, начал я. – Если ты передашь на Черкизон, весточку одному человечку, то этот схрон – твой.

– Э нет, сначала пульки потом весточка.

– Хорошо. Я дам тебе координаты малого схрона, а как передашь весточку – второго.

– Не ну блин, а потом ты обманешь.

– Не обману, да если и обману, ты все равно получишь три тысячи пуль на халяву.

Тугодум, какое-то время чесал затылок. Я уже начинал беситься, как вдруг он сказал:

– Хорошо. Давай координаты.

Я сделал вид, что тянусь к воротнику куртки:

– Э, ох, блин. Не могу дотянуться, хорошо ваши меня отделали.

– Ха, это они умеют. Что достать то? И откуда?

– В воротнике зашита калька, на ней зашифрованы все мои записи.

Он подошел к решетке и, наклонившись, стал шарить у меня на груди. Для него было потрясением, когда он почувствовал, как безвольная рука избитого до полусмерти мужика, вдруг схватила его стальной хваткой, за грудки. Вторая ухватила его за горло и, останавливая крик, стала дробить кадык и трахею. Он захрипел, глаза выкатились из орбит. Он ухватился за горло, а я стал наносить ему в лицо удар за ударом, вымещая на нем всю свою досаду и ярость. Через пару минут у меня в руках была безжизненная кукла с разбитой вдребезги физиономией. Теперь следовало действовать быстро. Первым делом, я нашарил у охранника ключи и отпер дверь клетки, затем переоделся в его одежду. Она была немного заляпана кровью, но я замыл ее водой из кружки. Потом, засунув труп в клетку, я запер ее. Проверил, чтоб ничего меня не выдавало хотя бы какое-то время, и вышел из карцера.

На станции была ночь. То есть основное освещение потушено, и большинство людей спали. На мое появление никто не обратил внимания, и я незаметно двинулся к противоположному краю платформы. И вот я уже неподалеку от нужной мне двери, но ее охраняют. Я прижал ко рту платок и побежал к охраннику.

– Андрей Николаевич у себя? – будто запыхавшись, спросил я.

– У себя, тебе-то что? – нахмурив брови спросил тот.

– Бегом за Иваном Пантелеевичем, – беда у нас!

– Что случилось?

– Да помнишь, вчера бандюки стрелялись в тоннеле в сторону Шарашки? Один только выжил? – спросил я, посчитав, что вряд ли начальство посвятило в свои планы подчиненных, и легенда, которую они мне озвучили – была для всех.

– Ну? – стал торопить меня охранник.

– Так вот, этот выживший, сказал, что перед перестрелкой на них напали какие-то мошки.

– Ну и что?

– А то. Меня с напарником отправили следить за рабочими, которые должны были сжечь трупы.

– И что? – Охранник уже сгорал от нетерпения и тревоги.

– Из трупов полезли какие-то черви и стали впиваться в руки рабочим. Я оставил напарника защищать от них вход в тоннель, а сам бросился за подмогой.

– Не фига себе, – раскрыл рот этот обалдуй. – Стой здесь, сейчас доложу.

– А Пантелеич? Его звать нужно!

– Да не, ненужно. Здесь он, с Андреем Николаевичем разговаривает.

Он открыл дверь и зашел в комнатку.

– Там охранник, говорит мерзость какая-то полезла.

– Ты чего несешь? – из-за стола встал длинный очкарик.

Но тут охранник охнул, его глаза выпучились, изо рта потекла кровь, и он рухнул под ноги ошарашенному очкарику. Когда он поднял глаза, то увидел меня, аккуратно закрывающего за собой дверь. Этот очкарик прекрасно меня знал, так-как был кем-то вроде денщика или помощника у начальника станции. Он пытался выдавить из себя хоть звук, но от ужаса не мог даже вздохнуть. Я приложил пистолет к губам и, показав им на табурет, заставил его сесть. Затем присел рядом с трупом, вытащил у него из-под лопатки нож и вытер его о куртку трупа.

– Сейчас ты зайдешь к хозяину и скажешь, что к нему курьер. И без лишних движений, понял?

Тот так часто закивал, что у него слетели очки.

– Пошел! – я ткнул его пистолетом в бок.

Он открыл дверь и проблеял: «к вам курьер».

– Что? – рыкнул начальник станции.

– Ку-курьер, – промямлил денщик и влетел в комнату, подталкиваемый мной.

– Что происходит? – запоздало вскочил начальник охраны, протягивая руку к кобуре.

Но дверь уже захлопнулась. Не страшась больше нашуметь, я сделал два выстрела и руки Ивана Пантелеевича повисли как две плети. Еще два выстрела, и Андрей Николаевич, тоже обезоружен. Еще одна пуля легла между глаз очкарика и наступила тишина, прерываемая только стонами раненых.

– Ну что, сволочи, не ждали? Говорил я вам, что вы дорого заплатите за то, что сделали со мной. Час мести настал.

Взревев, на меня бросился начальник охраны. Он собирался припечатать меня к стене, но я успокоил его ударом рукояти пистолета по загривку. Потом подошел к перепуганному начальнику станции. Ударив пару раз пистолетом по лицу я привязал его безвольное тело к стулу, то же самое сделал и с его товарищем. Затем я выяснил все, что мне было нужно, и покинул помещение.

На следующее утро, начальник ночной смены, придя на доклад, обнаружил в залитой кровью комнате двух еще живых людей. У них были выколоты глаза, отрезаны носы, языки, губы, пальцы и половые органы, сняты скальпы, а из распоротых животов свисали кишки.

Я же тем временем шел по тоннелю. За моими плечами висел рюкзак с химзащитой, к нему были приторочены «СВД» и «Калаш». О да, в оружейке найдут еще один труп. Через двадцать метров я свернул у вентшахты и, переодевшись, вышел на поверхность.

Стояла чудная летняя ночь, «три раза ха», прошедший недавно ледяной дождь налепил на стены домов причудливые барельефы. Дорога под ногами была довольно скользкая, но шипованные накладки на ботинках, надежно удерживали ноги. Ночной разрушенный город был похож на руины древней и величественной цивилизации. Впрочем, он ими и являлся, только цивилизация эта сама себя уничтожила, ну и поделом. На фоне рассвета полуразрушенные дома казались исполинскими животными, а некогда широкие улицы, превратились в тропинки ими оставленные.

Я торопился. Как только взойдет солнце, мне придется остановиться: ослепительный свет выест мои привыкшие к полутьме глаза, а дневные твари, гораздо опаснее ночных. Надо сказать, это не первая моя вылазка на поверхность, так что с неудобствами химзы и противогаза я уже смирился. И опасности подстерегающие сталкера мне также знакомы. Местность между Октябрьской и Профсоюзной была не раз исхожена сталкерами почти всех группировок – серьезных опасностей замечено не было, для не серьезных, я был слишком хорошо вооружен.

Двигался быстро, всего лишь раз переждав пока небольшая стая мутировавших псов пробежит вдалеке. К утру я был в окрестностях Разгуляя. Пора искать ночлег, точнее дневку. Уже подходя к перекрестку, вдруг услышал из-за поворота крик, а через секунду на меня выскочил обезумевший оборванец. Я чуть было не нажал на спусковой крючок, как вдруг узнал в оборванце Дрона. Одного из тех, кого отправил за головой Колдуна. Судя по его виду, их миссия не увенчалась успехом. Дрон, увидев меня, остановился и вытаращил глаза, легонько при этом поскуливая.

– Где Хват? – спросил я его.

Он только вращал глазами и мычал, но красноречивый жест показал, что тому свернули шею.

– А второй?

Из следующей пантомимы стало понятно, что его разорвали.

– От кого бежишь? – задал я следующий вопрос.

Он начал испуганно оглядываться и хотел было заорать, но я врезал ему прикладом в живот и тот, охнув, затих.

– Жить хочешь?

Он часто закивал.

– Тогда следуй за мной и чтоб ни звука, а то сам пристрелю.

Не дожидаясь ответа, я направился к почти целому зданию на другой стороне улицы. Зайдя во двор, я вошел в угловой подъезд, на третьем этаже обнаружилась все еще целая металлическая дверь с выбитым, конечно, замком. Сталкеры давно уже очистили этот район, но в отличие от других, эта дверь нормально закрывалась. Внимательно обшарив все уголки квартиры и не найдя ничего подозрительного, я загнал Дрона в санузел, закрыл входную дверь, а у порога входной двери в квартиру установил растяжку.